Текст книги "S-T-I-K-S. Стекловата"

Глава 12
Вольные стабы

Ещё сутки пути, и мы почти без происшествий добрались до первого охранного периметра. Путь здесь пролегал через «песочные часы»: заужение проходимого рельефа. Справа – конусы отвалов металлургического комбината, слева – бескрайнее болото, плавно переходящее в озеро.

Первая машина свернула на широкую гать из наваленных поперёк стволов сосен и елей, густо засыпанных теми же еловыми и сосновыми ветвями, перемешанными с землёй. По такому полуплавучему мосту над заболоченной местностью мы проехали вдоль озера. Дистанцию между машинами сильно увеличили. Деревья вокруг слегка покачивались вместе с землёй. Я не понял сначала. Как мне объяснил сидящий рядом Солдат, мы уже давно ехали по поверхности озера, а деревья сплелись корнями и выросли здесь на грязи, плавающей на поверхности. Озеро затягивало со всех сторон – это были так называемые «наплавные» берега. Без гати мы бы уже давно провалились, а гать эту местные делают после каждой перезагрузки озера, если им надо ездить на север. А если не надо – не делают, и тогда на транспорте путь на север закрыт.

Местности эти безлюдны, поэтому тут нет интереса ни заражённым, ни рейдерам. Как потом я узнал, под дорогой этой была устроена цепочка из взрывчатки. При опасности всегда можно было отправить нежеланных гостей на дно озера.

Потом потянулась грунтовка, порядком разбитая, но и этот путь терял прочность. Мы ехали последними, оставляя глубокую колею между колёс. Здесь чувствовалось, что мы двигаемся на юг – были даже видны деревья с не до конца опавшей листвой. Въехав на очередной холм, мы увидели новый кластер. Нам не повезло: дорога превратилась в железнодорожное полотно. Вдали оно проходило у небольшой товарной-сортировочной станции, на путях стояло три состава, и в тупике – пара маневровых локомотивов. Вокруг вагонов был раскидан всякий хлам: обрывки упаковки, плёнка, картон, поддоны. По всему было понятно, что станция давно разграблена.

Между железнодорожной насыпью и лесом шла уж совсем убитая дорога, превратившаяся в одну бесконечную и непроходимую полосу жижи.

По общему каналу раздался голос оклемавшегося Бананана:

– Так, братва в кластер, не заезжаем, ждём вечера. Станция и дорога перезагрузятся ночью, и мы по свеженькому сможем проехать дальше. А пока приводим технику в порядок и отдыхаем. Про охрану не забываем. Хоть станция и зачищена, вероятность появления заражённых есть.

Решили пока на стоянке поужинать вместе. Македонский с Антикваром притащили из приболотного леса, оставленного за спиной, четыре длинных и тонких высохших деревца с небольшими кронами. Ветки, составляющие кроны, пошли в костёр, а жердины стволов сложили вокруг «колодцем», и мы все расселись. Поставили котелки с водой на огонь, рядом покидали банки с тушёнкой на разогрев.

Наша группа держалась от стронгов особняком; да и те, хоть и были благодарны за спасение, пока не навязывались к нам в товарищи. Мы всё же были новичками и особо не разбирались в местных реалиях. Святой, поразмыслив немного, сказал:

– А я ведь думаю, что они нас могут и грабануть запросто. Что их сдерживает?

Антиквар тоже выразил свои сомнения:

– У них народу мало, все за баранкой сидят. Даже если в кабинах и есть кто на пассажирских сиденьях, то это освобождённые пленники из Муравейника. Вот мы им сами свой хабар и доставим до их стаба. А там уж и возьмут.

– А я так понял, они сами наёмники. И стаб этот будет не их, чих-пых, – вмешался Мук, и продолжил: – Их Богомол нанял, весь отряд Бананана. А стаб – это стаб, они там будут такими же гостями, как и мы. Отведай хурмы.

Мук уверенно закончил тираду и, громыхнув автоматом о свой РПК, наклонился, чтобы завязать шнурок на берце.

Я увидел возвращающегося Генерала, и махнул ему рукой. Тот кивнул в ответ. Вставать народ не стал.

– Здоров, Генерал, – просто закивали мои соседи. Тот присел третьим ко мне и Солдату, оглядел нас дружелюбно и начал свою речь:

– Поговорил я с Богомолом, многое он мне рассказал… И Бананан отошёл от контузии, только вот с ним закончил сейчас, – он снял кепку, пятернёй зачесал волосы назад. – Короче, слушайте. Время у нас до ночи есть. Давайте сейф этот вскроем, ничего мы с ним не придумали. В смысле, как его маяком внешников на ложный след навести, а тут они вообще его уже не запеленгуют.

– Могу попробовать с электроникой разобраться. Свойство моё знаете, – предложил я.

Сейф стащили на траву и отнесли к лесу. На всякий случай народ отошёл за наш БТР.

Я встал рядом с сейфом и активировал дар.

– Смотри не выходи из дара! – как из-под воды услышал я окрик Болтона. – Лягух, поддержи его.

– Не могу, я его потерял, – ответил резонатор.

– Отходи потихоньку в черноте, – снова крикнул наш спец по взрывчатке.

Я отошёл.

Как только часть сейфа выпала из поля черноты, грянул взрыв. Прочь от меня пронеслась дверь сейфа, и упала метрах в ста. Стенки самого сейфа выдержали, но их немного раздуло.

Я отошёл подальше и вышел из черноты. Лягух и Мук побежали вслед за улетевшей дверью.

– Вот здесь, – уверенно указал на землю у себя под ногами наш поисковик, и сам же поднял небольшую плоскую стальную шкатулку.

Я подошёл ближе. Мук просто открыл эту железную книжку. Внутри, как шоколадные конфеты в коробке, в бархатных ячейках лежали четыре белых жемчужины. Под бархатом оказалась небольшая пачка бумаг с напечатанными на них текстами на неизвестном языке.

Генерал принял из рук Мука первый трофей и сказал:

– Поищи там остальное, сам посмотри. Жемчуг другой, янтарь, спек и тому подобное… Может, чего зацепишь.

Болтон стоял у дымящегося сейфа, и внимательно рассматривал пустую внутренность. Затем указал на заднюю стенку.

– Тут, по ходу, основной заряд взрывчатки не сработал, только бризантный[6]6
  В данном случае это заряд, предназначавшийся для уничтожения содержимого сейфа.


[Закрыть]. Основная должна была разнести сейф в пыль. Ты, когда отходил, её ещё не выпустил из поля, вот она и не сработала от инициирующей. Что сказать – нам повезло!

– Что-то часто нам везёт, как специально, – заметил я.

Генерал усмехнулся.

– Выживают сильнейшие, им же и везёт! Так, сейф больше не трогаем, кто его знает… – и крикнул: – Мук, сильно не задерживайся, основное проверь и давай ужинать.

Он махнул над головой рукой, и все разбредшиеся по полю бойцы поплелись обратно к костру, кое-кто прихватил ещё веток из леса.

Рация Генерала затрещала.

– Что у вас там случилось? – спросил Бананан.

– Всё нормально! Проблем нет. Сейф открывали, – ответил наш командир.

– Открыли?

– Да.

– Ну, отбой.

Мы вернулись, расселись, закинули чаю в кипящие котелки, вскрыли тёплую тушёнку.

Костёр, получив новую партию топлива, разгорелся. Коленям стало горячо, так что мне пришлось встать и есть стоя.

Генерал тем временем начал новую речь:

– Я тут почитал записи Слона, – он похлопал по своей планшетке. – В общем, надо попробовать по его способу дары ваши определить. А пробудить… У знахаря в стабе придётся за спораны. Ну да их у нас достаточно.

Все люди заинтересованно смотрели на Генерала, даже есть перестали.

– Поехали по часовой: Солдат – суперзрение, не кваз; второй дар – псевдозаражённый, слабые монстры будут принимать его за своего. Македонский – человек-радиостанция, кваз. Болтон – кваз без дара. Святой – инфракрасный сенс, кваз. Антиквар – кваз, который не будет выглядеть квазом, – это его дар такой, но сила и потребление живца всегда будут больше, чем у других. Тракторист – человек-электрогенератор, кваз.

Солдат даже поперхнулся, его довольная физиономия еле сдерживала улыбку.

– Так что, я иммунным был с самого начала?

– Выходит, так, – сказал Генерал.

– Нормальный ход! – заключил Солдат, сел и продолжил поглощать содержимое банки с таким видом, как будто он ел не тушёнку, а какую-нибудь амброзию или манну небесную.

– Дальше – я всё же имею некоторые опасения, что на такое сокровище, как белый жемчуг, в стабе могут найтись охотники. И Бананан, и Богомол настойчиво рекомендовали избавиться от этого жемчуга как можно скорей.

Солдат тут же предложил:

– Давайте кинем жребий.

– Я думал об этом, но если мы хотим по-прежнему оставаться эффективной боевой единицей, то доверять удаче тут не стоит.

Генерал встал и начал прохаживаться вдоль импровизированных лавок.

– Во-первых, я считаю, необходимо исключить иммунных, ибо им сейчас квазирование не грозит. Плюс Антиквар, он же сохраняет человеческий образ, а значит, влезет за пульт и сможет работать на установке. Тут все согласны?

Святой заметил:

– Если только мы продолжим работать одним отрядом, как стронги. Никто не хочет свалить?

Все молчали, а я, наконец, решил высказаться:

– Я, в общем, с вами был в основном ради поисков своей Алёны, и намерен продолжить поиски. К сожалению, я вижу, что наши пути расходятся, и я намерен двинуть как можно скорей на территории муров. А вы реализуете свои планы.

Генерал остановился.

– Я ожидал такого, и давно думал об этом. Мы не смогли тебе помочь, хотя и обещали. Да, мы ещё некоторое время будем идти параллельными курсами, но потом ты уйдёшь в самостоятельное плавание. Как ты считаешь, жемчужина будет достаточным аргументом, чтобы избавить нас от этого обещания? Народ, мы отдадим Калине жемчужину?

Тот, кто уже видел в себе первые признаки квазирования, продолжали молча сидеть, будто каменные изваяния.

– Понятно. Хорошо, отложим этот момент.

Генерал сел на своё прежнее место и продолжил:

– Нам надо, чтобы за пультами сидели люди, и их пальцы попадали по одной клавише, а не сразу по четырём – это кто? Программисты-операторы: Болтон, Тракторист и Македонский. Три жемчужины, считай, ушли. Дальше остаёмся Святой, Антиквар и я. Антиквар не будет выглядеть квазом – ему не страшно, значит. Считаю нужным кинуть жребий на четвёртую между мной, Святым и Калиной.

Такое решение всех удовлетворило. Бывшие офицеры одобрительно загалдели.

Шум прервал Святой:

– Я отказываюсь от своего права – я и так, как радар, всё буду видеть. А с помощью Антиквара и радарная установка будет работать нормально. У этого жемчуга есть более заслуженный хозяин.

Генерал открыл заветную коробочку, раздал три жемчужины. А четвёртую протянул мне, как когда-то и я протягивал ему.

– Согласен со Святым. Я тоже не настолько нуждаюсь в жемчуге. Просто отдаю долги. Не люблю быть должным. И да, извини, в наших ближайших планах пока нет твоей Алёны, сам видишь, как всё складывается.

Я взял холодный тяжёленький белый шарик, который тут же начал разогреваться в моей руке. Это значило, что я принимаю капитуляцию Генерала. Ну что же… Я кинул жемчужину в рот, и она почти сразу же растворилась.

Генерал хлопнул ладонями по коленям и встал, как будто с его плеч спала тяжёлая ноша.

– Ну и замечательно! Двигаемся дальше. На повестке дня наши дальнейшие действия. Добираемся до стаба Союза, зализываем раны, отдыхаем, посещаем знахаря. Я веду переговоры с главой стаба о присоединении. Ищем ксера, чиним и приводим в порядок дроны. Проводим небольшие учения с ними. С оружием разбираемся – что продать, что докупить. Ну и вообще, посмотрим, как у них экономика устроена.

Я сам как-то так и планировал, только без потери времени на учения с дронами. Немного отдохну, зайду к знахарю, и подамся обратно к Рынску, а оттуда двину знакомой дорогой до Муравейника, а там по карте и до Грязи доберусь. Дар у меня неплохой, и главное – цель есть, значит, и смысл моего тут существования. Главное – Алёну встретить, объясниться с ней. А дальше в моих мыслях вырастала каменная стена. Я как тот шахматист, мог думать только на три хода вперёд. Потом, как говориться, будем действовать по обстановке.

Вернулись Лягух и Мук. Набрали целый подсумок, килограмма три, скребберского янтаря, и ещё со стакан разного гороха и споранов.

– Вот, «эм энд эмс» принесли к чаю, аж качает, – пошутил Мук, принимая от Святого котелок с крепким дымящимся чаем и две банки подогретой тушёнки с упаковкой галет.

– Это в общую кассу, потом в стабе разберёмся, что это за «эм энд эмсы».

Генерал забрал подсумок со стаканом, и понёс их в КАМАЗ с радаром. Там уже и так было килограмм двадцать всяких споранов и горошин. Лежали они в большом зелёном деревянном ящике от боеприпасов. Генерал убрал прикрывавший ящик бушлат, поднял крышку и поставил новые трофеи отдельно, в уголок.

Я так понял, место здесь было безопасное – стронги жгли костры побольше нашего. Многие не теряли времени даром и уже спали, укутавшись в плащ-палатки и обняв свои рюкзаки. Другие носили ветки и поддерживали огонь. Сменялись часовые на постах.

Генерал тоже назначил кострового и двух человек в патруль.

– Остальным спать! Через четыре часа меняемся.

Я попал в команду спящих, и мне повезло, дежурить вовсе не пришлось: через три часа станция перезагрузилась. Выспаться я, правда, не смог: костёр грел грудь и лицо, а спина мёрзла, так и проворочался в полудрёме все три часа. А потом кисляк начал накрывать ложбину со станцией.

Когда туман рассеялся, я увидел два товарняка. Вагоны были всякие, от цистерн до платформ с комбайнами. Жаль, но ни мы, ни стронги не имели возможности разграбить этот поезд. Места для груза не было совсем.

На общем канале Бананан отдал приказ:

– Выдвигаемся, проскакиваем кластер быстро. Ни на что не отвлекаемся.

Я вернулся на своё место в «коробочке», и вскоре мы поехали. В бойницу были видны удивлённые лица немногочисленных работников станции, которым не повезло оказаться там ночью. Охранники с автоматами, дежурный в железнодорожной форме, машинист с помощником – вот и всё население. Через пару-тройку часов они пожрут друг дружку, а сильнейшего из них добьют грузчики, которые прибудут сюда из стаба за содержимым вагонов.

Мчали мы споро, не хотел Бананан вести колонну по разбитой дороге – а транспорт грузчиков однозначно разобьёт эту грунтовку. Пересеклись с пилоновскими мы уже под утро. Два некогда эмчээсовских автобуса с грузчиками, громадные «Уралы» с наращёнными кузовами, автокран. Они посигналили нам, и объехали по обочине, даже останавливаться не стали. На бортах у всех виднелся белый ромб, знак стаба Пилон.

Когда солнце разогнало ночные тучи и бросило вправо длинные тени от придорожных лысых тополей, наша машина подпрыгнула на стыке стаба и кластера. Позади осталось бескрайнее заброшенное поле со следами старых заплывших землёй линий окопов. Справа и слева от дороги были навалены большие пёстрые кучи бытового мусора. Ветер гонял по полю бумажки и рваные полиэтиленовые пакеты.

Солдат заметил:

– Сразу видно, рядом живут люди.

Я откликнулся:

– Ну да. На кластер со стаба мусор вывозят, а при перезагрузке всё исчезает, и снова чисто. Мусорной проблемы нет.

Солдат продолжил:

– Некрасиво просто, а так, конечно, ход нормальный. А вот интересно, хоронят они убитых где?

– Я думаю, их заражённые сжирают. А если раненого до стаба доволокли, то он не умирает уже.

– Не… Сжигают, наверное.

Разговор утих. Впереди появился первый блокпост; проехали без проблем. Вдали прямо посреди поля виднелось поселение, окружённое стеной из сложенных друг на друга бетонных блоков. По всей видимости, где-то рядом прилетал завод железобетонных изделий. Красотой тут вообще никто и не помышлял заморачиваться – всё было серое или зелёное от наросшего мха и лишайников.

У замшелых бетонных ворот колонна встала. Бананан, Богомол и Генерал о чём-то долго говорили со стабовской охраной, охрана вела переговоры по рации, кто-то подъезжал, уезжал.

Наконец ударили по рукам. Бананан и Генерал рассчитались за въезд, и колонна тронулась. Как я потом понял – лишь для того, чтобы разгрузиться, вся лишняя техника затем покинула бетонное кольцо стаба и встала недалеко от стен. Наши же машины были оплачены Генералом полностью, и мы спокойно могли оставить их в стабе под охраной на три дня. Когда мы проезжали в ворота, перед первой машиной Генерала вклинился чёрный «паджерик».

– Едем за ним, – сообщил наш командир. – Он покажет дорогу до нашей стоянки и гостиницы.

Таким образом отделившись от основной колонны, мы поехали своим путём. Все дороги в Пилоне были уложены бетонными плитами – колёса машин всё время стучали по их стыкам, как по железной дороге. Мы добрались до площадки. Размером она была с футбольное поле, окружённая со всех сторон двумя рядами колючей проволоки, между которыми виднелись столбики с камерами наблюдения. Тут же над «полем» возвышалось трёхэтажное двухподъездное серое здание, некогда покрашенное жёлтой побелкой, но сейчас об этом напоминали лишь небольшие полупрозрачные пятна под балкончиками и свесом крыши. Стоянка была почти пуста. Наши машины сиротливо заняли ближний к зданию угол.

Наш проводник заезжать не стал: остановился возле входа, закрыл «паджерик» и стоял, поджидая нас возле входа в трёхэтажку. Над его головой висела старая, обветшалая вывеска.

– Рад приветствовать новичков в нашем городе. Я хозяин этого заведения – Шмель.

– Генерал.

Наш командир подал руку Шмелю. Обменявшись рукопожатиями с хозяином заведения, весь отряд прошёл внутрь. Только Лягух категорически не захотел ночевать в гостинице, и сказал, что будет отсыпаться в радарной установке, и заодно охранять «сундук с сокровищами».

Чувствуя себя неуверенно на новом месте, Генерал поддержал эту инициативу Лягуха, и тот, лишь поздоровашись со Шмелём, вернулся обратно к машинам. На полпути он уже, по обыкновению, замахал руками и начал о чём-то громко ругаться сам с собой.

Я же был приятно удивлён своим номером. Нет, особого ремонта там не было. Бетонные стены оказались обшиты вагонкой, отчего в комнате немного пахло деревом. Но зато были электричество и свет, музыка в виде музыкального центра и кучи дисков. Я тут же воткнул первый попавшийся. Заиграла приятная наливная мелодия с женским вокалом и звуками природы – неплохо. Вот чего мне давно не хватало: музыки. Ещё одна пустая ячейка в моём сознании заполнилась, и я вновь вспомнил свой сон. Явь?

Справа от входа была ещё дверь. Это оказались туалет и ванная! Я открыл кран. Вода полилась, а через несколько секунд она пошла и с парком. Горячая! Это уже слишком круто, чтобы быть похожим на правду. Здесь, в этом царстве холода и промозглой вечной сырости – островок тепла, спокойствия и комфорта, и всего-то за десять споранов в день! Да их там в Рынске лопатой после орды можно было грести. Знал бы, что тут так классно можно расположиться, весь рюкзак бы ими набил.

Я закрыл номер, разделся и лёг в наполняющуюся ванну. Как же классно! Казалось, навечно задубевшее, скованное, напряжённое тело начало прогреваться. Живительное тепло мышца за мышцей, связка за связкой начало проникать в моё тело. Напряжение спадало. За журчанием воды слышалось пение соловья, сопрано девушки и звук бамбуковой флейты. Это было просто чудесно. Меня начало рубить. Я, пересилив себя, всё же вылез из ванны, вытерся и дотащился до кровати со свежим бельём, выключил музыку и рухнул в объятия холодных свежих льняных простыней. Моё тепло быстро победило – стало хорошо. Я так сильно расслабился, что мне даже лень было повернуться на правый бок. Вырубился я сразу и спал без снов.

Когда было уже темно, я проснулся от громких пьяных криков, и по голосам понял, что наши возвращаются из сауны. Полежал ещё немного, глядя в темноту потолка, но спать уже не хотелось. Я встал, оделся и спустился на первый этаж.

На сдвинутых вместе столиках лежали и стояли бутылки с вином и водкой. Пустые звенели и перекатывались под столом. Большие блюда, устланные листами салата, были засыпаны ароматными кусками шашлыка. Между ними примостились миски с блестящими от оливкового масла нарезанными помидорами, огурцами, красным луком, широкие чаши с соусами, корзинки с лавашами и чёрным хлебом. Под потолком стоял устойчивый гул, народ общался. Здесь я видел и знакомые лица из колонны стронгов, и почти всех наших; наверное, и кто-то из местных тоже присоединился к щедрой трапезе.

– Калина! Давай сюда! – приветственно махнул мне рукой Святой.

Я сел за угол на свободный табурет.

– Смотри, кто это!

Наш радарщик похлопал по спине сидящего рядом с ним молодого парня в жёлтом однотонном песочном камуфляже.

– Это Кирпич! Он из Рынска, иммунный, солдатом был у нас, и с твоей Алёнкой его доставили в Муравейник. В плену у муров был, пока его стронги не освободили.

Я мгновение пристально смотрел на Кирпича и затем сказал:

– Привет! Я Калина, ищу ту девушку, про которую упомянул Святой.

Но Кирпич отрицательно покачал головой, развёл руками и, прожевав, ответил:

– Извини, я ранен сильно был. Меня без сознания везли. Никого не видел. Вряд ли я смогу помочь.

А Святой сказал:

– Он тоже к нам присоединился, Генерал одобрил, и ещё тут из местных завербовал несколько человек. Хочешь, познакомлю?

– Да нет, не надо пока. Я лучше поем.

Я взял себе кусок мяса, обмакнул его в соус и откусил. Нашёл какую-то вилку, уколол ломтик помидора, оторвал лаваша. Сбоку забулькало, а Святой уже подавал мне стопочку.

– Давай, за успех нашего дела.

Мы чокнулись и выпили.

– А что за дело-то?

– А-а… Да ты всё проспал. Тут горох и спораны лились рекой просто. Генерал сходил к местному князьку – Вальжану. Короче, они не договорились, и мы сваливаем скоро отсюда. Но и затариваемся до того времени, вот горох из сундука и утекает.

Святой отправил в рот хрустящий лист салата, обтёр пальцы о хлеб и вновь хотел наполнить стопки – но они уже были полны, Кирпич постарался.

Дёрнули. Я шумно вдохнул носом воздух. Водка была не очень. Заел шашлыком.

– И что Генерал задумал?

– А вот что – кочующий стаб. Мы уже всю технику закупили, местные мастера кунги жилые на грузовики устанавливают. Свой топливозаправщик, генераторы, машина-мастерская, походная кухня, медблок, джипы с турелями для крупнокалиберных пулемётов, тягачи для двух гусеничных БМД. БТР наш под местные особенности переделают, и многое другое. Иммунных с нужными для группы дарами наняли.

– Интересно. А где кочевать?

– Вокруг Рынска в основном – при перезагрузках пополняться боеприпасами и вооружением, иммунных вытаскивать, на заражённых охотиться, пока они до жемчужников не успеют развиться. Ну и сюда хабар скидывать будем приезжать, отдыхать здесь.

Святой подтянул к себе блюдо со стейками-гриль из форели, скинул веточку петрушки и начал ковырять вилкой один из них.

– А вот все дроны починить не можем, деталей слишком мало. Нужен ксер, хоть какой – мелочь эту накопировать. Богомол поехал в Хрущёвку – это следующий стаб. Там есть ксер; сказал, упросит его приехать и помочь нам, а сам дальше по маршруту будет уговаривать другие стабы, чтобы выставили по отряду для нападения на главный стаб внешников и муров – Грязь. Это практически другой регион. Под нашими дронами если ударить, то портал какой-то закроем в Грязи, и про внешников там можно будет забыть, а с ними и муры силу потеряют. Там у них вокруг много мелких посёлков, типа Муравейника. Они без метрополии лишь разрозненными бандами станут. Смекаешь?

– Смекаю. Сильная задумка, хотя…

Я откинулся, оглянул честную компанию. Упёр кулак с вилкой вверх в стол:

– Думаю, нас на подходе на детали разберут. Из поражения в Муравейнике сделают выводы. Вы их технику так легко не перехватите теперь, а ещё и свою потеряете.

Святой парировал:

– В этом есть смысл. Но Богомол сказал, что, по данным Института, бюрократическая машина Акун очень неповоротлива, и пройдёт время, пока все шестерёнки провернутся. А мы будем действовать быстро. Во всём нужен точный расчёт – стратеги Союза разработают операцию, исходя из имеющихся у нас сил.

– Дай Бог, дай Бог…

Мы выпили ещё. Я присоединился к разделке форели.

– Послезавтра на Рынск уже выдвигаемся, кочевым стабом.

– Я с вами.

– Добро.

– А потом вы куда?

– От добычи зависит, да и Богомол должен будет вернуться. Может, дронов восстановим, сводный отряд дождёмся и двинем на Грязь. Если всё выгорит – Богомол от имени Института, а Вальжан от своего стаба и его совета обещали, что Муравейник за нами останется. А Грязь будут потихоньку колонизировать остальные стабы Союза. Ну это так… Буфером они, короче, нас хотят сделать. Ну да Генерал всё понимает.

– Так и мне туда. Алёна где-то там.

Кирпич разлил.

– Давай за то, чтоб ты нашёл её!

– Давай.

Опять звякнули и опрокинули.

Кирпич спросил:

– А чего ты её ищешь-то?

Его прервал Святой, ответив за меня:

– Ну, вот Генерал хочет свой стаб. А человек хочет вернуть себе девушку. Что тут такого? Я уважаю людей, у которых есть мечта.

Святой глянул Кирпичу в глаза и спросил:

– Вот у тебя есть мечта?

Тот задумался.

– Ну да. Чтоб у меня всё было, и мне ничего за это не было, – и рассмеялся, продемонстрировав отличные белые зубы.

Святой удручённо глянул на меня и развёл руками с вилкой и стаканом.

– Вот так!

– Ладно, давай ещё, и хорош. Надо городок осмотреть.

В этот день, вернее, ночь, мне так и не удалось осмотреться в этом стабе. Очухался я утром, часов в восемь. Похмелился живцом. Вот что действительно мне здесь нравилось, так это то, что можно было пить и есть почём зря, а последствий никаких. Я уже чувствовал себя отлично, и готов был на новые свершения.

Белая королева в «Алисе в зазеркалье» говорила: «В наше время, даже чтобы оставаться на месте, нужно бежать изо всех сил. А уж чтобы двигаться вперёд, нужно бежать ещё быстрей». Следуя этому завету, я полностью экипировался, как мог, собрал всё своё и покинул номер, уже не собираясь возвращаться в него.

Внизу в столовой я попросил поесть. Дали жареное сало с луком, залитое тремя яйцами, кофе и гренки. Я спросил у накормившей меня поварихи:

– Когда наши выезжают?

– В полдень собирались. Сейчас по лавкам разбрелись, закупаются в дорогу.

– Как живётся вам здесь?

– Трудновато. Спорана для живца днём с огнём не сыщешь, всё подчистую выгребается людьми из дружины Вальжана. А простым людям оставляют минимум, чтоб только не сдохли. За это приходиться пахать по 14 часов в день, чтоб они красиво жили. Ты заметил – в стабе электричество, телефон, отопление и горячая вода, чистота на улицах? Кто с бестолковыми дарами, типа меня, тот на работах.

– И давно вы так?

– Я уж с год здесь. Вот Шмель взял на работу поваром. Раз в месяц вывозят на «болото», строить новую гать, ну и чтоб оседлую болезнь не подхватить.

– А что, хотелось бы поохотиться на заражённых?

– Упаси Бог! Я их боюсь до смерти!

Тётка махнула рукой с тряпочкой, и пошла протирать пыль в зале.

Мне же не помешало бы пополнить мою экипировку, и я отправился вслед за всеми. Шагая бетонным коридором, похожим на гигантский водосток, я достиг большой квадратной площади. В центре у неё, по всей видимости, хотели строить фонтан, но давно забросили эту затею. Круглое бетонное кольцо остова позеленело, торчащая из него арматура заржавела, и потёки этой ржавчины струились по бетонным стенкам.

Вокруг площади квадратом расположились двухэтажные постройки с колоннами. Среди колонн расположились пёстрые палатки торговцев.

Побродив среди торговцев, я поделил их для себя на три категории. Первые, местные перекупщики, работали серьёзно и стационарно. Вторые – просто люди, решившие не скидывать хабар по дешёвке перекупщикам, а продать его самостоятельно подороже. Третьи – торговые караваны из других стабов. Их товар существенно отличался от местного ассортимента, такие вещи не прилетали в сферу влияния Пилона. И ещё – споран действительно был в цене. Валютой служили различные патроны и даже банки тушёнки.

Выходит, мои десять споранов в день за номер были весьма завышенной ценой. Но, как говориться, цена – это то, сколько человек готов отдать. А я тогда готов был столько отдать за тёплую комнату и комфорт.

Обойдя площадь по периметру, я нашёл мастерскую по ремонту, ресторан, парикмахерскую, кофейню, администрацию, две гостиницы и многое другое. Все эти учреждения были на вторых этажах, над своеобразным базаром. Мне эта планировка напомнила старинные город… Наконец, в последнем, свободном от торговцев углу площади я увидел искомое – больницу.

Вошёл. Внутри оказалось чисто и тепло, слева – окно и большое зеркало, справа – стойка ресепшена, как в гостиницах.

По и так блестящим полам, присев, возила тряпкой худая глазастая девушка.

– Вам бы швабра не помешала, – заметил я.

– Босс не разрешает – хочет, чтоб так мыла.

– И много платит?

– Спорового голодания нет, – сказала уборщица и пошла в туалет менять ещё чистую воду в ведре, скорее спасаясь от расспросов с моей стороны, чем руководствуясь необходимостью.

– А босс что, знахарь? – крикнул я ей вслед.

Она не ответила, а шум воды из-под крана заглушил мой вопрос.

Повисла довольно долгая пауза. За стойкой было пусто, спросить оказалось не у кого. И тут белая дверь в обрамлении двух кадок с пальмами-монстерами лязгнула защёлкой, открылась, и оттуда высунулась чернявая прилизанная голова.

– Кому тут знахарь нужен?

Я сделал решительный шаг в направлении этого человека.

– Здравствуйте, у меня к вам дело по профилю.

– Хорошо, здравствуйте. Подождите минуточку, вас вызовут.

Голова скрылась за дверью.

Я подошёл к окну и опёрся на подоконник, окинул взглядом серую площадь с недостроенным фонтаном. А из кабинета вышла другая девушка, в белом халатике: на секунду она остановилась напротив ростового зеркала, окинула себя взглядом, обтянула вниз халат, и потом прошла за стойку, там села. Теперь я видел только её блондинистую голову.

Она, наконец, оценивающе посмотрела на меня и тонким, почти писклявым голосом пригласила:

– Можете входить.

Я тут же без стука вошёл. Знахарь стоял возле высокого шкафчика и что-то там перекладывал. Он оторвался от своего занятия, закрыл дверцу и предложил:

– Присаживайтесь.

Я сел на приятно-тёплую кожаную софу.

– Я Плющ, – представился знахарь.

– Калина.

– Какого рода услугу вы бы хотели от меня получить?

– Мне нужно узнать и научиться использовать свой второй дар.

– Это…

Плющ внимательно посмотрел на меня, тряхнул головой, как бы сбрасывая пелену с глаз. Встал, подошёл ближе. На лице его просияла вежливая, доброжелательная улыбка.

От меня он метнулся к двери, приоткрыл и шепнул туда.

– Нюша, кофе, чай, коньяк – быстро.

Знахарь был само радушие.

– Рад видеть вас, уважаемый Калина.

Он протянул мне руку ладонью вверх, потряс мою пятерню двумя руками. Продолжая улыбаться, предложил:

– Не желаете кофе или чаю? А может быть, коньячку?

– Нет. Спасибо. Я по поводу моего вопроса всё же…

– Ах да! Пустяк.

Вошла блондинка с серебряным подносом, заставленным чашечками и вазочками с печеньем, заискивающе мне улыбаясь, поставила его на стол и быстро удалилась.

– Всего двести споранов, или двадцать горошин и двадцать споранов.

На моём лице произошли некоторые изменения, знахарь стал мне неприятен и это не осталось незамеченным. Момент, и я быстро взял себя в руки. Я был бедным, но гордым. А теперь, когда я богач по местным меркам, унижаться и торговаться с этим человеком, казалось ниже моего достоинства.