Текст книги "Эпоха и Я. Хроники хулигана"

Дмитрий Быков: Поскромней, попроще. Ельцина же смог заместить Путин, хотя Ельцин спал по шесть часов или четыре, а Путин, думаю, спит по семь и совершенно иначе выгладит. Там нет маленького скромного человека, который скажет, давайте расплатимся.

Oтар Kушанашвили: На сегодня нет никого. Потом все-таки когда мы говорим о моей второй родине, здесь надо иметь в виду, что в огромной России и обратиться к кому есть. А там всего пять человек на авансцене, из них четверо колченогие, тупые, недалекие – кого? Я бы и рад был кого-то продвигать в эфире, но некого просто.

Дмитрий Быков: Скажи, пожалуйста, ты довольно резко проезжаешься по тандему, что по Путину, что по Медведеву. У тебя тоже есть ощущение, что они не страшные ребята, что, может быть, придут и пострашнее?

Oтар Kушанашвили: Я допускаю, что придут и пострашнее. Но очень не нравится тон.

Дмитрий Быков: Мне тоже не нравится.

Oтар Kушанашвили: Я попытаюсь объяснить на своем дилетантском уровне. Я в Кутаиси, Кутаиси – город воров в законе, по последним событиям понятно, что воры в законе чуть ли не Москву себе подчинили. Я из города, где поножовщина начиналась чуть ли не с колыбели. Вот один из них разговаривает, как блатной в моем районе, который наказывал нас, избивал. Он со всеми разговаривает таким образом, и мне тон этот очень не нравится. Тон априорного превосходства над всеми, который совершенно неуместен. Это один из них, а про второго я могу сказать, что… в книге же открытое письмо Медведеву! Я жду от него дома хорошего, у меня семеро детей за городом, я искренне попросил его дом, меньше попросил обращать внимания на Суркова, у которого совершенно определенный…

Дмитрий Быков: Сурков – это, по-моему, довольно страшное явление.

Oтар Kушанашвили: Ox, страшное! А его кровь, учитывая ее состав, – конечно страшное. Но я попросил Медведева перестать все время пить чай с Сурковым, обратить внимание на меня, на гения.

Дмитрий Быков: Да, ты бы в качестве главного идеолога России был бы наименее вредоносен, ты иногда веришь в то, что говоришь, а это очень важно, он-то не верит ни одному своему слову. Кстати, про неуемного публициста Минкина я очень порадовался, это здорово, хотя я очень люблю Сашу, но меня очень интересует вопрос, что это за развод, который ты так часто упоминаешь?

Oтар Kушанашвили: Развод, приучил себя уже говорить о нем с иронией, но развод был такой кровоточащий, самый грязный, пять лет назад.

Дмитрий Быков: У тебя четверо же детей?

Oтар Kушанашвили: Семеро! У меня четверо пацанов и три ослепительных барышни, старшей из которых 15 лет.

Дмитрий Быков: А младшей?

Oтар Kушанашвили: Полтора года.

Дмитрий Быков: Великолепно, то есть ты в другом браке сейчас?

Oтар Kушинашвили: Нет, я не в браке.

Дмитрий Быков: Ты просто широко осеменяешь собой.

Oтар Kушанашвили: Я бы рад так сказать и обратил на это внимание Дмитрия Анатольевича, и, если он до 2012 года прочтет это письмо, он поймет, что это все говорящееся и никогда не исполняющееся. У меня семеро детей, моя, когда ходила за каким-то вспоможением от государства, всегда была посылаема, хотя она гражданка Российской Федерации, и семеро детей, и развод при таком количестве детей, при шести тогда, дался мне тогда кровавым образом. Это самое болезнетворное ощущение за всю жизнь. Невозможно было помириться с человеком, когда исчезает все и в глазах пустота и переходит в ненависть потом.

Дмитрий Быков: Сколько ты был в этом браке?

Oтар Kушанашвили: Я женился после выпускного вечера в Кутаиси, эта барышня была со мной оттуда, я обещал, что кроме лампочки Ильича мы узнаем много нового о жизни, например, как делаются журналы.

Дмитрий Быков: Скажи, а где ты сейчас числишься? Или ты абсолютный фриланс?

Oтар Kушанашвили: Я числюсь в составе подхалимов при Сунгоркине.

Дмитрий Быков: Сунгоркин главред Комсомолки вообще, замечательный человек.

Oтар Kушанашвили: Да, и я описал для них на kp.ru блестящие заметки на фоне того, что там публикуется, и получил предложение от Александра Ивановича Куприянова. Это работа, я схватился за нее, а они подозревали с дисциплиной, всем казалось, что я не дисциплинированный. Но я пью в выходные с неистовством, но в рабочие дни… А как вот книга Синего Колера, которую ты издал в Питере, там написано, что вот я работаю там много, что это постепенно вытеснило… а у меня нет.

Дмитрий Быков: Скажи, а нет у тебя ощущения, что надо было ехать в Штаты, а не в Москву?

Oтар Kушанашвили: Нет, не было. Я из тех парней, которые знают, что я не могу делать что-то. Когда мои товарищи из «Московской правды» разлетались, был один парень, армянин, он уехал, но великим публицистом не стал, пишет какие-то статьи, но чувствует себя там шикарно. Приезжал туда в ужасе от того, что здесь мрачно, серо, давяще. А для меня – я не рожден для этого.

Дмитрий Быков: А есть ли тебе как музыкальному журналисту, чем сегодня заниматься в России?

Oтар Kушанашвили: Конечно, есть.

Дмитрий Быков: Расскажи чем.

Oтар Kушанашвили: Сергей Шнуров ходил на эфир к Алле Пугачевой, и они разговаривали. Там он говорит: «У меня есть такой товарищ, музыкальный критик, Максим Семеляк, и он ушел из профессии, писать не о ком». Я, например, думаю, что сегодня до сих пор никто не сказал, какой Леня Агутин мирового класса музыкант.

Дмитрий Быков: Ну это Эл Ди Меола сказал уже много раз.

Oтар Kушанашвили: Нет, Ди Меолу никто не знает, знают меня. Ди Меола для профессионалов. Я считаю своим долгом отомстить себе хорошим очерком про Агутина, потому что мне кажется, что такой парень, умеренно себя любящий, умеренно преподносящий… А его последний альбом, о котором никто не знает! Он отвез его в Германию, и она взорвалась. А он даже не может подойти, потому что даже просить не умеет, попросить таких уродов, как я, написать об этом альбоме. Он издал его там, филигранный звук, тактичное отношение к работе, компания, которая верит ему безоговорочно, из западных светил – разве это не повод, почему Лене Агутину западные музыканты мирового уровня безоговорочно говорят «да». Он когда в Юрмале показал часть этого материала…

Дмитрий Быков: Да, говорят, это сенсация была.

Oтар Kушанашвили: Да! Про него, что происходит с Филиппом Бедросовичем, он стал нетерпимым.

Дмитрий Быков: Кстати, что происходит с Филиппом Бедросовичем? Этот скандал с «Золотым граммофоном» – это ужас.

Oтар Kушанашвили: Я вижу в нем какой-то момент, который я не умею описать, как психолог.

Дмитрий Быков: Там болезнь, по-моему, явная.

Oтар Kушанашвили: Он с годами становится психически неуравновешенней. У него есть все. Не могу сказать, что он работает идеально, я с ним три города объехал. Он спит очень мало, работает очень много, это в отличие от какого-нибудь Стиви Уандера непринужденного, и что-то с ним случилось. Получается, он изображал какую-то толерантность, и все, что у него там было, проступает вот здесь. И видно, что он ненавидит людей. Я тоже не питаю иллюзий по поводу того, какие люди херувимские существа. Но он начинает слабых бить, вымещает… он мне не скажет ничего, он видит эту хрупкую субтильную, хотя сучковатую особу, ведь на Первом канале работает, помощница режиссера, понятно, что в любой форме она могла дать ответ…

Дмитрий Быков: Но бить женщину, бить нельзя.

Oтар Kушанашвили: Вот я и хотел сказать, в какой бы форме женщина ни произнесла бы звуки, бьет ее только чмо. Я могу сказать, что, если это интервью дойдет до него, он будет в гневе, но при встрече пожмет мне руку. Вот вся разница.

Дмитрий Быков: Я просто хочу сказать, последствия какие-то проистекут?

Oтар Kушанашвили: Вот сейчас точно. Потому что раньше у него был под рукой телефон Юрия Михайловича, если что-то происходило на территории Москвы.

Дмитрий Быков: А теперь? Телефона Сергея Собянина у него нет.

Oтар Kушанашвили: Возможно, есть, такие люди запасаются телефонами всех новых правителей. Но Собянин как человек, который сформировался в Тюмени и приглашал наверняка в те годы Киркорова на корпоратив, я думаю, по лицу видно, что он будет держать дистанцию.

Дмитрий Быков: Это очень видно. Отар, скажи, пожалуйста, я вот тут давеча ехал в поезде в Питер с одной группой, которая как раз ехала с «Золотого граммофона», не буду называть. Это были какие-то очередные поющие сиськи. И я поразился тому, что они в жизни – нормальные люди, далеко не пластмассовые. Что заставляет российскую попсу старательно работать под идиотов?

Oтар Kушанашвили: Отчетливое понимание людьми, которые их собрали под своим знаменем, что не будь они идиотами, они в Челябинске не соберут и половины зала. Надо быть идиотом, я по себе знаю. Все попытки оснащать свою речь умными словами, но при этом не говорить матом – отсутствие реакции в зале. Надо быть шлюхой, но при этом с золотым сердцем.

Дмитрий Быков: Ааа, вот это. Образ точный.

Oтар Kушанашвили: И Жванецкий, когда Максимову сказал во время телевизионного эфира: «Вы не ругайте того артиста, он в жизни – хороший парень». Почему они все в жизни хорошие парни? Вот почему Леня Агутин дистанцировался от всего этого, он не хочет. Юрий Антонов мне говорит, что не участвует в Песне года. Почему? «Я не хочу с людьми, представляющими инфернальную часть населения страны, иметь что-то общее. Я не хочу быть в соседней комнате с твоими Иванушками». Я говорю: «Иванушки – не самое худое, я их люблю очень». – «Но на сцене-то имбецилы». Другой вопрос – отношение к самому Юрию Михайловичу. Вот история с милиционером, с распусканием рук, очень показательная, но те люди, которых ты встретил в поезде, они на три месяца. Но эти три месяца им говорит продюсер: побудьте дебилами. Парень, Жуков из «Руки вверх», такой же огромный и говорит тоном, как ты, умный парень, но, когда он выходит на сцену, говорит, что надо спеть такие песни подхалимски-мармеладного свойства, чтоб девчонкам нравиться.

Дмитрий Быков: Вот, понимаешь, я сейчас в Челябинске – этот эфир у нас записной, а я сейчас в Челябинске выступаю – так вот должен сказать, что из людей, которых я там знаю, или в Перми, или в Пензе, 90 процентов эту попсу ненавидят. Зачем же они на нее ходят?

Oтар Kушанашвили: Они декларируют или говорят Быкову…

Дмитрий Быков: Они всем это говорят, они так живут, они ходят, чтобы ненавидеть, да?

Oтар Kушанашвили: А вдруг вот ты уезжаешь, а они…

Дмитрий Быков: А, да, «мы Быкова ненавидим, а вот тебя…», да.

Oтар Kушанашвили: Ты приезжаешь из Перми, а они тихонечко идут на концерт.

Дмитрий Быков: Но страна-то умная.

Oтар Kушанашвили: Я знаю. Потому что, когда появился Интернет, среди всего этого какие потрясающие… 15-летний парень приезжал ко мне на съемку – еще пишу для «Советского спорта», там же у Сунгоркина в холдинге – 15-летний парень приезжает и строит предложение, как Быков пишет про Пастернака.

Дмитрий Быков: Там есть замечательные ребята.

Oтар Kушанашвили: 15 лет ему, он учится в обычной школе, таких полно.

Дмитрий Быков: И мои школьники умные очень, и на их цитатах я регулярно зарабатываю. Но скажи, есть ли надежда, что тренд сменится с идиотизма на что-то или мы будем глубже проваливаться?

Oтар Kушанашвили: Нет, глубже не будем. Как это ты когда беседовал с Юргенсом, вот его политика мне нравится, вербальная и поведенческая.

Дмитрий Быков: Да, он внедряет слова.

Oтар Kушанашвили: Как он тебе ответил на: «Про вас написал Пелевин, вы читали?» – «Очень приятно, если это так. Мне ранний он очень нравился, поздний не очень». Спокойно, изысканно.

Дмитрий Быков: Приятный человек.

Oтар Kушанашвили: Я думаю, что я у него вычитал, если я правильно понял его мысль, я не разделяю паникерские мысли, что дальше будет хуже. Я думаю, что все будет нормально, не хорошо совсем уж. Я думаю, что, например, моя 15-летняя дочь лет через 10 будет становиться на ноги уже в совсем другой стране.

Дмитрий Быков: Скажи, по твоим ощущениям, в России будет политический катаклизм или она успеет без политического катаклизма вернуться на более или менее адекватный путь?

Oтар Kушанашвили: Я не верю ни в какие катаклизмы, кроме семейных.

Дмитрий Быков: То есть все произойдет тихо?

Oтар Kушанашвили: Все произойдет тихо. Я не набожный человек, я вот, как Немцов говорит, что 15-го мы проснемся либо в другой стране…

Дмитрий Быков:…либо не проснемся.

Oтар Kушанашвили: Хорошая мысль. Моя мысль, которую я неуклюже – он считает, что раздел будет 15-го. Я думаю, что катаклизм будет в моей семье, если я решусь родить восьмого ребенка. Если бы каждый так полагал, я уважаю Гари Каспарова, полезшего на рожон, я уважаю этих людей, но в России катаклизма не будет, люди не пойдут. Люди живут локальными задачами, они не связывают свое будущее с политикой.

Дмитрий Быков: В этом смысле Грузия гораздо политизированней.

Oтар Kушанашвили: Вот и все, никто не связывает. А я из Киева вернулся вчера, города, придуманного для эпикурейства.

Дмитрий Быков: Они страшно сейчас инициированы этим кодексом налоговым.

Oтар Kушанашвили: Да-да, и мой товарищ говорит: что делать, вовлекли всех в орбиту схваток, драк, ненависти, а как у вас? А я говорю, что не знаю, рожать восьмого или нет, вот с чем я живу.

Дмитрий Быков: Понимаешь, что, когда ты живешь в атмосфере постоянного вранья и воровства, это сказывается и на твоей семье, и на намерении рожать восьмого.

Oтар Kушанашвили: Вот тут я слаб, вот на это я не знаю, чем крыть. Но я говорю про себя, частная жизнь моя. Мне могут предъявить, как я могу быть уверен в будущем моих детей, если…

Дмитрий Быков: Вот да, твоя книга вообще не дышит частной жизнью, она достаточно политизирована, и это внушает определенные надежды. Но ты полагаешь, что твой ребенок молодой будет жить в совсем другой стране?

Oтар Kушанашвили: Да, убежден, по ее поведению. Я отмечал ее день рождения, глядел на нее со стороны и думал, как же у такого урода родилась такая красавица, она ведет себя с людьми по-другому, это совсем другие люди, они не позволят надругаться над собой.

Дмитрий Быков: Про нас тоже так говорили.

Oтар Kушанашвили: Нет, про меня так никогда никто не говорил.

Дмитрий Быков: Скажи, пожалуйста, из молодых «более» менее поющих сегодня людей кто тебе более интересен, на кого смотреть?

Oтар Kушанашвили: Мне очень интересен, в Сити FM на стенде гостей висит фотография его, я выступал за него – Панайотов. Мне очень жаль, что его не поддерживают мощно. Если бы я предъявил кого-то на европейской арене, я бы его повез и тебя бы уговорил сесть в партер, потому что не было бы стыдно за него. Из молодых эстрадных певцов такого вот толка развлекательного. Из барышень, конечно, группа «Ассорти», это пять голосов, которые раскладывают.

Дмитрий Быков: Это немножечко по-другому, конечно.

Oтар Kушанашвили: Их продюсер принуждает репетировать их каждый день. После кончины Айзеншписа из фашистских продюсеров остался только Фридлянд, которому важно, как ремеслом владеют его подопечные. Знание азов уже как минимум выгодно отличает их. И потом спонтанное пение а капелла.

Дмитрий Быков: Я абсолютно разделаю одну из твоих заповедей, здесь написанных: «Я всегда считал песню Митяева “Соседка” шедевром». Это шедевр, говорю тебе честно. У Олега не так много шедевров, но вот то, что «в доме не наточены ножи» – это гениальная песня.

Oтар Kушанашвили: Там есть момент, поет в двух разных вариантах и Митяев, и есть у Шуфутинского, но у Шуфутинского приблатненный, но даже ему трудно скрыть, что в глубине души он не хочет измайловских бандитов обслуживать, он хочет быть признан митяевскими. Ну, остался бы и жил. Вот ты когда говоришь, что за свою жизнь написал несколько удачных стихотворений, и когда писал про Евтушенко, спустил ему, что он включит тебя в антологию, что должен его хвалить. И то, что ты считаешь одним из своих любимых стихотворений…

Дмитрий Быков: «А, собственно, кто ты такая».

Oтар Kушанашвили: Да-да-да, вот там «Остался бы да и жил». И столько драм этих женщин я насмотрелся по России, красивейших, какая Сальма Хаек и Пенелопа Круз! Красивейшая в Самаре девушка, которую обижают парни ни за что ни про что – одной строчкой Митяев все показал про жизнь и про женщину.

Дмитрий Быков: А я, кстати, вообще заметил, что почему-то лучшие женщины здесь остаются в одиночестве, видимо, они не умеют достаточно хорошо изображать идиотизм.

Oтар Kушанашвили: Шлюх с золотым сердцем.

Дмитрий Быков: Да, потому что шлюх с золотым сердцем не бывает, мы это знаем.

Oтар Kушанашвили: Поехал в Ростов-на-Дону, и в гостинице работала барышня, а к ней пришла племянница уже возраста невесты, я наблюдал за ней со стороны. Я никогда на гастролях не злоупотреблял связями, я спрашиваю у этой девушки: «Какое будущее у вашей племянницы?» «Никакого». – «А почему она не хочет уехать, женить на себе Отара?» – «Она не умеет в Интернете знакомиться, посылать “Женитесь на мне”, не умеет знакомиться». Вот такая девушка, красивая, образованная, благоухающая по Блоку «духами и туманами», она обречена на каких-то уродов кругом, и это меня очень печалит, очень.

Дмитрий Быков: Скажи, а по твоим ощущениям, сегодня Дмитрий Медведев, когда говорит про детей или о чем-то еще, он думает реально о будущем своем посте или он не хочет?

Oтар Kушанашвили: Он конечно думает, это видно по тому, как он принимает гостей. Видно, что он очень хочет быть непререкаемым, бесспорным отцом семейства, видно, что его мучает вопрос амбивалентности своей.

Дмитрий Быков: Но шансы есть из этой амбивалентности перейти во что-то другое?

Oтар Kушанашвили: Раньше, год назад, я бы сказал, что нет. А сейчас думаю, что он проигрывает конечно визуально, он, как гимназист, а тот, как вор в законе.

Дмитрий Быков: Дело не в том, что захотят Медведева, а в том, что Путина уже не захотят, у меня есть такое ощущение.

Oтар Kушанашвили: Я думаю, что Владимир Отарович заставит полюбить.

Дмитрий Быков: Думаешь, что он следующий президент?

Oтар Kушанашвили: Я думаю, что одно из двух: либо отчаянная ноздря в ноздрю, либо безоговорочно уже в 2011 году будет понятно, что Путин.

Дмитрий Быков: А прогноза насчет Ходорковского у тебя нет?

Oтар Kушанашвили: У меня есть только надежда, что 15-го его выпустят, начнут зачитывать оправдательный приговор.

Дмитрий Быков: Хотелось бы надеяться.

Oтар Kушанашвили: Я закаялся вообще говорить на эти темы.

Дмитрий Быков: Он свое получил, мне кажется. Добивать нельзя.

Oтар Kушанашвили: Вот зачем ставить на колени человека, которого уже и так наказали! Достойнейшим образом ведет себя, не трусливо, не с высунутым языком, ведет себя там, где я провел какие-то дни, и считают, что там один день – повод для суицида.

Дмитрий Быков: А он восемь лет.

Oтар Kушанашвили: Да, и там к нему питают симпатию и уважение. И перестать унижать его, его маму, детей, никакой он не бандит, да прояви себя как щедрый человек, скажи, что ты хозяин – и вот момент истины. Я ничего не разделяю из того, что говорит Немцов, кроме одного: если его выпустят по-человечески…

Дмитрий Быков: Это очень многое изменит.

Oтар Kушанашвили: И я проголосую за Медведева.

Дмитрий Быков: Может, Медведев как раз этого и не хочет, потому что, понимаешь, я не вижу у него амбиций лидера, хотя, может, это выглядит со стороны иначе.

Как сейчас выглядят твои телепроекты? И есть ли у тебя какие-то?

Oтар Kушанашвили: У меня есть телепроекты, но они на украинской территории. Потому что здесь я гостевой персонаж, надо иметь в виду, что моя эмоциональность, экспансивность используется ровно тогда, когда нужно сказать гадость или в программе «Пусть говорят»…

Дмитрий Быков: Зачем ты туда ходишь?

Oтар Kушанашвили: А чтобы потом банкирские вечера вести, лизать им пятые точки.

Дмитрий Быков: Можно ходить в любую программу, но вот ходить к Малахову не надо, все будут гореть, кто туда ходит. Ну, может для тебя сделают исключение.

Oтар Kушанашвили: Нет-нет, я знаю, что я буду гореть. Поход к Малахову – это только довесок.

Дмитрий Быков: Поход к Малахову – это конец, есть вещи, которые делать нельзя.

Oтар Kушанашвили: А вот друг твой любимый, Константин Ремчуков, считает, он мне говорил: «Вот это человек – Малахов! Вот это человек».

Дмитрий Быков: Он так считает? Ну, он тогда святой, это та степень уважения и доброты к ближнему, которую трудно себе вообразить. Молодец Ремчуков.

Oтар Kушанашвили: И скажи мне, вот Украина предлагает мне вести за конверт, который ты никогда не получишь на Пятом канале.

Дмитрий Быков: А ты ведешь?

Oтар Kушанашвили: Я веду еще как!

Дмитрий Быков: А что ты ведешь?

Oтар Kушанашвили: Программу «Разбор полетов».

Дмитрий Быков: А что это за программа?

Oтар Kушанашвили: Ток-шоу, как у Сорокиной, только на тему «Соседи – уроды», но не скатываясь. Министр внутренних дел, министр образования, как вы можете быть министром образования, если в одном предложении сделали пять ошибок?

Дмитрий Быков: Превосходная идея, именно разбор полетов в широком смысле. Это, кроме тебя, вряд ли бы кто потянул.

Oтар Kушанашвили: И очень хороший конверт.

Дмитрий Быков: Конверт кого волнует…

Oтар Kушанашвили: Кого-кого – мою бывшую волнует!

Дмитрий Быков: Ты говоришь, чтобы возбуждать зависть, а я уверен, что там очень скромная оплата. О чем не могу не спросить. Ты – человек кавказский и очень кавказский, есть надежда, что Кавказ удержится в составе России?

Oтар Kушанашвили: Нет, надежды никакой нет. Можно забыть эту иллюзию. Мы говорим об этом с друзьями каждый день, у нас по выходным застолья, там дагестанцы, чеченцы, все те люди, которые делают вид, что любят меня. Они приходят ко мне в кафе, или я прихожу к ним домой, и мы говорим: нет никакой надежды. И при этом я ездил к Кадырову в гости!

Дмитрий Быков: Ну и как?

Oтар Kушанашвили: Я могу сказать, что есть нечто звенящее в атмосфере, что заставляет тебя быть очень сдержанным.

Дмитрий Быков: Ты был сдержан?

Oтар Kушанашвили: Я был раскрепощен. Самым верхом раскрепощенности был рыжий «Иванушка», которому в самолете говорили, что это страна шариатская, пить нельзя. А он говорит: «Ну если там пить нельзя, мы в воздухе еще». Отвечая прямо на вопрос, в книге я про это не писал, потому что в книге сентиментальные и более мелкотравчатые темы поднимал, но если говорить буквально – не удержится. И любая попытка это сделать обернется еще большей бедой.

Дмитрий Быков: У меня есть такое чувство, что ты к 50 годам, когда заработаешь себе и детям, просто купишь скромный бизнес в Кутаиси и уедешь туда. У тебя есть такое ощущение?

Oтар Kушанашвили: Я каждый день думаю об этом. Думаю, что период, когда я хотел, чтобы девочка из соседнего подъезда меня узнавала, потом был период, когда я очень хотел понравиться людям, которые не подавали мне руки, все время у меня репутация какая-то одиозная. Потом я начал делать назло все и оправдал полностью репутацию, отчаянно работал на этот образ. А теперь я все чаще думаю: построил я дом, родил сыновей таких, что закачаешься, спас демографию на Руси…

Дмитрий Быков: Если б каждый, как ты, то конечно.

Oтар Kушанашвили: Вот, никаких участков и вспоможений я пока не получал. Но вот я думаю, я все время смеялся над зовом предков, а теперь все это оказалось правдой. Я хочу быть поближе к могиле папы и мамы, такие моменты, которые не напишешь в газете. Мама мне говорила, что придумали какую-то ересь, что парни не плачут, а они должны, потому что, если ребенок болеет, а ты не плачешь, ты кто? Ты – Авраам Руссо, а хочется быть Стариком, душевным, сентиментальным.

Дмитрий Быков: Это правильно. Я вот правда не знаю, на какую бы такую роль мне поехать, думаю, это будет Крым. Но когда я скоплю достаточно для крымского домика, ничто меня тут не будет удерживать.

Oтар Kушанашвили: Так у тебя какая квалификация – писатель один из видных.

Дмитрий Быков: Вот я и буду писать там спокойно, сдавая московскую квартиру, и тихонечко на это жить. Потому что у меня возникло ощущение, что пытаться здесь что-то сделать, это только усугублять положение.

Oтар Kушанашвили: Что касается «что-то сделать», я в этом смысле неуемный, но я хочу, когда научусь быть более оснащенным технически, не лезть в бутылку, когда более эффективно у маминого комода. А я хотел бы тебя напоследок спросить.

Дмитрий Быков: Всегда пожалуйста.

Oтар Kушанашвили: А вот в какое время Львович встает к станку?

Дмитрий Быков: Я встаю обычно в восемь, и, если мне не надо в школу, а в школу мне надо по четвергам и пятницам, то я часов до 12 работаю довольно продуктивно, сижу и пишу. Потому я обычно иду на работу, а потом где-то с шести опять работаю продуктивно. Потом выгуливаю собаку и засыпаю. У меня абсолютно ботанская жизнь, я тебе скажу.

Панегирик от Анечки (Минск)

Отзыв об этой книге «Я» хотелось начать писать как минимум после прочтения уже 50-й страницы. Эту книгу хотелось прочитать за один вечер. Уединиться и внимать каждому слову. Только за одну фразу: «Мне тут же захотелось выгнуться, презрев все законы гравитации. Я хотел крикнуть в трубку: “Я одинок!”» – я готова была беззаветно полюбить эту книгу. Наверно, это не самое ключевое в книге, и вряд ли издатель «сделал бы ставку» на данный конкретный момент. Но в том и прелесть субъективного восприятия – для меня эти слова «выстрелили» и попали точнее, чем в десятку.

P.S. А еще спасибо Вам за тепло и улыбку на встрече с читателями 10 ноября. Остались самые потрясающие впечатления. Было бы здорово, если бы подобная встреча состоялась бы и в Вашем городе Минске. Вы ведь признались тогда, что Вы мэр этого города. К нам Вашу книгу привозят совсем небольшими партиями, и разметают их в один миг. Более того, после моего рассказа друзьям об этой встрече на прочтение Вашей книги выстроилась целая очередь желающих, заинтересованность растет в геометрической прогрессии, боюсь, свою книгу мне придется на ночь класть под подушку для сохранности.