Текст книги "Деяние XII"

Демократическая республика Афганистан, провинция Бадахшан, 5 – 20 декабря 1983

– Хотите посмотреть что за этой горой? А там – ещё одна гора… – так напутствовал их перед переходом Пянджа командир заставы – артельщик, обеспечивающий отряду «окно» в Афганистан.

Когда они по камням перешли быструю, но неглубокую на этом участке речку и углубились в горы, ступая по головоломным «оврингам» – искусственным тропам, они оценили мудрость многоопытного майора-осетина. За горами действительно открывались новые горы. И чем дальше, тем выше.

Руслану они не нравились. Может быть потому, что он впервые оказался в настоящем высокогорье, да ещё зимой. Впрочем, половину ноября они тренировались на советском Памире, и некоторую сноровку он всё-таки приобрел. Но она ни в какое сравнение не шла с подготовкой его товарищей по отряду, успевших пройти стажировку в советских войсках в Афганистане. А Цыган так вообще один раз уже прошёл весь предстоящий маршрут в составе разведгруппы. Даже Лейла не была здесь новичком. А он – был.

Но уступать товарищам не собирался. Да и обязан был взять на себя часть общих трудов, поскольку сам напросился в рейд.

Отряд был снаряжен как обычная группа разведчиков, вышедшая в горный поиск. За тем исключением, что настоящая группа должна быть раза в три больше. Командир Цыган, кроме автомата, нёс ручной пулемет. Ангелок – снайперскую винтовку и второй пулемет. Он и Поясок – тоже с СВД и РПГ-22 – играли роль боевого охранения. У Руслана и Лейлы было по АКМС с подствольником, кроме того, девушка, исполнявшая в отряде роль фельдшера, несла все медицинские прибамбасы, а Руслан – второй РПГ-22. При этом у всех было по два комплекта патронов, АПСБ, ножи разведчиков, проволочные удавки, саперные лопатки и ледорубы. Под серо-стальными пуховиками скрывались разгрузочные жилеты, именуемые в Афгане «лифчики», держащие запасные магазины и ручные гранаты. Но больше всех был обременен Ведмед – заместитель командира и радист: кроме автомата, РПГ-7 и пяти мин к нему, на нём висела мощная рация. Казалось, впрочем, что все эти игрушки огромный парень почти не замечает.

Десантные рюкзаки были туго забиты всякой всячиной – сигнальными устройствами, осветительными ракетами, противопехотными минами, щупами, флягами с витаминизированной водой, плащ-палатками и ещё множеством предметов, которые только кажутся мёртвым грузом, но критически необходимы для выживания во враждебных зимних горах.

Отряд неуклонно поднимался, переходя небольшие речушки, разлившиеся и бурлящие после снегопадов, пережидая камнепады и лавины. Темп движения старались сохранять как можно более щадящий: сорок пять минут хода, пятнадцать отдыха. К вечеру забивались под какую-нибудь скалу или пещеру, готовили и ели ужин, и проваливались в пропасть сна. Поднимались с рассветом, готовили горячую еду на примусе и трогались в путь.

Впереди всегда шел Поясок, сзади, с хорошим интервалом – Цыган и Лейла, за ними – Ведмед со Ставросом, и замыкал группу Ангелок, которому вменялось наблюдать за пройденным путем. Надо сказать, не зря: примерно через неделю после перехода через речку за ними увязался отряд духов. Очевидно, те помирали со скуки, зимуя в уединенном кишлаке, и до смерти обрадовались возможности поохотиться на «шурави аскар». Правда, охота вышла им боком.

Поняв, что отряд преследуют, Цыган приказал устроить засаду. На склоне горы, чуть выше тропы, поставили четыре противотанковые мины. Конец детонирующего шнура держал укрывшийся за валуном Поясок. Метрах в двухстах выше засел Ангелок со снайперской винтовкой. Остальная группа расположилась ниже тропы.

Духи возникли из-за скалы тихо и неожиданно. Руслан впервые так близко видел моджахедов. Обычные афганцы: окладистые бороды, чалмы или шапки-паколь, покрывала и жилетки. У всех хорошее оружие, не хуже, чем в группе, примерно половина – советского производства. Шли молча, внимательно осматривая путь. Но особенно не осторожничали – знали, что группа мала. Самих их было больше двух десятков.

Напряжение в засаде нарастало. Руслан даже удивился, что духи не чувствуют этих звенящих вибраций, предшествующих хаосу боя. Его же душу медленно сжимали ледяные тиски. Даже неважно было, что сейчас он может умереть – к «памяти смертной» он привык давно. Просто… Он весь был, как сжатая пружина, жаждущая распрямиться.

Когда неприятельский отряд почти полностью растянулся по тропинке, Поясок привел мины в действие. Грохот, взметнувшийся смерч из обломков камней и кусков тел, разрешили напряжение Руслана. Пружина разжалась. Он стал в упор поливать ошеломленных моджахедов, ударной волной брошенных прямо в объятия группы.

Заговорили автоматы остальных, ухнул гранатомет Ведмеда, взметнув на тропе ещё одно облако. В общем гвалте винтовка Ангелка находила жертвы почти неслышно.

Скоротечный огневой контакт дорого обошелся духам: на склоне горы осталось валяться двенадцать, человек десять пыталось уйти, но пули остановили ещё пятерых. Выживших не преследовали, трофеи не собирали, пристрелив раненых, сразу отправились дальше. Изо всей группы пострадал только Поясок – осколками ему посекло лицо.

Им повезло, что они имели дело с моджахедами: при нападении советских солдат тоже пришлось бы драться – Лейлу необходимо было уберечь любой ценой.

С самого начала это было для Руслана загадкой. Ценность девушки казалась ему преувеличенной. Но приказ был однозначен – рейд совершается ради её заброски, что было подчеркнуто и кодовым названием отряда. А большего, похоже, никто из группы не знал.

Кроме неё, естественно. Впрочем, она никак не показывала свою важность: беспрекословно подчинялась приказам, шла наравне с парнями, тащила свою долю груза, хладнокровно расстреливала духов, врачевала натертые ноги и исполосованное лицо Пояска.

Мальчишки и не задавались вопросом, зачем сопровождают ее – артельное дело есть артельное дело, и Игра есть Игра. А Цыган, похоже, вообще был неравнодушен к её скуластому лицу и точеной фигуре, которую не мог скрыть даже толстый пуховик.

Тем больше это интересовало Руслана. В конце концов, он же был как бы сам по себе… Отчаявшись узнать что-нибудь у однокашников, он, ещё на учениях в Таджикистане, несколько раз заговаривал с ней. Пока речь касалась мелочей похода или сравнения учебы в «Кресте» и «Егории», девушка болтала волне охотно. Но как только он пытался ненавязчиво перевести вопрос на задание, сразу умолкала. В последний раз, когда он попробовал особенно хитрый подход из арсенала профессиональных вербовщиков, дико взблеснула на него кошачьим взглядом:

– Ставрос, тебе это надо? – она подняла к нему серьёзное лицо. – У тебя что, своих заморочек мало?

– У меня заморочек… много, – проговорил он столь же тихо и размерено.

И прекратил расспросы.

С тех пор их отношения стали менее напряжёнными.

С остальными членами отряда продолжалось то, что началось в Обители, но под гнетом тяжёлых трудов и постоянной опасности усугубилось. С суровым Цыганом Руслан никогда не был накоротке, зато с Ангелком охотно пикировался, а иногда не прочь был подшутить над однокашниками, Лейлой, заданием и даже Игрой. И он, и девушка были весьма независимы и насмешливы, но Руслан был не настолько зол. Добродушный увалень Ведмед продолжал молчаливо признавать превосходство приятеля, но когда заходил серьезный разговор, Руслан поражался точности и глубине его редких и немногословных фраз.

Поразил его и Поясок, бывший в Обители почти парией. Здесь он сбросил вечную приниженность, стал смел и дерзок, первым кидаясь на самые опасные участки. Но в перерывах между действием оставался молчаливым и угрюмым.

Чем выше поднимались, тем меньше рыскали глазами в поисках мин и позиций снайперов. От трудной отупляющей ходьбы на всех снизошло какое-то серое безразличие. Страх растворился в этой тяжёлой пелене без остатка, а к концу дневного перехода смерть от пули казалась уже желанным избавлением.

Горная болезнь подкрадывалась незаметно. Сперва судорогой схватило левую ногу. Руслан постоял, давая ей отойти, но через несколько шагов начались жесточайшие спазмы правой. Одновременно почувствовал на лице мокрую теплоту. Утёрся, на перчатке осталась кровь, пошедшая носом. Прошёл ещё несколько метров, на ходу хватая снег и прикладывая к переносице. Немного полегчало. Опять скрутила судорога. Сел и стал массировать ногу.

Пить хотелось страшно. Ещё недавно мокрая от пота одежда была суха, словно весь день лежала под жгучим солнцем. Но здесь оно не было жгучим: холодный медный таз, полный застывающей багровой крови, невыносимо давил на глаза. Опустил солнцезащитные очки. Не помогло. Попытался встать, но завалился на спину.

С трудом перевернулся на живот и лежал, от невыносимой жажды хватая ртом снег.

– Хватит снег жрать, – раздался над ним наставительный, впрочем, с немалой ноткой сочувствия, голос. – Вот через это здесь и замерзают.

Лейла рывком перевернула его, расстегнула пуховик, обнажила руку и ловко закатила несколько уколов витаминов и анальгетиков. Поднесла к губам страдальца флягу. Тот сделал несколько судорожных глотков травяного чая.

– Ну что, доходяга, полегчало? – спросила она насмешливо. – Вставай, скоро уже привал.

Руслан с трудом поднялся на дрожащих ногах. Вроде бы, держали. Прохрипел:

– Спасибо.

– Спасибо в кармане не звенит, – опять подколола она. – Держись, отрок, может, мужиком станешь…

Только многочасовые тренировки на самообладание позволили Руслану не уставиться с изумлением на девушку, несмотря на то, что именно таков был его первый порыв. Вместо этого он механически зашагал по маршруту, делая вид, что озабочен только тем, как бы быстрее добраться до привала. На самом деле лихорадочно пытался сообразить, было ли случайностью только что им услышанное.

Незаметный взгляд, брошенный на лицо идущей рядом Лейлы, ничего не прояснил – оно, как всегда, было сосредоточено и спокойно. Он решил пока считать, что отроком она назвала его нечаянно. Но факт этот теперь не покинет его памяти.

Отряд погиб через две недели после перехода границы. Уже смеркалось, когда он втягивался в узкое ущелье. Поясок исчез за поворотом, и здесь его попытались бесшумно достать из засады. Бесшумно не получилось – с торчащим в спине ножом он мгновенно вскинул висевший на плече прикладом вверх автомат и полил выскочивших духов свинцовой струей. Упали двое, но очередь с другой стороны скосила его. Ничком повалился он на чистый снег, превращающийся под ним в розовую кашу.

После первых же выстрелов отряд подался под прикрытие, только Цыган сунулся, было, за угол, чтобы попытаться вытащить Пояска, но очереди отбросили его назад.

Группа утягивалась под «стреляющую» скалу, чтобы у противника был как можно меньший сектор обстрела. Несколько небольших валунов послужили артельщикам укрытием – весьма своевременным, потому что в дело вступили гранатометы. Осколки свистели у ребят над головами, но особого ущерба пока не причиняли, поскольку стрелять нападающим было крайне неудобно. Потому молчали и гранатометы группы – пытаться закинуть мину на скалу прямо над головой не имело смысла.

Долго так продолжаться не могло. Духи постепенно стали перебираться на противоположную сторону ущелья, хотя под плотным огнем им это было нелегко. Но их было много – стрельба сверху не ослабевала, заставляя артельных вжиматься в землю, но уже нарастала и с фронта.

Все эти минуты Ведмед делал своё главное дело – разворачивал рацию и передавал на заставу, с которой они ушли, сообщение об атаке. Оттуда оно уйдет в Совет Артели, который обязательно отреагирует, своей невидимой властью подняв с одной из советских баз несколько вертолетных бортов с экипажами из соработников. Но помощь эта придёт не раньше, чем через пару часов. А продержаться столько было невозможно.

Закончив передачу, Ведмед поднял РПГ-7. Осколочный выстрел разворотил верх противоположной скалы, где уже скопилось немало духов, и откуда интенсивно работал тяжелый пулемет. Почти одновременно туда послал свою мину и Руслан. Пулемет замолк, но точный выстрел снайпера («Винтовка Бур-303, английская», – механически подумал Руслан) прошил Ведмеду грудь.

Пуля пробила «лифчик» и легкое. Ведмед страшно закашлялся, отхаркивая окрашенную кровью пену. При каждом вздохе в его груди свистело. Повалился, безуспешно пытаясь подняться.

Из-за соседнего валуна к нему ползла Лейла. Зубами разорвав индивидуальный пакет, быстро перевязала рану. К этому моменту Ведмед был уже без сознания.

Раздался жуткий вопль, и духи бросились на группу с двух сторон. Очевидно, их командир тоже понимал, что вот-вот могут появиться вертолеты, и велел атаковать. Сверху, со скалы, шел непрерывный обстрел, в промежутках раздавались голоса на ломаном русском: «Артэль, сдавайса!»

Не было сомнений – засаду устроил Клаб.

Оглохший от выстрела своего гранатомета Руслан изумленно смотрел на атаку духов. Под призрачным светом почти зашедшего солнца в своих развевающихся чёрных накидках они напоминали огромных сказочных птиц, на лету поливающих всё огнем.

В этот момент в дело вступил Поясок, которого все уже похоронили, но кторый был ещё жив. Дотащив своё тело до поворота, он подтянул РПГ-22, с трудом привстал и послал мину точно в середину атакующих, сразу же бессильно повалившись на снег. Взметнулось облако, полетели части тел. В упор ударили автоматы группы. Руслан бросил ручную гранату. Оставшиеся в живых духи спешно оттягивались назад.

Но взрыв взметнулся и на том месте, откуда стрелял Поясок. Мина, пущенная со скалы, разорвала его на куски.

На каком-то уровне сознания Руслан испытывал удивление, что воспринимает происходящее спокойно, словно зритель в кинотеатре. При этом действовал чётко и, кажется, правильно – стрелял, бросал гранаты, вжимался в землю под выстрелами неприятеля.

Со скалы ещё раз ухнул гранатомет, и отряд остался без командира. Мина прямой наводкой попала Цыгану в затылок, его отбросило далеко вперед. Обезглавленное тело ещё дергалось на земле, а душа Цыгана уже искала тропу на небо.

На рефлексии времени не было – духи атаковали опять. В этот раз дошло до рукопашной. Руслан в упор всадил целый рожок в двух лезущих на него моджахедов, но третий сбил его с ног и подмял под себя. Парень был очень силен и тяжёл, провести приём никак не удавалось. Руслан поднял глаза. На него глядело искажённое ненавистью лицо белого человека. Чалма свалилась, открыв бритую голову с оранжевым ирокезом и бритвенное лезвие в ухе.

Его Руслан и рванул изо всех сил, оторвал вместе с ухом, и несколько раз полоснул, стараясь попасть в глаза. Панк взвыл и, отняв руки от горла Руслана, схватился за лицо. Из-под пальцев выступила кровь. Освободившись от захвата, Руслан выхватил нож и всадил его в бок противника. Тот снова страшно закричал, вскочил, но, пробежав несколько шагов, упал и затих.

Руслан не глядел на него, лихорадочно вставляя новый рожок. На укрытие бежал ещё с десяток духов. Он понял, что не успеет открыть огонь.

 
– I don't need no arms around me
And I don't need no drugs to calm me, —
 

раздались вдруг совершенно неуместные здесь слова.

Из-за дальнего валуна во весь рост поднялся Ангелок с пулеметом. Длинные очереди вонзились в накатывающую цепь и смешали ее.

 
I have seen the writing on the wall
Don't think I need any thing at all
No, don't think I need anything at all, —
 

во весь голос орал Ангелок.

На красивом кукольном лице застыла безумная усмешка.

 
All in all it was all just the bricks in the wall
All in all you were all…
 

«Стена» была популярна и в аретльной Обители…

Очередь рассекла Ангелка надвое. Он замолк одновременно со своим пулеметом и рухнул грудой.

Руслан, сменивший рожок, полил нападавших огнем. Не умолкал и автомат Лейлы.

Очнулся Ведмед.

С ревом выскочил он, схватил ближайшего духа за шею и рывком сломал. Резво развернувшись, полоснул другого по горлу ножом, и тут же всадил клинок в третьего. Подняв автомат убитого, выпустил все патроны в остальных, и дико захохотал. Он был настолько страшен, что нервы духов сдали, и они вновь подались назад.

Ведмед всё стоял и хохотал, когда со скалы в спину ему ударили трассирующие очереди. Один из духов, очевидно, командир, поскольку автомат его был заряжен трассерами для коррекции огня, перебрался на удобный карниз и расстрелял в Ведмеда всю обойму.

Тело послушника обмякло, колени подогнулись, он повалился лицом в снег. Но от спины его словно бы исходило фантасмагорическое сияние, великолепно смотрящееся в густых горных сумерках. Это трассера, шипя, догорали в его теле.

Завороженный этим зрелищем Руслан даже не понял, что пришла его очередь. Совсем рядом бесшумно полыхнуло, и он почувствовал, что летит.

Как ни странно, он не потерял сознание. Взрывная волна подняла его и кинула в глубокий сугроб, образованный снегом, набившимся под каменный козырёк.

Он оглох и знал, что нога его очень плоха. Не мог пошевелить головой, но и смотреть на ногу не хотелось.

В полной тишине, лежа в сугробе, как медведь в берлоге, он видел удивительное зрелище: Лейла поднялась из-за валуна, спокойно отряхнулась, подняла автомат и рюкзак, и пошла к повороту дороги, на котором в сумеречном небе чётко обрисовывались силуэты двоих. В неё никто не стрелял.

– Сука!

Руслан думал, что прокричал это, на самом деле сумел издать лишь хриплый стон.

Он искал автомат или пистолет, чтобы выстрелить ей в спину, но не находил. Со стоном откинулся на спину.

Один из встречавсших девушку был высокий, худой и губастый молодой араб с иссиня-черной, «ассирийской» бородой, держащий «калашников» в левой руке. Второй – совсем мальчик, одетый, как все моджахеды, но с европейским лицом. У него были странные светлые глаза. В руках металась нелепо смотрящаяся тут детская игрушка – йо-йо.

– Почему ты стреляла в нас? – спросил он Лейлу, словно ничуть не удивился ее появлению. – Тебя могли убить.

– Они могли от вас отбиться, и как бы я тогда объяснила своё поведение? – пожала плечами девушка.

Мальчик чуть подумал и кивнул головой.

– Шейх, – обратился он к арабу, – пошлите ваших «Чёрных аистов» собрать трупы.

Тот отрицательно мотнул головой и размерено проговорил по-английски с вежливой интонацией:

– Думаю, на это нет времени – русские сейчас будут здесь.

Йо-йо нетерпеливо метнулось. Юноша пристально посмотрел на араба. Тот отвечал ему благожелательным взглядом чёрных, как маслины, глаз.

– Сахиб, – подплп голос та, которую звали Лейла, – я не успела сообщить: ближайшее совещание Совета Артели состоится тридцать первого декабря на базе «Лолита»

Президент Клаба удовлетворенно кивнул, на лице появилась редкая для него довольная усмешка.

– Шейх, собирайте своих покойников и быстро отсюда.

Президент Клаба отвернулся и засвистел. Йо-йо прихотливо порхало.

Архив Артели

Единица хранения № 010-9322

Совершенно секретно, выдается артельщикам не ниже III ранга.

Как Животворящий честной Крест вернули из плена Вавилонского в Святой Град.

Божией милостью Модест, патриарх святого Града Иерусалима и всей Палестины, братьям своим по сообществу, нареченному Отряд (прим.: Орда).

Мне хочется уподобиться евангелисту Матфею, возвестившему о рождении Иисуса Христа, Сына Давида. Я, братья мои, поведу речь и опишу дела подобно ему, но тайно, и повесть сия будет сокрыта для профанов, а видеть её смогут только глаза воинов славного нашего Отряда.

Я, смиренный Модест, бывший настоятелем монастыря св. Феодосия в Иерусалиме, вступил в Отряд, дабы послужить Богу и народу христианскому. Между тем война распространилась по всему миру так, что в нём не осталась спокойного уголка. И Судья правды, желающий не гибели грешника, а обращения и жизни, наслал на нас злой персидский род, как посох учения и лекарство обличения. 15 апреля, второго индикта, на четвёртом году царствования Ираклия (прим: 614 г. от Р. Х.), враги подступили ко Святому Граду, и через двадцать дней взяли его. Злые персы и мерзкие иудеи, точно рассвирепевшие звери, бегали по городу, истребляя христиан. Животворящее Древо военачальник Расми-Зодан (прим.: Шахрвараз) отослал царю Хосрою (прим: Хосров II), и тот положил его в свою сокровищницу, ибо знал от мудрецов из сообщества Белого лотоса, наших лютых врагов, что та страна, в коей Истинный Крест хранится, будет великой. Мудрецы Лотоса желали могущества царства персидского, дабы оно с запада прикрыло великое государство Чин (прим.: Китай) от удара нечестивых последователей новой ереси, которая, как слышно, ныне очень распространилась среди агарян (прим.: ислам). Но благодать от Святого Креста подается одним только благочестивым народам, а для нечестивцев, напротив, умаляется. Не зная того, Хосрой радовался великой радостью, что овладел Пречистым Древом.

Но в лето пятнадцатое после пленения Иерусалима, в девятнадцатый год царствования Ираклия, десятого индикта (прим: 28 февраля 628 г. от Р.Х.) тем же Расми-Зоданом Хосрой был убит. Царём стал его сын Сирон (прим: Кавад II Шируйе). Вскоре Расми-Зодан убил и его, и возвел на престол его малолетнего сына Ардасира (прим.: Ардашир III). Об Ардасире же этом следует сказать, что он и был Богом посланный Отрок. В этом он сам открылся старцам Отряда, после того, как Святой Архангел Михаил явился ему в видении и велел возвратить Крест христианам, дабы не нарушалось в мире Богом установленное равновесие.

Ардасир отпустил из плена блаженнейшего патриарха Захарию и передал царю Ираклию животворящий Крест, тем совершив своё Деяние. За что обществом Лотоса в лето семнадцатое после пленения Иерусалима, третьего индикта, был убит (прим.: 27 апреля 630 г. от Р.Х.).

21 месяца марта того же года царь Ираклий водрузил опять на своем месте славное и честное Древо Креста, запечатанное по-прежнему в ящике, как он и был взят. Ящик оставался нераскрытым, так как Сохранивший Ковчег Завета нераскрытым среди иноплеменников сберёг и животворящее Древо.

На меня же, смиренного Модеста, после скорой кончины блаженного Захарии, было возложено бремя патриаршества.

Все это рассказал я вам, братья, дабы не забывали вы о милостях Божиих нам, грешным, так явственно показанным чудесным возвращением спасительного Креста. Умоляю, братие, не прогневайте Его ничем, дабы обетованная земля вновь не рассеялась, место святости не опустело, а церкви Христа не были бы разрушены.

Во Святом Граде Иерусалиме, февраля 20, индикта четвертого, в 21-й год царствования Ираклия (прим.: 20 февраля 632 года)

С отеческими молитвенными пожеланиями и патриаршим благословением,

Модест, Патриарх Иерусалимский (прим: 18 декабря 634 года патриарх Модест был отравлен агентами Байляньшэ).