Текст книги "Боги-17"

5.5. Тонкости педагогики

– Люди, – с подозрением глядя на пацана, ответил Тёма и скрестил руки на груди, – А ты кто?… Локки, он кто?

– Он Гришка, – объяснил Локки.

– Какие вы люди, – со страхом возразил Гришка и отступил на шаг, – что я, людей не видел…

Локки сел на корточки напротив Гришки и очень серьёзно сказал:

– Григорий, мы не опасны, честное слово. Это Артём, мой друг. Эти очки, я нашёл весной на остановке, если они твои, мы их удерживать не будем. А теперь скажи, пожалуйста, что ты видишь, окей?

Гришка снял очки и замигал.

– Я вижу, что вы не люди, – беспомощно ответил он. – А если не люди, то вы тогда кто?

– Один придурок утверждает, что мы Боги, – не без раздражения ответил Тёма.

– Вау, – одними губами произнёс Гришка и снова надел очки.

– Тёма что-то вроде супермена, – улыбнулся Локки. – Только это тайна, умеешь хранить тайны под пытками?

– Умею, и не под пытками умею, – ответил Гришка серьёзно. – А вы, Роман Егорович, тоже супермен, да?

Локки поскучнел. Артём заржал:

– Роман Егоооооорович… охренеть просто… У него суперспособностей нет и он из-за этого комплексует.

– Можешь звать меня Локки, – сказал Роман и протянул Гришке руку, как будто они раньше не были знакомы. Гришка осторожно её пожал.

– Круто, – сказал он. – Спасибо…

Его сердце наполнилось радостью. Он всю жизнь мечтал о том, что встретит пришельцев… или путешественников из параллельных миров или… кого-нибудь. Кем именно были Локки и Артём Гришка не понял, но они явно были кем-то необычными.

Артём тоже пожал его руку. Все трое сели на продавленную кровать. Гришка в середине так и вертел головой, с восторгом глядя то на одного супермена, то на другого.

– Надо Малому сказать, – подал голос Локки.

Тёма фыркнул:

– О чём? Нафига?

– О Гришке, очки его… он же говорил, что это значит…

– Что? Что это значит? – прерывающимся от волнения голосом спросил Гришка.

– Это значит, что ты один из нас, суперменов, – пояснил Локки.

Сердце Гришки замерло и пропустило один удар. «Не может быть…» Действительно, не может быть всё настолько хорошо.

– Я, наверное, сплю, да? – печально спросил он и тут же взвыл – Тёма пребольно ущипнул его за локоть.

– Не спишь, – спокойно констатировал он.

– Слушайте, – возбуждённо заговорил Гришка, потирая ущипленное место, – а если я один из вас, ну… мы ж типа как семья? Или друзья?

– Типа того, – проворчал Артём под смешок Локки.

– А вы… – Гришка споткнулся и покраснел, – вы можете мне помочь… раз мы… друзья?

Друзей у Гришки никогда не было, и братьев старших не было. Да и младших тоже. Об этом он даже и не мечтал уже.

Тёма покосился на него: во народ, только бы и породниться, чтобы на шею сесть…

– Мы бы тебе в любом разрезе помогли, только скажи, что нужно? – веско ответил Локки. Тёма его просто не узнавал.

– Нужно, – Гришка снова замялся, – нужно придумать, как мне забрать обратно мой… блокнот с рисунками.

– Ты рисуешь, не знал, – удивился Локки.

– Да не, – еле слышно продолжал Гришка, – он не мой… просто так… То есть уже мой. Я его нашёл тоже. Там рисунки красивые, как живые. Мама говорила – не бери с собой, а я взял.

Он горестно вздохнул. – Ну и его Зубатый забрал. Он у него в тумбочке валяется, я знаю, я проследил.

– Я вот не удивлюсь, если это Ленкин блокнот, – хмыкнул Локки, глядя на Тёму поверх головы Гришки.

– М-да, – неопределённо протянул Артём. – Курить у тебя можно?

– Нет, – отрезал Локки, – не при детях.

– У меня папа курит, – солидно отозвался Гришка, – я не против.

– Он не против, понял, – поднял бровь Тёма и закурил. Выпустил клуб дыма и заговорил: – А в чём беда, пусть Локки ревизию тумбочек произведёт и изымет.

– Не пойдёт, – хором сказали Гришка и Локки, с одинаковым возмущением глядя на Тёму. Тёма растерянно моргнул:

– Почему это? – с вызовом спросил он.

Гришка по-взрослому вздохнул и покачал головой.

– Это не педагогично, – улыбнулся Локки. – Проще говоря, мы ему жизнь испортим, если пацаны поймут, что взрослые в его дела вмешиваются. Неписанный кодекс чести.

Гришка закивал. Тёма фыркнул.

– По моему, вы просто проблемы себе придумываете… Нормально у нас во дворе прокатывало, если брата позвать.

– Брат – это другое, – терпеливо объяснил Локки. – А мы чужие взрослые люди… Я вообще типа представитель власти… И потом, если пустить к ним тебя и сказать, что ты его брат, то когда ты уедешь, его загнобят окончательно.

– И что делать? – с раздражением спросил Тёма.

– Как что, – невозмутимо улыбнулся Локки, – кто у нас супермен?

– Я так не могу, дубина, – Тёма бросил окурок в мусорное ведро. – Мне нужно знать, как выглядит этот блокнот, какие у него размеры, где он лежит. Координаты мне нужны, понял?

Локки задумался. Гришка растерянно смотрел на них, не понимая о чём речь и не решаясь спрашивать.

– А его ты можешь в палату закинуть? – спросил Локки, кивая на Гришку. – Отсюда её видно. Пацанов пока в палате нет, они дежурят по территории.

Гришка насторожился. Тёма с сомнением посмотрел на него, покривил губы.

– Могу, – решительно сказал он. – И обратно могу. Только пусть сигнал подаст, ясно?

– Григорий, ты к окну подойди и помаши блокнотом, когда достанешь его, – попросил Локки. – Только не бойся, это типа… Тёма умеет телепортировать.

– Круто, – ошалело ответил Гришка, хлопая глазами.

Тёма поднялся с кровати и потянулся. Поднял Гришку, взяв его за подмышки и поставил на середину комнаты.

– Эйн, цвей, дрей, – хмуро сказал он и достал клочок бумаги, на котором стали появляться какие-то цифры. Гришка моргнул, а когда открыл глаза, то обнаружил, что стоит в палате Зубатого. Он шатнулся, но тут же, не теряя времени, кинулся к нужной тумбочке и через минуту уже махал дрожащей рукой в окно, подавая сигнал.

– Машет, – крикнул Локки. Тёма только успел достать план-схему, как вдруг Гришка исчез из окна.

– Балин, – высказался Локки. В его голосе слышалась тревога.

– Японский бог, – пробормотал Тёма. – Всегда с ним так… я его вспомнил… Никак не мог с ним задачу решить нормально, с этим мелким.

В окне палаты мелькали мальчишечьи спины.

– Кажется, его связывают, – проницательно заметил Артём, – Что делать будем, педагог?

– Спасать, – крикнул Локки, выскакивая из домика.

Гришка сначала решил, что его опять телепортировали. Он лежал на спине и, часто мигая, смотрел на окруживших его приятелей Зубатого. Нет, это его просто дёрнули сзади так, что он грохнулся на пол. Гришка, наконец, испугался.

– Вор! – с каким-то восторгом сказал Петька и причмокнул губами. У Гришки внутри всё сжалось, он знал, что когда одни люди имеют моральное право делать, что угодно, с другими людьми, они расходятся на всю катушку.

– Связать его, – коротко приказал Петька. Гришка зажмурился и почувствовал, как несколько крепких рук, схватили его и принялись обкручивать лагерными полотенцами. Местами полотенца больно защемляли кожу. Гришка не пищал и вообще был полумёртвый от страха. Он запоздало вспомнил, что в кармане у него лежат очки и теперь их тоже могут отнять. Он осторожно приоткрыл глаза.

– Обыскать, – добавил Петька, невозмутимо чистивший ногти перочинным ножиком в стороне от пыхтящей кучи малы. Руки пацанов зашарили по карманам Гришки, он попытался дёргаться и лягаться, но связали его на совесть. В животе противно заныло, в голове запрыгали сцены из книжек про пленных партизанов. Гришка махом забыл про суперменов, дружбу и другие чудеса, он лежал на полу и боялся того, что с ним сделают.

– Видишь его? – шепнул Локки. Тёма осторожно подтянулся и заглянул в палату. Спрыгнул вниз:

– Они там у двери, не видно отсюда нифига…

Он отряхнул руки:

– Иди, спасай.

Локки покачал головой и вдруг зашипел:

– А блиииииин, Вероника!

Вероника шла по дорожке от домика вожатых к первому корпусу, у окон которого стояли Локки и Тёма.

– Не ссы, – надменно бросил Артём и достал план-схему. Он быстро набросал на ней несколько формул и Локки с удивлением заметил, что Вероника, дойдя до поворота дорожки, исчезла и возникла у домика вожатых, оказавшись дальше, чем была вначале. Он видел её фигурку, растерянно топтавшуюся у окрашенной голубым двери и оглядывающуюся на первый корпус.

– Теперь она так долго будет ходить, – злорадно сказал Тёма и сунул схему в карман.

– Но не всегда? – уточнил Локки.

– Нет, – с явным сожалением буркнул Тёма. – Минут сорок… Так какой план?

Тем временем, Петька ходил между кроватями, заложив руки за спину и чеканил:

– Что мы делаем с мародёрами, которые осмеливаются поднять руку на наше имущество?

– Казним! – азартно, но тихо откликнулись пацаны.

Гришка лихорадочно вспоминал, что означает казнь – спихнут в крапиву, закроют в сарае? Очки его нашли, отняли и бросили на кровать Зубатого.

– Какой казни достойно ворьё? – спросил Петька.

Не будь у Гришки завязан рот, он бы высказал, что это Петька вор и мародёр, он первый украл блокнот. А теперь и очки. Хотя, скорее не украл, а отобрал – тут же с тоской поправил себя Гришка, это считалось военным трофеем, а не ворованным добром.

– В говне утопим, – радостно подсказал кто-то. Остальные заржали. Петька значительно поднял палец вверх, воцарилась тишина.

– И для других это будет хорошим уроком. В сортир его!

От приговора Гришка похолодел. Сейчас его сбросят в лагерный сортир, да ещё и если он что-то понимает в логике Петьки – вниз головой. Он вспомнил, как смотрел фильм, где дети в концлагере прятались прямо в дырках общего туалета, спасаясь от газовой камеры. Его затошнило от одной мысли о подобной перспективе. Не говоря о том, что отмыться от испражнений можно, а вот слава обмакнутого останется с ним до конца сезона, а до конца сезона ещё десять дней. Гришка тихо замычал сквозь кляп, его пнули под рёбра. В дверь палаты постучали.

– Шухер, – прошипел Петька. Гришку подхватили, поставили на ноги и запихали в шкаф. Через несколько секунд он услышал, как дверь открылась. Голос Локки, полный профессионального энтузиазма физрука сказал:

– Орлы, срочный наряд таскать скамейки на спортивном поле. Завтра вечер самодеятельности.

– Пусть завтра и таскают, – заныли «орлы», которые специально поменялись со вторым отрядом именно для того, чтобы откосить от дополнительной суеты праздника, – мы что самые левые?

– Приказы начальства не обсуждаются, – жизнерадостно отрезал Егорыч. – Марш на выход, а то вы и завтра будете дежурить и послезавтра и до конца смены.

Дежурить до конца смены, хоть это и отменяло сон-час, не улыбалось никому. Пацаны, тихо ропща, выходили из палаты и, судя по всему, следовали за Егорычем, как за Гаммельнским крысоловом.

Тёма проводил взглядом последнего и живо влез в окно, поглядывая на Веронику, осторожно пробиравшуюся вдоль кустов к корпусу. И снова возвращающуюся к домику вожатых.

Внутри, он по-хозяйски сгрёб с тумбочки блокнот, а с кровати очки, заодно экспроприировав оттуда же колоду карт, спички и пачку сигарет. Распахнул шкаф, поймав, падающего, замотанного как мумия, Гришку. Гришка смотрел на него как на второе пришествие и только хлопал глазами. Тёма, не тратя времени, взял его за руку и они тут же оказались за воротами территории. Там Тёма, не торопясь, закурил, вытащил кляп и развязал Гришку.

Гришка осел на траву, мотая головой:

– Спасибо, – слабо пропищал он. Он побаивался Артёма, не рассмотрел его в очках тогда, но чувствовал в нём недавнего того, кто вполне мог гонять Гришку по кустам вместе с Зубатыми.

– Жри без соли, – любезно ответил Артём, бросая рядом с ним блокнот и очки. – Рекомендую сдать на хранение Локки, каждый раз тебя и шмот ковырять из лап мудаков неприкольно… – он осёкся и перевёл тему: – Ты цел-здоров?

– Спасибо, – повторил Гришка, клацнув зубами, он рассовал по карманам очки и блокнот. В его глазах всё ещё ярко стояла картина дырки лагерного нужника. – Я цел… они меня хотели в сортир скинуть, – сказал он и передёрнулся.

– Уроды, – хмуро, но от души сказал Тёма. – Ты давай, дуй в лагерь, а то ещё выгонят досрочно, у нас за такое выгоняли, за выход с территории.

– У нас тоже выгоняют, – признался Гришка, вставая, и выпалил: – Лучше бы выгнали…

Он хотел ещё что-то добавить, но Тёма при отсутствии Локки, заставлял его чувствовать себя неловко.

– Не ссы, тут же Локки, – сказал Тёма. – Ну и я ещё приеду, мне пофиг на эти ваши педагогемы, если кто тронет, сам всех в сортир свалю, горкой.

Гришка несмело засмеялся, представив эту картину и подумал, что Тёма только кажется суровым и не обижал он никого просто так в детстве, наверное. Гришка бы на него ещё раз в очках посмотрел, но застеснялся.

– Тогда я пойду, – сказал он вопросительно.

Тёма кивнул и надел тёмные очки, обретя некоторое сходство с терминатором.

– Локки привет, я уже не успею его дождаться.

Он махнул рукой и, не оборачиваясь, зашагал к припаркованному недалеко от ворот авто.

Гришка активно замахал в ответ. Он бы остался посмотреть, как Тёма отъедет, но решил, что так долго быть за территорией всё же опасно. Выгонят – мама не обрадуется, да и папа тоже.

Гришка вздохнул и скользнул за лагерную калитку. Может, эти десять дней будут не такими плохими, если у тебя вожатый – супермен.

5.6 Лазаретные

Гришке так и не удалось оценить, как изменилась его лагерная жизнь после последних событий, потому что на следующий же день он попал в лазарет. Сразу после завтрака его вырвало и он упал в обморок. К обеду Гришка более или менее пришёл в себя и долго убеждал ненавистную Варвару, что дальше его тут держать нет никакого смысла. Варвара осталась глуха к мольбам, с милой улыбкой вкатила ему больнючий укол и пообещала сдать в больницу, если он попробует самовольно уйти. Гришка, разумеется, остался и до вечера сходил с ума от безделья. Даже взять книжку из отрядского домика ему не разрешили. Ему не на что было отвлечься и он лежал как на иголках, вспоминая вчерашний день – чудесное возвращение очков и блокнота, обретение новых друзей, страшноватого на первый взгляд, но доброго Тёму, Романа Егорыча-Локки – избавление от Лёхи-индюка, известие о том, что он, Гришка Гарин – супермен.

Гришка подозревал, что и обморок и рвота вызваны тем, что он слишком переволновался накануне. Но Варваре это было объяснять и бессмысленно и опасно. Романа на завтраке не было и Гришка мучился догадками – знает ли тот, что произошло с Гришкой, а если знает, почему не приходит к нему, не враньё ли было всё сказанное вчера, да и не уволился ли Роман из лагеря, следом за Лёнькой?

А в сумерки случилось сразу два события. Во-первых, на соседнюю кровать принесли девчонку из второго отряда. Тоже обморок и рвота, как узнал из переговоров вожатых и медсестры Гришка.

Лазарет в лагере был маленький, на четыре койки, и даже не разделялся на мужскую и женскую половины.

Взрослые озабоченно переговаривались и в их словах вспышками паники мелькали страшные: «Эпидемия», «Отравление», «Менингит». Гришка прикинулся спящим, чтобы не схлопотать ещё один укол.

А, во-вторых, сразу после того, как все ушли, в окно постучал Роман. Гришка, воровато оглянувшись, соскочил с кровати и открыл окно.

– Привет, – улыбнулся Локки и протянул ему через окно оставленную в домике книгу. – Это тебе. Как здоровье?

– Привет, спасибо, – Гришка был так рад, что ему даже стало совестно. – А я вот думал… А чего ты в окно? А скажи Варваре, чтобы меня выпустили, я совсем здоровый!

Роман положил локти на окно, устроился удобнее:

– Не пускает, стерва, – сказал он с каким-то недоумением. – И выпустить тебя никак нельзя – вдруг зараза какая-нибудь страшная. Вот ещё один человек с такими же симптомами, нужно подождать денька три.

– Триии! – взвыл Гришка.

Локки сочувственно вздохнул.

– Терпи, я постараюсь заходить. Книжку как прочитаешь – пиши, я вот телефон твой принёс. Не потеряй.

Телефоны хранились в сейфе у воспитателей и их никому не выдавали, кроме старшего звена. Телефон – это было круто, можно было позвонить маме и папе. Да и в игрушки поиграть.

– Спасибо, – от души сказал Гришка, пряча телефон под матрац. Помялся, но всё же спросил: – А очки?..

Роман смущённо и хитро заулыбался:

– Знаешь, они мне сейчас очень помогают… В работе. А тебе тут вроде как и смотреть не на кого. На Варвару что ли? Можно я их ещё погоняю в корыстных целях?

– Конечно можно, – отважно и великодушно разрешил Гришка, хотя очень хотел держать их при себе.

– Спасибо, бро, партия тебя не забудет, – весело сказал Роман и потрепал его по волосам. – Ну мне пора, доброй ночи. Завтра в обед зайду, не вешай нос. Родителям завтра звони, сейчас поздно уже, напугаешь.

И он исчез в темноте. Гришка вздохнул, закрыл окно и повернулся в палату. Девчонка на соседней кровати приподнялась на локте и внимательно рассматривала Гришку. Он так растерялся, что ляпнул первое, что пришло на ум:

– Я думал, ты в обмороке.

– Я прикидывалась, – бесстыдно заявила девчонка. В голосе её не было ничего похожего на раскаяние или смущение. – В отряде достали. А чего это Егорка с тобой нежничает?

– А что, нельзя что ли? – с вызовом спросил Гришка, которому её тон не понравился.

– Можно, но это странно, – заметила девчонка.

– Он мой друг, – насуплено пояснил Гришка, переминаясь с ноги на ногу.

– Ну копец, – с сарказмом сказала девчонка. – По нему вся женская часть лагеря сохнет, а он с тобой дружит.

– Потому что я не женская часть лагеря, – хмуро объяснил Гришка. – С мальчиками дружить нормально.

– Это мальчикам с мальчиками дружить нормально, – сообщила девчонка неприятным голосом. – А он уже взрослый.

– Ну и что, – туманно ответил Гришка и попытался перевести тему: – А ты что, тоже по нему сохнешь? Хочешь, я ему расскажу?

– А ты что, дурак? – неприязненно спросила девчонка. И, поскольку Гришка промолчал, продолжила: – Я по нему не сохну.

Она легла на спину, заложив руки за голову:

– Я ещё не совсем с ума сошла. Я-то знаю, что он на самом деле не человек…

Гришку бросило в пот. Если девчонка на него сейчас смотрела, она бы, пожалуй, удивилась тому, в какой ужас привели его эти слова.

– Откуда ты знаешь? – вырвалось у него.

Девчонка усмехнулась, явно довольная произведённым эффектом:

– Я всё знаю, потому что я умная, – она замолчала и задумалась. Гришка тоже молчал, мучительно гадая, что она скажет.

– Так вот, – продолжила девчонка. – Наш Егорка – подменыш.

– Это как? – спросил Гришка нервно и сел на свою кровать.

– А вот так. Раньше если в семье рождался красивый ребёнок, его забирала нечисть, а на его месте оставляла подменыша – точную копию. Только вот подменыш не человек, он тоже нечисть. И действует он в интересах нечисти.

– Какая-такая нечисть-то? – слабым голосом поинтересовался Гришка.

– Совсем тупой? – сурово спросила девчонка. – Книжки нужно читать. Нечисть это всякие домовые, лешие, водяные, фейри, эльфы, лепреконы, русалки, оборотни, вампиры… гномы там.

– И чей подменыш Егорыч? – обалдев от такого количества информации, уточнил Гришка.

– Нечисти, – веско сказала девчонка. – Так вот, у этих подменышей всегда много друзей, они очень обаятельные и притягательные, с ними все хотят дружить. А подменыш всех этих друзей использует в своих нечеловеческих целях.

– Это каких? – Гришке стало тоскливо.

– Ну, например, заманивает их в свой мир, а там их делают рабами. Или используют в пищу.

Гришка передёрнулся.

Девчонка покосилась на него и снисходительно пояснила:

– Да не так, идиотина. Типа того, что энергию пьют. За несколько дней ребёнок станет стариком, а потом высохшей мумией.

Гришка вообразил себе это живо и в красках. От ужаса у него волосы встали дыбом, по крайней мере ему так казалось. Гришка вообще был впечатлительным мальчиком, как говорила мама, сопровождая эти слова вздохом.

– А ещё, – воодушевлённо продолжала девчонка, – им может быть нужна какая-то вещь от человека. И чтобы ею пользоваться, он втирается в доверие к её хозяину.

Сердце у Гришки ёкнуло и защемило.

– Поэтому подменыши всем нравятся и у них бывает много друзей и поклонников, – закончила девчонка. – Очень похоже на Егорку. А если кто-то догадывается об их истинной природе, то подменыши подстраивают им несчастные случаи и убивают.

– Ты думаешь, Егорыч хочет тебя убить?! – спросил Гришка с возмущением, округлив глаза.

– Не, – хмынкула девчонка. – Он же не знает, что я знаю. И даже если ты ему расскажешь, он до меня не успеет добраться, меня завтра предки заберут. Всегда из лазарета забирают.

– Я и не собирался ничего рассказывать, – задето отозвался Гришка. – Потому что это… глупости, – сказал он и покраснел. Он очень не любил говорить неприятные вещи, но в этот раз, ему показалось, что девчонка этого заслуживает. Зачем она так про Романа… Локки?

Девчонка на его слова только презрительно фыркнула: «ну-ну, мол, я-то всё равно права».

Гришка подумал, что девчонка эта очень странная. И хотя она напугала и обидела его своими рассказами, ему с ней было интересно.

– Меня зовут Григорий, а тебя? – прошептал он, потому что услышал, что Варвара вернулась в медблок.

– Василина, – отозвалась девчонка, не понижая голоса. – Можно Вася.

Гришка озадаченно замолчал, переваривая ответ.

– Дурачина, так я тебе и сказала своё настоящее имя. Ты же меня всё равно сдашь своему Егорке, и он меня тогда захватит. Потому что если знаешь чьё-то имя, то имеешь над ним власть.

– Но он и так может узнать твоё имя, просто спросит у вожатой, – с сомнением заметил Гришка.

– Ты всё портишь, – заявила девчонка и зевнула. Больше она ничего не говорила, и Гришка решил, что она уснула. Он и сам начал дремать, когда с соседней кровати раздалось:

– Эй, ты что, спишь? Не спи! Я же так со скуки сдохну!

– Так ты тоже спи, – пробормотал Гришка и повернулся на другой бок. Но девчонка не отставала:

– Тоже спи! – передразнила она. – А прикинь, это смертельно, то что у тебя? Проспишь последние часы жизни.

Глаза Гришки распахнулись сами собой.

– Глупости, – нервно возразил он, натягивая повыше простынь, которой укрывался. – Я себя нормально чувствую, так не бывает, чтобы нормально чувствовал и умер.

– Ещё как бывает, – хмыкнула девчонка. – У тебя все признаки рака крови. Рвота, слабость, обмороки.

– Это первый раз, – запротестовал Гришка.

– Рак крови имеет быстрое течение…

– Да ну тебя, – окончательно расстроился Гришка. – Ты глупая что ли, такое говорить? Напугать меня просто хочешь вот и всё.

Но сон как рукой сняло.

– Правду говорить легко и приятно, – пафосно сказала девчонка, явно кого-то цитируя. – Ну и хочу. Пугаться весело, куда веселее, чем спать.

Гришка помолчал, потом сказал тихо:

– Знаешь, если бы я знал, что скоро умру, то ничего бы уже не боялся. Ни Зубатого, ни в школе на контрольной…

– Это ещё почему?

– Ну потому что всё равно уже. Это всё неважно было бы. Какая разница, что тебе двойку вкатят, если ты умрёшь скоро?

– А что важно тогда?

Гришка задумался.

– Не знаю, – наконец сказал он. – Я бы попросил родителей, чтобы они меня в деревню отвезли. Там место есть такое, на речке… Я бы туда каждый день ходил бы и смотрел. Ну и купался бы.

– Никуда бы ты не ходил и ничего бы ты не смотрел, – вредным голосом сообщила девчонка. – Родители бы тебя упекли в больницу и лечили бы до самой смерти.

Гришка открыл было рот, чтобы возразить, но тут дверь в палату открылась, и вошла Варвара.

– Почему не спим? – сладко пропела она. – Если не можете уснуть, могу поставить укол со снотворным. Не нужно? Чтобы ни звука не слышала!

Она ушла, оставив дверь приоткрытой.

– Почему же она такая противная? – сокрушённо прошептал Гришка, стремясь отвлечь девчонку от неприятной темы.

– Не то слово противная, – понизив голос, ответила девчонка. – А знаешь, почему?

– Почему? – с замиранием сердца прошептал Гришка. Интересно, что она придумает в этот раз? Варвара – пришелец из космоса? Вампирша? Людоедка? Гришка точно знал, что Варвара – просто человек, он видел её через очки.

– Она просто безнадёжно влюблена…

– В Егорку? – спросил Гришка, немного разочарованный банальностью ответа.

– В Веронику, болван! Она – лесбиянка.

– Кто? – ошарашенно переспросил Гришка. О лесбиянках он имел смутное представление.

– Да просто тётки, которые любят других тёток, – пояснила девчонка снисходительно. – А Вероника, ясно дело, влюблена в Егорку, и Варваре взаимностью не отвечает. Трагедия!

– Да Вероника никого не любит, – уверенно заявил Гришка, чуть громче. – Она сама такая же… лесбиянка.

Девчонка только фыркнула:

– Ты-то что в этом понимаешь?

– Всё я понимаю, – обиделся Гришка. – У нас в отряде девчонки по Егорке сохнут – это сразу видно. И по вожатке из первого отряда видно. А Вероника с Варварой никого не любят, они злобные…

– Сучки, – любезно дополнила девчонка. – Они просто взрослые и хорошо умеют врать, – с явной завистью в голосе пояснила она.

– Ты тоже хорошо врёшь, – стремясь сделать комплимент, вставил Гришка. Но девчонка почему-то не оценила и надулась. – Может всё-таки скажешь, как тебя зовут? – попытался он загладить неловкость.

– Далось тебе моё имя, – совсем разозлилась она. – Зови меня Агриппина. Коротко – Гриппа.

Гришка растерялся:

– Но это ведь тоже не твоё настоящее имя? – опасливо уточнил он.

– Зачем спрашиваешь, раз не веришь? – прошипела девчонка.

Гришка вздохнул и умолк. Девчонка тоже молчала, и Гришка скоро погрузился в сон. Снились ему всякие глупости и гадости: про Варвару, которая оказалась мужиком и гонялась за ним с огромным шприцем; про Егорку-Локки – он вроде бы хотел помочь Гришке во сне, показывал, куда прятаться, куда бежать. Но когда Гришка следовал его указаниям, то постоянно попадал в ловушки, и Варвара всё приближалась. Каждый раз, когда он попадал в очередную ловушку, он слышал невыразительный голос девчонки: «Я же говорила, он подменыш, ему нельзя верить».

Его разбудила в шесть тридцать Варвара с градусником. Гришка так затравленно посмотрел на неё, что она даже спросила, в чём дело. Он помотал головой и взял градусник. Варвара пошла будить девчонку.

Но та как лунатик – взяла градусник, поставила его под мышку и при этом не проснулась. А Гришка уснуть не смог и потом, долго маялся на жаркой кровати, до завтрака, одолеваемый разными мыслями.

Во время завтрака девчонка с ним не разговаривала и на его робкое «доброе утро» не ответила. Поев, она углубилась в гришкину книжку, демонстративно повернувшись к нему спиной.

«Обижается что ли до сих пор?» – с уколом вины, подумал он. Снова потянулись томительные минуты безделья и скуки. Гришка думал позвонить родителям, но боялся, что девчонка из мести настучит на него Варваре. День разгорался. В палате становилось жарче. В это время отряды обычно ходили купаться на пруд. Гришка с завистью думал об этом, пока не уснул опять.

Ближе к обеду его разбудил Роман, снова пришедший через окно. Выглядел он озабоченным и нервным.

– Вероника случайно не здесь? – спросил он у Гришки, воровато стреляя глазами по сторонам.

– Нет, – удивлённо ответил Гришка. – А что?

– Мун, на выход, родители приехали! – раздался из-за двери голос Варвары, послышались её шаги. Роман едва успел спрятаться за окном, когда она вошла. Девчонка лениво спрыгнула с кровати и, не попрощавшись с Гришкой, даже не взглянув на него, вышла из палаты в сопровождении медсестры.

Когда опасность миновала, Роман снова возник в окне.

– Ого, да ты ночь не один провёл, – подмигнул он и улыбнулся.

«Да уж», – невесело подумал Гришка. – «Провёл».

– Как себя чувствуешь? – не дожидаясь ответа, продолжил Локки. – У нас по-ходу точно по лагерю эпидемия пошла. Вероника, вон, взбесилась, весь день меня преследует. Сталкинг устроила натуральный…

– Чего? – рассеянно переспросил Гришка. – Салкинг?.. А вот та девочка, которая ушла сейчас, Мун – она сказала, что Вероника в тебя влюблена… – с некоторым сомнением поделился он.

– Ну как же, – засмеялся Локки. – Два сезона не была влюблена, а тут вдруг…

Он осёкся и перестал улыбаться. Гриша посмотрел на него с тревогой.

– Что-то мне это напоминает, – задумчиво проговорил Локки. – Ладно, держи апельсин, мне пора. Мун, значит? А что она ещё говорила?

– Что Варвара… это, лесбиянка. И влюблена в Веронику… – Гришка почесал нос. – А что? – с тревогой спросил он.

– А вот скоро узнаем, – загадочно ответил Локки и исчез в окне.