Текст книги "Боги-17"

И совсем не удивился, когда вместо пустыря перед ними развернулся зев шахматной бесконечности. Он сделал шаг и ступил в коридор, уводя за собой Анюту.

12 Глава. Сотворение Мира

12.1 Понедельник

Ленка брела по городу по колено в снегу. Никто его не убирал. Она шла к Артёму. Транспорт в городе больше не ходил. Людей осталось мало. Редкие тени, которые ветер застал врасплох, чьи тела он унёс со снегом в бессолнечное небо, бесцельно бродили по улицам, забыв о том, где они и зачем. Ленка косо смотрела на них и сильнее куталась в шарф. «Может быть, ветер уже и меня нашёл, и на самом деле я уже не совсем я и не тем занимаюсь», – печально думала она. Ей нужно было нарисовать маму Артёма. Вот она и шла. Телефонной связи не было с того дня, когда они поймали на крыше фотографа. Или он их – как посмотреть. Своих родителей она нарисовала в первый же вечер, как только Женю сдуло и снова появился Джек. Он рьяно взялся за дело, объяснил в чём чья суть роли: ленкина – рисовать всё, что должно попасть в новый мир. А теперь нужно было нарисовать маму Артёма. Ленка никогда её не видела. Родителей Гришки и Лилички она нарисовала по памяти, родителей Митьки – по фотографии, родителей Джека – со слов самого Джека.

Вообще с тех пор Ленка только и делала, что рисовала. Она не думала, что ей может надоесть любимое занятие, но в последние дни её почти физически тошнило от карандашей и бесконечных листов бумаги. Джек, который в это время исписывал стопки тетрадей, то и дело подскакивал к ней и требовал нарисовать очередную подробность нового мира, или персонажа, о котором он забыл. Ленка злилась, ругалась, но рисовала.

Наконец она дошла до нужного дома, поднялась на третий этаж, постучала. Тишина. Даже Кузьма Василич не отозвался призывным мявом. Ленка растерялась, но потом ударила себя ладонью по лбу! Вот она бестолочь! Артём наверняка же у своей мамы.

В тот день они общими усилиями стащили вниз Илью и Артёма, попытались вызвать скорую – тогда-то и обнаружили, что связь не работает. Гришка, который смотрел в окно, пока Ленка пыталась привести в чувство одного и другого, вдруг сказал:

– Там людей уносит, смотрите… Людей сдувает!

А потом они все вместе смотрели, как идёт стеной снег, как врывается в него ветер, ловит случайных прохожих и будто делит их на две части – одну часть подхватывает и уносит в снежную бурю, вторую – бросает, где настиг.

Потом в себя пришёл Артём и переместил всех нуждающихся по домам. Он то и дело бросал в окно тревожные взгляды. Ленка понимала, за что он волнуется.

– Хорошо хоть мать из больницы выписали, – сказал он Ленке, одеваясь в прихожей. – И правда конец света пришёл. Ладно, на связи.

Ленка не успела спросить, как им теперь поддерживать связь. И теперь она вышла из подъезда и остановилась в рассеянности. Она понятия не имела, где живёт мама Артёма. Из серых снежных сумерек вынырнула фигура Ильи. Ленка вздрогнула. Илья её пугал, в нём было что-то неправильное, но она никак не могла ухватить, что именно. Глаза у него теперь были в порядке – только очень уж синие, нереалистично яркие. Такие были у Анюты.

– Привет, – сказал Илья неловко. – Не спрашивай, как я тебя нашёл. Я теперь знаю, куда и когда нужно идти. Пойдём, провожу тебя к Артёму.

– Х-хорошо, – запнувшись ответила Ленка. Они пошли рядом, дружно загребая ногами снег. – Как ты вообще?

Илья пожал плечами.

– В голове нет ни одного шаблона. Ну, знаешь, обычно мы всё-таки понимаем, в каких ситуациях какие чувства принято испытывать – гнев, страх, удивление, радость. Сейчас я до сих пор не понял, что чувствовать. Я даже не понимаю, куда делись Сашка и Анюта. Я не уверен, что по ним нужно скорбеть, я не уверен, что с ними случилось что-то плохое… Я не знаю, что со мной случилось. И что происходит с этим миром. Хотя я привык знать.

– А что с тобой случилось там, в зонте? – осторожно спросила Ленка.

– Я не помню, – вздохнул Илья и поправил волосы. – Помню только воду, очень много воды.

– Знаешь, а ты прав мне ведь тоже даже не страшно, – печально сказала Ленка. – Всё время было страшно, а теперь – когда это страшное уже происходит – нет.

– Мы просто слишком глубоко во всём этом.

Дальше они шли молча. Ленке их путь показался долгим – она никогда не думала, что идти через снег так утомительно. Наконец рядом с одной из пятиэтажек Илья остановился и указал на ближайший к ним подъезд:

– Пятый этаж, квартира пятьдесят пять. Я с тобой не пойду, не хочу его нервировать… Увидимся.

– Пока, – рассеянно сказала Ленка. – Спасибо.

– Артём, это Лена, открой!.. Мне нужно… Я хочу твою маму нарисовать…

Артём открыл не сразу, Ленка слышала приглушённый спор в квартире. Наконец, ключ загремел в замке, дверь открылась. Артём выглядел плохо. Чёрные круги под глазами, взгляд затравленный.

– Проходи, – хрипло сказал он, отпихивая ногой любопытного Кузьму Василича.

В квартире было холодно. Батареи не работали. В прихожей Ленку встретила мама Артёма. Видимо, ребёнком он был поздним, Ленке его мама показалась совсем старенькой. Может быть, лет шестидесяти. Она была маленькой и сухонькой женщиной, очень тихой. Что-то с ней было не в порядке, но сразу не поймёшь. Ленка попросила у неё разрешения нарисовать её портрет. Для Артёма. Она только рассеянно кивнула и улыбнулась. Артём ушёл, чтобы им не мешать. А может, чтобы Ленка не вздумала при маме говорить с ним о мирах и богах. Ленка редко рисовала портреты вот так – когда ей позировали, поэтому волновалась.

– Холодно сегодня, – попыталась она завязать разговор.

Мама Артёма кивнула, взгляд у неё был замерший, словно она смотрела на то, что обычный глаз различить не мог.

– Артём у вас такой молодец, помогает вам, да?

Мама Артёма встрепенулась, на миг её взгляд обрёл осмысленность, она тревожно посмотрела на Ленку.

– Да, он такой хороший мальчик…

В комнату бесшумно пришёл Кузьма Василич, сел у ленкиного табурета, не мигая уставился на мать хозяина. Взгляд её снова остекленел. Ленке стало жутковато и она торопилась закончить портрет, тем более, по словам Джека, хватало и наброска. Закончила она минут за двадцать, как раз успев захватить дневного света, который стремительно истаивал за окнами.

– Пойдём хоть чаю попьёшь, – буркнул Артём, появившись в дверях. – Я грею. Всякими методами.

Ленка хотела было спросить Артёма о матери, но обернулась и увидела, что та не двинулась с места: так и сидела, уставившись в пустоту.

Артём показался Ленке раздражённым и нервным. Он налил им холодной воды в кружки, прикрыл глаза и через секунду вода вскипела прямо там.

– А Локки огнём греет, – сказала Ленка. – Спасибо. Ой, извини.

Артём при упоминании Локки помрачнел.

– Слушай, – быстро заговорила Ленка. – Ты извини, это я его подбила. Если б не я, ты бы ничего не узнал.

– Узнал бы, – зло возразил Артём. – Жаль, что так поздно. Ладно, не хочу об этом. Чё вы там как?

Ленка пожала плечами и отхлебнула из кружки.

– Нормально, Джек гоняет всех как сумасшедший, с тех пор как он… снова он. И, он сказал, ты обещал расчёты какие-то сделать… Ты делаешь?

– Делаю, – нервно бросил Артём. – Всё равно больше делать нехрен. Думал, за матерью следить, чтоб на улицу не вышла, а она и так не выйдет…

– Джек говорит, это нормально, всё равно в новый мир только тени перейти могут, в смысле, твоя мама тоже.

– Мало ли что он там говорит, – процедил Артём. – Я вон вижу, – он кивнул головой на сумеречное окно. – Они там как бараны бродят, те, которые тени. Ничерта не разбирают. Если уж нужно будет, так перед самым сотворением сделаю…

Ленка поняла, что Артёму происходящее даётся труднее, чем им всем. Его характеру, опыту, убеждениям, это всё полностью противоречило. А тут ещё мама его. И Локки.

– Уже скоро, – вздохнула Ленка. – И всё будет хорошо.

– Угу, – мрачно сказал Артём. – Ты уверена? Уверена, что мелкая девка или пацан, хрен его разберёт, представляет, что делает? Мы просто кретины, что вписались в это, вот что я понял.

– Всё равно уже далеко зашли, – вздохнула Ленка. – Чего теперь думать… Ну ты нас навещай… с мамой, чтобы в курсе быть. И мы, чтобы… Чтобы мы не волновались, как вы тут.

– Ладно, – устало ответил Артём. – Ты, кстати, чего-то худая такая стала, вам там жрать-то есть что?

– Есть, – удивлённо сказала Ленка. – Нормальная я.

Артём прищурился:

– Ты чай допила?

– Ну да, – сказала Ленка и заглянула в кружку. Чай был на месте.

– Ой.

– Ты теперь тень, значит, – сказал Артём с любопытством исследователя глядя на неё. – Когда успела?

– Не знаю, – прошептала Ленка. – Вот, может, когда к тебе шла… Мне теперь и в зеркало не посмотреть, да? Как я выгляжу теперь?

– Хорошо, – хмыкнул Артём. – Стройнее и симпатичнее. А то такая девка хорошая… – он осёкся.

– Да ладно тебе, – холодно продолжила Ленка. – Думаешь, у меня по поводу своей внешности были какие-то сомнения?

Артём явно смутился, встал из-за стола, загремел посудой в раковине.

– Теперь-то что, – буркнул он. – Теперь-то всё уже…

– Думаешь в новом мире всё будет точно так же? – спросила Ленка, подперев щёку кулаком. Новость о том, что теперь она тень её как-то расслабила. Теперь нечего было уже опасаться. И потом – она ничего особенного не чувствовала, всё было как обычно. Разве что, теперь она ко всему стала относиться более равнодушно, чувства притупились… А может быть, она раньше стала тенью? Ещё в тот вечер? И никто даже не заметил, даже Митька.

– Как так же? – хмуро уточнил Артём.

– Так же, если ты не красивый, никто на тебя и не посмотрит, например.

– Митька же посмотрел…

Ленка вздохнула.

– Знаешь, мне кажется, он это просто от нечего делать… Рядом больше никого не было…

– Ну, может и будет, – с раздражением сказал Артём, поворачиваясь к ней лицом. – Что в этом такого страшного?

– Ничего, – помолчав, ответила Ленка. – Просто мне это кажется неправильным.

– Ну попроси Джека, чтобы все в этом мире в душу зрели, – усмехнулся Артём. – Хотя ей это не поможет… Да, я не против. Красивые люди обычно жуткие сволочи.

– Локки красивый и он не сволочь!

– Исключение, – буркнул Артём. – Ладно, буду забегать. Спасибо, что мать нарисовала. Давай я тебя переброшу.

– Давай, – покорно отозвалась Ленка и тут же очутилась прямо у себя в комнате.

После того, как Артём спровадил Ленку, он опять забеспокоился. Мать была сама не своя, и Артёму это не нравилось. А ещё у Артёма после переноса заболела голова и хлынула носом кровь. О таких эффектах его девчонки-наставницы не предупреждали, поэтому он при первой же возможности отправился к ним, на белый берег, чтобы потребовать объяснений. Ещё он смутно надеялся узнать что-то по поводу перспектив нового мира, хотя сомневался что девчонки в курсе. Ему повезло, ждать и звать никого не пришлось: рыжая Прутик сидела на песке и что-то рисовала своей палочкой.

Артём сел рядом, прямо на песок и закрыл глаза – его белизна вызывала у него нестерпимую головную боль.

– Ты не в форме, Знак, – не оборачиваясь, заметила Прутик.

– Я чуть не умер, – мрачно сказал Артём. – И вы меня не предупреждали о такой херне. Об отдаче.

– Нет никакой отдачи, – монотонно возразила Прутик. – Просто твой мир разваливается, а ещё ты соприкоснулся с Игроком. Хоть он и изгнан с поля. Странно, что ты не умер. С Игроками я тебя связываться не учила.

– Это было очень мощно, – сказала Плевака, появляясь рядом. – Мне даже показалось, что у вашей партии есть шансы, хотя тебе помог Первый. Но то, что Первый за вас, это уже хорошо. Для вас.

– А, вспомнила. Он же душу матери пожертвовал, – сказала Прутик. – Ничего удивительного, что он обрёл такое могущество. Это была хорошая, ценная жертва.

– Я что сделал? – севшим голосом переспросил Артём, открывая глаза.

– Ну в жертвеннике ты что оставил? Душу.

– Но это не была душа моей матери!

– А чья?

– Откуда я знаю!

– Ну раз не знаешь, так чего болтаешь?

Артём похолодел.

– А я тебе говорила, – злорадно отозвалась Прутик. – Говорила, не смей с душами играть.

– Это же значит, что она не появится в Новом Мире? Да?

Девчонки синхронно кивнули.

– Как мне всё исправить?

– Если ты в таком состоянии отправишься в жертвенник, назад не вернёшься, – предупредила Плевака.

– Так что мне делать?! – заорал Артём, вскакивая с песка. – Что?!

– Ничего уже не сделаешь, Новый Мир раздавит жертвенник и схрон Второго, они не будут существовать больше.

– Почему тебе это так важно? – спросила Прутик. – Не она первая, не она последняя, ты даже не помнишь её предыдущие воплощения, это в этом круге она твоя мать, а в предыдущем могла быть, не знаю. Начальником по работе…

– Заткнись, просто заткнись. Я проверю, может вы мне врёте…

– Да зачем нам тебе врать, Знак?

– Не знаю, ничерта не понимаю в ваших играх.

И он вернулся.

Артём открыл глаза, в доме было совсем темно, но который час – не понять. На ощупь он нашёл заготовленную заранее свечу и зажёг, пошёл по квартире, делать освещение. Мать сидела в зале, неподвижно.

– Ма? – тихо позвал Артём, боясь, что она умерла, пока он спал.

– Тёмушка? – отозвалась она, неуверенно, как будто не вполне его узнавая. – Где ты был?

– Да я тут был, ма, никуда не ходил, – Артём с облегчением поставил две свечки на комод у зеркала – сразу стало светлее.

– Не ходил бы ты в город, Тёмушка, там ветер, – продолжала она, как будто не слышала. И смотрела она мимо него. – Я хотела в магазин сходить, а там ветер.

Артёму снова стало страшно. Он присел на корточки рядом с матерью, заглянул в её лицо, мучительно выискивая признаки – есть душа, или нет? Но без очков, конечно, ничего он разглядеть не мог… «Очки! Гришка!». Но просто втащить Гришку в квартиру он не мог.

– Ма, ты сиди, я схожу сам в магазин. Чё мне какой-то ветер. Ты не уходи никуда, главное.

Мать рассеянно кивнула, она смотрела на пляшущий огонёк свечки и не моргала. Страх навалился на Артёма с новой силой. Он вышел на лестничную клетку, притворил за собой дверь и собрался рассчитать координаты Гришки… И не смог. Мир стал напоминать рваную ткань, расползающуюся по швам. Теперь в нём трудно было что-то найти. Хотя отправиться в знакомую точку всё ещё можно. Поэтому Артём, не тратя времени, переместился сразу к двери Гришки.

Пока он придумывал повод, по которому взрослый незнакомый мужик сможет вытащить из дому пацана, дверь громыхнула замком и открылась сама. На пороге возник очень печальный Гришка, в осенней курточке и зимней шапке. Шарф был повязан кое-как. Увидев Артёма он явственно обрадовался:

– Мои родители… Умерли, – тихо сказал он Артёму, но его голос гулко разнёсся по всему подъезду.

Артём опешил:

– Как так?

– Так, – несчастным голосом пояснил Гришка. – Они разговаривают пока, ходят, едят. Только они всё забывают… И постепенно исчезают. На них ветер подул… Они теперь всегда такие, какими я их через очки вижу. Не хочу больше дома… И в школу ещё вчера никто не пришёл.

Он помедлил и робко взял Артёма за руку. Артём сконфузился, с детьми он обращаться не умел.

– Какая нахер школа, – пробурчал он, не решаясь отнять руку. – С ума что ли сошёл…

– Пойдём к остальным? – попросил Гришка. – Хорошо, что ты пришёл. Я долго ждал, одному не хотелось… Они ведь там потом окажутся, да? В Новом Мире. Мама и папа?

Артёма передёрнуло:

– Слушай, – осторожно начал он. – А мы можем на минутку заскочить ко мне? Хочу, чтобы ты на мою мать глянул. Ну, через очки, как ты умеешь. Или, может, очки мне отдашь, я сам посмотрю, а тебя пока к Ленке, а?

– Твоя, наверное, тоже умерла, – бесцветно отозвался Гришка. – Зачем смотреть?

Артём помрачнел.

– Мне сказали, я её душу отдал взамен на твою, в жертвеннике, – рубанул он, не задумываясь о жестокости этой фразы.

Гришка вздрогнул:

– А зачем? – поражённо спросил он. – Зачем ты это сделал?

– Да я не знал, – с досадой объяснил Артём. – Мне малая дала душу, говорит, обменяешь… Я ж не знал…

– Так может у Лильки спросить? – предложил Гришка. – Чью она тебе душу дала.

Почему-то Артём почувствовал облегчение от того, что не нужно смотреть на мать через очки и видеть то, что однажды уже видел на примере Гришки.

– Щас попробую её просчитать, – буркнул он. – Это сложно теперь.

12.2 Вторник

Лиличка со спокойствием отнеслась к тому, что её Спамера …удалили. Не особо она ему доверяла, а он и так успел научить её куче полезных вещей. Она получила всё, что хотела: родители оказались в полной её власти. В школу ходить больше было не нужно, скрипкой заниматься тоже никто не заставлял. Никогда раньше у неё не было столько новых, интересных вещей и столько свободы. Так что, когда все сгрудились у потерявших сознание, Лиличка боком выскочила с крыши и отправилась домой.

Она раздумывала, чего бы ещё вытребовать у родителей. Новые вещи быстро приедались. «Может попросить мопед? – думала она». Её бесило, что она не может выдумать, чего бы ей пожелать. Ей пришло в голову, что она давно не сочиняла истории про других людей и совсем забросила свои блоги и форумы. Спамер заморочил ей голову: достань ему то, достань это. А ведь дурачить людей куда веселее. От родителей в этом смысле толку теперь не было. Тут Лиличку осенила блестящая идея, она даже подпрыгнула на месте от волнения. Как она сразу не догадалась! Она же сможет заполучить себе парня, настоящего! И не одного. Кого бы выбрать? Лиличка завертела головой по сторонам и только теперь обнаружила, как пустынно на улицах. И холодно. Температура упала сразу градусов на десять-пятнадцать. Пошёл снег. Лиличка задрожала в своём тонком спортивном костюмчике с заячьими ушами. А потом налетел ветер, такой сильный, что едва не сбил её с ног. Она задохнулась. Ветер вырвал из её рук телефон и так пихнул в спину, что она врезалась в столб в нескольких метрах в стороне.

Лиличка взвизгнула и побежала. Она неслась, что есть духу, только мельком замечая других людей, которые тоже пытались скрыться от ветра – а их подхватывало порывами как сухие листья и уносило вверх, в серое месиво облаков и снега.

Никогда в жизни ещё Лиличка так не стремилась домой. Благо, он был рядом. Лиличка пулей влетела в подъезд, перескакивая через две ступени добралась до дверей квартиры.

– Я пришла! – крикнула она. Мама неуклюже вышла из кухни, стеклянно глядя сквозь дочь, протянула ей миску с сухариками. Лиличка облегчённо врезала по миске снизу вверх и ушла в свою комнату.

Несколькими днями позже Лиличка смотрела из окна своей комнаты на заснеженную улицу, по которой гулял ветер, и умиротворённо думала, что теперь не нужно ломать голову над очередной покупкой: покупать больше было негде. Город заметало снегом, света не было. Тепло ещё держалось в доме, но это было ненадолго. Родители вели себя как ни в чём не бывало, отец, правда, больше не ходил на работу, но исправно носил из ближайшего магазина продукты, мать готовила еду. Лиличка на улицу предпочитала не выходить. Всё складывалось вроде бы неплохо, но что-то тревожило Лиличку. Она сама не могла понять – что. Интернета больше не было, телек не работал. Лиличке становилось скучно. Можно было думать людей, но их почти не оказывалось на улице.

Лиличка прислушалась к тишине за стеной – там была кухня. На кухне сидели родители, как всегда в последнее время молча, в ожидании Лиличкиных приказов. Лиличка спрыгнула с окна и отправилась к ним.

– Сидите? – спросила она. Родители молчали.

– Ну сидите. А что будете делать, когда конец света придёт?

Молчание. Лиличка поёжилась.

– Мам, чо ты молчишь-то? Чё делать будете, спрашиваю?

Мать молчала.

– А я тогда от вас уйду к Ложкину, ясно? Буду жить с ним.

Лиличка подумала мгновение:

– И спать с ним буду, ясно? И наркотиками колоться. Как вам?

Родители молчали. Лица оставались пустыми, ровными. Лиличка хотела разозлиться, но у неё не получилось. Так что она тихо скользнула обратно в свою комнату и закрыла дверь. Залезла на кровать, задумалась.

– Довольна? – услышала она чей-то знакомый и удивительно противный голос. Лиличка вскинулась. Из зеркала шкафа-купе на неё злобно смотрела пухлая очкастая девчонка с двумя косичками. Она тоже сидела на кровати, там, в зеркале. И тоже была одета в спортивный костюм с заячьими ушами.

– Ты во всём виновата, овца тупорылая, – продолжила толстячка.

– Ты кто такая? – холодно спросила Лиличка.

– Василина, – издевательски представилась та. Лиличку это возмутило. Это было её фальшивое имя, это она им представлялась.

– Уж повезло так повезло! – с сарказмом заметила Лиличка.

– Я – твоя тень, дура, – прошипела девчонка. – Скоро ветер тебя поберёт, и я стану вместо тебя. А у своих родителе тени ты изувечила, идиотина. Скоро они тебя сожрут. Души твой дружок побрал, а тени их сгнили. Сгнили! Ты их в новом мире не найдёшь.

– Ну и хорошо, – фыркнула Лиличка. – Не хочу их видеть больше никогда, они тупые. Толку от них никакого.

– Они тебя кормят и защищают, – возразила Василина. – А теперь они тебя сожрут и правильно сделают.

Взгляд Лилички остекленел: на мгновение в её воображении предстала соблазнительная в своей дикости и кровавости картина собственной смерти.

– Дура! – прервала её мысли Василина. Лиличке она надоела. Она открыла шкаф и зеркало с Василиной уехало в тёмный паз, больше отражения не было. Лиличка задумалась, повалившись на кровать. Пока она размышляла над перспективами собственной безопасности, сама не заметила, как уснула. Утром она начисто забыла про Василину. Сонная, она поплелась в кухню за сухариками – к этому времени родители обычно возвращались из магазина с припасами. Она вошла на кухню и взвизгнула, отскакивая в коридор: на стульях у стола сидели две огромные глиняные фигуры – вместо глаз и рта – дырки, трещины, сыпавшиеся коричневатым прахом. Фигуры были неподвижны. Но Лиличка чувствовала, что они живые.

– Мам, – осторожно позвала она. Никакой реакции.

– Сухариков хочу, – попробовала она опять. Фигуры дёрнулись и пришли в движение. Та, что была поменьше, поднялась, на негнущихся колбасках ног проковыляла к хлебнице, ткнулась раз, другой, сыпанула на пол керамической трухи, открыла хлебницу, каким-то чудом пересыпала в миску сухарики, взяла в неловкие руки, поковыляла к Лиличке, протягивая.

– Не надо, – сказала она, отодвигаясь. – Я передумала.

Итак, родителей её больше не было. Но так или иначе големы работали. Фигура замерла с чашкой сухарей в лапах. Лиличку обеспокоило, что фигуры казались хрупкими и почти непрерывно осыпались. Она не чувствовала себя в безопасности рядом с этими куклами. Уйдя в свою комнату, Лиличка остро пожалела, что интернет больше не работает, отвлечься было не на что, а в голову так и лезли уродливые куклы на кухне. В конце концов она углубилась в одну из игр на планшете, а о големах снова вспомнила только когда пошла в туалет через несколько часов. Големы были в коридоре. Очевидно, они очень медленно, сантиметр за сантиметром, двигались. Куда? В сторону Лиличкиной комнаты?

– Я вам не разрешала уходить, – взвизгнула она. Големы не шелохнулись. Лиличка юркнула в туалет, быстро сделала свои дела, потом опрометью бросилась в свою комнату. Големы вышли из повиновения. Может быть, толстуха из зеркала права? Лиличка засунула в рюкзачок всё самое необходимое (телефон, планшет, зарядку, деньги из шкатулки), забывшись, она задела локтем дверцу шкафа-купе, дверь выехала из паза и Лиличка наткнулась на угрюмый взгляд Василины. Лиличка показала ей язык и снова открыла шкаф. Василина исчезла. Лиличка открыла дверь в комнату и поняла, что опоздала – големы подошли ещё ближе и заслонили собой дверной проём, было не выйти. Лиличка отошла к окну, глянула вниз – третий этаж, нет, высоко. Впервые в жизни она по-настоящему испугалась. В этот момент что-то хлопнуло в ушах. Она покачнулась – в глазах всё замелькало, а когда она выпрямилась, оказалось, что она стоит во дворе, по колено в снегу, напротив Артёма и Гришки. Она диковато посмотрела на своё окно, потом опять на Артёма и Гришку.

– Чё у тебя там творится? – хмуро спросил Артём. Лиличка не успела ни ответить ни замёрзнуть, потому что они опять перенеслись – на этот раз оказались в квартире Артёма. Лиличка, как прижимала к груди рюкзачок, так с ним и села на диван.

– Н-ничего, – пробормотала она пискливо и не узнала собственный голос.

– А мы по делу, – с места в карьер приступил Артём. – Этот твой друг с фотиком, ты ж знаешь, кого он фотографировал?

– Много кого, – мрачно ответила Лиличка.

– Мне нужно знать, чью ты мне душу подсунула, – теряя терпение, пояснил Артём.

– Откуда я знаю, – огрызнулась Лиличка. – Чью дал, ту и отдала.

Гришка только потерянно вертел головой, глядя то на одного, то на другую.

– Есть версия, что это душа моей матери была, – с угрозой сказал Артём, подтсупая к ней.

– И что, если так? Ты меня убьёшь теперь? – спросила Лиличка. – Какая теперь разница-то? Он меня вот научил, как родителями управлять. А они теперь знаешь, во что превратились?..

И вдруг Лиличка разревелась как маленькая: широко открыв рот, не вытирая слёз. Артём испуганно заморгал. А Гришка сел рядом с Лиличкой на диван и обнял её. И так держал, пока рыдания не превратились во всхлипывания, а потом и они затихли.

– В новом мире с твоими родителями всё будет хорошо, – тихо, но твёрдо сказал он. – Они просто стали тенями. Мои тоже умерли. Они постепенно исчезают. Но скоро мир будет готов, и все там будут, вот увидишь.

Лиличка аккуратно отодвинула его от себя и вытерла слёзы. Артём не знал, куда себя девать во время это сцены. «И как теперь от них толку добиться? – думал он. – Они ж теперь типа сироты…». Потом до него дошёл смысл Гришкиных слов: постепенно исчезают. А что если его мать тоже исчезнет? А он не успеет попрощаться. А что если после этого её точно будет не спасти? Он с трудом подавил желание сигануть к матери тут же. Но не бросать же детей здесь – в полупустом городе с тенями.

– Давайте я вас к Ложкиным закину, – обречённо сказал он. – Там же штаб типа. Там все.

Он прикрыл глаза, рассматривая серебристое мерцание координат – воронок, искажений и провалов стало больше. Сколько ещё он сможет спокойно перемещаться? Рассчёт занимал всё больше времени. Прыгать пришлось по коротким отрезкам. Прежде чем оказаться у дверей Ложкиных, пришлось переместиться по крайней мере раз десять. Артём нажал на кнопку звонка и только тогда запоздало вспомнил о Локки. Дверь открыл как назло именно он.

– Вот, – мрачно сказал Артём, подталкивая вперёд детей. Смотреть он старался мимо Локки. – Малой тут?

Локки посмотрел на Артёма с некоторой жалостью.

– Все тут. Сам зайдёшь?

Артём ничего не ответил.

Лиличка, не разуваясь, прошла в большую комнату и забилась в угловое кресло.

– Артём! – раздался вопль Джека со стороны кухни. – Как хорошо, что ты пришёл!

Он торопливо затопал по коридору. Артём поморщился. Гришка со вздохом принялся стаскивать кроссовки в прихожей.

– Ты рассчитал физику? – нерешительно спросил Джек. Он явно боролся с желанием схватить Артёма за руку и утащить в комнаты, к своим запискам и рассчётам. – Фундаментальные законы главное пропиши на бумаге, все, какие вспомнишь, – Джек поколебался и добавил: – Ну если очень захочешь, можешь поменять что-нибудь. Только не очень сильно. Мир будет похож на наш обычный. Так проще всё рассчитать.

– Ладно, – коротко ответил Артём. – Времени сколько осталось?

– День-два, думаю, – подняв глаза к потолку, сказал Джек. – Когда появился ветер, процесс стал необратим. Это почти неделю назад было…

– Необратим? – переспросил Артём и стал ещё мрачнее. Локки стоял напротив него, за спиной у Джека, прислонившись спиной к стене и буравил Артёма взглядом.

– Угу, – рассеянно подтвердила она. – Этот мир уже всё. Ты и сам наверное видишь.

Артём помолчал: сказать или нет? Всё же сказал:

– Есть проблема… Вроде как душа моей матери оказалась в Жертвеннике…

Артём зло глянул на Джека, как будто это он был виноват. Джек поменялся в лице.

– Я сделаю всё, что смогу. Я тебе клянусь. Но ты… Ты в этом уверен?

– Да не знаю я, – с досадой ответил Артём.

– Только ты, – Джек замялся, крутя завязки толстовки, – ты фундаментальными законами пока займись, хорошо? Это обязательно нужно успеть. А я пока с Жертвенником разберусь… Твою маму уже… ну. Сдуло?

Артём пожал плечами.

– Ладно, я домой, – хрипло сказал он, так и не бросив взгляда на Локки. – У меня там учебники. За девятый класс.

Он подумал было взять у Гришки очки, но не стал просить. Вышел из квартиры и переместился в несколько прыжков домой к матери.