Текст книги "Империя Леванта. Древняя земля тлеющего конфликта между Востоком и Западом"

В Акре, как опять же отмечает Ибн-Джубайр, если старая большая мечеть была превращена в христианскую церковь, франки оставили угол для отправления мусульманского культа, настоящую мечеть внутри церкви. И наоборот, другая мечеть в Акре была оставлена мусульманам, но франки пристроили к ней часовню: «Так мусульманин и неверный соединились в этой мечети, и каждый возносил молитву, обратясь лицом к месту своей веры». Даже если и мусульмане, и христиане были равно скандализированы подобным решением, невозможно себе представить более полное религиозное согласие, чем эти культовые сооружения, поделенные между двумя теоретически враждебными конфессиями. А что сказать о соглашении по разделу великих святынь Иерусалима в 1229 г.?

Вера и коммерция. Роль итальянских морских республик во франкской Сирии

На первый взгляд история франкской Сирии кажется историей одних лишь войн между франками и мусульманами. И действительно, авансцену, по крайней мере в XII в., оккупировала военная знать, в большинстве своем французская, сформировавшая политическую элиту Иерусалимского королевства, графства Триполийского и княжества Антиохийского. Но при этом не следует упускать из виду итальянский морской фактор, тем более что франкская Сирия была не чем иным, как Сахелем, длинной полоской побережья, существующей лишь благодаря морю, имеющей легкое сообщение с Европой только морским путем. Впрочем, франки с самого начала не смогли бы овладеть портами Сирии и Палестины, не получи они помощи от итальянских морских республик, бывших хозяйками моря. Генуэзцы помогли им взять Акру (1104), Жибле, или Джебейль (1104), и Триполи (1109), пизанцы – овладеть Латакией (1108), генуэзцы и пизанцы – взять Бейрут, венецианцы – Сидон (1110) и Тир (1124).

Разумеется, услуги оплачивались. В качестве вознаграждения за участие в завоевании побережья генуэзцы, пизанцы и венецианцы получили в завоеванных городах кварталы для своих коммерческих заведений и широкие торговые привилегии. Так, генуэзцы имели треть портовых сборов в Акре, треть в Триполи и полностью владели Жибле, городом, превращенным в сеньорию для генуэзской семьи Эмбриачи, которая владела им с 1109 по 1282 г. Венецианцы получили по кварталу в Акре и Сидоне, а также треть Тира; пизанцы – квартал в Латакии. Наконец, каждая из трех республик получила в каждом порту свой торговый квартал с фондато (склад и магазин), со своими мельницей, печью, бойней, банями, церковью. Каждая из этих итальянских «концессий» обладала, подобно европейским «концессиям» в Китае в XIX в., собственными привилегиями, а также административным и юридическим иммунитетом. Принадлежавший ей квартал управлялся венецианским, генуэзским или пизанским «виконтом», располагавшим собственным судом, чтобы судить все дела выходцев из соответствующей республики. Коммерческая экстерриториальность и консульская юрисдикция делали эти итальянские колонии такими же хозяевами в своих фондачи, какими были в Новейшее время в своих шанхайских сеттльментах англосаксонские державы. Здесь мы тоже имеем дело с настоящими муниципальными учреждениями на чужой земле.

Таким образом, во франкской Сирии изначально существовало два накладывавшихся одно на другое общества, разница между которыми была тем явственнее, что они сложились из разных этнических элементов: французское дворянское военное общество и буржуазное торговое итальянское, первое ярко выраженное сухопутное, второе – преимущественно морское. Их общественный строй, их политический идеал не менее отличались. Идеал первого был чисто феодальным. Второе вращалось вокруг своих коммунальных вольностей, на манер всех прочих итальянских городов того времени. В XII в., по крайней мере до Хаттина, итальянские торговые колонии, довольные своими прибылями, не выходили за рамки чисто своей экономической роли. Они оставались в явном подчинении французским дворянским властям. Но после хаттинского разгрома ситуация быстро изменилась. После катастрофы 1187 г. и восстановления франкской власти на побережье колонии трех морских республик, до того момента довольствовавшиеся торговой ролью, приобрели чисто политическое значение и скоро стали очень влиятельной силой в государстве. Тому было несколько причин: с одной стороны, слабость центральной власти и крушение на поле битвы франкского дворянского общества; с другой – возрастающее значение морского фактора для последующих крестовых походов. Венеция, понимая важность совершающейся революции, реорганизовала свои колонии, посадив в Акре около 1192 г. бальи для всей Сирии (bajulus Venetorum in tota Syria). Генуя точно так же централизовала свои сирийские колонии, поставив их под власть двух консулов, резиденцией которых стала Акра (1192). Примерно в то же время пизанскими колониями стали управлять три консула, количество которых в 1248 г. было сокращено до одного. Освобождения от таможенных платежей, часто раздававшиеся франкскими князьями генуэзским, пизанским или венецианским купцам, окончательно поставили выходцев из трех республик в привилегированное экономическое положение.

Услуги, оказанные итальянскими республиками крестоносному делу, бесспорны. Сомнительно, чтобы без помощи их флотов франкской армии удалось бы в период 1100–1124 гг. овладеть ливанскими и палестинскими портами, необходимыми для существования Святой земли; не менее сомнительно, что без той же поддержки Третий крестовый поход смог бы в 1191 г. отвоевать Палестину и позволить латинянам продержаться там еще целый век (1191–1291). Своим выживанием сирийские государства были обязаны итальянским колониям, пусть даже те во многом руководствовались только коммерческими интересами своих метрополий. К сожалению, ослабление, а затем исчезновение центральной власти предоставило этим тщеславным и буйным республиканцам, к тому же располагавшим данной им их капиталами силой, власть, каковой они злоупотребили. Венецианцы, генуэзцы и пизанцы перенесли в сирийские порты не только свое торговое соперничество, но и свою политическую борьбу.

В 1222 г. пизанская колония Акры вступила в борьбу с колонией генуэзской. Пизанцы, сначала терпевшие поражения, устроили пожар, пожравший «очень высокую и очень красивую башню», гордость генуэзского квартала. Опираясь на поддержку Жана де Бриенна, они воспользовались пожаром, чтобы разгромить генуэзцев. В результате этих событий генуэзцы направили к берегам Сирии флот, но так и не сумели получить компенсации за понесенные убытки. Тогда они перестали заходить в порт Акры, и этот многолетний бойкот ударил по финансам королевства. Фридрих II, став королем Иерусалимским, сумел наконец договориться с ними о возобновлении торговли с Акрой. В 1249 г. боевые действия между генуэзцами и пизанцами возобновились. Летопись говорит, что «сражались 21 день с использованием всех осадных машин. Генуэзцы потерпели поражение, и один из их консулов был убит». В конце концов, Жан д’Ибелин добился заключения между враждующими колониями перемирия.

Отметим, что происходило это в самый разгар крестового похода Людовика Святого!

Еще серьезнее была борьба, вспыхнувшая за обладание церковью Сен-Сабас в Акре между венецианской и генуэзской колониями города, уличная война, которая, как мы уже видели, продолжалась два года (1256–1258) и распространилась на всю франкскую Сирию, а затем и на все Средиземноморье. Наконец 24 июня 1258 г. венецианская эскадра под командованием Лоренцо Тьеполо и Андреа Зено одержала в водах Акры решающую победу над генуэзской эскадрой, которой командовал Россо дела Турка. Оставив Акру венецианцам, уязвленные генуэзцы удалились тогда в Акру, город, сеньор которого, Филипп де Монфор, был их союзником. Мир был заключен лишь в 1270 г. Но вскоре после этого началась новая война между Генуей и Пизой, на сей раз из-за Корсики, война, отмеченная разгромом пизанцев при Мелории (6 августа 1284 г.) и сопровождавшаяся новыми боями в водах Акры. В 1287 г. генуэзский адмирал Роландо Ашери высадил в Акре десант на территорию пизанской концессии.

И эти братоубийственные войны не ограничивались одним только Иерусалимским королевством. В графстве Триполийском сеньоры де Жибле (Джебейля), принадлежавшие к генуэзской фамилии Эмбриачи, находились, как мы видели, в постоянной вражде с последними Боэмундами, своими сюзеренами. Поймав в западню, детали которой плохо известны, Бертрана де Жибле, Боэмунд VI позволил или приказал его обезглавить (ок. 1258). Четверть века спустя произошел еще более дикий случай: Боэмунд VII приказал заживо похоронить Ги II де Жибле (1282). Но месть не заставила себя ждать. После смерти Боэмунда VII (1287) Бартелеми де Жибле объявил его дом низложенным и создал в Триполи независимую коммуну, которую поспешил поместить под протекторат Генуи. Эта кровавая борьба, проходившая на глазах у общего врага, лишь играла тому на руку. Коммунары Триполи рассчитывали, что генуэзский протекторат эффективно защитит их город. Но генуэзский адмирал Бенедетто Заккария не смог помешать захвату полуостровного города мамелюками (1289).

Так франкская Сирия оказалась втянутой во все гражданские войны, терзавшие Италию в то время. Со времени коронации Фридриха II до взятия Тира Балианом III д’Ибелином (1229–1243) в ней постоянно свирепствовала борьба гвельфов и гибеллинов. Едва она завершилась благодаря изгнанию имперцев, как в сирийских водах началась венециано-генуэзская война, подорвавшая последние усилия по организации франкской обороны Леванта, так же как в 1261 г. в «Романии» она привела к падению Латинской империи.

Экономическая карта франкской Сирии

Политическое соперничество между пизанцами, генуэзцами и венецианцами имело экономическую основу. Сирийские владения в XII–XIII вв. служили одновременно для экспорта местных товаров и в качестве склада для товаров арабо-персидского мира или мира индийского.

На экономическую карту Сирии той эпохи следует нанести строевые леса Ливана и Джебейль-Ансарии, марену графства Триполийского, лён Наблуза, гранаты («адамовы яблоки») и лимоны Антиохии, тирские оливки, пальмовые и банановые рощи (musa paradisi) Бейсана, сафедские дыни, пихты Энгадди и Иерихона, индиго из Гора, поля сахарного тростника и сахарную промышленность Тира, а также Иерихона и Трансиордании («кракские и монревальские сахара»), хлопок из княжества Антиохийского (Латакия) и Триполи, виноградники также из Антиохийского княжества («лалишские вина», то есть из Латакии) и графства Триполийского («нефенские и бутронские вина», то есть из Энфе и Батруна), виноградники Сажетты (Сидона), Сура (Тира) и Галилеи (вина из Назарета, Саффрана, Кайфаса и Казаль-Эмбера), наконец, виноградники Иерихона и Энгадди, на берегу Мертвого моря, и виноградники Вифлеема.

В Тире существовало производство керамики. Тир, Триполи и Антиохия производили шелковые, называвшиеся сендаль и самит, а также муаровые ткани. В 1283 г. в Триполи насчитывалось не менее 4000 ткачей, выделывавших шелк и камлот. По свидетельству Идриси[205]205
  Абу Абдуллах Мухаммад ибн Мухаммад аль-Идриси, называемый аш-Шариф аль-Идриси или просто аль-Идриси (1100–1165) – арабский географ, автор составленного по инициативе короля Сицилии Рожера II географического сочинения «Нузхат аль-муштак фи-хтирак аль-афак» («Отрада страстно желающего пересечь мир»), известного также как «Аль-Китаб ар-Руджжари» («Книга Рожера»). (Примеч. пер.)


[Закрыть], около 1150 г. в Антиохии также производились муаровые шелковые ткани, парча на манер исфаханской, шелковые ткани с вытканными золотыми и серебряными нитями фигурами. Из ткацких мануфактур Триполи и Тартуса также выходили камлот, плотные ткани из верблюжьего или козьего пуха или из шерсти. Также следует упомянуть красильные мастерские Латакии, Триполи, Сидона, Хеврона и Иерусалима, ковроткачество Тивериады, мыловаренные производства Антиохии, Тартуса, Акры и Наблуза, стекольные Тира и Триполи, а также Антиохии, Акры и Хеврона, инкрустированные медные вазы Тира, Триполи и Антиохии.

Но главное, сирийские владения были рынком, на который итальянские моряки приходили за всевозможными экзотическими товарами: хлопковыми и муслиновыми тканями из Месопотамии и Ирана, коврами из Средней Азии – из всех тех стран, для которых Сирия была естественным путем сбыта, за пряностями и драгоценными камнями из Индии, даже за привезенными через Басру или Аден шелками с Дальнего Востока; и Акра соперничала за звание главного перевалочного пункта с Александрией.

Франкская архитектура в Сирии и Палестине

Франкская Сирия эпохи крестовых походов стала Новой Францией, Nova Francia, по выражению самого папы римского Гонория III. И ни в одной области человеческой деятельности это выражение не подтверждается так же полно, как в области искусства, начиная с архитектуры. Романская архитектура во франкской Сирии XII в. в значительной степени основывалась на южнофранцузских школах. Строения в основном имеют внутреннее устройство лангедокских церквей, а внешнее убранство – прованских, часто с бургундским влиянием.

Так, в Иерусалиме крестоносцы воздвигли романскую церковь Гроба Господня, где под одной крышей объединились византийские молельни Константина Мономаха (датируемые 1048 г.) и ротонда Анастасис Константина, отреставрированные и украшенные. Новая базилика была освящена 15 июля 1149 г. Абсида была задумана в рейнском расположении, но скорее во французском стиле. Алтарь имеет все характерные черты французского искусства второй половины XII в. (точнее, периода с 1150 по 1180 г.). Южный фасад, единственная точка, с которой сегодня можно окинуть взглядом все здание, принадлежит той же эпохе. Врата напоминают пуатевенскую школу, хотя бы тимпанами, украшенными простыми геометрическими рисунками, а в прошлом, возможно, декорированные живописью. Эти тимпаны покоятся на резных притолоках, с изображениями воскресения Лазаря, ветвей и листьев в стиле, весьма напоминающем провансальский, на одной и вязью с жемчужными корнями, аналогичными орнаменту главных ворот Шартра, на другой. Опять же французские резчики вырезали восхитительные по разнообразию и фантазии капители, украшающие здание внутри, и фигуры, которыми украшен карниз купола.

Другие романские церкви Сирии и Палестины выполнены в гораздо более четком стиле, поскольку там не идет речи об адаптации. Упомянем собор Богоматери (Нотр-Дам) в Тартусе, Святого Иоанна (Сен-Жан) в Бейруте с абсидами в овернском стиле, кафедральный собор в Джебейле, церковь Святого Иоанна Крестителя (Сен-Жан-Батист) в Севастии, Святой Анны (Сент-Анн) в Иерусалиме; последний, в своем нынешнем виде, датируется временем аббатисы Иветты, дочери Бодуэна II, и несет следы бургундского влияния.

Что же касается романской скульптуры, украшавшей эти святилища, она, естественно, была уничтожена мусульманами. Лишь несколько уцелевших фрагментов позволяют составить представление о ней. Упомянем головы пророков и фигуры капителей, найденные в 1908 г. в Назарете и напоминающие бургундскую школу при поразительном сходстве с одним капителем в Племпье в Берри.

В принципе романский стиль в Сирии соответствует «иерусалимскому периоду», готический – сен-жан-д’акрскому. Действительно, готический стиль появляется в XIII в., в эпоху, когда Иерусалим – если не принимать в расчет фридриховский период «дезаннексии» 1229–1244 гг. – вновь попал под власть мусульман. Собор Нотр-Дам в Тартусе отлично показывает переход от одного стиля к другому. Эта церковь, известное место паломничества, в 1188 г. была разорена Саладином. После Третьего крестового похода она была восстановлена и перестроена в новом стиле. Франки украсили фасад красивым порталом с округлым ломаным сводом и с тремя окнами над ним. Если расположение и общая структура здания сохранили свой романский характер, капители и ключи свода теперь вдохновлялись готическими моделями. Некоторые детали, такие как розы капителей нефа, напоминают Реймс. К готическому искусству относятся также большая квадратная колокольня церкви Гроба Господня в Иерусалиме, завершенная, очевидно, в 1229–1244 гг., и старинная церковь в Атлине, Шато-Пельрен хронистов (1218–1291). Нам известно, что собор Святого Андрея в Акре (Сент-Андред’Акр) также был готическим.

«Франкская» литература в Сирии

Разумеется, было бы некоторым утрированием включать в раздел франко-сирийской литературы все произведения о крестовых походах. Часть хроник, в которых о них рассказывается, относится исключительно к странам, где они были созданы. Так, «Анонимная история Первого крестового похода» интересна прежде всего для Нормандии, труд Альберта Аахенского – для Германии и Лотарингии, а «История» Раймона д’Ажиля[206]206
  Раймон д’Ажиль или дю Пюи (? – после 1100) – французский хронист, монах-бенедиктинец, участник Первого крестового похода в качестве капеллана графа Раймона де Сен-Жиля, автор «Истории франков, завоевавших Иерусалим». (Примеч. пер.)


[Закрыть] – для Южной Франции. Тем не менее историк крестовых походов может назвать принадлежащими франкской Сирии несколько хронистов, действительно обосновавшихся в этой стране. Среди тех из них, кто писали на латыни, упомянем в первую очередь, на наш взгляд, особо ценных трех очевидцев: Фульхерия Шартрского, капеллана Бодуэна I, оставившего нам очень умную и живую историю событий между 1100 и 1127 гг. с личными, зачастую очень живыми, впечатлениями, интереснейшими деталями и острыми психологическими размышлениями; Готье Канцлер, очевидно канцлер князя Антиохийского Рожера, рыцаря безумной храбрости, который с плохо скрываемым волнением в патетических сценах рисует нам его подвиги и эпическую гибель в 1119 г. (рассказ охватывает период с 1115 по 1122 г.); наконец, Гийом Тирский, родившийся в Сирии около 1130 г., наставник Бодуэна IV, прокаженного ребенка, которого он нежно любил. Канцлер королевства с 1174 г. и архиепископ Тирский с 1175 г., Гийом оставил нам полную историю латинского Востока от Первого крестового похода до 1183 г.

Гийом Тирский – автор другого класса, чем обычные хронисты. Он широко образован. Он пишет на хорошей латыни и воспитан на римской литературе, цитирует по ходу своего рассказа поэтов и историков. Он также сведущ в греческой словесности; кроме того, изучив арабский язык, он написал Historia Saracenorum, к сожалению утраченную, но познания его в данной теме чувствуются, когда он рассказывает нам о мусульманских династиях, о противостоянии между суннитами и шиитами и т. д. Досконально знающий историю восточного вопроса со времен императора Ираклия, чье имя написано на фронтисписе его книги, он хорошо знает исламский мир. Наконец, он обладает сильным чувством истории. Причастный к важным событиям своего времени (он был послом в Константинополе и прекрасно понимал важность союза с Византией, хотя и не испытывал личных симпатий к грекам), он имеет очень ясный взгляд на политику, на которую смотрит сверху. Последние главы его истории особенно пронзительны, потому что он был свидетелем и действующим лицом описываемых событий, и чувствуется, что, если бы к его советам прислушались, если бы он одержал верх над отвратительным патриархом Ираклием, возможно, катастрофы удалось бы избежать и Святая земля была бы спасена…

В XIII в. мы встречаем, как в Сирии, так и во Франции, хронистов, пишущих уже не на латыни, а на «простонародном языке», на французском. Упомянем в этой связи продолжателей Гийома Тирского (продолжение, называемое Эрнульфовым или Бернара Казначея), которые рассказывают о событиях вплоть до 1231 г. Как и Гийом Тирский, его продолжатели не отличаются холодной отстраненностью. Причастные к страшной драме 1187 г., очевидцы падения Святой земли по вине придворной камарильи, они сохранили в душе острую горечь, но тем больше от этого интерес к их рассказу, как свидетельству политических распрей своего времени.

Наконец, рассказ о борьбе между Ибелинами и Фридрихом II в 1228–1243 гг. оставил нам человек, напрямую вовлеченный в нее на стороне Ибелинов: Филипп Новарский. Несмотря на свое пьемонтское происхождение, Новарский пишет на изысканном французском, легко и остроумно, порой вставляя в текст неплохой стих, ибо он был не только уважаемым юристом, но и блестящим поэтом. Постарев, он закончит именно как специалист по феодальному праву и моралист. Тем не менее это не государственный деятель, каковым был Гийом Тирский, а пылкий рыцарь, прямой, как его меч, беззаветно преданный своим друзьям, он обрушивал на врагов весь свой сарказм. Его герой (и он этого заслуживал) – старый сир Бейрутский, Жан д’Ибелин, незабываемый портрет которого он нам оставил. Главный злодей для него – император Фридрих II, чью репутацию сильно очернила злопамятность автора. Со всеми восторгами, дружескими чувствами и антипатиями он, не скрывая собственных ошибок, рассказывает о своих ударах мечом и стихах на злобу дня, всегда с юмором, даже когда из-за своей храбрости получал ранения. В целом это один из наиболее симпатичных персонажей своего круга.

Крестовый поход не мог не вдохновить на создание героических поэм, то есть попыток описать языком эпоса события, происходившие при завоевании Сирии. Среди поэм о Первом крестовом походе упомянем прежде всего «Песнь об Антиохии», относительно которой существует неясность: была ли она создана в самой Сирии или, скорее (как хроника Альберта Ахенского, к которой она близка), в примозельском регионе. Зато «Песнь пленников», сюжет которой также связан с осадой Антиохии в 1098 г., точно сочинена в Сирии, по заказу князя Антиохийского Раймона де Пуатье (1136–1149). Наконец, как мы уже отмечали выше, существуют очень хорошие стихи у очень хорошего хрониста Филиппа Новарского.

Итак, во франкской Сирии на протяжении 193 лет ее существования (1098–1291) процветала великолепная «латинская» цивилизация с особенным французским оттенком. Эволюция общественных институтов, искусства, литературы показывают ее насыщенную жизнь, проявления которой интересны нам вдвойне: как неотъемлемая часть нашего средневекового Запада и как адаптация к восточной среде. Действительно, речь идет о колонии, где, несмотря на постоянный приток новых крестоносцев и новых паломников, формировалось особое, креольское, мышление. Противостояние между крестоносцами и пуленами, заметное со времени Второго крестового похода, подтверждает эту быструю дифференциацию.

Данная эволюция была разом остановлена катастрофой 1291 г. Тем не менее история Кипрского королевства Лузиньянов позволяет нам проследить в некоторых аспектах последний этап ее развития до конца XV в.

ФРАНКСКИЕ ДИНАСТИИ СИРИИ

Королевство Иерусалимское

Годфруа де Буйон 1099–1100

Бодуэн I де Булонь 1100–1118

Бодуэн II дю Бург (бальи Эсташ Гарнье 1123 и Гийом де Бюр 1124) 1118–1131

Фульк Анжуйский 1131–1143

Бодуэн III (регентство королевы-матери Мелизанды 1143–1152) 1143–1162

Амори I 1162–1174

Бодуэн IV (регентство графа Раймона III Триполийского 1174–1176) 1174–1185

Бодуэн V при регентстве графа Раймона III Триполийского 1185–1186

Ги де Лузиньян 1186–1187

Конрад Монферратский 1192

Анри Шампанский 1192–1197

Король Кипра Амори де Лузиньян 1197–1205

Мария Иерусалимско-Монферратская 1205–1212

Жан де Бриенн (супруг Марии Иерусалимско-Монферратской) 1210–1225

Император Фридрих II Гогенштауфен (в качестве супруга Изабеллы де Бриенн-Иерусалимской) 1225–(1250)

и их сын Конрад, титулярный король 1228–1254

Король Кипра Юг I де Лузиньян 1246–1253

Король Кипра Юг II де Лузиньян 1253–1267

Король Кипра Юг III Антиохийско-Лузиньян 1268–1284

Король Сицилии Шарль Анжуйский, антикороль Иерусалима 1277–1285

Король Кипра Жан Антиохийско-Лузиньян 1284–1285

Король Кипра Анри II Антиохийско-Лузиньян 1285–1291

Графство Эдесское (Рохас)

Бодуэн I де Булонь (впоследствии король Иерусалима) 1098–1100

Бодуэн II де Бург (впоследствии король Иерусалима, губернатор Галеран дю Пюизе, 1118–1119) 1100–1118

Жослен I де Куртене (губернатор Жоффруа Монах, 1123) 1119–1131

Жослен II 1131–1146

Княжество Антиохийское

Боэмунд I Тарентский 1098–1111

Танкред, дважды регент Антиохии, 1101–1103, 1104–1111, затем князь 1111–1112

Рожер Салернский 1112–1119

Регентство короля Иерусалимского Бодуэна II 1119–1126

Боэмунд II 1126–1130

Констанс 1130–1163

Второе регентство короля Иерусалимского Бодуэна II 1131

Регентство короля Иерусалимского Фулька 1131–1136

Регентство короля Иерусалимского Бодуэна III 1149–1153

Раймон де Пуатье, супруг Констанс 1136–1149

Рено де Шатийон, 2-й супруг Констанс 1153–1160

Боэмунд III Заика 1163–1201

Боэмунд IV Кривой 1201–1216

Боэмунд-Рубен 1216–1219

Боэмунд IV вторично 1219–1233

Боэмунд V 1233–1251

Боэмунд VI Красивый 1251–1268

Графство Триполийское (Трипль)

Раймон де Сен-Жиль, граф Тулузский, в Тартусе 1102–1105

Гийом Журден, в Тартусе 1105–1110

Бертран, в Триполи 1109–1112

Понс 1112–1137

Раймон II 1137–1152

Раймон III 1152–1187

Раймон IV Антиохийский 1187–1189?

Князь Антиохийский Боэмунд IV Кривой 1189–1233

Князь Антиохийский Боэмунд V 1233–1251

Князь Антиохийский Боэмунд VI Красивый 1251–1275

Боэмунд VII 1275–1287

Лючия 1287–1288

Сеньория Жибле (Джебейль)

Гульельмо I Эмбриачо 1109–1118

Уго I Эмбриачо 1127 – ок. 1135

Гульельмо II Эмбриачо 1135–1157

Уго II 1163–1184

Уго III 1184–1187

Гвидо I 1199–1241

Энрико ок. 1254–1262

Гвидо II 1271–1282

Сеньория Тивериада (Табария) или княжество Галилейское

Танкред 1099–1101

Юг де Сент-Омер или де Фоканберг 1101–1106

Жерве де Базош 1106–1108

Жослен де Куртене 1112–1119

Гийом де Бюр 1120–1141

Элинан Тивериадский 1142–1148

Гийом, брат Элинана 1148–1158

Готье де Сент-Омер 1159–1171

Граф Триполийский Раймон III 1174–1187

Сеньория Бейрут (Барут)

Фульк де Гин 1110

Готье I Бризбар 1125

Ги I Бризбар 1138–1156

Готье II Бризбар 1157–1164

Готье III Бризбар 1165–1166

Жан I д’Ибелин (Старый сир де Барут) ок. 1205–1236

Балиан III д’Ибелин 1236–1247

Жан II д’Ибелин 1247–1264

Изабелла д’Ибелин 1264 – после 1277

Эшива д’Ибелин 1291

Сеньория Сидон (Сажетт)

Эсташ Гарнье или Гренье 1111–1123

Рено 1171–1187

Балиан 1229–1240

Жюльен 1247–1260

Сеньория Торон

Онфруа I 1107–1136

Онфруа II, коннетабль Иерусалима 1137–1179

Онфруа IV 1170–1180

Филипп де Монфор (сеньор Тира с 1246 г.) 1240–1270

Жан де Монфор, сеньор Тира и Торона 1270–1283

Сеньория Кесария (Сезер)

Эсташ Гарнье 1101–1123

Готье I ок. 1123–1149

Юг 1154–1168

Ги 1174–1176

Готье II 1182–1191

Эймар де Лерон 1193–1213

Готье III 1217–1229

Жан 1229–1241

Жан Алеман 1249–1264

Сеньория Рамла (Рам) и Ибелин

Бодуэн I 1110–1120

Юг 1122–1129

Бодуэн II 1136–1138

Ренье 1144–1147

Балиан I д’Ибелин 1143 и 1148–1150

Юг д’Ибелин ок. 1154–1169

Бодуэн д’Ибелин 1171–1186

Графство Яффа

Юг дю Пюизе ок. 1118

Юг II дю Пюизе ок. 1120–1135

Готье де Бриенн ок. 1221–1246

Жан д’Ибелин, автор Ассиз ок. 1247–1266

Сеньория Монреаль или Трансиордания

Ромен дю Пюи 1118–1133

Пайен де Мийи 1133–1148

Филипп де Наблуз 1161–1168

Онфруа де Торон 1168–1173

Миль де Планси 1173–1174

Рено де Шатийон 1177–1187

Великие магистры ордена госпитальеров на Святой земле

Блаженный Жерар 1100–1120

Раймон дю Пюи 1125–1158

Оже де Бальбен 1160–1162

Жильбер д’Асайи 1163–1170

Каст де Мюроль 1170–1172

Жобер 1173–1177

Роже де Мулен 1177–1187

Арманго д’Асп 1188–1190

Гарнье де Наблуз 1190–1192

Жоффруа де Донжон 1192–1204

Альфонс Португальский 1204–1206

Жоффруа ле Ра 1206–1207

Гарен де Монтегю 1207–1227

Бертран де Тесси 1230

Герен 1231–1236

Бертран де Комп 1236–1239

Пьер де Вьей-Брид 1240–1241

Гийом де Шатонёф 1243–1258

Юг Ревель 1258–1277

Николя Лорнь 1277–1283

Жан де Вилье 1285–1293

Великие магистры ордена Храма в Святой земле

Юг де Пайен 1118–1136

Робер де Краон 1136–1148

Эврар де Бар 1148–1149

Бернар де Тремеле 1152–1153

Эбрар 1154

Андре де Монбар 1155

Бертран де Бланшфор 1156–1168

Филипп де Мийи 1169

Эд де Сент-Аман 1172–1179

Арно де Торрож 1183–1184

Жерар де Ридфор 1186–1189

Робер де Саби 1191–1196

Жильбер Ораль 1194

Филипп дю Плесси 1204–1209

Гийом де Пюизе 1210–1219

Пьер де Монтегю 1220–1229

Арман де Перигор 1232–1244

Гийом де Соннак 1247–1250

Рено де Вишье 1250–1256

Тома Барар 1256–1273

Гийом де Божё 1273–1291

Великие магистры Тевтонского ордена в Святой земле

Генрих Вальпот 1198–1200

Отто фон Керпен 1200–1209

Генрих Бардт 1209–1210

Герман фон Зальца 1210–1239

Конрад Тюрингский 1239–1240

Герхард фон Мальберг 1241–1244

Генрих фон Гогенлоэ 1244–1249

Гюнтер фон Шварцбург 1250–1252

Поппо фон Остерна 1253–1256

Анно фон Зангерсхаузен 1257–1273

Бурхард фон Швенден 1282–1290

Конрад фон Фейхтванген 1290–1296