Текст книги "Юлий Цезарь. В походах и битвах"

II. Александрийская война (48–47), поход против Фарнака и действия в Греции

Цезарь, преследуя Помпея, прибыл, три дня спустя после его убиения, в половине августа 48 г., к Александрии, на 10 военных судах, на которых были посажены 2 легиона и 800 чел. конницы, всего не более 5 т. чел. (с экипажами судов). Он стал на якоре в новой гавани и занял царский дворец, расположенный против мыса, отделявшего новую и старую гавани от театра и цирка, служившего цитаделью.

Выше было сказано, что в это самое время дети умершего египетского царя Птолемея XI Авлета, 17‐летняя дочь Клеопатра и 13‐летний сын Птолемей, находились в войне между собою за обладание престолом и стояли одна против другого с войсками у Пелузия, на границе Египта и Сирии.

По завещанию отца их, исполнителем которого он назначил римский народ, Клеопатра и Птолемей должны были царствовать вместе. Цезарь говорит, что римскому народу и, следовательно, ему, Цезарю, как консулу, принадлежало право прекращения войны между сестрою и братом за престол, тем более что союз Рима с умершим царем был утвержден законом сената во время консульства его, Цезаря. Вследствие того он дал знать Клеопатре и Птолемею, чтобы они распустили свои войска и решили спор между собою перед ним.

Но евнух Потин, опекун Птолемея и правитель царства, восстал против этого и двинул от Пелузия к Александрии 20 т. хорошо устроенных, опытных и храбрых войск под начальством полководца Ахилла. В числе этих войск было 18 т. чел. пехоты и 2 т. чел. конницы, большею частью римских, служивших в армии Помпея.

Узнав о движении Ахилла к Александрии, Цезарь заключил под стражу молодого Птолемея и Потина и привел занятую им, Цезарем, часть Александрии в оборонительное положение. Ахилл, вступив в Александрию, пытался взять занятую Цезарем часть города открытою силой, но был отражен и тесно обложил в ней Цезаря с сухого пути. Чтобы отрезать его также и от моря и захватить в новой и старой гаванях находившиеся в них 72 египетские судна, а в новой – и суда Цезаря, египетский флот из 70 больших судов направился в ту и другую гавани. Если бы он успел в этом, то Цезарь был бы отрезан от моря и совершенно обложен в Александрии. Но, к счастью для Цезаря, он успел, хотя и с большим трудом, отразить египетский флот и даже сжег все египетские суда в обеих гаванях. А дабы впредь лишить египтян возможности проникать в новую гавань, он занял гарнизоном башню с маяком на островке, лежавшем перед входом в эту гавань и соединенном с городом плотиной. Таким образом он обеспечил свои сообщения с морем и послал в ближайшие приморские места за продовольствием. Со стороны города же он принял все возможные меры для прикрытия и усиления себя укреплениями и для добывания продовольствия и фуража. Владея царским дворцом и, в связи с ним, театром и цирком, он сильно укрепил их и занял войсками, занял также и частью разрушил все дома, отделявшие его от средних городских ворот, открыл свободное сообщение с озером Мареотисом и добывал из него пресную воду, а из окрестностей его продовольствие и фураж. Он принял также меры для скорейшего сбора к нему в Александрию наибольшего числа войск и судов. С этой целью он послал преданного ему Митридата Пергамского в Малую Азию для сбора в ней войск и приведения их сухим путем чрез Сирию в Египет. С о. Родос и из Сирии и Киликии он приказал прислать себе морские суда, а с о. Крит – стрелков. От Малха, царя одного из племен Аравии, он потребовал конницы, а от подвластных ему городов – военных орудий и машин, продовольствия и вооруженных людей. От главного же врага своего, Потина, он избавился тем, что, открыв, как говорит, тайную переписку его с Ахиллом, приказал казнить его.

Египтяне, с своей стороны, также деятельно укреплялись и заградили все входы и проходы в город, со стороны Цезаря, высокими и толстыми стенами с зубцами и с высокими, до 10 ярусов, башнями. Главные деятели их гласно заявляли, что эта война представляла удобнейший случай избавиться от римского владычества и что если в это время не будут употреблены все возможные средства для того, то Египет неизбежно будет обращен в римскую провинцию.

Вскоре младшая сестра Клеопатры и Птолемея, Арсиноя, успела бежать из царского дворца, занятого Цезарем, в город, приказала умертвить Ахилла и передала начальствование египетскою армией евнуху своему Ганимеду. Первым предприятием его было то, чтобы отрезать Цезарю пресную воду, которою занятая им часть города снабжалась извне посредством подземных труб, и испортить воду в колодцах этой части города, смешением ее с морскою водою. Это повело к большим и трудным работам, но не достигло цели, потому что Цезарь успел добывать пресную воду, из некоторых родников и из вырытых колодцев на берегу моря.

Вскоре к Цезарю прибыл морем от о. Родоса 37‐й легион, составленный из остатков армии Помпея и присланный Домицием с продовольствием, оружием, орудиями, машинами и пр. Эта эскадра судов стала на якорь к западу от Александрии (близ места позднейшей башни арабов), потому что господствовавшие в это время года восточные ветры не позволили ей вступить в новую гавань. Дабы спасти ее и ввести в эту гавань, Цезарь вышел из нее со всеми бывшими у него судами, но без войск на них. Египтяне, узнав об этом, выслали против Цезаря все свои суда, но с посаженными на них войлоками. Следствием этого был морской бой, в котором Цезарь взял у египтян одно большое военное судно, другое потопил и, если бы не наступила ночь, то истребил бы или взял бы весь египетский флот; но он успел спастись в старую гавань, а Цезарь торжественно провел мимо него свою эскадру в новую.

Эта неудача египтян побудила Ганимеда значительно удалить флот. Он приказал деятельно исправлять все остававшияся еще в старой гавани суда, собирать нужные для того материалы, собрал все суда, стоявшие в семи устьях Нила для защиты их, и в скором времени имел уже 22 судна в 4 ряда весел, 5 – в 5 рядов и множество меньших разной величины, с опытными и искусными экипажами на них.

Цезарь с своей стороны имел 9 родосских, 8 понтийских, 5 сирийских и 12 малоазиатских судов, всего 34, из которых только 5 были в 5 и 10 в 4 ряда весел, остальные же 19 были меньших размеров. Несмотря на то, он вышел с ними из новой гавани, обогнул маяк и построил свой флот в боевой порядок против старой гавани, имея родосские суда на правом фланге, а понтийские на левом. При виде этого египетский флот изготовился к бою, но, чтобы вступить в него, тому либо другому флоту необходимо было первому пройти через три опасных прохода между каменными грядами, замыкавшими вовсю ширину вход в старую гавань, причем тот из двух флотов, который, в виду другого, первый решился бы на, это, подвергся бы большой опасности. Но начальник родосских судов, Евфранор, вызвался первым пройти с 4 своими судами через средний проход, исполнил это отважно, искусно и удачно и открыл тем всему Цезареву флоту вход в старую гавань. Цезарь немедленно и решительно атаковал в ней египетский флот и, несмотря на все превосходство его в числе судов и опытности и искусстве экипажей на них, после упорнейшего боя одержал полную и совершенную победу над ним, взял 2 и потопил 2 больших судна, а остальные спаслись у берегов гавани, под прикрытием плотин и стрелков, расположенных на кровлях домов.

Одержав эту победу, Цезарь положил овладеть всем островком, на котором занимал только одну башню с маяком, равно и плотиной, которая соединяла его с городом. Это повело к упорному бою на плотине и на островке: Цезарь овладел последним и местечком на нем и взял 600 чел. в плен. Но египтяне удержали за собою ближайшую к городу половину плотины и укрепленный замок на краю ее со стороны города. Цезарь несколько раз пытался отнять их, но был отражен с большим уроном и при этом сам едва не утонул в море. Судно, на котором он находился, будучи переполнено спасавшимися, погрузилось в воду, и он был принужден вплавь спасаться на более отдаленные суда, в чем, однако, успел. Однако эта неудача не только не лишила его войска бодрости, но и еще более возвысила дух в них и вообще не имела никаких невыгодных для Цезаря последствий.

Вслед затем к Цезарю явились из города послы с просьбой от народа возвратить ему царя его, Птолемея, и с обещанием подчиниться решению последнего, каково бы оно ни было. Хотя Цезарь хорошо знал хитрость и коварство египтян, однако склонился на их просьбу, надеясь, что Птолемей удержит их в повиновении, хотя эта надежда была совершенно неосновательна, что и доказали последствия. Молодой Птолемей сначала никак не хотел разлучиться с Цезарем и со слезами уверял его в своей преданности, но наконец согласился и едва только удалился от него, как обнаружил самые враждебные к Цезарю и римлянам чувства и действия.

{Цезарь говорит что Птолемей, хотя и очень молодой, уверил его в желании и надежде своих усмирить восстание в Александрии и положить тем конец войне. Но верить в этом Цезарю можно так же мало, как и ему можно было верить уверениям Птолемея. Turpin de Crissé полагает, и не без вероятия, что Клеопатра в это время уже приезжала тайно в Александрию, дабы лично ходатайствовать за себя перед Цезарем, и что последний освободил Птолемея с тою именно целью, чтобы явно даровать свое покровительство Клеопатре, так как наперед был уверен, что Птолемей не сдержит своего слова. Словом – Цезарь был в этом случае коварен не менее Птолемея.}

Египтяне вскоре увидали, что немного выиграли от возвращения им Птолемея, тем более что узнали о скором прибытии к Цезарю сильных подкреплений. Дабы по крайней мере перехватывать их на море или не допускать до Цезаря, они, успев между тем снова усилить и снарядить свой флот, послали его к нын. Канапу, на Абукирском рейде. Начальник Цезарева флота, Нерон, поспешил туда же, и следствием этого был новый бой, впрочем, нерешительный, в котором храбрый Евфранор лишился жизни.

Уже 8 месяцев (с половины августа 48 г. до половины апреля 47 г.) вел Цезарь эту несчастную войну, в которую так неожиданно и против воли вовлечен был, когда наконец Митридат Пергамский с войсками, собранными им в Малой Азии (но в каком числе, неизвестно), прибыл к Пелузию, укрепленному египетскому городу на границе Сирии, считавшемуся ключом Египта. Митридат атаковал и взял его приступом и тотчас двинулся усиленными переходами к Мемфису, куда прибыл на 7‐й день, а отсюда вниз по левому берегу Нила – к Александрии. По словам Гирция Панзы, Митридат от Пелузия двинулся к Александрии, а Птолемей и Цезарь, узнав об этом, оба в одно время двинулись из Александрии навстречу ему, но каким образом и какими путями – Гирций Панза того не объясняет. Нет сомнения, что Птолемей оставил часть своих сил в Александрии против Цезаря, а сам с главными силами двинулся против Митридата. Но каким образом Цезарь, обложенный в Александрии, мог также двинуться туда, непонятно. Наполеон I, бывший сам в Египте и Александрии и знавший хорошо местность в устьях Нила, объясняет это так, что Митридат двинулся от Пелузия к Мемфису, куда прибыл на 7‐й день, а от Мемфиса вниз по левому берегу Нила к Александрии; что Птолемей с своею армией сел на суда на Ниле и соединился с своими войсками, отступавшими перед Митридатом, почти на высоте дельты Нила (т. е. начала разветвления его); что Цезарь, с своей стороны, отплыл с главными своими силами из Александрии морем на судах к нын. башне арабов (tour des Arabes), к западу от Александрии, высадился там, обогнул озеро Наркотес, двинулся прямо к армии Митридата и соединился с нею без боя с Птолемеем, на месте расположения ее вдоль канала, проведенного из Нила, почти на высоте нын. Алькама.

Далее, по словам Гирция Панзы, Птолемей сначала выслал навстречу Митридату сильный отряд войск, который был опрокинут, а затем сам двинулся с главными силами и несколько раз атаковал Митридата, но также был отражен им. Цезарь же, без боя соединясь с Митридатом, двинулся против лагеря Птолемея, несмотря на то, что недалеко от него должен был переходить через реку (вероятно – тот канал, о котором говорит Наполеон I). Так как войска его совершили утомительный переход, то он отложил до следующего утра атаку лагеря Птолемея в очень крепкой и выгодной позиции. На следующее же утро он атаковал его главными силами с фронта, а несколькими когортами – в обход с фланга, чем и решил победу. Армия Птолемея была разбита и обратилась в бегство на суда, стоявшие на Ниле. То из них, на котором находился Птолемей, от множества спасавшихся людей на нем погрузилось в воду, и Птолемей утонул.

Цезарь немедленно двинулся с своею конницей к Александрии. Жители ее вышли навстречу ему со всеми своими сокровищами, чтоб умилостивить его, и смиренно просили пощады. Цезарь успокоил их и торжественно ступил в город чрез неприятельские укрепления, приветствуемый, как победитель, оставленными им в Александрии войсками своими. Затем он привел в исполнение завещание Птолемея Авлета таким образом, что по случаю смерти сына его, Птолемея, назначил царем младшего малолетнего брата его, в соправительстве со старшею сестрою его Клеопатрой, а младшую сестру их Арсиною осудил на изгнание из Египта. Два месяца после того он оставался в Александрии, а затем двинулся в Сирию с 6‐м легионом, составленным из 1200 старых ветеранов, оставив все прочие войска свои в Александрии и Египте, для содержания их в порядке и повиновении.

Так кончилась Александрийская война, продолжавшаяся 9 месяцев (с половины августа 48 г. до половины мая 47 г.). Первые 8 месяцев прошли в наступательно-оборонительных действиях Цезаря в Александрии и преимущественно на море, а 9‐й месяц – в действиях против Птолемея вне Александрии, в поле, кончившихся победой в сражении при р. Ниле. Следующие же два месяца Цезарь провел в Александрии, будто бы для устройства дел Египта, но собственно потому, что предался страсти к Клеопатре.

С самого начала, прибыв в Александрию лишь с 5 т. войск на судах, он был обложен в занятой им части города, с сухого пути и моря, превосходными числом войсками и флотом египтян. Убедясь, что война эта, в которую он был вовлечен так неожиданно, могла быть решена только после сосредоточения им в Александрии нужных для того сухопутных и морских военных сил и средств, он покорился необходимости ждать этого с терпением. А до того времени он принял все возможные ему меры, сначала чисто оборонительные, потом соединенные с наступательными и под конец преимущественно наступательные. Но при этом главные действия происходили не со стороны твердой земли и города, а преимущественно со стороны моря, обеих гаваней, плотины и маяка. Со стороны твердой земли и города значительных действий не происходило, но на море произошли три важных боя, из которых один важнейший в старой гавани, в которой Цезарь, лично предводительствуя своим флотом, разбил египетский. По своему, обыкновению – все делать лично, а не через других, он всегда и везде являлся главным деятелем, и на твердой земле, и на море, и личным своим присутствием и необыкновенною деятельностью одушевляя всех, руководил всем и всеми.

Наполеон I по поводу Александрийской войны делает следующие замечания:

1) Война эта дала Помпеевой партии 9 месяцев времени усилиться и утвердиться в Африке и потребовала двух новых и трудных походов Цезаря, в этой стране и потом в Испании, для совершенного одоления этой партии, чего не было бы, если бы Цезарь, после сражения при Фарсале, тотчас отправился в Африку или, если уже последовал за Помпеем в Александрию, то по крайней мере взял бы с собою 4 или 5 легионов, для перевоза которых морем не имел недостатка в судах, или, наконец, удовольствовался бы мнимою покорностью Птолемея и отложил бы отмщение ему на год.

2) 5 т. войск и 10 судов с 4 т. экипажа были слишком слабы и недостаточны для того, чтобы вести войну с Египтом и покорить такой город, как Александрия. Но Цезарь имел двоякое счастье – завладеть дворцом, цирком или цитаделью и башней с маяком и сжечь египетский флот. Только месяц спустя после его прибытия в Александрию вступила в нее египетская армия, прибывшая от Пелузия, а он вскоре после того получил до 24 морских судов с подкреплениями и запасами. Следовательно, во всей Александрийской войне его нет ничего необыкновенного (merveilleux), все планы, составленные комментаторами его в объяснение этой войны, ложны. Александрия и тогда, как теперь, имела две гавани: новую, занятую Цезарем, окруженную городскими набережными и вход в которую защищала башня с маяком, и старую, занятую александрийцами и образовавшую обширный рейд в виде дуги, хорда которой простирается до 6 т. туазов (около 5 т. сажен {туаз = 6 ф. = 6 ф. 4,7 рус. фут. = 2,7406 рус. аршин}), а город Александрия не занимал и трети этого протяжения к западу.

3) Цезарь, в войне в Галлии, никогда не означает ни сил своей армии, ни мест, где он сражался; сражения его не имеют названий; продолжатель его записок столько же темен; правда, он рассказывает, что Митридат взял Пелузий, но ничего не говорит о дальнейшем движении его, а напротив находится в противоречии с современными писателями, которые говорят, что от Пелузия Митридат двинулся к Мемфису, взял его, спустился по левому берегу Нила до Александрии и был остановлен армией Птолемея почти на высоте Алькама. Поэтому сражение было, кажется, на том пункте, где с Нилом соединялся канал, следы которого видны еще и теперь. Комментатор Цезаря называет этот канал рекою, но известно, что в Египте нет рек (кроме Нила), а имеются только каналы. Историки, по своему обыкновенно, оставляют нас в неизвестности о времени сражения; однако кажется, что оно произошло в конце мая или в начале июня; в это время вода в Ниле не совершенно низка, а это заставляет предполагать, что армия Митридата прошла чрез пустыню в апреле.

Генерал Лоссау замечает, что Египет легко мог соделаться гробницею славы Цезаря, если бы последний усомнился в своем счастье, т. е., по его понятиям, в самом себе – и что не без основания обвинили его также в том, что он в свои пожилые лета предался страсти к Клеопатре; но что природная нечувствительность его служила ему щитом, сквозь который не могло глубоко проникнуть сердечное чувство, и если он и имел мимолетные минуты слабости, то последствия доказали, что Клеопатра столь же мало, сколько и другие, могла надолго удержать его в своей власти.

Но генерал Лоссау, столь же восторженный и снисходительный почитатель Цезаря, сколько Наполеон I, напротив, довольно строгий, хотя и справедливый, судья его, слишком снисходительно судит о мимолетных минутах слабости его. Для такого человека и полководца, как Цезарь, поставившего себе целью быть владыкой обширной Римской республики или, по понятиям того времени, вселенной, при тогдашних обстоятельствах в Риме и его провинциях, наконец в лета Цезаря – 53 года, целые два месяца, проведенные им в Александрии ради страсти к Клеопатре, и страсти вовсе не сердечной, а плотской, ничем не могут быть оправданы, составляют не только пятно, но и позор для Цезаря и доказывают только, что хотя он и великий человек и великий полководец, но вместе с тем и человек своего, до крайности развращенного времени.

Фарнак, сын Митридата Великого, в начале 63 г. возмутивший войска его против него и провозглашенный ими царем, обложивший отца своего в Пантикапейском замке и тем заставивший его лишить себя жизни, затем изъявил свою покорность Помпею, который сохранил ему за то Боспорское царство, за исключением Фанагории. {Наполеон I говорит, что Фарнак был одним из орудий, которые послужили Помпею для того, чтобы избавиться от Митридата, а в награду за то он получил от Помпея царство Боспорское.}) Когда же, 16 лет спустя, Фарнак увидал, что Римская республика была раздираема междоусобною войною Цезаря и Помпея, то, по смерти последнего, решился воспользоваться тем для возвращения себе всех владений, составлявших некогда обширное царство отца его. Он завладел Колхидой, царством Понтийским, столицею которого был Синоп, любимое местопребывание Митридата, и наконец напал на Малую Армению и Каппадокию. Царь первой из них – Дейотар и второй – Ариобарзан просили помощи Цезарева легата Домиция, начальствовавшего в Малой Азии. У последнего было 3 легиона, из которых 2 он, по приказанию Цезаря, послал ему в Египет, а у него остался только один 36‐й. Поэтому он поспешно набрал 1 легион в Понтийском царстве, присоединил к нему 2 легиона, набранные Дейотаром в Малой Армении и устроенные им по-римски, и собрал эти 4 легиона при городе Команы в Каппадокии. От Коман путь сообщения с Малою Армениею проходил чрез лесистый горный хребет. Домиций двинулся вдоль этого хребта и расположился лагерем близ города Никополя. На другой день он подступил к Никополю и увидал здесь армию Фарнака, уже построенную в боевой порядок в одну линию, но с тремя резервами позади центра и обоих крыл. Домиций начал укреплять свой лагерь в виду неприятеля и, укрепив его, расположился в нем. Фарнак, с своей стороны, желая протянуть войну и надеясь, что положение Цезаря в Александрии заставит Домиция ослабить себя отправлением подкреплений ему, прикрыл оба крыла свои укреплениями. Но несколько дней спустя Домиций двинулся против него в боевом порядке. В происшедшем вследствие того сражении два легиона Дейотара обратились в бегство, понтийский легион сражался очень плохо, и весь бой выдержал только один 36‐й легион, но, окруженный со всех сторон, он был принужден отступить в свой лагерь. Фарнак одержал полную победу и остался обладателем Понта, Малой Армении и Каппадокии, а Домиций поспешно отступил во внутренность Малой Азии. Фарнак в Понте и Каппадокии поступил точно так же, как некогда его отец, приказав умертвить или изувечить всех римских граждан и захватив все их имущества, и восстановил царство Митридата во всем его объеме, в уверенности, что Цезарь погибнет в Александрии.