Текст книги "Путешествия Никласа"

– Весьма, – скептически молвил Наиль-22. – Всем известно, что я первым проделал такое еще тысячу лет назад. Пускай не с керамикой, но не в ней суть.

Не дав разгореться склоке, я сказал:

– Вы великие мастера, спору нет. Я буду счастлив, если вы согласитесь осмотреть мое собственное произведение. Конечно, оно не так величественно…

Как я и ожидал, оба скульптора, переглянувшись, внезапно озаботились какими-то важными делами, скомкали знакомство и поспешно отбыли. Где-то на горизонте и в самом деле маячили фигуры ценителей или авторов, к ним-то они и устремились. Мне даже не пришлось изображать разочарование, так споро оба ретро-монументалиста скрылись за скалами.

Неподалеку находился очередной мульти-дырокол, и я направился в его сторону. Очевидно, теперь я смогу блеснуть познаниями в области ретро-искусства, ведь живые впечатления куда ценнее любой запоздалой рассылки.

Что такое «U2»?

8/243. Благодаря показу модного атомного лазера, в общем, Никлас и смог приступить к работе. Многие гости поспешили разъехаться, чтобы в уединении освоить принципы нового искусства, и прямо с утра историк, проводив Урвана-4 и его медлительную супругу (квелую толстушку с шестью длиннейшими руками, Розу-13), устроился в лаборатории. Вторые копии всех записей Леонида-1 были уже готовы, в том числе и помеченные символами «U2», но передавать «U2» гелиодезистам Никлас пока не собирался. Вдруг там записано нечто настолько жестокое (или опасное), что знать это человечеству необязательно? Кроме того, «Динго» сбросил на отдельный накопитель всю информацию, скачанную Никласом с компьютера Деева.

Все остальные кассеты он упаковал в почтовый бокс и дополнил его сопроводительным письмом: «Дорогой Денис-4! Ты хорошо знаком с чиновниками своего ведомства и наверняка знаешь тех, кто может заниматься делом Деева NGC 69307-3 Леонида-1 (о пропаже звезды). Мне довелось встретиться только с одним из них – Сакки NGC 4320 Чангом-33, но его адрес мне неизвестен, а данные могут потребоваться срочно… Здесь материалы мнемографа Деева за последние годы, с момента экспансии в NGC 69307-3, передай их по назначению. Это хорошо сработает на мой имидж человека, всемерно содействующего расследованию (в частности) и делам ГК (в общем). Ты можешь спросить меня – не захочу ли я чего-нибудь взамен? Немногое. Всего лишь информацию, которую добудут Сакки NGC 4320 с соратниками при „обработке“ биоформ Леонида-1. Однако я ничуть не удивлюсь, если эти данные будут иметь слишком закрытый характер и ты не сумеешь их раздобыть».

Последняя фраза прозвучала весьма емко, и Никлас был уверен, что она наверняка зацепит любопытство Дениса-4.

Едва Никлас отправил почту, как с ним связалась Ирина.

– Как прошло твое путешествие? Извини, раньше спросить времени не было…

– Отлично, – искренне ответил историк. – Удалось добыть массу любопытного материала и даже немного поработать над заданием Иана-1.

– Этот старик вечно на тебе выезжает! Кстати, как ты смотришь на то, чтобы заказать парочку лазеров на холодных атомах? Всего-то два-три миллиграмма антинейтронов. Зато я смогу поучаствовать в конкурсе, объявленном в самом Центре. Это новый дизайнерский проект под выставочную планету… – Она явно собралась выложить Никласу весь рекламный буклет.

– Конечно! – воскликнул он. – Могла бы не спрашивать.

– Ну, все-таки ты у нас АМ добываешь, вон как много разъезжать приходится. Приходи сегодня в 11:24, ага? У меня есть кое-какие задумки с участием атомного лазера. Можно будет…

– Прибереги для сюрприза.

Ирина отправила мужу чувствительный сигнал в его эрогенный центр и отключилась, а Никласу пришлось после этого еще минуты три приводить себя в порядок, настраиваясь на деловой лад. Он опять попытался просмотреть одну из кассет Леонида-1, но без дешифровки запись представляла собой просто хаос аудио-визуальных сигналов, никак не согласованных с восприятием зрителя (собственно, это и так было известно историку). То же самое относилось и к записям с пометкой «U2», однако имелось и одно серьезное отличие: цветовая гамма этой информации то и дело сдвигалась в области крайних частот. Как будто звук и картинка на этих записях постоянно и резко менялись, смещаясь из одного диапазона в другой – от тишины к грому и от тьмы к свету солнца. «Нечеловеческие образы», – вспомнилось историку определение «Динго».

Ему было не по себе, когда он подключал накопитель с терабитами спасенной у Леонида-1 информации. Но не потому, что его действия наверняка расходились с уложениями Этической Комиссии… Точнее, не только поэтому – в основном он боялся того, что может оказаться на кассетах. Никлас никогда еще не чувствовал такого глубинного, необъяснимого ужаса, и попытка идентификации его источника никак ему не удавалась. А что нельзя объяснить, с тем нельзя справиться.

Но как он ни старался, разобраться в мешанине явно закодированных данных не смог. Он даже заподозрил, что вывез из умирающего дома битовый мусор.

В конце концов, не сумев ничего выудить из данных Леонида-1, Никлас поручил компьютеру найти искомый дешифратор и применить его к добытым записям. В опциях он выставил несколько тяжелых условий – отбрасывать ретроградные ассоциации, подстраивать определения для пущей внятности… Нагрузка на вычислительные цепи ложилась порядочная. Если в море данных есть что-нибудь полезное, оно будет найдено.

Затем он вышел из дома, чтобы побродить по барханам и подышать горячим песчаным духом пустыни. Никлас не хотел рисковать психическим здоровьем именно сегодня, незадолго до встречи с женой.

Юная Гемма-19

4/194. Вблизи Центр выглядит еще величественнее, чем в мои телескопы. Тысячи ярчайших галактик, из которых он состоит, излучают в пространство невероятно количество энергии, обеспечивая почти постоянную освещенность любого уголка этого благословенного края. Тут можно жить на одном только дармовом тепле солнц и космической пыли из аминокислот, совсем не тратясь на другое питание. Но поскольку у меня было с собой двадцать граммов антиматерии, я мог жить «на толстую конечность», как загадочно выражались предки.

Отдохнув в гостевом астероиде (люблю иногда понежиться в невесомости), с утра я переместился в дугообразную газовую структуру одной из галактик Центра. Диаметр этого газового кольца – целых восемнадцать килопарсеков! Колоссальный взрыв произошел неподалеку около двадцать шесть миллионов лет назад, и тут, как во всяком молодом куске пространства, до сих пор весьма неспокойно, особенно в связи со сложной гравитационной обстановкой. Дело в том, что широкая полоса пыли и холодного газа тут пересекается с противоположно направленными струями частиц высоких энергий, вырывающихся из массивной черной дыры. А в плоскости, перпендикулярной струям, находятся две дуги горячего газа с мощным рентгеновским излучением, поэтому тут почти так же светло, как в окрестностях моего белого карлика (правда, в другом диапазоне). Взрыв, когда-то «разорвавший» эту галактику, породил огромную ударную волну, которая летит в пространстве со скоростью больше двух тысяч километров в секунду. Думаю, через несколько тысяч лет эта волна благополучно накроет планетку, где я остановился.

Она привлекла меня тем, что вращается вокруг нормальной звезды средней светимости, но главное: мне понравилась реклама корпорации, занимающейся эволюционным туризмом. Вместо того, чтобы прибыть на брачную планету Центра, я всячески оттягиваю этот момент и хватаюсь за любопытные призывы развлечься. Это ненормально, но весело. Не зря же все-таки я выбрался в Центр Вселенной.

Весь планетоид оказался изрыт тоннелями и застроен офисами туристических корпораций. По сути, он представлял собой один гигантский круглый дом с миллиардами помещений. Но благодаря продуманной системе ориентации отыскать нужную мне контору оказалось просто. Она называлась «Эвольвента Эммы», а тур, заинтересовавший меня – «Подстегни эволюцию на матушке-родине». Офис, довольно бедно оборудованный, приткнулся в штреке на глубине четыре тысячи триста метров, куда я упал в вакуумной капсуле. Там сидела симпатичная (по меркам журналов для теплостойких особей) биоформа женского пола с явным преобладанием кремния во всех тканях.

– А что, вы действительно предлагаете путешествие на Землю? – спросил я. Не верилось, что этот заповедник открыт для посещения.

– Конечно. Может быть, вы не знаете, что ваша родина переживает сейчас плохие времена? ЭК выдала нам временное разрешение на мягкие генетические манипуляции в пределах ограниченной зоны.

– И велика группа туристов?

Желающих поучаствовать в экскурсии оказалось ровно десять человек. Мне повезло, что я заявился именно сегодня, иначе пришлось бы отложить тур на три дня (место занял бы кто-нибудь другой). За два часа, остававшихся до старта, я познакомился с каталогами других компаний, из которых узнал много нового. В последние сто-двести лет, что я не интересовался ничем, кроме физики пространства-времени, появились удивительные услуги!

Например, одна продвинутая контора предлагала расслоение сознания с помощью технологии вакуумных дырок: человек приобретал объемное восприятие целого сектора или даже галактики. Стоила эта забава целых три грамма антиматерии. Еще один тур предлагал самостоятельно инициировать сверхновую в необитаемой галактике, с правом назвать ее своим именем. Тут уж вообще цены были запредельными – до сорока граммов, в зависимости от мощности взрыва. Эволюционные круизы также имелись во множестве – от простых, когда направленной мутацией за пару тысяч лет формировался какой-нибудь экзотический монстр, до весьма сложных, оперирующих целыми семействами видов. Но все они предполагали, конечно, длительный интерес туриста (хотя он и не обязан был тысячелетиями торчать на орбите «своей» планеты, а мог навещать ее в любой момент по желанию).

Мы прибыли на базу в галактике Млечный Путь (устроенную внутри естественного спутника Земли) в 16:34, с помощью небольшого мульти-дырокола. Когда-то, в первые столетия после начала ассимиляции, круиз на эту родину пользовался популярностью, и с тех времен тут и сохранилась такая техника, рассчитанная на большую нагрузку. И помещения базы были несоразмерны количеству туристов – огромные, с высокими потолками и с множеством сервисных функций, от опыления карбоновыми кислотами до вычесывания шерсти. Сейчас, в связи с отказом от детализации материальных услуг (скажем, хочешь обонять любимый запах – производи его сам, в носу, или стимулируй нужный участок мозга) все это выглядело архаично и немного смешно.

Вообще, я где-то читал, что не меньше сотой части всех кланов имеют в предках выходцев именно с Земли…

– Как будто попала в историю, – сказала мне симпатичная девушка с гладкой кожей, окутанная полосатым силовым полем. Чтобы разглядеть ее всю, мне пришлось бегло пройтись по всем диапазонам восприятия. Ступни у нее были видны только на сверхвысокой частоте, я едва рассмотрел их.

– Какая у вас необыкновенная одежда, – сообщил я.

– Она скрывает некоторые особенности моего строения… – немного смутилась она.

Прочие экскурсанты выглядели так, словно уже пожалели о потраченных антинейтронах. Как видно, они давно крутились в Центре и понимали толк в современном сервисе.

– И какие же?

– Глядите сами…

Она приоткрыла силовую сетку, и я увидел шесть симпатичных бугорков на ее груди, расположенных в два ряда. По ним пробегали инфракрасные огоньки, словно обжегшие меня. Шерсти у нее также не было, и эти два признака отличали девушку от той модели, что вывели для меня биоформы. И все равно, увидеть вживую организм конструкции, настолько близкой к расчетной, было удивительно!

– Похоже, вам понравилось! – обрадовалась девушка. – Можно мне тоже взглянуть на вас? Кстати, меня зовут Антонова NDG-09973 Гемма-19.

– Неужели? – поразился я. – Ведь это имя моей звезды! Таких совпадений не бывает! – Слова буквально застревали в моем голосовом аппарате. Гемма-19 тоже удивилась, но совсем не так сильно, как я – наверное, она подумала, что о звезде я говорю каждой понравившейся женщине. Однако ей, очевидно, все равно было приятно.

Я с готовностью повысил прозрачность кожного покрова, открывая внутреннее строение тела, в том числе половых органов, которые я перед путешествием сделал универсальными, пригодными для любого типа оплодотворения. Судя по улыбке Геммы-19, она оценила мою толерантность. Не знаю, каким способом она заводит и хранит зародыши будущих детей, но я почувствовал, что мне он обязательно приглянется. Гемма-19 нравилась мне все больше с каждой секундой. Великий Белл, как же быстро я подумал о детях, и пяти минут знакомства не прошло!

Тут, к счастью, появилась местная биоформа, которая бодро провела нас по прямому, но короткому коридору в спальный блок на двести персон. Да, упадок тут виден повсюду… Хорошо хоть, с калориями затруднений никаких не возникло, нашлись и белки, и жиры с углеводами, и почти вся периодическая таблица (за исключением почему-то стронция) в брикетах и напитках, даже десяток нестабильных элементов типа курчатовия. Их следовало потреблять в течение четырех-пяти миллисекунд, пока вся доза радиации не улетела мимо желудка.

Первый выезд на планету намечался через полчаса, и я снабдил новую знакомую пакетиком охлажденной в магнитном поле плазмы.

– Жутко дорогое угощение, – сказала Гемма-19 и с наслаждением присосалась к микроотверстию в упаковке. Инфракрасная компонента ее излучения засияла свежими красками.

Поселились мы рядом, но в первую же ночь Гемма перебралась ко мне в комнату, и порядочное время после эротической игры мы занимались тем, что пересказывали друг другу свои проделки с эволюцией животного мира. С тех пор, как в древности Земля была превращена в свободную биологическую зону, тут многое изменилось… Климат стал таким жарким и влажным, что многие морские твари перебрались на сушу, особенно бывшие рыбы и кальмары. Антарктида переместилась к экватору, льды с нее сошли, и вода практически затопила сушу – на ней-то и бились выжившие семейства.

– Я вырастила новый вид головоногого, – поделилась Гемма-19. – Через пару миллионов лет он выберется из воды и завоюет континент!

Насколько я понял из короткой вводной лекции, нам дозволялось вносить в гены какого-либо вида (по своему выбору) произвольные изменения и моделировать развитие особей на десять миллионов лет вперед. Затем (если результат тебе нравился) с помощью удаленного хирургического вмешательства по технологии вакуумных дырок нужно было вводить новые, синтезированные в лаборатории гены на место прежних в яйцеклетках беременных самок. Я обратил внимание, что новая вакуумная технология успела внедриться не только в космологию, но и в дистанционную хирургию. Надо бы познакомиться с ней поближе…

– А ты чем занимался?

– А? – очнулся я. После наших сексуальных забав у меня словно встряхнулись все внутренние органы, но это было приятное чувство – куда сильнее, чем после искусственной стимуляции участка мозга. – Бабуинами, представляешь?

– Фу, какая мелочь. И что?

– Мой прогноз показал, что они приблизятся к человеку разумному всего за восемьсот тысяч лет. У ним восприимчивые мозги, поэтому я повлиял на их изворотливость.

– Обидно, что следующая группа все испортит.

– Может, не сумеет? – усомнился я.

– Все равно, кто-нибудь обязательно опошлит наши опыты и перекроит животных по-своему. Всегда найдется гуманоид, которому чем-то не понравится огромный ползучий моллюск, пожирающий все на своем пути.

– Или разумная обезьяна, убивающая этого моллюска палкой…

Кошмар «U2»

8/244. К полудню первая из двенадцати кассет была декодирована и записана в личном формате Никласа. Он приступил к ее просмотру в порядочном волнении, только после того, как задал нанороботам программу мягкой коррекции нервного возбуждения – на случай, если пережитое слишком резко подействует на него. Только ощутив теплые волны умиротворения в мышцах, он подключился к транслятору и пустил запись первой кассеты.

Ассоциация 10 (из коллекции «U2» Деева NGC 69307-3 Леонида-1)

Армада кораблей Лљвву (и подумать-то сложно, не то что произнести) вынырнула через разделенный омут (7-мерную свёртку пространства) на расстоянии всего 20 тыс. км от базы роњош в этой звездной системе. В состав соединения входил один тяжелый крейсер, 14 линкоров прикрытия (на случай, если рядом с точкой выхода окажется корабль противника), баржа с ЗИП и пара планетных истребителей для разведки и уничтожения мелких целей. Однако сейчас они были пришвартованы к брюху крейсера, не собираясь участвовать в акции.

Вахтенный В-роњош6-Эф-52-Тим, всего 4 месяца назад призванный во флот и сразу же направленный на этот аванпост цивилизации, в 128 световых годах от родины, заметил появление неизвестных объектов всего через две секунды после раскрытия омута. Хотя развернулось пространство совсем не в том направлении, в каком находилась галактика Лљвву, а в прямо противоположном.

– 5-Ка, – коротко, по-уставному доложил он непосредственному начальнику, руководителю службы ближнего контроля базы 38°23′97''. – К нам приближается стандартное построение… это… Лљвву в составе…

– Общая тревога, – перебил его В-роњош5-Ка-94-Уго.

6-Эф утопил большую синюю кнопку под правой конечностью и нервно вскочил – а ведь инструкция предписывала ему спокойно отслеживать перемещение противника на экранах радарной установки. От волнения тело его утратило благородную матовую прозрачность и стало плотным, неприятно зримым, будто он вывалялся в болотной грязи какой-нибудь отсталой равнины. И этот противный зуд сирены, от которого хочется прыгать и биться головой об стену! Коллега по вахте В-роњош6-Е-12-Лут, вздремнувший с низкочастотным погремцом во рту, выплюнул его и тоже подпрыгнул, чуть не ударившись затылком о низкий потолок службы ближнего контроля базы, утыканный инфракрасными светильниками.

– Сдурели? – капризно крикнул он, раздувая мешки на горле. Это был очень возрастной солдат, ожиревший на долгой службе родине. К полетам и тем более управлению огнем его не допускали, потому что техника не выдерживала длительного контакта с его потными руками. – Опять учебную тревогу объявили?

– Противник на подходе, – не сдержал улыбки 6-Эф – но глаза его при этом выпучились как-то совсем испуганно… 6-Эф понял, что жутко боится. От такой армады будет очень сложно отбиться, если это вообще получится.

Внутренняя связь наполнилась шелестом бегущих ног, учащенным дыханием и резкими командами артиллерийского начальства. На внешнем периметре базы сейчас происходило рассредоточение обороняющихся, а летный состав ринулся в ангары, чтобы оседлать истребители.

– 6-Эф, немедленно прибыть в ангар 17х! – раздалось по каналу личной связи молодого вахтенного.

16-Лут, похоже, уверился в реальности угрозы по радарам, и теперь обильно потел, источая гнусный запах феромонов страха. Но команду он все же выполнил и плюхнулся на место оператора ближнего контроля. Он что-то забубнил в микрофон, однако 52-Тим уже ничего не слышал, он кинул повязку вахтенного на стол и мчался по извилистому коридору базы. Тут уже никого не было, все вспомогательные службы давно рассредоточились по боевым позициям. Жизнедеятельность базы теперь поддерживает автоматика, задача всех роњош от 4 до 6 рангов – отразить атаку вражеской эскадры.

«Неужели за штурвал? – металось в мозгу 52-Тима. – Как же… Налетал-то всего ничего!»

Он перетек в лифт и упал на повышенной гравитации к нижнему уровню, где располагались ангары. Ступни больно ударились о шероховатый пол, но солдат не дал им растечься. 5-Ка-94-Уго в нетерпении расхаживал в открытых воротах ангара, то и дело поглядывая внутрь.

База внезапно вздрогнула, слева пришла волна жара, опалившая рецепторы, но давление осталось в норме: внешняя защита приняла удар на себя, перераспределив поглощенную энергию.

– Быстрее, быстрее! – крикнул 5-Ка при виде подчиненного. – За мной.

В ангаре сдержанно гудели уже прогретые двигатели истребителей. Это были довольно старые, еще ядерные модели, но их не списывали со службы по причине того, что каждая новая единица техники и так с трудом давалась роњош. Сглаженные формы кораблей матово блестели в ярком освещении ангара, и только по их гулу и шевелению маневровых сопел можно было понять, что весь наличный состав пилотов уже на местах. Один лишь майор В-роњош4-Ом в нетерпении прохаживался у панели управлении внешними воротами ангара и вслушивался в переговоры по внутренней связи.

52-Тим вспрыгнул на крыло крайнего, резервного истребителя (его использовали в качестве учебной машины для новичков), и тут база опять дрогнула – и сразу за этим целая серия толчков сотрясла ее колоссальное тело. Освещение мигнуло, на секунду метнувшись в ультрафиолетовую область спектра. Солдат болезненно поежился.

– Наши ударили, – удовлетворенно буркнул командир, ныряя в кресло пилота. 52-Тим занял место стрелка. Кабина тут же герметизировалась, зашелестел кондиционер, одновременно подающий пилотам свежий воздух.

В памяти 6-Эф хаотично крутились, словно кадры рваного учебного фильма, приемы стрельбы по маневрирующим целям. На линкоры и тем более крейсер их, конечно, не направят, против тяжелых кораблей должна работать стационарная артиллерия. А вот отвлечь на себя силы врага, потягаться с его истребителями – «пободаться антеннами», как выражаются ветераны легкой космической авиации – на это дело вполне могут бросить…

Командир приказал надеть шлемы, и воздухоподача переключилась на них.

– Почему не дают старт? – пробормотал 5-Ка. – Какое у них вооружение-то?

Пилот хмуро глянул в зеркальце заднего обзора – видно, вопрос молодого солдата показался ему неуместным и попросту глупым. Каким бы ни было оружие врага, им или дано устоять против него, или нет. 52-Тим уже знал, что так всегда рассуждают бывалые вояки, и он был согласен с таким подходом. Но как же не хотелось оказаться в пекле после выстрела какой-нибудь сверх-пушки! И он слишком нервничал, поэтому его тянуло хоть о чем-нибудь поговорить.

– Смертельное…

Может быть, командир сказал бы еще что-нибудь в развитие темы, если бы в следующее мгновение внешние ворота ангара не вспухли от взрыва ракеты. Колоссальная струя раскаленной плазмы смела первые истребители с опор. Кувыркаясь, они развалились на части и зацепили еще несколько машин, избежавших прямой струи пламени. Никакая силовая защита не могла справиться с такими температурами – при десятках тысяч градусов металл просто потек. Вся автоматика ангара моментально вышла из строя, осталось лишь жаркое излучение покореженных обломков, побитых стен и потолка.

52-Тим открыл глаза, которые схлопнулись сами собой, защищая зрачки от испарения, и пошевелился. Он не чувствовал ни рук, ни ног, хотя истребитель стоял на месте, только сдвинулся еще дальше в угол.

– 5-Ка-94-Уго, – прошептал он и вдруг увидел, как отекшая в вакуумном стекле дыра медленно затягивается, перекрывая доступ раскаленной струе газов от горящей пластиковой обшивки ангара. Командир не ответил, а голова его как-то странно втянулась в плечи, будто из нее выкачали воду.

Солдат отцепил зажимы на поясе и груди и перегнулся вперед. Во рту у 5-Ка торчал иззубренный обломок горячего металла, губы офицера почернели – их покрывала спекшаяся от жара кровь. Вместо испарившихся глаз розовели две глубоких впадины. Шлем, который командир почему-то так и не надел, лежал перед ним на нижних конечностях. От головы 5-Ка поднимался терпкий, насыщенный карбоновыми кислотами пар.

База опять дрогнула, и одна их нижних панелей, на которых стояли еще целые машины и валялись обломки, стала проваливаться вниз, обнажая черноту открытого космоса с хищным силуэтом вражеского линкора.

– Слушай приказ! – раздался в наушниках 5-Ка громовой голос командира базы. – Башенные орудия – автоматический выбор цели, полный расход энергии на один выстрел! – Солдат ужаснулся. – Палубная авиация – в бой!

Несколько истребителей тут же сорвались с мест и вывалились в космос через ближайшее отверстие в стене ангара. 52-Тим переключил вывод команд на свой шлем и перевел управление на кресло стрелка, то есть на себя. Дыра в кабине уже затянулась, напоминая о пробоине неровным «глазком». Еще две-три машины из уцелевших дернулись и стали суетливо рыскать на пятачке, отведенном для них, сталкиваясь фюзеляжем и пилонами с хламом, горами громоздившимся вдоль главной взлетной полосы.

Но солдату было не до них, он активировал главный ионный двигатель и оба маневровых разом – что уж там экономить топливо! Магнитные стопоры на днище были одновременно обесточены, и машина резко двинулась вперед. 52-Тим дернул на себя рукоятку горизонта, нос истребителя провалился в рваную дыру и чуть не зацепил предыдущую уцелевшую машину. Кажется, в ее кабине мелькнуло ошалевшее лицо молодого пилота. В следующую секунду характерная матовая вуаль окутала истребитель, звезды проступили сквозь нее белесыми пятнышками, только сияющий, хотя и сильно приглушенный и оттого не опасный круг местного солнца выглянул вдруг из-за угловатого края черной базы.

Машина, выпавшая из чрева ангара перед носом 52-Тима, неожиданно треснула пополам и развалилась, сея обломки. Их края багрово светились. Оба пилота стали частью нежизнеспособной массы плоти и металла, в которую превратился истребитель – в их скафандрах зияли оплавленные дыры. Увертываясь от этого месива, молодой солдат дернул рычаг горизонта и пролетел вплотную к причальному крану. К нему еще вчера швартовался грузовик с месячным довольствием…

Здесь, между швартовочными модулями и воздуховодами, сейчас просто висевшими в пустоте, имелась глубокая впадина, в которой и развернулся 52-Тим, нещадно царапая обшивку истребителя.

Цифры и картинки на мониторах, плясавшие как безумные, утряслись и выдали что-то вразумительное. Крейсер и три линкора не спеша приближались к базе, методично обстреливая ее из крупного калибра. В их динамической силовой защите не было ни одной дыры, хотя несколько раз плазменным пушкам роњош удалось пробить ее и повредить не самые важные отсеки кораблей. Судя по перехвату радиообмена (конечно, зашифрованного, но локализации источники поддавались), остальные линкоры огибали базу с четырех сторон, чтобы не оставлять на ней ни одного боеспособного орудия. То и дело корпус базы содрогался от разрывов в магнитном поле, вслед за которыми ближний космос расцвечивался потоками быстрых ионов: генератор силового поля пока функционировал. Пробоины в ангаре, судя по всему, заранее планировались и были произведены «кассетным» выстрелом – когда сразу несколько орудий согласованно направляют пучки плазмы в одну точку, с интервалом в миллисекунды. В теории, такой способ не должен был разрушить защитное поле – в месте прорыва автоматически повышалась его напряженность… Но залпы Лљвву почему-то рвали оборону роњош. С этой стороны, очевидно, ни одного целого орудия на базе уже не осталось.

– Вперед! – хрипло ожило радио в шлеме. – Остановите их! Держать оборону до пос… – В эфире хрустнуло, раздалось протяжное шипение, будто спускали баллон с гелием.

Несколько светлых точек мелькнуло в окрестностях базы. Оставшиеся истребители попытались выстроиться в подобие боевого порядка, чтобы синхронизовать собственное магнитное поле. Наверное, в них сидели настоящие асы, потому что им удалось сделать это и даже произвести синхронный залп по ближайшему линкору.

52-Тим дернулся в кресле, руки метнулись к панели управления, но в мозгах внезапно случился полный ступор. «Что делать?» – билась в них единственная мысль. Пальцы нервно ткнулись сразу в несколько клавиш, ионный привод снизу взвыл, и машина боком ударилась о ферму стыковочного модуля. Стекло кабины треснуло, и 6-Эф импульсивно стиснул зубы, будто вот-вот мог очутиться в вакууме. Но скафандр у него оставался целым.

Не успел солдат выправить истребитель, как картинка на главном мониторе изменилась – боевое построение роњош вдруг рассыпалось, сметаемое раскаленной плазмой. Отдельные импульсы, последовавшие за первой серией выстрелов, ударили в машины, корежа их. Не уцелела ни одна! 52-Тим окаменел, неспособный пошевелить ни единой ресничкой на голове. Его будто жидким азотом окатили. Они погибли! Всего за минуту разбито полное боевое построение из пяти истребителей, закрытое полем! Что может сделать в таких условиях одиночный кораблик, брошенный навстречу линкору, управляемый новобранцем, который едва освоил начала полетного искусства?

Но 52-Тим совсем не думал об этом, потому что никаких связных мыслей появиться у него – сейчас, под огнем противника – не могло. Он только вслушивался в глухую немоту наушников, но даже малейшего треска в ней не звучало.

Конец ассоциации 10

Запись кончилась через три часа, и когда Никлас овладел собственным телом и смог взглянуть на свою библиотеку глазами человека, он сначала не понял, где находится. Эмоциональный удар по его психике оказался настолько тяжелым, что буквально каждая клетка нервной ткани нуждалась в отдыхе и лечении. «Что это было? Почему они все похожи друг на друга, словно не люди, а модельные биоформы? Что за странные имена и кланы?» Историк вынул кассету из ячейки транслятора и внимательно рассмотрел ее, особенно надпись на боку. Такие простые мысли и действия понемногу успокоили его взбаламученные ощущения, он сумел взять тело под контроль и взглянуть на загадку аналитически.

Ничего дельного придумать все равно не удалось – под каким углом Никлас ни глядел на запись, она не укладывалась в его картину мира. Во Вселенной не существует такого уголка, в котором происходили бы настолько жестокие схватки между живыми существами. Или все же когда-то биоформы основали что-то вроде цивилизации в какой-нибудь отдаленной галактике, и с тех пор «развлекаются» тем, что воюют друг с другом? На биоформы это мало похоже, если только они все поголовно не обезумели.

Однако запрашивать в очередной раз Гелиодезическую Комиссию было бы слишком рискованно, поэтому Никлас решил пока сосредоточиться на том материале, каким уже располагал. Ведь у него были не только записи «U2», но и воспоминания их хозяина.