Текст книги "Связующая партия"

11. О потерянном следе, визите в святую обитель и кое о ком

Кред недолго ждал свою спутницу. Алана, памятуя о предупреждении барда, управилась со всеми покупками с молниеносной с точки зрения женщины скоростью. В любом случае в два часа пополудни Алана с Кредом уже выезжали из Милара. Принцесса, наученная горьким опытом, накупила всевозможных круп и хлеба с сыром. Это должно было разнообразит ее безмясное меню, хотя она пока не знала, насколько скоро ей надоест и эта пища. О том, что она будет делать, когда каши тоже станут ей поперек горла, принцесса предпочитала не думать. Пока она только радовалась своим покупкам, и особенно сильно грел ее душу добротный плащ, подбитый мехом. Правда, скорее всего этот предмет гардероба, прежде всего, заботливо согревал тело Аланы, но ведь душа всегда ценилась выше плоти, а значит, о ее радостях стоит говорить в первую очередь.

До Большого Звериного леса добирались в молчании. Алана нервничала перед предстоящей встречей: мало ли, что поведают ей местные друиды, – Кред размышлял о чем-то своем, поглядывая на тюк с неизвестным содержимым, приобретенный в Миларе, и даже обычно словоохотливый Фррумар почему-то не изъявлял желания потрепать языком.

Лес оказался действительно большим. Он обнимал восточную сторону Ниариса и тянулся дальше к Туманным горам, немного не доходя до них.

Алана спешилась и уверенно устремилась в лес напролом, ведя за собой Фррумара.

– Вы уверены, что нам нужно именно сюда? – Кред, следовал за девушкой, но с каждой минутой идея углубляться в лес казалась ему все более неправильной, – здесь могут быть звери.

– Ну конечно здесь есть звери! – высокомерно фыркнула принцесса, возвращаясь к надменному тону, привычному с детства. Это с Рапсодой она разговаривала на равных. Может быть потому, что она была чуть ли не единственным человеком, который обращался к Алане на «ты». А этот бард как заведенный «Ваше высочество» да «Ваше высочество», вот пусть и получает.

– Конечно же здесь есть звери, – холодно повторила принцесса, – ведь это же лес, где охотится король! Неужели Вы думаете, что такое место может оскудеть добычей? Да егеря из кожи вон вылезут, чтобы сохранить необходимый баланс, иначе эту самую кожу с них сдерут заживо на центральной площади города под рев толпы. А если здесь водится много зверей, то наверняка должны быть и друиды. Не одни же егеря о лесе заботятся.

Последние слова девушка произнесла менее уверенно. Она знала, что Круг, который был здесь когда-то, мог откочевать в другое место или просто прекратить свое существование, но ей очень хотелось надеяться на то, что друиды все еще находятся здесь. Но даже если это так, то как их отыскать в этом огромном лесу, Алана плохо себе представляла. Раньше она почему-то об этом совсем не думала. Ей казалось, что ничего проще и быть не может, ведь наткнулась же она на один круг, так почему бы не найти и второй. Но Большой Звериный лес не зря назывался «Большим». Его размеры и вправду были впечатляющими. Это была отнюдь не маленькая уютная рощица. Здесь росли деревья, которые помнили еще пришествие Иериаля. Мощные стволы древесных старцев окружали путников со всех сторон, внушая благоговение и уважение. Алана почувствовала, что ненавидит отца за то, что он устраивает охоты в этом священном месте. Казалось, лес – живое существо, полное спокойного достоинства, и ему нет никакого дела до суеты и спешки.

Впрочем, слово «звериный» присутствовало в названии этого места совершенно не зря, и путники в этом убедились, когда им навстречу, угрожающе рыча и топорща шерсть на загривке, выскочил волк. Кред, недолго думая, выхватил из-за голенища сапога короткий кинжал и рванулся на зверя. Волк, сверкая превосходными белыми клыками, бросился было ему навстречу, но тут Алана метнулась обоим наперерез и, замерев между человеком и хищником, повелительно крикнула:

– Сто-о-о-ой! Стой, кому говорят!

Кред остановился в шаге от нее с высоко поднятой правой рукой, в которой был зажат кинжал. Волк застыл приблизительно на том же расстоянии от девушки, только с другой стороны, едва удерживая равновесие на трех лапах.

– Не трогай его, он друг, – крикнула девушка, сама не зная, к кому из этой парочки она обращается.

Каждый, естественно, принял эту фразу на свой счет.

– Тоже мне, друг! Да ты на него глянь. Злобная морда. Он же меня чуть не того. А я ведь так, просто мимо пробегал, – взрыкнул волк: серо-черная лохматая шкура, опасные острые зубы и темные умные глаза. Было видно, что он еще очень молод, едва-едва вышел из щенячьего возраста.

– Да чего ты его защищаешь? Он же на нас бросился! И все еще рычит, между прочим, – возопил Кред. От внезапного испуга и нервного напряжения он забыл, с кем разговаривает, и сказал принцессе «ты».

– Спокойно, мальчики, спокойно, – тихо нараспев заговорила Алана, будто бы пытаясь плавностью речи загипнотизировать обоих драчунов, – все хорошо. Никто ни на кого не нападает. Мы шли мимо и ты шел мимо. Мы не враги друг другу.

– Так это ты с ним говоришь, а не со мной? – обескуражено спросил Кред.

– Ну просто чудеса сообразительности проявляет, – фыркнул Фррумар откуда-то из-за спины Аланы.

Вечно этому жеребцу надо высказаться, причем именно в тот момент, когда это меньше всего нужно.

– Спрячь оружие, – резко приказала Алана, все еще стоя спиной к барду и лицом к волку. Зверь внимательно проследил взглядом за исчезающим в голенище сапога кинжалом и, облизнув нос, поинтересовался:

– Я теперь, значит, идти могу?

Он был слишком молод, чтобы в одиночку справиться даже с таким маленьким отрядом, и слишком умен, чтобы не понимать этого. Хищник развернулся и собрался уже пойти своей дорогой, как принцесса окликнула его:

– Стой! Скажи, здесь, в этом лесу есть друиды?

– А мне почем знать? Я такой породы зверей не знаю, – буркнул волк. Ему хотелось как можно быстрее избавиться от этой странной кампании.

– Это не звери, а люди. Такие же, как я. Они умеют говорить с животными.

– Ну, есть одна, – неохотно подтвердил волк, нетерпеливо переминаясь с лапы на лапу.

– Проводишь нас к ней? Очень-очень надо, – как можно ласковее попросила девушка. Звери – не люди. С ними добром и искренностью нужно оперировать, а не властью давить.

– А чего вам от нее надо? – забеспокоился волк, – она хорошая, лапу мне вылечила, когда я щенком был. В обиду ее не дам, – и шерсть на его загривке снова начала угрожающе топорщиться.

– Мы просто хотим поговорить, – поспешила заверить волка Алана, – я ведь похожа на нее, не правда ли? Так зачем мне причинять ей вред?

Сердце Аланы затрепетало, когда волк сказал, что знает женщину-друида. Неужели от истины принцессу отделяет только небольшой клочок леса? Неужели она уже сегодня встретит свою мать?

– Хорошо, провожу, – буркнул волк, – но если тронете ее – загрызу, – мрачно добавил он и затрусил вперед.

Идти пришлось достаточно долго. Серый хоть и не бежал очень уж быстро, но люди и кони за ним все равно поспевали с трудом. Лес густой, деревья растут друг к другу близко-близко, величественные ветви давно свились в одно большое облако, укрывающее под собой землю, благодаря чему здесь было сумрачно даже при отсутствии на деревьях листвы. Звериная тропка это тебе не тракт и тем более не дворцовый коридор, тут идти сложно. Особенно если у тебя две ноги, а не четыре. Хотя лошадям наличие четырех ног ничем особенно не помогало.

Алана совсем уже выбилась из сил, когда волк остановился возле небольшой, слегка покосившейся избушки.

– Тут она живет, – рыкнул он, – но помните: я вас предупредил.

С этими словами, которые поняла только Алана, молодой зверь скрылся в кустах, а Кред только смотрел ему вслед.

– Поверить не могу, что ты с ним разговаривала, – все еще потрясенно выдохнул он, – легенды действительно оживают.

Но тут он вдруг сознал, как в последнее время обращался к принцессе, и, жутко побледнев, залепетал:

– Прошу простить мою вульгарность, Ваше высочество. Моя вина…

– Ой, да брось, – отмахнулась Алана, – на «ты» намного лучше, тем более, что я не настоящая принцесса и ты это знаешь. И имя Алана забудь. Я теперь просто Лия.

– А я – Кред, – запоздало представился бард. И в самом деле, первая их встреча была, скажем так, не самой стандартной, и называть себя у менестреля просто не было времени, а позже про это как-то никто и не вспомнил.

– Подожди меня снаружи, Кред, – попросила Алана, подошла к избушке и, с замирающим от волнения сердцем, аккуратно постучала в дверь. Неужели сейчас она увидит свою настоящую мать?

Но открыла ей старая высокая женщина. Возраст не согнул ее спины, а в серых глазах светилось удивление.

– Кто ты, дитя, и что тебе понадобилось здесь? – промолвила она, глядя на свою гостью.

– Я искала Круг друидов, – начала объяснять принцесса, – волк проводил нас сюда. Но, по всей видимости, он ошибся и привел нас не туда. Ведь Вы здесь одна…

– Он ничего не напутал, – печально вздохнула женщина. То, что девушка искала Круг, похоже, ее вовсе не удивило. Или же ей было уже все равно, – но и твои глаза не врут тебе. Я здесь одна, и это, увы, все, что осталось от Круга.

В груди Аланы вновь радостно сжалось сердце. Ошибки никакой нет, а значит остался всего только один разговор, и тайна будет раскрыта.

– То, что случилось с Кругом, очень печально, – проговорила принцесса, потупившись, – но меня привела сюда судьба только одного человека. Женщины, которая годилась бы мне по возрасту в матери. Она, в сущности, и являлась моей матерью и должна была жить в этом Круге. Вы ведь знаете ее? Что с ней сталось?

Пожилая женщина только тоскливо покачала головой в ответ на жаркие расспросы девушки:

– Мне жаль, дитя, но в нашем Круге не было женщины, о которой ты говоришь. Лет двадцать пять назад нас было еще человек шесть или семь, но даже в то время все мы были уже немолоды. Кроме того к тому моменту в Круге оставалась только одна женщина, и это была я, а у меня никогда не было детей, милая девочка.

– Но… Этого не может быть, – Алана почти физически ощутила, как земля уходит из-под ее ног. Та опора, которую она было нащупала, вот так, в один момент покидает ее, разбивая надежду и превращая мечту в прах, – такое просто невозможно. Мой отец… Он живет в столице. Ему больше негде было встретить женщину-друида! Или, может, в этом лесу есть другой Круг? Скажите, ведь он здесь есть? Где он и как мне найти его?

Отшельницу, казалась, охватила печаль, окутывая ее пеленой отчужденности.

– Мне очень жаль, – повторила она, протягивая свою иссохшую руку к девушке, – мне правда очень жаль. Твой отец нашел эту женщину не в этом месте. Ты зря пришла сюда, дитя, здесь давно уже нет ничего. Есть только лес и я, и больше никого. Похоже, это конец нашего культа. Конец веры в зелень травы и доброту солнца, чистые помыслы животных и справедливость природы. Все когда-нибудь уходит, уйдем и мы, друиды, из этого мира, повинуясь постоянному движению времени.

Женщина облизнула сухие губы и устремилась невидящим взглядом куда-то вдаль, будто видела там, на краю горизонта всех тех, кто ушел уже и знала, что ей вскоре предстоит пойти за ними вслед.

Алана хотела сделать что-то. Рассказать этой женщине, что не все еще кончено, что еще жив, по крайней мере, один Круг друидов кроме нее самой, что он процветает и постоянно пополняется молодежью, которая пронесет сквозь года знания, переданные ей в Круге и однажды откроет их другим поколениям… Ей хотелось сделать для этой женщины хотя бы что-то, хоть просто хорошенько встряхнуть за плечо, хлестнуть по щеке, привести в чувства. Дать ей надежду. Но, вглядевшись в это полное безысходности лицо, поняла, что душе друидки, потерявшей свою веру, больше не помочь никакими словами.

Девушка, все еще потрясенная, молча отошла от старой женщины, а та все стояла в неподвижности, протянув вперед одну руку и глядя вдаль.

– Все, мы уходим, – едва выдохнула Алана и, взявшись за повод Фррумара, медленно побрела прочь. Кожаный ремешок, стиснутый в пальцах, был для нее как спасительная ниточка, хватаясь за которую, она сможет выбраться из пучины отчаяния, которое накрыло волной не только ту одинокую женщину, но и ее саму.

– Так а чего там случилось? – не выдержал наконец жеребец, – может откроешь тайну-то, а?

– Сам будто не знаешь, – огрызнулась Алана, – можешь не прикидываться, я помню, что ты можешь читать мои мысли.

– Мог бы – не спрашивал, – обиженно фыркнул Фррумар в ответ на упрек хозяйки, – некоторые закрываться научились, и теперь путешествовать так скучно, подслушать прям и нечего.

– И давно это случилось? – заинтересовалась принцесса этой новостью.

– Аккурат как из Круга вышли, того, который первый нам на пути попался.

– Так вот почему ты молчал всю дорогу. Никто с тобой не говорит, мыслей ничьих не слышно, вот и тебе сказать нечего. Что ж, хоть одна хорошая новость за день, – и она слабо улыбнулась.

Бард, тактично молчавший все это время, решил-таки вмешаться:

– Я извиняюсь, мне все равно, о чем вы беседовали с волком, той женщиной и конем, это меня не касается, но я бы хотел узнать, куда мы едем дальше?

– Дальше? – Алана растерянно замерла на полушаге. И в самом деле, куда дальше? Скитаться по всем лесам Ардении в поисках друидов, надеясь, что хоть где-то след ее матери отыщется вновь? Нет, это немыслимо. Да и вряд ли такое путешествие принесло бы хоть какую-то пользу. Похоже, ей придется смириться с тем, что тайна ее матери так и останется тайной. Конечно, можно было бы вернуться во дворец и спросить у отца напрямик… Но этот вариант тоже нелеп до безумия. Возвращаться она не будет и точка.

– Так куда же? – поторопил ее с ответом бард.

– Мне все равно, – вздохнула девушка и, поразмыслив, добавила, – лишь бы не в Ниарис.

Как не странно, Креда такой поворот не просто не обескуражил, но даже обрадовал.

– В таком случае теперь я веду, а Вы… прошу прощения! Ты едешь за мной, – сообщил он, просияв.

Выбраться из леса они смогли, не прибегая к помощи местных обитателей, хотя это и заняло прилично времени. На дорогу они вышли уже затемно и, решив, что продолжать путь сегодня бессмысленно, устроились на ночлег.

Наутро, после завтрака, когда все уже были готовы отправиться дальше, Кред вдруг спросил:

– А в каком, ты говоришь, монастыре теперь сидит наша Рапи?

– Кто? – не поняла принцесса.

– Рапсода, спутница твоя, которую ты благополучно кинула, – пояснил Кред. Сдерживать обычную для себя манеру общаться он уже не мог. Тем более, что принцесса сама потребовала называть себя вымышленным именем и обращаться к ней как к равной. Так что пусть теперь пеняет на себя.

– Старуха сказала, что в том, который ближе всего к Фаросу расположен.

– Отлично, значит я ничего не перепутал, – отметил менестрель.

– Но какое это имеет значение?

– Ну, скажем так, я соскучился и хочу с Рапи повидаться и пригласить ее на прогулку, – ухмыльнулся Кред.

– Но она же в монастыре! – сделала круглые глаза Алана.

– Знаю, – ухмылка барда стала еще шире.

– В женском, – уточнила девушка.

– Ага! – жизнерадостно кивнул менестрель.

– Мужчин туда не пускают, – на всякий случай сказала принцесса, подозревая, что ее спутник попросту не понимает, о чем вообще идет речь.

– Точно! – подтвердил Кред, окончательно выводя девушку из равновесия.

– Так как же тогда ты собираешься попасть туда, дурья твоя голова? – сорвалась она, и вдруг ее осенило, – ты хочешь воспользоваться своим колдовством? Теми маскирующими чарами, что применил тогда, в Миларе?

– Да, но не совсем. Это заклинание достаточно сложное, и накинуть его на двоих я просто не в силах.

– На двоих? – поразилась Алана, – почему на двоих?

– А ты что, откажешься от экскурсии по монастырю? – весело удивился бард, – нипочем бы не поверил, что ты захочешь пропустить такую потеху.

– Хорошо, пусть так, – согласилась принцесса. Да, бард ее подловил. Все, что пахло провокацией и нарушением правил, манило ее сильнее, чем запах сыра тянет к себе мышь, – со мной все понятно, меня ты замаскируешь. А что на счет тебя?

– Не дрейфь, у меня все предусмотрено, – Кред заулыбался пуще прежнего и довольно похлопал ладонью по тюку с неизвестными покупками, совершенными в лавке «Мастер на все руки».

Рассказывать, какой у него план, менестрель отказывался наотрез, отговариваясь тем, что все объяснит, как только они доберутся до места. Но Алана не сдавалась и приставала к нему с расспросами все те два дня, что они ехали до монастыря. Впрочем, бард молчал как рыба, и принцессе все больше и больше начинало казаться, что он делает это не ради секретности, а просто из вредности.

Но к вечеру второго дня, когда на горизонте замаячила белая каменная стена, путники остановились на привал, и Кред взялся-таки за свой тюк. Развязав его, он осторожно достал оттуда два аккуратно свернутых отреза ткани. Один был белого цвета, второй – красного, причем белый сверток, казалось, был меньше по размерам. Его-то бард и передал девушке. Та осторожно приняла сверток и, не зная, что делать с ним дальше, завертела его в руках. Решив проверить ткань на отсутствие изъянов, девушка отвернула ее краешек и потерла его между большим и указательным пальцем, но тут сверток вывернулся у нее из рук. Охнув, девушка подхватила развернувшуюся ткань. И тут она поняла, что держит в руках не просто кусок материи, а широкое одеяние белого цвета. Она подняла глаза на барда, открыв было рот для вопроса, да так и осталась сидеть с отвисшей челюстью. Пока принцесса забавлялась со своим свертком, Кред успел облачиться в красные одежды, и теперь перед девушкой стоял епископ лет тридцати.

– Нигде не помялось? – спросило духовное лицо у Аланы и покрутилось перед ней, чтобы она могла оценить его наряд со всех сторон.

– Н-нет, – только и выговорила принцесса.

– А все почему? – лукаво спросил Кред и тут же сам себе ответил совершенно другим тоном. – Все от того, что Иериаль надзирает с небес и ниспосылает удачу детям своим, в него уверовавшим.

И, завершив таким образом свою короткую проповедь, он почтительно коснулся кончиками пальцев правой руки лба и груди, а глаза его вдруг загорелись каким-то внутренним светом. Он преобразился до неузнаваемости, всего лишь сменив костюм, и Алана невольно засомневалась, существовал ли тот, прежний Кред вообще.

– Ты сама-то переодеваться будешь, а, монашка? – обратился к ней епископ прежним нагловатым голосом барда, развеивая все подозрения на счет его существования, – кустики во-о-он там, но можешь переодеться и здесь, если хочешь. Я даже отвернусь. Хотя, по сути, я бы не рекомендовал снимать с себя все: погодка, прямо скажем, не для этих летних платьиц.

Такая наглость по логике вещей должна была ввести принцессу в еще больший ступор, и если бы Алана была знакома с Кредом первый день, она бы в этот ступор закономерно бы и вошла, но за последние пару дней к подобным высказываниям она уже привыкла. Кроме того ее собственный конь был не намного скромнее нового попутчика, так что нервы и психика девушки были достаточно закалены, чтобы выдержать такие потрясения. Она даже не попыталась возмутиться или огрызнуться, а просто поднялась на ноги и натянула на себя монашескую одежду, предварительно скинув плащ и куртку. Погода в тот день была и впрямь не шибко теплая, и поэтому рубаху и штаны принцесса оставила на себе, искренне надеясь, что сильный порыв ветра не задерет подола ее одеяния.

– Ну вот, – довольно потер руки Кред, – теперь можно и ехать. Только вот лютню в мешок спрячу. А то странный из меня выйдет епископ, с лютней-то.

И вот инструмент благополучно упакован и приторочен к седлу, а путники уже подъезжают к воротам храма. Заходящее солнце окрашивало белый камень, из которого была сделана ограда, в нежно-оранжевый цвет. Стена оказалась настолько высокой, что из-за нее виднелась лишь верхушка часовни, будто одной ей было любопытно взглянуть, кто это там, у ворот.

Кред, не спешиваясь, подвел коня вплотную к воротам: высоким двустворчатым, но при этом достаточно узким, – и громко, отчетливо постучал. И вновь пропал старый добрый язвительный бард, а вместо него в седле гордо выпрямился строгий епископ. Алана не знала, как у него это получается, но даже в стуке его слышался приказ.

Женский голосок из-за ворот поинтересовался, кто решился посетить монастырь.

– Твой епископ, дочь моя, – высокопарно отозвался Кред.

В воротах открылось смотровое окошечко, в котором появилось озорное девичье личико с курносым носом и любопытными глазами.

– Какова цель Вашего визита, святой отец? – спросила она, так и шаря по мужчине взглядом.

– Я бы предпочел обсуждать этот вопрос с местной настоятельницей, – сурово ответствовал бард, и в его голосе послышались нотки угрозы.

Девушка, сразу растеряв все свое веселье, что-то пискнула и мгновенно исчезла, оставив путников ожидать за воротами. Спустя несколько минут, она вернулась уже вместе с аббатисой.

– Добрый вечер Вам, мать настоятельница, и да благослови Иериаль монастырь Ваш, – звучно произнес Кред, едва завидев сквозь смотровое окошечко край желтой одежды, – прошу простить мой повышенный тон, но, как видите, меня не потрудились впустить, а если бы я говорил тише, Вы не услышали бы моего благословения.

По ту сторону ворот послышался гневный шепоток, и через пару мгновений тяжелые створки распахнулись, открывая прибывшим проход в монастырский двор.

«Ох и достанется сегодня привратнице за такую оплошность! – подумала Алана, – это ж надо было додуматься такое высокопоставленное лицо заставить ждать перед закрытыми дверьми».

Кред тронул своего коня и шагом въехал во двор, где остановился и не спешивался до тех пор, пока кто-то из сбежавшихся монашек не сообразил поддержать ему стремя. Алана, въехавшая за ним, решила, что ей таких проявлений уважения ждать не стоит, и спрыгнула с Фррумара самостоятельно. Настоятельница монастыря, невысокая пухленькая женщина, чью округлость не скрывал даже свободный покрой ее одеяния, вопросительно посмотрела сначала на барда, а затем и на принцессу. И тут Алана вдруг поняла, что переодеть-то ее переодели, замаскировать замаскировали, а вот в план дальнейших действий посвятить как-то забыли. Или просто не удосужились.

«Слава Иериалю, что я всего-навсего монашка при епископе, – подумала она, – при таком раскладе вряд ли кто-то будет обращаться ко мне. Так что моя задача скорее всего сводится к тому, чтобы просто подыгрывать барду, всюду следовать за ним и поддакивать ему, если потребуется».

А аббатиса тем временем не выдержала и, сцепив на животике полные ручки, осведомилась:

– Могу ли я поинтересоваться целью Вашего визита, святой отец, а так же тем, кто Вы, ибо мы с Вами не представлены друг другу.

– Нет ничего проще, мать настоятельница. Я – епископ, под покровительство которого входит ваш монастырь, а прибыл я сюда с инспекцией.

– Но позвольте мне выразить свои сомнения на сей счет, – любезно улыбнулась настоятельница, – я прекрасно знакома со своим епископом. Мы виделись не менее десятка раз, и я с уверенностью могу сказать, что Вы – не он.

«Пропали, – у Аланы сердце екнуло от испуга, – и надо же было так глупо попасться! Ведь и вправду же настоятели, как правило, знают своих епископов хотя бы в лицо».

Но Кред, казалось, нисколько не смутился. Ни движением, ни взглядом не показал он испуга, а только извлек откуда-то из складок своего одеяния какую-то бумагу и, величественным жестом протянув ее аббатисе, холодно произнес:

– Вот это – документ, свидетельствующий о том, что звание, о котором я сказал Вам, принадлежит мне по праву. За печатью архиепископа, обратите внимание. Что же касается того, кого Вы так хорошо знаете, мать настоятельница, то он оказался богоотступником, и я бы на Вашем месте больше никогда не упоминал его, тем более в этих святых стенах.

Аббатиса побледнела, сравнившись цветом лица с внутренней стороной храмовой стены, на которую лучи солнца не падали, и широко распахнула глаза. Алана не смогла бы сказать, что именно привело толстушку в такой ужас: слова новоявленного епископа или предъявленная им бумага. Но на самом деле девушку волновал другой вопрос: откуда Кред добыл такой документ? Хотя она быстро сообразила, что менестрель, должно быть, получил эту бумагу там же, где и костюм епископа, и ей отчего-то казалось, все эти сокровища бард нашел в Миларе. Не зря же он, в конце концов, рвался заехать именно туда.

А тем временем настоятельница, немного придя в себя, вновь заговорила, совершенно сменив тон:

– Рада знакомству с Вами, святой отец. Да озарит Ваш путь Иериаль. Я буду молиться о Вас ему ежечасно, – залебезила она, пытаясь выслужиться перед новым начальством.

Кред, снисходительно покривив губы, протянул ей руку, и настоятельница, почтительно склонившись, поцеловала ее.

– В связи с получением в надзор новых земель, я совершаю объезд с инспекцией, дабы установить, насколько плохо идут дела в монастырях, расположенных на них. Но поскольку у меня крайне мало времени, я задержусь здесь ровно настолько, сколько потребуется, чтобы проверить, – тут Кред сделал паузу, обозначавшую раздумья, – в каких условиях у вас содержатся вновь прибывшие послушницы. К Вам же недавно привезли одну по решению суда, ведь так?

– О, да-да, конечно, святой отец. – Закивала наставница, – Вас тотчас же проводят в ее келью. А что Вы прикажете на счет Вашей спутницы?

– Я как раз собирался сказать об этом, – холодный голосом прервал женщину бард, – так как я из-за нехватки времени не успею осмотреть здесь все, я оставлю у вас эту горлицу, которая будет служить мне глазами моими. Иными словами, она будет докладывать мне обо всем, что увидит здесь, и не дай Иериаль, хоть одно ее письмо потеряется в пути и не дойдет до меня.

Кред сверкнул глазами, а аббатиса вся как-то съежилась, и, казалось, уменьшилась в размерах.

«Это что еще за новости? – возмутилась про себя Алана, которой, впрочем, хватило ума не выказывать своих эмоций, – не собираюсь я здесь оставаться! Будем надеяться, что бард сказал это только для того, чтобы как-то объяснить мое присутствие здесь, но даже если это не так, то я все равно тут не останусь, пусть не мечтает».

– В таком случае ей незамедлительно покажут ее келью, – поспешила услужить наставница, но Кред снова прервал ее.

– Нет. Ее келью вы покажете ей позже, когда я уеду. А сейчас она пойдет вместе со мной к недавно прибывшей.

– Как Вам будет угодно, святой отец, – поклонилась толстуха и приказала одной монашке проводить высокопоставленных гостей, куда им будет угодно, а другой увести лошадей в конюшню.

– Нет, – снова возразил менестрель, – я бы не хотел, чтобы из-за моего приезда ломался обычный монастырский уклад. Пусть каждый занимается тем делом, которым должен заниматься в этот час. Разве что от проводника я бы все же не отказался. Что же до лошадей – я считаю служение Иериалю намного более важным делом, нежели служение скаковым животным. Оставьте их прямо здесь, у ворот. Пусть привратница подержит их, чтобы не разбрелись, а когда уж выдастся свободное время, тогда пусть и отведут их в конюшню.

– Вы совершенно правы, святой отец, – закивала настоятельница, – необходимо правильно расставлять приоритеты. А то поглядите на них. Собрались все во дворе, позабыв о своем обете. На молебен, девочки, на молебен! А ты, малютка, все же проводи святого отца до места, а потом, пожалуй, зайди ко мне.

– Да, – обернулся Кред, сделав уже несколько шагов за проводницей, – я надеюсь, интересующая меня особа находится в своей келье, а не на молебне?

– Конечно, святой отец, – был ему ответ, – Вы же знаете, что первый месяц пребывания в монастыре послушницы проводят, не покидая своей комнаты и молясь дневно и нощно.

– Разумеется, – кивнул бард и зашагал вдогонку за девушкой.

Они пересекли обширный двор, залитый теперь синевой закатных теней, миновали пустые сейчас кухонные и столовые помещения и вошли в трехэтажное здание, где располагались кельи. Монахиня-проводница уверенно поднялась на второй этаж по старинной, но ничуть не обветшалой лестнице, и повернула налево. Пройдя мимо пяти плотно прикрытых дверей, она остановилась и, указав на шестую, произнесла:

– Это здесь, святой отец.

Кред слегка наклонил голову, что означало кивок одобрения и согласия, и монашка, поклонившись и поцеловав лже-епископу руку, удалилась со словами:

– Я покидаю Вас, ибо матушка настоятельница велела явиться к ней незамедлительно.

– Ну что ж, готовимся к веселой встрече, – тихонько прошептал Кред Алане, когда девушка уже достигла лестничной площадки, и, постучавшись, открыл указанную дверь.

Но когда музыкант шагнул в келью, он понял, что радоваться ему особо нечему. На узкой жесткой кушетке, служащей кроватью, лежала совершенно незнакомая ему девушка. Даже при свете одной лишь свечи он смог разглядеть, что она намного выше миниатюрной Рапсоды, да и в плечах пошире будет. А еще у нее волосы намного темнее и значительно короче: всего-то до плеч. Из таких корабль не сделаешь. Так, максимум лодчонку. Но если волосы можно остричь и перекрасить, то так значительно измениться в комплекции менее чем за неделю человек просто не мог.

А вот Алана, увидев это запоминающееся мягкое личико с чуть длинноватым носом и темными глазами, неожиданно для Креда воскликнула:

– Иериаль! Что ты-то здесь делаешь?

Послушница, перепуганная внезапным вторжением в ее комнату, села на кровати и сжалась в комочек, не произнося ни слова, а только хлопая глазами.

– Ты ее знаешь? – удивился Кред, – кто она такая.

– Это та самая девушка, которая была оруженосцем у рыцаря Серебряного Карпа, – выдохнула принцесса, пытаясь удержать все эмоции при себе. – Ты же знаешь, о чем я говорю? Наверняка знаешь. Это – строжайшая тайна, но сплетни по отцовскому дворцу все равно ходили, а барды до сплетен падки. Так вот, я хорошо запомнила ее тогда, это точно она. Но как ты сюда попала? – последние слова относились уже к послушнице, которая недоверчиво глядела на Алану.

– Ваше высочество? – неуверенно спросила она, – но мне казалось, Вы выглядели в тот раз совершенно не так…

– Да, я. Но это не важно, – перебила оруженосицу принцесса, – скажи наконец, как ты сюда попала и где Рапсода.

– Проще простого, – отозвалась темноглазая, – когда я бежала из Вашей башни, я сначала хотела вернуться домой, но после решила, что делать мне там нечего. Тогда я задумалась, чем же я хочу заняться, и поняла, что на самом-то деле ничего не умею, кроме как обращаться с оружием. И тогда я решила, что поступлю в солдаты. Но там, в казармах быстро определили, что я – женщина, а женщинам, как известно, в Арденскую армию нельзя. Меня судили и судия, посчитав мой проступок достаточно незначительным, отправил меня сюда. Что же касается Рапсоды, то я такой не знаю.