Текст книги "Юлий Цезарь. В походах и битвах"

Следующие затем осада Алезии и действия во время нее были важнейшими и замечательнейшими не только в этом походе, но и в целой войне. Цезарь является уже при этом несравненно более в ярком свете и значительном развитии своих военных дарований и искусства, нежели в предыдущих походах, и особенно в первых двух, против гельветов и Ариовиста. Можно сказать, что в 6 лет с того времени он с такими успехом и пользой для себя постепенно прошел 6-летнюю военно-практическую школу войны в Галлии, что далеко ушел вперед и значительно приблизился к той высокой степени, на которую стал позже. Своими напряжением сил и деятельностью, соображениями и исполнением их он справедливо заслужил достойную славу. Многие подробности действий и особенно фортификационных и осадных работ при осаде Алезии могут в наше время показаться странными, или не совсем понятными, или даже сомнительными. Может быть, что сведения о них дошли до нас или не в полноте, или не в надлежащем виде, либо со стороны самого Цезаря, либо от искажения подлинника его комментариев. Но для исследователя не мелочных подробностей, а общих великих результатов, имевших решительное влияние на целую войну, осада и взятие Алезии Цезарем всегда будут, как и всегда были, одним из величайших военных предприятий и событий в древности. Цезарь совершил при этом все, что только можно было ожидать от такого великого полководца, своими военными подвигами справедливо ставшего высоким образцом для потомства и снискавшего себе достойную славу. Наполеон I, вообще довольно строго судящий действия Цезаря в Галлии, отзывается с похвалою о действиях как Верцингеторикса и галлов, так и римлян, говоря, что решимость галлов, сила их войска и искусство Верцингеторикса составляют славу римлян в этом походе, но не говоря ни слова об искусстве и славе самого Цезаря, замечая только, что он в этом походе дал несколько сражений и произвел три осады, из которых две удались ему, и что ему в первый раз пришлось с 80 т. своих войск (по мнению его, Наполеона, иметь дело с соединенными силами галлов, 80 т. войск Верцингеторикса и 240 т. вспомогательного войска, всего 320 т. Действия галлов, прибавляет он, свидетельствуют о их решимости и храбрости, но также и об их бессилии, вследствие отсутствия порядка, дисциплины и умения.

Дальнейшие попытки галлов против римлян и в пользу восстановления своей независимости были уже ничтожны в сравнении с предшествовавшими, они могли бы только еще более увеличить наше уважение к мерам противодействия им Цезаря, являющегося в них все более и более уверенным в себе и великим полководцем, если бы не были помрачены жестокостью и бесчеловечием его, которые и вообще, в целой войне в Галлии, нередко были проявляемы им, и притом несправедливо и даже во вред собственным интересам и славе своим. Сюда должно между прочим отнести и то, что он не уважил достоинств и доблестей Верцингеторикса – единственного достойного его противника между галлами, и для собственной славы и даже тщеславия сохранил его в плену – для своего триумфа в Риме, а затем казнил его! Все это не делало чести Цезарю в нравственном отношении. Но, за исключением этого, равно как незаконности и несправедливости вообще войны его в Галлии против галлов, за Рейном против германцев и за морем против британцев, война его в Галлии, собственно в военном отношении, заслуживает особенного внимания, между прочим и в том отношении, что Цезарь достиг в ней полного развития своих военных дарований и искусства и тем далеко превзошел своего политического соперника Помпея, как увидим ниже. Наполеон I по поводу действий Цезаря в последнем (51) году войны в Галлии говорит, что Цезарь встретил в нем довольно сильное сопротивление только со стороны жителей нын. Beauvais, которые очень мало участвовали в войне Верцингеторикса против Цезаря и явили более благоразумия и искусства, нежели прочие галлы, жители же нын. Берри и Шартра, от страха, не оказали никакого сопротивления; что Цезарь, по взятии Кадурки (нын. Cahors), поступил бесчеловечно жестоко, отрубив руки защитникам его, и прибавляет, что вообще Цезарь был жесток (cruel) и часто даже свиреп (féroce) против галлов.

Образ и искусство ведения Цезарем войны в Галлии

Цезарь вполне усвоил себе и деятельнейше выразил в войне в Галлии (как и в последовавших за нею) главную цель военной политики Рима, состоявшую с самого основания его в распространении им своей власти в Италии и вне оной, а в последние времена республики в особенности – в завоевании всего (известного тогда) мира, равно и главное средство к тому – войну завоевательную. Поэтому он был не только великий, но и преимущественно великий римский полководец, особенно тем, что применил к делу, как никто иной, военные учреждения римлян в том духе, в котором они были созданы и развились с самого начала. Поэтому же можно сказать, что и в его образе ведения войны можно изучить образ ведения войны римлянами вообще, но только во всех его высоте и блеске.

Согласно с этим Цезарь отлично умел, вполне по-римски, употреблять и военную политику как вспомогательное ведению войны средство, но никогда не допускал ее исторгать у него то, что было приобретено им войною.

Начав оборонительным образом ведения войны против гельветов, после того он уже всегда вел войну и действовал наступательно в стратегическом отношении, хотя в политическом всегда представлял себя атакованным или угрожаемым и если не вынужденным, то побужденным к войне и бою. Если же и бывали случаи, когда он являлся в положении оборонительном, то лишь временно, для выиграния времени и силы и тем сильнейших потом наступательных действий. Это относится одинаково и к войне, и к бою.

Верный во всех отношениях римской системе ведения войны, Цезарь вел ее весною, летом и осенью, зимою же давал войскам отдых, располагая их по одному или более легионов в укрепленных лагерях, совершенно отдельно от населения края, держа их в постоянных военных упражнениях, работах и соблюдении строгой дисциплины, что все доставляло только одни несомненные выгоды. Случалось, что расположение войск в зимних лагерях, по обстоятельствам, бывало сокращаемо или и прерываемо ранее обыкновенная, как, например, в Галлии, в 54 году, вследствие нападения бельгов, а в 52 году – вследствие всеобщего восстания галлов. Тогда военные действия возобновлялись еще в конце или и в середине зимы.

Комментарии Цезаря свидетельствуют, что он всегда прилагал особенные попечение и заботливость о приобретении, до открытия похода, сведений о местности и о неприятеле, против которого имел в виду действовать, равно и то, что сведения эти, в тогдашние времена и в тогдашних обстоятельствах, особенно в Галлии, Германии и Британии, было более или менее трудно приобретать в нужной и удовлетворительной степени. Средствами для приобретения их служили или отряжение для того особых чинов армии, римлян и преимущественно галлов, или отрядов конницы (галльской или германской), или сношения с союзными галльскими племенами либо с приверженными римлянам партиями между ними, или наконец усиленные рекогносцировки с отрядами войск. Характер последнего рода имеют первые предприятия или экспедиции Цезаря за Рейн против германцев и за море против британцев.

Цезарь в Галлии был всегда слабее противников числом войск, но далеко превосходил их в военном устройстве и вооружении своих легионов, в их доверии к победе и в необыкновенной, так сказать, рабочей силе их или способности переносить неимоверные труды и лишения и совершать столь же неимоверные работы (как, напр., при осадах Герговии и особенно Алезии). Понятны поэтому собственные слова его, что с такими войсками можно было все небо перевернуть!

Цезарь не любил усиливать свои легионы большим числом союзных или наемных, вспомогательных, но неустроенных войск (галльских и германских), а довольствовался только строго необходимым, именно конницей и стрелками. О том, что в Галлии он не имел римской конницы, а лишь вспомогательную галльскую и германскую, начальствование над которою вверял – вероятно, по причинам политическим – гальским и германским, знатным, но доверенным и надежным вождям, уже было замечено выше.

Числительное превосходство сил его неприятелей в Галлии, Германии и Британии побуждало его сколько можно менее и реже разделять собственные силы, но преимущественно иметь их сосредоточенными, а если необходимость и вынуждала его иногда разделять их, то лишь временно, с тем чтобы при первой возможности снова сосредоточивать. Так в походах против гельветов и Ариовиста он постоянно держал все свои 6 легионов вместе, а поход против бельгов открыл со всеми своими 8 легионами. По тем же причинам он всегда старался принуждать своих неприятелей к разделению их сил, но при этом, для собственного сосредоточения, должен быль нападать на неприятеля прежде, нежели он успевал вооружиться и сосредоточиться, и разбивать силы его по частям. А для этого он вознаграждал быстротою движений и действий своих относительную слабость сил.

Предметами первых наступательных движений и действий его были или ближайшие, или важнейшие пункты, на которых силы неприятеля были сосредоточены. Так, в походе против бельгов он прежде всего быстро двинулся против ремов, как ближайших к нему, так и колебавшихся еще, приступить ли им к союзу бельгов или нет. Этим он с самого начала приобрел значительные успехи и выгоды для себя, потом точно так же обезоружил белловаков, суэссонов и их соседей, и затем еще стал в оборонительное положение в укрепленном лагере на обоих берегах Аксоны. В 52 г. средоточием неприятельских сил служил край между Севенскими горами и левым берегом р. Нижнего Лигера (Луары). Легионы же Цезаря находились в краю между реками Секваной (Сеной) и Матроной (Марной), и Цезарь повел их кратчайшим путем из Агендика (Sens) через Генаб (Orléаns). В походе против венетов и их союзников он разделил свои силы так, что сам с тремя легионами двинулся к южным берегам нынешней Бретани, Титурия с тремя легионами послал к северным берегам ее и в нынешнюю Нормандию, Красса с 12 когортами и частью конницы – в Аквитанию, Лабиена с остальною конницею – в Северо-Восточную Галлию, а 8 когорт, вероятно, были употреблены на вновь построенном флоте. Но и тут главные силы – 6 легионов – находились в недальнем расстоянии одни от других, в Бретани и Нормандии.

Цезарь разделял свои силы также и в тех случаях, когда нужно бывало обеспечивать сообщения армии с краем в тылу нее, служившим ей основанием действий, если политические союзы с племенами в этом краю или содержание их угрозами в спокойствии и повиновении не могли служить достаточно надежными для того средствами. Так во время 2‐й экспедиции в Британию Цезарь, из 8 легионов своих 3 с половиною конницы оставил в Северной Галлии и на берегах ее, для обеспечения их и всей Галлии, а с собою взял только 5 легионов и другую половину конницы. В 52 г., во время всеобщего восстания галлов, римская Нарбонская провинция, занятая 22 когортами легата Л. Цезаря, служила Юлию Цезарю первым и главным основанием действий, а земли ремов, союзников довольно надежных, – вторым, связанным с первым посредством земель секванов, на левой стороне реки Арара (Саоны), также довольно спокойных и надежных. Второе из этих двух оснований действий стало еще важнее, когда круг восстания галлов расширился, особенно в округе Лютеции (Парижа) и в землях эдуев (между реками Луарой и Саоной). Поэтому для обеспечения сообщений между 1-м и 2-м основаниями действий (через Moulins, Nevers и Auxerre) и всех тяжестей армии Цезарь и оставил Лабиена при Агендике (Sens), сначала с двумя, а потом с четырьмя легионами.

Подобным же обеспечением сообщений в тылу армии Цезаря следует признавать также и отряды войск, которые он оставлял в некоторых пунктах, в укрепленных лагерях, с целью, смотря по обстоятельствам, оборонительною либо и наступательною, как, например, в особенности – во время экспедиции в Британию, на берегу моря, где они охраняли и место высадки, и тяжести, и флот, и сообщения с Галлией.

Цезарь иногда разделял свои силы также и для того, чтобы препятствовать галлам сосредоточивать собственные либо отвлекать их от одного пункта к другому, для дальнейшего и успешнейшего нападения затем на первый из них с главными силами. Так, в походе против бельгов, расположась с своими легионами в укрепленном лагере на обоих берегах р. Аксоны, оп послал вспомогательные войска эдуев произвести вторжение в земли белловаков (Beauvais), чем заставил бельгов разделиться и отказаться от наступательных действий против него. В 52 г., отразив Луктерия от границ римской провинции, он, движением с слабым отрядом через Севенские горы в земли арвернов (Auvergne), заставил Верцингеторикса двинуться туда с Среднего Лигера (Луары), а сам между тем немедленно отправился лично к своим легионам на р. Секване (Сене) и с ними явился на Среднем Лигере (Луаре).

Оборонительные промежутки времени встречаются в действиях Цезаря всегда только между предыдущими и последующими наступательными действиями, но и те всегда соединены с смелым наступательно-оборонительным характером, без пренебрежения, однако, всех нужных мер предосторожности и обеспечения со всех сторон. Так, через Рейн он не хотел переправляться на судах, признавая это ненадежным. В походе против гельветов он прежде и более всего старался преградить им пути в римскую провинцию, а самому притянуть к себе 5 легионов из Цизальпинской Галлии и затем уже перешел в наступление. В походе против бельгов, в лагере при р. Аксоне, он имел в виду достигнуть собственного усиления посредством ослабления бельгов вследствие вторжения эдуев в земли белловаков. В 52 г. он отступил от Герговии к Секване путем, на котором мог мало проиграть, но много выиграть, а именно соединиться с четырьмя легионами Лабиена.

Средством искусно соображенные действия с успехом приводить в исполнение и достигать цели их Цезарю служило, между прочим, надлежащее обеспечение войск продовольствием. Заботливость его об этом, особенно перед открытием походов, была постоянная и самая деятельная. И это было хорошо известно его войскам, которые вследствие того необыкновенно терпеливо переносили лишения, уверенные, что они происходили не по вине Цезаря и вопреки его воле и стараниям. Для обеспечения продовольствования он обыкновенно соединял два способа: перенос запасов войсками на себе и перевоз их за ними – с добыванием их в занятом или и в соседственных с ним краях. Только в случаях крайней нужды прибегал он к реквизициям, и то ограничивая их преимущественно сбором фуража, и не открывал похода, прежде нежели фураж был запасен. Подвозы из римской провинции были возможны только поблизости армии к ней; в удалении же от нее Цезарь заключал подряды с ближайшими вокруг племенами, с которыми находился в хороших отношениях. А первою повинностью, которую он возлагал на побежденных, всегда была поставка ими запасов продовольствия и перевозочных средств для доставки их. Если военные действия распространялись вперед или по сторонам, то соразмерно с ними распространялись также и способы сбора продовольствия. А если военные действия долго вращались на одном месте, то в тылу были учреждаемы склады запасов, в торговых пунктах, или в узлах дорог, или при слиянии рек, и эти склады были укрепляемы и охраняемы гарнизонами; туда же были собираемы и заложники и разного рода военные запасы, тяжести, ремонты лошадей и пр. А гарнизоны этих пунктов отряжали от себя прикрытия транспортов взад и вперед.

Цезарь, в своих записках, признает три рода существенного различия между римским (разумным, методическим) и всяким другим (иноплеменных, варварских народов) образом ведения войны, именно: занятие решительных пунктов, укрепление лагерей и пресечение сообщений неприятеля. Первое служило началом или открытием военных действий, второе – вызовом неприятеля на бой, если лагерь располагался вблизи него, так как бой был главным средством для истребления неприятеля. Наконец, третьим средством неприятель был вынуждаем переменять расположение, или вступать в бой, или же полагать орудие. Первое средство достигалось морем или сухим путем. При переезде морем первым решительным пунктом было место высадки и первый лагерь на нем. Цезарь только в 1‐й экспедиции в Британию произвел высадку в виду неприятеля и из устроенного тут лагеря предпринял наступательный действия. При этом он убедился из опыта, что для высадок удобнейшими местами были плоские, открытые берега, а не возвышенные и крутые и не заливы или бухты. На сухом пути армия двигалась к решительным пунктам или чрез дружественный край, или по крайней мере чрез невраждебный, или наконец чрез враждебный, в котором можно было встретить решительное сопротивление. Последнее, даже малейшее, долженствовало быть сокрушено, особенно в обеспечение собственных сообщений. Так при движении от Агендика в земли битуригов Цезарь не мог оставить в тылу за собою города сеннонов Веллаунодуна – и взял его, чтобы не лишиться сообщений с Лабиеном.

Решительные пункты, говорит Цезарь, бывают различного значения, но существенный признак их есть открытие ими входа в неприятельскую страну. В означенном выше движении таким пунктом был Генаб (Orléans), с мостом на р. Лигере (Луаре). Этим пунктом Цезарь и должен был овладеть, для того чтобы сойтись с Верцингеториксом на левой стороне р. Лигера. Когда он перешел в наступление против гельветов, то укрепился на правом берегу р. Родана, в углу между ним и р. Арар (Саоной), где был ближе к эдуям и между слабейшими племенами Галлии, которые сами терпели от разорения гельветов, что и побудило последних вызвать его на наступление, которого он именно и желал. В походе против бельгов он, по переходе через реку Аксону (Aisne), находился бы уже в неприятельском краю, и поэтому лагерь его на Аксоне был решительным пунктом.

Неизвестно, ценил ли и поддерживал ли Цезарь в своей армии строгое соблюдение тайны. Но, как кажется, он был того мнения, что лучшим средством для этого была быстрота действий или исполнения вслед за соображением.

Он имел против себя в Галлии немалозначащих противников. Ариовист был человек большого ума и сильного характера, а что Верцингеторикс был человек необыкновенный, доказательством служит то, что Цезарь оставил его в плену для своего триумфа в Риме, а затем казнил его, потому что видел в нем равного себе. И Ариовист, и Верцингеторикс знали решительные пункты края в войне так же хорошо, как и Цезарь, которому поэтому и оставалось только превосходить и предупреждать их быстротою движений и действий.

По занятии решительного пункта нужно было искать или ожидать боя в открытом поле, или в лагере, или при нападении на укрепленный город. Цезарь всегда предпочитал бой в открытом поле как более скорый и решительный в тех случаях, когда он хотел действовать наступательно, справедливо признавая, что победа в бою покорит ему многие укрепленные города или по крайней мере облегчит ему покорение их. Если же неприятель избегал боя в открытом поле и запирался в городах или располагался возле них в укрепленных лагерях, то Цезарь по необходимости прибегал к обложениям или к осадам, что в войне в Галлии и случалось довольно часто.

Для боя в открытом поле, имея за собою собственный укрепленный лагерь, Цезарь старался располагать его не слишком близко от неприятеля, особенно если последний сам располагался в укрепленном лагере, целью Цезаря при этом было то, чтобы после одержанной победы наиболее воспользоваться ею преследованием неприятеля, а не быть принуждену снова атаковать его в собственном его укрепленном лагере. Для этого он делал усиленные, но скрытные переходы и, приблизясь к неприятелю на малый переход, к вечеру располагался в лагере и уже на другой день небольшим переходом прямо шел на бой с неприятелем в открытом поле. Так скрытно приблизился он к Ариовисту, так и против узипетов и тенхтеров он накануне приблизился к ним только на 16 000 шагов (10 верст с небольшим), а на другой день утром, сделав полупереход (также верст 10), напал на них в их неукрепленном лагере и разбил их.

Но ему случалось подступать к неприятелю накануне боя, и ближе, если он не имел достаточных сведений о расположении неприятеля или если был отделен от последнего значительным естественным или местным препятствием (рекою, горами, лесами и т. п.), которое не позволяло неприятелю препятствовать укреплению Цезарева лагеря, или же если Цезарь хотел занять за этим препятствием наступательно-оборонительное расположение. Обе эти причины одинаково влияли на выбор Цезарем лагерей в походе против нервиев и при движении на помощь зимнему лагерю Цицерона, а одна последняя причина – на выбор лагеря против белловаков.

В более дальнем от неприятеля расстоянии Цезарь останавливался в тех случаях, когда имел в виду выбрать удобнейшую для боя местность, обеспечить свои сообщения, иметь достаточно времени на беспрепятственное укрепление своего лагеря – словом, когда не признавал возможным действовать решительно-наступательно, а считал нужным действовать с большею осторожностью оборонительно. Так, в походе из Везонция против Ариовиста он остановился уже в двух небольших переходах от него (от 30 до 40 верст) и занялся лишь укреплением своего лагеря и переговорами. Касательно места, где потом Цезарь расположился лагерем близ Ариовиста и где произошел бой с ним, мнения вообще не представляют ничего положительного и верного. Полагают, что место это находилось к в. от Везонция, между ним и Рейном (Наполеон I и др.), но Рюстов из описания Цезаря в его комментариях заключает, что места этого нигде более нельзя искать, как в нынешней Восточной Лотарингии, у западной подошвы Вогезских гор, примерно между Баденвейлером и Люневилем, близ нынешней Парижско-Страсбургской железной дороги. Этому только, по его мнению, и соответствуют данные о расстояниях и времени, приведенные Цезарем в его комментариях.

При выборе места для боя и лагеря перед боем Цезарь руководствовался также и соображениями о действиях на сообщения неприятеля – и об обеспечении собственных сообщений, о поражении и истреблении неприятеля – и о предохранении самого себя от того же, и, наконец, о занятии самому решительных пунктов – и о воспрепятствовании в том же неприятелю. В этом отношении нельзя не заметить, что Цезарь, в начале своего военного поприща (в войне в Галлии), помышлял гораздо более об обеспечении собственных сообщений, нежели об отрезывании неприятельских. Так первоначальные действия его против Ариовиста имели в виду преимущественно обеспечение собственных сообщений. Когда Ариовист стал на его сообщениях, то он принял оборонительное положение и расположил часть своей армии в малом лагере на фланге Ариовиста. Так и в походе против бельгов он обеспечил свои сообщения наступательно-оборонительным расположением в укрепленных лагерях на обоих берегах р. Аксоны. В Британии же не он, а Кассивелаун хотел отрезать ему сообщения с укрепленным лагерем его на месте высадки, на берегу моря. Так и Верцингеторикс, по отступлении Цезаря от Герговии, хотел отрезать ему сообщения с римскою провинцией, восстановив против него аллоброгов. Со стороны Цезаря же такого рода движений и действий не усматривается в целой войне в Галлии. Он старался затруднять неприятелю продовольствование, но не смелыми и решительными действиями. Так, при движении его за гельветами на другой стороне р. Арар, он следовал с головою своей армии в умеренном расстоянии от хвоста ополчения гельветов и, не затруднив особенно продовольствования последним, сам вскоре встретил в нем затруднения.

В лагере при р. Аксоне Цезарь держал себя в оборонительном положении, восстановив и обеспечивая свои сообщения. Бельги же, напротив, приняли дурные меры продовольствования, были удержаны и этим, и расположением Цезаря, и вторжением эдуев – и были поражены Цезарем. Кроме этого случая, Цезарь действовал на сообщения галлов только в тех случаях, когда блокировал города их, смелых же и решительных движений в открытом поле на сообщения в тылу их не производил по причинам благоразумной осторожности и несовершенной еще уверенности в себе.

По одержании победы в бою в открытом поле Цезарь, если только сам не был истощен боем, не упускал никогда сильно преследовать разбитого неприятеля, с успехом и пользой употребляя для этого свою конницу. В связи с этим он немедленно же искал и политических выгод, с целью которых была ведена война. Этого он достигал быстрым появлением его легионов среди побежденных племен – и ему без сопротивления покорялись и города, и правления их. Возложив на них прежде всего поставку продовольствия и перевозочных способов, он вмешивался в их внутренние дела, учреждал общенародные собрания и т. п., словом, полагал основания своему господству. Верно рассчитывал он при этом не на одно материальное, но особенно на нравственное влияние его победы, и поэтому после нее считал возможным разделять дотоле соединенные силы свои. Так, после победы над нервиями, он двинулся против адуатуков только с 7 легионами, Красса же с одним 8-м легионом послал на нижний Лигер (в нын. Бретань), где обитавшие там племена, при вести об успехах и победах Цезаря, покорились Крассу без сопротивления.

Такого рода окончательные успехи походов случались большею частью осенью, прекращавшею походы, и затем войска располагались в зимних лагерях. Выбор края или земель для них происходил не без уважительных причин к тому. Освобождая от зимних лагерей римскую провинцию, Цезарь располагал их обыкновенно в разных местах Галлии, приучая тем покоренные племена к пребыванию между ними римских легионов, к содержанию их правильными контрибуциями и к римскому владычеству. А если племена эти, видя эту опасность, снова восставали, то давали этим Цезарю повод к новой войне и к распространению римского владычества в следующем году. После победы над Ариовистом Цезарь расположил войска свои на зиму в восточной части земель секванов, около Везонция (Besancоn), потому что там были еще обильные запасы продовольствия, недалеко оттуда находилась римская провинция и Цезарь угрожал бельгам, секваны же оставались спокойными. В следующем 57 году, после поражения бельгов, Цезарь расположил войска на зиму на Нижнем Лигере, где Красс уже достаточно приготовил к тому тамошние племена. Секванов нужно было щадить, ремы содействовали Цезарю в войне против бельгов, эти последние были истощены, а эдуев и зависимые от них племена Цезарь признавал союзниками и доброжелателями римлян. Кроме того Цезарь хотел испытать, какое впечатление военные подвиги его на востоке произвели на западе, и не нужна ли будет тут новая война, для внушения должного уважения к римскому оружию.

В 56 г. зимние лагери были расположены на Нижней Секване (в нынешней Нормандии), а в 55 г. – в нынешней Юго-Западной Бельгии – оба раза с предположенною уже целью экспедиций в Британию, а после 2‐й этой экспедиции зимние лагери были расположены снова в Бельгийской Галлии, но, по причине неурожая, очень широко, хотя Цезарь уверяет, что крайние легионы были удалены одни от других не более как на 200 000 шагов (20 немец. миль или 140 русских верст, действительно же, как впоследствии оказалось, почти на 30 миль=210 верст).

Вследствие приобретенного при этом опыта с 53‐го на 52‐й год, в котором произошло общее восстание галлов, легионы уже были гораздо более сосредоточены, так что 6 из них были при Агендике (Sens).

В случаях неудач своих Цезарь являл не меньшую энергию, нежели и в случаях успехов и побед. И прежде всего он особенно заботился о том, чтобы не допускать упадка духа в своих войсках. Для этого он употреблял в действие всю силу своего красноречия и все меры, чтобы как можно скорее выходить из неблагоприятного положения, и притом не как побежденный, а как победитель, двигаясь в другую, отдаленную сторону. Так, например, поступил он после неудачи под Герговией, двинувшись к востоку от нее и стараясь на пути одерживать успехи в небольших, но удачных предприятиях, как, например, успешный переход его после того через реку Лигер (Луару).