Текст книги "Странник"

Четыре винтовки поспешно опускаются стволами к полу. Начальница пристыженно что-то шепчет и, краснея, опять прочищает горло. Она завершает свой рапорт, после чего внимательно разглядывает Веспер.

– Этот ребенок был рожден на юге?

Бродяга, щурясь, кивает.

– Он осквернен?

Бродяга покачивает головой.

– А вы? – под взором Странника она бледнеет. – Мне жаль, что приходится спрашивать, это только чтобы выяснить, будет ли вам разрешено жить вне зоны карантина. Ребенка смогут обследовать уже сегодня, а вас высоко поставят в очереди на переселение.

– Будем иметь в виду, – отвечает Вред. – Так что насчет моего прежнего вопроса? Где нам найти Дженнера?

– Да, точно. Он у центральных врат. У вас есть активный навигатор?

– Нет.

Начальницу это не удивляет. Кивнув, она протягивает им руку ладонью вверх. Они смотрят за тем, как над ней появляется миниатюрная карта города, поочередно останавливающаяся на каждом из кругов.

– Мы здесь, – показывает старшая, и точка у края карты дрожит, привлекая внимание. – А центральные врата здесь, на другой стороне. Доберетесь примерно за час.

– Спасибо, – говорит ей Вред.

– Не за что. И мы просим прощения за то, что случилось. Вы… вы же не расскажете Дженнеру о нашем недопонимании?

– Каком недопонимании?

– Вот и прекрасно!

Группа минует охрану и оказывается среди узких городских улиц. По обеим сторонам они застроены жилыми домами, их белые стены бесшовно сливаются с дорожным покрытием. Люди свешиваются из окон и пытаются докричаться друг до друга, слишком ленивые, чтобы покидать свои жилища. Повсюду заметны свидетельства действия скверны – кожа неестественных оттенков, несоразмерные голове уши, необычайно быстрый рост. Дети играют неуверенно, с трудом управляясь со взрослыми конечностями, смущаясь из-за взрослых потребностей. Повсюду слышится младенческий плач, который вынуждает Веспер приподняться. Она ищет ровесников, но не замечает ни одного.

– Посмотри, какие они все толстые! – вздыхает Вред.

Жители Третьего Круга во многом похожи друг на друга. Они хорошо и иногда даже чисто одеты, а вживленные в правый висок серебряные штифты выделяют тех, кто мутировал сильнее всего. Те, кто постарше, удаляются при приближении группы, скрывают стыд и страх за запертыми дверьми. Многочисленная молодежь, напротив, со скуки тянется к пришлецам. От праздных вопросов отмахиваются, попытки заговорить остаются без внимания, а шаги Странника становятся все длиннее.

Символы, размещенные в честь Крылатого Ока на каждой стене, являют собой жалкое зрелище. Настойчивые атаки оставили на некогда величественных статуях множество сколов, прежде идеальные черты теперь покрыты зазубринами и измазаны фекалиями. Странник запахивает плащ плотнее.

У центральных ворот группа встречает стражу – впервые с того момента, как они вошли в город. Эти охранники разместились за полупрозрачной стеной света, а позади них вытягивается тоннель со множеством веток, охватывающий все пути к центральной платформе.

– Чего вы хотели? – заинтригованно спрашивают стражники.

– Мы ищем Дженнера. Он здесь?

Световой занавес отодвигается, позволяя выйти мужчине с соломенными волосами, торчащими по обеим сторонам шлема.

– Я Дженнер, а вы кто?

Вред подзывает его ближе.

– Нас прислал Деке.

Дженнер перевешивает винтовку через плечо и проверяет маску, прежде чем приблизиться.

– Дядя Ди! Сто лет его уже не видел. Как он?

– В добром здравии. Сказал, что вы сможете помочь нам покинуть Третий Круг. Нам нужно пересечь Южное море.

– Так и сказал, да? Что же, если хотите перейти мост, то мне понадобятся образцы крови и мазки с кожи, вам будет нужно пройти полное сканирование тела, а еще потребуется разрешение от совета. Все тесты мы можем провести здесь, но дальше особо не надейтесь. И так уже очередь набралась.

Голос Вреда обретает заговорщицкий тон.

– Мы надеемся избежать шумихи. Видите ли, мы не обычные путешественники. Мой спутник, – он оглядывается, убеждаясь, что их не подслушивают, и посвящает Дженнера в тайну, – рыцарь-серафим.

– Быть того не может!

– На задании, полученном прямо от Семерых.

– Быть того не может!

Странник отвечает на полный неверия взгляд Дженнера.

– Быть того. Ни хрена. Не может, – слетают слова с дрожащих, пытающихся расплыться в улыбке губ охранника. – О мои солнца, да вы, ребята, серьезно, вы настоящие! Ладно, ладно, нужно сохранять спокойствие и никому ничего не выдать. Вы правильно сделали, что пришли ко мне, если бы Экслер или Мэддиган узнали, началось бы полномасштабное восстание! Вы же как ходячая история или политическая суперсенсация или…

– Дженнер?

– А… что?

– Дышать не забывай.

– Ой, – улыбается он. – Ладно, я все сделаю.

– Ты мог бы провести нас через ворота сегодня?

– Я к вашим услугам. Я без проблем вас проведу, но это будет нелегко, так что все же с проблемами, но… – Странник кладет руку Дженнеру на плечо. Тот замолкает и переводит дух. – Извините. Дайте мне минуту. В себя прийти.

Глава 24

Вестибюль Совета Трех дезориентирует, светоотражающие гексагональные стены создают иллюзию пространства.

– Итак, – продолжает монолог Дженнер. – Могу я его увидеть? Я знаю, что это секрет, и я знаю, что это неуважение, но мы уже внутри, и вам все равно придется показать его советникам. – От беспокойства он запинается. – Я тебя расстроил? Нельзя было об этом просить? Просто я никогда раньше их не видел, только записи с голографов, а они не могут правильно передать звук, так что это не считается.

Странник вздыхает.

– Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Я же вас провел, и вам даже не пришлось рукава для взятия образцов закатывать! Вы хоть представляете, насколько это было сложно? Не то чтобы я не был рад это сделать. Это честь, правда, величайшая в моей жизни. Но можно мне его увидеть? Умоляю, всего на секунду?

Дженнер не убедил Странника, и он глядит на Вреда.

– Давай, – подмигивает зеленоглазый, – покажи ему меч.

С губ бродяги срывается очередной вздох, и он начинает расстегивать плащ.

Двери перед ними открываются, въезжая в стены. Гостей встречает пожилой человек в деловом костюме, совершенно лысый, если не считать пары торчащих из носа волосинок.

– Спасибо, Дженнер, – говорит он. – Можешь идти.

Молодой страж не сводит глаз с плаща бродяги.

– Я буду счастлив остаться, советник Юрен.

– Уверен, что будешь, Дженнер, а вот я – нет. Если тебе так не терпится поработать после смены, то можешь пойти помочь Смоукли. Как я понимаю, ему не удается управиться с каким-то животным у внешнего входа.

Юрен жестом приглашает Странника и Вреда войти. Они покидают лишенного надежды Дженнера, который провожает их взглядом через закрывающиеся двери.

Пока группа проходит через здание, двери и стены меняются местами, отъезжают в стороны, преобразуют пространство. Расстояния сбивают с толку, а нужное помещение, кажется, само материализуется на полпути. Ни Вред, ни бродяга не понимают, вошли они в комнату или она сама втянула их в свои угловатые объятия.

Юрен останавливается у высокого треугольного стола, каждая сторона которого идеально выровнена с тремя стенами зала. Из центра стола выдвигается небольшая пирамида, по поверхности которой движутся чернильные очертания, словно пойманные меж стекол мысли.

– Присаживайтесь, – обращается к ним Юрен. По его тону не совсем ясно, предлагает он или требует. – Сегодня вы наши почетные гости.

Они садятся. Вместо разговоров Юрен подается вперед, позволяя голове упасть на руки. Вред и Странник смотрят, как он потирает лоб, оставляя пальцами бледные отметины на дряблой коже.

Веспер уложили Страннику на колени, но у нее есть идея получше: взобраться на стол. Она старается найти опору на черном стекле, соскальзывает и начинает скрести руками по его поверхности. Кожа пальцев скрипит, скользя по столу. Девочка шлепается обратно на бродягу. От встречи с чудом она лишается дара речи. На мгновение.

– О-оу-уа-а-а-ао-о-о-обва-абва-а!

Эксперимент повторяется. Результаты удовлетворительны и охотно оглашены. Однако настоящим ученым требуются данные, обширные данные. Веспер приступает к работе, и зал заполняют непривычные звуки, отвлекая старика от мыслей.

Бродяга поднимает руку в знак извинения.

– Не стоит, все в порядке. Нахлынули воспоминания о более счастливых временах. А она, по крайней мере, чем-то занята, – он улыбается, но вложить в улыбку он в силах лишь горечь. – Итак, перейдем к делу? Я Юрен, первый советник Шестикружья, и, как я понимаю, вам требуется моя помощь.

– Да, – отвечает Вред. – Нам нужно пересечь Южное море, и это жизненно важно.

– Знали бы вы, как часто я это слышу. Что вы можете рассказать?

Зеленые глаза всматриваются в советника, оценивая его, поглощая свет широкими зрачками.

– Мы на тайном задании. Пока можете называть меня Вред, а его – Ищейка. – У Юрена на лбу проступают морщины. – Мы пришли из-за стены. И за нами охотятся Узурпатор и Нелюдь.

– Отважусь спросить почему.

Вред не теряет времени даром.

– У нас меч Гаммы.

Странник не в силах скрыть удивление.

Следует долгая пауза, оттеняемая скрипом пальцев по стеклу, а затем Юрен прочищает горло.

– Вы можете это доказать?

Вред оборачивается к бродяге.

– Придется доверять ему.

Они показывают советнику спящий в ножнах меч.

Юрен вздрагивает.

– Я верю вам. Спасибо, что были со мной честны. Я сделаю все, что в моих силах, но жернова системы вращаются медленно.

– Ну так вы их ускорьте.

От мрачных мыслей старик кривит губы.

– Здесь все стало непросто. Не так, как было прежде. Вы знали, что Шестикружье на самом деле было построено на севере?

– Нет.

– Эт, – подтверждает Веспер.

– Моя бабушка была одним из архитекторов. Они полностью построили каждую платформу со всеми зданиями и прочим, а затем отбуксировали всю эту громадину через океан на флотилии небесных кораблей. Можете вообразить подобное? Какое-то время мы были крупнейшим поселением на юге. Мой отец заседал в совете, так что я кровью привязан к этому городу. Я прожил здесь всю свою жизнь – вот, в частности, поэтому и не смог смириться с мыслью, что придется уехать с остальными.

– Что произошло? – Вред выглядит обеспокоенным.

– Война произошла! Рыцарь-Командор пролетел через город и забрал наших лучших людей на смерть. С тех пор уходящие корабли не имеют обыкновения возвращаться. – Веспер зевает, вынуждая Странника повторять за ней. – Те же, кто возвращается, хуже всех. Торговцы, жаждущие нажиться на нашем отчаянии. И наживаются. Едва ли не все цены нам диктуют.

– Прошу прощения.

– Нет, это я прошу прощения. Я зол не на вас. Я просто зол, – Юрен замечает спящую девочку и зевает. – И устал. Извините. Когда пытаешься уснуть, это плохой признак.

– Согласен.

– Я прослежу за тем, чтобы вы отплыли на ближайшем корабле, но я понятия не имею, когда он придет. А до тех пор можете оставаться здесь, пожалуйста.

– Спасибо, – говорит Вред. – Будет очень здорово отдохнуть.

– Похоже, Ищейка и ваша девочка с тобой согласны.

Вред оборачивается. Веспер лежит у Странника на груди, вдоль плаща тонкой струйкой стекает слюна. В свою очередь Странник лег подбородком девочке на голову. Они спят, став друг другу подушками.

Оболочку командира окружают странные фигуры, отбрасывая тени безумных очертаний. Из-за улучшений и доработок их стало сложно охарактеризовать. Не люди, не полукровки, не инфернали, не живые и не мертвые. Иные.

Они работают с внушающей ужас беспристрастностью. Оплавленную латную перчатку отрезают вместе с бесполезной рукой. Обугленные вены свисают с предплечья, точно пережаренные спагетти, и конечность вскрывают повторно. Когда находится подходящая рука, оживленные медицинские швы помогают хирургическим лазерам в проведении операции. Срастаются кости, кожа и сухожилия. В последний момент из новой руки удаляют искру сущности, оставляя всю оболочку пустой, готовой для нового вселения.

Трубы тянутся к забралу командира от потолка. По ним сочится жизнь, душа возвращается в тело.

Командир оживает в третий раз. Прежде было перенесено множество изменений, но это прошло иначе, глубже, основательнее. Покинуть Нелюдь оказывается сложнее, чем ожидалось, их мировосприятие стало опасно близким. Обычно длительное объединение сущностей приводит к полному поглощению, но она слишком могущественна, чтобы ее повергнуть, а командира защищает эдикт Узурпатора, что делает оба исхода невозможными. Вместо этого они сосуществуют, не думая о течении времени, и приходят к неожиданному миру.

Чтобы отделиться, командир определяет себя через отрицание, выделяет мысли, не принадлежащие Нелюди. И даже это вызывает сложности. Что останется, если не она-они-она?

Рыцарь начинает паниковать. Чувствует, что теряет себя, но в пучине страха оживает нечто – величие, идущее частично от повелителя, частично от нее и частично от него самого. Что-то изменилось. Сам-он-она? Командир не уверен. Даже его имя утратило смысл. Командир чего? Рыцарей Нефрита и Пепла больше нет, их сущность обратилась в пыль.

Он одинок. Он? Это важно? Да, важно и ощущается правильным: он. Он одинок.

Чем бы он ни был, он просачивается в переделанную оболочку, заполняет ее, растягивается до самых кончиков пальцев, двигая ими, точно невидимый кукловод.

Командир садится и вытягивает вперед обнаженную руку. Слуги Нелюди мигом приближаются к нему. Из дымящегося сопла они выпрыскивают темную жидкость, которая мягко заливает ему всю руку, будто глазурь на торте. Капли жидкости затвердевают до чешуек, что сливаются с мертвой плотью и в точности повторяют ее движения. Командир не шевелится, пока работают культисты. Закончив с рукой, они принимаются за остальное тело. Черные линии сливаются с зеленым, закрывая трещины и выравнивая зазубрины. Слуги Нелюди не останавливаются, пока не восстанавливают доспехи полностью.

Без единого слова командир встает и уходит из зала в город.

Сейчас улицы Дивенбурга ему знакомы, но разве так должно быть? Командир останавливается. Это знание принадлежит ей, было частью ее и перешло к нему. Но имеет ли это значение? У него есть ресурсы, чтобы отыскать Злость. И это единственная прерогатива. Чтобы осуществить ее, они заключили договор. Цель командира лежит за стеной. Он поведет через нее армии Нелюди. Она получит север, а он – Злость. А после уже ничего не ясно.

Пока он проходит по городу, к нему присоединяются фигуры в мантиях. За одним приходит другой, потом еще несколько, и отряд растет, захватывая проходящих мимо людей себе на орбиту. Командир покидает Дивенбург с армией за спиной. Ее ряды нестройные и шаткие. Это его раздражает. Он не в силах осознать почему.

Они поддерживают заданный темп и ночью, пока перед ними гордо не вырисовывается стена, рассекающая небо надвое. На вершине сияющего крепостного вала расположились снайперы, насылающие белое пламя на орды внизу. Но командир уже сталкивался со стеной в прошлой жизни, был однажды посвящен в ее секреты. Вид оборонительного сооружения будоражит сокрытые в самой глубине его естества воспоминания, подсказывает решение. Стена – машина, гигантский энергетический щит. Ее свет невозможно погасить, пока поступает энергия, а ее источники созданы людьми, конечны.

До этого момента было установлено равновесие, ни одна из сторон не желала нести достаточные для прорыва жертвы. Командир же не понимает, как настоящая война может быть холодной.

Он отдает приказ, и на стену набрасывается первая волна наступающих. Он посылает вторую волну, хоть ее предшественников и выжгло энергией. Многочисленность армии решит эту проблему. Либо у стены не выдержат генераторы, либо из мертвых тел образуется лестница, по которой он взойдет наверх.

Третья волна бросается в атаку.

Четвертая готовится.

Глава 25

Башня, в которой они остановились, вторая по высоте в Первом Круге, она была построена для городской элиты. Вожди, философы, управленцы – не осталось никого. Башня глядит на город окнами опустошенных комнат, символизирующих то, чего больше нет. На самой вершине за затемненным стеклом живет Юрен. А с противоположной ее стороны свет солнц беспрепятственно проникает сквозь стекла, даруя теплоту и без того сияющим лицам.

Веспер висит с высоко поднятыми руками, ее кисти теряются в кулаках у Странника. Вот так, вместе, они и ходят. Ножки выгибаются наружу, мягко ступая по полу.

Вред смотрит, как они медленно кружат по комнате. Он машет каждый раз, как Веспер с улыбкой бросает на него взгляд.

Сквозь прозрачные стены видно море и украшающие его корабли. Вдоль одной из сторон комнаты тянется стол, заставленный деликатесами: круглые булочки с фруктовой начинкой, свежая рыба, пойманная в неоскверненных морях, и сахар в разноцветной глазури. Невзирая на все усилия, пир едва унимает нагулянный за время дороги голод.

Вред похлопывает по надутому животу.

– Я так хорошо не ел… да никогда! Как думаешь, не пора дать Веспер что-нибудь твердое? Могу сделать пюре из одного из тех желтых фруктов. – Странник шевелит губами, пытаясь подсказать его название. Вред этого не замечает. – Как думаешь?

Бродяга кивает, и они приступают к делу.

Улицы окаймляют засеянные травой клумбы, разбиты они и на крышах. Коза счастливо исследует все вокруг, позволяя себе ухватывать самые сочные куски, пока ее идиллию не разносит вдребезги чей-то бесстыжий гогот. Ее челюсти замирают посреди жевания, и она оглядывается.

Что-то за ней наблюдает.

Плоские лапы, оранжевые и перепончатые, поддерживают пухлое пернатое тело. Оно кажется почти нормальным, только шея совсем немного длиннее обычной, клюв самую малость великоват для головы и глаза едва заметно меньше, чем должны быть.

Существо гогочет снова.

Коза в ответ выказывает все презрение, которого оно заслуживает, и продолжает есть. Только подергивание подрубленного хвоста выдает ее раздражение.

Шлепающие звуки возвещают о пришествии оскверненной птицы. На бегу она вихляет из стороны в сторону, не предназначенные для полета крылья широко раскрыты, между облезлыми перьями виднеется сморщенная кожа. С вызывающим криком птица врезается в козу, отбрасывая ее вбок, на дорогу, подальше от травы.

Коза встает на ноги, блея что-то явно непристойное. Она щурит глаза и следит за патрулирующей свою территорию птицей. Склоняет голову. И это не демонстрация покорности.

Сражение за сады Первого Круга начинается.

– Атеперь жуй, – говорит Вред, утрированно двигая губами для ясности. – Вот так.

Веспер безумно улыбается. В уголках ее рта пузырится густая желтая жижа. Она совпадает по составу с месивом между ее пальцами, слизью на подбородке, на ногах и с каплями, что беспорядочно усеяли все вокруг. Радиус поражения огромен и приводит в замешательство.

– Давай сделаем перерыв, – Вред заваливается на спинку кресла.

Веспер хлопает в ладоши и наслаждается звуком.

Бродяга обречен исполнять роль детского стула и так и держит бутылочку с пюре.

Вред запрокидывает голову назад и глядит в потолок.

– Не могу поверить, что Веспер не умеет жевать. Я всегда думал, будто в нас это с рождения.

Воздух сотрясает звук, подобный отдаленному грому. Все трое подскакивают.

– Что это было?

Странник поднимается и подвешивает Веспер себе под руку.

– Бва-а-абва-аба-а!

Они с Вредом проходят через выдвижную стеклянную дверь, ведущую на балкон, что окружает их башню, будто медная корона.

– Смотри, – зеленоглазый указывает на юг, в сторону отдаленных безлюдных ферм.

Турели вдалеке вращаются и раскачиваются на поврежденных опорах, выплевывая в воздух облака дыма. Над ними кружат птицеобразные существа, слишком неповоротливые, чтобы избежать уничтожения. По дороге на полной скорости мчат поезда, отступая, сближаясь, врезаясь друг в друга в страшной спешке. Позади них, словно отживающая свое лампа, мерцает стена. Бродяга и Вред наблюдают, оцепенев, как крепостное сооружение с шипением вспыхивает в последний раз. И хотя для того, чтобы рассмотреть все, слишком далеко, они легко представляют себе, как инфернальная армада беспрепятственно переходит стену.

Двое пробегают через балкон к другому залу. Несмотря на открытую дверь, в него не так легко заглянуть. Затемненные стеклянные стены удерживают свет снаружи. Вред ступает в тень.

– Юрен?

– Подождите, я буду через минуту, – его голос кажется напряженным.

Вред хмурится и проходит дальше.

Юрен стоит прямо как стрела, положив левую руку на правое предплечье. Когда Вред и бродяга подходят, он отворачивается.

– Я же сказал, что скоро буду.

– Вы разве не слышите выстрелы орудий? Над стеной пролетают враги, а сама она… – зеленоглазый обрывается на полуслове. – Да вы уже знаете.

– Да, – старый советник вздыхает. – Это было лишь вопросом времени. Мы уже продержались на восемь месяцев дольше, чем изначально предполагали. Неплохая попытка, честно говоря.

– И это все? Вы сдаетесь?

– В некотором смысле.

– У нас есть всего несколько часов, прежде чем они сюда доберутся. Пожалуйста, нам нужно попасть на корабль, и чем скорее, тем лучше.

– Кораблей нет. По крайней мере тех, которые в состоянии пересечь океан.

– Но должен быть другой выход. Уверен, вы продумали подобную ситуацию.

Юрен стискивает пальцы. Кивнув самому себе, рассучивает рукава и поворачивается к Страннику и Вреду лицом.

– Вы правы, у нас есть план. Я активировал коды на эвакуацию. Все, кто оказался способен покинуть стену, прямо сейчас направляются сюда. Но даже с учетом их численности мы не можем надеяться удержать Шестикружье от захвата. – Он поднимает взгляд, в налитых кровью глазах читается вызов. – Но один круг? В этом мы можем преуспеть.

– Феу фветь! – подключается Веспер.

Юрен игнорирует замечание и продолжает.

– Помните, я рассказывал, как весь город однажды переправили через море?

– Да.

– Так вот, для этого задействовали небесные корабли и крейсеры, целый флот. У нас и близко нет такой мощи. Зато есть немало кораблей поменьше и множество двигателей, собранных с неисправных механизмов. Думаю, этого достаточно, чтобы переместить одну из наших платформ.

– Думаете?

– Прошу прощения. Осторожность в выражениях с моим родом занятий – необходимое зло. Я уверен. Мы провели множество симуляций и ряд секретных испытаний.

Вред и Странник переглядываются.

– Что нам нужно делать?

– Ничего. Мы изъяли все доступные корабли, и прямо сейчас мои люди прикрепляют их к Первому Кругу. Если выйдете на балкон, то сможете пронаблюдать за их работой.

Они следуют предложению Юрена. С высоты башни им открыт вид на все шесть Кругов города. Второй Круг уже эвакуирован, инженеры отделяют его от остальной конструкции. Соединительные мосты расцепляются медленно, нехотя, словно пальцы двух влюбленных. По всему остальному городу люди в спешке покидают дома, утаскивая за собой пожитки. У мостов к Первому Кругу они сбиваются в хаотичные, все разрастающиеся заторы. Охрана пытается поддерживать порядок, сдержать панику военной мощью.

Бродяга завороженно наблюдает за носящимися внизу крохотными фигурками. Веспер повторяет за ним. Какое-то время спустя она вытягивает руки и хватает их. В предвкушении разжимает кулак. Но в ладони пусто! Веспер повторяет попытку, на этот раз быстрее. И снова законы вселенной ее разочаровывают. Она подается вперед, вытягивает руки, ветер развевает ей растущие пушком волосы.

Ближе.

Еще чуть-чуть ближе.

И вдруг она уже движется, отдаляется прочь от края балкона, прочь от цели.

Это вмешался Странник.

Веспер недовольна. Она со всей ясностью и в подробностях докладывает о причинах своего гнева. Несмотря на языковой барьер, Странник понимает каждое слово.

– Прости, – говорит Вред. – Это слишком опасно.

Гнев Веспер разрастается, теперь охватывая Вреда и «опасно». Она опять тянется к краю, но крепкие руки удерживают ее на месте. Гнев преобразуется в жалость к себе, обращая маску ярости в опечаленную гримасу.

Прежде чем Вред успевает ее утешить, его внимание отвлекает серия белых вспышек.

– Что там происходит? Это же Третий Круг?

Бродяга с круглыми от шока глазами кивает.

Мосты к Третьему Кругу отцепляются, отрезая его от остального города. Только его не эвакуировали, оставили переполненным людьми – оскверненными, беспомощными. Не важно, как скверна изменила их черты, все они понимают, что их предали. Люди безрассудно прыгают в воду в надежде доплыть до Первого Круга. Одни направляются прямо к нему, другие пытаются искать пути обхода через Четвертый Круг, все – будто бегущие с корабля крысы из пословицы, и их невероятно много. Голос из передатчиков раз за разом повторяет призывы к спокойствию. Никто его не слушает.

У центрального моста со вскинутым наготове оружием дожидается стража.

Полукровки рвутся к очереди, требуют своего места. Люди отходят от них подальше, и между двумя охваченными общим страхом и ненавистью группами образуется невидимая линия. И достаточно места, чтобы охрана могла открыть огонь.

У беженцев из Третьего Круга нет ни единого шанса.

Белое пламя, яркое как лазер, срывается с орудий, пробивает цели насквозь. Где были полукровки, там остаются изрешеченные тела. Повсюду слышны крики – роскошь, доступная лишь живым. Вторую группу беженцев расстреливают на месте, и все оставшиеся разбегаются, отсрочивая смерть на несколько часов.

Вред мотает головой, не в силах смотреть на происходящее.

– Вы должны что-то сделать!

Одной рукой Странник прижимает Веспер поближе, другая лежит на рукояти меча. Когда внизу мерцают вспышки оружейных огней, он бледнеет.

– Ничего тут уже не сделаешь, – говорит Юрен, присоединяясь к ним на балконе.

– Нет! Вы можете пустить их на борт, позволить им уплыть с нами.

Юрен разводит руками.

– Нет. Риск заражения слишком велик, а их слишком много. Если будем бережливы, нам хватит ресурсов, чтобы вернуться в Сияющий Град.

– Но только если ради этого вы бросите половину своих людей?

– Это не мои люди. Мои люди здесь. Они здесь выросли, я знаю большинство из них в лицо, знаю их спутников жизни и детей. А Третий Круг полон беженцев. Мы сделали для них все, что могли, но в первую очередь я должен заботиться о своих. Это жестоко, но в такое время приходится принимать сложные решения.

– А ваши граждане, которые заразились скверной, которых вы отправили на Третий Круг? Они теперь кто?

– Прискорбная потеря. Но они были бы первыми, кто согласился на жертву ради того, чтобы остальные из нас выжили.

– Юрен, это неправильно. Еще есть время, чтобы спасти хоть кого-то из них.

– Нет, и это не только мое решение. Остальные члены совета согласились, что только так у нас есть шансы. – Странник передает Веспер Вреду. – Что вы делаете?

– То, что уже должны были сделать вы. Он идет спасать этих людей, – мрачно улыбается Вред.

– Нет, – печально отвечает Юрен. – Слишком поздно. Пока ты доберешься до места, все уже будет кончено. Единственное, чего ты добьешься, так это раскроешь свою подлинную личность, и после этого я не смогу защитить ни тебя, ни твоих близких. – Он кривит рот в гримасе горечи. – Как, по-твоему, отреагируют люди, когда первый объявившийся после войны рыцарь-серафим станет на сторону зараженных? Тебя объявят врагом и убьют.

– Не убьют, если вы прикажете им остановиться.

– Даже если бы я и захотел, то нет никакой гарантии, что они станут меня слушать. Экслер точно не станет, и военные займут его сторону, наплевав на мои приказы. А если я стану настаивать, начнется гражданская война. Нет, я долго все это обдумывал. Другого пути нет.

Над водой раздаются крики. Полукровки доплыли до лодок, окружающих кайму Первого Круга. Они слишком близко подобрались к драгоценным моторам, чтобы возможно было открыть сплошной огонь, и страже приходится спускаться вниз, чтобы отстреливать их прицельно. Беженцы из Третьего Круга превосходят охрану силой, но у них нет плана. Невзирая ни на что, они все равно бросаются вперед, на плоты, на лодки, на милость своих соседей.

Вспыхивают выстрелы орудий, и отданные приказы звучат удивительно тихо среди криков ужаса и боли.

Странник закрывает глаза.

Вред прижимает Веспер ближе к себе, защищая от творящегося внизу насилия.

Юрен говорит беззвучно, невидимые имплантаты разносят его слова повсюду. Звучат сигналы тревоги, и вот отцепляются последние мосты, высвобождая Первый Круг из конструкции. По другому безмолвному приказу советника разномастный флот приходит в движение. Двигатели стартуют с отрывистыми звуками. Вокруг слишком много тех, кто привык действовать независимо, чтобы скоординироваться сразу, но постепенно послание распространяется по всем кораблям, направляя их объединенные усилия, чтобы сдвинуть с места громадный диск. Рой насекомых одолевает слона, Первый Круг содрогается под их непреклонным жужжанием. Робко и медленно покидает защищенные воды и устремляется к Южному морю.

ТРИ ГОДА НАЗАД

Оруженосец сидит за обветшалой стеной и наблюдает. Дом, с которого он не сводит глаз, почти не отличается от остальных в деревне, у него просела крыша, а стены тоскуют по новому слою краски.

Однако интересует оруженосца не дом.

Когда свет утренних солнц озаряет кирпичные стены, еще больше подчеркивая их изъяны, открывается входная дверь.

Рила всегда выходит рано. Ее родители состарились и стали немощны, и больше нет сестры, которая бы помогала, так что ей приходится посвящать делам все возможное время.

Оруженосец стоит как вкопанный, пытаясь вспомнить все, в чем он столько раз упражнялся в мыслях, но в нужный момент разум подводит, и он так и глазеет, потеряв дар речи. Видит, как Рила занята, как она устала, и теперь все его выдуманные ухаживания выглядят жалко и смехотворно. Он спешно ныряет обратно за стену.

Рила его не замечает, она уже сосредоточилась на дневной работе.

Вскоре она уходит, а оруженосец хлестко ударяет себя ладонью по лбу.

Он разглядывает тоскливый маленький дом и сад, заросший хорошо знакомой сорной травой и какими-то неведомыми растениями со светящимися листьями.

У молодого человека рождается задумка, что приносит новую надежду, и он с улыбкой приступает к делу. Все нужные инструменты лежат в незапертом сарае рядом со ржавеющим каркасом автофермера. Неудивительно, что машина больше не работает. Пожав плечами, он закатывает рукава.

Оруженосец изо всех сил работает весь день напролет, распутывает растения, подрезает лозы и обнаруживает под ними растрескавшуюся землю и несколько сфер ускоренного роста. Каждый из этих пластиковых контейнеров предназначался для отдельного овоща, из них ни один не уцелел. Юноша выкапывает мертвые корни и заменяет их дикими цветами.

Когда оруженосец заканчивает, уже становится поздно, и он быстро ретируется в укрытие, ему не терпится увидеть реакцию Рилы.

Он слышит, как кто-то приближается, обмениваясь шутками. Рила с кем-то разговаривает. Веспер! Его голос кажется другим, ниже, чем обычно. Оруженосец злобно щурит глаза.