Текст книги "Юлий Цезарь. В походах и битвах"

Для боя в открытом поле легионы располагались, в означенном выше наступательном боевом порядке, преимущественно на легких скатах высот, дабы с них ударять сверху вниз на неприятеля, стоявшего у подошвы этих высот. На расстоянии более 240–250 шагов от наступавшего неприятеля или более 120 шагов от стоявшего на месте и выжидавшего атаки когорты двигались обыкновенным (и, вероятно, мерным) шагом, приблизясь же к неприятелю на то или другое из означенных выше расстояний – беглым шагом, первые шеренги – с готовыми к метанию полукопьями (pilum), которые и бросали разом на расстоянии от 10 до 20 шагов от неприятеля. Затем они немедленно обнажали мечи, бросались в ряды неприятеля, и передние вступали в рукопашный бой, а задние поддерживали их. 2‐я или 2‐я и 3‐я линии следовали за 1‐ю и останавливались за нею на установленных дистанциях (около 200 футов), и, в случае надобности, когорты 2‐й линии вступали в интервалы 1‐й и в бой с неприятелем, а когорты 1‐й линии или продолжали бой с ним, или отступали в интервалы 2‐й линии. Таким образом 2‐я или и 3‐я линии легиона постепенно вступали в бой и поддерживали одна другую.

Приведенная выше римская тактика Цезаревых времен, при всех своих достоинствах (простоте, силе и пр.), имела и свои недостатки, и свои определенные условия. Она требовала сильных, ловких и особенно храбрых воинов и сильных натиска и удара, но имела много невыгод в обороне и не делала легионов вполне независимыми от местности. Хотя римская легионная или тяжелая пехота имела своих стрелков в вспомогательной легкой пехоте и антесигнанов (аntesignani, т. е. впереди значков или знамен стоявших), которых придал ей Цезарь, но стрелков, вполне годных, было немного, антесигнаны вовсе не были стрелками, в особенности же тактические начала легионной и легкой пехоты были совершенно различные. Поэтому стройное сочетание действий одного рода пехоты в массах, а другого – в рассыпном строе было невозможно. Причиной тому могло быть, между прочим, тогдашнее неудовлетворительное состояние конницы, именно совершенный недостаток в ней упорства и стойкости, то, что в ней скорее и легче, нежели в пехоте, происходили расстройство и беспорядок и т. п. А этому нельзя было пособить, иначе как придавая коннице, на время боя, тесно соединенную с нею пехоту, достаточно легкую для следования за действиями конницы, но и достаточно способную для действий против неприятельской конницы, не издали, а на близком расстоянии. Цезарь с большой выгодой употреблял для этого наемную германскую пехоту и своих антесигнанов, располагая их небольшими отделениями (примерно силою манипул) в интервалах конницы. Они нападали сомкнутыми толпами на атакующую неприятельскую конницу или следовали за атаками собственной, проникали в интервалы неприятельской и наносили ей большой вред, особенно убиением лошадей ее.

Собственно боевыми войсками римлян вообще и у Цезаря в Галлии были легионы. Они могли вести бой совершенно самостоятельно, без содействия и подкрепления других родов войск, и – если последних не было под рукою – это положительно требовалось от них. А как в тактике их господствующею чертою был натиск, то римским нормальным боем всегда был бой наступательный, а оборонительный – лишь исключением.

Нормальным строем легионов для наступательного боя был строй в 3 линии (acies triplex), один легион возле другого, так что в армии из 6 легионов в 1‐й линии находились 24 когорты, а во 2‐й и 3‐й – до 18 в каждой. Но только 1‐я и 2‐я линии были действовавшими, а 3‐я – резервом в распоряжении полководца. Главною целью употребления первых двух линий было атаковать ими неприятеля прямо с фронта, какого бы он ни был протяжения, и опрокинуть, разбить, истребить неприятеля, попеременною сменою одной линии другою. 3‐я же линия (резерв) имела, смотря по обстоятельствам и ходу боя, или наступательное, или оборонительное назначение, первое – для нанесения решительного удара, второе – для прикрытия и обеспечения флангов 1‐й и 2‐й линий, в случае охвата их неприятелем. В сражении с гельветами при Бибракте 3‐я линия не вступала в бой до тех пор, пока бойи и туринги не явились на правом фланге 1‐й и 2‐й линий. Тогда Цезарь двинул против них свежую 3‐ю линию, которая и дала 1‐й и 2‐й возможность продолжить и довершить бой. В сражении с Ариовистом правое римское крыло одержало победу, но левое было сильно теснимо – и в помощь ему Цезарь двинул всю свежую 3‐ю линию, которая и содействовала победе его. А в действиях, предшествовавших этому сражению, 3‐я линия, под прикрытием 1‐й и 2‐й, укрепляла лагерь и, если бы понадобилось, могла бы тотчас быть от работ введена в бой.

Из этого следует, что, смотря по обстоятельствам, можно было армию строить к бою или в 2 линии (acies duplex), или и в 4 (acies quadruplex): в 2 линии – когда 3‐ю можно было составлять из других (не легионерных) войск или когда в ней вовсе не было надобности, по разным причинам. Так Красс, при атаке лагеря аквитанцов, построил только 8 когорт в 2 линии, а 4 оставил в своем лагере в резерве и под конец послал атаковать неприятельский лагерь с тыла. В 4 же линии можно было строить легионы или когорты тогда, когда резервам – 3‐й и 4‐й линиям – предстояло действовать и наступательно, и оборонительно, либо с фронта, либо на флангах. При этом 3‐я линия назначалась всегда для атаки с фронта, а 4‐я – для обороны флангов, располагаясь не за 3‐ю линией, а смотря по обстоятельствам – рядом с нею или и впереди нее.

Замечательно то, что вообще при расположении в 2, 3 и 4 линии, старшие по №№ и лучшие когорты стояли и сражались в 1‐й линии, а средние и младшие, менее хорошие или надежные – во 2‐й, 3‐й и 4‐й линиях, совершенно наоборот того, как было прежде в строе по манинулам.

Назначение конницы в общем строе к бою состояло в отражении атак фланговой неприятельской конницы, в охватывании неприятеля на флангах и в преследовании его в случае победы. Конница обыкновенно строилась на обоих флангах легионов или поровну, или на одном более, на другом менее, или вся на одном фланге, либо позади легионов, смотря по обстоятельствам, надобности, местности и пр. Так вся она была построена за легионами при Бибракте, потому что была ненадежна, а против Ариовиста – потому что войско его было ограждено с флангов и тыла повозками.

Легкая пехота была распределяема или в интервалах конницы либо легионов, по всей линии фронта, или впереди нее, преимущественно же на флангах легионов, чтобы препятствовать охватыванию их и самим охватывать неприятеля. При атаке она была мало полезна, но при выжидании атаки неприятеля – напротив, очень полезна.

Весь боевой порядок армии разделялся на центр (acies media) и на правое и левое крыла (cornu dextrum, cornu sinistrum), но составлял одно общее, совокупное целое. Действительными фронтальными частями или отделениями были сначала крыла конницы, а потом отдельные легионы, начальниками которых Цезарь назначил, после сражения с Ариовистом, своих легатов. На флангах всегда ставились старшие по №№ и лучшие легионы, а в центре младшие и менее надежные. Бой начинало и атаку производило иногда правое крыло (как против Ариовиста), а иногда левое, смотря по обстоятельствами Но когда никаких особенных причин к тому либо другому не было, Цезарь, подобно Александру В., предпочитал начинать атаку правым крылом. На атаковавшем крыле были располагаемы лучшие, особенно предпочитаемые легионы, например 10‐й, вероятно первый, которого Цезарь нашел в римской провинции и с ним открыл действия на р. Родане против гельветов.

Нормальный ход самого боя состоял в том, что перед началом последнего полководец объезжал легионы и произносил перед ними краткие речи (cohortatio), напоминая им прежние подвиги, дело, которое они защищали, последствия победы или поражения и тем возбуждал их мужество и храбрость. Затем он отправлялся на фланг атакующего крыла и подавал здесь, на трубах, сигнал (signum) к бою: сигнал этот повторяли все легионные трубачи. В то же время атакующее крыло двигалось в атаку с боевым криком (barritus), а за ним шли в атаку и прочие легионы 1‐й и 2‐й линий. Между тем конница с приданною ей легкою пехотой оставалась в выжидательном положении, поодаль передней линии легионов, готовая отражать фланговые атаки неприятеля, либо сама атаковала стоявшую против нее конницу его, с тем чтоб опрокинуть ее и атаковать неприятельскую пехоту во фланг. Полководец управлял боем, выводил из него одни войска и вводил в него другие, или лично, или чрез состоявших при нем военных чинов, или посредством сигналов на трубах либо знаменем. Если победа была решена, то конница бросалась в преследование, а за нею следовали и легионы. Если же бой кончался неудачей или поражением, то производилось отступление в находившийся позади лагерь, где войска собирались и вновь устраивались.

Оборонительный бой всегда имел целью, пользуясь местностью, как можно более представлять неприятелю затруднений к подступу, задерживать его, поражать между тем издали метательным оружием, ослаблять и пользоваться всяким удобным случаем и временем для перехода в частное или общее наступление. Но из этих двух оборонительных средств, по малым числу и удовлетворительности легкой пехоты и стрелков, главным была удачно и выгодно избранная местность. А если такой не было, то пособить тому могло только искусство со всеми вспомогательными средствами его. Все это можно ясно усмотреть в оборонительной позиции, избранной Цезарем на правом берегу р. Аксоны. Лагерь его был расположен на высоте, ограниченной с юга Аксоной; к северу от него находилась плоская возвышенность (плато), с довольно крутыми скатами к востоку и западу, а к северу, к стороне неприятеля, имевшая легкий скат к небольшому болоту. На этой возвышенности и на скате ее к болоту Цезарь построил имевшиеся у него 6 легионов фронтом к болоту, через которое неприятель должен был переходить для атаки и при этом прийти в расстройство, а тогда легионам было очень удобно и выгодно атаковать его сверху вниз. Но болото это было в ширину узко, и бельги, по многочисленности своей, обошли его с обеих сторон, для атаки легионов с флангов. Но Цезарь уже прежде того усилил обеспечение легионов с флангов, сверх крутых скатов, еще двумя рвами до болота, с возвышенными укреплениями на четырех оконечностях их. Выше уже было сказано, что бельги перешли справа и слева через Аксону, но были отражены, опрокинуты, преследованы и разбиты. Подобно бою при Аксоне, и все вообще оборонительная действия войск Цезаря в Галлии за разомкнутыми и сомкнутыми укреплениями (как при Герговии, Алезии и пр.) следует также причислить к видам оборонительного боя, в котором большая или меньшая часть оборонявшихся войск должна была производить вылазки, а другая – занимать и охранять укрепления. В открытом же поле, где ни местность, ни искусственные укрепления не могли представить достаточных средств к обороне, все дело заключалось в том, чтобы уметь искусно выжидать в обороне удобных случаев и времени для перехода в наступление и для атаки неприятеля на одном или нескольких пунктах. Подобного рода бой Цезарь имел с Верцингеториксом, двинувшимся навстречу ему к югу в земли арвернов, и некоторые другие случаи.

Полевая фортификация; полевые лагери и укрепления

У Цезаря в Галлии, как у римлян вообще в это время, полевая фортификация имела два рода: полевые лагери и полевые укрепления, и по два вида каждого рода: лагери летние (castra aestiva) и зимние (castra hiberna), и полевые укрепления разомкнутые и сомкнутые. Прибавим некоторые дополнительные сведения, относящиеся собственно ко временам Цезаря.

О наружном виде и внутреннем устройстве римских лагерей в эти времена сведений не имеется. Специальные описания римских лагерей, дошедшие до нас, принадлежат Полибию и Игину и относятся первые – ко временам республики и преимущественно Пунических войн, а вторые – ко временам империи и именно Траяна, Адриана, Антонина и Марка Аврелия. Те и другие представляют то существенное отличие от вида и устройства римских лагерей во времена Цезаря, что служившие им основанием состав и устройство римских войск были совершенно различные в каждый из этих трех периодов времени. Во времена Цезаря это различие заключалось в том, что в составе римских армий вообще и Цезаревой в частности были разного рода и устройства вспомогательные войска, которые во времена Полибия и Игина имели совершенно другие состав и устройство. Но отношения их к составу и устройству римских легионов во времена Цезаря представляют, по мнению Рюстова, гораздо более сходства во времена Игина, нежели во времена Полибия. Весьма естественно, что это не могло не отражаться в частностях на виде и устройстве римских лагерей, хотя главный основания во все три периода были те же. А потому там, где Полибий и Игин согласны, в главных основаниях, с вероятностью предположить можно, что они были те же и во времена Цезаря, следовательно здесь излишне будет повторять то, что о них уже было сказано прежде. Там же, где между Полибием и Игином есть различие, естественнее кажется, по мнению Рюстова, держаться более Игинова описания, нежели Полибиева, не выпуская только из виду различия отношений числительной силы легионов и вспомогательных войск во времена Цезаря и во времена Траяна, Адриана и др.

В летнем лагере времен Цезаря войска были распределены примерно следующим образом. В передней, или претентурной, части лагеря – от ¹/₄ до ¹/₅ всех когорт, поровну с обеих сторон преторианской дороги. Палатки когорт были обращены фронтом к переднему и боковым валам. Вдоль главной, поперечной дороги, фронтом к ней и к средней, преторианской части лагеря, находились палатки легатов и военных трибунов. Сверх того в обеих половинах переднего лагеря, между палатками когорт, легатов и трибунов и продольною, преторианскою дорогой, находились палатки ¹/₄ всей конницы и ¹/₂ всех стрелков.

В средней, или преторианской, части лагеря, против обоих боковых валов – ¹/₅ всех когорт, поровну (по ¹/₁₀) с обеих сторон. В середине, в виде продолговатого четыреугольника, был преторий, или площадь главной квартиры, с палаткой полководца по середине и с палатками всех высших и низших военных чинов, равно и войск, состоявших при нем – справа и слева вдоль претория. Между когортами против боковых валов и войсками претория находились палатки ¹/₂ всей конницы поровну (по ¹/₄) с обеих сторон.

Наконец, в задней, или ретентурной, части лагеря находились: посередине, в виде продолговатого четыреугольника, как преторий – квесторий, или площадь всех высших и низших чинов военно-хозяйственной части, начиная с квестора (казначея и интенданта); по обеим сторонам квестория – палатки всех остальных (¹/₂) когорт, поровну (¹/₄) с обеих сторон, фронтом к боковым валам, – а между квесторием с обеих сторон его, 5‐горстной дорогой (via quintana) и когортами – палатки вспомогательной пехоты, за исключением стрелков.

Вдоль всех четырех сторон лагеря, внутри него, широкая дорога отделяла палатки войск от валов и служила для сбора и построения войск в случае обороны лагеря. У Полибия она означена в 200 футов ширины, а у Игина – только в 60, но во времена Цезаря, по мнению Рюстова, должна была иметь, вероятно, не менее 120 футов.

Величина всего лагеря зависела от числа располагавшихся в нем когорт или легионов, конницы, вспомогательных войск, тяжестей и пр. и могла, по обстоятельствам, быть уменьшаема (наприм. для скрытия настоящего числа войск и введения неприятеля в заблуждение) разве только на ¹/₄ или в крайней степени на ¹/₃ боковой или продольной длины. Увеличиваема же она ни в каком случае не могла быть.

Выбор мест под лагери, независимо от стратегических и тактических условий, обусловливался еще расположением их: 1) на возвышенных местах, преимущественно на легких скатах их, притом так, чтобы впереди лагеря было не менее полуската и, по возможности, речка или ручей либо болото, а задняя часть лагеря находилась на вершине высоты; 2) вблизи проточной воды – реки или речки, и если они пересекали путь движения, то преимущественно по сю сторону их, исключая разве случаев, когда и по другую сторону можно было найти местность, удобную для лагеря и для боя перед ним (как напр. лагерь Цезаря по другую, правую сторону р. Аксоны), и 3) вблизи леса, необходимого для добывания лесных материалов на разные лагерные потребности (варки пищи, сторожевых костров, укрепления лагеря тыном, фашинами и пр.), однако в таком расстоянии, чтобы неприятель не мог скрытно занять лес и из него напасть на лагерь.

Само собою разумеется, что все эти нормальные условия не всегда могли быть соблюдаемы вполне и в точности, и лагерь необходимо было располагать по возможности согласнее с ними, особенно с расположением на возвышенных местах (противное, т. е. на низменных местах, считалось варварским, т. е. приличным лишь варварам – диким или полудиким народам). Но расположение поодаль от лесов не всегда соблюдалось в строгости.

Для выбора мест под лагери были посылаемы, как уже сказано выше, с передовыми отрядами, особые центурионы и воины, под начальством военного трибуна. Выбрав место, они тотчас же отмечали большими и малыми вехами и кольями все части его, под прикрытием передовых войск.

По прибытии к этому месту главных сил разные роды и части войск тотчас вступали на назначенные им места, снимали вооружение (кроме мечей), строились позади назначенных линий палаток (кроме караульных когорт, которые тотчас разводили и занимали лагерные караулы). Затем часть войск отряжалась на работы по укреплению и устройству лагеря, а другая – на разные лагерные службы (добывать воду, дрова и пр., разбивать палатки начальников и пр.). Палатки самых войск разбивались только по совершенном укреплении лагеря, исключая, если вблизи не было неприятеля, шел сильный дождь и т. п. Тогда же, т. е. по укреплении лагеря, в него вступала и наибольшая часть конницы (меньшая оставалась вне лагеря, для полевой лагерной службы), но если фуража не было или мало, то она вскоре отправлялась на фуражировку.

Каждый легион отряжал по очереди одну когорту в караул к каждым из 4 ворот, со всеми при них постами. В особенно важных и опасных случаях караулы у ворот были усиливаемы даже до 3 когорт при каждых. Кроме того по крайней мере 1 когорта содержала караулы и посты внутри лагеря, в претории, квестории и пр.

Когда лагерь был совершенно укреплен, тогда войска обедали, а чины главного управления собирались в претории, где получали дневные приказания полководца. Здесь же, при наступлении вечера (1‐й стражи ночи – в 6 ч.) собирались все недолжностные трубачи и музыканты и трубили и играли вечерний сигнал (или вечернюю зорю), по которому расстанавливались ночные караулы и посты и начиналась ночная, внутренняя и внешняя, лагерная служба (рунды, разъезды, патрули и пр.). Сигналы для смены постов и часовых каждый раз подавались на валторнах.

На рассвете (в 4‐ю стражу ночи – 3 ч. утра) подавался утренний сигнал (утренняя заря) на трубах, и дневные караулы, посты и часовые сменяли ночных, если войска не выступали из лагеря далее.

Таков был порядок вступления войск в лагерь вдали от неприятеля. Вблизи же или в виду его, как выше уже было сказано, 3‐я линия укрепляла лагерь, а 1‐я и 2‐я в боевом порядке прикрывали ее работы.

Выступление из лагеря производилось: 1) для дальнейшего движения: по 1‐му сигналу к подъему – сбрасывались палатки, по 2‐му – они и все тяжести навьючивались на вьючных животных, а по 3‐му – войска выступали в назначенном походном порядке; сигналы эти давались даже вблизи неприятеля, и Цезарь никогда не отступал от этого, исключая разве преднамеренных скрытных движений, и 2) для вступления в бой с неприятелем; тогда палатки не сбрасывались и весь лагерь оставался нетронутым и в нем все тяжести – под прикрытием по крайней мере от 2 до 5 когорт, т. e. ¹/₄ или ¹/₂ легиона, а иногда и 1 или более легионов, преимущественно новонабранных.

Нормальный образ укрепления полевых летних лагерей был следующий. Четыреугольник, прямоугольник или квадрат были основными, нормальными и единственными формами римских полевых лагерей и сомкнутых укреплений. Самые малые из послед-них (castella), вероятно, были квадратные, в 120 футов (длина фронта когорты) в боку и могли быть занимаемы и обороняемы одною когортой. Углы сомкнутых укреплений были закругляемы, дабы в острых углах не представлять неприятелю удобных для атаки пунктов. Ворота в лагерях и укреплениях, в ширину не менее фронта манипулы, были прикрываемы наружными полукруглыми или и прямыми валами с рвом впереди. В случаях обороны в лагерях и укреплениях иногда закладывали 1, 2, 3 или все ворота.

Главными частями каждого римского полевого укрепления были вал и ров. Земля, вынутая из рва, образовывала вал, поэтому прежде всего следует определить ширину и глубину рва, а потом толщину и высоту вала во времена Цезаря.

Нормальными шириною и глубиною рва были (как кажется, по свидетельству Вегеция), первою сверху – 9 или 12 римских футов, а второю – в 1-м случае 7, а в последнем – 9 футов ниже горизонта. У Цезаря же усматривается ширина рвов в 12, 15, 18 и только один раз под Алезией в 20 рим. футов. Как у него, так и у Вегеция, кажется, что пропорция между верхнею шириною и глубиною рва была нормально определенная. Таким образом у Цезаря ширине рва в 12, 15 и 18 футов соответствовала глубина в 9, 11 и 13 футов. Но в обыкновенных случаях ширине рва в 9 футов соответствовала глубина в 7 футов. Игин указывает 2 формы рва: fossa fastigata – с покатыми эскарпом и контрэскарпом, и fossa punica – с покатым эскарпом и отвесным контрэскарпом. Но у Цезаря усматривается 3‐я форма – с отвесными эскарпом и контрэскарпом, так что подошва рва и верхняя часть рва имели одинаковую ширину. Но обыкновенного, нормальною формою рва у Цезаря следует считать 1‐ю форму Игина, т. е. с одинаково покатым эскарпом и контрэскарпом. Что касается вала, то в древности не представлялось особенной надобности делать его слишком высоким: воины были хорошо прикрыты оборонительным вооружением, а метательное оружие было для них не слишком действительно и вредно. Для них важнее было иметь на валу возвышенное над неприятелем положение, что и доставляла им присыпка земли позади вала, шириною для одной шеренги воинов, а вышиною – в соразмерности с шириною и глубиною рва и с вышиною и с толщиною вала. Но в больших укреплениях ширина валганга и все другие размеры увеличивались пропорционально. Обыкновенная вышина вала составляла вероятно ²/₃ верхней ширины рва. Так у Цезаря усматривается при 15 ф. ширины рва – 10 ф. вышины вала, а при 18–12. Толщина же вала могла тогда быть одинаковою с вышиною его или несколько большею. Внешнюю покатость вала можно было делать довольно крутою, но она укреплялась дерном, древесными ветвями, хворостом и т. п. (фашинами) или, сверх того, и плетнем. Внутренняя покатость вала, или валганга, укреплялась таким же образом, так что вообще для римских полевых укреплений было потребно очень много лесного материала, и тем более, чем значительнее были укрепления и все их размеры. В случае необходимости еще большого усиления укреплений на валу устраивался тын из толстых деревянных, сверху заостренных стволов, у которых оставлялись и переплетались верхние ветви. Тын делался вышиною от 4 до 5 футов, так что воины могли поверх него видеть неприятеля и бросать в него свои полукопья, или же в тыне делались для того отверстия (бойницы или амбразуры). Наконец, в больших укреплениях вал усиливали еще возвышенными, земляными, сомкнутыми укреплениями (castella) либо деревянными башнями, на известном расстоянии одни от других. Такого рода укрепления встречаются у Цезаря в Галлии очень часто и самых разнообразных форм и размеров, особенно при его осадах.

Времени для устройства полевых укреплений нормальных, меньших размеров (со рвом в 9 ф. ширины и в 7 ф. глубины), по числу войск (напр. 2 легионов) и рабочих из них на 2 или 3 смены и пр., нужно было примерно от 4 до 5 часов, так что если войска приходили на место к полудню, то к 4 или 5 часам лагерь уже мог быть вполне укреплен. С увеличением числа войск и размеров лагерей и укреплений для них должно было пропорционально увеличиваться и время, потребное для устройства этих лагерей и укреплений.

Порядок размещения когорт и других войск в лагере, соответственно порядку походного движения, отчасти уже указан выше. Места же войска занимали в лагере соответственно их строю: когорта – пространство в 120 ф. по фронту и в 180 ф. в глубину, разделенное поперек на 6 частей в 120 ф. ширины и 30 ф. глубины под каждую из 6 центурий. Первые 3 центурии трех манипул были обращены фронтом к валу, а вторые 3 центурии тех же манипул – тылом к нему, так что одни центурии были обращены фронтом, а другие – тылом одни к другим, отделяясь одни от других дорогами в 12 ф. ширины. Турма конницы занимала в лагере пространство в 120 ф. по фронту и в 30 ф. в глубину, следов, столько же, сколько 1 центурия пехоты, а крыло конницы, или 12 турм, – сколько 2 легионные когорты.

Полевые зимние лагери (castra hiberna), в которых римские войска во времена Цезаря были располагаемы в Галлии, совершенно отдельно от населения края, были, по всей вероятности, устраиваемы так же, как и летние, но только с большими удобствами для всех чинов войск, от высших до низших. Пространство занималось шире, палатки заменялись деревянными шалашами, в которых хранилось и оружие, вьючные животные содержались в крытых зданиях, и пр. т. п.