Текст книги "Империя Леванта. Древняя земля тлеющего конфликта между Востоком и Западом"

Это была кульминация франко-египетской дружбы. Амори, прибывший в Египет следом за Ширкухом, был встречен каирским двором как настоящий спаситель. Медленно отступая перед ним, Ширкух отошел к Верхнему Египту, где Амори дал ему сражение при Бабейне (18 марта 1167 г.), сражение с неопределенным результатом, после которого Амори спустился обратно к Каиру, а Ширкух молниеносным броском, выдававшим в нем великого полководца, овладел Александрией. Тогда все франко-египетские силы осадили этот город. В августе, после блестящей обороны, Ширкух сдал Александрию Шавару на условии права свободного ухода в Сирию.

Франки еще больше, чем в 1164 г., могли быть довольны своей политикой. Действительно, это был большой успех Амори, который вновь защитил независимость Египта, и в этот раз не заплатив за свой успех потерей сирийских пограничных крепостей. Дабы засвидетельствовать ему свою благодарность и заручиться его поддержкой на будущее, фатимидское правительство решило выплачивать ему ежегодную дань в 100 тысяч золотых монет и – что было еще лучше – согласилось на присутствие в Каире франкского гарнизона для своей защиты. Фактически в Египте, с согласия местной власти, установился настоящий франкский протекторат.

Поражение Амори I. Саладин – хозяин Египта

Это, повторим, был для франков великолепный успех. К сожалению для них, они не сумели им удовольствоваться. Получив протекторат над Египтом, они захотели напрямую захватить эту страну. Тем самым они совершили двойную ошибку: с точки зрения морали, они принимали на себя вину, злоупотребляя своей силой против дружественной державы; а с политической точки зрения своими действиями они прекращали благоприятный для них раскол мусульманского мира, создавая против себя единый фронт исламских сил. В октябре – ноябре 1168 г. Амори, немного поколебавшись, наконец вторгся в Египет. 13 ноября он появился перед городом Фостат, Старым Каиром. Застигнутые врасплох, египтяне решились на отчаянный шаг: подожгли свой город, чтобы не дать захватить его; акт, аналогичный по последствиям сожжению Москвы перед Наполеоном. Амори, поняв, что проиграл, вывел свои войска из страны и уныло вернулся в Палестину.

Но этим потери не ограничивались. В момент франкского вторжения перепуганное каирское правительство обратилось за помощью к Нур ад-Дину. Тот немедленно послал армию, опять же под командованием Ширкуха, который решительно стал специалистом по египетским делам. Прибыв в Каир 8 января 1169 г., Ширкух через десять дней убил визиря Шавара и сам занял пост визиря. Умелый военачальник скончался через два с половиной месяца (23 марта), но оставил наследником своих завоеваний и своей гениальной политики своего племянника Салах ад-Дина, которого в Европе называли Саладин.

Пагубный результат египетских походов. Объединение Сирии и Египта

Итак, результатом злополучного франкского похода 1168 г. стала замена в Египте фатимидского правительства: слабого, миролюбивого, одряхлевшего, выродившегося и, главное, зависимого от иерусалимского двора, властью молодой, сильной, воинственной и непреклонно враждебной! Наследование Египта произошло в худшем варианте. Не только вся мусульманская Сирия была с 1154 г. объединена под рукой энергичного лидера, каковым являлся Нур ад-Дин, но теперь и Египет принадлежал одному из его военачальников, к тому же превосходившему своего владыку как умом, так и способностями политика, как воинским искусством, так и талантом организатора, гениальному человеку, каковым был Саладин! В добавление к этой политической революции, Саладин очень скоро произвел революцию религиозную, имевшую огромное значение для исламского мира. В сентябре 1171 г. он уничтожил Фатимидский халифат и присоединил Египет к Багдадскому Аббасидскому халифату. Так окончился раскол, на протяжении двух веков разделявший мусульман Египта и Сирии и сильно способствовавший успеху крестовых походов.

Последний парад: возобновление франко-византийского союза

Король Амори не дожидался этих крайних последствий событий 1168 г., чтобы оценить размер совершенной им ошибки. Он прибег к единственной возможной мере: укрепил союз с Византийской империей, заключенный его предшественником. В 1168 г. он тоже женился на византийской принцессе – Марии Комнине, племяннице императора Мануила, и попросил у Мануила помощи для отвоевания Египта. Тот, со своей стороны, очевидно, сознавал негативные результаты давней византийской политики, направленной на поддержание равновесия между франками и мусульманами. Свержение египетской династии полководцем Нур ад-Дина становилось для византийцев такой же угрозой, как и для франков. Поэтому в июле 1169 г. Мануил направил к королю Иерусалимскому мощную эскадру и экспедиционный корпус. Этот контингент сопровождал Амори, когда тот 16 октября осадил Дамьетту, один из «ключей к дельте Нила». Но отсутствие согласия между греками и латинянами стало причиной неудачи предприятия. Странно, но именно франки плохо помогали исполненному доброй воли греческому командующему Контостефаносу. 13 декабря союзники сняли осаду с Дамьетты.

Уже в который раз разногласия между приверженцами двух культур парализовали наступательные действия христиан…

Несмотря на эту неудачу, спасение для франков все же заключалось в союзе с Византией. Амори, убежденный в этом больше всех, принял огромной важности решение: 10 марта 1171 г. он сел на корабль и отправился в Константинополь, решив, как он объявил своим баронам, стать собственным послом. Его демарш во всех пунктах соответствовал тогдашним желаниям византийского двора. Он был очень дружелюбно принят Мануилом Комнином, заключившим с ним крепкий дипломатический союз. Для противостояния мусульманскому миру от Алеппо до Каира, объединенному под руководством Нур ад-Дина и его военачальника Саладина, необходимо было единение христианских сил, и византийских, и франкских. Но чтобы избежать повторения ошибок предыдущих походов, для новой военной операции требовалась долгая подготовка. Амори ждал прибытия новой византийской армады, чтобы возобновить боевые действия на египетской земле, когда 11 июля 1174 г. умер в Иерусалиме от тифа.

За два месяца до того смерть унесла его старого соперника, алеппско-дамасского атабека Нур ад-Дина (15 мая 1174 г.).

Во всех смыслах наступил час Саладина.

Прокаженный король. Удар по Саладину

Какова бы ни была ответственность Амори I за роковое решение осени 1168 г., спровоцировавшее объединение Египта с мусульманской Сирией, он вскоре начал выправлять свою политику, и можно предполагать, что, благодаря франко-византийскому союзу, ему бы это удалось. Но злой судьбе франкской Сирии было угодно, чтобы этот сильный человек в решающий момент оставил власть наследнику, пораженному страшной болезнью.

Действительно, наследник Амори I, его сын Бодуэн IV, тринадцатилетний подросток, одаренный всеми достоинствами ума и сердца, к сожалению, был болен проказой. В Алеппо Нур ад-Дин тоже оставил наследником ребенка: его военачальник Саладин воспользовался случаем, чтобы отобрать у этого ребенка Дамаск (27 ноября 1174 г.), оставив ему – очень ненадолго – один Алеппо.

Осуществив, за этим небольшим исключением, объединение мусульманских Сирии и Египта со всеми политическими его последствиями, Саладин решил сосредоточить все свои усилия на том, чтобы отобрать Алеппо у наследника Нур ад-Дина, а затем изгнать из их сирийских владений франков. Те, впрочем, прекрасно сознавали опасность. Политика Бодуэна IV и его лучшего советника, графа Триполийского Раймона III[162]162
  По своей матери Годиерне Раймон III приходился внуком королю Бодуэну II и, соответственно, двоюродным братом отцу Бодуэна IV, королю Амори I. (Примеч. пер.)


[Закрыть], заключалась в поддержании целостности в противовес империи Айюбидов[163]163
  Айюбиды – династия, к которой принадлежал Саладин (по имени его отца Айюба). (Примеч. пер.)


[Закрыть] обломков государства Зангидов, помогая Алеппо отражать атаки Саладина. Им это удавалось в течение семи лет, и только в 1183 г. последний захватом Алеппо завершил объединение мусульманских владений.

В тот день, когда произошел этот захват, франки оказались перед лицом самой худшей ситуации, какую только могли вообразить: после того как мусульманская Сирия объединилась с Египтом под властью такого выдающегося человека, как Саладин, франкские государства не просто оказались в окружении, но и постоянно находились в численном меньшинстве. Их былое превосходство, повторим еще раз, объяснялось лишь разделенностью мусульман. Со дня, когда исламский мир политически объединился от дельты Нила до Евфрата, дни латинского Востока были сочтены.

Но латинский Восток не сдавался. Несмотря на свою ужасную болезнь, юный Бодуэн IV принял активное личное участие в борьбе против Саладина. Он даже одержал над ним 25 ноября 1177 г. между Монжизаром (Тель-Джазир) и Бланшгардом (Тель-ас-Сафийя) одну из самых блестящих побед эпохи крестовых походов. Мусульманские летописцы здесь согласны с христианскими хронистами, отдавая должное его великолепному героизму. Однако, в связи с ухудшением состояния его здоровья, следовало принять меры относительно будущего короны. Наследницей престола являлась его старшая сестра Сибилла, вдова маркиза Монферратского. Легкомысленная и страстная, она вновь вышла замуж за избранника своего сердца Ги де Лузиньяна, младшего отпрыска знатной семьи из Пуату, но лишенного каких бы то ни было талантов политика, для которого добилась титула графа Яффы (1180) в ожидании престола. Бодуэн IV, сначала разрешивший этот брак, передумал, лишил Ги наследства и отобрал у него Яффу, а все свое доверие отдал графу Раймону III Триполийскому. Это разверзло между Ги и Раймоном III пропасть, которую еще более углубили интриги придворных.

Рено де Шатийон, сеньор Трансиордании

Мы подошли к периоду, когда любое принятое решение было чревато серьезными последствиями. После аннексии Саладином Дамаска нельзя было больше совершать ни одной ошибки. В 1180 г. Бодуэн IV, всегда действовавший правильно, когда руководствовался собственным мнением или советами графа Раймона III Триполийского, заключил с Саладином перемирие, необходимое истощенному королевству. Но он строил планы без учета фактора бывшего принца-консорта Антиохии, злополучного Рено де Шатийона.

Выйдя на свободу после семнадцати лет, проведенных в тюрьмах Алеппо, Рено по новому браку стал сеньором Заиорданских земель, то есть Трансиордании и Вади-Муса (1177). Мы уже убедились в стратегической и коммерческой важности этой территории. Возведенные в ней крепости, Крак-де-Моаб (нынешний Керак) и Монреаль (ныне Шобак), контролировали караванный путь между мусульманской Сирией и Египтом, разрезая таким образом владения Саладина надвое. Они даже контролировали дорогу хаджа, мусульманского паломничества, из Дамаска в Мекку. И вот летом 1181 г. Рено де Шатийон, не расторгнув ранее заключенного перемирия и не проконсультировавшись с королем, напал на один караван, следовавший из Дамаска в Мекку, и захватил его, что в атмосфере пробудившегося мусульманского «национализма» приобрело размах нетерпимой провокации. Бодуэн IV безуспешно пытался убедить Рено дать Саладину требуемое тем удовлетворение; тот отказался. Скоро война возобновилась.

Обратим внимание на непокорность крупных феодалов королевской власти. Двумя основными вассалами королевского домена были, как мы видели, Рено де Шатийон в качестве сеньора Трансиордании и Раймон III, как принц-консорт «княжества Галилейского» (сеньории Тивериадской). Несчастный Бодуэн III, разрывавшийся между ними, был вынужден следовать советам то одного, то другого, и хорошо, когда его действия направлял мудрый Раймон, но случалось, что это был и Рено с его безумствами. Так болезнь короля заметно ослабляла королевскую власть, причем именно в тот момент, когда вот-вот должна была вспыхнуть большая война.

В ходе новой кампании Бодуэн IV вновь покрыл себя славой, принудив Саладина отступить в Галилее от Бейрута (июль – август 1182 г.) и дойдя до предместий Дамаска (октябрь 1182 г.). К сожалению, Рено де Шатийон сделал невозможным какое бы то ни было мирное соглашение, еще раз, причем еще более страшно, оскорбив чувства мусульман. С невероятной дерзостью, делающей честь его воображению, но имевшей крайне плачевные последствия, он спустил на воду в Акабском заливе Красного моря эскадру, которая принялась захватывать мусульманские корабли, грабить порты Хеджаза и – неслыханное святотатство – угрожать священным городам ислама, Мекке и Медине (зима 1182/83 г.).

Даже если бы франки намеренно собирались вызвать против себя всеисламскую волну ненависти, они и тогда не могли бы придумать ничего худшего. Разъяренный Саладин в ноябре 1183 г. осадил резиденцию Рено, Крак-де-Моаб, который был спасен лишь быстрым вмешательством великолепного Бодуэна IV. Однако состояние последнего ухудшалось день ото дня. У его изголовья различные группировки цинично делили власть. Он умер 16 марта 1185 г., в возрасте двадцати четырех лет. В трагической, почти безнадежной ситуации он до самого конца сохранял единство территории франкского государства. В истории крестовых походов нет более героической фигуры.

Восшествие на престол Ги де Лузиньяна

Мы подошли к решающему повороту в истории крестовых походов, одному из тех моментов, когда медленное течение вещей – то, что называется ситуационной неизбежностью, – вдруг резко ускоряется благодаря ошибкам главных действующих лиц.

Действительно, смерть Бодуэна IV ознаменовала конец если не франкской монархии, то по меньшей мере монархической власти. Вместо него королем провозгласили его племянника Бодуэна V, пяти– или шестилетнего сына его сестры Сибиллы от первого брака. Регентство покойный король доверил графу Триполийскому, Раймону III.

Лучшего выбора сделать было невозможно. Раймон III, граф Триполийский (1152–1187), был осторожным политиком, имеющим опыт в делах и хорошее знание мусульманского мира, который он сумел изучить вблизи во время своего довольно долгого пребывания в плену. Завязав полезные дружеские связи, личные отношения с Саладином, он пользовался этими связями, чтобы заключать или продлевать с мусульманским правителем перемирия, крайне необходимые окруженному и истощенному королевству. Элементарное благоразумие требовало, имея дело с восстановленным мусульманским единством, избегать различных авантюр и любой ценой сохранять мир.

Это был последний шанс, предоставленный судьбой. К сожалению, тем временем (приблизительно в сентябре 1186 г.) умер маленький Бодуэн V – «Бодуэнчик», как его называют хронисты, – и его смерть поставила все под вопрос. Мать ребенка, принцесса Сибилла, сестра Бодуэна IV, как мы уже знаем, вновь вышла замуж за Ги де Лузиньяна, которого по-прежнему старалась возвести на королевский трон, хотя он уже был известен отсутствием необходимых политику талантов (своей «простотой», как скажет поэт Амбруаз[164]164
  Амбруаз – нормандский трувер конца XII в., автор поэмы Estoire de la guerre sainte («История священной войны»), прославляющей подвиги Ричарда Львиное Сердце. (Примеч. пер.)


[Закрыть]). Одна баронская партия (куда входили представители семейства Ибелин, важную роль которого мы увидим далее) предпочла бы передать трон Раймону III Триполийскому, уважаемому за мудрость, но на стороне Ги де Лузиньяна, надо это признать, был закон: он являлся мужем наследницы престола. И главное, он имел поддержку иерусалимского патриарха Ираклия, прелата-политикана и жизнелюбца, великого магистра ордена Храма Жерара де Ридфора, питавшего к Раймону сильную личную ненависть, и злополучного Рено де Шатийона. Эта камарилья переиграла Раймона и его сторонников. При поддержке Жерара и Рено патриарх Ираклий короновал Сибиллу, а та тут же разделила трон с мужем.

Катастрофа при Тивериаде. Взятие Саладином Иерусалима

Этот выбор имел катастрофические последствия, потому что партия войны взяла верх над партией мира. Неисправимый Рено де Шатийон, верный своим привычкам рыцаря-разбойника, в очередной раз нарушил перемирие, захватив мусульманский караван, направлявшийся из Египта в Дамаск. Возмущение мусульманского мира достигло апогея. В мае 1187 г. Саладин, в свою очередь, опустошил фьеф Рено, землю Крак, потом захватил Галилею. Перед лицом общей опасности Раймон III, в той или иной степени находившийся в оппозиции, помирился с Ги де Лузиньяном, и франкская армия в полном составе сосредоточилась в Сефории (Саффурийе), фонтаны и ручьи которой были очень нужны коннице и которая располагалась так удачно на полпути между Тивериадой и Средиземным морем, что позволяла контролировать округу. Эта армия насчитывала приблизительно 1500 рыцарей и 20 тысяч пехотинцев или вспомогательных войск из местных жителей, что было крупнейшей полевой армией, выставленной франкскими государствами за долгое время. Но Саладин, располагавший несоизмеримо большими силами, овладел Тивериадой. Раймон III призывал к осторожности, хотя, являясь сеньором Тивериады, был главным лицом, заинтересованным в попытке освобождения города. Несмотря на его предостережения, его патетические заклинания, судьба свершилась. Ги де Лузиньян, послушавшись безумных аргументов великого магистра Жерара де Ридфора, назвавшего советы графа трусостью, выступил из Сефории к Тивериаде. 4 июля его армия была окружена Саладином на Хаттинском холме, без воды, в страшную жару. Все франки были убиты или взяты в плен. Среди пленных оказались Ги де Лузиньян, Рено де Шатийон и Жерар де Ридфор. Саладин убил Рено, но пощадил Ги и великого магистра.

Катастрофа при Хаттине вызвала немедленное и почти полное крушение дела крестовых походов. Король попал в плен, франкская армия разгромлена, и Иерусалимское королевство оказалось во власти Саладина. Действительно, как мы видели, франкская колонизация никогда не была очень плотной. А при Хаттине все рыцарство, не говоря уже о сержантах-простолюдинах, было уничтожено или пленено. Колония, претерпевшая сильнейшее кровопускание, оказалась без колонистов. Саладину оставалось занимать один за другим франкские города. Он разом завоевал Сен-Жанд’Акр (10 июля), Яффу, Бейрут (6 августа) и все прочие морские порты, за исключением Тира (он поступил разумно, оккупировав в первую очередь побережье, чтобы отрезать приход к франкам подкреплений по морю). 20 сентября он осадил Иерусалим, в котором один из палестинских баронов, Балиан Ибелин, попытался организовать оборону, вооружив мирных жителей и посвятив зажиточных горожан в рыцари. Столкнувшись с решительностью Ибелина и не желая загонять его в угол, чтобы не спровоцировать на какой-то жест отчаяния, Саладин, поддерживавший с ним, впрочем, самые куртуазные отношения, предложил договор: было условлено, что франкское население может уйти, заплатив выкуп. Этот договор был скрупулезно выполнен. 2 октября 1187 г. Саладин овладел стенами и башнями Иерусалима; его войска, ведя себя в высшей степени корректно, сопровождали уходящих франков, направлявшихся в сторону Тира, Триполи и даже Египта. Его представителям в портах – поразительная подробность – пришлось защищать несчастных эмигрантов от алчности генуэзских и прочих моряков, отказывавшихся брать их на борт или угрожавших высадить на каком-нибудь пустынном берегу. Все хронисты единодушно прославляют человечность, щедрость и рыцарственный дух мусульманского завоевателя. С неменьшим либерализмом он отказался разрешить разрушить церковь Гроба Господня.

Прекрасная оборона Иерусалима Балианом д’Ибелином стала последним лучом славы, осветившим последние дни святого города. Все королевство Иерусалимское, за исключением, как мы увидим далее, приморского города Тир, было для франков потеряно. От графства Триполийского, чей правитель Раймон III ненадолго пережил катастрофу, которую он всеми силами старался предотвратить, но так и не сумел, сохранились сам Триполи, спасенный прибывшей на помощь эскадрой сицилийских нормандцев под командованием графа Мальтийского, Маргарита ди Бриндизи, а также Тартус и, в горах, крепость госпитальеров Крак-де-Шевалье. От княжества Антиохийского, где слабый Боэмунд III был неспособен противостоять натиску мусульман, франки сохранили лишь саму Антиохию и ее предместья, а также замок Макраб, принадлежавший госпитальерам и, как и Триполи, спасенный сицилийско-нормандской эскадрой Маргарита. Что же касается портов Джабла и Латакия, они подпали под власть Саладина (июль 1188 г.). Сдача двух последних городов произошла по инициативе одного арабского чиновника на службе франкской администрации, кади Джаблы, которому Боэмунд III неосторожно оказал доверие. Мусульманская реконкиста всюду брала верх, и мусульманские нотабли, служившие христианским принцам, спешили первыми их покинуть.

Конрад Монферратский и оборона Тира

Неужели дело Первого крестового похода и династии Бодуэнов погибло окончательно? Неужели Запад откажется от своих колоний, а христианство от идеала, каковым был для нее Гроб Господень? Здесь, как часто бывает в истории, первое спасение пришло благодаря случайности. В тот момент, когда рушилось Иерусалимское королевство, новый крестоносец, пьемонтский маркиз Конрад Монферратский высадился в Тире (июль 1187 г.). Этот энергичный и решительный человек стал командующим в брошенном городе, привел его в состояние боевой готовности, отразил все атаки Саладина и стал поистине краеугольным камнем сопротивления. Саладин так хорошо это чувствовал, что летом 1188 г. освободил Ги де Лузиньяна, зная, какая он посредственность. Очевидно, султан надеялся, что два этих человека нейтрализуют один другого. Конрад отказался открыть ворота Тира Ги, единственным господином которого тот рассчитывал стать после освобождения. Тогда Ги де Лузиньян собрал все войска, какие только мог, и с мужеством, которого никто не ожидал от этого слабохарактерного человека, осадил Сен-Жан-д’Акр (Акру). Дерзкий поступок, если вспомнить о нехватке у него людей. Как некогда Раймон де Сен-Жиль перед Триполи после Первого крестового похода, он осаждал Акру совершенно один.

Но время крестовых походов-блицкригов прошло. Осада Акры затянется почти на два года (28 августа 1189 – 12 июля 1191 г.) и выльется в изнурительную позиционную войну, поскольку Саладин пришел на помощь городу и окружил лагерь крестоносцев, так что те стали одновременно и осаждающими, и осажденными. Кроме того, в их рядах продолжались ссоры между сторонниками Ги де Лузиньяна и Конрада Монферратского. На стороне первых было право, поскольку Ги был по всем правилам венчан на королевский престол, и никакой Высокий совет[165]165
  Высокий совет – собрание светской и духовной знати Иерусалимского королевства; орган власти, отвечавший за выборы нового короля (или регента), сбор налогов, чеканку монет, выделение королю денег, сбор армии; также выполнял функции судебного органа для знати королевства. (Примеч. пер.)


[Закрыть] не объявлял его низложенным, но большинство баронов не могли ему простить катастрофу при Тивериаде, «потерю земли». Впрочем, Конрад Монферратский, ради увеличения своих шансов на корону и подкрепления их юридическими основаниями, женится на принцессе Изабелле, младшей сестре покойного иерусалимского короля Амори I и, следовательно, свояченице Ги (1191). Эта распря, которая будет продолжаться все время Третьего крестового похода, испортит отношения не только между сирийскими франками, но и между крестоносцами.

Крестовый поход Фридриха Барбароссы

Однако христианский мир в конце концов обеспокоился судьбой Святой земли. Нормандский король Сицилии Гульельмо (Гийом, Вильгельм) II был первым, кто послал помощь. Мы уже знаем, что он немедленно отправил в левантийские моря своего адмирала Маргарита, или Маргаритоне, ди Бриндизи, который успел вовремя, чтобы спасти Триполи и Макраб, а также помог Конраду Монферратскому отстоять Тир. Гульельмо II даже решил лично возглавить священную войну (возможно, рассчитывая, восстановив первое Иерусалимское королевство, присоединить его к своим владениям, что было честолюбивой мечтой всех нормандских королей Сицилии, начиная с Рожера II), но 18 ноября 1188 г. умер в Палермо, так и не сумев осуществить свои проекты. Вообще, падение Иерусалима вызвало на Западе проповедь Третьего крестового похода, в котором вместо короля Сицилийского приняли участие три могущественных европейских государя: германский император Фридрих Барбаросса, король Франции Филипп Август и король Англии Ричард Львиное Сердце.

Фридрих Барбаросса подготовился первым. Во главе мощной армии он пересек европейские провинции Византии, переправился в Азию через Галлиполи (конец марта 1190 г.), далее прошел через византийские провинции Лидию и Фригию, а затем через малоазиатский сельджукский султанат. Двигаясь через полуостров, он в целом повторял маршрут Первого крестового похода, от Мраморного моря до Киликии. Путь, как мы помним, опасный, ставший роковым для участников арьергардных походов 1101 г. и для Второго крестового похода Конрада III и Людовика VII в 1147–1148 гг. Но Фридрих рассеял сельджуков, нейтрализовал их тактику мелких ударов и, в конце концов, разбил перед Коньей, их столицей, которую взял штурмом (18–20 мая 1190 г.). Оттуда он без боев достиг Киликии. Таким образом, переход через тюркскую Анатолию, считавшуюся непроходимой, дался ему без особых трудностей, он отомстил за поражение своего дяди Конрада III, сломил могущество сельджуков, восстановил свободное сухопутное сообщение между латинским Востоком и Европой. Император готовился дойти до Сирии, но 10 июня 1190 г. утонул в речке Селеф. Лишившись вождя, его армия рассеялась.

Филипп Август и Ричард Львиное Сердце. Взятие Сен-Жан-д’Акра

Что же касается Филиппа Августа и Ричарда, в крестовый поход они выступили из Везеле лишь 4 июля 1190 г. Их очень плохие взаимоотношения отнюдь не способствовали успеху экспедиции. На Сицилии они сделали остановку, затянувшуюся (довольно необъяснимо) на шесть месяцев. Филипп отплыл из Мессины 30 марта 1191 г., а Ричард – 10 апреля. Филипп высадился возле Акры 20 апреля. Ричарда буря отнесла к острову Крит, который он, использовав в качестве предлога негостеприимный прием со стороны византийцев, захватил (6 мая – 6 июня 1191 г.).

Итак, первым итогом Третьего крестового похода, в тот момент, когда победы Саладина сократили франкскую Сирию до узкой прибрежной полоски земли, стало приобретение острова, которому, на случай окончательно ее краха, суждено было стать его последним убежищем. Случайное завоевание, имевшее огромное значение для будущего.

Присутствие королей Франции и Англии, наконец-то собравшихся перед Акрой, придало осаде решающий импульс. После яростных штурмов, в которых оба монарха отважно рисковали собой, город капитулировал (12 июля).

После взятия Акры раздоры между Филиппом Августом и Ричардом возобновились. Первый поддерживал притязания на престол Конрада Монферратского, второй – Ги де Лузиньяна. Но главное, Филипп Август торопился вернуться во Францию. 2 августа, считая свой обет исполненным, он сел на корабль, впрочем оставив свои войска – 10 тысяч рыцарей, не считая пехотинцев, под командованием герцога Бургундского Юга III – в распоряжении крестового похода.

Кампания Ричарда в Палестине. Договор с Саладином

Единственным вождем крестового похода остался Ричард Львиное Сердце, прекрасный воин, о невероятных подвигах которого нам поведал Амбруаз. Однако жестокость, порой овладевавшая им, приводила к странным эксцессам. Во-первых, после взятия Акры он совершил варварский поступок, ставший одновременно и политической ошибкой, приказав перебить пленных мусульман. Саладин, до сих пор ведший себя гуманно, ответил аналогичными репрессиями. История крестовых походов, от взятия Иерусалима франками в 1099 г. до занятия последних удерживаемых портов мамелюками в 1291 г., запятнана подобными актами с обеих сторон.

Первый крестовый поход, как мы помним, пренебрег завоеванием побережья, чтобы в первую очередь овладеть Иерусалимом. Возможной такую тактику сделали растерянность и раздробленность мусульманского мира. Сейчас объединение мусульманского мира под властью Саладина обеспечивало безопасность Иерусалима, а абсолютное господство на море побуждало участников Третьего крестового похода захватывать порты. Поэтому Ричард начал новое завоевание побережья от Акры до Аскалона, что было нелегкой задачей, поскольку Саладин со всей мусульманской армией шел по пятам и беспокоил крестоносное войско частыми мелкими ударами. Блестящая победа при Арсуфе 7 сентября 1191 г. обеспечила английскому королю решающее преимущество: это был настоящий реванш за Хаттин. Саладин, не в силах защитить приморские города, решился на тяжелую жертву: он повелел их разрушить, создав впереди противника мертвую зону. Ричард не пал духом и приказал восстановить Яффу, но, хоть он и пробыл в Палестине еще целый год, хотя дважды подходил к предместьям Иерусалима так близко, что мог издали видеть панораму Святого города, он так и не решился предпринять его осаду. Действительно, обстоятельства, по сравнению с 1099 г., изменились кардинально. В 1099 г. египтяне спокойно наблюдали, как франки осаждают Иерусалим. Сегодня огромная мусульманская армия, превосходящая крестоносцев численно и очень мобильная, могла атаковать осаждающих с тыла и, для начала, перерезать их сообщение с побережьем. Ричард, не слишком проницательный политик и храбрый до безумия рыцарь, оказался очень разумным командиром. Он не стал рисковать и совершать столь неосторожный шаг. 1 августа 1192 г. и еще раз 5 августа он при Яффе одержал над Саладином две великолепные победы, которыми окончательно укрепил свою репутацию прекрасного воина; но поскольку козни его брата Иоанна (Безземельного) и Филиппа Августа звали его в Европу, он, устав от войны, заключил с султаном мир (3 сентября 1192 г.), а потом сел на корабль, как и множество паломников (9 октября).

Удивительно, что средневековый мир – как мусульманский, так и христианский – не был шокирован духом этого мирного договора. Речь в нем шла о компромиссе не только политическом, но также о религиозном и моральном. Франки получали отвоеванную их оружием территорию, то есть побережье от Тира до Яффы. Внутренние области, включая Иерусалим, оставались под властью Саладина, но тот давал гарантии свободы доступа паломников к святым местам. Третий крестовый поход, начавшийся с массового убийства мусульманских пленных, а затем репрессий Саладина, закончился неожиданным установлением между христианами и мусульманами modus vivendi и началом режима взаимной религиозной терпимости. Мы увидим, как этот новый режим, столь чуждый крестоносному духу, постепенно завоевывал себе сторонников не только среди сирийских франков, но и среди западноевропейцев и привел к откровенным происламским симпатиям императора Фридриха II.

Восстановление и выживание франкского королевства в XIII в. Новые побудительные мотивы и новые аспекты

Поскольку Иерусалим остался в руках мусульман, франкское королевство, носившее его имя, отныне сделало своей фактической столицей Сен-Жан-д’Акр. В этой форме оно просуществует еще ровно век (1191–1291).

Несмотря на внешнюю непрерывность, между двумя эпохами заметны важные различия.