Текст книги "Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг."

12.06.

Меня официально оформляют в штат газеты «Молодость»! Вне штата я сотрудничаю сразу с четырьмя газетами и двумя журналами. Мой оклад тысяча шестьсот рублей в месяц.

13.06.

Ровно год назад именно в это время у меня начала облезать кожа на ладонях рук. Поднимается температура, кожа горит огнем, сжимается, лопается. Аллергия? Но откуда? Сладкого не ем, соленого, жирного в доме нет, от каши овсяной, которую с трудом переносит мой загубленный войной желудок, вряд ли будет аллергия. Мясо месяцами не вижу. Цветов в квартире нет. В прошлом году с руками творилось то же самое: кожа трескалась и слезала, получились раны, как в фильме ужасов!

Я накупила лекарств, бегала к врачам – никто не знал, что это и откуда. Спасла меня незнакомая старуха чеченка. Я шла по рынку и прятала руки в ранах. Она это увидела и сказала:

– Купи дегтярное мыло и ромашку.

Так я спаслась.

Осталась одна версия: радиоактивный фон. После стольких лет применения различного оружия, нас обстреливали ведь даже ракетами, экология нарушена. От этого происходят странные и страшные проявления на коже: раны, язвы.

Я кинулась к врачам больницы № 9, и с меня сразу потребовали деньги за осмотр. Отдала семьдесят рублей, объяснив, что больше нет. Просили двести рублей. Врач посмотрела и сказала:

– Я не знаю, что это. Мы все заражены! Мы все умрем!

Стоило отдавать за это будничное высказывание столько булок хлеба?! Опять купила дегтярного мыла. Помоги себе сам.

14.06.

Делаю ванночки с цветами ромашки. Очень тяжело такими руками таскать воду в ведрах на третий этаж. Она последнее время тухлая, и ее приходится цедить через марлю, чтобы пить. Вода не проходит никакой очистки – водовозы набирают ее в скважинах. Был случай, когда в одной из скважин нашли труп.

Заходила на Центральном рынке в аптеку для верующих. Там две чеченки-сестренки в больших платках. Торгуют. Обеим по пятнадцать лет. Невероятно забавные девчонки! Спросила у них лекарство «Галстена». Это гомеопатическое средство, помогающее при болях в печени. Мне люди посоветовали пропить. Ем одну кашу, а боли в боку не проходят. Сестренки честно сказали:

– У нас есть настоящее лекарство и подделка. Настоящее стоит двести рублей, а подделка сто!

Меня смех разобрал.

– Как, – говорю, – подделка?! Зачем вы подделку продаете?

– Подделка дешевле, – отвечают. – Бедняки купят, помолятся Аллаху, выпьют, веря в исцеление, – им поможет!

И улыбаются обворожительно из-под хиджаба.

– Дайте пузырек настоящего лекарства!

Купила, выпила, и такая у меня началась рвота. Вот сижу и думаю: может, они перепутали флакончик?!

Полина-Будур

15.06.

Неожиданно к нам явилась Таиса и прямо во время моей сессии попросила нас съехать с квартиры! Мы должны найти другое жилье.

Дома в связи с заработками в газете есть семьсот рублей. Кто пустит к себе? Бесплатно – никто. Да и за плату вряд ли кто-то рискнет. Ведь нас нужно опекать как русскофамильных, и можно схлопотать от своих за это. Люди окружающие боятся рисковать.

С Иналом я увиделась, когда ходила в редакцию «Вай». Мы поговорили о видении на расстоянии. Совпало на 90 %. Он был удивлен и не хотел меня отпускать, все говорил и говорил. Я понятия не имею, где он живет, но рассказала ему про обстановку в его доме, про жену, сына, про телевизор и даже про передачу, которую они смотрели. Не совпал только цвет одежды.

Инал был увлечен беседой, но ненависть по национальному признаку проскакивала все равно, как бы он ни старался внешне быть толерантным. Мне это быстро надоело, и я ушла по своим делам.

Снился сон. Некто невидимый сказал мне: «Есть измерение, параллельное вашему миру. Второе. Смерти нет. Поэтому умершие не понимают, когда вы считаете их мертвыми. Они продолжают жить! Многие из них имеют выбор места нахождения, и они никуда не хотят уходить. Они остаются жить в своих домах, они вместе с живыми путешествуют на самолетах и ездят транспортом – хотя и не нуждаются в этом. Они сидят за столом со своими родными, когда те кушают, они спят в своих кроватях, несмотря на то что вы не видите их. Люди твоего измерения – слепцы! Не говорите на убитых мертвые, потому как они живы! Они так же гуляют по любимому городу и сочиняют стихи. Но они не видны вам».

Потом я во сне увидела их. Дети рассказали мне: «Нас убили злые люди во время войны, но мы так любим маму, что, пока она жива, мы никуда не уйдем. Мы каждый вечер дома. Мы молимся вместе с ней и плачем, когда она говорит о нас».

«Они выбрали этот путь. Они видят вас, они входят всюду, и нет им преград», – сказал невидимый голос.

Я проснулась. И подумалось мне, туда попали тетя Марьям и отец моей подруги Хавы – Султан. Ведь в снах они всегда твердят: «Мы не умирали». Полина-Нейши

24.06.

Сегодня я увидела удивительного человека. Меня поразила его храбрость! Он шел один, в соответствующих его вере одеждах, совершенно спокойно через толпу. Я подумала, что люди, обезумевшие от ненависти, могут кинуться и растерзать его, но решительный шаг и могущество взгляда делали этого человека неуязвимым! Видимо, он отдал свою судьбу на волю Бога, ибо был без всякого оружия. Направлялся этот человек в сторону полуразрушенного православного храма. Это был русский христианский священник!

29.06.

Я дома. Сдала все экзамены в институте.

Дочь Джамалая, юная девушка, сегодня выходит замуж. Ее отдают за чеченца, который живет в Центральной России. Ей придется уехать из Чечни. По местному обычаю первые полгода ей не позволят увидеться с матерью.

Дочка Джамалая – домашняя девушка. Я вижу ее за работой, едва просыпается солнце. Вечером, когда звезды заполняют небо, она все еще находит дела по дому. Купает и чистит коров, метет двор, работает на огороде.

Семья Джамалая живет не в нашем дворе, где многоэтажные дома-коробки, а в частном секторе, рядом с семьей Зайчика.

В субботу мы не ездили на Северный базар. Торговать нечем – я не успела взять книги под реализацию.

В газете «Молодость» успела поймать шефа на том, что он издал мои стихи под чеченской фамилией, как будто их написала какая-то сельская девочка. Я разрешала использовать псевдонимы на статьи, но не на стихи. Пришлось дать втык!

Была на литературном собрании. Каждый чинно выходил и читал стихи. Когда я прочитала свои, раздался хор голосов, немало удививших меня: местные поэты были поражены. Но пытались объяснить мне, что мои стихи – совсем не мои! По мнению ученых мужей, они словно написаны самим Пушкиным!

– Взрослые поэты не пишут так! Как могла это сочинить ты? Девчонка?! – раздавались возгласы.

Ничего общего с Александром Сергеевичем в своих стихах не видя, я стала спорить и в итоге чуть не разругалась со всеми.

Выношу стихи на твой суд, Дневник.

Ангелу смерти

 
Мы уйдем однажды на рассвете,
Песни птиц подхватим голосами,
Радостно волнуясь, словно дети,
В мир иной, с другими чудесами.
 
 
На пороге Вечность улыбнется,
Ангел смерти нежно и достойно
Скажет: «Тише! Вдруг дитя проснется,
И тогда нам не уйти спокойно».
 
 
Разбегутся солнечные зайцы,
Ветер поиграет с волосами,
И уйдем мы, вечные скитальцы,
В мир иной, с другими чудесами.
 

Я написала эти стихи на спичечном коробке ранней весной. Не было тетрадного листа.

04.07.

Заместитель шефа в моей газете, Алан, носится со стихами, которые я ему подарила. Всем показывает! За ним бегает много девчонок, так как он симпатичный, а мужчин-чеченцев после войны мало. Поэтому он невероятно гордится собой.

Стихи у меня получились такие:

 
Среди иллюзий и обмана,
Живя на краешке земли,
Ты помни суры из Корана,
Что никогда не подвели!
 

Инал взял мои работы для сборника чеченской поэзии.

Другая сотрудница журнала «Вай», Лиана, подарила мне и маме немного денег на еду. Стыдно, конечно, но аванс не дали и жить не на что. С Лианой мы часто беседуем. Она, как и я, мистик. Верит в аномальные зоны и невероятные происшествия.

Я сдала всю сессию. По всем экзаменам твердые пятерки! Перешла на второй курс.

На улицах – взрывы. Все время перестрелки в разных уголках города. Когда приходит вечер, я думаю: доживу ли до утра? И так – каждый день.

05.07.

Видела Дракошу. Он купил книги по Востоку. Нашел книгу о Платоне. Признался, что прочитал пьесу Рериха «Милосердие», как я ему посоветовала. В восторге! Дракоша был одет во все черное. Мы говорили под ветвями дерева. Но он все испортил. Отчего-то решил, что я позволю себя поцеловать. Получив вместо поцелуя лекцию о правильном кавказском поведении, чеченец Дракоша обиженно ретировался с места событий, а я посмеялась.

Вчера, в пятницу, вместе с другими людьми я наблюдала неопознанный объект. Он сиял темно-красным и бесшумно выплясывал геометрические фигуры невероятной сложности. А потом просто растворился в пространстве над головами изумленной толпы!

Есть неприятная новость: пожилого мужчину, которого мы знали по Центральному рынку, убили российские солдаты два дня назад. Мужчина, пожилой чеченец, торговал лимонами. Он покупал ящик лимонов оптом. Потом перекладывал лимоны в обычное пластмассовое ведро синего цвета и продавал три штуки на десять рублей. Ходил вдоль торговых рядов и кричал:

– Купите три штуки за десять рублей! Чай с лимоном пить вкусней!

Он был простым мирным человеком, далеким от военных событий. Просто жил здесь. Здесь был его дом. Он, как обычно, возвращался с рынка и случайно стал свидетелем убийства четырех совсем молодых парнишек, которых, вероятно, заподозрили в том, что они боевики. Без всякого разбирательства их расстреляли среди белого дня прямо на улице российские солдаты. Продавца лимонов убрали заодно, как свидетеля, – он проходил мимо и в ужасе стал кричать:

– Что же вы делаете?!

Все случилось недалеко от Зеленого детского сада по улице Заветы Ильича, примерно в шестнадцать часов. Другие мирные люди видели казнь, спрятавшись за забором.

Полина-Будур

08.07.

В родной «Молодости» опять накрутили! Пусть печатают под фамилией Жеребцова, из-за которой я претерпела множество унижений в связи с национальным вопросом! Если в детстве я стеснялась или боялась, то теперь я горжусь ею.

Сегодня поеду за зарплатой.

С Лианой опыт, аналогичный опыту с Иналом, не получился. Я не смогла «увидеть» ее на расстоянии в условленное время. Или, может быть, она не сказала правду? У нее сильная защита, и она призналась, что в детстве ее водили к мулле, чтобы тот прочитал над ней молитвы, так как она могла совершать необъяснимые поступки. Например, взлетать невысоко над полом, подобно птице, или вызывать дождь. После прочтения молитв это прошло, и ее родные успокоились, так как решили, что все чудеса, творимые маленькой девочкой, – козни злых джиннов.

Но уже будучи взрослой, она смогла совершить некий поступок. После родов умирала ее близкая родственница, и она вдруг поняла, что кто-то должен погибнуть: либо молодая женщина, либо новорожденный ребенок. Тогда Лиана вошла к новорожденному и сказала:

– Я не отдам свою дорогую родственницу N!

Ребенок через пару часов умер. Молодой умирающей женщине внезапно (она находилось в крайне тяжелом состоянии) стало лучше. Вот такая невероятная и пугающая история, рассказанная самой Лианой.

Видела поэта У. Яричева. Он взял мои стихи, написанные на музыку танго. Его друг хочет петь песню.

12.07.

На днях получила зарплату. Кинулась и расцеловала бухгалтера, женщину пятидесяти лет. Как я счастлива: можно купить еду и лекарства!!!

Видела в журнале «Вай» Инала. Он в своем репертуаре – хочет понравиться и одновременно вредничает. Мы говорили о всеобщем сознании.

– Трава под ногами, земля, из которой растут деревья, – наши предки, а наши тела станут покровом земли для потомков, – сказала я.

Но он мне не поверил. Или сделал вид.

Потом я путешествовала в Национальную библиотеку, ту самую, что является наследием грозненской библиотеки им. Чехова. В ней работают образованные и воспитанные женщины. Дружу с одной из них. Ее зовут Зура. Эта женщина – чеченка, дочь известного писателя Берсанова. Она с детства любила книги и пришла работать в библиотеку совсем юной девушкой в 1971 году. Мы говорим с ней на разные темы: она по-матерински жалеет меня, дает советы. Зура прекрасный знаток литературы, и мне никогда не бывает скучно!

Еще я в библиотеке неожиданно наткнулась на Дракошу. Он брал домой книги по философии и медицине. Дракоша обрадовался, засиял и стал рассказывать мне о новом направлении в магии.

20.07.

Поступила в Школу корреспондентов. Совмещаю с институтом. Преподавать у нас будут люди, работающие в министерствах Чечни и педагоги вузов.

Инал, пожилой чеченец, сотрудник журнала «Вай», ведет себя двояко и порою вовсе нелепо. Спрашивал, например, нравятся ли мне девушки. Я спросила, почему его посещают фантазии подобного рода, а он ответил, что так ему показалось, когда он прочел один из моих рассказов. Говорит, что вообще все время думает обо мне и ему интересно, как я могу жить чистой жизнью, не встречаясь ни с кем. Его это удивляет и, как он сам признался, очень обижает! На что я ответила, что книги заменяют мне общение с людьми. А фантазии пожилого господина, коим он является, меня вовсе не интересуют.

Далее я зачитывала свои афоризмы, находясь в редакции журнала «Вай», и он (знаменитый писатель) вдруг предложил один из них у меня купить! За деньги! От удивления я вытаращила глаза и сказала:

– Дарю!

Еще никогда мои афоризмы не покупали, как яблоки. Вот немного тебе, Дневник, моих творений:

 
Делясь обедом, не делись идеями.
Обед переварится – идею могут украсть.
 
 
Сорвав цветок, мы убили его.
 
 
Желание денег – не жадность и не алчность.
Это лишь поиск утешения.
 

21.07.

Был теракт в Тушино, в Москве, в начале июля. Две чеченки взорвали себя на рок-фестивале. Погибли сами и убили людей.

Еще одна чеченка позже сдалась. Ее имя Зарема. Она решила, что не сможет просто пойти и взорвать людей. Думаю, это был мучительный выбор: взорваться молодой и погибнуть или гнить в российской тюрьме. Понятно, что никто ее не помилует, а скорее всего, еще и будут «выбивать» признания, имена тех, кого она знает.

Я поспрашивала окружающих: что они по этому поводу думают? Не жаль им мирных людей, которые погибли в столице России? Но окружающие сонно отвечали одно и то же:

– Это им за войну в Чечне!

– Кому «им»? – переспрашивала я.

– Москвичам проклятым!

Причем тут именно москвичи, для меня осталось загадкой.

После всех этих событий приснился сон: за большим деревянным столом на улице сидели черти и играли в карты. Двое чертей были рыжие, а двое – черные как смоль.

«Мы играем на души, – хихикнул один из рыжих и щелкнул о скамью хвостом. – Неважно, кто проиграет, а кто выиграет. Либо мы забираем души плохих людей, либо они», – он указал на смоляных собратьев, выглядевших совсем недружелюбно.

P. S. На квартиру снова пошло электричество – несколько дней мы сидели без света.

Я получила свой официальный пропуск корреспондента газеты и теперь могу свободно ходить в министерства Чечни и в Дом правительства.

Целую тебя. П.

24.07.

Зам. шефа в моей газете Алан все время создает провокации, и я лавирую, как эквилибрист, чтобы не поссориться. Последняя его теория о том, что я кого-то «боюсь» и «от кого-то скрываюсь», меня сильно задела, и я вызвала его на разговор.

Да, у меня были неприятности в связи с моими статьями, но я никого не боюсь. Не нужно создавать ложные настроения.

В Ираке убили сыновей Саддама Хусейна, Удея и Кусая, а также его внука, мальчика четырнадцати лет. Тому, кто выдал их местонахождение, положена награда – тридцать миллионов долларов. Подлость подорожала в цене! Иуде заплатили всего-то тридцать серебреников. Жил бы он в наше время, какое бы сколотил состояние!

P. S. Люди совсем перестали бояться Бога. П.

02.08.

Вчера солдаты, те, что на вышке рядом с нашим домом, опять стреляли. Как надоели среди белого дня автоматные очереди и бух-бух из гранатомета. Люди в ужасе забегают в подъезды, кричат. Дети плачут.

У нас появилась новая соседка. Молодая чеченка Зарета изумительной красоты – светловолосая, синеглазая. Она замужем за некрасивым старым чеченцем. Про себя рассказала: в пятнадцать лет, после восьмого класса школы, родители выдали ее замуж. Своего мужа она в первый раз увидела только после свадьбы! Жизнь тяжелая. Муж колотит. Вернуться к родителям она не может – там нищета. Смирилась. Есть ребенок, мальчик.

Зарета много болеет. Внешне молодая женщина подобна голливудской киноактрисе. Хитра подобно лисе: заманила меня помочь ей с уборкой, а сама стала знакомить с «братом мужа», по просьбе своих мужчин. Я сразу ушла, но успела сделать ей строгий выговор.

12.08.

Три года, как затонула подлодка «Курск». Сто восемнадцать человек погибли. Все официальные версии, по моему мнению, липа.

Правда написана лишь в неофициальных источниках. Были какие-то тайные учения. Что-то пошло не так.

В кармане погибшего капитан-лейтенанта Дмитрия нашли предсмертную записку. Вот часть текста, которую официально озвучили: «13:15. Весь личный состав из шестого, седьмого и восьмого отсеков перешел в девятый. Нас здесь 23 человека. Мы приняли это решение в результате аварии. Никто из нас не может подняться наверх».

Стук о помощи обнаружил экипаж прибывшего на место аварии крейсера «Петр Великий». Но наши власти рьяно отказывались от помощи иностранных спасателей, утверждая, что на подлодке «Курск» моряки все равно мертвы. Когда все же приняли помощь, стук на подлодке «Курск» действительно прекратился.

16.08.

В моей редакции лукавят, и, судя по всему, работать мне там недолго.

В газетах, где я работаю вне штата, отношения лучше. Мы реже видимся, и я меньше знаю о внутренних правилах. Правда, в газете «Плюс» вернули часть работ, сказав:

– Не будем печатать!

Одна из сотрудниц по прозвищу Белочка, оглядываясь по сторонам, чтобы никто не услышал, тихо шепнула:

– Из-за русской фамилии!

Инал в журнале «Вай» подарил сто рублей ребенку. Я заходила туда с Тамилой, которую нянчу. Купила ей игрушку. Таким образом он все же отблагодарил меня за афоризм, подаренный ему.

Я говорила писателю о том, что все мы существуем в разных формах: деревья, стихии, букашки. Седой Инал на это заявил:

– Была бы ты букашкой, я посадил бы тебя в коробочку и ни за что не отпустил! Кормил бы травинками и гладил по спинке!

Остальные сотрудники важного журнала, подслушав такое, тряслись от смеха.

На улице темнеет. Вечные светильники ночи скоро дадут нам свет.

Часто над домами зависают странные светящиеся объекты. Окружающие в страхе шепчут: «Джинны» – или: «НЛО». А у меня ни подзорной трубы, ни телескопа! Что этим объектам надо? Наблюдают? Я им не завидую – здесь такое можно увидеть!

Стихи писать не хочется.

Сердце словно океан: безбрежное, холодное и, несмотря на бесчисленные морские создания, не принадлежащее никому. А мне так бы хотелось влюбиться. Чтобы он был храбрым и добрым, чтобы не боялся смерти, не боялся жизни, не боялся ни бедности, ни богатства. Мы бы отправились путешествовать автостопом. Весь мир принадлежал бы нам двоим!

Но день умирает. Я убила его. Скоро ночь. Я прощаюсь со скорбью в сердце. Полина-Будур

17.08.

Выглянула с балкона: сосед-чеченец купил на рынке живого кролика. Собрал малышей и учил, как нужно резать бедное животное. Дети пяти-семи лет были в восторге. Я невольно увидела данную «картину», так как на балконе вешала только что постиранные в тазу вещи.

Жаль кролика. Кролик являлся для этих людей не созданием, а едой! Которую еще можно и мучить! Отобрать животное не могла – они купили его себе к ужину. Пришлось помолиться за кролика, чтобы его страдания были приуменьшены. Убив комара, я уже убийца, а поедая котлету, провоцирую убивать ни в чем не повинных животных.

20.08.

Была сразу в трех школах – брала интервью о подготовке к новому учебному году. Сама подумываю устроиться еще на полставки – преподавать.

Таиса опять решила водить к нам дочь-малютку. Ей уже три года. На гонорары купила себе немного новой одежды.

Продолжаю удивляться своей редакции. Сотрудник газеты, решающий публиковать материал или нет, неожиданно разгневался, увидев мою статью о семье Пушкина, поданную в раздел «Культура»:

– Какое отношение это имеет к Чечне?! У Пушкина кровь арабская, мусульманская. Но его жена… это ж просто… русская тварь!

Я настолько оторопела от услышанного, что даже не смогла возразить начальнику. Забрала статью и молча ушла.

07.09.

Как-то тетя Лейла сказала, что я могу собрать яблоки в заброшенном саду рядом с частным домом ее друзей.

Я пришла с ведром и полезла на дерево. Яблоки были не очень вкусными, но из них можно было сварить компот и пить его – какие-никакие, а витамины. Но меня смущал запах… покойника. Оглядевшись по сторонам, я увидела, что рядом на покореженном и частично пробитом снарядами чердаке частного дома лежит мертвец в военной одежде. Он наполовину истлел и был страшен. От него-то и шел этот запах!

Вначале я решила, что сейчас убегу. Спрыгну кубарем с дерева и просто убегу. Даже представила себе, как это сделаю: увидела свой побег в деталях, словно это было кино в моем воображении. Но потом взяла себя в руки, поняла, что ничего плохого умерший человек сделать мне не может, гораздо страшнее – живые. Они пытают, убивают и зверствуют. Мертвые не причиняют вреда. «Зеленые жесткие яблоки помогут выжить. Они не виноваты, что людей поглотила война», – подумалось мне, и я собрала яблоки со всех веток. Помолилась за душу несчастного и ушла.

Людей в том дворе нет. Никто там не живет. И покойника который год не хоронят.

Что будет с родной газетой, неизвестно. Раньше все газеты подчинялись Министерству печати, где всем заправлял Гантамиров, самый знаменитый сторонник Москвы. Теперь все захватили люди Ахмата Кадырова. Они в черных майках, на которых изображен их лидер, и с автоматами в руках. Гантамиров убежал из Министерства печати, когда они туда ворвались.

Все газеты боятся: не знают, кого новая власть пощадит, а кого закроет. Новое военное подразделение кадыровцев – так их тут называют – состоит из сельских крепких парней-бородачей с автоматами, которые совершенно неуправляемые и ничего не боятся.

Один из представителей новой власти, с автоматом в руках, перегородил мне вход в газету «Молодость» и не давал пройти. Увещевания не помогали ни на русском языке, ни на чеченском. Он меня не отпускал, говоря, что я с ним сейчас куда-то отправлюсь. Ни мой совершенно скромный вид в длинных одеждах, ни большой платок на голове не произвели на человека с автоматом никакого впечатления.

Местные милиционеры, охраняющие проспект города, предусмотрительно отвернулись, а сотрудники моей газеты еще и шторку задернули на окне, всем своим видом показывая лояльность к новой власти. Выручил меня взрослый мужчина, давний работник министерства по имени Муса. Я немного знаю его, так как помогала ему редактировать стихи. Муса сказал, что я – дочь его брата и мне немедленно пора домой.

– Ах ты бездельница! – нарочно громким голосом закричал Муса. – Где ты ходишь?! Немедленно иди домой, лентяйка! Я скажу брату, какая его дочь непослушная.

И пока кадыровец ошарашенно таращил глаза, Муса, подхватив меня за локоть и громко выкрикивая на чеченском языке нотации, сумел увести меня за угол дома, откуда мы припустились бежать, как зайцы. Кадыровец был гораздо младше и, несмотря на свою наглость, воспитан по-восточному. Поэтому старшему человеку уступил. Не стал нас преследовать.

Как я была благодарна Мусе! Он проводил меня до автобусной остановки и предупредил, чтобы я была осторожнее. П.

11.09.

В газете бардак! Алан, зам. шефа, обнаглел и, как я подозреваю, утаивает часть моих гонораров. Газета государственная, на нее выделяются деньги. Шеф, зам и бухгалтер их делят. Вместо заявленных семи журналистов в штате на самом деле трое. Их выпускают под разными фамилиями. Тираж газеты должен распространяться бесплатно, но тут тоже хитрость – он в своем большинстве просто уничтожается. Деньги корреспондентам начисляются наобум. Таким образом, чтобы огромная часть доставалась вовсе не тем, на которых все держится.

Нужно менять работу. Но как?! В Чечне все рабочие места продаются или даются по блату родне. Найти способы заработка честным путем сложно. Много стариков и молодых просят милостыню с протянутой рукой у Центрального рынка и на Минутке.

Когда-то в моем детстве на Минутке была красивейшая площадь Грозного. Сегодня панорама грустна: скелеты сгоревших домов, горы плит и железа.

– Хорошо тем, кто умер, – повторяют старики, устав от невзгод. – У мертвых покой!

– Война всему виной, – говорят женщины, продающие семечки на ступенях ставшего свалкой подземного перехода.

Кто чужого не брал, теперь подучился. Кто трудился, стал вынужденным бездельником. Безработица. Постоянная нехватка продуктов и предметов первой необходимости. Сложная задача – выжить.

У разбитой площади, на Минутке, я познакомилась с женщиной. Она сидела на бордюре и была одета в длинный плащ. На ее лице были устаревшие круглые очки. Рядом на земле валялась сумка с бутылками и алюминиевая трость. На сдавленные всхлипы старушки прохожие поворачивали головы. Подавали милостыню. Некоторые пытались расспросить ее о горе, но женщина не отвечала. На моих глазах она рыдала около часа. Я не смогла уйти.

– Успокойтесь, – попросила я. – Денег у меня нет, но я могу поговорить с вами.

Старушка молчала. Я села рядом и предложила ей валидол. Она позвала меня:

– Пойдем со мной, если не трусишь. Ты, надеюсь, не выдашь меня?

Мне стало любопытно, и я пообещала:

– Не выдам!

Мы вошли в разрушенный многоэтажный дом. Я шла осторожно, стараясь не наступать на битое стекло и на человеческие и собачьи фекалии. Женщина попросила меня:

– Отвернись!

Я отвернулась. Иначе чего я за ней шла?

– Теперь смотри! – сказала нищая.

Передо мной оказалась молодая, красивая женщина с помадой на губах.

– Да как же это? – удивленно спросила я.

– А вот так! – с гордостью ответила «бабушка», держась за сердце. Оно у женщины действительно болело. – Я на товар зарабатываю, чтобы на рынке торговать! Мы втроем живем: я, мама и мой сын. Мама по возрасту еще не на пенсии. Плохо ходит. Больные ноги. Все ценное у нас в квартире украли. Мои украшения, серьги мы давно продали. Деньги ушли на лекарства. Люди советовали мне в пятницу идти к мечети. Я не решилась. Вдруг родственники бывшего мужа увидят? Осудят! Работы нет. Можно только завалы разбирать да улицу мести. Оплата такая, что втроем не жить, а от голода умирать будем!

Без работы теперь даже квалифицированные специалисты с вузовским образованием.

– Мы экономим, – продолжала женщина. – Мясо никогда не покупаем. Каши и макароны – вот наша еда. Сыну беру молоко, раз в неделю что-нибудь сладкое. Зато рублей по семьдесят могу отложить! Еще неделю поработаю и за товаром в Дагестан поеду! До последней войны я торговала!

В Чечне непростая ситуация: ставленник Москвы, бывший поборник джихада А. Кадыров захватил власть. В народе бродит неподтвержденная официально новость, что Гантамирова (более давнего «друга Кремля») отравили! Якобы тот сейчас в больнице. Ничего про это лично не знаю: ни подтвердить, ни опровергнуть не могу.

Люди А. Кадырова засели в Министерстве печати напротив моей газеты «Молодость». Само здание тут же переделали в Министерство политики, а Министерство печати ликвидировали.

На всех улицах стоят с ног до головы вооруженные кадыровцы – точно так же, как ранее стояли гантамировцы. Они плохо говорят по-русски, многие с горных сел. Что творится!

Людям во всех общественных местах приказывают голосовать на выборах за А. Кадырова. 5 октября у нас выборы президента ЧР. Тем, кто откажется за него голосовать, угрожают невыплатой заработной платы! Русских солдат тоже заставляют голосовать за него. А ведь недавно он агитировал убивать всех захватчиков чеченской земли и просто русских людей! По всем улицам плакаты: президент РФ Путин пожимает руку А. Кадырову!

В институте хаос. Нас не переводят на второй курс! Требуют экзамен по анатомии (который мы, к слову, уже сдавали). Хотят, вероятно, долларов? Я агитировала студентов ходить добиваться перевода на второй курс! Решено собраться всем в понедельник 15 сентября и идти к декану. П.

17.09.

Я забрала из института школьный аттестат за одиннадцать классов – чтоб не сгорел при обстреле. Обстрелы часты и стихийны.

Война продолжается с 1994 года, а все остальные регионы России обманывают по радио и телевидению, что у нас мир. Я специально после очередных ежедневных перестрелок и терактов жду, когда же о них скажут российские СМИ? Но многое, почти все, замалчивается!

Начали восстанавливать один дом в центре города, покрасили его разной краской с разных сторон: желтой, зеленой и розовой. Теперь снимают то с одной, то с другой стороны и показывают как «массовое восстановление», а мы продолжаем жить в руинах.

В «Молодости» не заканчивается выяснение отношений между мной и Аланом. Я узнала, как он и другие люди из руководства газеты мухлюют с зарплатой: денежную надбавку, которая приходит на всех сотрудников, они забирают себе. Никому мои разговоры на эту тему не понравились. Не желая восстанавливать справедливость, Алан стал хамить мне. Чтобы обидеть и задеть, он внезапно сообщил:

– Стихи, те, что ты мне написала, съела крыса!

И злобно засмеялся. А я ответила:

– У крысы есть вкус.

Он не нашелся, что бы еще сказать. Но мое требование платить мне зарплату наравне со всеми опять проигнорировал.

Давно не видела пожилого Инала. Даже немного соскучилась по его брюзжанию. Полина-Будур

19.09.

Дружу с корреспондентом Умишей. Хорошо общаюсь с поэтом У. Яричевым. Недавно еще познакомилась с сотрудником газеты «Известия» седым Гапуром.

Мне невероятно нравится этот образованный пожилой чеченец, умеющий тактично пошутить и, несмотря на все невзгоды, оставаться порядочным. Он зам. шефа в газете «Известия», а главный там папа Алана.

Гапур пообещал, что если «моим» удастся выкурить меня из родной редакции, то он постарается устроить меня в газету «Известия» специальным корреспондентом. Правда, папа Алана, после того как я не отдала ему свой военный дневник, высказывается против. Но у Гапура имеется мечта открыть свою собственную газету «Народ».

Мне бы очень хотелось расстаться с «Молодостью», но из-за финансовых трудностей и отсутствия рабочих мест приходится терпеть. Вчера хитрый Алан подстроил мне встречу с бухгалтером – она протянула мне пустую бумагу и попросила: «Подпиши, это формальность». А сам Алан убежал.

Я подписала, не разобравшись, зачем это нужно, и, как оказалось впоследствии, это была не до конца составленная (!) бумага о том, что я согласна с тем, чтобы меня уволили! Самое интересное: в списках на увольнение нет ни рулевого нашей газеты Профессора, ни самого Алана, ни бухгалтера!