Текст книги "Путешествия Никласа"

Брачные мысли

4/192. Принял решение посетить брачную планету Центра, хоть сейчас и не сезон. Эрогенные зоны в мозгу начинают откровенно саботировать работу всего организма, и меня это угнетает, особенно в минуты отдыха.

Не знаю, что из этого выйдет, все-таки живу я далеко, в миллиардах парсеков от древних «культурных очагов» типа галактики Млечный Путь, на самой окраине Вселенной… Многие почему-то опасаются такого соседства, хотя до границы 3-мерного мира еще вполне приличное расстояние. Ничего страшного в том, чтобы жить на краю физического мира, нет – тут ничем не хуже, разве что молодых звезд очень мало, в основном белые карлики, черные дыры и нейтронные. Газовая ткань космоса тут совсем рыхлая. Но какая разница, где жить, если дырокол в любую секунду доставит тебя в нужную точку пространства?

Буду козырять тем, что основал собственный клан, все равно больше мне нечем похвастать. Ни под водой жить не умею, ни в протуберанцах купаться. Высокое (от двух мегапаскалей) давление плохо переношу, так же как и гравитацию больше четырех стандартных единиц… Посчитал собственные недостатки и ужаснулся!

Прощание с новыми друзьями

8/239, вечер. С «Пионером» все оказалось в порядке, станция приветила Никласа и его новых товарищей веселыми огоньками управляющей панели и приборных подсветок. Даже не пришлось обновлять капсулу с антиматерией в энергетическом блоке. Дрезина с увесистым содержимым кое-как втиснулась в узкий проход между гравитационным креслом и двигательным отсеком, и биоформы ловко, явно не впервой переместили 7-дырокол на его место.

Никлас помог им развесить по ячейкам черные микродыры, руководствуясь указаниями негэнтропа, и подвел к ним кабели. Обе камеры, приемная и отправляющая, сигнализировали о готовности к переброске вещества.

– Куда вас отвезти, босс? – спросил «Нептун».

– Притормози. Почему ты считаешь меня своим хозяином, брат?

– Такова последняя воля Леонида-1, – печально пояснили биоформы в один голос. – Он покинул нас навеки, завещав продолжить его дело или спастись у хорошего человека.

– Значит, он предвидел беспорядки в своем доме?

– Да, он предупредил нас о возможном визите многомерной сущности и посланца Гелиодезической комиссии.

Никлас решил, что проводить дознание в такой трудной и тесной обстановке вряд ли имеет смысл – только еще больше запутаешься. Пока неведомый прозрачный враг не вернулся и не порушил остатки действующей аппаратуры, нужно убираться отсюда как можно скорее.

К тому же куда их еще девать, этих кремний-органических безумцев? Составят компанию одинокому «Динго»…

Историк ввел в транспортный чип дырокола адрес своей планеты и уселся в кресло, предоставив «Нептуну» возможность действовать. Пока энтроп выкатывал атомную дрезину наружу, тот тестировал 7-дырокол, при этом почему-то заметно нервничая. Видимо, ему уже доводилось пользоваться устройством, и воспоминания об этом сохранились не самые гладкие. Глядя на него, и Никлас встревожился. Некстати подумалось, что они возвращаются в обитаемую область Вселенной, густо нашпигованную транспортными магистралями в 6-мерном пространстве. Как бы не столкнуться с какой-нибудь посылкой или человеком… Но делать, разумеется, было нечего, приходилось рисковать. Хорошо еще, что Чанг-33 не успел оттаять и лежал в закутке «Пионера» спеленатым, будто антинейтроны в капсуле.

– Ну, стартуем!

Негэнтроп послушно запустил азотный двигатель, аккуратно вывел станцию из-под навеса, взметая соплами мелкую каменную крошку на стартовом мини-комплексе. Крепежные штанги отпали еще раньше. На обзорных экранах царила черная мгла с крупинками звезд, никаких признаков белого карлика действительно не просматривалось.

Защелкали датчики противометеорной защиты, направляя в непрошеные микроскопические камешки сгустки гравитации. Скоро поверхность Беты представлялась уже обозримым непроницаемым диском, заслонившим от беглецов часть неба, и продолжала неумолимо уменьшаться. Где-то там оставался пустой дом Леонида-1, обесточенный и холодеющий – когда еще человек (то есть гелиодезист или демограф) вступит в его помещения, чтобы узнать все о судьбе его строителя?

Тем временем коррекция точки прибытия завершилась: автоматика выбрала для нее пустую (согласно атласу) область космоса на расстоянии в десятую часть парсека от центра системы. Переместить «Пионер» сразу в семейный дырокол Никласа было, конечно, невозможно.

Обратная черная дыра вспухла, поглощая станцию, за какую-то долю наносекунды, и в следующее мгновение историк с облегчением увидел свое солнце.

– Повреждение в контуре жизнеобеспечения! – взвыл бортовой компьютер. – Для устранения обратитесь к руководству по эксплуатации.

– Это опасно? – не сдержался Никлас.

Он не почувствовал никаких фатальных изменений ни в радиационном фоне, ни в атмосфере.

– Сейчас протестируем.

Негэнтроп метнулся к панели управления и стал ловко щелкать разными клавишами, не полагаясь на мысленное управление. Может быть, здесь его даже не было – «Пионер» отличался простотой и… надежностью, которая дала сбой. Не иначе он все-таки пересекся на 6-мерной дорожке с другим телом.

– Термопара накрылась, хозяин, – резюмировал «Нептун». Энтроп в это время суетился вокруг него, заглядывал через плечо и выполнял простые команды – замыкал открытые контакты, поворачивал голограмму схемы поврежденного контура и тому подобное. – Жить будем.

– И все? – облегченно вздохнул историк.

– Нет, динамическая защита тоже повреждена. Но это не опасно, радиационный фон совсем слабый.

– Это временно… Двигай к планете.

«Нептун» поймал маячковый радиосигнал, настроил координаты прибытия и передвинул станцию на околопланетную орбиту. Двигатели придали «Пионеру» горизонтальный импульс, и он стал спускаться по пологой траектории. Тут уже порядком фонило – не только от звезды, но и от самой планеты. Однако интенсивность излучения оставалась в норме, и ни историк, ни биоформы не обеспокоились.

Но Сакки NGC 4320 Чанг-33 очнулся и моментально вытянул конечности, а голова у него выскочила из туловища, будто спора из гриба. Глаза маслянисто сверкнули, как флуоресцентные икринки.

– Где мы?

Гелиодезист вскочил и обежал взглядом череду приборов на панели управления, 7-дырокол, скромное кресло с Никласом и обе биоформы. Историк мысленно простонал, сдерживая слова недовольства. Не хватало еще, что чиновник примется командовать и погонит станцию к себе в Комиссию. Но эта мысль тут же отпала за нелепостью – Чанг-33 слишком опасался задействовать 7-дырокол в обитаемой Вселенной.

– Спускаемся к моему дому, – сказал Никлас.

Легкое свечение уже возникло вокруг выступающих частей станции – та довольно круто входила в разреженную, однако ощутимую атмосферу Галилеи, находясь в тени планеты.

– Во имя Хаббла! – расслабился Сакки. – Так мы спасены? Я что-то не помню последние минуты…

– Вот уж неудивительно. Без этих бравых ребят мы бы сейчас мерзли в NGC 69307-3.

Чанг-33 вновь лучился бодростью и административным пылом, однако никак не мешал управляемому снижению. Тратить антиматерию Никлас не торопился, ведь все ее несусветные запасы остались в покинутом (и теперь уже почти недоступном) доме Леонида-1, поэтому спускался «Пионер» медленно, на обычном химическом топливе. Уж пятиатомного-то азота никому жалко не было. Вырвавшись из лап оледенения, все четверо беглецов чувствовали себя превосходно и никуда не спешили. Станция поймала устойчивый сигнал стартового комплекса и через десять минут вышла на прямую траекторию полета, завершившуюся на пустой площадке возле дома Никласа.

– Зайдете подкрепиться? – спросил он, открывая шлюз. Давление с шипением выровнялось, стало жарко: звезда находилась почти прямо перед носом, едва поднимаясь над горизонтом. На Галилее был ранний вечер, то есть путешествие историка в другую Галактику заняло больше семи часов.

– Пыльно тут у вас, сударь, – поморщился Чанг-33 и спрыгнул вслед за хозяином на окаменевшую почву.

Вокруг змеились сухие глубокие трещины, а над ними кружились крошечные смерчи. При смене времени суток на Галилее всегда наблюдалась атмосферная активность, особенно на закате.

Гелиодезист, несмотря на дыхательную мембрану, которую он тотчас натянул на лицо, расчихался и позеленел. А вот биоформы, напротив, держались молодцами, хотя и стискивали рты. Видимо, их кожные покровы легче переносили сухой воздух, насыщенный углекислотой и азотом. Но всем явно помогло солнце, позволив собрать в мышцах энергию и компенсировать воздействие чужеродной среды обитания.

– Проведите нас в транспортный узел, – попросил чиновник, едва они вошли в дом и очутились в дезинфекционном блоке. – «Мир» вашему дому, кстати…

Жесткое ультрафиолетовое, затем рентгеновское излучения выжгли из путешественников микроорганизмы, а довершил процесс чистки ультразвук, благодаря которому все лишнее осыпалось на пол невесомой пылью и было унесено в мусоросборник потоком горячего неона. Никлас умышленно привел гостей именно сюда, не желая нарушать экосферу в доме. Вопреки его надеждам, Чанг-33 сохранил живость и даже утратил нездоровый зеленоватый оттенок лица.

– «Нас»?

– Да, я забираю этих ребят с собой. Вы же не думали оставить их у себя, не так ли? Они обладают ценными, уникальными сведениями о событиях, которые могли привести к исчезновению целой звезды. Я уж не говорю о двух планетах. Затем я передам их в Этическую Комиссию, чтобы с ними определились согласно законам.

Формально чиновник был прав, и Никласу нечего было возразить. В любом случае разговорчивость биоформ приведет к тому, что кассеты Леонида-1 у Никласа изымут – как свидетельство. Но до этого момента остается еще немало времени, можно успеть их скопировать… К тому же необязательно отдавать все, самые любопытные можно утаить.

– Хорошо, – сказал он и взглянул на «Нептуна».

Тот промолчал, а вот эмоциональный энтроп не выдержал:

– Мы расскажем вам о нашем бывшем хозяине, но взамен хотели бы получить планету в любой свободной системе. Любого клана, который согласится принять нас!

– В Этической подумают, что можно сделать, – озадаченно ответил гелиодезист.

Скоро все трое по очереди вошли в транспортную ячейку дырокола и отправились по адресу в Центре. Очевидно, Чанг-33 решил доставить биоформы прямиком на штаб-планету Гелиодезической Комиссии и передать их нервным старцам и прочим коллегам для разбирательств.

Никлас же убедился, что Ирины еще нет дома, и отправился подлечиться и спать. Ему все еще почти не верилось, что эта рискованная экспедиция окончилась без колоссальных потерь времени и особенно здоровья.

В поход за невестой!

4/193. С утра полностью обновил собственный облик, для чего запустил в кровь два миллиона свежих нанороботов с определенной программой перестройки организма. Я задумал привести себя в соответствие с запросом: обрести те же форму и пропорции, что и смоделированная негэнтропом женщина.

– Все, отбываю! – объявил я в 12:00.

– Надолго ли, мастер? – опечалился энтроп. Обе биоформы моментально откликнулись на мои слова и явились проводить меня в путь. – Берегите себя и не забывайте, что верные друзья всегда ожидают вас на родной планете!

– Будьте осторожны в деяниях своих, – добавил величавый «Нептун», – остерегайтесь несообразностей в быту и общении с противоположным полом, ибо грозит сие разными напастями и возможной утратой равновесия душевного.

– Клан Деевых NGC 69307-3 погибнет без вас, мастер.

Да уж, весьма ценное соображение родилось в бестолковой голове «Хаоса». И как только я сам не догадался?

– Ожидайте дня через четыре, братцы.

Оттягивать далее пребывание в доме было невозможно, и я вошел в дырокол (обычный, лицензированный). Целью своей (для начала) я определил одну из искусствоведческих планет Центра, куда свозились разнообразные творения со всех концов Вселенной, объединенные общим направлением авторской мысли. Поскольку мне всегда нравились псевдоживые скульптуры в стиле «ретро» (я даже на подходящую рассылку подписался!), на соответствующую планету я и полетел.

Модная забава

8/242. Первые три дня после возвращения Никласу было не до возни с добытым архивным материалом. Предвидя затруднения со временем, он поручил «Динго» скопировать всю информацию с кассет Леонида-1 (кроме тех, что несли загадочную надпись «U2», но их он решил вообще никому не показывать). Оригиналы он приказал отослать по адресу старика Иана-1, сопроводив «подарок» личным сообщением: «Прошу считать эти кассеты компенсацией вашего аванса. Полагаю, они представляют для Вас и ГК огромный исторический интерес». Но вообще-то он сомневался, что въедливый демограф отстанет от него со своим деликатным расследованием под названием «Люди или биоформы?»

Носитель с 6-мерным представлением данных он вообще спрятал в дальний ящик стола, задумав утаить его.

«Ну и Белл с ним, этим стариком, – отмахнулся Никлас от мыслей, когда поглядел на список фамилий от Петрова DFS-0976 Иана-1. – Если даже все они выдают биоформы за детей, то делают это не от сладкой жизни».

Большую же часть времени суток Никлас был вынужден посвятить семье. Точнее, семнадцати потомкам, которых привезла с собой из поездки Ирина. Вместе с ее сыном, Урваном-4, и его женой Розой-13 прибыли внуки, правнуки и так далее, вплоть до столетнего мальца Леопольда-41.

– Предок! – восхищенно приветили они историка в первое же утро, едва прилетев. – Ты тут не закис со своими клановыми побасенками?

– Борюсь помаленьку, – отозвался Никлас. – С закисанием то есть.

– Ну ничего, мы тебя развеселим!

Они разбежались по дому, залезая в каждый уголок, плещась в кислотных бассейнах и плазменных камерах, остывая в дьюарах с азотом и непринужденно отращивая и убирая дополнительные органы. «Молодежь, – думал историк, встречая порой что-нибудь совсем неузнаваемое вроде многоногого моллюска с хитиновым панцирем на спине. – Слишком уж буквально они следуют традиции постоянно меняться! Не понимают еще, что внешний вид – не главное в человеке».

– Какой-то ты квелый, – заметила Ирина, когда они встретились вчерашним вечером и медленно плавали в гравитационных полях, подсвеченные нейтринными потоками. Те ласково щекотали нервы, порой рассеиваясь атомами тела. – Все о задании старика Петрова DFS-0976 печешься? Развейся, отдохни – ведь это так скучно, в чужих проблемах разбираться.

В тот же вечер Никласу пришлось поучаствовать в семейной дискуссии между внучкой и ее супругом, которые никак не могли выбрать подходящую форму для ребенка. Как человек, за тысячи лет повидавший множество разных причудливых детей, историк выступил экспертом в этом сложном вопросе.

– Предпочитаю наиболее эргономичные формы организма, – сказал он авторитетно. – Значит, легкий наклон туловища вперед, длинные передние конечности, крепкие ноги. Можно небольшой хвост, для устойчивости, но тоже прочный и хваткий, чтобы использовать для операций с предметами. Знаете, порой приходится надевать экзокостюмы со щупальцами только ради того, чтобы фиксировать вещи позади себя.

Молодая пара вежливо выслушала Никласа, поглядела на его личный каталог (составленный из особей, почему-либо не вошедших в последнее издание «Клановой истории»), но каждый из супругов, похоже, остался при своем мнении. Зачем тогда спрашивали, интересно?

На другой день прибыл еще один член семейства. На этот раз им оказалась Светлана-21, племянница Ирины, и она привезла новое развлечение. Вся толпа гостей собралась в башне дома, в косых лучах восходящего солнца, впитывала ультрафиолет и закусывала брикетиками с зеркальной материей. Кое-кто запивал их жидким магнием, чтобы толково прогреть организм, но большинство предпочитало прохладительные напитки. Дьюары с аргоном и криптоном то и дело шипели, наполняя бокалы (моментально вскипающие пузырьками водорода). Урван-4, известный гурман, провел для себя отдельный катетер и смело поглощал чистый аргон непосредственно желудочной камерой. Каждую минуту он сбрасывал избыточное внутреннее давление, открывая клапан в нижней части туловища.

– Смотрим на меня! – заявила «Светка», вечная соперница Ирины по части забав. – Я привезла последнюю модель атомного лазера с мультиплексором. Мне прислали его вместе с датчиками, которые я заказала в ГК, их применяют для получения 3-мерных геологических карт. Помните, я раньше изучала распределение магмы, чтобы предсказывать вулканические извержения? Да Зумино с ними, не в этом дело!

Светлана-21, очень высокая женщина слегка изогнутой, наподобие вопросительного знака, формы с пышным коконом пепельных волос на голове и красивым зеленым гребешком вдоль узкой спины, с помощью «Динго» расставила по периметру комнаты элементы мультиплексора и включила лазер. Гости и хозяева в это время передвинули глаза на макушки и расположились в центре помещения.

– Вы ничего не видите?

– Нет, нет… – нестройно, на всех частотах загудели зрители.

– А между тем прямо над вами возникла пространственная структура из волновых пакетов, образованных ультрахолодными атомами! Эти атомарные солитоны – последний крик моды в искусстве визуализации образов! Выход мнемографа подключается ко входу лазера, тот разлагает его мультиплексором на собственные функции – и мысленная картинка перед вами!

– У-у! И зачем это нужно, если есть мнемограф? Тем более ничего не видно.

Кто-то, правда, возразил, что в гравитационном диапазоне просматриваются контуры какого-то мутного образования, но этот родич остался в одиночестве. Мало кто затруднял себя наращиванием такого специфического зрения.

– А вот зачем. Сейчас картинка образована без всякого мнемографа, сама собой. В этом и состоит искусство, чтобы расположить элементы мультиплексора самым изысканным образом.

Он завладела управлением окнами и стала плавно менять поляризацию и прозрачность стекол. Скоро ей удалось нащупать некую длину волны, которая удачно отразилась от ее скульптуры и явила ее в видимом диапазоне. Заинтересованные зрители обнаружили над головами что-то архаично-кубистическое, покрытое мелкой рябью стоячих волн.

– А теперь глядите внимательно… – прошептала Светлана-21 и стала мысленно сдвигать элементы вверх.

Аккуратные гравитационные захваты не мешали формированию главного образа, который потек, подстраиваясь под новое положение мультиплексора. Отдельные кубики картины смазались, выстроились в сложную, невиданную молекулу, потом сложились в колоссальный цветок из угловатых линий. И вдруг он будто распустился, выпуская из центра жесткие, тонкие пестики, которые тотчас рассыпались, едва лишь Светлана плавно изменила прозрачность окон. И вновь выросли из ничего, когда она вернула параметрам стекол их прежние значения – будто собранный из пустоты, образ вырастал снизу и пропадал на потолке.

Такое тонкое управление и мультиплексором, и освещением было подлинным искусством! Даже Никлас, не склонный целиком отдаваться восприятию, подпал под обаяние образа. Прочие же родственники, помешанные на забавах, разразились восхищенными воплями. Леопольд-41 по-юношески несдержанно вскочил, тем и разрушил на время картину. Его ухватили за щупальца и распластали на полу.

– Я тоже хочу такой атомарный лазер, – сообщила Ирина на ухо историку. В ответ оно свернулось в тугую трубку.

– Даже не сомневался… – пробурчал Никлас.

Между тем виновница восторгов вещала с гордым видом:

– Самое трудное – создать нечто подобное человеку или сложному продукту его деятельности. Плохо даются также двойные звезды и другие нетривиальные космические объекты. Но если вам удалось сотворить их и заставить двигаться – можете смело участвовать в конкурсе!

– А ты уже участвовала?

– Пока нет, этот вид искусства только развивается… Можно стать его классиком!

Этот аргумент, кажется, сразил подавляющее большинство гостей и саму Ирину. Никлас сразу увидел, как запылали мягким рентгеном ее глаза, предвещая запрос в отдел доставки ГК. «Пусть развлекается», – решил историк. Сейчас ему почему-то меньше всего хотелось, чтобы кто-то вмешался в его расследование. Правда, скорого контакта с гелиодезистами все равно не избежать, это он понимал отчетливо.

Ретро-монументы

4/193, вечер. Прибыл на место я ранним утром (по местным признакам). На моих глазах за горизонт, двигаясь вереницей, уходили все три разнокалиберных спутника планеты, а их место занимала звезда – голубой гигант. Я поспешно подал команду нанороботам усилить защиту тела от тепловых ожогов, а глазные яблоки сами послушно покрылись матовой мембраной.

Местность вокруг хода к мульти-дыроколу была весьма пересеченной. Неподалеку возвышался скалистый пригорок, за ним виднелся край каньона, и еще дальше крутые горы. И так во все стороны. Повсюду возвышались колоссальные творения человеческого гения, авторы которых сочли возможным привезти их сюда и смонтировать. Но их было не так уж много, все-таки это весьма дорогостоящая затея.

Я снял со щита индивидуальный пояс для передвижения по воздуху, подключил его к нервной системе и заодно получил доступ к авторским описаниям произведений искусства. Кроме них, имелись также комментарии посторонних ценителей, собранные за многие века существования экспозиции.

– Прямо перед вами, на возвышенности, находится скульптура «Спящий монстр», – услышал я (программа распознала положение моих зрачков, то есть направление взгляда). – Она целиком собрана из молекул, способных превращать свет в механическую энергию. Поскольку сейчас восходит солнце, вы можете видеть, как скульптура оживает и распрямляется, приобретая законченные ужасные очертания!

Однако ничего передо мной не «распрямлялось», хотя на возвышенности, действительно, была видна какая-то бесформенная груда явно искусственной материи. Но ее, очевидно, крепко потрепали эрозия и само время.

«Фу, мерзость какая», – раздался в мозгу первый комментарий. «Отвратительно!», «Скука, совсем не страшно», «И кто только придумывает такую чепуху», «Он пугает, а мне не страшно»… И наконец последняя запись, сделанная больше семи тысяч лет назад, гласила: «Глупо. Автору давно пора обновить свои чуткие молекулы, они уже не работают, потому что распались». С тех пор так и не нашлось других ценителей, да и сам скульптор, похоже, или умер, или утратил интерес к произведению.

Я оглянулся, заслышав шелест – из мульти-дырокола поднялась причудливая пара поклонников ретро-искусства. Видимо, эти люди приезжали сюда не в первый раз, потому что полетели прямиком в направлении тридцать семь градусов к азимуту. Отправиться, что ли, за ним? Наверное, это не слишком вежливо… Все-таки в рассылке это искусство выглядело поживее – может быть, где-то есть зона свежих произведений? И вряд ли далеко от места прибытия. Тут из-под земли выбрались еще несколько человек, сгруппированные по трое и даже по четверо: все разлетелись в разные стороны, но никто даже не взглянул на мертвую скульптуру и меня рядом с ней.

«Отличное начало путешествия! – подумалось мне. – Ладно, продолжаем культурную программу». Надо же подготовиться к возможной встрече с избранницей, а то еще подумает, что я ученый сухарь, чуждый прекрасного. А это не так, просто я немного отстал от моды. «И что тогда я делаю на ретро-планете?» – обожгла мозг запоздалая мысль. И все-таки я упрямо двинулся прочь от дырокола.

Быстрый перелет над маловразумительными, ржавыми и полуразрушенными конструкциями принес меня в узкое ущелье, затопленное тенью. На дне его высилось что-то многогранное, как будто срезанное с одного бока. На этом срезе видны были концентрические кольца. Поскольку больше ничего интересного поблизости не имелось, а голубой гигант уже успел допечь меня, я спустился к скульптуре и по подсказке нашел что-то вроде ультразвукового ружья, какие порой применяются при безопасной охоте на дикие формы жизни в некоторых охотничьих заповедниках.

«Направьте ствол в мишень, – сказал голос автора. – При удаче вы добьетесь землетрясения».

Я выпустил в скульптуру звуковой луч, а в ответ скалы вокруг мен вздрогнули, и между ними установилась волна низкой частоты. Кажется, все мои нанороботы разом окочурились, напоследок подав на нервы импульс дискомфорта.

– Нравится? – спросил меня кто-то сверху недовольно, на частоте два с половиной мегагерца.

Бросив «ружье», я поднялся к краю ущелья, спеша покинуть прохладную тень и очутиться в виду гиганта. Тут парил тучный человек весом не меньше трех тонн, по всей видимости, обладатель нескольких водородных каверн внутри туловища. Они позволяли ему серьезно экономить антинейтроны. А вот других преимуществ в такой структуре тела я не видел.

– В первый раз в музее монументального ретро-искусства?

– Увы, раньше как-то не доводилось.

– Я прилетел на новинку сезона взглянуть, и вам то же посоветую. Желаете составить мне компанию в коротком путешествии?

– Не откажусь.

Толстяк звучно сбросил давление в одном из своих газовых мешков, чем и придал телу начальный импульс.

– Вы, как я вижу, значительно отстали от свежих культурных веяний, м-да… По мне, заслуживают ли они внимания – серьезный вопрос, достойный длительного осмысления в кабинетной тиши. Но иначе, не ознакомившись с ним, найдешь ли почву для плодотворных раздумий? – Я кивнул, соглашаясь с ценителем, однако тот рассеянно озирал скалистый пейзаж под ногами и не глядел на случайного попутчика. – За последние четыре тысячи лет, что я интересуюсь монументальным искусством ретро-стиля, каких только новшеств в него не привносили! Уж и «ретро»-то оно зовется по сугубо идентификационной, что ли, причине, и чтобы не потерять некую занятую собой нишу в культурологической гамме, что весьма возможно при смене вывески.

– А ведь я подписан на рассылку.

– Э, да разве в ней поспеют за новаторами? Пока ролик отснимешь (а еще и автора спросить надобно), пока размножишь… На недели, дружище, на недели опаздывает! Волокита.

– Как же вы сами-то?..

– Я сам скульптор, – признался не без гордости газовый толстяк и от избытка эмоций вновь опорожнил внутренний резервуар. – Мое имя вам должно быть известно – Хайруллин NGC 1293 Наиль-22. Если вы подлинный ценитель, конечно.

– Слыхал, как же. – Вряд ли ложь была слишком грубой, а человеку приятно.

Я решил, что искомая новинка, скорее всего, принадлежит гению именно этого человека искусства. «Отлично! Прихвастнуть знакомством со скульптором – что может быть престижнее?» Но не являются ли все эти точки, мелькающие в жарком небе, такими вот творцами, вылавливающими среди скал простых посетителей? Мысль была малосимпатичной, и я поскорее выкинул ее из мозга.

– Создатели объемных творений могут многому научиться у генетиков, – сказал толстяк. – В эволюционных вычислениях, как вы знаете, реализована модель преобразования наследственной информации. Банальные квантовые биты взаимодействуют по эволюционным принципам! Собственно, на тех же принципах работает и моя скульптура.

Он прервал горизонтальный полет и стал плавно подниматься, при этом широко разведя пухлые конечности в стороны. Я поглядел вниз и увидел что-то серое и бесформенное, размером около тринадцати метров в высоту, в чем едва угадывались самые зачатки порядка. Это стояло на плоской площадке, совсем не запыленной – как видно, автор произведения недавно срезал скалу.

– Теперь направьте на нее мысленный приказ на короткой радиоволне, – попросил Наиль-22.

– Какой еще приказ?

– Измениться, конечно. Это же эволюционное произведение, оно все время в движении.

– Так вы соорудили огромную биоформу?

– В ней нет ничего биологического!

– Ладно, – согласился я и направил на скульптуру смутный образ собственного недовольства жарким голубым гигантом, из-за которого чувствовал себя неуютно. Ничего не случилось. – Ну, и?..

– Подождите хотя бы девять часов! Материал монумента, конечно, текуч, но отнюдь не жидок, чтобы моментально менять форму. А хотите аргона? – вдруг предложил Хайруллин NGC 1293, когда увидел мою реакцию на его речи. – С водородными пузырьками…

Он извлек из какой-то невидимой пазухи компактный 6-мерный дьюар и протянул его мне. Пить хотелось ужасно – я вдруг сейчас это понял, – и аргон так заманчиво шипел, испаряясь, что я выхватил дьюар у творца и опустошил его наполовину, торопясь и обжигая горло холодом. Голубой гигант слева будто съежился, избегая моего ледяного дыхания.

– Спасибо, дружище! – благодарно сказал я толстяку. – Обязательно вернусь через девять часов, чтобы взглянуть на плод своих раздумий.

– Но за это время непременно прилетит другой ценитель и изменит программу модификации, – заметил Наиль-22, хмуро взбалтывая дьюар, чтобы оценить его остаточную массу. – Если вы не будете отгонять желающих сконструировать свой образ из моего материала, ваш культурологический опыт потеряет смысл. У меня и убежище в скале есть, с камерами внешнего обзора. Летим туда?

– Хайруллин, отпусти моего искусствоведа! – завопил вдруг кто-то на той же радиочастоте.

Случай представился благоприятный, и я включил горизонтальное ускорение, но не тут-то было! Полинять, как говаривали древние, не удалось – Наиль-22 нагло зацепил меня за пояс и удержал двигатель на холостом ходу. Со стороны солнца к нам стремительно приближался восьминогий человек, и все его конечности возбужденно болтались, совершая хватательные движения.

– Не слушайте его, – буркнул скульптор. – Это безумный и к тому же бездарный халтурщик.

– Сам такой, – обиделся тот. – Прошу вас поучаствовать в презентации моего нового произведения, государь мой, – вежливо сказал прибывший в мою сторону.

Выглядел он великолепно, несколько даже избыточно – помимо множества ног, этот любитель монументального ретро-искусства имел густой волосяной покров, расцвеченный всеми мыслимыми оттенками синего, и выпуклые глаза под полусферическими колпаками.

– А что вы представляете? – спросил я. У меня уже появилась кое-какая мыслишка по поводу этих ретро-маньяков, но стоило ее отшлифовать.

– Летим!

Он выдрал меня из липкого захвата толстяка и повлек прочь (к счастью, в сторону сигнала от мульти-дырокола – уже другого). Хайруллину ничего не оставалось, как в досаде взвыть и потащиться следом. Вступать в перебранку и тем более схватку с многоногим коллегой было, конечно, бесполезно и стыдно.

– Вот вам кассета с моими произведениями. Держите, держите… Там целая галерея! Представьте, мне удалось задействовать саморасширяющуюся керамику для производства отдельных элементов скульптуры. Каждый фрагмент ее имеет свою уникальную структуру! И вместе они образуют нечто необыкновенное, неповторимое и не имеющее прототипов во Вселенной. Вы самостоятельно сможете моделировать видимый образ, услаждая свой уникальный художественный вкус! Разве это не удивительно?