Текст книги "Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг."

Байсари рассказывала, как путешествовала в Америку. Ее родная дочь живет в Европе. Насчет моих военных дневников Байсари сразу заявила, чтобы я отдала ей подлинники. В субботу она летит в Москву, в музей Сахарова. Ну уж нет! Перепишу, в чем суть, и дам пару страниц.

Мы купили печенье. Угостили детей Зайчика. Ее брата убили. Тело хоронить родным не отдали. Сестра не видела его много лет, с юности. Я слышала от людей, что ее брат был невероятным храбрецом. Теперь я могу написать его имя – Гелаев Руслан.

Забегала в родную редакцию – зарплаты нет!

Самолеты последние два дня бомбят близлежащие села. Окружающие рассказывают, что вчера они сбросили бомбу в Ножай-Юртовском районе. Погибли мирные люди.

16.04.

Была в правительстве. Беседовала с советником президента. Буду писать статью.

Гапур из газеты «Известия» отдал гонорар.

Муса из министерства доволен: стихи, что я ему отредактировала, он издал в местных газетах как свои. Мне пришлось их полностью пересочинить, так как была задана только тема.

В Школе корреспондентов экзамены, зачеты, курсовые! Я готовилась. Но сегодня мне сообщили:

– Все твои документы потерялись!

– Как?!

– Ты сама в этом виновата!

Едва я спросила, в чем моя вина, мне прокричали, чтобы я убиралась. Но я ответила:

– Никуда я не уберусь. Я учусь на красный диплом. Извольте его отдать!

17.04.

Голова болит. Температурю.

Вчера я и мама, поскольку нам серьезно намекнули, что пора бы выехать из чужой квартиры, пошли к чиновнику из правительства. По закону людей, чье жилье превратилось в руины, направляют в пункты временного размещения (ПВР). Там ад кромешный: развито воровство, нет удобств, но хоть какая-то крыша над головой. Обычно пэвээры находятся в зданиях старых разбитых школ или общежитий.

Мы тоже пошли просить комнатку в ПВР. Дорога выдалась трудная: много километров пешком, по ухабам. На транспорт средств нет. Адрес высокопоставленного чиновника из правительства нам тайно дал Азиз, друг моего покойного деда. Улица, куда в результате длительного путешествия мы попали, сплошь состояла из частного сектора. Ее домики, маленькие и разрушенные, смотрели на нас провалами окон из-за сгоревших и частично рухнувших заборов. Однако дом чиновника мы с мамой узнали сразу. Это был дворец в несколько этажей с фонтаном во дворе!

Мы стояли и смотрели во все глаза, не понимая, в Грозном ли мы?! В городе, где руины – общие жилища и нет в кране питьевой воды много лет, или мы смотрим на гравюру голландского художника, внезапно проявившуюся в виде реальности? Но это была реальность! Мы аккуратно заглянули в щель высоченного забора: помимо фонтана, во дворе дома-дворца стояли клетки, как для зверей в зоопарке. Странная мысль посетила одновременно меня и маму: в таких клетках бандиты держат заложников или рабов. Хотя, вероятнее всего, у государственного чиновника все же планировался дома зоопарк!

Волнуясь, уйдем ли оттуда живыми, мы робко постучали в ворота. Самого хозяина не оказалось. Вышел его сынишка лет двадцати и, узнав о цели нашего визита, не пустил за порог. Показав на угол особняка, он грустно сообщил, что их семья пострадала в войну и нет средств заделать край крыши на втором этаже, а также окончательно разобраться с ландшафтным дизайном.

– С комнаткой в пэвээре помочь не можем. Сами ищите, как жить и где! Мы вот тоже несчастные. Пострадали от войны, – сказал сынишка. – И папу моего не беспокойте. Он и так для Чечни старается! Трудится!

Вторая жена милиционера заявила, что собирается пристрелить дворового пса Батона, увидев, что мы его кормим. Как назло, Анкел Бенс уехал по делам. Кто заступится за Батона? П.

24.04.

С 26 апреля в Школе корреспондентов экзамены поставили ежедневно. Это нормально?

Заболела старенькая соседка Васильевна – я делаю ей уколы. Другие соседи относятся к ней с ненавистью и мне высказывают за «помощь русской, которой все равно нужно сдохнуть». Васильевна завещала свою квартиру чеченской семье, чтобы ее не убили другие. Но эти люди даже не покупают хлеба и не приносят инвалиду лекарства. Все ей приходится делать самой, но зато таким поступком она сохранила жизнь.

По новому месту жительства никто не знает моего настоящего имени. Никто! Все думают, что меня зовут Фатима, иначе давно бы прибили, несмотря на строгую одежду и платок. Ненависть по национальным и религиозным признакам делает людей неадекватными. Я так привыкла к имени Фатима во дворе, что на Полину уже с трудом отзываюсь в редакции.

Мне очень нравится благородная и порядочная женщина Васильевна. Стараюсь заступаться за нее по мере возможности. Она инвалид детства. Васильевна – большая любительница книг. Она подарила мне на память собрание сочинений замечательного автора Эриха Марии Ремарка. У нас с ней одна любимая книга на двоих – «Жизнь взаймы»!

P. S. Мне починили два зуба, чтобы было чем жевать, но денег на еду не осталось.

«Нет в мире совершенства», – говорил Маленькому Принцу Лис в книге А. Экзюпери.

Как он был прав!

P. P. S. Есть радостная новость: опубликовали мои стихи в журнале «Вай».

Байсари обещала помочь материально, говорила, на это есть средства фонда, но пока все только слова, слова, слова. П.

26.04.

У нас во дворе нашли два трупа. Оба убитых – милиционеры. В доме напротив вчера был чей-то день рождения. Случилась пьянка и веселье. Молоденькие местные девчонки бегали туда. Милиционеры, приглашенные на этот праздник, сильно выпили. По дороге домой, когда они уже покинули своих друзей, их кто-то расстрелял. Оружие, что было при них, пропало.

30.04.

Сегодня иду сдавать зачет Иналу. Приготовила шпаргалки! Хотя никогда ими раньше не пользовалась.

Пропала кошка Карина. Неужели соседи все-таки убили?

Сердце болит несколько дней. Трудно дышать, задыхаюсь.

01.05.

Инал, едва меня увидел, молча поставил зачет. Я не успела ни слова сказать, не то что шпаргалку вытащить.

– Кавказскую этику из всех, кого я встретил за всю жизнь, ты одна знаешь на отлично! – объяснил он свой неожиданный поступок.

Делаю уколы Васильевне. Ей плохо. Она рассказала, как в детстве ей неправильно поставили диагноз. Из-за врачебной ошибки она осталась калекой. Старушка горько плакала. Мне ее очень жаль. Обычно она шутит, и мы говорим о книгах.

Мама на почте не работает. Ушла. Мне обещали гонорар из аргунской газеты. Замечательная женщина, чеченка Аза, моя учительница по русскому из Школы корреспондентов, помогла с публикациями там.

03.05.

Я и мама были на улице Заветы Ильича! Наш родной дом вот-вот рухнет! Он вздыбился, как гора. Кирпичи летят сверху все время – дети стараются быстро выбегать из подъезда, чтобы их не убило.

Единственные жильцы четырехэтажного дома – наши соседи со второго этажа. Они полностью сломали уцелевшую стену в нашей квартире – чтобы выломать и продать вделанный туда шкаф. Его мой дедушка когда-то вмонтировал.

Во дворе по-прежнему живут две большие чеченские семьи. Золина родила Джиму еще мальчика. Теперь у него три сына! Плодится! Малыши хорошенькие, но семья живет без всяких удобств, поэтому они чумазые и смешные. Спят на мятых грязных подстилках вместо кровати.

А старая бабка Стася нашла семью!!! Стася ползала перед российскими военными на коленях по снегу, и поэтому нас всех не расстреляли в 2000 году! В частном секторе чеченская семья, где недавно умерла старушка мать, взяла Стасю к себе. Поселили ее в чистой побеленной комнате. Дали хорошую кровать, белье. Ухаживают за ней. Стася обещала отдать компенсацию за разбомбленную квартиру своей новой семье. Поскольку наши дома восстановлению не подлежат, компенсация когда-нибудь, наверное, будет выдана.

Я сделала фото нашего дома и дома, где погибла соседка Раиса.

Соседи, узнав, что я теперь журналист, присмирели и вели себя вежливо. Мы обняли старушку Нуру и простились хорошо. За шкаф мы не в обиде.

09.05.

Приснился удивительный сон! Пророк Магомед постучал в мою дверь. Открыла и сразу поняла: это он! Пророк Магомед был в белых восточных одеждах. Спросил вежливо: «Можно войти?»

Я пригласила его. Но смутилась, потому что во сне прямо с потолка шел дождь. Вспомнила, что еды нет. Неудобно перед столь почтенным гостем. Пророк Магомед вошел и сказал: «Ни о чем не печалься. Я побуду до рассвета».

Соседи кричат на весь двор, что видели в новостях убитого А. Кадырова. Президент погиб! Погиб его заместитель. Это случилось на празднике по случаю Победы. Взорвался фугас где-то в десять тридцать.

Мы у Васильевны. Писали заявление по ее просьбе в Пенсионный фонд, потом я делала ей уколы.

Побежала смотреть телевизор! В новостях подтвердили смерть А. Кадырова – он скончался, не приходя в сознание. Взрыв произошел на стадионе «Динамо», рядом с газетой «Молодость» и министерством. По этому стадиону я ходила почти ежедневно – брала в Национальной библиотеке книги для учебы. Видела недавно, как там люди в рабочей форме красили и что-то ремонтировали к празднику. Стадион никогда не охранялся – все могли ходить спокойно.

Опять, помимо чиновников, погибли простые люди. Ведь был праздник! На концерт пришли с детьми. Ранена чеченская певица Т. Дадашева. Показали по местному каналу видео: поднялась паника, беспорядочная стрельба, охрана открыла огонь уже после взрыва – видимо, не разобравшись, что произошло. Много раненых: черепно-мозговые травмы, оторванные конечности.

В данный момент у нас введено чрезвычайное положение. И. о. президента назначен С. Абрамов. Три дня будет траур!

Сын А. Кадырова Рамзан, обеспечивающий безопасность отца, оказался на момент взрыва в Москве (?). Трагическую новость ему сообщил В. Путин в Кремле (что тоже показали в новостях).

10.05.

С утра я отправилась в Школу корреспондентов. На сегодня был назначен экзамен, но дверь оказалась на замке.

Рассудив, что это связано со смертью президента – хотя никакого предупреждающего объявления не было, я поплелась к дверям родной газеты. Узнала: вчера погиб знакомый корреспондент. Улыбчивый, молодой. Его звали Адлан Хасанов. Адлан был на празднике – готовил материал для газеты и, как и многие пришедшие туда, попал под взрыв.

На стадионе «Динамо» сегодня безлюдно. Никого не оказалось и на рынке – люди попрятались. Все напуганы, не знают, чего ожидать. Даже на переговорном пункте, где всегда очередь, пусто. Никто никуда не звонит.

Вчера, помимо всех печалей, был черный юмор: под видом ловли террориста после взрыва на стадионе «Динамо» охранники А. Кадырова взламывали все запертые двери – в редакциях газет, в кабинетах и т. д.

В праздничный день газета «Молодость» была на замке. Дверь в редакцию выломали ногами. Ничего ценного в редакции не обнаружилось, но у бухгалтера были куплены симпатичные новые тапочки. Они исчезли.

P. S. Рамзан Кадыров назначен первым заместителем правительства Чечни. Ахмата Кадырова сегодня похоронили. П.

15.05.

В «Молодости» перемены. Моргану с ее поста сместила Цветочек. Цветочек – миловидная чеченка тридцати лет, которая теперь является моим начальником отдела. Внешне она разговаривает очень вежливо. Несмотря на угрозы Царицы, мне платят полный оклад. Наш предприимчивый бухгалтер сняла у меня только мою персональную надбавку – тысячу пятьсот рублей. Осталась голая зарплата – две тысячи восемь рублей. Моргана после скандала молчит. Не сплетничает.

Перевыборы в Чечне назначены на сентябрь этого года. Все лето безвластие и бардак. Может вспыхнуть в любой момент заваруха – люди очень напуганы.

К нам подкралась новая неприятность: выгоняют из квартиры. Таиса дала пять дней, чтобы мы съехали. Мотивировала она отказ тем, что квартира резко понадобилась родственникам.

Мы с мамой обошли пешком весь Старопромысловский район и весь центр Грозного. Но кто сдаст квартиру женщине с русской фамилией?! Это самоубийство. Русских людей так ненавидят, что в общественном транспорте я своей матери не могу сказать по-русски ни слова. Говорим только на чеченском.

Наши поиски жилья не увенчались успехом. П.

16.05.

Были у Байсари, правозащитницы. Она дала три тысячи рублей. Эти деньги для меня передал директор музея А. Сахарова, узнав о нашем положении. Когда мы пришли к Байсари, она сфотографировала меня и маму. Еще я написала расписку за деньги. Байсари нарочно прикрыла фамилию директора музея другим листом, чтобы я не увидела ее, но пока она отвернулась, я подсмотрела – Ю. Самодуров. Напишу ему лично. Поблагодарю.

На деньги, что у нас появились, можно починить часть зубов мне и маме! Купили себе новые футболки и косынки. Еще я оставила для журнала Байсари повесть. Байсари предупредила, что гонорар не платят, но для меня важна память о погибших людях.

Потом я повела маму в кафе. У мамы день рождения – пятьдесят три года. Но какой это возраст! Пусть будет здоровой и счастливой! Маме я подарила большую шоколадную плитку.

Детям доброй женщины по прозвищу Зайчик я купила игрушки и конфеты.

18.05.

Мне опять угрожали. Вызывали «куда следует» и говорили о том, что я должна писать в статьях, а что нет. Советовали заняться «детскими садами и цветами». Другим не увлекаться – не то плохо будет.

Квартиру мы так и не нашли. Хотя исходили километры и наслушались всевозможных историй. Никто не сдает ни за деньги, ни просто так. Честно признаются и старики, и женщины:

– Боимся. Узнают, что фамилия русская, и вас прирежут, и нас. Кому объяснишь, что вы нормальные люди? Да и будет ли возможность объяснить? Пристрелят и всё!

Пока бродили в поисках жилья, видели нескольких русских людей. Преимущественно это одинокие старики, которые никому не нужны ни здесь, ни в других регионах России. Ехать им некуда. Они трясутся, как зайцы: у многих ближайшие соседи отобрали документы на квартиры и паспорта.

Еще мы посетили организацию «Мемориал». Она находится недалеко от памятника Трем героям. В «Мемориале» работают дипломированные юристы и правозащитники. Работают они оперативно! Сотрудница Наталья ухитрилась втихаря записать мою маму на диктофон, когда та рассказывала, как я разоблачала Профессора. Когда мы обнаружили запись, Наталья не стала отпираться, а сказала, что так собирает сведения. Мы посмеялись. Полное имя сотрудницы Наталья Эстемирова. Мы немного разговорились и чуть подружились. Наталья попросила меня найти и записать данные о ближайших соседях по Центральному рынку, которые были убиты или ранены во время обстрела ракетой 21 октября 1999 года. Она пишет об этом книгу.

Я, мама и Наталья пили чай, сидя в конторке «Мемориала», и беседовали. Сотрудники «Мемориала» пообещали помочь с сердечными лекарствами для мамы. Наталья Эстемирова оказалась подругой журналистки Айзан из газеты «Трудяга». «Трудяга» – старая грозненская газета. Когда-то там работал мой дед Анатолий. Из конторки «Мемориала» я прямиком отправилась в редакцию «Трудяги» и познакомилась с Айзан. Она пообещала, что я буду работать в их газете.

19.05.

Инвалид детства Васильевна ездила в Северную Осетию, в город Моздок. Там она получает пенсию. На вооруженных постах всех пассажиров проверяют, берут взятки, чтобы дать возможность проехать в автобусе. Это давно стало бизнесом военных. После того как старушка получила пенсию, уже на обратном пути к ней на выезде из Моздока при проверке автобуса подошли военные. Спросили:

– Куда, бабка, едешь?

– Домой еду, в Грозный.

– Откуда едешь?

– Пенсию в Моздоке получила!

Всю пенсию тут же отобрали. А картошку, которую она везла, рассыпали по дороге, сославшись на то, что в сумке у русской бабки-инвалидки может быть взрывчатка! Она плакала. В автобусе граждане сочувствовали, но вступиться побоялись.

20.05.

Вчера приходила Таиса со своей матерью. Дали поблажку – мы выдворяемся на улицу к 1 июня.

На следующей неделе мне следует зайти в организацию «Мемориал». Хочу поговорить о ПВР. Возможно, они смогут помочь? Нам совсем негде жить.

Завтра, 21 мая, нам вручат дипломы журналистов. Я все предметы сдала на отлично.

Алан пожелал мне всяческих благ в связи с таким успешным окончанием курса. Будто и не он посылал меня и почтенного председателя на три буквы, будто и не ругались мы за зарплату!

Ходила в редакцию «Трудяги». Говорила с Айзан. Профессор притопал туда же и крутился без дела в чужой газете. Он теперь безработный, ищет, где пристроиться. Айзан решила написать про меня статью, а Наталья Эстемирова выразила желание посвятить мне брошюру. Но я не хочу популярности. Отказывалась как могла.

В родной «Молодости» я подала заявление на отпуск. Царица удивилась, что я уже год работаю без отпуска. Она, как выяснилось, этого даже не знала. Бухгалтер, увидев мое заявление, сделала загадочную мину и немного обрадовалась. Вероятно, тому, что целый месяц можно будет мухлевать и никто не сунет нос в ее бумаги.

В «Трудяге» меня приманивают хорошими гонорарами и местом в кабинете. Айзан даже пообещала, что будет публиковать меня в приложении к газете, которое в скором времени откроет сама. Но больше всего ее интересует военный дневник.

22.05.

Мы пили чай, и Васильевна рассказала, как была замужем: один добрый человек женился на ней, не посмотрел, что она инвалид на костылях. Жили они счастливо, но недолго. Случилось горе: муж погиб во время аварии на заводе. С тех пор Васильевна одна.

– Иногда от безысходности хочется выть. Поднять голову к багровой луне на закате и выть, как волк, – сказала старушка. – Проклятая война! Раньше мы жили нормально. Сейчас люди словно сошли с ума: ненавидят, убивают друг друга!

Еще мы договорились, что я, приходя к ней, буду стучать особым стуком: тук-тук-тук (потом тишина), тук-тук. Потому что к ней уже врывались местные злодеи и били, несмотря на то что она – инвалид детства и ей восемьдесят лет. Имя этой благородной женщины Таисия Васильевна.

25.05.

Идти нам некуда! Таиса прогоняет. Ничего найти не можем. Комнатку в ПВР не добиться. Жилье нам ищут друзья-чеченцы: семья Зайчика, семья Джамалая и семья моей старосты Габи. Но увы! Курсовые работы для сессии писать не успеваю. Я в поисках нового дома.

Решили с мамой распродать свои последние вещи, но соседи сговорились и не покупают. Говорят:

– Они и так нам достанутся. Вам все равно их не забрать на улицу, где вы будете жить!

Помимо всего этого кошмара, я собираю данные для Наташи Эстемировой и «Мемориала», пишу статьи о нарушении прав человека.

Совсем забросила поэзию.

26.05.

Я и мама посетили вчера Министерство по труду. Написали заявление с просьбой предоставить нам материальную помощь. Никто ничего не предоставляет и не собирается – к кому мы только не обращались! Смеются:

– Какая помощь?!

Видели списки на компенсацию за разрушенное жилье: они как лотерея. Например, дом по улице Заветы Ильича тоже участвует в лотерее. Прямо на всеобщее обозрение на углу единственного в Грозном отделения банка приклеены бумажки, где написано, что компенсацию получат граждане квартир № 20, № 27 и № 46. Других номеров нет. Это счастливые номера? Причем рядом с номерами квартир указаны фамилии владельцев, но я и мама никогда этих фамилий не слышали. Никаких знакомых фамилий жильцов из нашего разрушенного дома нет!

Еще меня тревожат вопросы: где будем жить? Что будет с кошками? С 1 июня сессия в вузе.

В Школе корреспондентов смудрили. Выдали корочки дипломов, а табель с оценками – нет. Как узнать, кто как учился? Я была отличницей, но были те, кто едва дотягивал до трояков. Корочки все красного цвета, и мы заплатили за них по сто пятьдесят рублей.

Потом прошел слух, в виде сарафанного радио, что в министерстве есть десять мест для особо одаренных. Для тех, кто должен продолжить учебу за границей. Директор Школы корреспондентов бегом побежал в министерство. Интересно, кто поедет учиться в Европу?

Я составила списки мирных жителей, которые пострадали при обстреле 21 октября 1999 года. Но фамилий немного – только те, чьих родственников я нашла сейчас. Наши торговые ряды были на большом расстоянии от эпицентра взрыва.

В организации «Мемориал» сотрудники выдали лекарства, витамины – для поддержки больного сердца мамы. Спасибо!

02.06.

Сессия накрылась медным тазом!

Габи выручает меня, делает ксерокопии лекций – иначе как потом буду сдавать экзамены?

Я очень устала, смертельно хочу спать, но просто обязана записать все, что сегодня случилось: мы поехали к тете Лейле, решили поискать в ее районе квартиру и попали под обстрел.

На остановке «Автобаза», недалеко от здания правительства, проходил митинг. Около двухсот женщин пришли туда с требованием отпустить их сыновей, незаконно задержанных военными. С удивлением я обнаружила, что не все митингующие – чеченки. Были и русские женщины в платках, с фотографиями на транспарантах – их дети тоже пропали без вести. Женщины кричали и плакали, что сначала их сыновей пытают, а потом продают их трупы родным или же просто где-то тайно прикапывают. Таких случаев сотни! По роковой случайности мы с мамой оказались в самой гуще событий и застали тот момент, когда военные принялись избивать ногами какого-то корреспондента, снимающего процесс митинга на камеру. Корреспондент катался по земле, подобно футбольному мячу, а его били ногами. Корреспондент кричал:

– Помогите!

Мы и еще несколько женщин бросились было к военным, но тут кто-то из начальства отдал приказ – уничтожить митинг. Началась адская стрельба из автоматов и пулеметов, и мгновенно митинг, где в основном были женщины и старухи, окружили бэтээры и танки. Военная техника перекрыла трассу и путь к отступлению.

Пули свистели и падали около нас. Митингующая толпа, испугавшись стрельбы, бросилась бежать мимо военных машин. Люди падали, толкали друг друга, кричали. Передо мной упала старая чеченка, и несколько человек, не соображая от ужаса, побежали прямо по ней. Я и мама помогли ей подняться и, взяв ее за руки, стали выбираться из зоны обстрела.

В поднявшейся суматохе военные куда-то утащили несчастного корреспондента. Остальные граждане под свист пуль бежали вдоль трассы к ближайшему зданию – медицинскому училищу, расположенному недалеко от Дома печати.

Некоторых митингующих военным удалось схватить, и они увезли их в грузовике. Старушку, поблагодарив нас, подхватил внук лет четырнадцати, после чего они засеменили к ближайшим деревьям, надеясь за ними укрыться. Мы успели добежать вдоль бетонной стены и юркнуть за угол дома, где расположена конторка «Мемориала».

Минут через сорок стрельба окончательно стихла, и в сторону «захвата», где проходил до этого митинг, жутко воя, понеслись машины «скорой помощи». Видимо, были раненые.

P. S. Возвращаясь домой после «приключения», мы встретили парня. Он – сумасшедший. Мать-старушку убили у него на глазах военные, после чего у парня повредился рассудок. В нашем городе его многие знают. Жалеют. Мать у него была русская, кто отец – неизвестно. Этот парень знает мусульманские молитвы, все время читает их вслух и плачет. БисмиЛляхи-р-Рахмани-р-Рахим. Он отзывается на имя Игорь. Ночует в развалинах. Мы отломили ему кусочек лепешки.

Потом отправились к Зайчику. Отнесли ей на хранение наши самые ценные вещи: мои дневники (детский и военный), мамину куртку и книги: Тору, Библию и Коран. Больше у нас ничего нет.

03.06.

На рассвете в полном отчаянии мы вышли и стали спрашивать у всех встречных, возьмет ли кто нас под свою крышу. Я и мама обошли почти весь Грозный и потратили еще один день жизни.

Обычно мы искали жилье с шести до двадцати часов. Люди, не стесняясь, говорили, что из-за нашей русской фамилии рисковать своим жильем не могут. Отказывали вежливо и не очень. В голове к вечеру гудело, ноги не слушались, и в полуобморочном состоянии мы в десятый раз пошли по дворам больших кирпичных пятиэтажек в районе остановки «Иваново».

И о чудо! Мы встретили незнакомую чеченскую семью, которая, выслушав наше отчаянное положение, разрешила пожить в одной из своих квартир по улице Горняков. Квартира расположена на третьем этаже большого пятиэтажного дома. Как и всюду, там нет никакого отопления, электричества и воды. Воду возят водовозы и продают по два-три рубля за ведро. Новые знакомые сказали, что купили жилье для сына. Он пока не женился, студент, живет с родителями. За месяц аренды они попросили весьма скромную сумму в пятьсот рублей.

Лейла помогала нам: она рассказала хозяевам жилья, что моя мать – русская, а я – метиска. Представила меня как Фатиму. Это, конечно, произвело впечатление. Мы были так благодарны этим людям! Сейчас Лейла приехала к нам, помогает собирать книжки и нехитрый скарб. Соседи присмирели, узнав, что у меня есть тетя Лейла. Думали, мы одиноки – без друзей и родных и все их гадости пройдут безнаказанно. Лейла заходила в дом Таисы, говорила с ее родными, благодарила. Они долго нам помогали – разрешали жить в своей квартире.

У меня сильная простуда, кашель. Я делаю сама себе уколы пенициллина. П.

08.06.

Когда я торговала на рынке, в соседнем ряду стояла девушка лет двадцати с медикаментами. Ее звали Томира.

К ней приходил парень, веселый балагур. Он играл с детьми торговок и угощал всех семечками. Дети охотно бегали за ним, выпрашивая сладости. Поскольку я давно не торгую на рынке, то совсем позабыла этих людей. И вдруг узнала из новостей: этот парень оказался бандитом. Добрый толстячок, всегда улыбчивый и смешной! Телевидению я не верю. Но как быть с пояснением его вины: на видео, показанном в виде доказательства, добрячок собственноручно отрезает пленным русским солдатам головы!

Война – страшное дело. Но отрезать головы связанным людям?! Пошла за разъяснениями на рынок.

P. S. Женщины на рынке сказали, что это правда, но Томира вышла замуж и ничего не знала. Когда мужа пришли арестовывать, она храбро дралась с российскими солдатами и сильно избила кого-то из них сковородой, так как в этот момент на кухне жарила котлеты. У властей к молодой женщине особых претензий нет, и ее отпустили.

10.06.

Привет! Переехали мы 6 июня. Помогали переезжать нам шесть человек, если учесть, что дом № 2 и кв. № 31, то получаем 2 + 3 + 1 = 6. С какого-то момента меня оставила семерка, преследовавшая меня по жизни, и уступила место шестерке. Я верю в мистику и числа, потому что числа совпадают с вибрацией энергетики человека.

Итак, 6 июня утром к нам пришли: Лейла с «Автобазы», Маша-Макка, жена Сапожника-Художника, и Джамалай с сыном и племянником. Все таскали наши книжки и мешки с рукописями в грузовик, также загрузили старую железную кровать и полки – все наше имущество. Маше-Макке за помощь мы подарили сто рублей, а жене Сапожника-Художника – пятьдесят рублей. Я купила два новых матраса, иначе не на чем спать. Этой покупкой мы особенно гордимся.

В новое место вещи заносили я, мама, Лейла да трое малознакомых мальчишек, охотно взявшихся помогать, увидев меня в большом платке.

Зарядку не делаю. Медитирую. Уже три дня бегаю в институт. Ничего не успеваю.

На новом месте, по старинной примете, в первую ночь я загадала, чтобы мне приснился любимый. Увидела человека, который живет на мосту. Внизу – бурная река. Он светловолосый и синеглазый. Очень красивый. Он протянул мне письмо и сказал: «Мы будем долго переписываться с тобой».

Каких только снов не бывает – в этот я не поверила. Зато дальше мистика так и повалила!

Явившись посреди отпуска в газету «Молодость», я обнаружила, что в мое отсутствие меня стали печатать в каждом выпуске! Думали, я не узнаю? Набрала газет с разных выпусков, получила зарплату. Начислили копейки! Как на них прожить?

Царица успела, увидев меня, сказать: «Вон отсюда!», но на поведение руководителя я решила не обращать внимания.

Просматривая последние номера газеты, я наткнулась на статью. В ней рассказывалось о молоденькой девушке Зареме, студентке университета, которая погибла при внезапно начавшейся перестрелке у Дома моды в центре Грозного. Конечно, эта история произвела на меня впечатление, и, помолившись о ее душе, я легла спать. И приснился мне сон. Кроваво-красные лабиринты, обтянутые бархатом. Пурпурный бархат на потолке, на полу, на стенах. Красивая девушка в платке вышла ко мне навстречу.

«Ты знаешь, как меня убили?» – спросила она.

Я узнала Зарему – девушку из газетной статьи – и ответила: «Нет».

Она стала рассказывать, а я тут же оказывалась в нужном времени и пространстве. Появились несколько мужчин в черной одежде. Они позвали для разговора молодого парня лет тридцати и убили его. Зарема проходила мимо и все увидела. Она бросилась парню на помощь, не понимая, что он уже мертв. А его убийца откинул капюшон, и Зарема случайно разглядела лицо. Он заметил ее взгляд и тихо сказал ей: «Я не стану тебя убивать. Уходи! Ты мне не нужна».

Она испугалась и побежала. Мужчина сделал в ее сторону несколько выстрелов. После чего скрылся в толпе. Я спросила Зарему: «Почему ты не спаслась? Почему ты умерла?»

«Я могла вернуться и жить, но предпочла остаться здесь», – сказала девушка.

Потом она схватила меня за руки и закричала: «Они – убийцы! Убийцы! Люди, рисующие свастику! Люди, рисующие свастику! Они в Чечне. Они в России. Их великое множество. Но другие об этом не знают. Эти люди страшнее дьявола, те, что рисуют свастику!»

Под впечатлением от такого невероятного сновидения, ведь в статье ничего не написано ни про какого убитого мужчину, я пошла к Дому моды. Там много торговцев газетами, соком и пирожками. Очевидцы были. Сразу ко мне подошла высокая чеченка, похожая на учительницу. Она торговала книжками. Вот что она сообщила:

– Какие-то люди, я их плохо запомнила, убили парня лет тридцати. Он лежал вот тут (она показала на асфальт недалеко от своего стола). Все закричали и бросились бежать. А через некоторое время раздались еще выстрелы и упала девушка. Она умерла не сразу. Вначале она была без сознания. Скончалась по дороге в больницу.

Я ничего не могла понять: ведь если бы не сон, я никогда бы не узнала, что убили еще и мужчину! Если бы не сон, я об этом бы даже не догадалась! Прочитать такое негде! (Статью, Дневник, прикрепляю к твоим страницам.)

12.06.

Соседи по новому месту жительства накидным проводом провели нам электричество. Но хитрят. Отключают его. Ждут, чтоб мы позвали их в гости – починить. А мы не зовем. Они подождут-подождут – потом само электричество включается.

Кошкам нравится новая квартира – они радостно бегают по ней: квартира трехкомнатная, огромная и пустая. А мне не нравится – ее долго убирать.

В институте единственный парень с нашего факультета стал ухаживать за мной. Сокурсницы злятся – все хотят замуж! А мы просто дружим, но им этого не понять.

Некоторые девчонки загуляли. Раньше я после занятий шла с ними до ближайшей остановки, но теперь, увидев этих чеченок в неподобающем виде с мужиками, хожу до остановки одна. Не дай бог, меня примут за их подружку.