Текст книги "Связующая партия"

Как ей быть и что теперь делать, девушка толком еще не придумала, а блистательные в своей гениальности идеи как-то не торопились посещать ее усталую голову. Си-Диез сделала вывод, что на утро думаться будет гораздо лучше, и легла спать.

На следующий день она отправилась в город на разведку, рассудив, что новые сведения только помогут составить план дальнейших действий, и именно тогда нашла злосчастный клочок бумаги, который теперь читала и перечитывала, сидя в трактире и потирая глаз под повязкой.

Не успел закончиться срок, и на утро одиннадцатого дня она уже объявлена в розыск.

Вот к каким дивным последствиям привело ее участие всего в одной драке.

«Оперативно работает церковь, ничего не скажешь, – с грустью подумала девушка, комкая в руках объявление, – нужно срочно делать ноги в Баланию, а для этого необходимы деньги, но где их взять? Не пением же здесь зарабатывать, в самом деле».

Так или иначе, но другого способа заработать Рапсода не видела, а деньги ей были ой как нужны. Вздохнув и закусив губу, чтобы не разреветься, девушка сунула потрепанное объявление в карман и, поднявшись из-за стола, направилась к худощавому парню, сидящему у стойки, на котором было просто-таки написано: «скупщик краденого оружия и драгоценностей».

– Здорово, брат, – окликнула его Си-Диез, усаживаясь рядом, – есть к тебе дельце.

– Ммм? – отозвался тот, – ну показывай, чего тянешь?

– Вот, – певица вытащила из потайного кармашка в куртке пару золотых сережек, каждая из которых имела форму символа, обозначающего шестнадцатую длительность. Одна была украшена Голубыми топазами, а вторая – сапфирами. Когда-то, кажется сотню лет назад, она носила их: с топазами со стороны синего глаза, а с сапфирами со стороны голубого, как бы в насмешку над самой собой. А теперь ей нужны деньги и не нужно ничем напоминать себя прежнюю.

– Двадцать, – быстро дал свою цену скупщик, мельком взглянув на безделушки.

– Меньше, чем за сотню, не отдам, – резко возразила Рапсода.

– Тридцатка и ни монетой больше.

– Девяносто пять или я ухожу.

– Сороковник или катись ко всем чертям.

– Ну-у-у… – Рапсода хмыкнула, сжала сережки в кулаке и потянулась к карману.

– Ладно, подавись! Полтос золотом. Это последнее слово, – поспешил остановить ее скупщик.

Цена была более чем выгодная. Конечно, она заплатила за эти украшения вдвое больше, но сейчас она при всем желании не смогла бы выторговать больше, чем ей дает этот хмырь.

– Идет, – сережки со стуком упали на стойку. Рядом зазвенели монеты. Тщательно пересчитав и внимательно осмотрев каждую монетку, Си-Диез сгребла вырученные деньги в кучу и одним движением ссыпала их в свой кошель.

* * *

Великий король Ардении Драуман Рассудительный (так он сам называл себя и надеялся, что в летописи он войдет именно с этим прозвищем) был взволнован. Минут десять назад в его опочивальню явился слуга, оповестивший монарха о некоем визитере, который только что прибыл во дворец и требовал, чтобы ему незамедлительно устроили аудиенцию.

– Кто это смеет «требовать» от короля чего-либо? – недовольно воззрился на слугу Драуман.

– Н-не могу знать, ваше величество, – немного испугавшись как своей наглости, так и самоуверенности свалившегося на голову визитера, ответил тот, кланяясь в пол, – но ежели судить по одежде, то, вероятно, епископ.

– Епископ? – резко переспросил король, весь напрягшись.

– Думаю, что да, Ваше величество. По крайней мере, он облачен в красное, – не замедлил с ответом слуга и вновь отвесил глубокий поклон.

– Через десять минут в моем кабинете, – бросил Драуман, нервной рукой поправляя кружевной воротник рубахи. Слуга мгновенно исчез из королевской спальни, а сам монарх велел начать процедуру одевания. Придворные, которым выпала честь присутствовать при этом, осыпали короля комплиментами, касающимися его внешнего вида и наряда, но сегодня Драуману было не до этого. Он спешил в свою кабинетную комнату. Гостя однако там еще не было, и правителю с плохо скрываемым нетерпением и волнением пришлось ожидать епископа.

В двойные двери тихо постучали, а вслед за этим в комнату вошел, шелестя длинным подолом пурпурного одеяния, высокий мужчина с темными волосами до плеч и серыми проницательным глазами. Остановившись перед королем, он медленно кивнул, что, вероятнее всего, обозначало поклон, хотя спина его при этом не согнулась ни на сантиметр. Этот человек не привык склоняться перед кем-либо и не желал менять своих привычек.

В другой раз Драуман может и указал бы посетителю на это, но его в последнюю очередь волновала учтивость и воспитанность визитера. Намного важнее было то, с чем эта птица явилась. Кроме того учить манерам духовное лицо – занятие довольно-таки странное.

– Доброе утро, мой король, – произнес епископа тоном, в котором не прозвучало ни капли подобострастия.

«Интересно, с архиепископом он тоже так надменен?» – вскользь подумал Драуман, но вслух сказал, разумеется, совершенно другое, – доброе оно или нет, зависит по большей части от Ваших новостей. Они, я так понимаю, чрезвычайно важные, если Вы явились сюда в такой ранний час.

Последняя фраза была сказана полувопросительно, как бы приглашая гостя уже приступить к делу.

Епископ, однако же, потянул пару мгновений, будто бы задумавшись о чем-то. Он по-прежнему стоял перед королем, так как присесть ему предложено не было, но и сам Драуман был на ногах. Волнение монарха не давало ему сидеть спокойно. Поэтому он стоял, облокотившись плечом об обтянутую светло-бежевой материей стену и заложив руки за спину, чтобы не поддаться искушению схватить что-либо со стола и не начать нервно вертеть вещицу в пальцах.

– Пусть Ваше величество самостоятельно судит о ценности моих новостей, – ответил наконец епископ, – мое дело лишь быть вестником.

– Так не тяните же! – чуть не выкрикнул Драуман, сдерживая себя изо всех сил, – зачем Вы прибыли?

– Мое прибытие ознаменовано некоторыми событиями, произошедшими недавно в Белом монастыре.

– Избавьте меня от лишних подробностей, – нетерпеливо взмахнул рукой король, – мне важно узнать, «что» случилось, а не «где».

– Не следовало бы так пренебрежительно относиться к святым местам, – с металлом в голосе отчеканил церковник, – хотя, разумеется, вашему величеству виднее, что верно, а что – нет.

Драуман, будучи по натуре человеком не конфликтным (некоторые даже говорили – мягкотелым), почувствовал себя не уязвленным монархом, а провинившимся ребенком, и постарался сгладить ситуацию:

– Да простит мне Иериаль мою несдержанность, но я уже много дней жду вестей о своей дочери, и вдруг Вы со своим внезапным визитом. Ведь Вы хотели рассказать мне о ней, верно?

В его голосе звучала надежда и мольба.

– В некотором роде да, – слегка кивнул епископ, – но я, если мне дозволит ваше величество, начну сначала.

Драуман исступленно замахал руками:

– Да-да, конечно, начинайте, с чего Вам будет угодно. Только начинайте уже.

– Итак, – снова принялся за свой рассказ епископ, – несколько дней назад в Белом монастыре случилось чудо. Одному из монахов, который дал обет не принимать никакой пищи, покуда наследная принцесса не будет найдена, явился Иериаль и даровал ему видение. Узрев все, что показал ему Господь, монах тут же пересказал все своему настоятелю, а тот в свою очередь изложил все на бумаге и отправил сию бумагу мне. Благодаря озарению, снизошедшему на юного монаха и расторопности его настоятеля я и стою сейчас здесь, перед Вами.

– Я понял Вас, епископ, – сказал Драуман, нервным движением коснулся кончиками пальцев рта и, словно обжегшись, тут же отдернул руку от лица, – я напишу любой приказ о повышении или награде для этих двоих, которые Вы только скажете. Ну и для Вас разумеется. Только давайте сначала все же о видении.

– Как будет угодно моему королю, – чуть улыбнувшись, ответил церковник, – Иериаль открыл слуге своему лицо похитителя наследницы трона и назвал ее имя.

– Кто? – еле выдохнул Драуман, устремив взгляд расширившихся глаз на своего визитера.

– Некая Рапсода Скерцанда Виваче, – небрежно отозвался епископ, доставая из складок своего одеяния лист бумаги и сверяясь с ним, – здесь есть все: имя, внешность, род занятий и даже приблизительное направление, в котором она движется, – продолжил он, протягивая листок королю.

Тот схватил бумагу и жадно пробежал ее глазами.

– Но здесь ни слова о моей дочери, – заметил он, дочитав до конца.

– Поймаете вора – отыщете и покражу, – слегка пожал плечами епископ, – в Ваших руках теперь приметы преступницы, а это значительно облегчит ее поимку.

– О да, тут нельзя не согласиться, – поспешно закивал монарх, – эти сведения просто бесценны!

– И кстати о цене, ваше величество, – кашлянув, бестактно напомнил служитель церкви.

Когда вопросы об оплате были решены, и епископ (вымогатель!) наконец-то убрался, Драуман кликнул слугу:

– Позови сюда Карива. Он мне срочно нужен.

Карив, чародей его величества, проживал здесь же во дворце, предпочитая гостевые апартаменты традиционной магической башне. Он был не стар, но уже и не молод, лет тридцати пяти, если судить по внешности, но нет на свете ничего более обманчивого и непостоянного, чем маги и их внешность. О возрасте колдуна можно было судить по тому, что он служил при дворе еще когда правил отец Драумана, а может быть и его дед пользовался услугами этого же чародея. Но Драуман об этом как-то не задумывался. Для него был важен результат, а не послужной список, и Карив полностью удовлетворял его. Особенно если учитывать, что в его обязанности входила лишь экстренная магическая переправка писем и всяческих указов в отдаленные города Ардении, а иногда и вовсе за ее пределы. Возможно, чародей умел и многое другое, но церковь не одобряла всякие фокусы вроде изменения погоды, предпочитая заклинаниям молитвы. Лечением всяких недугов, приключившихся у обитателей дворца, давно занимался порекомендованный королю архиепископом лекарь, так что и здесь Кариву делать было нечего. А уж о боевой магии можно было вообще не упоминать: Ардения давным-давно не вела никаких войн. Так что маг чувствовал себя кем-то вроде почтового голубя, изо дня в день выполняя однообразную работу. Но платил Драуман щедро, а пересылка бумаг – дело несложное и быстрое, поэтому уход с королевской службы Карив считал действием как минимум неразумным.

Маг заставил себя ждать. Драуман весь извелся, пока дожидался нерасторопного чародея, и налетел на него сразу, как только тот переступил порог:

– Где тебя черти носят? – грозно вопросил он, всем своим видом демонстрируя крайнее недовольство, – было же велено явиться срочно! Или ты решил, что можно еще полчасика поваляться в постели, а уже потом пойти послушать, чего там хочет король?

– О, нет-нет, ваше величество, – поспешно заговорил маг, прижимая к груди обе руки, в которых был зажат лист пергамента, – напротив, я чрезвычайно спешил, но когда за мной прислали, я только начал работу. Поэтому-то я смог откликнуться на Ваш зов лишь сейчас.

– Какую работу?! – взъярился Драуман, – я не давал тебе никакой работы на сегодняшнее утро, я отлично помню это. Но сейчас в тебе возникла потребность, а ты решил отдохнуть, лентяй!

– Нет, мой король! – тоже повысил голос Карив, чтобы Драуман хорошенько расслышал его сквозь собственный ор, – я не отлынивал от работы, а вовсе даже наоборот корпел над срочным посланием из Балании, и у меня есть доказательство, – и чародей протянул руки с пергаментом вперед, подавая его монарху.

Тот вырвал лист из пальцев мага, пробежал глазами несколько строк, написанных аккуратным почерком и, скомкав пергамент, бросил его на пол.

– Чушь! – высказал он свое отношение к прочитанному, – то, зачем я звал тебя сюда, намного важнее этой сопливой записки.

Король брезгливо поморщился, покосившись на смятый пергамент, закатившийся в угол кабинета, взял со стола другую бумагу, которую принес сегодня епископ, и протянул ее Кариву.

– Здесь приметы человека, совершившего преступление против короны. Он нужен мне и чем скорее, тем лучше. Живой или мертвый. Хотя лучше все же живой. Награда за поимку – тысяча монет золотом. Приказ о розыске нужно разослать повсеместно и разместить как можно быстрее. Понятно? – дал указания король и, дождавшись утвердительного ответа мага, стремительно покинул кабинет, не закрывая за собой двери. Карив, вздохнув с облегчением (гроза была достаточно бурной, но зато короткой), легким шагом тоже вышел в коридор и зашагал по направлению к своим покоям.

А листок пергамента так и остался лежать в углу кабинетной комнаты, и написано на нем было следующее:

«Драуману, владыке Ардении, от правителя Балании Енгара.

Боюсь, что дела в моей стране чрезвычайно плохи. Царн нарушил мирное соглашение, которое должно было продлиться месяц, всего через десять дней после его заключения. Моя страна втянута в неравную войну, где противник не только сильнее, но еще и коварнее нас. Посмотри же на это и пойми, что в один прекрасный день Царн, нарушив свое слово, предаст тебя так же, как и меня нынче.

Прошу тебя, поразмысли об этом хорошенько и вышли Балании помощь, какую только сможешь.

Одумайся».

* * *

Догонять Рапсоду оказалось делом нелегким. Каждый раз, когда Кред, Алана и Эльра останавливались в каком-нибудь городке, чтобы навести справки о Си-Диез у связных гильдии бардов, оказывалось, что она была здесь, да уже уехала. Но путникам хотя бы было известно направление, в котором ехала бардесса, и это хоть немного ободряло их. Да и кони у всей троицы были неплохие, так что надежда нагнать Рапсоду не покидала Креда.

Что касается Аланы, то она жутко не высыпалась. Мало того, что на отдых выделялось теперь крайне мало времени, так ей вдобавок к этому еще постоянно снилось то видение, что посетило ее в Круге друидов. Все та же двойняшка Аланы с чужими, карими глазами смеялась и махала ей рукой. Не сказать, чтобы это было уж очень страшно, но ощущения при пробуждении были как после кошмара: липкий пот на лбу, открытый в невольном вскрике рот и учащенное сердцебиение. Эта картина не давала принцессе покоя, будто издеваясь над ней, и с каждый днем девушка просыпалась все более и более разбитой. Усталость, трудности дороги, нервные потрясения, – все это так истощило несчастную, что она совсем пала духом. Ей отчаянно хотелось, чтобы все каким-то волшебным образом вернулось на свои прежние места. Чтобы она вдруг снова стала наследной принцессой Арденского трона, которая вечно огорчает отца своими выходками и ничегошеньки не знает ни о друидах, ни о бардессе Рапсоде, ни о чем-либо подобном. Но это были только мечты. Алана слишком хорошо понимала, что одна, без помощи спутников она до Ниариса не доберется, а Кред ни за что не согласится отвезти ее обратно во дворец. Оставалось только смириться и тупо ехать вперед, следуя за менестрелем. Когда-нибудь этот поход все же кончится, и тогда… Отдых, тишина, никакой спешки. Но только когда это все будет? Сколько дней еще ждать? А сколько уже прошло? Принцесса не знала ответа ни на один из множества вопросов, роившихся в ее голове.

В очередном городишке, в который путешественники въехали ранним утром, им наконец повезло. Местный связной сообщил, что этой ночью видел Рапсоду заходящей в один из местных притонов.

– Только волосы у нее теперь черные и пол-лица косынкой замотано, – добавил связной, покусывая нижнюю губу, – правда, если б меня объявили в розыск, я бы может себя и постраннее вел.

– Какой розыск? О чем ты? – взволновался обрадовавшийся было Кред.

– Да к любому столбу подойди и сам прочитай, – отозвался его согильдиец, – я такие бумажки не коллекционирую, знаешь ли, с собой не ношу.

Кред махнул ему рукой на прощание и выскочил из таверны, где они только что беседовали, словно ужаленный. Алана и Эльра поспешили за бардом, нагнав его лишь когда он замер возле ближайшего столба. Все трое внимательно прочитали, что было написано на листке, пришпиленном на уровне глаз, и у каждого на душе стало скверно, но хуже всех себя, конечно, почувствовала Алана.

«Это ведь из-за меня, – с горечью подумала она, – если бы я не пошла тогда с ней, все было бы совсем иначе. Она бы не стала преступницей, а я… я бы сейчас наверное как раз только проснулась в своей уютной постели…»

После этой мысли девушке сделалось еще гаже, и она постаралась не думать вообще ни о чем.

– Пойдемте, – бросил наконец Кред и, мрачный как туча, двинулся к притону, на который указал местный связной.

Местечко это было не из приятных, но ничего другого бард в общем-то и не ожидал. Именно в таких заведениях, грязных и неприветливых, паслись люди, укрывающиеся от закона, так что желание Рапсоды спрятаться здесь было вполне объяснимо.

«Нужно срочно вытаскивать пташку из этого курятника, – подумал менестрель и твердым шагом вошел внутрь, – и будем надеяться, что мы не опоздали».

И на этот раз путникам повезло. Первое, что они увидели в задымленном зале с низким потолком, это Рапсоду, сгребающую со стойки золотые монеты.

– Рапсодочка! – взвизгнула принцесса и, бросившись к бардессе, радостно повисла у нее на шее.

– Диезик! – вторил ей Кред, к которому тут же вернулась его нагловатая веселость, – нашлась.

– Ты нормальное сокращение придумать вообще в состоянии? – вместо приветствия огрызнулась Рапсода, – и вообще, что ты тут делаешь?

– Тебя ищу, – пожимая плечами, пояснил очевидное Кред.

– А эти две барышни путешествуют с тобой, чтобы тебе не дай Иериаль не стало скучно во время поисков? – ехидно спросила певица, отдирая от себя принцессу и обводя ее изучающим взглядом, – вкус у тебя, кстати, так себе.

Алана хотела было возмутиться такой оценке своей внешности, но тут же вспомнила, что на нее снова наброшено маскирующее заклинание, а значит Рапсода ее попросту не узнала. Что же до Эльры, то с ней Си-Диез и вовсе не была знакома. Таким образом, Рапсода увидела Креда в компании с двумя незнакомыми ей дамами, и не собиралась это замалчивать.

– А сам ты – самоуверенный типчик. Двоих тебе мало, третью ищешь!

– Дорогая, я все объясню, – менестрель заломил руки в картинном жесте, – ты все не так поняла! Если ты меня выслушаешь, то сама поймешь, что все не так, как тебе показалось, – и уже тише, нормальным голосом добавил, – только желательно, чтобы место, где я все это тебе буду объяснять, было не такое людное.

Рапсода намек поняла, и через несколько минут вся компания расположилась в комнатушке, которую бардесса сняла нынешней ночью. Это, разумеется, было не самое надежное в мире место, но выбирать не приходилось, поэтому Кред тут же начал свой рассказ. Он подробно описал все, что случилось с ним после того, как Рапсода покинула бальный зал, умолчав только об истории с друидами. Алане могло показаться, что это проявление деликатности и такта, но сам бард попросту считал, что тайна рождения принцессы должна остаться тайной исключительно из политических соображений. Когда он дошел до описания побега из монастыря, Эльра перебила его и от души поблагодарила Си-Диез, которой была обязана своей свободой:

– Если бы ты не попала в переделку, я бы так и сидела в этом проклятущем монастыре. Спасибо.

После этой краткой благодарственной речи Кред быстро закончил свое повествование.

– И что нам всем теперь делать? – спросила Рапсода, беспомощно оглядывая всех присутствующих.

– Тебе, как и Ала… Лие, лучше всего податься в Баланию, – непрозрачно намекнул Кред, – здесь вас разыскивает слишком много людей, а двух беглянок с приметной внешностью я постоянно маскировать с помощью чар просто не осилю.

– Но ты нас хоть проводишь? – с надеждой в голосе спросила певица. Никогда бы в жизни она не подумала, что когда-нибудь попросит этого наглого, самонадеянного нахала поехать вместе с ней, но все меняется, а иногда меняется очень быстро, даже чересчур быстро.

– Ну а куда же я денусь? – бросил встречный вопрос Кред и лукаво подмигнул бардессе, – а ты, Эльра? Куда теперь отправишься ты?

Девушка смешалась:

– Сказать по правде я еще не думала об этом, – призналась она, потупившись, – Я ехала с вами, чтобы принести свою благодарность госпоже Рапсоде, а что мне делать теперь?.. – она на минуту задумалась, а потом медленно продолжила, – знаете, я, пожалуй, продолжу путешествовать в вашей компании. Во-первых, на территории Ардении я тоже уже успела наворотить дел, а во-вторых мне бы хотелось все же устроиться в армию, а здесь это никак невозможно. Зато в Балании сейчас раздолье: страна готовится к войне, и берут любого добровольца, который только явится.

– Отлично, – одобрил ее решение Кред, – тогда выдвигаемся немедленно?

– Пожалуй, – отозвалась Си-Диез, – держим путь на слияние Синявки и Звеньки.

– Естественно, там самая лучшая переправа, – хмыкнул бард.

– А вот и не из-за этого, – ответ Рапсоды прозвучал как-то по-детски, и она поспешила объяснить истинную причину, коротко рассказав о своей встрече с похитителями плаща Иериаля.

Алана восприняла эти сведения равнодушно. Она давно догадывалась, что бардам что-то от нее нужно, и поэтому они вьются вокруг нее и всячески оберегают, но сейчас ей было глубоко плевать на это. По большому счету ей было плевать абсолютно на все. Принцессой овладело глубокое безразличие и апатия. Ей ничего не хотелось, она ничего не боялась и у нее не было никакой цели. Поэтому она соглашалась ехать с бардами куда угодно. Главное, что никакого вреда они ей пока не причинили и не собираются причинять его в будущем. Вот даже на преступления ради нее идут. Плащ Иериаля для ее, Аланиной, защиты украли. А чего еще нужно обычной девушке, простолюдинке без рода-племени? Лишь бы никто не обидел, и на том спасибо. А какова будет плата за бардовскую опеку, не все ли равно?

Зато Кред веселился от души.

– Вот пройдохи! – восторгнулся менестрель, – Все-таки смогли провернуть это дельце! Эх, жаль, что я был вынужден был выехать из Ниариса почти сразу после собрания, на котором это придумали, отправился вдогонку за вами, барышни, – и он кивнул Алане и Рапсоде, – а то бы мы с вами встретились только на переправе, потому что плащ стащил бы именно я! Хотя где мои манеры? Я безгранично рад, что наша встреча состоялась намного раньше этого момента. Но вообще если бы Вы, миледи, нашлись еще быстрее, я бы тоже не жаловался.

– Насколько я поняла, эти барды и без тебя прекрасно управились. По крайней мере, плащ у них действительно был, а ты только и можешь, что хвастать, – заметила певица, немного притушив этим восторги согильдийца, – так что нечего локти кусать. Кроме того, нам действительно уже пора в путь.