Текст книги "Обрученные судьбой. Книга первая. Великий развал"

3

Через два дня они все уже летели в Москву. Ветровы, видно, чинно подремывали, уютно устроившись в полуопущенных креслах. Всю свою детвору Светка оставила на попечение близкой подружке. Лягушонок тоже остался дома под присмотром бабушки. Дина наклонила голову к плечу мужа, и они нежно ворковали. Клубочек их разговора катился, забегая и туда и сюда, а нить его разматывалась и разматывалась.

– Дина, я все хотел у тебя спросить…

– Дерзай, милый, – жена презабавно задергала носиком.

А все неудобство у нее, оттого что муж, коварно воспользовавшись тем, что она прикрыла глаза, водил по ее лицу тоненьким волоском.

– Дина, твоя бабушка у нас. И кто следит за ее домом?

– А что?

– Она оставила твоего дядю Оскара одного? В свое время он любил заложить за воротник. Он до сих пор еще пьет? И дом остался на него?

Чуть-чуть приоткрылся ленивый глаз. Ей следовало признать, муж у нее настолько деликатен и тактичен, что раньше этот вопрос он всегда старательно обходил сторонкой. Выдержав паузу, Дина ответила:

– Она сказала, что дядька взялся за ум. Как только у нас разрешили, он одним из первых организовал торгово-закупочный кооператив.

Муж моргнул и удивленно прищурился:

– Да? А на какие шиши?

– Бабушка заложила свои фамильные драгоценности.

– Я, дорогая, о существовании у вас сокровищ ничего не слышал.

– Я тоже. Бабушка, когда отстала от поезда и потерялась, не сразу обнаружила, что у нее на шее висит какой-то мешочек. Наверное, это ее мама надела ей, когда их бомбили. Я тебе их покажу. Бабушка дала мне их, чтобы я одела на свадьбе. Там сережки, цепочка, браслет и колечко.

– Дорогие? – муж выжидающе прищурился.

Начавшийся практически с ничего разговор супругов становился все интереснее и захватывающее.

– Страшно даже сказать! – Дина, оживляясь, округлила глазки. – Я сначала ей ни за что не поверила. Знаешь, на них на всех вензель есть одинаковый. Возможно, что это был цельный гарнитур.

– Слушай, Динка! – возбужденно протянул Рэм. – Может, ты у нас отпрыск древней княжеской или графской фамилии? Мнится мне, что ты когда-то и что-то приплетала мне про графов Чарторыжских…

Женщина прикрыла глазки. Как давно же это было, но в памяти все сохранилось до единого словечка. И муж помнит еще каждый ее вздох и каждое ее малейшее движение в тот памятный день, после которого они стремительно полетели навстречу друг другу.

– Да, помнится, бабушка говорила, что это были их лучшие друзья и она почти все время проводила в их поместье под Львовом.

– Тогда, можно было бы предположить…

Бурная фантазия влекла Рэма все дальше и дальше, и он на ходу начал выдвигать соответствующую их случаю околонаучную гипотезу.

– Можно, Звездочка, предположить, что твоя бабушка или, скорее всего, ее мать была внебрачной дочерью старого графа. Недурно, да, мы с тобой тут придумали? Ваша светлость, – Рэм изогнулся в глубоком поклоне, – я больше не смею поднять на Вас свои глаза, недостойные лицезреть столь важную особу. Прошу Вас, Ваша светлость, милостиво простить меня за всю мою предшествующую неучтивость, допущенную токмо из-за моего полного неведения. Каюсь, каюсь в содеянном мною. Прошу простить вину холопа своего и не казнить его за это.

– Ох, Рэмка-Рэмка…

Глядя на разошедшегося мужа, Дина покатывалась со смеху. Какой же он, что тут ни говори, душка, и как она любит его такого, любит.

– Ох, и баламут ты у меня и балабол. Но, если это так, то ты, милый мой, должен понимать, какой чести ты удостоен, сидя рядом со мной.

– О, я твой смиренный раб, моя госпожа, и готов целовать пыль твоих туфель, след, оставленный твоей прекрасной ножкой…

Сладкоголосый соловей воодушевленно заливался еще минут пять, пока не остановился, чтобы перевести дух.

– Ох, и уморил ты, Рэмка, меня. Тоже мне нашелся один знаток и ценитель восточного этикета. Хотя, – тут Дина хитро прищурилась, – если мне не изменяет память, и ты у нас потомок какого-то бая?

– Как же можно, пани-госпожа, – Рэм недоуменно и одновременно подобострастно возвел свои глаза к самому потолку, – ставить в один ряд полуграмотного туземца и ясновельможного пана?

– Будет же, Рэмка, тебе, дорогой мой, посыпать свою головушку пеплом. Не прибедняйся. Ты и только ты для меня и есть самый-самый лучший. Ты – мой любимый господин. А я у тебя, – женщина томно потянулась, – любимая и немного избалованная невольница…

Во Внуково их встретили и сразу отвезли в шикарную гостиницу.

«Россия» – мечта каждого командировочного и гордость того, кто там все ж устроился. Рэм усмехался, глядя на окружившую их роскошь: хоть пару дней, гуляя на чужом пиру, почувствовать себя человеком.

Подъехали молодые, со всех сторон обошли, осмотрели и весьма скептически оценили их, как им до поры до времени казалось, вполне еще приличные наряды и, в конце концов, начисто все забраковали.

– Катенька, а у нас других-то и нет, – тихо шепнул Рэм на ушко невесте. – У нас-то с Динкой богатых-то родственников за бугром не водится. А ты вот, Принцесса, лучше скажи-ка мне, когда это ты, девочка, такой арбузик успела проглотить? – он беззастенчиво провел рукой по ее округлившейся фигуре. – Оттого у вас и вся спешка.

– Тебе есть так все сказать, – Катя даже не попыталась сделать вид, что хоть капельку смутилась. – Но ты есть меня в сторону от дела не уводить. С вашими костюмами есть все равно надо решать. Сашенька, ты есть сейчас же их брать и в салон возить, – она предупреждающе подняла руку, чтобы еще в корне, в самом зародыше, придушить все их возможные возражения. – Все есть за счет принимающей фирмы.

Битый час прошел, как Рэм вернулся и, не спеша, прогуливался у входа в гостиницу. Дина и Катя безнадежно застряли в ателье высокой моды. И мужчина, махнув на все рукой, покинул их не в силах больше выдерживать бесконечно затянувшиеся примерки.

Взвизгнули тормоза. Крутая черная «Волга», словно уткнувшись в преграду, встала. Открылась дверца. Из-за нее грациозно показалась точеная женская ножка в изящном черном чулочке, и Рэм спешно увел свои глаза в сторону, опасаясь, что покажется не слишком скромным.

Откуда же было ему знать, кто является обладателем оной красоты. Вдруг, на его беду, дивно прекрасной дамой окажется чопорная жена партийного босса, заносчивого и чванливого, что приехал на очередной Пленум ЦК КПСС, проходящий как раз в эти самые дни.

Состряпав безразлично-скучающий вид, парень зашагал дальше.

Цок-цок-цок. Он прислушался. Каблучки шли явно за ним и, судя по звуку, приближались. Они идут за ним, хотелось ему знать, или им по пути, и следует ему остановиться, галантно пропустить даму вперед?

– Рэм, это вы? – приятный голос женщины за спиной пока ничего определенного и конкретного ему не говорил. – Рэм, постойте!

Бесцельно прогуливающийся мужчина повернулся к даме лицом, и глаза его сами по себе и непроизвольно расширились от удивления:

– Зоя? Вы? Извините. Вот совсем не ожидал вас здесь встретить. Вы перебрались жить в Москву? И как давно?..

Прелестные женские губки сложились в чуть ироничной улыбке:

– Нет, я тут со своим шефом. У них очередное плановое сборище.

– Понятно, – Рэм безразлично пожал плечами, как будто слышать подобное являлось для него делом самым что ни на есть обыденным.

Все приличия им были соблюдены, можно ему на том откланяться. Он начал открывать рот, чтобы вежливо попрощаться, но женщина явно не имела желания прекращать их мимолетную встречу. Останавливая его движение, она изящным взмахом руки дотронулась до его плеча:

– Рэм, а вы тут… каким ветром? Дина… Дина с вами?

– Да, со мной. Только они задерживаются. Платье они себе выбрать никак не могут. Ох, уж эти женщины. Беда с ними…

А Зою некая двусмысленность его высказывания никак не смутила.

– Можно, я с вами ее подожду? – она мило улыбнулась.

– Сочту за превеликую честь, – он картинно согнулся в изящном полупоклоне. – Всю жизнь, знаете, мечтал пройтись с яркой красавицей, протянувшей со своего далекого высока руку одному из сирых червей.

– Не ерничайте, Рэм, пожалуйста…

Наверное, он несколько перестарался в своем желании уколоть ее, и у Зои болезненно дернулась щека. Вздохнув, она прищурилась:

– Это вы мне в отместку за то, что я когда-то отвергла вашего брата Марата? Поверьте мне, я искренне раскаиваюсь в своем поступке. Мы – не пара. Передо мной стояли иные жизненные цели.

– Простите меня, Зоя. У меня вырвалось. Никак не ожидал вас здесь увидеть. Можно, я угощу вас кофе? В знак нашего примирения? Только подружке вашей у портье мы записку оставим…

Перемерив весь имеющийся в наличии гардероб, Дина вернулась в гостиницу, перечитав послание, оставленное мужем, поспешила к ним.

– Рэмка, может, ты вернешься в номер? – шепнула жена, коварно избавляясь от третьего лишнего. – Тебе же с нами будет скучновато.

– Ясно, – Рэм обескураженно улыбнулся. – А мне шибко хотелось узнать про то, как же живут наши партийные бонзы, чем это они там, в своем заоблачном поднебесье, дышат, чем же еще собираются дурить голову нашему без меры доверчивому народу и дальше.

– Милый, я тебе потом все в части, тебя касающейся, передам, – неуловимые для других, но хорошо читаемые им самим движения ее столь очаровательных глазок недвусмысленно показали ему, в каком именно направлении находится кратчайший путь к выходу.

Одними губами Рэм прикоснулся к холеной ручке, протянутой Зоей, и, насвистывая «Прощание Славянки», гордо удалился восвояси.

– Он не обиделся? – глядя ему вслед, спросила Зоя.

– Рэмка, что ли? Нет, что ты, – по лицу Дины скользнула улыбка, – он у нас человек понятливый…

Встреча двух давних подруг явно затягивалась. И Рэм, убаюканный монотонными голосами, доносящимися из включенного телевизора, где битый час скучно рассуждали на животрепещущую тему о преодолении пьянства и алкоголизма, захлестнувших в одночасье всю их огромную страну, начал, было, подремывать.

Временное затишье следовало использовать с самой максимальной пользой. Покамест рядком находились Катя и Саша, от них постоянно следовало ожидать чего-то взрывного, неординарного. Рэм всегда в их присутствии ощущал себя, как на пороховой бочке.

Стараясь особо не шуметь, в номер тихо проскользнула загулявшая жена. Узрев мужа, прикорнувшего на краешке постели, она выключила телевизор, на цыпочках пробралась в ванную и только там облегченно вздохнула. К счастью, в этот вечер ее долгого отсутствия муженек не заметил. Если ей быстренько почистить зубки и сполоснуть ротик…

– Можешь сильно не стараться, дорогая, – как гром посреди ясного неба, услышала она над своим ухом. – Ты поднималась по лестнице, а я уже понял, что одним кофе дело у вас не обошлось. А перестук твоих каблучков в коридоре ясно показал, примерно в какую дозу отмечание у вас вылилось. Надрались подруженьки. Прогнала мужа, радость моя, и расслабилась, почувствовав отсутствие контроля. Было такое?

– Было, дорогой, каюсь…

Мужние знающие свое дело пальчики медленно пробежались по ее обнаженной спине, заставили тут же напрячься, сбили разом дыхание и повернули поток мыслей в совершенно ином направлении…

Проснулись супруги от стука в дверь, тихого, но настойчивого. Так ведут себя только те, кто уверен в том, что им обязательно откроют.

– Рэмка, сколько времени? – простонала Дина.

– Около шести.

– Чего? – пораженно расширились ее глазки. – Утра?

– Нет… – ухмыльнулся, подсмеиваясь над нею, муж. – Вечера…

Дина поморщилась, словно откусила сразу пол-лимона. Сплошное, на ее взгляд, безобразие. Сие ни в какие рамки не лезет. И если учесть то, что вернулась она поздно, спать они легли далеко за полночь…

– Ты, случайно, не знаешь, кого в несусветную рань принесло? – превозмогая головную боль, прошептала Дина.

– Хочу я ошибиться, но, кажется, догадываюсь, – Рэм, недовольно качнув головой, поднялся, накинул халат и направился к двери.

– Есть открывать! – услышал он то, чего больше всего боялся.

– У вас чё, роспись перенесли на самое утро? – сонно позевывая, спросил он. – И вы пришли поставить нас об этом в известность?

– Мы есть решать, что есть я с тобой вальс танцевать…

Движением ладони Рэм согнал с лица усмешку. И без тени какого-то смущения Катя сразу же взяла быка за рога. На них столь похоже!

– Господи! – донеслось откуда-то из-под одеяла. – А нельзя было сообщить об этом чуть раньше, вчера, например. Или хотя бы чуточку попозже, в обед, к примеру? – поплыл по номеру жалующийся стон.

– Что есть с ней быть? – Катя сделала удивленные глаза.

– Это… это у нее, наверное, головка бо-бо. Кто-то вчера встретил свою старую подружку. Никак не мог с нею расстаться. И вот…

– Мы есть подруга приглашать! – одним решительным жестом Катя по ходу решила и эту проблему. – Собираться! Ехать! Репетировать!

– О! – в отчаянии простонало разбитое головной болью создание.

Невозмутимость Кати легко и запросто могла совершенно сбить с толку любого и одновременно надолго вывести его из себя.

– Саша, – Рэм решил поговорить с другим человеком, более, по его мнению, адекватным, – скажи-ка мне, я сам схожу с ума, или весь мир сдвинулся с катушек? Хоть ты объясни, что и к чему, как и почему…

– Ну, мы вчера подумали…

– И Катя решила… – Рэм усмехнулся.

– Выйдет удачно и красиво, если невеста станцует со свидетелем, а потом жених пройдется по залу со свидетельницей. И записать все на видео. Классная память осталась бы!

– А где мы будем репетировать? – раздался голосок ниоткуда.

Казалось, звук шел из-под самого потолка. Рэм быстро обернулся и в маленькой щелке заметил весьма заинтересованный глазик.

– Дед нашел нам одну танцевальную студию. И дали ее только до девяти утра. Машина ждет нас внизу.

Через часик девушка с остаточными похмельными последствиями окончательно пришла в себя и стала в состоянии не только давать всем одни полезные советы, но и самой показывать, а вскоре и придумывать.

– Рэмка, давай-ка, и мы устроим им сюрприз…

Свадьба-свадьба. И все по высшему разряду, как в лучших домах.

– Ораниенбургский вальс! – гулко стукнув посохом, громогласно объявил всем устроитель бала в старинной, вышитой золотом ливрее и величественным движением холеной руки потребовал, чтобы все гости и приглашенные немедленно заняли места возле стенок и за столами.

Катя танцевала легко, самозабвенно, слившись воедино с плывущей по залу музыкой. А Рэм вел ее своей опытной рукой, стараясь самому при этом действе оставаться в тени, подчеркивая все достоинства своей прекрасной партнерши. Катины глаза ярко разгорелись. Полураскрытые губы воодушевленно шептали…

Дав гостям вдоволь налюбоваться невестой, в круг вошла вторая пара. В этот самый миг взгляды всех присутствующих гостей невольно перекинулись на очаровательную партнершу жениха.

– Паша, где вы откопали этакую прелесть? – не выдержав, спросила у брата Наталья Евгеньевна. – Я ее никогда раньше не видела.

– Это, Ната, и есть та самая девушка, – тихо шепнул Ершов своей младшей сестре, матери Юрка, – которая помогла твоему непутевому сыну заново обрести свою по глупости утерянную им семью.

Несколько строгий взгляд у Натальи Алексеевны просветлился, и глаза ее зажглись теплотой. Она позволила себе выразить свой восторг:

– Как она, Паша, танцует! Так же, как и я в пору своей молодости. А как танцевала наша мама, урожденная княжна Трубецкая!

– Да, – кивнул отставной генерал, – пришло время, когда можно не стыдиться оного, говорить прямо и открыто. А скоро мы станем этим гордиться. Мы – потомки славного и великого рода князей Трубецких…

Звуки оркестра становились все тише, тише и оборвались. Пары по инерции докружились и замерли в центре зала, сорвали бурю оваций.

– Это быть мой лучший танец! – выдохнула Катя. – Спасибо, Рэм.

– Катя, ты была прекрасна, – шепнул он ей в ответ, нисколько не кривя душой. – Спасибо за полученное удовольствие танцевать с тобою.

Раскрасневшийся жених поднес к своим губам нежные пальчики своей обворожительной партнерши:

– Дина, у меня не хватает слов, чтобы выразить свое восхищение. Порой мне казалось, что я в своих руках держу богиню.

– Спасибо, Сашенька, – Дина признательно улыбнулась, – ты тоже был весь хорош. Без твоей помощи у меня одной ничего не вышло бы.

Никто вокруг даже не заметил, как минут через десять свидетель и свидетельница один за другим выскользнули из зала.

Стихла музыка, громко стукнул об пол посох устроителя бала:

– Посвящается новобрачным. Танец двух влюбленных сердец.

Свет в зале неожиданно погас. А когда лампы снова зажглись, то по столикам волной прокатился приглушенный шепот, послышались тихие возгласы неподдельного изумления и несдерживаемого восхищения.

Жгучая брюнетка замерла рядом со смуглым красавцем, длинные волосы которого собрали в тугую косичку. Глаза у девушки ярко горели из-под черной маски. Ее грудь, едва прикрытая короткой и прозрачной блузкой, бурно вздымалась и приковывала к себе глаза всех мужчин. Их спутницы смущенно и с понятным негодованием тыкали в бок самцов, потерявших скромность. Левая нога дивы грациозно изогнулась, никак не скрываемая длинной юбкой и открытая для всех нескромных взоров боковым разрезом, тянущимся вдоль всего изящного бедра и выше…

– Катя, мнится мне, что у нее там, под юбкой, больше ничего вовсе и нет, – заинтригованно протянул жених.

– А тебе бы, Сашенька, есть хотеть туда заглянуть.

– Да что ты, Катенька! Я так, к слову, – несколько сконфуженно выдавил из себя малость пристыженный жених.

– Я тоже есть, к слову, сказать, – усмехнулась Катя. – Ты смотреть, смотреть, что есть они вытворять!

Влюбленный юноша наступал на гордую и неприступную девицу. Но та упрямо отвергала все его попытки приблизиться к ней и упорно выскальзывала из его рук. Вздох горестного разочарования пронесся по залу, когда прекрасный идальго после очередного неудачного приступа обреченно взмахнул рукой и, что-то страстно и отчаянно шепча, стал медленно удаляться от беспредельно капризной недотроги.

Поняв, что чуток перестаралась, жеманница тут же скинула с себя всю горделивую спесь, кинулась вдогонку за своим возлюбленным. Ее руки страстно прошлись по его груди. Она, изогнувшись, прижалась к его спине. И юноша, согретый жаром ее сердца, оттаял, воспрянул…

– Сашка, глядеть, они есть сейчас этим прямо на наших глазах заняться, – не выдержала Катя накала страстей, кипящих на паркете. – Это есть ты мне говорить, рассказывать, что они вдвоем могут черт знает что вытворять?

– Нет, Катенька, – Саша и сам был изумлен и немало потрясен. – Видал я у них разного и всякого. Но чтоб такое, прости меня, впервые.

Свет в зале снова погас, и влюбленная парочка под прикрытием темноты скрылась. Минут через пять с невозмутимым видом Рэм занял свое место рядом с невестой.

– Кажется, я что-то пропустил интересного? – с ленцой спросил он, позевывая и прикрывая рот ладонью, у своего соседа слева.

– Тебе не повезло. Тут аргентинцы перед нами выступали, – важно ответил напыщенный тип, гордый тем, что их удостоили редкостного и экзотического для их мест зрелища. – Там эдакое умеют. А наши в этом деле, прости меня Господи, чистейшие слабаки.

– Жалко, – проронил Рэм, пряча свою улыбку. – Эка незадача…

Минут через десять появилась Дина и, послав мужу воздушный поцелуй, подсела к Зое.

– Динка, признайся, то были вы? – стараясь скрыть свое удивление, спросила подруга. – Колись, я больше никому не скажу. Я так и думала. Ну, вы, ребятки, и даете. Никогда бы не поверила в такое, не зная за тобою кое-каких тайных талантов, а один из них – явную склонность к перевоплощению. Теперь-то я начинаю понимать, почему ты тогда без оглядки, бросив все, уехала на Юга к этому мальчику.

– Был когда-то мальчиком, – поправила ее Дина и, прикрыв глаза, представила себе Рэма таким, каким он был пять лет назад.

– Да, ты права, – Зоя грустно вздохнула. – Сейчас мальчишка стал настоящим мужчиной, обаятельным и весьма привлекательным.

– И временами жутко обольстительным, – с мечтательной улыбкой на губах протянула Дина.

Тихо звякнул столовый ножичек в предательски дрогнувшей руке, но Зоя быстро совладала с собой, душевно произнесла:

– Повезло тебе с ним, подруга. И ему с тобой повезло.

– Да, нам обоим повезло…

– А мне – нет, – на лице у Зои снова появилась печальная улыбка.

На ее взгляд, счастье всегда старательно обходило ее стороной…

Стараясь не показаться особо назойливым, Пауль давно поглядывал в сторону красивой и молодой незнакомки, которая в данную минуту оживленно болтала со свидетельницей. Ему стало понятно, и о том сам собой напрашивался вывод, что красавица близко знакома с Диной. На всякий случай он решил этот факт уточнить у своего племянника.

– Саша, – задал он вопрос сияющему от счастья жениху, – с кем так мило болтает наша Дина?

– Это… это ее давняя подруга. Получилось так, что мы с Катей ее тоже пригласили. А что, дядя? – Сашка лукаво прищурился – У тебя к милой даме нарисовался определенный интерес?

– Ну, как тебе сказать… – протянул Пауль.

Родной племянничек уже не в первый раз пытался таким образом вогнать его в краску. Особенно в те времена, когда он столько времени проводил с Диной, помогая той в ее работе над диссертацией.

– Как есть, дядя, так и говори. Хочешь, я тебя с нею сведу?

– Сводник нашелся, – профессор по психологии смутился. – Да ну тебя, балагура. Как-нибудь в этом деле и без сопливых обойдемся. Ты вон лучше за своей невестой в оба глаза приглядывай. Смотри, как бы ее у тебя не украли. Умыкнут – не выкупишь…

– Спокойствие. С нею рядом Рэм. А за ним, как за каменной стеной.

Вдоволь наговорившись с Зойкой, Дина поискала глазами мужа и неспешно направилась в его сторону.

– Можно самую красивую девушку в этом зале, не считая невесты, пригласить на один танец? – знакомый голос заставил ее улыбнуться.

– С большим удовольствием, Пауль, – ее руки легко взмахнулись ввысь и опустились на его плечи. – С тобой, Пауль, хоть сколько…

– Дина, по большому секрету. Это вы танцевали перед всеми?

Свидетельница загадочно улыбнулась, но не ответила.

– Это были вы, – Пауль удовлетворенно кивнул головой. – Я узнал тебя, девочка, несмотря на твой роскошный парик и полумаску. По залу парили твоя душа, твоя горячая любовь к мужу, твои искрящие чувства. Ты все это замечательно выразила в своих движениях…

Дина смущенно потупилась. Конечно же, Пауль к этому времени настолько ее хорошо знал, что он никак не мог ошибиться.

– Спасибо, Пауль. Мы старались. Думаю, что получилось неплохо.

– Не то слово, девочка. Я наблюдал, как у некоторых из мужиков слюнки начинали течь. Отдельные самцы приняли боевую стойку. Они тотчас ринулись бы в центр ринга, не будь рядом с ними их бдительных вторых половин. Вышло замечательно красиво и, надо сказать тебе, что довольно смело. Но я хотел бы поговорить с тобой не только об этом. Кто та девушка, с которой ты минуту назад столь мило беседовала?

– Моя подружка, – Дина приподняла голову и посмотрела кавалеру прямо в глаза. – Пауль, ты хочешь, чтобы я тебя представила ей?

– Если тебя не сильно затруднит…

Не сговариваясь, они изменили направление движения в танце и, когда смолкла музыка, оказались возле нужного им столика.

– Зоя, познакомься. Профессор Пауль Крюгер. Родной дядя жениха. Холост и вредных привычек не имеет. А по жизни милейший человек, – добавила она тихим шепотом, приблизившись вплотную к уху подруги. – Ой, извините меня. Кажется, мой муж без меня совсем заскучал.

Еще раз весело улыбнувшись, Дина упорхнула, оставив их вдвоем.

– Извините, Зоя. Я не хотел бы вам навязываться, но вижу, что вы весь вечер скучаете, сидите одна.

– Присаживайтесь, Пауль…

Некоторое время Зоя с почти нескрываемым интересом оглядывала человека, которого ей представили как всамделишного профессора.

– Вы так чисто, почти без акцента, изъясняетесь по-русски. Но вы все-таки настоящий немец?

– Да. Но наполовину…

– У вас мать была русская?

По открытому мужскому лицу загуляла загадочная улыбка.

– Нет, вы не угадали. Мама у меня была немкой. А вот мой отец, – Пауль повел глазами в сторону главного стола. – Видите, Зоя, пожилого мужчину рядом с женихом?

Вглядываясь, Зоя прищурилась:

– С осанкой, которая выдает в нем большого начальника или…

– Или же отставного генерала. Павел Евгеньевич Ершов. Генерал-лейтенант в отставке. Мой отец.

– О-о-о! – Зоя по-новому глянула на своего собеседника.

Это ей становилось совсем и вовсе занятно и интересно.