Текст книги "World of Warcraft. Ночь Дракона"

Глава пятнадцатая

Убийца магов грозно навис над ней. Об этих созданиях Ириди не знала ничего, кроме того, что почерпнула от Краса. По логике вещей, присущего им дара дренейка могла не бояться, но эту тварь коренным образом изменили, превратив в нечто куда более опасное.

Жрица подняла с пола камешек, бросила… Как она и ожидала, снаряд без задержки прошел тело твари насквозь.

Выбора у дренейки не оставалось. Пришлось ей призвать к себе посох, пусть и понимая, что его сила может быть обращена против нее.

Убийца магов надвигался безмолвно, и от этого на сердце становилось еще тревожнее. Направив на него посох, Ириди сосредоточилась.

Сорвавшийся с навершия посоха голубой луч ударил в убийцу магов…

И сразу же после, отраженный, метнулся назад, к изумленной дренейке.

Ириди отшвырнуло назад. Выпустив посох, жрица проворно извернулась в воздухе и в следующий же миг рухнула на землю.

Другой на ее месте лишился бы чувств, а то и самой жизни, но выучка жрицы позволила, уйдя в кувырок, встать на ноги и остановиться, припав на корточки. Но даже после этого Ириди, сбитая с толку, не сразу сумела отыскать взглядом убийцу магов, а между тем времени-то у нее и не оставалось.

Удар еще одного голубого луча едва не размазал дренейку по полу. Увернуться от него удалось только чудом. Но как жуткой твари удалось отразить силу посоха дважды? Это же невозможно! Оставалось лишь счесть это чудо еще одним плодом произведенных с ним манипуляций.

Окружавшие жрицу скардины разбежались, как от огня. Очевидно, мерзкие твари, хоть и служили тому же самому существу, оказаться поблизости от убийцы магов отнюдь не жаждали, и это не предвещало ничего хорошего.

И вдруг Ириди заметила, что дракон пустоты изо всех сил старается привлечь ее внимание. Дренейка снова подняла руку, призывая посох к себе.

Там… там, – кое-как выдавил Ззераку. – Вот это…

«Это» оказалось алтарем на каменном основании, украшенном резными фигурами, похожими на драконов. На алтаре покоился синеватого цвета куб. В кубе этом чувствовалось нечто такое, что приближаться к нему не хотелось.

Посох, – с великим трудом продолжал дракон пустоты. – Им можно… подстегнуть куб… можно начать кормежку…

Что означают последние слова, Ириди понять не смогла. Ясно было одно: возможно, этот куб – ее единственная надежда. Снова убрав посох, жрица взвилась в акробатическом прыжке прямо над головой надвигавшегося убийцы магов.

Вскинув вверх нечто, смутно напоминавшее когтистую лапу, убийца магов едва не перехватил ее на лету, а как только дренейка приземлилась на ноги, развернулся к ней. Брюхо его потемнело, и…

К жрице метнулся молнией сгусток черного света.

От удара Ириди легко увернулась, но бежавший за ее спиной с поля боя скардин оказался не столь проворен. Настигнутый сгустком света, скардин заверещал, кувырком отлетел к ближайшей стене и врезался в нее с такой силой, что Ириди отчетливо услышала хруст ломающихся костей. Мертвый скардин несуразной грудой сполз на пол.

Прежде, чем убийца магов успел нанести новый удар, дренейка бросилась к алтарю. Молясь о том, чтоб Ззераку не вверг ее в роковую ошибку, Ириди призвала к себе посох наару.

Брюхо убийцы магов вновь налилось темнотой.

Ириди указала кристаллом в сторону куба.

Думай… думай об этой твари, – внезапно заговорил Ззераку. – И пусти… в дело… посох…

Мысленно представив себе образ чудовища, дренейка сделала в точности как было велено.

Ток силы посоха хлынул в куб. Тот ярко вспыхнул, и…

Подземелье огласилось зловещим свистом. Изумленная, Ириди не сразу сообразила, что этот звук исходит от убийцы магов.

Чудовище утратило всякую целостность. Обернувшись подрагивающим облаком волшебной силы, убийца магов метнулся к дренейке… и вдруг бесследно исчез, канул в куб, стоявший на алтаре.

Не в силах поверить собственным глазам, жрица замерла без движения.

Берегись! – предостерег Ззераку.

Успевшие оправиться от страха и изумления скардины вспомнили о незваной гостье и бросились к ней.

Ириди развернулась спиной к алтарю. Скардины вновь окружали ее со всех сторон. Жрица вскинула посох…

И вдруг рядом с ней возник некто новый. Рыжеволосый, в длинных одеждах, он сгреб дренейку в охапку, прежде чем та успела ему помешать.

– Проклятье! Ты не она!

Не успела Ириди и рта раскрыть, как подземелье исчезло.

– Нет! – в досаде вскричала она…

И вновь оказалась снаружи. За пределами той самой горы, в недра коей так безоглядно стремилась попасть.

– Нет! Нет! – повторила жрица.

– Тихо ты!

Незнакомец в длинных одеждах развернул ее лицом к себе. Только тут Ириди впервые заметила, что перед ней человек. Под его густой огненно-рыжей челкой ярко поблескивали изумрудно-зеленые глаза. По меркам соплеменников он был вполне симпатичен, если не брать в расчет перебитого некогда, в далеком прошлом, носа. Волевой подбородок, угловатые черты лица, упрямство и непокорность, прекрасно подходящие к рыжей шевелюре…

Грудь его одеяний украшал глаз, вышитый золотом на фиолетовом поле. Под глазом той же золотой нитью были вышиты три кинжала, направленные остриями вниз.

Герб Даларана Ириди узнала сразу же.

– Ты – волшебник по имени Ронин, супруг высшей эльфийки Верисы, – хладнокровно объявила она.

– Так ты ее знаешь? И знаешь, где она? Я пытался ее отыскать и почувствовал чужую магию, а Вериса – она же всегда в самом центре подобных вещей, – пояснил он и беззвучно выругался в собственный адрес. – Вот я и попробовал… но ошибся. Ладно. По крайней мере, тебе теперь ничто не грозит.

– Но мне нужно назад, внутрь! Я пыталась освободить из неволи дракона пустоты…

Услышав это, чародей воззрился на нее так, точно она повредилась умом.

– Зачем тебе, скажи на милость, совершать этакое безрассудство? Слыхал я от очевидцев, на что эти зверюги способны! Ладно бы еще уничтожить эту тварь, но освобождать?..

– Я заглянула в его разум. Ззераку никому не желает дурного. Да, в прошлом он совершил немало ужасного, но с тех пор изменился к лучшему.

– Вот так вот запросто и изменился? А ты абсолютно уверена, что не ошиблась?

– Да… и в этом от своего не отступлюсь. Его нужно освободить, и причин тому – множество, – ответила дренейка, убрав посох. – Ззераку – ключ ко всему происходящему. Здесь его используют, создавая какую-то ужасную тварь.

Ронин с досадой поморщился.

– И когда только все это кончится, а? Ни минуты покоя богам Азерота! Хоть бы Крас, что ли, здесь появился!

Узнав о знакомстве волшебника с красным драконом, жрица нимало не удивилась.

– Крас тоже там, в Грим Батоле. Взят в плен, – с дрожью в голосе сообщила она.

– Быть этого не может! Чтобы Крас…

– Он отправил меня в безопасное место, а сам вместе с юным синим драконом, Кейлеком, угодил в лапы врага. За ними послали убийцу магов…

– Убийце магов Краса уж точно не остановить, – пренебрежительно хмыкнул Ронин.

– Крас говорил, что этот убийца магов не такой, как другие. Прячущиеся в Грим Батоле сделали его много сильнее.

Донесшийся со стороны горы шум заставил обоих замереть без движения. Ронин ухватил дренейку за плечо.

– Пожалуй, еще раз проделать я это смогу. Прыжок в Грим Батол отнял куда больше сил, чем я ожидал.

– Возвращаемся внутрь?

Чародей откликнулся резким смехом.

– Нет, с возвращением придется подождать, если не хочешь навек стать частью этой самой горы. Пока что я просто перенесу нас в кое-какое относительно безопасное место.

С этим Ронин сосредоточенно наморщил лоб. Ириди собралась было возразить – уж кто-кто, а он необходимость возвращения в Грим Батол должен бы понимать…

Но было поздно. Вокруг затрещали искры, и оба снова исчезли.

Тем временем Крас парил в угнетающей тьме, не в силах отделаться от ощущения, будто мрак задался целью раздавить его. Рассказы о заточении в хризалуновых узилищах, ужасающие истории драконов и прочих волшебных созданий, сведенных с ума годами, десятками, сотнями лет неволи, он слышал не раз и не два. В конце концов, время здесь шло совсем не так, как в истинном мире. Почем ему знать – возможно, его друзья и соратники давным-давно мертвы, а зло, взращенное Синестрой в глубине Грим Батола, сеет ужас и разорение по всему Азероту…

«Нет! Этого произойти не могло! Рано, рано», – подумал дракон в облике мага, упрекнув себя в необузданности фантазии. Супруга Смертокрыла намеревалась вскармливать своих чудовищ квинтэссенцией его магической силы, а, следовательно, надежда еще есть – по крайней мере, для всех, кроме Кейлека.

О жуткой гибели синего Крас скорбел всей душой. Тварь, обитавшая в яме, тварь, уже научившаяся великолепно скрываться от могущественнейших из драконов, наверняка сожрала Кейлека заживо. Собственное бессилие, неспособность хоть чем-то помочь товарищу, внушала такую ярость, какой за Красом никто бы и не заподозрил. Что сталось с Ириди, он себе даже не представлял. В отчаянии Крас переправил ее в единственное место неподалеку от Грим Батола, где – это он знал от сородичей, стоявших на страже у зловещей горы – затруднительно творить заклинания. Там у нее, по меньшей мере, имелась возможность прийти в себя и, если хватит благоразумия, как можно скорее убраться отсюда подальше.

Впрочем, последнее – вряд ли…

Дракон в облике мага – в который уж раз – принялся испытывать свою тюрьму на прочность. Ну, не смешно ли: таким сильным, как здесь, он не чувствовал себя ни возле Грим Батола, ни в недрах самой горы. Узилище представляло собой нечто вроде особой карманной вселенной, державшей жертву в плену за счет ее же собственной магии. Однако оно же ограждало Краса и от чар Синестры, и от того, что на самом деле вселяло в него столь необычную слабость там, под горой.

Но не мог же он дожидаться здесь, пока черная драконица не соизволит выпустить его ради своих дьявольских чар! Вдобавок, Крас был отнюдь не обычным пленником – к примеру, прекрасно знал, что такое хризалуновые узилища: в конце концов, разве не драконами они сотворены?

Изначально ларцы эти предназначались для самых различных целей, смотря каким родом были созданы, но главным образом – для поимки и заточения опасных созданий магической природы: демонов, обезумевших чародеев, элементалей и им подобных. В частности, в тех, что сработаны родом черных, предполагалось держать необузданные энергии и прочие сущности, угрожавшие самой земле.

Однако это обстоятельство навсегда изменилось после того, как обезумевший Нелтарион, разъяренный утратой Души Демона у Источника Вечности, переделал ларцы, созданные его родом, в подлые ловушки для воображаемых врагов. Прочие роды живо разыскали все созданные ларцы и вместе с ларцами Хранителя Земли навсегда спрятали там, где их якобы не найти никому.

И все же за многие сотни лет несколько штук нашли дорогу обратно в мир… а эту родам, возможно, не удалось отыскать вообще.

Разочарование Краса мало-помалу росло. Быть может, он ошибается? Быть может, история происхождения этих проклятых ларцов никакой пользы не принесет?

Дракон в облике мага задумался. А вправду ли не принесет? И тут его осенила кое-какая мысль. Сотворение хризалуновых узилищ стоило неимоверных усилий – вот почему их, к счастью, существовало так мало. И даже из них далеко не все отличались безупречной стабильностью. Во многих имелись изъяны…

Да, надежда была невелика, но других путей Крас не видел. Сосредоточившись, он потянулся мыслями вдаль.

Поначалу ему удалось нащупать только стены мрачной темницы. Крас содрогнулся. На миг в сознании вспыхнула позорная мысль – надежда как можно скорей понадобиться Синестре для продолжения экспериментов. Разумеется, эту мысль Крас тут же отверг, однако задумался: как скоро он взмолится об этом снова, если не сумеет спастись?

Крас сосредоточился вновь. На первый взгляд, окружала его лишь собственная магия, но постепенно, мало-помалу, ему удалось нащупать и чью-то еще.

И рождена она была не Азеротом.

Воспрянув духом, Крас пригляделся к ней повнимательнее. В этой магии чувствовалось нечто знакомое, нечто, напоминавшее о…

Да, именно. Разумеется, до него в этом самом узилище держали дракона пустоты.

Улучшает ли этот факт его шансы на бегство, или же нет, дракон в облике мага не знал. Энергии дракона пустоты разительно отличались от всего, что мог бы представить себе создатель этой адской тюрьмы.

Крас углубился мыслью в строение ее чар и обнаружил в них странные вариации. Определенно, работа изначального творца – быть может, Нелтариона, а может, и его супруги… Вера в успех таяла с каждой минутой: кто бы ни создал эту реликвию, он очень уж любил эксперименты.

Однако попробовать все-таки стоило: иного выхода не имелось. Крас принялся исследовать магическую основу ларца в поисках каких-либо трещин, изъянов, образовавшихся после содержания в узилище дракона пустоты. Подобный изъян и откроет ему путь к бегству. Нужно лишь…

Внезапно дракон в облике мага нахмурился. В строении чар хризалунового узилища обнаружилась новая вариация. И создана она была не той же рукой, что сотворила все остальное. Вот только какой в ней прок, оставалось загадкой… если только причиной ее не послужили старания того самого дракона пустоты.

Крас принялся изучать находку.

Внезапно его тюрьма покачнулась, да так, что его отшвырнуло в сторону. Тьма посерела, но тут же снова сделалась черной. Краса подбросило вверх, закружило…

Отреагировал он без раздумий. Тело его сжалось в комок, руки и ноги изогнулись на манер, совершенно не подходящий к эльфийскому облику, на пальцах отросли когти, кожа покрылась чешуей, нос и челюсти вытянулись вперед, обернувшись длинной остроконечной мордой, за спиной затрепетали расправленные крылья, а одеяния исчезли без следа.

Взревев от натуги, огромный красный дракон Кориалстраз заработал крыльями, замедлил, остановил полет, а, обретя равновесие, задумался. Что же произошло? Стоило мысленно ощупать нужный участок, его темница будто перевернулась вверх дном!

Очевидно, дракон пустоты был куда ближе к свободе, чем полагал. Вот только, к несчастью, не обладал ни проницательностью, ни знаниями, необходимыми, чтоб обернуть собственную уникальность себе на пользу.

Однако надежды Кориалстраза обрели новую силу. Да, риск был велик, но уж лучше рискнуть, чем провести здесь целую вечность, либо дождаться зова пленительницы. Собравшись открыть узилище, Синестра наверняка всесторонне приготовится к встрече, а значит, разумнее всего бежать… если только получится.

Кориалстраз снова – на сей раз куда более осторожно – осмотрел слабое место, пристально наблюдая, каким образом оно ослабляет построение чар в целом. И нимало не удивился, тотчас же обнаружив, что чужеродные энергии дракона пустоты способны влиять на их структуру почти как вирус – на организм смертного. Две эти силы были настолько схожи, что сущность прежнего «постояльца» перестроила первоначальные чары таким образом, какого создатель хризалуновой темницы и в мыслях не имел.

А там, где строение чар подверглось наибольшим изменениям, красный дракон без труда отыскал явную уязвимость – точку, на коей и следовало сосредоточить усилия.

Взглядом того, кто изучил законы магии лучше любого разумного существа (за исключением, может быть, лишь величайшего из синих драконов), Кориалстраз без спешки обследовал найденную слабину в чарах. Наконец ему удалось нащупать нить, осторожное удаление коей лишит опоры все остальные и – теоретически – откроет перед ним путь к спасению.

Подстегиваемый приступом клаустрофобии, Кориалстраз принялся с опаской рассекать нить. Узилище тут же задрожало, тьма вокруг снова слегка посерела. Красный дракон взялся за дело смелее. Свобода была близка…

И тут слабина исчезла вся целиком, чего ему совсем не хотелось. Структура чар вмиг поредела, точно поношенная ткань, и поредевшая область начала расползаться вширь. Кориалстраз поспешил восстановить рассеченное, но, увы, совладать с нанесенным ущербом уже не сумел. Напряжение прочих чар, удерживавших узилище в целости, усилилось в тысячу крат.

Узилище рухнуло, и серая мгла стиснула красного дракона со всех сторон. Кориалстраз закричал. Внезапное разрушение тюрьмы выпустило на волю некие новые жуткие силы, грозившие вот-вот разорвать его на куски. Водоворот их, разросшись до ужасающей величины, подхватил, закружил Кориалстраза, потянул в глубину, и воспротивиться этому дракон, как ни старался, не мог.

Конечно, происходило все это в ларце, снаружи казавшемся столь небольшим, что внутри и для яблока места не хватит, но это обстоятельство Кориалстраза никоим образом не утешало. Сам он чувствовал себя так, будто вокруг, ни много ни мало, рушится, рассыпается в прах весь Азерот, и примеру его вот-вот последует все мироздание. Ему хотелось вырваться на волю из хризалунового узилища, и желание его сбылось… может статься, к его же собственному бесконечному сожалению.

Взмахи огромных крыльев становились все чаще и чаще. Вскоре Кориалстраз, изнуренный напряженной борьбой со столь могущественными первозданными силами, начал задыхаться. Впереди замаячило сердце водоворота – кипучая масса серых, черных, малиново-алых токов энергии.

Чем ближе к центру водоворота, тем настойчивее незримые силы давили, толкали дракона вниз. Казалось, еще немного, и кости рассыплются в прах, а плоть превратится в кровавое месиво. За всю свою долгую жизнь не испытывал он таких нестерпимых мук.

В этот-то миг Кориалстраз и понял: выход из положения только один. Правда, этот выход мог привести к еще более страшным страданиям, к куда более жуткой смерти, однако сулил и призрачнейшую из надежд.

Сосредоточившись, насколько сумел, Кориалстраз направил всю свою магию на самозащиту. Новое напряжение сил едва не лишило его сознания, но все же удержать защитные чары ему удалось.

Тогда красный исполин устремил взгляд вперед, отыскивая самый центр водоворота энергии. Точность тут требовалась исключительная – малейший промах означал верное самоубийство.

Что было сил заработав крыльями, Кориалстраз прекратил борьбу с притяжением водоворота – напротив, отдался на его милость и стремительно понесся вперед, прямиком в его пасть. Оставалось только молить судьбу: пусть то, что случится, случится как можно скорее.

Нырнув в центр водоворота, Кориалстраз вновь пронзительно закричал… и раз… и другой… и снова… и снова… и снова…

Глава шестнадцатая

Синестра спала мирным сном.

Способность спокойно спать, в то время как чутье предупреждает о прячущихся неподалеку незваных гостях, свидетельствовала вовсе не об усталости – о твердой уверенности в себе. Синестра ничуть не сомневалась в неизбежной победе, а также и в том, что любые назойливые ничтожества, стремящиеся ей помешать, вскоре будут истреблены, либо тем или иным образом сослужат ей службу.

Спала она, как всегда, всего по две-три минуты за раз. Бывало, она обходилась без сна более века подряд. Большинству сородичей подобное было не свойственно, но остальные – даже те, кто принадлежал к роду черных – не внушали Синестре ничего, кроме презрения. На ее взгляд, единственными драконами, достойными существования в мире ее мечты, были она сама и ее новые детища.

По-прежнему в смертном обличье, Синестра спала, лежа на каменном ложе посреди просторного подземелья, глубже любого из тех, где проводила опыты. Уж здесь-то, внизу, ее не могло потревожить ничто.

Здесь, в глубине Грим Батола, голос в ее голове слышался куда более явственно.

«Все идет, как задумано, – снова и снова повторял он. – Все идет, как задумано, и Даргонакс растет с каждым днем… а новое поколение затмит собой даже его… станет могущественнее в тысячу крат…»

– В тысячу крат, – пробормотала Синестра сквозь сон. – В тысячу крат…

«Да, в тысячу крат могущественнее… и они сокрушат всех прочих драконов… всех без остатка… день дракона клонится к концу… на смену ему приходят сумерки… а за ними настанет ночь…»

– Ночь…

«Однако ночь сменится новым днем… первым днем власти твоих детей… первым днем нового золотого века драконов…»

– Нового… золотого века…

Синестра вздрогнула, открыла глаза, лицо ее исказилось в гримасе сильного гнева.

– Кориалстраз! – взревела черная драконица, вскочив на ноги. – Но как ему удалось… как ему удалось?..

И тут изувеченное лицо леди Синестры, как это ни странно, вмиг изменилось. Потрясение, гнев, ярость… уступили место глубокому удовлетворению.

– Да… ну, конечно… как замечательно… как же вовремя! Благодарю тебя, Кориалстраз… благодарю…

С улыбкой она поспешила на поиски Зендарина.

В ту же минуту от забытья очнулся еще один дракон – дракон, твердо уверенный, будто он давным-давно мертв. Однако то был вовсе не Кориалстраз, нет – то был синий дракон, Кейлек.

Первым делом он обнаружил, что, вопреки всем ожиданиям, жив. Правда, это не объясняло, отчего его со всех сторон окружает тьма – тьма, казавшаяся… как-то омерзительно, отталкивающе живой.

Тут Кейлек вспомнил, что с ним случилось перед тем, как он потерял сознание. Вспомнил и яму, куда вместе с Кориалстразом сбрасывал огромные трупы врагов, и то, что яма оказалась отнюдь не пустой.

Не пустой…

Кейлек призвал к себе волшебный клинок. Голубоватый меч засиял в руке тускло, бледной тенью былого великолепия, а в следующий миг вовсе угас.

– Нельзя… не делай так…

Каждый слог в буквальном смысле слова пробуждал в сердце страх, пусть даже Кейлек был не из тех, кто легко поддается этому чувству. Синий дракон снова попробовал призвать к себе меч, но на сей раз не добился даже намека на его существование.

– Не делай так, – повторил тот же голос, – не то она узнает…

«Она…» О ком идет речь, вопросов у Кейлека не возникло. Разумеется, это могло означать одну только Синестру.

– Кто… кто ты такой? – наконец спросил синий дракон.

– Ее дитя…

– Где ты? А ну, покажись!

– Здесь… прямо перед тобой.

Во мраке замерцал неяркий, темно-пурпурный свет, и в этом свете Кейлек увидел громадного зверя. Обликом зверь был подобен дракону, только расплывчатому, зыбкому, будто бестелесный дух. Все это очень напоминало то, что Кейлеку было известно о драконах пустоты, но не только, не только…

Странное существо тоже не сводило с синего дракона округлых мерцающих глаз. При мысли о том, что эти глаза таращились на него все время, пока он пребывал без сознания, Кейлек снова похолодел с головы до ног.

– Так кто же ты? – спросил он.

– Ее дитя.

Кейлек поморщился, никак не в силах понять, в самом ли деле едва различимое существо столь наивно, или же просто смеется над ним.

– Ну, а имя у тебя есть? – продолжал он, решив подойти к делу иначе.

За этим последовала долгая пауза.

– Имя… да, имя у меня есть. Она зовет меня Даргонаксом…

– Даргонаксом?

Тревога Кейлека усилилась в тысячу крат. Что означает это имя на языке сородичей, он, разумеется, знал.

Даргонакс… Пожиратель…

– Нравится? – спросил призрачный зверь. – Мне нравится.

– Да… громкое имя.

– Она говорит, по-драконьи это значит «Пожиратель», – добавил Даргонакс, вмиг лишив синего всяких надежд, будто зловещий смысл собственного имени собеседнику неизвестен. – А ты ведь дракон.

Кейлек украдкой вновь попытался призвать волшебный клинок – хоть что-нибудь, любое оружие против огромной твари… Теперь синий дракон точно знал: над ним попросту насмехаются.

– И я тоже дракон.

Даргонакс придвинулся ближе, выступил из мрака ровно настолько, что Кейлек сумел разглядеть: да, с виду – определенно, дракон, но не дракон пустоты. Нет, Даргонакс являл собой нечто гораздо, гораздо большее…

Однако целиком загадочный дракон ему не показался – наоборот, отступил назад, вновь превратившись в нечто, подобное тени. Что это – природный дар, или какие-то чары, или какие-то фокусы ямы, Кейлек понять не сумел: вокруг чувствовались некие настораживавшие силы, и не все они были прямо связаны с Даргонаксом… хотя воздействие на него оказывали наверняка.

Невольно усомнившись, понимает ли сама Синестра, кого растит в этой яме, Кейлек собрался с духом и приготовился к неизбежной гибели.

– Да, мы с тобой оба – драконы.

– Тогда нам нужно дружить.

Подобного заявления синий дракон совершенно не ожидал. Ему просто в голову не приходило, зачем Даргонаксу может понадобиться его помощь. Да ведь он куда больше выиграет, проглотив Кейлека целиком – благо, при том, что синий не может ни пустить в ход природную магию, ни даже сменить облик, труда это не составит. Принять истинное обличье он уже втайне пробовал, и не раз, и иного объяснения неудачам, кроме стараний фантастического собеседника, не находил.

И тут Кейлеку сделалось ясно: да ведь этот Даргонакс появился на свет всего несколько дней – ну, в лучшем случае пару недель – назад!

Сколь же ужасным он станет, когда подрастет еще? Да и нужно ли ему расти дальше? И без того вон какой великан…

Не советовавший соглашаться на сделку с эльфом крови даже для виду, Крас наверняка возражал бы против подобного и сейчас, однако синий дракон сомневался, что у него вправду имеется выбор. Сюда, в яму, его затащил именно Даргонакс, и причиной тому, что он не сожрал Кейлека, подобно драконорам – чьих мертвых тел нигде поблизости не виднелось, – могло быть только одно: исполинский зверь действительно очень нуждается в нем.

Зачем? Этот вопрос пока оставался открытым…

– Да, – наконец ответил синий дракон, – я тоже думаю, что нам нужно дружить.

– Хорошо… хорошо… а друзья друзьям помогают, ведь верно? Ведь правильно?

Для существа, по всей вероятности, никогда не покидавшего этой ямы, Даргонакс уже неплохо разбирался во множестве жизненных тонкостей. Воистину, Синестра сотворила нечто ужасное!

– Да, друзья друзьям помогают, – подтвердил Кейлек. – Один другому.

– И, значит…

Тут Даргонакс осекся, а затем, к немалому изумлению Кейлека, его голос эхом зазвучал в голове.

Она идет! Молчи и не двигайся!

Донельзя удивленный способностью Даргонакса мысленно разговаривать, Кейлек, однако ж, нашел в себе силы послушаться. Спрашивать, кого загадочное существо имеет в виду, ему вовсе не требовалось. После самопожертвования Анвины Кейлек начал относиться к собственной жизни весьма и весьма беспечно, однако о чувстве долга не забывал ни на миг. Если Синестра узнает, что он остался в живых, поручение Малигоса так и останется неисполненным. Покрепче прижавшись к стене, синий дракон попробовал сотворить тот же щит, за которым прятался вместе с Красом.

Однако из этого по-прежнему ничего не вышло.

Вдруг сверху его словно бы накрыло крылом, и Кейлека окутала тень… тень, самую малость отливавшая пурпуром.

Не успел Кейлек сделать еще один вдох, как сверху раздался голос Синестры.

– Он исчез, – прошипела она, обращаясь к спутнику.

– Твой старый «друг»? – откликнулся тот знакомым голосом эльфа крови. – Из хризалунового узилища? Но это же попросту невозможно. Вот разве что… быть может, его товарищ остался жив. Быть может, он-то его и выпустил.

Кейлек поморщился, окрыленный надеждой и в то же время снедаемый нешуточным беспокойством. Разговор, как он подозревал, шел о Красе, и означал, что красному дракону каким-то образом удалось освободиться, да не откуда-нибудь – из хризалунового узилища. Это, конечно, было к лучшему, вот только ошибочное предположение Зендарина заронило в голову Синестры мысль о том, что синий остался в живых…

– Нет, этот достался на обед Даргонаксу, – откликнулась Синестра, однако в ее голосе слышался легчайший намек на сомнение. – А, кроме того, узилище было разрушено изнутри.

– О подобных подвигах я в жизни не слышал! Как ему это удалось?

– Он есть тот, кто он есть, это и помогает ему совершать невозможное! Не заблуждайся на его счет, дражайший мой Зендарин: он – единственное обстоятельство, внушающее мне тревогу.

– И, тем не менее, ты привела его сюда.

– Он появился бы в любом случае, – огрызнулась Синестра. – Он всегда появляется. Всегда во все вмешивается. Такова уж его натура. А раз так, лучший способ разделаться с ним – завлечь его сюда на моих условиях, по моему зову.

Новая пауза, а затем…

– Сейчас он, несомненно, еще слабее прежнего, и, если я хоть немного в нем разбираюсь, укроется внизу. Он знает: стремиться нужно туда. Пошли за ним свою зверушку, и…

– С радостью бы, повелительница, но эта проклятая тварь не отвечает на призывы! Еще недавно он околачивался невдалеке от дракона пустоты, а после… как сквозь землю провалился.

Синестра протяжно, зло зашипела.

– Хитро, хитро! Должно быть, Кориалстраз прячется где-то там и хочет освободить дракона пустоты! Ступай! Ищи своего убийцу магов, да поскорее…

Шагов эльфа крови Кейлек не расслышал, однако решил, что ему хватило благоразумия повиноваться. Синий дракон раскрыл было рот, но тут же почувствовал: устрашающий компаньон призывает его хранить молчание.

– Милое мое дитя, – проворковала Синестра, да так, что кровь в жилах синего едва не обернулась льдом. Ярость ее сменилась недоброй самоуверенностью. Казалось, Синестра стала вовсе не той, кем была всего миг назад. – Иди сюда, милый мой…

Даргонакс устремился вверх, но так, чтоб его призрачно-зыбкое тело заслонило от темной дамы Кейлека.

– Гос-с-спожа-а-а…

Внезапная перемена в его манере речи удивила Кейлека не меньше, чем неожиданно резкая смена настроения Синестры. Теперь Даргонакс казался намного младше, намного менее развитым, и…

Совсем не настолько грозным?

– Мой Даргонакс… мой первенец в новом мире… не хочешь ли ты что-нибудь сказать матушке?

– Е-е-ес-с-сть хочу-у-у….

– Ну, разумеется, – рассмеялась Синестра, – как же иначе? Не бойся, мой драгоценный. Скоро тебя покормят – покормят, как еще никогда в жизни, о да… но после этого ты должен будешь умерить свой аппетит. Скоро нам предстоит кормить не только тебя – множество, множество твоих братиков и сестричек!

«Множество братиков и сестричек…» Кейлеку тут же представились дюжины, сотни таких же, как Даргонакс. Что тогда станется с Азеротом? Уж эти-то вряд ли окажутся так же неустойчивы, как пара, с которой ему и остальным пришлось столкнуться в пути. И если даже их в конце концов удастся одолеть, сколько они до того прольют крови, какие успеют учинить разрушения?

Кейлеку вновь вспомнилась Анвина, пожертвовавшая собой, чтобы помочь миру встать на путь исцеления. Если такие драконы появятся на свет во множестве, возможно, ее великая жертва пропадет даром.

Подумав об этом, Кейлек начал припоминать разговор, состоявшийся между ним, Ириди и Красом вскоре после того самого боя. За едой Ириди завела речь о собственных впечатлениях от этих драконов, не принадлежащих ни к черным, ни к синим, ни к драконам пустоты. На ум ей пришло слово «сумеречные», в столь многих отношениях весьма подходящее этим чудовищным существам, если Даргонакс и эти двое хотя бы в какой-то мере похожи на них. Дренейка нарекла их сумеречными драконами.