Текст книги "Пока ещё жив"

80

Когда Дрейтон Уилер спустился по ступенькам автобуса под знойные лучи июньского солнца, он сильно потел, и под париком кожа чесалась сильнее обычного. Молодой мужчина в желтом жилете поверх футболки и потертых джинсов прохрипел в мегафон:

– Все статисты следуют к месту сбора перед входом в Павильон!

Вдоль улицы протянулась вереница грузовиков съемочной группы. На земле повсюду змеились кабели и провода. Установленная на тележке кинокамера стояла на отрезке рельсов на лужайке возле Павильона. Всюду были установлены осветительные приборы. Пожилые рабочие торопливо расставляли оборудование. Оператор стоял возле камеры, определял освещенность и раздавал указания ассистентам. Слева, на залитом гудроном участке перед куполом, теснилась кучка массивных трейлеров. Определить трейлер Геи было несложно. Он казался огромным, как дом. Таким же, но чуть поскромнее, был и стоявший рядом трейлер Джадда Халперна. От трейлеров тянулись силовые кабели и гибкие пластиковые водопроводные трубы. Огромная толпа зевак собралась у ограждения, вдоль которого прохаживались несколько охранников.

Все эти люди собрались поглазеть на съемки эпизодов, которые предложил он и которые у него украли мерзавцы из «Брукер – Броуди продакшнз». Они еще пожалеют об этом!

Молодой мужчина, третий, четвертый или пятый ассистент режиссера, продолжал раздавать указания через мегафон. Дрейтон Уилер нахмурился и прошел мимо группы статистов, парившихся, как и он, в узких неудобных костюмах.

К нему тут же подбежала молодая женщина с хищными глазами ястреба. Волосы ее были забраны сзади в конский хвост, на ухе висела гарнитура радиотелефона.

– Извините! – произнесла она, вытягивая руку. – Вы не можете взять с собой рюкзак!

– Я диабетик! – рявкнул в ответ Уилер. – Там мои лекарства!

– За вашим рюкзаком я присмотрю лично. Если вам что-то понадобится, позовите меня. Я буду рядом.

С этими словами она потянулась к рюкзаку и дернула за лямку, но Уилер держал крепко и расставаться с рюкзаком не собирался.

– Я не выпущу его из рук, юная леди! Договорились?

– Нет, не договорились. Так нельзя. В 1810 году рюкзаков не носили.

Уилер указал на здание Павильона:

– Видите это?

– Павильон?

– Он самый. Так вы говорите, что в 1810 году рюкзаков не носили?

– Да, верно, не носили.

– Так позвольте вам кое-что сказать. Этого чертова Павильона в 1810 году тоже не было.

– Знаете, – с улыбкой, нисколько не смутившись, ответила женщина, – это все-таки кино. В нем всегда существует условность. Мы просто допускаем некоторую историческую вольность.

– Вот и я собираюсь допустить некоторую историческую вольность, – ответил он, крепко сжимая лямку рюкзака. – Так что проваливайте к черту!

Несколько секунд они злобно смотрели друг на друга.

– Хорошо, – первой произнесла она. – Я скоро вернусь!

Она повернулась и спешно куда-то удалилась. Уилер стал торопливо пробираться через толпу статистов и вскоре оказался у главного входа в Павильон. Дорогу тут же преградил охранник:

– Извините, сэр, вход только по билетам.

– Мне нужно в туалет, – заявил Уилер.

Охранник указал куда-то вправо, в направлении трейлеров.

– Туалеты для статистов находятся вон там, сэр.

Он указал на рюкзак:

– Ассистент режиссера сказала, что я могу взять его с собой. Понимаете, я диабетик. Она сказала, что я могу оставить его в той комнате, где кресла-каталки. Мне нужно сделать укол.

Охранник нахмурился, затем заговорщическим тоном сказал:

– Ну хорошо. Только побыстрее.

Уилер поблагодарил его и торопливо вошел внутрь. В коридоре никого не было. Он остановился возле закрытой калитки наверху каменной лестницы, которая вела в подвал здания, и огляделся по сторонам. Никого не видно. Как и в прошлый раз, он сдвинул запор, закрыл за собой дверцу и спустился вниз по ступенькам. Затем быстро прошел по подземному переходу с кирпичным полом. Вскоре он остановился перед покореженной зеленой дверью с табличкой и черно-желтыми буквами «Опасно! Высокое напряжение!», толчком открыл ее и вошел внутрь. В нос сразу ударил знакомый запах сырости. Уилер закрыл за собой дверь.

И включил фонарик. Посветив им, он увидел на стене пробки, рубильники, асбестоцементные трубы. Внизу блеснули огоньки глаз. Крыса размером с кошку. Поскрежетав когтями по полу, тварь куда-то скрылась.

– Черт бы тебя побрал!

Уилер посветил фонариком вокруг, проверяя каждый пятачок пространства. Прислушался к гудению и пощелкиванию работающего электрооборудования. Сейчас здесь было теплее, чем в прошлый раз. Или ему только показалось? Он снова скользнул лучом фонарика по стенам и полу. Он ненавидел крыс. Ненавидел пауков. Ненавидел замкнутые пространства. Через шесть месяцев его тело окажется именно в замкнутом пространстве. В гробу.

Уилер улыбнулся.

Последняя улыбка, верно. Все именно так и будет. Он оставил распоряжение по завещанию, согласно которому его пепел спустят в туалете офисов «Брукер – Броуди продакшнз» на территории студии «Юниверсал».

Стянув с головы жуткий парик и избавившись от неудобного костюма, он подумал, что все-таки надеется на жизнь после смерти, когда сможет увидеть это собственными глазами.

Особенно ему хотелось увидеть лицо той суки, его не совсем бывшей жены, когда она узнает о его распоряжении.

Он открыл рюкзак и достал одежду и еду. Не самое лучшее место, чтобы провести здесь следующие двадцать четыре часа. И обслуживания номеров тут никто не обещает. Но по сравнению с ожидающим его гробом эта каморка – что-то вроде люкса в «Риц-Карлтоне».

81

– Время шесть тридцать вечера, понедельник, 13 июня. Это восемнадцатый инструктаж по операции «Икона», – произнес Грейс, обращаясь к собравшимся. – Кое-какие успехи есть. – Он повернулся к Поттингу: – Норман, что скажешь?

По лицу Нормана Поттинга расплылась довольная улыбка, придавшая ему сходство с огромным Буддой, подумал Гленн Брэнсон, глядя на старого «боевого коня», который, сам не ведая о том, стал его соперником.

– У нас есть отчет из лаборатории, – произнес Поттинг. – Анализ ДНК, произведенный по волоску и зубной щетке, которые я забрал из дома Майлза Ройса, совпадает с ДНК туловища, обнаруженного на ферме Стоунри, и конечностей, найденных в пруду Общества любителей рыбной ловли Западного Суссекса. Нет никаких сомнений в том, что это именно Ройс.

Атмосфера в комнате ощутимо изменилась.

– Хорошая работа, Норман, – похвалил детектива Грейс. – Отлично, теперь нам нужно выяснить прошлое и связи жертвы. Поскольку вы уже встречались с матерью убитого, возьмите с собой офицера из отдела семейных проблем и сообщите ей это известие. Посмотрите, что еще можно узнать о его друзьях и знакомых. С разрешения матери произведите в доме обыск. Особенно внимательно просмотрите компьютер или мобильный телефон. Желательно и то и другое. Если мобильного не окажется, узнайте у матери его номер, и тогда мы сможем получить все нужные сведения у провайдера. По характеру звонков установим его передвижения и узнаем, с кем он разговаривал.

Грейс помолчал и сделал запись в блокноте.

– Если у него была машина, то давайте уточним историю его передвижений за последние полтора года через сеть автоматического распознавания автомобильных номеров. Посмотрим, какие фотографии есть в доме, выясним, кто его друзья и все такое прочее. Наш техотдел пробьет его по социальным сетям, Фейсбук, Твиттер и так далее. Нам нужно узнать о нем все. С кем общался, где бывал, какие у него увлечения или извращения, в каких клубах состоял. Особое внимание его увлечению Геей. Соберите данные о всех фан-клубах, с которыми он был связан. Вот этим, Норман, вам и предстоит заняться.

– Понял, шеф. Будет сделано.

Гленн посмотрел на Поттинга, затем на Беллу. Сегодня она была какой-то печальной. Но он знал, как ее обрадовать. Вот бы только убрать с дороги этого увальня Поттинга.

А не смешон ли он? Его собственная жизнь – сплошная путаница, а он думает о том, как испортить жизнь другому.

– Гленн?

– Да, шеф. Мы с Беллой сегодня допросили всех четырнадцать сотрудников бухгалтерской фирмы «Брэдли-Хэмилтон». Как выяснилось, это единственная компания, связанная как со фермой Стоунри, так и с Обществом любителей рыбной ловли Западного Суссекса. Они специализируются на аудите для сельскохозяйственных предприятий. Разработали для фермеров свой пакет программного обеспечения.

При этом мы натолкнулись на одного человека, который нам показался крайне неприятным. Думаем, им нужно заняться отдельно. – Он посмотрел в свои записи. – Его зовут Эрик Уитли.

– Уточните, – попросил Грейс.

– Использовал методику левого и правого глаза, которой вы меня обучили.

Грейс кивнул. Мозг человека состоит из двух полушарий. Одно является долговременным хранителем памяти, в другом происходят творческие процессы. Когда человеку задают вопрос, он неизбежно обращает глаза к тому полушарию, которое в данный момент задействует. У некоторых людей хранилищем памяти является правое полушарие, у других – левое. За творческую деятельность, соответственно, отвечает противоположное.

Когда говорят правду, то глаза обращаются к полушарию памяти, когда лгут – к полушарию творчества, то есть конструируют нужный ответ. Брэнсон научился у Грейса определять, как, машинально двигая глазами, собеседник реагирует на вопрос. На такой, например, вопрос, заданный Эрику Уитли о том, как долго он проработал на фирму.

– И? – спросил Грейс.

– По-моему, он солгал.

Грейс повернулся к Белле:

– Ну а ты что думаешь?

– Я согласна с Брэнсоном, сэр. Уитли – большой чудак. Мне не очень понравилось, как он отвечал на наши вопросы.

Грейс сделал запись в блокноте. Эрик Уитли. Подозреваемый?

– Вы узнали его домашний адрес?

– Узнали, сэр, – ответила Белла. – С трудом.

Грейс удивленно поднял брови.

– Неужели?

– Он все пытался сказать, что мы вторгаемся в его личную жизнь, – вступил в разговор Брэнсон.

– Думаю, вам двоим нужно навестить Уитли и поговорить с ним в его доме. И либо доставить к нам, либо исключить из нашего расследования.

Не зная точного времени и даты смерти Ройса, следственная группа работала как будто в вакууме. Когда точное время известно, алиби подозреваемого позволяет исключить из поля зрения типов вроде Уитли или, в случае отсутствия алиби, предъявить обвинение. Он повернулся к своим специалистам:

– Я хочу, чтобы вы проверили всех рецидивистов, вернувшихся из заключения два года назад, и выяснили у соседей Уитли, жаловался ли кто-то на него. Обратите внимание на его возможное участие в каких-либо инцидентах. Нам нужно собрать как можно больше сведений о нем. – Он повернулся к Белле: – Думаю, что вам следует поговорить со старшим партнером Уитли и узнать, что он за работник.

– Я уже созвонилась с ним, сэр.

– Отлично! – похвалил Грейс и повернулся к Экстону: – Что-то удалось выяснить об охотничьих сапогах?

С этими словами он показал на три белых доски, висевшие на стене. К одной из них была прикреплена фотография фермы Стоунри, рядом – снимок пруда Общества любителей рыбной ловли. Обе обведены синим кружком и соединены линией. На второй – фотографии охотничьего сапога «Хантер» и три фотографии следов в натуральную величину, обнаруженных на краю пруда. На третьей размещались снимки туловища и конечностей Майлза Ройса, а также добавленный сегодня снимок его лица.

– Я получил список торговых фирм, занимающихся продажей в режиме онлайн, – сообщил Экстон. – Мы занимаемся ими, составляем список покупателей, проживавших в Суссексе, Суррее и Кенте последние два года. Но проблема в том, что, как мы выяснили, многие торговцы, вроде центров продажи товаров для сада или туристической одежды, не хранят таких архивов. Мы пытаемся собрать как можно больше сведений такого рода, но дело идет медленно, и списки получаются неполными. Я ввожу в базу имена, какие только удается раздобыть через архивы кредитных карточек, по мере их поступления.

Он посмотрел на Аннализу Винир.

– Пока ничего, – ответила она. – У меня есть имена покупателей, поступившие из шестнадцати фирм, но пока ничего интересного, в том числе и по Эрику Уитли.

Грейс расследовал вместе с ней несколько убийств и знал ее как надежного, ответственного сотрудника, который не забывает ни одной мелочи. Если Аннализа сказала, что результатов пока нет, то это действительно так. Он снова заглянул в свои записи.

– Гайдн, как ваши успехи?

– Завершил компьютерный анализ. Не буду утомлять вас техническими терминами и скажу лишь следующее. Анализ следов позволяет сделать вывод о том, что у преступника очень необычная походка. Уверен, что смог бы заметить такого человека в толпе. Я бы обязательно обратил на него внимание. Если не возражаете, я мог бы несколько дней провести в контрольном пункте видеонаблюдения на Джон-стрит.

Брайтон и Хоув имели самую внушительную базу видеозаписей с камер наблюдения. Однако проблема – как ее видел Грейс – состояла в том, что именно нужно просматривать. Он не мог посадить такого ценного сотрудника, как Гайдн Келли, перед десятком мониторов и заставить его просматривать в режиме реального время видеозаписи в надежде на то, что тот увидит в толпе людей предполагаемого преступника. Ведь никто не может утверждать, что убийца Майлза Ройса и сейчас находится в городе.

Грейс посмотрел на фотографию убитого. Майлзу Ройсу, как сказала его мать Норману Поттингу, было пятьдесят два года. Однако, по мнению Грейс, выглядел он немного моложе. Природа одарила убитого не слишком приятной внешностью: вялое, дряблое лицо и выпученные, как будто у него проблемы со щитовидкой, глаза, выпяченные губы, плоский нос и бесформенная копна темно-каштановых волос со следами неудачного мелирования.

Состоятельный человек, ведущий богемный образ жизни. Обладатель довольно приличного наследства. Ни дня в жизни не пришлось работать. Однако, судя по выражению лица на фотографии, убитый выглядел отнюдь не счастливым, подумал Грейс.

«Как же ты все-таки пришел к такому концу? Твое туловище было покрыто известью и куриным дерьмом. Твои конечности обнаружили в пруду. Голова отрублена. Как это случилось? Почему?»

– Знаете что, шеф? – подал голос Норман Поттинг, как будто прочитав его мысли. – Если бы мы нашли его голову, может быть, она сказала бы нам, кто это сделал!

По комнате прокатился смешок. Рой Грейс сделал над собой усилие, чтобы сохранить серьезное лицо, но спустя какое-то время не удержался и позволил себе легкую улыбку. Во всех расследованиях убийств, которыми он занимался, не было ни одного случая, когда имелось так мало информации о жертве или возможном убийце. Через два часа ему нужно быть на пресс-конференции вместе с Гленном.

Если они правильно изложат суть дела, это приведет к тому, что главный свидетель позвонит или прямо в полицию, или анонимно на телефонную линию «Остановим преступления». Он ощущал на плечах давящее бремя ответственности. Майлз Ройс был единственным сыном своей матери. Он был смыслом ее жизни. И через тридцать лет после того, как покинул родной дом, Майлз приезжал к ней каждую неделю и неизменно звонил каждое воскресенье в семь вечера. Теперь он не звонит ей целых полгода. И никогда уже больше не позвонит.

Что он сделал, чем заслужил такую нелепую и недостойную человека смерть? Кто сотворил это с ним? Почему? Сексуальный мотив? Ревность? Ограбление? Гомофобия? Случайное нападение психопата? Ссора, закончившаяся дракой со смертельным исходом?

Грейс обвел взглядом подчиненных.

– Кто из вас является поклонником Геи?

Поднялось несколько рук. Грейс посмотрел на Эмму Ривз, которую считал самой сообразительной.

– Скажите, Эмма, я не ошибаюсь – в творчестве Геи есть элементы садомазо?

– Да, шеф. Но только ради прикола в паре концертных номеров и на обложке одного альбома.

– Может быть, мы проглядели в этом отношении что-то очевидное? Она когда-нибудь писала песни о расчленении человеческих тел? Или каким-то образом высказывалась на эту тему, и ее слова могли воспринять буквально?

– Я хорошо знаю все ее творчество, сэр, – ответила Эмма Ривз. – Мне следует огорчиться по этому поводу, верно?

– Ни в коем случае, – улыбнулся Грейс.

– Я не знаю ничего такого в ее песнях, что могло бы подтолкнуть меня к убийству с расчленением трупа.

* * *

После того как совещание закончилось, Грейс вернулся в свой кабинет и сделал несколько записей в служебном блокноте.

«Убийство по мотивам гомофобии?

Шантаж любовника-гея?

Связь с криминалом?

Был свидетелем чего-либо?

Торговля наркотиками через гей-сайт в Интернете?»

Зазвонил телефон. Он посмотрел на дисплей определителя, но не узнал номер. Ответив на звонок, Грейс вышел в коридор.

Голос звонившего прозвучал таинственно глухо.

– Детектив-суперинтендент Грейс?

Грейсу не нужно было спрашивать, кто звонит. Он узнал голос рецидивиста и осведомителя Даррена Спайсера.

– Да, я. Чем могу быть полезен?

– У меня есть для вас дополнительная информация. Вы можете получить ее бесплатно.

– Щедро с вашей стороны.

– Да, верно. Я подумал, что вы захотите это узнать. Та сделка, которую мне предлагали, она остается в силе?

– Да.

– Ваш друг только что приходил ко мне и предложил вдвое больше за ту работу.

82

Дрейтон Уилер лежал скорчившись на полу, слушая через наушники айпода моцартовскую увертюру к «Фигаро». Во все неприятные периоды жизни Моцарт эмоционально поддерживал его. Моцарт возносил его к небесам. Когда придет последний час, не надо, чтобы какой-нибудь гребаный священник держал его за руку. Лучше он останется один и будет слушать эту божественную музыку.

Он посмотрел на часы и взялся за сэндвич с сыром. Полночь. Самое безопасное время для выхода на нужную позицию. Он успел хорошо изучить график дежурства охранников.

Закончив с едой, Уилер выключил айпод и выпил немного воды. Достал из рюкзака монтировку. Сложил в него все вещи, за исключением фонарика, встал и надел рюкзак на плечи. Стряхнул с колен крошки. Зашел за угол и помочился.

После этого он медленно и осторожно открыл тяжелую дверь и вышел наружу, быстро оглядевшись по сторонам. Темно, никого. Сжимая монтировку в правой руке, а включенный фонарик в левой, он зашагал по коридору мимо тянувшихся по стене старых труб, нового красного пожарного шланга, намотанного на барабан, и трех шатких древних кресел с продавленными сиденьями. Уилер чувствовал, что нервничает. Ему необходимо выполнить поставленную задачу. Необходимо. Он выключил фонарик и затаил дыхание, помня о том, что наверху сейчас проходят охранники. Потом осторожно ступил на лестницу. Вскоре он добрался до калитки.

Шаги.

Черт побери!

Он мгновенно присел на четвереньки, чувствуя, как в запястье, словно какое-то рвущееся на свободу существо, бешено запрыгал пульс. Уилер крепко сжал монтировку. Звук шагов. Обувь на резиновой подошве. Позвякивание связки ключей.

Затем свист. Кто-то насвистывал мелодию «Тема Гарри Лайма». Свист всегда нервировал его. Незнакомец насвистывал фальшиво, пропуская несколько тактов. Неужели охранник тоже нервничает в такой поздний час?

Только не заходи сюда!

* * *

К его облегчению, шаги удалились, и вскоре снова стало тихо. Однако Уилер еще несколько секунд оставался в прежней позе, продолжая вслушиваться в темноту. Пройти расстояние в двадцать футов и не попасть под луч датчика системы безопасности. Тогда он окажется у двери, через которую попадет на лестницу, ведущую в давно пустующее помещение под ку полом. Он вытащил задвижку, открыл дверь и, затаив дыхание, вышел в коридор. Прислушался. Никого. Полная тишина. Уилер закрыл дверь и вернул на место задвижку. Затем на мгновение включил фонарик, чтобы определить местонахождение, и зашагал дальше, на цыпочках, чтобы не шуметь. Миновал указатель с надписью «Туалеты», открыл дверь. Шагнул за порог, закрыл ее за собой.

Он включил фонарик и, подсвечивая себе, стал подниматься по длинной винтовой лестнице с шаткими перилами, время от времени останавливаясь, чтобы отдышаться. Вокруг плясали тени, отбрасываемые лучом фонарика. Да тут, по всей видимости, полно привидений. Что ж, скоро и он станет одним из них.

Уилер никогда не боялся мертвецов. Привидения не такие подонки, как живые люди.

Он поднялся на самый верх и вошел в старое заброшенное помещение, располагавшееся под куполом. Возле стены лежала снятая с петель дверь. Повсюду плотные, как войлок, пласты пыли неровной формы. Жуткие обои с потеками. Пыльные световые люки, через которые проникал свет уличных фонарей. Тени, оранжевое свечение ночного города и огромная черная гладь моря. Где-то рядом пробежала мышь или крыса, проскрежетав когтями по голому полу. Воздух пах пылью и сыростью.

Он почувствовал усталость. Кофе в термосе давно остыл. Хотелось лечь на пол и уснуть, но он не осмелился это сделать. Через несколько часов наступит рассвет. Нужно пробраться на место под покровом темноты. Он осторожно прошел через круглую комнату мимо люка с надписью «Осторожно! На люке не стоять!» и изображением падающего человека. Стараясь держать фонарик как можно ниже на тот случай, если кто-то случайно посмотрит в его направлении, он прошел дверной проем в соседнее помещение, которое когда-то было спальней. Здесь тоже повсюду лежала пыль. Уилер оказался перед стеной, покрытой рисунками и надписями. «Дж. Кук. 1920». Рядом рисунок совы. Рисунок с изображением щита и надпись «РБ. 1906». Слева находилась небольшая дверь размером чуть больше люка. Он наклонился, вытащил болты и открыл ее. В лицо ударил холодный, солоноватый на вкус ночной воздух. Он жадно глотнул его, наполняя легкие, получая наслаждение после затхлого воздуха давно не проветривавшегося помещения.

Уилер снял рюкзак, просунул его в отверстие и пролез вслед за ним сам. Затем закрыл дверь.

Он стоял под порывами сильного ветра на узкой металлической платформе с поручнями. Далеко внизу, прямо перед ним, простиралась темная территория Королевского павильона, где стояли трейлеры и грузовики съемочной группы. В свете уличных фонарей он различил сквозь покачивающиеся ветви деревьев здания Королевского театра, ресторанов, магазинов и офисов на Нью-Роуд. Дальше в густой тени виднелись неровные крыши спящего Брайтона.

Со всех сторон высились башни, минареты и дымовые трубы, между ними множество мостиков и прилепившихся к стенам пожарных лестниц. Здесь было достаточно светло, чтобы двигаться, не включая фонарик. Он пошел дальше по металлической платформе, перекинутой между двумя шиферными крышами со световыми фонарями, опасливо держась за перила. Он наизусть помнил свой план, но сейчас, находясь на такой внушительной высоте, с трудом определял точное местонахождение. Снизу доносились слабые звуки уличного движения.

Затем его на мгновение остановил далекий вой сирены.

Однако машина с сиреной умчалась дальше, и снова стало тихо.

Купол над Банкетным залом, бывший его конечной целью, находился в данный момент прямо под ним. Еще один мостик, и он взобрался наверх по короткой металлической лестнице и оказался на новом мостике. Усталость как будто испарилась, теперь он почувствовал себя вполне бодрым.

Непобедимым! «Да, хотя я и бреду в одиночестве по Долине Смерти, я не боюсь зла. Потому что здесь я самый крутой сукин сын.

О да!

Никто не сунется к Дрейтону Уилеру.

Никто не сунется к самому крутому сукину сыну Долины!»

Еще одна лестница. Рюкзак качнулся, утягивая вниз, но он крепко вцепился в перекладину. Три точки на опоре! Это было железное правило, которое никогда нельзя забывать. Одна рука, две ноги. Две ноги, одна рука.

Уилер забрался на узкую платформу перед вздымавшимся ввысь куполом, величественным, как горная вершина.

Он на несколько секунд включил фонарик и, увидев крошечный люк, выключил его. Открыв люк, бросил внутрь рюкзак, после чего протиснулся сам. Здесь он оказался на первых двух ступеньках деревянной лестницы. Вокруг кромешная тьма. Снова включив фонарик, Уилер закрыл за собой дверцу. Его трясло от возбуждения.

Да, детка, да!

Теперь он мог без опаски пользоваться фонариком. Он прополз вперед, поднявшись еще на несколько ступенек, и оказался на деревянной платформе. Внутренняя часть купола была зеркальным отражением внешней его части и являлась чем-то вроде второй кожи. Если внешняя часть была сделана из камня, то внутренняя сооружена из досок наподобие вогнутой лестницы.

Теперь подниматься наверх не имело смысла, он знал это по своей предыдущей вылазке, потому что дальше подъем становился все круче и круче. Ему будет гораздо удобнее здесь, на этой платформе.

Если завтра работа съемочной группы начнется в соответствии с заранее составленным графиком, после того как Королевский павильон закроется для публики, то «Брукер – Броуди продакшнз» приступит к съемке одного из главных эпизодов фильма. Его фильма. Король Георг IV и Мария Фицхерберт сидят за столом прямо под массивной люстрой, из-за которой так беспокоился его величество.

Крепления, удерживающие люстру, находятся прямо над ним. Двухминутная работа, пара пустяков. Сверху, через крошечную трещину над люстрой он сможет наблюдать за тем, что происходит в Банкетном зале.

Если ему повезет и рассчитанное время окажется правильным, то Гея Лафайет и Джадд Халперн превратятся в кровавую кашу.

Это положит конец смехотворной пародии, в которую «Брукер – Броуди продакшнз» превратила сценарий; в нем Мария Фицхерберт совершает самоубийство, после того как ее бросает король Георг.

Лучше бы она умерла таким образом.