Текст книги "Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг."

Торговля бойкая: чужая мебель, варочные газовые плиты, ванны, ковры, паласы, посуда. Я понимаю: поле битвы принадлежит мародерам. Но не завидую. Мне стыдно. Только стыдно за них. Царевна Будур

11.07.

В кота Борзика кто-то стрелял. Будь этот злодей проклят и наказан! Попал ему в брюшко, и пуля застряла в спинке, на уровне задней лапы! Температуры нет. Кормим кота сметаной.

Сегодня в семь тридцать был сильный обстрел на рынке. Я не попала в переделку чудом. Стреляли из миномета и из подствольников. Убито четыре человека, ранено двенадцать.

По радио сплетничают, что убит Бараев. Одна из его жен якобы опознала… тело. Все люди знают – он жив! Находится в спецлагере под Москвой. Кому верить? Никому! Пока от его родных, живущих неподалеку, не услышим настоящих новостей, не стоит даже записывать!

В период летних боев 1996 года, в августе, мы видели Шамиля Басаева с его людьми на двух черных машинах. Окружающие хором желали ему победы.

Летом 1999 года русская учительница просила подаяние на рынке. Эта женщина длительное время дружила и помогала по хозяйству в доме Д. Дудаева. Знала его детей, племянников и племянниц. Ее защищали от посягательств на ее частный дом. Алла Дудаева, вдова президента, уезжая в начале августа 1999 года, распорядилась передать учительнице муку.

Я люблю историю. Она у меня на третьем месте после философии и парапсихологии.

Встречи, казалось бы, незначительные, связаны. Словно будущее примеряет на себя кем-то заранее сшитые одежды. Это очень интересно! Двое встретились… К чему приведет встреча?

Сегодня или завтра кто-то в нескольких километрах от меня скомандует: «Огонь!» – и моя жизнь может завершиться. А если я доживу до послезавтра, то поеду за своим детским пособием! Будур

03.08.

Мы переезжаем! Будем жить в доме напротив. В более чистой квартире. Мы ее вычистили и убрали. Правда, там тоже нет канализации. Зато есть неуправляемый сосед – Джим! Но дуть из подвала не будет. Черной копоти на стенах и на потолке не будет!

С Джимом плохи дела. Он выпивает. Ненавидит русских. Всех без разбору. Он живет там с Золиной. Остальные квартиры в подъезде сгорели или рухнули. Есть их квартира на первом этаже и еще одна на втором этаже, куда собрались перебраться мы.

Получила хлеб. Наш долг разным людям – двести рублей.

Солдаты засели всюду. Шестое августа – начало летней войны в 1996 году. Присутствие федеральных военных – нам в помощь. Соседи ведут себя тише, трясутся от страха. Некоторые неожиданно произнесли утром: «Добрый день».

У них маета от безделья. Ничего нигде не могут утащить. Боятся русской засады и пули в лоб. И нас в этой ситуации не убьют – не решатся!

А какая у нас встреча была! Снимаем мы решетку с окна большого разбитого дома, и тут крадутся к нам русские военные. В масках! Один – с пулеметом. Второй – с автоматом. Я подумала: «Нам конец!» Но парень в маске, синеглазый, смеется:

– Бог в помощь! Вы что тут делаете?

А я ему жалобно:

– Укрепиться хотим. Боимся! Снимаем решетку. Только сил нет. Не получается!

Парень предложил:

– Мы вам поможем!

Я ему:

– Не надо, мы сами.

Но они залезли через другое разбитое окно в пустой разрушенный дом. Солдат ударил один раз ногой изнутри – решетка вылетела! Мы им: «Спасибо!» Главное, худой, а какой сильный! Мне бы так уметь!

А мама хвать пулемет! Они его оставили около бордюра, когда лезли решетку снимать. Солдаты испугались:

– Бабка, ты чё?!

Она смеется. Говорит:

– Молодость вспомнила. Решила тряхнуть стариной!

Я все это время стояла на карнизе дома, метрах в двух от земли. Тот, что был в маске, галантно подал мне руку. Помог спуститься. Ребята стали проситься к нам на чай.

– У нас сахара нет, – сообщила военным мама.

– Понятно, – сообразили они. – Ближайшие соседи наказать могут, зарезать.

Еще военные спросили:

– Нет ли боевиков?

– Давно не видно, – успокоили мы их.

Потом эти люди с удовольствием сидели и курили у нашего подъезда. Грелись на солнышке. Болтали с чеченцами, своими ровесниками. Подвоха не боялись. Двор был окружен.

Я помню случай в 1995 году: два молодых солдата по просьбе торгующих соседей приносили различные консервы на продажу. Шутили, смеялись. Дружили с кем-то из нашего двора. Они доверяли. Ходили в наши дворы без оружия. Однажды обоих нашли зарезанными на дорожке сада.

Однако сегодня наши молодые чеченки любезничали с русскими военными вовсю! Мы ушли к себе. С ними я не сидела. Была у Золины – жены Джима. Не выходила, но прислушивалась. Русские ребята рассказывали:

– В Чечне мы первый месяц.

Они удивлялись, что у нас девушки чистые, как в старину. Не такие, как у них дома. Сказали:

– У нас живут иначе. Девчонки пьют и гуляют с двенадцати лет!

Солдаты заявили, что я красивая. Богатая пища теперь для рассказов и сплетен у кумушек, которые сегодня стали их собеседницами. Хорошо, что я ушла! Но я сделала вывод, что и русские парни бывают трезвыми и ловкими. Царевна

17.08.

Наш долг Мадине на рынке триста пятьдесят рублей. И тысячу рублей мы заняли у Розы. Для нас – суммы колоссальные! Отдавать будем несколько месяцев. Есть нечего.

Встретила знакомую девочку. Она гордо сообщила, что вышла замуж в тринадцать лет! Мужу – восемнадцать лет. От нее я узнала, какова любовь в беженцах. Взрослые их поженили по чеченскому обычаю. Молодожены теперь спят за тряпичной перегородкой. Одеяло вместо стены отделяет пару от посторонних жильцов. Где? Как ты думаешь, Дневник?! В железнодорожном вагоне! Я давно так не смеялась.

21.08.

Привет, Дневник!

Живем в новом подъезде с Золиной и ее мужем, похожим на борова. Джим часто напивается и ее гоняет. Она прячется у нас. Как-то гонялся за ней с топором.

Я ничем не торгую. На рынке постоянная стрельба. Мама не хочет, чтобы я шла туда.

– Лучше поголодаем, – говорит она.

Наши новые соседи – странные люди! Муж и жена приходят к нам, развешивают у нас то, что постирали. Раньше они делали это во дворе.

Мама долго убирала балкон, недоступный для пользования из-за битых стекол, кирпичного щебня и мусора. Теперь он чист. И пригодился. Уже могу записать два случая.

№ 1. У нас был алебастр, примерно половина мешка. Дали килограмма три Золине. Объяснили:

– Мы стену укрепляем между комнатами. Стена разбита.

Через десять минут возвращается Золина с ведром.

– Еще, – говорит. – Мне надо еще!

Мы отказали. Она обиделась. Мужу нажаловалась. Мол, они нас пустили в «свой» подъезд, а мы, наглые твари, не отблагодарили.

В тот же день Джим встретил во дворе мою маму и говорит нагло:

– Хватило вам алебастра?!

Мама отвечает:

– Хватило!

Не хотелось из-за своего добра ссориться. Мама хотела уйти. Да не тут-то было! Джим заявил:

– Я дал жене денег. Она съездила на рынок и купила все, что нужно. Нам от вас ничего не надо!

– Вот и хорошо! – отвечает мама. – У нас на автобус денег нет. И на хлеб. Ремонт в квартире требуется большой.

№ 2. В квартире человека, куда мы перешли жить, стояла ванна. Печь и колонку Джим продал скупщикам краденого, а ванну – не успел.

Пришел хозяин квартиры. Попросил Джима сохранить ванну. Сосед пообещал. Но в тот же день явился к нам, сказал:

– Ванна здесь моя! – и унес ее к себе.

Семья Нуры из любопытства сразу явилась.

– Где ванна? – нас спрашивают.

Он пропил эту ванну на другой день. Нас подставил. Нет, не будет нам здесь покоя! К нам на второй этаж забраться нашим же соседям – легко. Поэтому мы поставили всюду железные решетки. Вбили в края балкона гвозди, чтобы те, кто полезет к нам, поранили руки. И еще я спрятала канат на балконе – чтоб самим можно было спуститься по нему – на случай, если ворвутся в дверь. Входная дверь слабая. На помощь звать некого.

Во дворе живут две чеченские семьи. Их близкие родственники и друзья расселились рядом по целым чужим квартирам и частным домам. Мы одни.

Всем нравится наш старинный книжный шкаф. Джим уже требовал его себе. Говорил: куплю или заберу так. Но мы не отдали. Попутно соседи заглядываются и на два коврика. Пятиметровый ковер вынесли, а эти, маленькие, остались. Обиженный из-за алебастра, Джим в сильном подпитии громко рассуждал, что я не мусульманка. А мусульманин у меня один дед.

Только вчера последний кусок нашего хлеба я отдала его беременной жене. Больше у нас нет ни денег, ни хлеба. Просто мама сказала, что женщине в положении ни в чем отказывать нельзя!

Читала Мережковского «Тутанхамон на Крите», о жрице Дио, и «Юлиан Отступник». Когда я прочла, как христиане разбили храм языческих богов и убили ребенка, я заплакала. Вообще плачу я редко. Юлиан дал обещание заботиться о ребенке умирающему старику, который не видел, что мальчик уже мертв. Я знаю, чего стоит давать обещание умирающим. Мне понятна вера цезаря в языческих богов. Он просто увидел, каково новое «гуманное» движение.

Мы похоронили маленького кота. Мир ему! Он нашел и съел что-то несъедобное, сильно болел.

Людей честных, справедливых, смелых почти не осталось вокруг. В скорбном хаосе, невежественном и злом.

Сегодня мимо наших окон движутся какие-то военные колонны. До встречи! Целую тебя, Дневник!

Люди из семьи Нуры убили нового кота Лины. Вместе сплетничают против нас. Вместе воруют. И одновременно ненавидят друг друга. Мама права: жить в мире лжи и раздора хуже, чем погибнуть от бомбы. Будур

24.08.

Написала письмо маминой однокласснице из города Ростова-на-Дону. Ее зовут Наталья. Не знаю, хватит ли смелости его отправить. Вообще я стесняюсь просить людей о помощи.

«Это письмо из города Грозного.

Я – Полина, дочь Елены, вашей давней подруги и одноклассницы. Пишу вам о нашем отчаянном положении. Дом наш разбит. Бумаги на компенсацию (говорят, за квартиру она положена) не можем оформить – денег нет. Скитаемся. У мамы был инфаркт. Я сама делаю ей уколы. Имущество наше почти полностью украдено и уничтожено.

Я была ранена осенью 1999 года на рынке. Гуманитарную помощь мы не получаем, так как не подходим под «категории» нуждающихся в ней. Справки об инвалидности маме тоже не можем сделать, чтобы оформить пенсию по инвалидности. В войну часть документов пропала. Я закончила девять классов. У меня три отметки хорошо, остальные – отлично! Я продаю на рынке свои старые книжки, но это мало что дает. Из школы едой помогают учителя и директриса.

Самое главное было бы для нас выехать из Грозного с остатками вещей, так как отношение к людям с русскими фамилиями все более жестоко. Что бы вы нам посоветовали? Может быть, где-нибудь принимаются на работу люди из Чечни и им предоставляется комната? Ответьте нам, пожалуйста. Грозный, главпочтамт, до востребования».

Подумала и поняла – не отправлю. Никто не может мне помочь. Никто. П.

28.08.

Сосед Джим ежедневно пьет водку. Вчера он устроил ночной концерт. Громко орал, что мы – русские твари и нас давно пора зарезать, а он – умеет! Мы записали его голос на дедушкин диктофон. Утром мы пошли к его маме и братьям.

Мать и сестра Борзовы бежали к Джиму со скандалом. Сынок и братик их прогнал. Грубо вытолкнул из своего жилища. На наших глазах пихнул ногой мать, старую чеченку! Тогда к нему пришел серьезный брат-каратист. Джим сразу затих. От страха.

– Его против нас подбивал сынок Нуры Резван, – пояснила моя мама. – Я лично слышала!

Аладдин! Почему я без тебя? Ты – в темнице? Сам нуждаешься в помощи?

Я буду держать оборону! Хотя мне все чаще хочется, чтобы пропало все, весь наш мир, чтобы столкнулись галактики, планета сошла с оси и все исчезло, рассыпалось и превратилось в пыль.

По фамилии многие принимают нас за русских людей. Но разве это можно рассчитать? Мать моей мамы – армянка. Отец моей мамы – донской казак. Мать моего отца – польская еврейка. Отец моего отца – чеченец. В родословной мамы были татары, грузины, осетины, армяне, украинцы, черкесы. В родословной отца – французы, испанцы, поляки, чеченцы. Кто по каплям вычислит состав моей крови? Прабабушка Юля-Малика часто повторяла: «Мы – кавказский народ! Мы – люди мира!» Будур

31.08.

Джим демонстративно точил большой нож под нашим балконом. Я в это время, заглушая ужас, идущий из глубины сердца, слушала песни Т. Муцураева из плеера, стояла у окна и думала, что без боя не сдамся.

01.09.

С соседом – мир! Джим был у нас с женой. О себе рассказывал. В частности, о том, как за драки и проказы в родном доме его избивали до полусмерти и как он месяц сидел на цепи в ошейнике. Его на цепь сажали родные братья! И держали как зверя.

Мне стало тоскливо и вспомнились «Парижские тайны».

15:30. НЛО летел над нашими домами, вибрируя, дикими скачками и прыжками. Свечение красно-оранжевое. Я рисую на листе это чудо!

НЛО у нас видели часто, особенно в период боевых действий. Непонятные летающие объекты висели гроздьями, собираясь в причудливые геометрические фигуры. Даже военные говорили об этом, а не только мирные жители. Иногда прекращались бои, когда они подлетали слишком близко.

13.09.

Я слышала от людей – у нас ведь ни радио, ни телевизора, – что 11 сентября в Америке было захвачено несколько самолетов! Два самолета врезались в башню – там более ста этажей. Передали: погибли сотни человек! Насчет остальных похищенных самолетов Америка молчит! Их будто и не было? Для безопасности сами сбили?

Передают: первая информация – ошибка! Кроме двух, никакие самолеты не угоняли. Интересно, когда же прозвучала правда? В первый или во второй раз? Или это вообще ложь?

В. Путин, «наше солнце», как, посмеиваясь, говорят школьные учителя, высказал предположение о «чеченском следе».

15.09.

Страшно осознавать, что я жива, а на другом континенте люди так погибли! Только что они были живы! Имели близких, планы на будущее. Пусть будет проклят тот, кто задумал и спланировал содеянное! Тот, кто заработал на крови случайных, безвинных жертв! Ему не должно быть прощенья!

Аминь.

18.09.

Бомбят города Аргун и Гудермес. Это близко от Грозного! Сбили с земли или был взорван вертолет с московской комиссией. Комиссия летела проверять военные склады в Чечне. Расход и приход. Виноваты стали чеченцы. Жители городов Аргун и Гудермес.

Я нарисовала горящий дом с дырой в крыше.

Надо же! Именно сегодня я была первый день в школе! В своем десятом классе.

Рынок разбежался в одиннадцать. Но не потому, что перекрыты все дороги и рядом с Грозным бомбят. А оттого, что днем недалеко от рыбного магазина застрелили в голову двух молодых людей. По одной версии – погибли русские военные, по другой – чеченцы.

Мне в ночь на сегодня снился сон. Двое парней подходят ко мне и говорят: «Для нас припасены четыре пули! Мы завтра умрем. Две пули войдут в шею, а две в голову». Мои сны часто предсказывают будущее. Только я не всегда понимаю. Аура человека знает информацию о том, что должно произойти! Может быть, это приходили их души?

Будур

19.09.

Мы собираем вещи. Сумки не должны быть тяжелыми: кружки, ложки, тетради дневника, книги, одеяло. Вдруг спать придется на земле? Надо удирать! Денег на транспорт нет. Стреляют сильно. Идут бои в районе поселка Старая Сунжа. Мама говорит:

– Бросим все, что осталось. Твоя нога болит меньше, осколки удалены. Мы сможем уйти! В беженцах в Ингушетии кормят! Мы больше не будем голодать.

Соседка Минат из частного сектора принесла тыкву. Сварим ее на обед и на ужин.

Только что стреляли из бэтээра. Попали в дом. Хорошо – он пустой. От нас недалеко, в конце переулка. Горит! Ох как горит!

Американские самолеты бомбят Афганистан! Приемник у Минат передал: Россия хочет в эту гадость ввязаться. Выход – списать нищету основного населения страны на войны! Возможны ответные удары? Куда нам бежать?

Фатьма-Полина-Будур

27.09.

Сегодня дождь.

Последние пять дней торговала на рынке, чтобы насобирать на еду в дорогу. Рисковала изрядно. Вокруг грохотало. Отложить нужную сумму не удалось. Только продукты купила.

Путин наплевал на жителей Чечни. Соседи говорят, по радио объявили срок: семьдесят два часа. Столько нам разрешено жить. После моему Грозному и селам всей Чечни грозит участь талибов. Что означает: бомбить нас будут по методике Д. Дудаева, как в Афганистане, – ковровыми бомбардировками. Это когда уничтожают всё и всех.

Президент России добивается массовой сдачи оружия. А мы, мирные жители, тут при чем?! Бомбить-то нас будут! Через пятнадцать минут данный срок истекает. Курам на смех! В каком-то селе один человек сдал одну единицу оружия.

У нас телевизора нет и света тоже. Поэтому данные к нам поступили от Минат с тыквой.

Вчера в районе консервного завода случился орудийный обстрел. Убило девушку девятнадцати лет! Кто вернет матери ее дочь?

Я спешу. Если убьют, то хотя бы мои записи о мирных людях останутся! Срок, судя по стрелкам часов, истек!

Я сейчас думаю: у нас есть семь картошек. Целых семь! Поджарить их и съесть? Чтобы умереть сытыми. Или не есть? Вдруг нас не убьют? Чем-то и потом питаться надо.

К нам прибежала сестра Борзовых. Рассказала, что войска в городе начали стрельбу! Из всех видов оружия!

– Нас не разбомбят! – сообразила моя мама. – Нервотрепка жителям! Я уверена!

Начальство наверняка договорилось. Это мы, пешки, ничего не знаем. Сегодня нас не сбросят с доски!

03.10.

Вертолет рассыпал листовки: «Следите за молодежью! Не пускайте воевать!» У нас во дворе люди заняты другим: выживанием и обогащением. Листовку я хочу сохранить.

Теперь соседям туго. Имущество ближайших домов они «прикончили». Грабить нечего. Разбирают чужие крыши. Снимают с домов и откапывают разные трубы, арматуру, провода. Скупщики ездят по дворам.

24.10.

Вчера застрелили голубоглазого мастера ключей – Володю! Того парня, что по три месяца держал Уразу! Работал! Не имел ни одной вредной привычки! Он собирался жениться на девушке-чеченке. Получил согласие ее родных. Ему было двадцать шесть лет! Наша тетя Лейла ревет не переставая. Володя жил в ее семье. Затем снял отдельную квартиру. Как его хоронить? Кто нам поможет?! Сказали: Володя-Ваха лежит на стульях в милиции. В Заводском районе.

26.10.

Завтра хороним Володю. Его мать не приехала. Телеграмму отправили. Договорились о захоронении на мусульманском кладбище. Недалеко от поселка Алды. Ходили по мечетям, спрашивали:

– Кто сделает обряд? Как похоронить мусульманина, подскажите?

Нашли старика муллу. Он согласился помочь и сказал, что нужно купить ткань, мыло, духи без спирта. Лейла дала денег, и я купила. Многие против захоронения русского среди чеченцев. Но Володя-Ваха так предан вере, так чист душой! Пришли два старика. Сказали:

– Денег не надо! Покушаем – и хватит.

Читали молитвы. Однако муж Лейлы сколько смог заплатил им. Мама помогала: все подавала, мыла, убирала. Я научилась делать поминальную халву. Ни одна лепешка не поломалась! Хотя я делала ее первый раз в жизни. Соседи тети Лейлы попробовали и похвалили меня. Ее следует раздать перед тем, как вынесут тело.

Странная, таинственная смерть. Показания с ближайшего военного поста: к Володе-Вахе подошел подросток. С виду лет пятнадцати. Окликнул его. А когда Володя повернул голову – выстрелил. Правда ли это?

На звук выстрела начали стрелять сразу с двух российских постов. Они не знали, что именно случилось. Просто откликнулись. Начался бой в центре Грозного. Погиб хороший человек. Многие чеченцы плакали. Царевна

29.10.

Приехала мама Володи. Правильно, что не ждали ее. Иначе не обошлось бы без инфаркта. Оказывается, у него были с собой большие деньги. Их украли! Тот, кто убил? В милиции? Врачи?

Приезжала невеста-чеченка. Рыдает! Как мне ее жаль! Она тихонько шепнула, что хочет умереть на его могиле.

Мне снился Ваха-Володя! Он улыбался.

Тоню – продавщицу книг – пообещали убить. Чтобы русских людей на рынке не было. Она испугалась и плакала. Ее сын в долг купил дом. Тоня рискует, чтобы помочь семье сына. У нее очаровательная внучка.

Мадина на рынке поминала погибших братьев. Ее младший брат в девятнадцать лет погиб рядом с ней при ракетном обстреле рынка 21 октября 1999 года. Ему оторвало голову. Старшие братья расчищали завал разбомбленного дома в городе Урус-Мартане. Под плитами дома стонали люди. Кранов не было. Братья сами, вручную, пытались плиты поднять. Но съехала верхняя плита. Сразу на них двоих.

08.11.

Переехали 30 октября. Мы долго слушали, как сговариваются соседи. Они решили нас убить. Гадали: сколько получат за книжный шкаф. Планировали разделиться на две группы. Одна будет агрессивна. Вторая сделает вид, что желает помочь. Так у нас одной рукой здороваются, дают хлеб. А другая рука – с ножом.

Брат против родного брата никогда не пойдет! Это мы хорошо знаем. Кроме расселившихся по двум четырехэтажным домам двух чеченских семей (многочисленных по своему составу), рядом с нами никто не живет. Плохи наши дела!

Я рассказала обо всем соседкам на рынке. Откликнулась Таиса с остановки «Электроприбор». Пообещала спросить разрешение дома. В случае согласия близких – переселить нас в одну из своих пустующих квартир. И разрешение было получено!

Я предупредила Лейлу. Она и мать Вахи-Володи пригнали машину. Мы быстро побросали в кузов наше барахло, что для окружающих явилось полной неожиданностью. Нам немного помог младший брат Джима. Он простодушно радовался:

– Я так и знал – удерете! Сумеете!

Резван сурово смотрел и злился. Его план уничтожить нас – вредных свидетелей, списать на нас все дворовые хищения не удался! Джиму мы отдали ключи от своей рухнувшей в подвал квартиры, где прожили всю войну. Сказали:

– Мы помним добро твоей мамы. Помним короткую дружбу с тобой.

Разрешили ему забрать и продать нашу старую ванну и старую газовую плиту. Сами мы с ними не сладим. С юмором отметили:

– Это, конечно, не старинный книжный шкаф 1924 года, но на сигареты, хлеб и пиво тебе хватит!

Мы постарались разбудить остатки совести этого человека. Как показали события – совершенно зря.

Джим и Золина, опережая конкурентов, направились за «подарками». Пока мама Володи и Лейла грузили книги, исчез их цветной пакет. Мы о его существовании не знали. Позднее женщины рассказали, что поставили пакет под окно Джима. Мы отъехали. Они спохватились! Повернули машину назад. Но пакета на месте не было. Мать Володи и тетя Лейла нас бросили. Расстроенные, обе женщины пошли искать свои вещи.

Борзовы начали ссорить нас. Они сообразили, как потянуть время. Заявили, что пакет с документами и деньгами находится в одном из наших мешков (?). Среди книг. Они «видели» его там.

Когда мы заехали в новый для нас двор, было темно! Расплатились с водителем стиральной машинкой, подарком моего деда. Разбирать и заносить наше имущество нам помогали незнакомые подростки. Но никто ничего не украл! Детей мы отблагодарили моими игрушками и печеньем. Мучились со шкафом, с трудом его занесли.

В подъезде этого пятиэтажного дома много целых квартир. Жильцов мало: русская бабушка с сыном-инвалидом на первом этаже. Чеченская семья на нашем этаже. Трое детей, муж и жена. Четвертый их сын удрал от армии, не куда-нибудь, а в Арабские Эмираты!

Мужчина, однако, сотрудник российской милиции. Его жена – родственница Айшат и Адама, врунов, что когда-то оклеветали Валю и Аленку. «Милицейская семья» дала еду. Они поддержали наш усталый боевой дух: «Белите, мойте стены! Мы поможем!»

На следующий день приехали Лейла с мамой Володи. Вместе с нами они начали разбирать книги, искать пропажу – цветной пакет. Оказывается, в нем лежало около трех тысяч рублей. Два паспорта – Лейлы и ее мужа. А также двести долларов на поминки Вахи-Володи.

– Надо же! Наварились с убитого! И нас очернили! Хотели подмешать в свое грязное дело! – возмущалась мама «подвигами» бывших соседей.

Наплевав на безопасность, мы поехали назад, в свой родной двор. Сразу пошли к матери Борзовых. Говорили о грехе. О наказании Всевышнего за украденное у людей, которые в горе. О краже у мертвого, с поминок!

Потом мы явились к Джиму и Золине. Бодро сообщили о решении найти пакет. Снять с него отпечатки пальцев. Потребовать, чтобы всех, проживающих в данном дворе, проверили. Добивалась моя мама от супругов клятвы: «Клянемся Аллахом, мы не брали!» Но так и не добилась. Тогда мама подчеркнула:

– Несмотря на ссору со второй семьей во дворе, я уверена: из тех соседей никто не подходил! Никто пакет не брал!

Мама специально сообщила:

– Мать Вахи-Володи и Лейла, помогавшие нам при погрузке, моя дочь и лично я подадим заявления в милицию. Завтра! Срок подумать – одна ночь! У мужа Лейлы в милиции Заводского района есть связи.

Хитрые воришки испугались. Вернули похищенное. Ту сумму, что принадлежала Лейле, и ее документы. Деньги матери покойного Володи не отдали! Рассчитали верно: женщина – русская, хочет уехать живой.

Джим явился утром следующего дня к Лейле и вернул часть украденного. Он, пройдоха, умудрился еще и выпросить денежное вознаграждение за находку. Рассказал Лейле, что злополучный пакет нашла Золина.

– Ну разве могло быть иначе?! – смеялась моя мама. – Только вчера мы вместе с ними ходили, искали. Ничего не было. Наверное, пакет этой ночью «прилетел»!

Еще вариант сочиненной Джимом лжи: «Русская женщина, потерявшая сына, выпила. В горе она забыла, куда дела двести долларов. Сама виновата. Я сочувствую ей!»

Истина в том, что этот человек не боится Бога! В ближайшие дни один из его братьев сыграл шикарную свадьбу. Виноват он был или нет – мы не знаем! Какие деньги использовал – тоже.

Запутавшись в этих делах, я не записала случай. Пять дней назад в центре города, у маршруток, чеченцы убили чеченца. Стреляли в голову! Парень садился в такси. Убийцы снимали «работу» камерой. Никого не задержали! Они спокойно сели в свою машину и уехали.

Тут же в отъезжающих маршрутках нашлись «очевидцы», которые клялись, что ничего особенного не произошло – убили всего лишь русского человека! Но я видела: в истерике билась чеченка средних лет. Она повторяла:

– Не уберегла! Сосед мой! Что я скажу его матери?

Получается, опять чьи-то разборки на глазах у всех! С враньем. Убили все-таки чеченца. И где законы моей страны?! Где власть? Будур

09.11.

Случай, который произошел в октябре, до нашего переезда. Я, как обычно, торговала книгами на рынке. Уже собралась уходить, собрала товар. И заспешила к автобусу. Тут появилась Айна. Та самая, что учила меня математике. Я не видела ее долгое время. Она задержала меня. Я не вошла в маршрутку. Мы проговорили минут десять, и я села в следующее маршрутное такси.

В это время на нашей остановке произошел взрыв. БТР подорвался на фугасе и начал гореть. Когда я подъехала, по обеим сторонам дороги бегали российские солдаты, стреляли. БТР лежал вверх тормашками. Рядом стояла целая бортовая машина. Несколько бесстрашных чеченских женщин кидались на военных с кулаками. Они кричали:

– За что убили парня? Сволочи!

Шофер, не останавливая маршрутку, спросил меня:

– Будешь здесь выходить?

Я ответила:

– Нет. Можно на следующей остановке.

Проехав лишние четыре квартала, я быстро выбралась из машины. Стрельба продолжалась. Под свист пуль с двумя сумками чужих книг я перебежала дорогу. Вскарабкалась на пригорок, за большие дома, и, пригибаясь, побежала в сторону своего двора. Бежать пришлось остановку!

Мама встретила меня на улице. Встревоженные соседи (мать и сестра Джима) метались у подъезда. Все испугались стрельбы. На мои вопросы все наперебой стали объяснять: «Когда взорвался БТР, солдаты с перепугу начали стрелять. Убили семнадцатилетнего парня Зелимхана. Сына водовоза, который приезжал к нам во двор со своим отцом. Его убили не сразу».

Люди, видевшие взрыв на остановке и сумевшие живыми убежать, сказали: «Парень был ранен. Скорее всего, осколком, когда переходил дорогу. Он начал кричать, просить помощи. А военные, не разобравшись, застрелили его у всех на глазах». Так вот почему скандалили и бросались на вооруженных военных обезумевшие от несправедливости и горя чеченские женщины!

За несколько минут до взрыва мама ходила встречать меня к остановке. Она дошла до железнодорожных путей и увидела: впереди молодой человек, в белой рубашке, черных брюках, приближается к трассе. Далеко по шоссе быстро движутся военные машины. Мама крикнула:

– Военные на дороге! Пережди!

Но паренек по инерции продолжил свой путь. Мама не захотела оставаться на пустынном месте. Развернулась и бегом помчалась назад, к нашим домам. Через две минуты за ее спиной прогремел взрыв!

И как это Айна задержала меня? Мистика! Иначе я переходила бы дорогу навстречу сыну водовоза.

Царевна Будур

10.11.

Убираем новую квартиру. Побелили семь раз! Тут был пожар – все стены черные, в копоти. Потратились на известь и щетки. Теперь чисто. Окно со стеклом! Стекла мы три года не видели! Квартира с входной железной дверью. Я покрасила дверь. Правда, краской для пола. Уставали ужасно! Копоть со стен смывали тряпками. Хоть бы полгода пожить в такой чистоте! А главное – бесплатно!

Мама берется нянчить маленькую дочь Таисы. Хрупкое, болезненное создание, но очень хорошенькое! Возраст ребенка – полтора года.

Новые соседи-чеченцы взялись нас кормить! Дали банку говяжьей тушенки. Мы искренне их благодарили. Но в общении с людьми есть опыт. Мы не доверяем. Помним об оклеветанной Вале. О том, что, когда помогают, часто нож или яд держат наготове за спиной.

Здесь, на нашем новом месте жительства, взрывы гремят постоянно. Жители рассказывают: «Теракты повторяются. На одной и той же дороге! Не реже двух раз в неделю!»

Еще здесь живут наркоманы. Они же воришки. В целом – жителей много.

Воду водовозы доставляют ежедневно. Правда, она с водорослями и песком. Продают кто за один рубль ведро, а кто за полтора рубля. Перебоев с водой нет! Канализация и слив в квартире работают! Мы в своем старом доме после боев 1999 года носили помои ведром на улицу. Правда, тут нет электричества. Отопления, конечно, тоже нет. Но условия после наших трущоб райские.

Царевна Будур

22.11.

Милицейской семье передали посылку из ОАЭ. Я смотрела у них кассетный фильм. В фильме родные и дом.

Частная гостиница, принадлежащая родственникам, уехавшим в 2000 году после войны. Дети рассказали: каждые две недели они получают подарки!

Конечно, когда живешь рядом, узнаешь много того, чего и не хотел бы. Начинают одолевать сомнения.

В новом доме, как и в старом дворе, полно воров! Подъезд на ночь мы запираем. Но несмотря на это, неизвестные ходят по этажам. (Видимо, забираются через балконы и окна!) Я взяла гвозди у родственников нашей квартирной хозяйки. Забила все двери квартир на нижних этажах. Чтобы похитители, когда в какую-нибудь квартиру залезут, в подъезд не смогли выйти. Так я надеялась. Но мои расчеты не оправдались. Эти люди не боятся высоты! Они посетили наш подъезд через четвертый этаж! Унесли счетчик! Я отыщу еще гвоздей (мои закончились!) и заколочу все двери четвертого этажа! «Ворам – нет!» – таков мой лозунг. Царевна