Текст книги "Связующая партия"

6. О внезапном расставании и прочих неприятностях

Обе предлагаемые комнаты были невелики, но уютны и со вкусом обставлены. После осмотра, девушки выбрали одну, ту, что была ближе к лестнице. Рапсоду эта комната устраивала главным образом потому, что в ней было две кровати. А то уж больно сладко Алана заулыбалась, когда они осматривали соседний номер с огромным двуспальным ложем. Она, Си-Диез, согласилась проводить принцессу из пункта А в пункт В, но развлекать и ублажать Алану во время пути она не подписывалась. Принцесса же заинтересовалась картинами, изображавшими лесных нимф и дриад, которые украшали стены нежно-персикового цвета. Кроме кроватей и картин в комнате имелся пузатенький, отполированный до блеска комод с множеством ящичков, большое овальное зеркало, компактный платяной шкаф, низенький журнальный столик и несколько мягких кресел.

Из окна открывался обещанный вид на Фонтанную площадь, и не сложно было догадаться, почему она получила такое название. По ее периметру располагалось двенадцать мраморных фонтанов. Приглядевшись, Рапсода заметила, что один из них был в виде двух рыб, плывущих навстречу друг другу, другой, как не странно, имел форму быка. Еще один изображал двух одинаковых людей мужского пола. Но логику сего архитектурного ансамбля певица поняла только когда увидела на очередном фонтане льва, из разверстой пасти которого била упругая струя воды.

– Это же зодиакальный круг, – осенило ее, – и как это я сразу не догадалась.

– Да, деточка, – добродушно подхватила хозяйка заведения, все еще стоящая в дверях, – эта площадь – символ, обозначающий, что в Фаросе помнят и заботятся обо всех, в независимости от того, когда, где и под влиянием какой звезды человек родился. Хотя есть и более прозаичная версия. Говорят, что первый градоначальник Фароса был жутко суеверен. Не то чтобы он не признавал церковь и Иериаля, просто предпочитал советоваться не со святыми отцами, а со звездочетами и каббалистами. Ну и город он украшал естественно в соответствии со своими вкусами и предпочтениями. Так и появилась эта композиция. Скорее всего, тот градоначальник недолго продержался на своем посту, благодаря все тем же убеждениям. Все-таки церковь была влиятельной организацией уже тогда, когда Ардения только начала формироваться. Но следующие чиновники, занимавшие этот пост, разрушать фонтаны почему-то не стали. Скорее всего из-за того, что не хотели тратить на это городской бюджет, ведь нужно было не только сломать старое, но и построить новое, а деньги и без того всегда найдется, куда деть.

Рапсода, мало что слышавшая из легенд Фароса, взяла себе на заметку, что ей стоит хорошенько порасспрашивать хозяйку гостиницы, которая явно знала массу интересных полу-мистических полу-политических баек.

– Но вам, наверное, не интересно слушать старую женщину, – закончила свой рассказ бабулечка, – я пожалуй пойду, распоряжусь насчет вашего завтрака, – и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

– Почему ты ей сказала, что мы пробудем здесь две недели? – возбужденно подскочила со своего места Алана.

– Потому что мы пробудем здесь две недели, – пожала плечами Си-Диез, искренне не понимая, как принцесса, умная вроде бы девушка, умудрилась не дойти до этого простого вывода самостоятельно.

– Но зачем? – Алана не верила своим ушам, – нас разыскивают. За нами гонятся, а мы будем сидеть на одном месте целых полмесяца?! И еще на каком месте! В двух шагах от столицы!

– Ну как ты не поймешь, – начала переубеждать свою строптивую спутницу Рапсода, – именно в таких случаях как раз и надо где-то залечь. Сидеть в одном месте, а не мотаться по дорогам, которые кишмя кишат агентами тайной службы.

– Как будто бы в Фарос они заглянуть не догадаются, – презрительно выпалила принцесса, – а через две недели дороги резко станут свободными и безопасными.

– Представь себе, так и будет, – начала сердиться певица.

– Ну и откуда ты это знаешь?

Рапсода замялась. Ну не говорить же Алане правду. А та только рада была замешательству оппонентки.

– На торговой площади услышала, – передразнила она певицу.

– Ну и что, что на торговой площади, – взорвалась Си-Диез, – как будто ты знаешь, где надо и что можно узнать!

– Может этого я и не знаю, но зато отлично понимаю, что на рынке тебе могли скормить и ложную информацию. А ты купилась и сама загоняешь себя в ловушку. Собираешься сидеть здесь и ждать, когда в дверь постучится погоня.

– Ну хорошо-хорошо, – сдаваясь, вскинула руки вверх Рапсода. Ей было крайне не выгодно ссориться с Аланой. Тем более в самом начале пути, – мой план тебе не нравится. А что предлагаешь ты?

– Я? – Алана даже слегка растерялась от столь резкой перемены, – бежать, конечно. Я думала, мы пробудем здесь до вечера, максимум до завтрашнего утра. Отдохнем, закупим провизии и сразу поедем дальше.

– Хорошо, так и сделаем. Только давай уже закончим этот разговор и ляжем спать, – неожиданно согласилась певица, решив про себя, что отдохнувшая принцесса будет способна на более конструктивную беседу, и тогда ее, возможно, удастся переубедить.

Как она будет переубеждать и какие приводить аргументы, Рапсода решила обдумать, когда проснется, уж очень она вымоталась за последние пару суток.

Спала певица крепко, но снилось ей нечто сумбурное. Аляповато-пестрый хоровод нечетких картин проносился бешеным ураганом, оставляя не успевающее за ним сознание в полной растерянности.

Когда она вырвалась из этого безумного калейдоскопа, уже вечерело, но отдохнувшей она себя не чувствовала. Однако выспалась или нет, а все равно придется продолжать нелегкий разговор с Аланой.

Рапсода огляделась по сторонам. Едва начавшиеся сумерки прокрались в комнату и накинули на все предметы оттенок легкой синевы. Синевато-персиковый цвет стен делал помещение намного менее приветливым, чем оно казалось днем, а за мягкими креслами притаились пучки сгущающейся тьмы. Только белая с синью постель Аланы выглядела уютно со своими примятыми подушками и небрежно откинутым одеялом. Казалось, ее покинули только что, и она с минуты на минуту ожидает хозяйку, храня на простынях тепло ее тела.

Певица еще раз внимательно огляделась, хотя и до этого отлично понимала, что Аланы в комнате нет.

«Да ей, наверное, просто захотелось выпить стакан воды со сна, вот она и решила спуститься вниз, – успокоила себя Рапсода, – через две-три минуты вернется».

И певица принялась сосредоточенно ждать, но Алана не появилась ни через две, ни через три минуты. Впрочем, девушка не появилась и через десять минут. И без того нетвердая уверенность в том, что принцесса вообще вернется, окончательно захирела и приказала долго жить, когда прошла четверть часа. Рапсода резко встала с кровати, быстро одевшись, буквально вылетела из комнаты и скатилась вниз по деревянной лестнице с высокими узорчатыми перилами.

– Хозяюшка, – громко позвала Си-Диез, оказавшись в уже знакомой комнате с большим столом и лежащей на нем книгой для автографов. Здесь, удобно разместившись, сидело несколько человек, являвшихся, по всей видимости, другими жильцами гостиницы.

Хозяйка, вооруженная подносом с чашками чая и вазочкой сладостей, проворно появилась из занавешенной плотной темно-зеленой шторой двери.

– Минутку, моя хорошая, – радушно улыбнулась старушка и принялась обходить гостей, предлагая им чаю. Кто-то, поблагодарив, принял чашку, кто-то взял пару засахаренных фруктов из вазочки, а кто и вовсе отказался от угощения.

«И почему я замечаю всякую мелкую ерунду? – подивилась себе певица, которая поймала себя на том, что точно знала, сколько людей что взяли, – может Дар прав и во мне пропадают все задатки шпиона».

Решив проверить свою догадку, девушка прикрыла глаза и стала мысленно представлять себе комнату, постепенно заполняя ее гостями.

«Небольшое помещение, но с высоким потолком. Люстра на двенадцать свеч висит под потолком и располагается не в центре, а немного правее, если смотреть на нее, стоя спиной к лестнице на второй этаж. Одиннадцать свечей зажжены и сгорели на одну треть, двенадцатая едва оплавлена. Видимо потухла почти сразу после того, как зажгли всю люстру, от внезапного порыва ветра или еще от чего-то. Прямо под люстрой стоит кресло, а на нем расположился мужчина, человек в летах, но с подчеркнуто прямой спиной. Пьет чай, аристократически оттопырив мизинец правой руки, в которой держит чашку»…

– Что ты хотела, – раздался вдруг голос хозяйки дома. Пришлось бросить самотестирование и открыть глаза.

– Может чаю? – старушка стояла прямо перед певицей и с улыбкой предлагала ей поднос с оставшимися на нем тремя чашками.

– Здесь зеленый, но если хочешь, могу сделать для тебя черный с молоком.

– Спасибо, но я сейчас не хочу. Может в другой раз, – вежливо отказалась Рапсода.

– Как скажешь, деточка, – улыбнулась старушка, – так зачем ты меня звала?

– Я просто хотела у Вас спросить, не видели ли Вы мою попутчицу. Ее не было в комнате, когда я проснулась.

– Видала-видала, а как же? – закивала головой держательница гостиницы, – она уехала почитай часа в два пополудни.

– Как уехала? – опешила Рапсода, – куда?

– Как, как, верхом разумеется, – засмеялась старушка, не замечая как резко падает и без того не сильно хорошее настроение собеседницы, – а куда? Да пресвятой Иериаль только знает пути-дороги наши, – и она набожно поклонилась изображению бога, которое висело над столом. Этот Иериаль стоял на иконке в классической позе: руки протянуты вперед и раскрыты для объятия, на плечах плащ, оберегающий от всякого зла, а вокруг тела обвивается змея, дарующая мудрость верующим и жалящая еретиков в самое сердце.

«А раньше я этого образка не заметила, – укорила себя Рапсода и тут же одернула себя, – о какой ерунде я думаю? Сейчас надо сосредоточиться на исчезновении Аланы».

– И что? Так просто уехала и ничего не сказала? – спросила она вслух у выжидательно замершей перед ней старушки.

– Ну как, не сказала? отчего бы ей было не сказать? – хозяйка улыбалась все солнечнее, – она сказала, а я тебе передаю. «Уезжаю», – сказала, – «так как времени у меня мало, и ждать я больше не могу». Накупила у меня капусты, морквы всякой, будто десятку кроликов на прокорм, и уехала.

– Большое спасибо, хозяюшка, что все передали, – упавшим голосом поблагодарила старушку Си-Диез, – я, пожалуй, поднимусь к себе на минуточку и тоже поеду.

– Как же так, детка? – разочарованно спросила та, – ты позабыла про свое обещание? Как видишь, мы уже собрались и все ждем твоих баллад.

«Черт! Как же это не вовремя!» – выругалась про себя певица, но старушка была так мила и обходительна, что обижать ее ну совсем не хотелось. Кроме того, Алана уехала часа три назад и лишние тридцать-сорок минут погоды уже не сделают.

– Хорошо, я спою, но оставаться на ужин не буду, – сдалась Рапсода.

– Как сочтешь нужным, деточка, – проворковала бабулечка, – а теперь располагайся, как тебе будет удобнее и начинай петь.

Девушка выбрала для себя один из незанятых пуфов, стоящих в середине комнаты, уселась на нем и обвела взглядом собравшуюся публику. В основном здесь были люди, но Рапсода заметила и пару эльфийских лиц. Все они были богато одеты и выглядели минимум как купцы и максимум как дворяне средней руки.

Оценив аудиторию, певица подобрала репертуар, который считала уместным в данном обществе. Сначала баллада-легенда о том, как Иериаль создал Ниарис, столицу Ардении и подарил его благороднейшему человеку, жившему в ту пору на материке, провозгласив его первым королем этой земли. Затем, в продолжение истории, песнь о великих битвах и победах, расширивших границу государства (про недолгую, но кровопролитную войну с эльфами тактично не упоминала). А в конце небольшая печальная история о любви нимфы к человеческому принцу. Среди слушателей, правда, было всего две женщины: худенькая девчонка лет тринадцати, очевидно дочка одного из господ, да старушка хозяйка, но не ублажить их Рапсода не могла хотя бы из женской солидарности.

Закончив петь, она с удовлетворением отметила, что хозяйка гостиницы украдкой промокает глаза невесть откуда извлеченным платочком.

Концерт удался. Даже прибыль принес. Слушатели отблагодарили певицу деньгами. Кто дал больше, кто меньше, но в итоге набралось чуть меньше золотого. Неплохой улов за один-то вечер. Да не за вечер даже, а за коротенькую халтуру.

Одним словом, Рапсода была крайне довольна собой и, раскланявшись с публикой, поднималась в свою комнату в самом радужном настроении. В тот миг ей казалось, что все не так уж и плохо, что принцесса найдется в этот же день и все уладится само собой.

Но розовые замки мечтаний опасно покачнулись, когда девушка вошла в комнату и не обнаружила там никаких вещей, кроме казенных. Хотя и вправду, что она ожидала тут найти? Ее мешок с пустым кошельком лежал в сарае рядом с лошадью, а плотно набитая походная сума Аланы наверняка уже несколько часов как уехала отсюда со своей хозяйкой.

«Ну и что? Ну и ничего страшного, – начала успокаивать себя певица, – деньги у меня есть. Правда не так много как хотелось бы, но на то, чтобы расплатиться за постой и завтрак, должно хватить. А больше мне и не надо. В моем мешке хоть и нет ни медяка, зато есть нож, веревка и прочие необходимые вещи для выживания на большаке, а я именно на большак и собираюсь. Ведь Алана вряд ли осталась где-то в городе».

Мысли эти почему-то не очень утешили Рапсоду, но делать все равно было нечего, и она вновь спустилась на первый этаж. Когда она вновь оказалась в общей комнате, там никого из постояльцев уже не было. Лишь хозяйка сидела за своим столом, терпеливо ожидая расчета. Си-Диез высыпала перед ней все деньги, заработанные сегодня и сказала:

– Если тут лишнее, оставьте себе.

– Лишнее? – недоуменно переспросила старушка.

– Ну да, – пожала плечами певица, – мне не жалко.

– Да ты еще и издеваешься? – хозяйка заведения в один момент преобразилась, из добродушной веселой бабулечки превратившись в старую сморщенную фурию, – да здесь хорошо если половина наберется от той суммы, что ты мне должна.

– Но как? – только и смогла выдохнуть пораженная девушка, – здесь же почти золотой!

– Девяносто четыре серебрянки и восемь медяков, – сноровисто потыкав иссушенным пальцем в россыпь монеток, подсчитала старуха, – это едва покрывает завтрак на две персоны, который вы заказывали.

– Ох и цены у вас тут! – возмутилась Рапсода, – в столичных трактирах и то меньше дерут!

– Так то трактир, место для пьянчуг и всякого сброда, а здесь гостиница, – горделивым тоном сказала бабка, – здесь приличное место для приличного общества. Мое заведение предоставляет удобные комнаты, хорошую меблировку и превосходного повара, а это все стоит денег.

– В любом случае у меня больше денег нет, – отрезала Рапсода, разозленная обвиняющими речами хозяйки, – и плевать я хотела на то, чего все это требует.

– Ну уж нет, дорогуша, – приторно улыбнулась старая мегера, – никуда ты плевать не станешь, а быстренько все мне отработаешь. А если все же вздумаешь харкать, сама же потом пол и вымоешь. Харгуш! Харгуш!

– вдруг закричала она.

Не успел ее голос смолкнуть, как в комнате появился полуорк бандитоватой наружности. Одет правда прилично, но выражение лица недвусмысленно намекало на отсутствие интеллекта и дикую любовь к насилию. Короткий меч на левом боку довершал эту угрожающую картину.

– Харгуш, – обратилась к полуорку старуха, – тут клиентка не желает платить, – и она ткнула пальцем в Си-Диез.

Тот понятливо закивал и ухмыльнулся, обнажив желтые неровные зубы с выпирающими клыками.

– Обработать как обычно? – по-деловому осведомился он, разминая пальцы.

– Нет, – поморщилась старуха, – она твоих методов не выдержит, а нам не нужны проблемы с законом и городской охраной. Она просто отработает.

Полуорк разочарованно скривился.

– Так а зачем я тогда нужен? – кисло поинтересовался он.

– Да проследить, чтобы эта краля не сбежала раньше, чем вернет долг, дубина ты эдакая! – сорвалась на своего непонятливого вышибалу хозяйка гостиницы, – тащи ее на кухню. Будет сегодня посудомойку заменять. Я ей давно отгул обещала.

Полуорк досадливо сморщился, но подчинился. Схватив Рапсоду за локоть, он поволок ее куда-то в заднюю часть дома, где обнаружилась большое кухонное помещение с печью и множеством столов и подвесных шкафчиков. У печи суетилась дородная кухарка, а в углу сидела девчушка и чистила мелким песочком закопченную кастрюлю.

– Иди домой. Свободна, – гаркнул полуорк, обращаясь к девочке, и, поразмыслив, добавил, – на сегодня.

Малютку как ветром сдуло. Только оброненная кастрюля по полу покатилась.

Кухарка, которой тоже не хотелось сильно задерживаться на работе, наскоро закончила стряпать и исчезла так же проворно, как и посудомойка.

– Ну, че стоишь, – подтолкнул вышибала певицу к лежащей на боку кастрюле, – приступай. Раньше сядешь – раньше выйдешь.

Рапсода обреченно вздохнула и принялась за работу.

«Ну, ничего-ничего, – злорадно думала она, остервенело надраивая закопченный бок посудины, – я вам еще устрою. Вот только дождусь, когда этот пень выйдет и…»

Что она сделает, когда полуорк выйдет, девушка еще не придумала, но, судя по всему, у нее было на это полным-полно времени, потому что вышибала никуда выходить не собирался.

Девушке казалось, что прошла вечность, когда она наконец закончила чистку кастрюли, но не успела она растереть скрюченные пальцы, как на кухню явилась хозяйка. Она сама подавала клиентам ужин, поэтому ближайший час эта мерзкая старуха носилась туда-сюда с подносами, и каждый раз, когда она появлялась на кухне, бранилась на Рапсоду.

– Живей, живей, лентяйка! – покрикивала она, – господа ждут ужина, а у тебя подносы не чищены и блюда не протерты.

Когда время ужина прошло, Си-Диез вздохнула с облегчением, надеясь, что ее мучения окончены. Но не тут-то было. Хозяйка в очередной раз заглянула на кухню и велела перемыть всю посуду, что осталась после вечерней трапезы.

Из груди певицы вырвался тяжелый вздох.

– Не переживай, киска, – медовым голоском обратилась к ней старуха, – сегодня поработаешь и завтра до обеда, а там уже и расплатишься. А как долг отдашь, можешь ехать, куда пожелаешь, у меня все честно, – и, натянув на морщинистое лицо свою неизменно любезную улыбку, упорхнула обратно в зал для клиентов.

Больше всего на свете Рапсоде не хотелось сейчас ничего мыть, но полуорк все еще стоял у двери кухни, а значит, никакой надежды на передышку не оставалось. Си-диез взяла большую лохань для мойки посуды, установила ее на самый дальний от вышибалы стол и принялась таскать в нее воду.

«Вот же ж скотина! Даже и не подумал помочь», – со злобой подумала Рапсода, таща очередную порцию воды и недружелюбно поглядывая на наблюдающего за ней вышибалу.

Когда лоханка была наполнена, Рапсода принялась за мытье посуды. До сегодняшнего дня певица считала это занятие монотонным и скучным до смерти, но теперь ее мнение кардинально поменялось. С этого момента и на всю свою оставшуюся жизнь она возненавидела мытье посуды и занесла его в черный-пречерный список дел, которые никогда и ни при каких обстоятельствах делать больше не станет.

Чтобы хоть как-то отвлечься, певица тоскливо уставилась в окно, которое располагалось прямо перед ней, над столом с лоханкой, придвинутым вплотную к стене. На улице в густых сумерках моросил дождь, должно быть, последний в этом году. Тоненькая худосочная змейка молнии осветила безрадостный пейзаж и вырвала из тьмы тот самый сарай, в котором стояла сейчас лошадка Рапсоды.

«Интересно, покормили ее тогда, утром или обманули?» – почему-то подумала певица.

А потом в ее мозгу появилась другая, намного более ценная и полезная мысль. Стряхнув с очередной вымытой тарелки капли воды и отложив ее в сторону, Си-диез потянулась к защелке, отпирающей окно.

– Куда? – мгновенно встрепенулся полуорк.

– Да никуда. Я ж даже с места не сдвинулась. Просто окно открываю, – огрызнулась Рапсода.

– Зачем? – продолжил допрос вышибала.

– Жарко мне. Проветрить хочу, – как маленькому начала объяснять певица, – чувствуешь, как здесь печью натопило? Дышать нечем. А я тут не просто на одном месте стою, как некоторые, а работаю.

Полуорк, сломленный таким потоком аргументов, больше вопросов не задавал и окно открыть не мешал.

«Ну что, пока все по плану, – с удовлетворением подумала певица, – теперь главное, чтобы старуха не заглянула, а уж этого болвана я уже переиграла. Осталось всего ничего: дождаться, пока его внимание немного рассеется, а потом постараться не замочить ноги».

И Си-Диез снова принялась брать со стола грязные тарелки, ополаскивать и, стряхнув воду, ставить их на поднос. Через несколько минут полуорк заскучал, устав наблюдать за однообразными движениями Рапсоды. Заметив, что внимание надзирателя ослабло, Си-Диез решила, что пришла пора действовать, и, аккуратно отставив очередную чистую тарелку в сторону, внезапно вспрыгнула на стол, а потом, перемахнув через лохань с водой, нырнула в окно.