Текст книги "Боги-17"

8.7 Спамер

Ночью Лиличка предпочитала не спать, а читать, сёрфить в интернете и играть в игрушки. На самом деле днём у неё просто не было на это всё времени, родители тщательно планировали её досуг и работу. Лиличка скрипела зубами, но терпела. Егорыч с его крышей и его сестрой были просто даром свыше, это были три часа свободы в день. Если бы Лиличка могла, она бы тратила их в другом месте. Но маячок джи-пи-эс в её телефоне, докладывающий родителям о её местонахождении, этого не позволял. Лиличка умела довольствоваться тем, что есть.

На сон времени оставалось мало, но спать Лиличка любила ещё меньше, чем есть. Впрочем, по утрам, часов до двух, она была бы совсем не против поспать. Но это было невозможно. Всеобщая порабощённость световым днём бесила Лиличку едва ли не сильнее, чем зависимость от еды. «Дискриминация по ритму жизни» – копировала она в один из пяти своих блогов понравившееся выражение. Этой ночью она не читала и не играла, а неустанно обновляла дискуссионные ветки разных тредов, бложила и комментировала френдов. Ни один из пяти её блогов не имел ничего общего с её текущей действительностью. Три из пяти пользовались среди юзеров популярностью – в одном она изображала семнадцатилетнего мальчика-гея, который постоянно подвергается тяготам и лишениям в школе; во втором – фрилансера-путешественницу двадцати пяти лет, обладающую вольным нравом и едким словом; в третьем занималась бурной литературной деятельностью, преимущественно заключавшейся в поливанием отборными помоями разнообразных авторов и текстов сети.

Как назло именно сегодня и в комментариях и в дискуссиях было удручающе пусто и вяло. Споры не разгорались, провокации не удавались, сеть как будто вымерла оффлайном. От нечего делать Лиличка даже забрела в один из двух своих побочных аккаунтов, в который записывала малоинтересные для широкой публики рассуждения и наблюдения. Она задумалась над тем, во что его можно превратить: можно было создать дневник циничного журналиста и прекрасно вбрасывать провокационными и дерзкими постами, на подобии: «Что плохого в поедании плаценты», «Заговор разумных котов раскрыт» или «Почему женщину нельзя считать человеком». А можно было повести религиозную ветку и вбрасывать уже на другие темы: «Почему те, кто держатся на людях за руки должны гореть в аду», «Почему Бог ненавидит гомосексуалистов», «Школы как орудие дьявола». Лиличка любила мыслить заголовками в сетевом пространстве. И всё же это было уже немного топорно и скучно для её уровня. Тут в голову ей пришла новая отличная идея – вести блог от имени смертельно больной девочки. Но для этого нужно было хорошо владеть информацией. Лиличка немного погуглила касательно болезней и остановилась на раке крови. Недавно она лежала в больнице на обследовании и ухватила кое-какие интересные детали, которые можно было использовать. Пока она продумывала анамнез, счётчик личных сообщений сменился с 0 на 1.

Лиличка с любопытством щёлкнула на иконку почты, хотя была почти уверена, что это какой-то незадачливый спамер… В коридоре послышались грузные шаркающие шаги. Лиличка немедленно юркнула под одеяло, погасив экран телефона. Отец с матерью имели неприятную привычку смотреть, как она спит. И если застукивали за сёрфингом, отнимали у неё планшет и смартфон на всю неделю.

Шаги прошаркали мимо её комнаты на кухню. Лиличка лежала мышью. Она слышала, как хлопнула дверца холодильника. Папочка решил перекусить. Лилька скорчила в темноте гримасу. Через недолго время шаги прошаркали в обратную сторону. Лиличке даже казалось, что они стали более грузными. У её двери шарканье замерло. Замерла и Лиличка. Дверь тихонько скрипнула. Пять бесконечных секунд папа стоял на пороге, потом пошаркал к себе, притворив снова скрипнувшую дверь. Лиличка перевела дух, выждала ещё секунд двадцать для верности и дрожащими от нетерпения пальцами включила смартфон и скорее тыкнула в сообщение. Пока у неё не было возможности посмотреть письмо, она убедила себя в том, что это никакая не спам-рассылка.

Сообщение было от незнакомого юзера с романтичным ником Theo.

«Приветствую, – писал он, – обратил внимание на Вашу потрясающую и исключительную способность влиять на реальность. Хотите узнать об этом больше?»

Лиличка была разочарована, хотя слова о «потрясающей и исключительной способности» ей польстили. В остальном письмо сильно напоминало спам-приглашение на сомнительный треннинг. После недолгих размышлений, Лиличка решила повалять дурака со спамером. Тем более он был таким вежливым. Она ответила так:

«В каком смысле „влиять на реальность“?»

«В прямом, – незамедлительно пришёл ответ. – У Вас есть Дар, но без надлежащего развития он зачахнет. Я могу научить Вас им пользоваться».

Лиличка снова задумалась. Очень это всё напоминало ей её собственные фантазии на подобную тему. И оттого она не торопилась доверять спамеру. Несмотря на юный возраст и почти круглосуточный контроль родителей она была довольно опытным пользователем интернета.

«И за это мне нужно просто прислать Вам тыщу рублей на телефон, – написала она, добавив скептический смайлик».

«Мне не нужны деньги. Вы можете просто пригласить меня, если согласны. Если Вы согласны, просто напишите, что приглашаете меня».

«Приглашаю, – написала Лиличка с глумливым смайликом». Она, разумеется, не собиралась сообщать неизвестному своего адреса. Предчувствуя нескучный час, в течение которого она собиралась как следует поводить за нос неудачливого спамера, Лиличка даже подумала, не сбегать ли ей на кухню за сухариками – единственной едой, которую она признавала как удовольствие. «Затроллю до смерти, – думала она с предвкушением и поглядывала на счётчик сообщений». Ответ, который пришёл через минуту, её огорошил, если не сказать, что напугал: «Благодарю за приглашение. Я у Вас в зеркале».

В комнате Лилички было одно зеркало – ростовое, встроенное в дверцу шкафа-купе. Сейчас она никак не могла заставить себя встать и посмотреть на него. «Неужели тупо на слабо разводит, а сам за мной как-нибудь следит? – мучительно размышляла она». В её сетевой практике такого троллинга пока не встречалось.

Счётчик сообщений был пуст. На всех форумах по прежнему была тишина, отвлечься было не на что. Минуты шли за минутами, а Лиличка так и не могла ни на что решится – ни уснуть, ни написать спамеру издевательское сообщение, ни подойти к зеркалу. Зеркало ртутно светилось в полутьме комнаты, отражая часть окна. «Дура, сцыкуха, – подначивала она себя. – Идиотка тупорылая, чего сидишь, овца конченая? Иди и посмотри, потом напишешь этому петуху». Наконец она достаточно разозлилась для того, чтобы соскочить с кровати и хотя бы посмотреть на зеркало. В зеркале кто-то стоял. Не Лиличка, кто-то ещё. Она стиснула зубы, чтобы не взвизгнуть – родители прибегут и прощай интернет!

Покрутила головой. В комнате, кроме неё никого не было. Силуэт в зеркале оставался недвижим. Лиличка не выдержала щёлкнула кнопкой ночника. Свет не загорелся.

– Нам возможно помешает, чтобы было освещение, – раздался голос из зеркала. – Оно только затмевает ваше сияние. Подойдите, прошу вас.

Лиличке это не понравилось. Она напомнила себе, что всё-таки в любой момент сможет позвать папу и маму, несмотря на цену этой помощи. Кроме того, она не собиралась демонстрировать этому странному уроду свой страх. Лиличка сунула ноги в пушистые тапки с заячьими ушами и прошлёпала к зеркалу. Вблизи силуэт не внушал особого трепета: чуть выше неё ростом, узкий в плечах. Лиличка бы подумала, что это мальчишка, но голос был низкий, взрослый.

– Чего вам? – высокомерно бросила она. – Вообще-то невежливо приходить в гости по ночам.

– Вы меня пригласили по самостоятельной воле, – напомнил спамер. – Готовы? Я научу вас. С вашим талантом это было бы несложно.

Лиличку снова захватила волна тщеславия, которая изрядно притушила страх.

– Если сюда зайдёт папа, он вас из-под земли достанет, – предупредила она как бы между прочим и скрестила руки на груди. – И ещё, вы иногда неправильно говорите. Вы что, иностранец?

– Нам не возможно чтобы помешать, не волнуйтесь, – коротко ответил голос, игнорируя вопрос. – Этому я тоже вас буду научить.

Перспектива научиться тому, чтобы никто ей не мешал, Лиличку очень заинтересовала.

– Вы есть мастер Отражения и Искажения, – продолжил спамер, подходя вплотную к стеклу. Лиличка невольно повторила его движения.

– Это значит то, чтобы вы не только имеете способность искажать волю, судьбу и историю человеков. Не создавать, но искажать то, что существующее – это важно. Кроме этого у вас имеется такая способность чтобы перемещать тени из одного мира в другой. Вы управляете тенями и передатчик через границы миров.

– Что такое тени? – спросила Лиличка, силясь понять спамера.

– Я покажу, – повторил он. – Тень не может быть в одном мире с телом, потому таков закон. Но вы можете нарушать закон.

– Нарушать закон, – повторила Лиличка, пробуя на вкус это словосочетание. Звучало ужасно привлекательно, как будто Лиличка знаменитая преступница, крутая как тысяча бонни-и-клайдов.

– Желаете, чтобы попробовать и испытать? – спросил спамер.

– Хочу, – ответила Лиличка, подслеповато щурясь на его тёмный силуэт.

– Хорошо, – кивнул он. – Первое, что надлежит сделать вам – перетянуть меня в из-за зеркальной плоскости. Дайте мне руку, пройдите ею через стекло и возьмите меня за руку.

У Лилички возникли сомнения на этот счёт. Втаскивать в свою комнату незнакомца?

– А вдруг вы извращенец? – с подозрением спросила она. – Почему я должна вам верить?

– Вы не должны бояться, я вам друг, – сказал спамер, очевидно читая её мысли. – Я не хочу причинять вреда, я хочу ваш талант, чтобы он был в расцвете. Вы станете многосильны, вы – драгоценность, уникальность. Кроме вас нет никого, кто мог бы. Я буду учить вас. Стоит вам согласиться.

Лиличкины колебания были почти сломлены, она тыкнула пальцем в холодное стекло.

– Что-то не получается, – капризно сказала она. – Плохо учите!

– Воспримите чтобы это не зеркало, а дверь, – посоветовал спамер. – Думайте как о двери, о проходе, о вашем желании, чтобы это так было. Как вы делаете это для про людей. И закрыть глаза, чтобы они не мешали.

Лиличка поняла, что спамер имеет в виду. И начала усердно «думать дверь». Через десяток секунд она совершенно была уверена, что зеркало стало дверью. Закрыла глаза, подняла руку и осторожно протянула её вперёд. На задворках мозга ещё сидела мысль, что она сейчас снова наткнётся на стекло, но вместо этого рука её ухватила ткань. Рукав спамера! Лиличка потянула его на себя. Тянулся он медленно, как будто из вязкого холодного клея. В какой-то момент в лицо ей ударил порыв сильного ветра, такого сильного, что она задохнулась и отпустила рукав. Ветер тут же стих.

– Всё прекрасно, всё хорошо, вы талантливый гений, – услышала она рядом. Открыла один глаз. Силуэт спамера сидел рядом с ней. Он казался чёрным пятном, двумерным, плоским. Его не стало видно лучше, хотя глаза Лилички привыкли к темноте.

Внезапно, прямо у неё на глазах, двумерная его фигура стала наливаться объёмом и плотью. И всё же его лица Лиличка различить не могла. Она невольно попятилась от зазеркального пришельца.

– Не стоит бояться, – поднял он руку, потом встал, медленно огляделся. – Хорошо, теперь я научу вас. Хотите, чтобы поменять некоторые тени мирами?

– Звучит интересно, – нехотя согласилась Лиличка. Спамер шагнул к ней за спину и мягко подтолкнул к зеркалу, когда Лиличка подошла вплотную к стеклу, он положил ей на виски руки.

– Не боишься, – негромко предупредил он. – Смотришь.

Лиличка вгляделась в зеркало, близоруко щурясь.

– Подумай о ком хотелось бы.

В голову сам собой прыгнул Гришка – бестолковый и лохматый. Тьма сгустилась в зеркале только затем, чтобы разойтись и показать чью-то чужую комнату. Лиличка как будто заглядывала в неё через окно, от зеркала в комнату падал серебристый свет, так что видно было довольно неплохо.

– Думаешь его, – приказал Спамер. – Думаешь, кто он есть.

Лиличка прищурилась, закусила губу. Кто он есть? Да никто, Гришка и есть Гришка. Мальчик на кровати сел, не открывая глаз. И в то же время остался лежать.

– Превосходно, – прошептал позади гость. – Теперь позволь, чтобы я его подсёк.

– А как? – почему-то шёпотом спросила Лиличка.

– Вернуть меня в зеркало. Быстрее!

Он шагнул из-за её спины и Лиличка снова чуть не взвизгнула: из странноватой, но вполне человеческой фигуры спамер превратился в огромного волка на задних лапах. Волк протянул лапу Лиличке, она прикусила язык, и молча пихнула его в зеркало. С трудом, но Волк оказался внутри. Лиличка видела, как он посадил второго Гришку (Тень Гришки?) в свой мешок, и снова оказался перед зеркалом. Уже человеком. Протянул руку. Снова Лиличка втянула его в комнату. Она начинала уставать от этого. Он открыл мешок о показал ей банку с чем-то маленьким, светящимся и очень красивым.

– Это Гришка? – изумилась Лиличка.

– Это Тень, – ответил спамер. – Теперь она при нас, мы можем иметь возможность её укрыть, затем добавить к другим. Очень сильная и чистая тень.

Лиличка постучала по стеклу, тень залучилась.

– Похоже на мини-звезду, – наконец, резюмировала Лиличка. – Прячь-ка её, светит, как фонарь.

Спамер затолкал банку в карман своего чёрного бесформенного пальто.

– Ещё? – спросил он. Лиличка зевнула.

– Последний раз на сегодня, – строго пробормотала она. – У меня завтра семь уроков с первой смены.

И снова спамер встал у неё за спиной и положил руки ей на виски. И снова зеркало показало чужую тёмную комнату, залитую лунным светом. Но Лиличка не выбирала видеть этого человека. Лежащий на кровати был ей совершенно незнаком.

– Молчишь, – предупредил её вопрос спамер.

Лиличка молча рассматривала через зеркало лежащего парня. Над его кровать, на гвозде висела капельница – значит, он болеет, подумала Лиличка. Выглядел тот действительно неважно. Бледный, с запавшими глазами, резко очерченными скулами. «Может даже умирает, – сладко подумалось Лиличке». Она была неравнодушна к трагедиям и трагическим смертям.

– Думаешь его, – услышала она позади. Но спамеру не было нужды просить – Лиличка думала на всю катушку. Она уже почти сочинила ему брата-близнеца, который в тайне медленно отравлял его, а все вокруг думали, что это просто непонятная болезнь, когда парень исчез из постели. Без хлопка или ещё каких-нибудь эффектов. Просто растворился в пустоте.

Лиличка так и вылупила глаза.

Спамер издал то ли стон, то ли хищный клекот.

– Плохо! – отчаянно воскликнул он. – Очень плохо! Скорее, верни меня обратно.

Он подскочил к зеркалу.

– Сейчас он может пропасть где везде угодно!

– Тише вы, – прошипела Лиличка, хватая его за руку. Она была уязвлена. – Что не так-то я сделала?

– Не ваша вина, нет, – успокоил её спамер. – Немедленно, мне надлежит чтобы исправить. Толкаешь!

И Лиличка пихнула его в зеркало. К её удивлению на этот раз потребовалось немало сил, чтобы спамер протиснулся через стекло, Лиличка нажала посильнее и вдруг сама ухнула в зеркало, за которым оказалась пустота. Лиличка полетела вниз головой в эту пустоту, отчаянно визжа.

8.8. Кукольный мир

Одиночество пахло железнодорожным мазутом и дымом. Одиночество имело форму и вид зонта, который распластался на потолке купе чёрной дырой. Поезд ехал по бесконечному чёрному тоннелю, за окном стояла непроглядная темнота. Ноющая боль неуловимой кошкой скользила в груди, то и дело запуская коготки куда-то под диафрагму. Аня привыкла к ней, как привыкла к этому купе, к этой вечной темноте за окном, к монотонному перестуку колёс. Больше ничего в её мире не было. Иногда Аня вспоминала какие-то обрывки событий, каких-то людей, лица, голоса. Но она никогда не фокусировалась на этих воспоминаниях – в них всё равно не было толку. Аня не помнила, когда и зачем она в это купе села, куда она едет и сколько времени. Она не помнила даже, откуда поселилась в ней эта кошка-боль. Чтобы не давать кошке повода впиваться когтями в её внутренности, Аня старалась двигаться как можно меньше. Иногда ей казалось, что она начинает каменеть, замерзать – ее ресницы покрываются инеем, а губы тонким, ломким налетом льда. Словно вся она застывает, коченеет и падает вверх – в чернильный зев зонта… Единственное, что скрашивало её поездку без начала и конца – это отражение в большом зеркале на двери купе. Она всегда могла посмотреть на своё отражение и убедиться в том, что как минимум – она, это всё ещё она. И даже вполне владеет собой – руки и ноги её слушаются, она себе хозяйка. Хотя, на самом деле, в глубине души она понимала, что ею безраздельно владеют две вещи – одиночество и зонт. Это они её хозяева. Тем не менее, зонт ей нравился, вызывал безотчётное чувство доверия и теплоты, и если бы он вдруг исчез, Ане стало бы страшно.

Однажды, он действительно исчез. Просто так, без всякого предупреждения, без видимых причин. Впрочем, прямо перед этим случилось кое-что странное: из зонта в купе вылетела крупная белая птица, она пыталась лететь, но места было слишком мало, она побилась крыльями о полки и затихла на верхней. Аня вскочила, чтобы посмотреть на неё и в этот момент – зонт исчез. Как будто закрылся сам в себя. Аня забеспокоилась, заглянула по привычке в зеркало, но там – о ужас! – больше не было отражения. Аня ощупала и оглядела себя – по крайней мере на первый взгляд она была на месте и оставалась прежней. Хорошей новостью было и то, что кошка-боль свернулась клубком где-то внутри и больше не пыталась поточить когти об Аню.

Когда она в другой раз посмотрела в зеркало, надеясь, что отражение вернулось, то увидела там молодого человека. Он сидел напротив пустоты, которой стала в зеркале Аня, и не открывал глаз. Похоже было, что он безмятежно спит.

Аня вздрогнула и оглянулась на салон купе.

– Здравствуйте? – неуверенно сказала она, всматриваясь в темноту. На сидении напротив никого не было. В зеркале отражение молодого человека дёрнулось и открыло глаза. Он растерянно оглянулся по сторонам и почесал взлохмаченный затылок. Взгляд его упал на зеркало.

– Привет, Анюта, – сказал он и улыбнулся. – Где это мы?

– Откуда вы меня знаете? – тревожно спросила Аня, отступая к окну. Молодой человек поднялся и с наслаждением потянулся:

– Ты мне уже много раз снилась, – объяснил он. – Люблю такие сны… Ноги действуют.

Он с видимым удовольствием потоптался по крошечному проходу и подошёл вплотную к зеркалу. – Я – Илья, – представился он. – Какой странный поезд, купе стёклами отделены.

– Это не стекло, – объяснила Аня, запинаясь. – Это зеркало. Ты – в зеркале. А меня в нём нет… Это очень… Странно.

– А может быть, наоборот – это ты в зеркале? – дурашливо возразил Илья.

– Это не имеет значения, по-моему, – вздохнула Аня.

Илья постучал по стеклу.

– А что, если открыть дверь?

Аня со страхом покачала головой:

– Вдруг я или ты исчезнем?..

– Не исключено, – согласился Илья и обернулся на чёрный провал окна. – Кажется, поезд останавливается.

Аня, с замиранием сердца прислушалась к стуку колёс – да, она тоже почувствовала, что поезд замедляет ход. Через несколько минут, он остановился полностью. Наступила тишина. Ане стало жутко.

– Кажется, мы приехали на станцию. Теперь одному из нас точно придётся открыть дверь, – сочувственным тоном заметил Илья. – Давай ты.

Аня только испуганно покачала головой.

– Тогда давай, я попробую к тебе попасть? Дай мне руку?

– Как ты собираешься пройти сквозь стекло? – спросила Аня, но подошла ближе и прислонила ладонь к холодной поверхности зеркала.

– Как Алиса, – улыбнулся Илья. – Вдруг получится, во сне всякое случается.

Но Аня не считала, что она спит. Ни один сон не может длиться так долго.

В этот момент, чайка с верхней полки снова решила полетать. Она крикнула и забилась под потолком. Отражение чайки сделало тоже самое на половине Ильи.

– Ого, – весело сказал он, пригибаясь. – У нас тут птицы…

Чайки с разных сторон врезались в зеркало и… Одна единственная птица оказалась рядом с Ильёй, она метнулась к окну и пропала в чернильной тьме.

– У неё получилось, – заметил Илья. – Значит, и у нас может получиться.

Он приложил ладони с той стороны стекла, прямо напротив Ани. И она вдруг почувствовала, тепло его рук, а потом и вовсе поняла, что касается не зеркала, а его кожи. Илья сжал пальцы в замок и потянул Аню на себя. Аня сделала шаг, другой и оказалась зазеркальном купе. Она тут же обернулась: в её купе больше не было никого.

– Теперь можно открыть дверь, – весело сообщил Илья. Аню с одной стороны раздражало, что он так уверен в нереальности происходящего, с другой стороны – он вселял в неё надежду, ей уже не было страшно. Она сочла Илью подходящей заменой зонту.

Она крепко держала его за руку, пока он брался за дверь купе:

– Готова? – спросил он. – Раз, два…

И дёрнул дверь вбок. Та бесшумно и легко отъехала в сторону. Аня закрыла глаза. Почему-то она была уверена, что они оба исчезнут.

– Ого, – услышала она голос Ильи. – Тут что, всегда так?

Аня осмелилась снова посмотреть на мир. За дверью купе не было обычного вагонного коридора – только странный проход в шахматную клетку. Внутренности прохода вращались в разных плоскостях, у Анюты закружилась голова.

– Я не знаю, – неуверенно сказала она, сжимая руку Ильи крепче. – Я не помню, чтобы я выходила из купе раньше.

– Ну, другого пути у нас нет, – оптимистично заметил он и потянул Аню за собой. – Идём, попробуем выйти через эту… Штуку.

И они шагнули в шахматную пустоту. Ане показалось, что они медленно падают мимо шахматных клеток, постепенно она разглядела, что на каждой клетке имелась дверь. Двери эти были разными – простые деревянные, железные, резные, маленькие, большие, красивые, уродливые, крашеные и голые. Падали Илья с Аней недолго: внезапно одна из клеток встала прямо напротив них. Илья протянул руку и подёргал дверь:

– Заперто, – констатировал он. – Жалко, а то мне тут почему-то не нравится. А тебе?

Аня кивнула и поёжилась. Илья наклонился к ручке:

– Слушай, тут замочная скважина. У тебя случайно нет ключа?

Аня покачала головой. Илья обернулся к ней:

– А что это у тебя на шее?

Аня инстинктивно приложила руку к горлу, пальцы наткнулись на тонкую тесёмку. Она не была уверена, что та раньше была здесь. Потянула – на тесёмке висел маленький ключ. Ключа Аня не помнила совершенно точно.

Вдруг откуда-то подул ветер такой силы, что едва не сбил их обоих с ног, он чуть не вырвал из пальцев Ани ключ, потащил её куда-то проч. Но Илья удержал её. С большим трудом им вместе удалось всунуть ключ в скважину и повернуть. Ветер выл вокруг них, как зверь и хватал их за руки, ноги и волосы. Дверь открылась, и они буквально ввалились внутрь. Здесь ветра не было.

Место, в котором они оказались, было тёмным и пыльным, пахло здесь чуланом, вообще оно и напоминало больше всего гигантский чулан. Потолка не было видно, стен тоже, хотя и то и другое интуитивно угадывалось во мраке. Освещалось место едва-едва, каким-то неопределимым источником. Пол был усеян пыльным хламом, который издавал деревянный стук, стоило его задеть ногой.

Илья, брезгливо разворошил носком кеда груду какого-то тряпья.

– Странно тут, но лучше, чем рядом с тем ветром, – заметил он. – Мне показалось, он живой и хочет тебя сожрать.

– Почему меня? – удивилась Аня.

– Потому что он именно на тебя нападал, – объяснил Илья, – пытался унести тебя куда-то. Мне доставалось только вскользь. Интересно, что это было?

Ане не было интересно, она боялась думать о ветре.

Вдруг она присела на корточки и вытащила из кучи хлама куклу-марионетку. Кукла была сломана, одета в порванное тускло блестевшее серебром платье, её руки и ноги, оплетённые нитками, болтались безжизненно и безвольно. Первое воспоминание прошило её голову:

– У меня такая была, – с волнением сказала Аня. – Я вспомнила. Я её помню! Мама её выбросила очень давно.

Она присмотрелась и добавила:

– Да это она и есть. Моя кукла, та самая, – Аня показала Илье обожжённую ногу куклы:

– Видишь, это мы с двоюродной сестрой сделали…

Аня замолчала и прикрыла глаза, воспоминания нахлынули волнами, ей было сложно не потеряться среди них. Но главного воспоминания – о том, как она оказалась в вагоне – не было.

– Я ведь ничего не помнила, – беспомощно объяснила она терпеливо стоящему рядом Илье. – Понимаешь, вообще ничего, а сейчас вспоминаю…

– Это же отлично, – серьёзно сказал он. – Пойдём. Никогда раньше не выбирался из снов, но нужно же попробовать, правда?

– Смотри, тут везде куклы, – сказала Аня, прижимая к себе игрушку.

Только сейчас она различила в полумраке, что деревянный и тряпичный хлам на полу представлял собой множество разнообразных марионеток. Кого здесь только не было. Аня присела на корточки, в куче кукол она нашла красивого арлекина, правда без одной ноги, потом весёлого зайца с обломанным ухом. Все игрушки были с изъяном, старые, пыльные, сломанные. И всё же они завораживали. Илья не заинтересовался куклами. Он вглядывался во мрак, видимо, пытаясь выбрать направление хоть по какому-то ориентиру.

– Там что-то движется, – сказал Илья через некоторое время. Аня тоже постаралась всмотреться в блеклую темноту. Но раньше, чем она что-то увидела, неподалёку раздался стук множества деревянных каблучков, шорох одежды и тихие напевы, то и дело прерываемые взрывами тоненького смеха. Илья снова взял поднявшуюся Аню за руку. Но сейчас ей почему-то не было страшно, у неё появилось странное предчувствие, ощущение, что она уже здесь была, что здесь находится что-то для неё важное, близкое ей. Как зонт. Наконец, в неверном рассеянном свете, они оба увидели, что к ним уверенно движется странная процессия, состоящая из кукол-марионеток. Эти куклы были целыми, нарядными, в пышных бальных платьях, в ярких костюмах, их нитки тянулись высоко вверх и исчезали в темноте. Очень скоро они оказались рядом с Ильёй и Аней, пение и разговоры смолкли. Куклы окружили их плотным кольцом. Куклы, изображавшие мужчин, церемонно поклонились, куклы, изображавшие дам, сделали книксены. Аня поклонилась им в ответ почти против своей воли. Илья растерянно вертел головой, явно чувствуя себя крайне неуютно в этом оцеплении.

Куклы выпрямились, взялись за руки и начали водить хоровод вокруг Ильи и Ани.

– Сестра! Сестра! – слышалось то тут, то там в хороводе. Голоса у них были тоненькие, скрипучие, интонация восторженной и благоговейной: – Останься с нами, сестра!… Игра снаружи глупа и жестока. Здесь мы сами делаем себе игры! Наш Мастер мудр и велик, он не оставит нас в опасности! Мы так долго тебя не видели… Мы так тебя любим… Останься с нами, тебе здесь будет лучше всего!…

Аня слушала их со смешанным чувством, она была уверена, что куклы обращаются к ней, и никакого особого отторжения их слова у неё не вызывали. Илья слушал их с недоверием и тревогой, потом заговорил спокойно и громко:

– Она с вами не пойдёт, она не ваша сестра. Вы – куклы, а она – человек.

Аня покосилась на него с удивлением.

– Куклы… хи-хи-хи… человек… – раздалось отовсюду, как будто Илья сказал что-то смешное или глупое. – Мы не куклы, мы никакие не куклы! Мы такие же куклы как и вы, хи-хи. Только вы играете в плохой игре, ваш Мастер вас бросил, а наш заботится о нас, он играет с нами. Ваши нитки давно запутались, ваши суставы давно запылились, никто вас не любит, никто вами не играет, – пропели куклы. Аня невольно взглянула на своё запястье. Никаких следов ниток, как у марионеток. Илья тоже посмотрел на руки.

– Ничего подобного, – твёрдо возразил он, – никаких ниток нет, смотрите лучше.

– Твои нитки давно обрезаны, глупая кукла, сломанная кукла, – пели они, – Ты нам не нужен, пусть с нами остаётся наша красивая, наша прекрасная сестра, Мастер перевязал её нитки, Мастер забрал её из глупой чужой игры, теперь она будет с нами. Зачем ты вынул её из коробки? Безногий, сломанный урод!

Аня заметила, как Илья изменился в лице.

– Прекратите! – крикнула она, неожиданно для себя. – Не смейте его обзывать! Если у вашего Мастера всё так хорошо, почему здесь так много поломанных и пыльных ваших Братьев и Сестёр?

– Это испорченные куклы, – печально запели они, – Они не подходят для игры. Они такие же как твой урод. Это не куклы нашего Мастера, он просто забирает их из чужой игры, когда они приходят в негодность. Но он выбирает только лучших для своих игр – взгляни на нас, сестра, какие мы нарядные, какие мы красивые, какие у нас прочные нитки! Сестра, будь среди нас! Ты сможешь чинить этих уродов и делать их красивыми, ты сможешь брать их в игру Мастера.

Аня уже набрала в грудь воздуха, чтобы отказаться, но вдруг ей показалось ужасно заманчивым остаться в этом мире с куклами, она была готова с удовольствием чинить и чистить сломанных и грязных, возится с порванными крошечными одёжками.

– Аня… – Илья заглянул ей в лицо, и она вздрогнула: а что они сделают с Ильёй? – Ань, ты же человек, ты не кукла, не нужно… Ты хочешь снова увидеть своих родных? Нам нужно идти.

– Я человек… – с сомнением повторила она. – Хочу снова увидеть родных…

– Глупая! Порченая! – хором закричали куклы. – Не хочешь играть с нами, будь как урод! Будь негодной как урод!

– Пошли прочь! – рявкнул Илья, не зная, как загородить собой Аню – куклы были везде. Они поднялись в воздух на своих нитках и принялись делать такие движения, как будто резали и рвали над головой Ани что-то невидимое. Спустя несколько секунд куклы снова были на земле, а Аня молча рухнула как подкошенная, игрушка выскользнула из её пальцев – Илья успел подхватить Аню на руки:

– Что вы с ней сделали?! – крикнул он, прижимая её к себе.

– Отрезали нитки! Отрезали нитки! Она их не достойна! – пропищали куклы, выстраиваясь прежним порядком, чтобы идти назад. – Глупая, негодная, неблагодарная уродка! А твой Мастер тебя бросил, глупый урод, у тебя нет ниток, никто тобой не поиграет.

– Стойте… верните всё как было, – беспомощно крикнул им в спины Илья. Но куклы не ответили, они затянули свою песенку и неторопливо прошествовали обратно, в темноту.

– Аня? – позвал Илья, растерянно оглядываясь в поисках места, куда можно её уложить: вокруг всё выглядело одинаково – всюду только пыль и рухлядь, рухлядь и пыль.

– Я жива, – услышал он слабый голос Ани, – не могу двигаться… совсем… Положи меня на землю, ничего страшного.

– Нет, – отозвался Илья, с явным облегчением от того, что она в сознании, – не хочу здесь оставаться, вдруг они вернутся и …ещё что-нибудь сделают.

Аня не видела смысла куда-то идти, она была уверена, что ничего страшнее с ней сотворить невозможно, а Илью, если не тронули в тот раз, не тронут вообще, но промолчала. Илья подхватил её на руки и медленно двинулся вперёд, в темноту.