Текст книги "World of Warcraft. Ночь Дракона"

Глава девятнадцатая

Исчезновение Верисы Гренда заметила только после того, как бо́льшая часть пути на свободу осталась позади. Обнаружив, что эльфийки нет, предводительница дворфов задумалась, не приказать ли отряду остановиться, но тут же оставила эту мысль. Следопытка сделала выбор сама, а Гренде надлежало заботиться о благополучии товарищей.

Но это вовсе не значило, что она намерена попросту вывести их из Грим Батола: в конце концов, Бронзобороды явились сюда с поручением. Да, к выходу Гренда стремилась, но поиска объяснений тому, что происходит в недрах горы, не оставляла ни на минуту.

И вот, наконец, она кое-что отыскала. Коридор привел дворфов в огромное подземелье, где им открылась ужасающая, и в то же время поразительная картина.

Исполинский зверь, стянутый волшебными путами… да, кто, как не он, издавал громогласный страдальческий рев, то и дело тревоживший Бронзобородов в последние дни? Не походивший ни на одного из известных Гренде драконов, он казался, скорее, призраком, чем существом из плоти и крови.

– Что они делают с этой тварью? – пробормотал один из дворфов рядом.

– Гнусное что-нибудь, – откликнулся другой.

Гренда цыкнула на обоих. Как ни встревожил ее плененный зверь и возможная цель всего этого, ей нужно было разглядеть, что там, в пещере, да как.

Первым, что бросилось Гренде в глаза, оказалась пятерка скардинов, занятых разными делами поблизости от дракона. Трудились они усердно, не замечая вокруг ничего, как будто любая оплошность могла стоить им жизни. После дракона и скардинов самым интересным оказался длинный каменный гребень, тянувшийся вдоль стены подземелья к еще одному коридору, по всему судя, ведущему к выходу из горы.

Оценив все это, Гренда приняла решение. Во-первых, и в-главных, ей следовало вывести отряд наружу. Да, кое-какое оружие у них имелось, но в основном бичи да пики, а вовсе не топоры и короткие мечи – любимое вооружение дворфов. Кроме того, все они были усталыми и порядком избитыми. Уж лучше сбежать, а там известить обо всем обнаруженном короля. Сведений собрано достаточно, чтоб те, кто поострее умом, сумели сложить два и два и представить себе всю картину.

– Идем вон к тому коридору, – приказала дворфийка остальным.

Несогласных не обнаружилось: сейчас отрядом командовала Гренда, и ее приказания следовало исполнять наравне с приказами Рома.

«Ром…»

Что-то с ним сталось, где лежит его тело? Вероятно, выбравшись из горы, они пройдут невдалеке от места гибели остальных – так, может статься, среди них отыщется и его труп?

«Если тебя удастся вернуть домой для погребения, я непременно сделаю это», – поклялась Гренда его духу. Да, она полюбила закаленного воина всей душой, хотя не признавалась в том даже самой себе. Все началось с восхищения его подвигами и славой, а когда Гренда последовала за ним сюда, восхищение переросло в уважение, а с течением времени, по мере того, как ей удалось разглядеть за легендой живого дворфа, превратилось и в нечто гораздо большее.

Гренда стиснула зубы. Скардинов всего пятеро, рядом с гребнем – ни одного, так, стало быть, нужно действовать, а не сожалеть! С этими мыслями она махнула рукой, подзывая к себе двоих из отряда.

– По моему знаку как можно быстрее бегите на ту сторону. Пригнувшись. Без остановок.

Оба кивнули и подобрались в ожидании сигнала. Гренда обвела взглядом скардинов, наблюдая, куда кто из них смотрит.

– Пошли!

Воины поспешили вперед, а Гренда, вне себя от тревоги, не спускала с них глаз. Вот оба пересекли пещеру, поднялись на извилистый гребень, проделали четверть, и половину, и две трети пути… и, наконец, скрылись в туннеле, на той стороне.

К этому времени Гренда велела еще двоим приготовиться, и как только первая пара приблизилась к цели, отправила следом и их.

Так, по двое, отряд и продвигался вперед, но на взгляд Гренды слишком, слишком уж медленно. Каждую секунду ждала она, что один из скардинов поднимет взгляд, но этого так и не произошло. Где пропадали остальные, Гренда не знала. Возможно, охотились за эльфийкой, или же за дренейкой, которой никто не видел примерно с тех же самых пор, что и Рома.

Подумав о прочих скардинах, Гренда отправила вперед еще двоих дворфов. Однако не успели они миновать и трети пути, беглецов наконец-то заметили, да только не те, кто трудился внизу.

Скардин, поднявший тревогу, выбрался из отверстия высоко наверху, куда не сумел бы добраться никто из Бронзобородов. Карабкаясь вниз по высокой стене подземелья, точно паук, чешуйчатая тварь живо заметила бегущих воинов, разинула пасть и испустила пронзительный утробный вопль, прозвучавший, словно бы из могилы.

Прочие скардины немедленно бросились в погоню за беглецами. Мало этого, из множества нор под потолком наружу хлынули и другие. Теперь они напоминали Гренде не пауков, а полчища ядовитых муравьев.

– Все на ту сторону, живо!

Оставшиеся дворфы дружно рванулись вперед. Последней сорвалась с места Гренда, вооруженная пикой, казавшейся на бегу особенно неудобной. Некоторым утешением служило то, что бо́льшая часть скардинов не успевала добраться до гребня, прежде чем отряд покинет пещеру. Обнадеживало и другое: до этого времени ни бичи, ни пики им ничем не помогут…

И тут над самой ее головой свистнул в воздухе какой-то небольшой предмет. В тот же миг один из дворфов, бежавших впереди, вскрикнул и кубарем полетел вниз, к подножию гребня. При этом Гренда явственно видела: умер он задолго до того, как его тело рухнуло на пол.

Предводительница дворфов покосилась на стену – туда, где застрял странный предмет. Предмет оказался крохотным каменным шариком, усеянным шипами не меньше двух дюймов в длину. Узнав материал, из которого он изготовлен, Гренда сразу же поняла, насколько опасен подобный снаряд – даже для дворфского черепа.

Еще одна воительница из ее отряда, испустив вой, рухнула бездыханной. На сей раз мертвое тело распростерлось поперек гребня, перегородив путь.

В эту минуту бежавшим было не до приличий.

– Спихните ее вниз! – крикнула Гренда. – Живей, живей!

Дворф, оказавшийся рядом с убитой, склонился над нею, чтобы исполнить приказ… и еще один шипастый шарик угодил ему в горло. Увлекаемые тяжестью павшего, оба тела соскользнули вниз.

Скардины пустили в ход устройства, с виду очень похожие на крохотный арбалет. Гренде это оружие было знакомо только по летописям. «Двъяр’хан» – название, на древнем диалекте буквально означавшее «звездный лук» – в давние-давние времена использовался и Бронзобородами, но в конце концов от него отказались, а вот у скардинов он, очевидно, был в чести до сих пор.

Основной недостаток двъяр’хана состоял вот в чем: возможно, скардинам и удавалось взвести его при помощи одной руки и зубов (второй рукой им, хочешь не хочешь, требовалось цепляться за стену), но снаряд в него за раз мог быть вложен только один, и то небыстро, так как вкладывать его приходилось все той же единственной свободной рукой. Потому-то стрельба, уложившая троих из отряда, на том и закончилась, и некоторое время – по крайней мере, до следующего залпа – дворфам ничто не грозило.

Однако временной передышке быстро настал конец: достигшие коридора, вместо того, чтобы двигаться дальше, сгрудились на пороге. Причина тому вскоре сделалась очевидна: отряду преградила путь еще одна группа скардинов. Умело владеющие привычным оружием, они начали теснить беглых пленников назад, в подземелье… к верной гибели.

Однако Бронзобороды так просто не сдавались. По мере сил орудуя пиками и бичами, они тоже сумели нанести врагу не один неплохой удар. Вот пика уцелевшего брата Гренды столкнула карабкающегося к нему скардина прямиком на другого, отправив обоих в полет к каменному полу далеко-далеко внизу. Вот еще один дворф, вооруженный бичом, застиг врасплох скардина, высунувшегося из норы над его головой. Бич захлестнул предплечье врага, и, стоило дворфу как следует дернуть, жертва его не смогла удержаться на стене.

Все бы хорошо, вот только Бронзобородам никак не удавалось пробиться сквозь вражеский строй. Задумавшись об отступлении, Гренда оглянулась назад.

Со стороны противоположного коридора к ним тоже бежали скардины. Теперь узкий каменный гребень превратился для дворфов в ловушку: куда ни пойди, их будут отстреливать издали, пока они не сдадутся или не полягут все до единого.

И тут, к крайнему изумлению каждого – но особенно скардинов – возле пленного дракона появилась новая угроза, угроза, словно бы вышедшая не иначе, как прямиком из кошмарного сна.

Ящер… нет, ящеры!

Два, три, четыре, и еще, и еще… Гренда могла бы поклясться, что возникают они буквально из воздуха, из ничего – как еще объяснить их внезапное появление не где-нибудь, а именно здесь?

Отвернувшись от дракона, ящеры с остервенением бросились на ближайших скардинов. Захваченные врасплох, монструозные родственники дворфов тут же и пали под ударами острых когтей.

В то время как рептилии превратили бой в сущий хаос, рядом со связанным исполином появилось новое, на сей раз знакомое Гренде лицо – дренейка Ириди, да не одна. Компанию ей составлял человек – по всему судя, волшебник, обладатель густой копны огненно-рыжих волос.

Рыжеволосый волшебник… такой Гренде известен был только один. Возможно, на свете могли найтись и другие, однако кому из них хватило бы храбрости – а то и безрассудства – перенестись сюда, в Грим Батол? Об этом человеке немало рассказывал Ром, да и следопытка не раз его вспоминала, только в куда более свойской, близкой манере.

На выручку дворфам явился сам Ронин Драконье Сердце.

Но в следующую же секунду Гренде подумалось, что тут она слегка ошибается. Прежде всего, он никак не мог знать, что дворфы именно в этот момент окажутся здесь. В Грим Батоле – да, но не здесь. Вдобавок, и его, и жрицу куда больше всего остального интересовал жуткий дракон. Ириди сразу же принялась лихорадочно трудиться над одним из кристаллов, к которым тянулись концы магических нитей, не позволявших огромному пленнику сдвинуться с места. Тут-то Гренда и поняла: они затеяли освободить эту зверюгу! С ума спятили, не иначе… однако, следовало полагать, им известно нечто такое, чего не знает она. К тому же, в сравнении с нежданным поворотом событий все это было не так уж важно. Куда важнее другое: теперь скардины вынуждены биться не с одним, с двумя лютыми врагами, в том числе – с волшебником, и это сулит отряду надежду уцелеть.

Но тут из одного из нижних ходов к Ириди с Ронином бросились полдюжины драконоров с драконидом во главе. Возникший рядом с одним драконором ящер сразу же ринулся в бой, а Гренда отметила, что в тот самый миг Ронин начертал в воздухе нечто загадочное. Выглядел он полным решимости, но изрядно усталым: очевидно, весь этот фантастический замысел стоил ему немалых усилий.

Навстречу новоприбывшим, развернувшись, устремились еще два ящера. Первый пал, срубленный топором драконора, но тут до четвероногого великана добрался второй.

Вдруг сверху на Гренду рухнул, навалился кто-то тяжелый. Увлекшись происходящим внизу, она совсем позабыла о том, что творится вокруг. Прыгнувший на нее скардин поднажал, спихивая предводительницу дворфов с гребня.

Извернувшись, Гренда сумела перекатиться на спину. Чудовищная морда выродка из клана Черного Железа нависла прямо над нею, в считаных дюймах от ее лица. Острые зубы лязгнули у самого носа.

– Ах ты… мерзкая… тварь! – прорычала Гренда.

Левая рука ее повисла, будто внезапно ослабнув. Скардин – к какому он принадлежит полу, понять было невозможно – торжествующе зашипел, однако его шипение тут же оборвалось, сменившись сдавленным хрипом. Умелая, опытная, отнюдь не последняя из воинов среди Бронзобородов, Гренда украдкой просунула левую руку под его локоть и с силой вонзила крепко сжатые пальцы в короткую толстую шею врага.

Не в силах вдохнуть, скардин отшатнулся назад, а Гренда, вложив в толчок всю тяжесть тела, спихнула задыхающуюся тварь и с себя, и с вершины гребня.

Поднявшись, она обнаружила, что ее товарищи позиций не сдают. Внизу стражей сдерживали ящеры во главе с Ронином, а вот у Ириди дело, похоже, не ладилось. По крайней мере, Гренде казалось, что дренейка за все это время так ничего добиться и не смогла.

Вдруг подземелье содрогнулось от раскатов грома, грома такой силы, что скардины попадали со стен, а кое-кто из дворфов не удержался на гребне. Подобного грохота Гренда в жизни не слышала и удивилась: как же он мог проникнуть сюда, в самую глубь Грим Батола?

Однако вскоре она поняла, отчего никогда в жизни не слышала подобного грома. Это был вовсе не гром.

Это был оглушительный рев.

«Время пришло, – за считаные минуты до этого решил Зендарин Ветрокрылый. – Моих стараний все это больше не стоит…»

Он с самого начала понимал, что его партнерша по этому предприятию не в своем уме, однако безумие, очевидно, сопутствовало всему, вращавшемуся вокруг этой треклятой кучки земли, называемой Грим Батолом. Должно быть, он и сам принял предложение темной дамы помочь в ее колдовстве в обмен на новые источники магической силы не иначе, как в помутнении рассудка. Однако их творение обещало открыть перед ним путь к таким запасам магии, каких тысяче эльфов крови не накопить за всю свою не столь уж недолгую жизнь… не говоря уж о власти.

И вот теперь настал час приступить к тому, что он замыслил с самого начала. Тварь в яме росла на глазах и, несомненно, потенциал ее вот-вот раскроется во всей своей полноте.

Теперь Зендарину осталось лишь подтолкнуть ее к этому… и в то же время окончательно утвердить свое господство над ней.

С этими мыслями он шагнул к яме, но, как ни напрягал взор, разглядеть ее обитателя оказалось непросто. Это создание излучало неповторимую, изумительную энергию, к коей эльф крови испытывал неодолимую тягу, но, увы, этот пир следовало отложить до лучших времен. Сейчас же… сейчас ему предстояло не угощаться, но угощать.

Лазоревый куб в том, другом подземелье, неразрывно связывал с обитателем ямы дракона пустоты. Однако эту связь всякий раз надлежало целенаправленно отворять, и отворяли ее, как правило, Зендарин с темной дамой вдвоем. Не раз и не два Зендарин напоминал ей о том, что возможности похищенного им посоха в этом отношении весьма ограничены…

И, естественно, лгал.

Посох был вещью прямо-таки исключительной. Секреты обращения с ним Зендарин, изменив облик, обманом выведал у владельца-дренея. А первым делом разузнал, как подчинить посох себе и только себе, дабы никому иному не вздумалось в свою очередь отнять чудесную вещь у него. Попробуй она выкинуть нечто подобное, посох просто вернется к создателям, к существам под названием «наару». Именно это случилось бы после убийства дренея, если бы Зендарин загодя не овладел и секретом перемещения – секретом, который из его разума не извлечь даже ей.

Возможно, в этом и состояла главная причина тому, что она никогда не доводила угроз в его адрес до конца. Несмотря на всю ее гордыню, Зендарин понимал: без него колдовство госпожи пока что не обойдется.

Но если она жаждет власти над всем сущим, он готов довольствоваться властью более скромной и утолением непрестанного голода.

Склонившись над краем ямы, Зендарин нацелил кристалл туда, где виднелась огромная туша создания, нареченного ею весьма громким именем «Даргонакс», и сосредоточился.

Потрясающая энергия посоха потекла, заструилась в яму. Стоило ей достичь цели – и, озаренный ею, Даргонакс впервые предстал перед эльфом крови во всем своем великолепии.

Зендарин ахнул и едва не утратил сосредоточенности. Даргонакс оказался куда огромнее, куда сильнее, чем он ожидал! Несомненно, даже она не вполне сознавала, что они породили на свет…

Но от этого оскал эльфа крови лишь сделался еще более алчным. Вливая в зверя энергию посоха, он с ее помощью пробудил к жизни лазоревый куб. А, пробудив, велел кубу, вытянув из пленного дракона все, что возможно, скормить Даргонаксу и его магию.

Когда оба тока магической силы хлынули в самое сердце, в самую душу диковинного существа, Даргонакс испустил громогласный рев, сотрясший Грим Батол до самого основания. Однако, охваченный неудержимым влечением к великой магии, которая – в этом он был уверен – послужит ему наградой за измену, эльф крови только захохотал. Теперь он был хозяином положения.

Полновластным хозяином всего…

Однако, увлеченный вершимой изменой, Зендарин не заметил тени, отделившейся от прочих теней в подземелье.

Смерив взглядом эльфа крови, затеявшего предательство, стремящегося завладеть всеми плодами ее трудов, Синестра удовлетворенно улыбнулась. Удостоверившись, что пути назад для Зендарина более нет, она вновь отступила в тень и скрылась из виду.

Все шло именно так, как супруга Смертокрыла и замышляла – все, кроме, разве что, неувязки с Кориалстразом.

Но этому горю нетрудно было помочь…

Еще кое-кто, услышавший этот рев, не на шутку испугался того, что он может значить – тем более, что голос в его голове умолк. Кейлек изо всех сил искал, нащупывал мыслью Даргонакса, но вовсе не из желания, чтоб это создание осталось с ним. Теперь, на свободе, у синего дракона возникли собственные дела – ими-то он и собирался заняться вплотную. Напрямую пропавшего Кориалстраза они не касались, однако, случайно наткнувшись на красного, избегать встречи с ним Кейлек, конечно же, не станет.

По поводу Кориалстраза у него до сих пор имелось немало сомнений. Многим решениям красного Кейлек не доверял, хотя тот, следовало признать, не раз рисковал ради них собственной жизнью. Правда, до сих пор Кейлек не слишком-то верил в его самоотверженность: прежде он полагал Кориалстраза, скорее, манипулятором, интриганом, во многих отношениях столь же бессердечным, как сам Смертокрыл.

«Нет, нет, он – вовсе не Смертокрыл, – думал пристыженный синий. – Не Смертокрыл… но и не я».

Сам Кейлек не рисковал жизнью друзей и любимых никогда. Ни при каких обстоятельствах.

Теперь он шел, сам не понимая, куда, не тем путем, который указывал Даргонакс. Последнее время его влек вперед чей-то зов, и вот этот зов нежданно-негаданно стих… однако оставить его без внимания Кейлек не мог.

Путь вел все ниже и ниже. Казалось, до чего-то… до некоей цели – буквально рукой подать.

Тут его взгляд привлекло движение во тьме коридора. Насторожившись, юный дракон свернул туда.

С раскрытой ладони его сорвался светящийся синим шар, но волшебный свет озарил лишь каменную стену.

Обругав себя за излишнюю мнительность, Кейлек двинулся дальше. Поскорее бы отыскать то, что он должен найти…

И вот далеко впереди замерцали золотистые отсветы. Кейлек крепко стиснул в ладони рукоять волшебного меча. Подойдя ближе, он обнаружил перед собой вход в какое-то подземелье.

Золотое сияние всколыхнуло в памяти то, о чем он старался не вспоминать. Перед глазами возникло лицо Анвины – прекрасное, и в то же время невинное. Анвина тронула его сердце, как не трогала и впредь не тронет никто иная… однако ее больше нет.

Прежний гнев на красного дракона запылал в груди с новой силой. Это же он, Кориалстраз, под личиной волшебника Борела вселил в сердце Анвины такую печаль. Это же из-за него, из-за красного, Кейлек потерял ее навсегда. Это же…

Переступив порог подземелья, он увидел внутри Кориалстраза в облике мага Краса и высшую эльфийку, что вела его к какому-то странному расколотому кристаллу.

Охваченный неудержимой яростью, Кейлек взревел и бросился на красного дракона.

Кориалстраз с высшей эльфийкой оглянулись на него. Эльфийка, явно из следопытов, выпустив локоть дракона в облике мага, шагнула вперед, заслоняя его от Кейлека.

Нет, к ней синий вражды не питал. С ней дело ясное: она – всего-навсего жертва обмана, очередная пешка в Кориалстразовых лапах, по всей вероятности, полагающая, будто обличье Краса превращает его, вероломного бездушного интригана, в верного друга. Кейлек вскинул вверх ладонь, и его заклинание, несмотря на приступ внезапной пугающей слабости, которую он тоже отнес на счет козней соперника, отшвырнуло эльфийку к стене, а там камень мигом сомкнулся вокруг ее запястий и щиколоток. Пусть постоит в сторонке, пока он не разделается с врагом…

– Кейлек! – начал было Кориалстраз. – Ты жив! А я уж думал…

Но тут он, наконец, заметил ярость юного синего.

– Кейлек, послушай меня! С тобой что-то неладно…

Однако Кейлек знал, какую опасность могут являть собой речи коварного красного, позволь он только просочиться им в сознание. Скрипнув зубами, он обрушил меч на укрытую капюшоном голову.

Однако клинку Кейлека преградил путь другой клинок, огненный, оранжево-алый, возникший в руке противника точно так же, как его собственный. Этому заклинанию Кейлек во время затишья по дороге сюда научил Краса сам, и ирония ситуации от красного отнюдь не укрылась. Удары посыпались градом, один за другим, большей частью со стороны синего, однако Кейлек был твердо уверен: нежелание Кориалстраза атаковать – всего лишь притворство, новая хитрость. Со старым красным драконом следовало покончить, да как можно скорее, пока он не пустил свои ухищрения в ход.

– Кейлек! Ты над собою не властен! За тебя думает кто-то другой! Взгляни на эту гнусную штуку, что лежит рядом, и опомнись же наконец!

Синий дракон невольно, всего лишь на миг, покосился в сторону упомянутой Кориалстразом «штуки». Прежде он этой странно потрескавшейся мерцающей сферы словно бы не замечал. Кое-каких осколков в ней недоставало, однако некая сила не позволяла ей развалиться на части.

Мало этого, та же самая сила волнами расходилась от нее во все стороны. Стоило волшебным мечам Кейлека и Кориалстраза лязгнуть один о другой, волны ускорили бег.

Однако, увидев меж этими событиями взаимосвязь, Кейлек решил, что и ее порождает не кто иной, как противник, маг в плаще с капюшоном.

– Да, плутовать ты мастер, – прорычал он. – А вот в волшебстве…

За миг до того, как снова столкнуться с клинком Кориалстраза, меч Кейлека внезапно изогнулся, будто щупальце, захлестнул руку противника и ослепительно засиял.

Вскрикнув, красный дракон выпустил оружие, и его меч тут же бесследно исчез.

Юный дракон что было сил потянул Кориалстраза к себе. В свободной его руке появился второй клинок.

Но именно в этот миг камню под ногами Кейлека вздумалось разродиться жизнью в виде толстых ползучих стеблей. Устремившись вверх сквозь трещины в полу, стебли оплели его ноги. Несколько Кейлек сумел рассечь, но в конце концов потерял равновесие.

Оба противника рухнули на пол. Кориалстраз крепко схватил юного дракона за плечо.

– Слушай меня! Нами манипулируют! Здесь, в этом месте, мы сошлись не случайно – нас сюда заманили, и сделала это Синестра! Неужели ты не чувствуешь нарастающей слабости? Неужели забыл рассказы о страданиях моих сородичей, решивших нести караул у Грим Батола? А причина всему этому – вот, совсем рядом, возрожденное, возвращенное к жизни зло, по-прежнему заслуживающее звания Души Демона!

Слова его Кейлек услышал и умом понял, однако ни буйной ярости, ни недоверия к Кориалстразу разум его преодолеть не сумел.

– Избавь меня от своей лжи! С тем же успехом эту подлую ловушку могла устроить вовсе не распроклятая ведьма Синестра, а ты сам!

Силы Кейлека таяли с каждой уходящей секундой, но неудержимый гнев подхлестывал, гнал в бой. Нет, Кориалстразу он не уступит! Не бывать этому! Не бывать!

Синий дракон сосредоточил всю свою магию в одном заклинании. К какой-либо затейливой, хитрой атаке он не стремился, а заботился лишь о том, чтоб чары его, попав в цель, покончили с Кориалстразом наверняка.

Бледное лицо в обрамлении капюшона исказилось от страха: несомненно, дракон в облике мага понял, что задумал юный противник. При виде смятения Кориалстраза в сердце синего вспыхнула радость, и образ Анвины в памяти улыбнулся, торжествуя его неминуемую победу.

Не обращая внимания на мольбы Кориалстраза, Кейлек улыбнулся ей в ответ.

– За тебя, Анвина, – прошептал синий дракон, выпуская на волю всю вложенную в заклинание мощь.

Грим Батол содрогнулся вновь. Дворфы, скардины, дракониды… все разлетелись в стороны, точно игрушечные солдатики.

Больно! – внезапно взревел Ззераку в голове дренейки. – Больно!.. На части вот-вот разорвет!

– Что происходит? – вслух крикнула дракону Ириди.

– Продолжай! – отозвался Ронин, решив, что вопрос адресован ему. – Продолжай…

Но тут его голос осекся: дракон пустоты неожиданно замерцал. На миг тело Ззераку почти исчезло из виду. Терзаемый муками, исполин испустил жуткий стон.

Больно! Заживо поедают!

Крепись! – ответила Ззераку жрица. – Крепись!

Ее слова, ее сила пробились сквозь его боль. Ззераку изумленно уставился на Ириди.

Отчего ты мне помогаешь? Неужели дренеи настолько нас любят после всего, что мы натворили?

Однако Ириди не колебалась.

Помогаю, потому что подобного ты не заслуживаешь…

Я… не заслуживаю?

И тут где-то невдалеке раздался еще один ужасающий рев, ввергший в дрожь всех и каждого. Перед лицом такой мощи даже ящеры втянули головы в плечи.

– Как это ни ужасно, – проговорил Ронин, – а сдается мне, мы с тобой опоздали.