Текст книги "S-T-I-K-S. Стекловата"

А Шнява словно прочитал его мысли.

– А чего не спрашиваешь, какой у меня дар? А-а! Ну да, ты ж ментат!

– Не-е, ну я же не до такой степени. Просто мне сказали, что не принято о даре расспрашивать, – начал оправдываться «начинающий» ментат.

– Это верно. Ну, раз Кучер упомянул… У меня пассивный дар, то есть активации не требует, работает всегда, даже когда я сплю. А такие дары, сам должен понимать, живчика требуют прорву. Вот и пью как не в себя. А если не пить, спалит меня дар. Меня сюда еле живого Слон притащил, ещё в бытность свою здесь. Так и живу. Жемчуг мне давали, да только хуже стало: радиус дара увеличился, и потребность в живце тоже. Так что бухой всегда, не просыхаю уж года с два.

– Подожди, – прервал его Глаз. Проверяет его силу Шнява, про дар-то не сказал. Не так уж он и прост. – Дар-то какой, что делает?

Тут Шнява раскрылся:

– Заражённые меня стороной обходят, даже элита. Если я рядом – значит, в радиусе полукилометра нет ни одного заражённого. Но работает только в стабе, на перезагружающихся кластерах не работает.

– Круто! Хотя жаль, что на кластер тебя брать бесполезно. Теперь понятно, почему ты в стабе сидишь. Кстати, если на кластерах дар не работает, так ты и жрать живец не должен.

– Да ни хрена! – отчаянно махнул рукой Шнява. – Пробовали, жрёт!

– Вот засада, так ты тут совсем загнёшься?

– Не-е, знахарка у нас что надо. Подшаманивает меня раз в сезон. То печёночку утаит, то почку от внешников припрячет. Для меня старается.

Шнява поднял край куртки и показал почти заживший шов от пересадки печени.

– Тут всё прирастает, как на собаке… А иначе что? Гаррош бы прискакал сюда со своей ордой, и не спасло бы ничего. А внешников, пока дождёшься, всех пожрут. А сами внешники Гарроша там терпят. Пока терпят. Он Союзу вольных стабов не даёт сюда своё влияние распространять. На юге орда кругами ходит, от Рынска к свинокомплексу, оттуда ещё куда-то, и так далее. Выхлопы, правда, бывают от них, когда еды им там мало на всех становится. То в нашу сторону, то к Союзу…

Пьяница прервал свою речь. Приблизились к валу. Навстречу потянулись бандиты из огневых точек, что были на стене.

– Кудай-то вы, робята?

– А-а, Шнява с новым ментатом, чего ко входу идёте? – спросили здоровенные охранники.

– Да вот, Кучер послал к Чухану нас, – сказал Шнява. А Глаз махнул планшетом с таблицей Кучера.

– А! Ну идите. А мы буквально на пять минут. Там нам братва с центрального патруля передала, на площади будет веселуха.

Кучка бандитов свернула к центральной площади. А Шнява привёл Глаза прямо к пресловутому грузовику-воротам. В кабине сидел рыжий лопоухий мур в испачканной машинным маслом тёмно-синей спецовке.

– Вот и первый пост. КПП, так сказать. Чухан дежурит сейчас.

Это была удача, а в Стиксе ничего и никогда просто так не происходит. Если расклад сложился так, значит, стаб обречён. Стронгов ждёт успех. С этой секунды Глаз понял: судьба Муравейника упала в жёлоб для бобслея, и уж как бы муры ни цеплялись ногтями за лёд, они уже начали лететь вниз, к концу.

Чухан, не обращая внимания на подошедших, пристально всматривался в темноту. Держал рацию наготове.

– Бинокль возьми, – вместо приветствия сказал Глаз.

– Ему не надо. Да и не видно в него сейчас уже ничего, темно ж ведь. А он тут неспроста сидит. – Шнява снял с пассажирского сиденья винторез с оптикой и повесил его на зеркало, прямо перед носом взобравшегося на ступеньку Глаза, сел на сиденье рядом с рыжим и продолжил: – Он и Слепой – люди-бинокли, а Чухан – так и вовсе телескоп, я бы сказал.

Шнява похлопал парня по плечу. Как человек очень увлечённый и не желающий отрываться от важного дела, Чухан, не прекращая своего занятия, отвёл двумя поднятыми пальцами похлопывающую руку Шнявы.

– Погоди, не мешай… Что-то я не пойму, бликует там или нет в тех кустах на горизонте.

– Ну так сообщи! – удивился Шнява, и тоже пристально вгляделся в темноту. – Твоё дело маленькое.

Со стороны площади послышался всё нарастающий всплеск рёва толпы муров.

Глаз подумал: «Маркс и Энгельс. Жёлоб Стикса!»

Он снял винторез с предохранителя и выпалил в затылок Шняве. Пуля пробила голову навылет и вошла в висок начавшему не вовремя поворачиваться Чухану. Прямо как фашисты сделал, что ставили людей в ряд и стреляли, чтобы посмотреть, сколько людей пробьёт одна пуля. Этих двоих пробила. Винторез – хорошая штука, подумал Глаз.

Ого! В кабине за спинкой сиденья нашлись тубусы с одноразовыми противотанковыми гранатомётами. Глаз осмотрел один – годный.

Глаз выкинул из салона трупы, попытался завести двигатель. Ничего не получалось. Ключи Чухана торчали в обесточенном замке зажигания чисто для красоты, провода висели ниже, завязанные для удобства в узел. Глаз подсветил себе зажигалкой.

«Ага, эти!»

Он соединил два красных провода. Мощный двигатель всколыхнул машину и грозно зарокотал. Глаз воткнул передачу и попытался сдавать назад – машина не шла. Гудела, извергая чёрный дым. Конечно, она была поломанная и как-то переделанная. Глаз по привычке поставил на нейтралку и дёрнул ручник – и тут случилось чудо. Грузовик пошёл вперёд. Коробка передач оказалась бесполезной игрушкой, а вместо ручника здесь был рычаг «вперёд-назад». Всё было бы нормально, если бы машина пошла назад, но она пошла вперёд, и попытки нажать на тормоз или ещё что-то сделать, чтобы остановиться, ни к чему не приводили. Машина так и продолжала потихонечку ехать вперёд вдоль наружной части ограды стаба.

В темноте из «сомнительных» кустов вырвались бронемашины и помчались к расширяющемуся проёму ворот. Внутри стаба послышалась шквальная стрельба, затем не то инфра-, не то ультразвук, как крик мифической Баньши из английского фольклора, и резкая тишина. Через несколько томительных минут мимо кабины промчались четыре БТРа. А ведь Глаз было подумал, что это со стен заметили приближающуюся технику и открыли огонь. Но нет, стреляли внутри, около колонны внешников.

План города Богомол слил стронгам ещё сегодня днём, так что рассыпавшиеся из «коробочек» бойцы зачищали стаб по заранее составленному сценарию. Слышались короткие автоматные очереди, когда упокаивали очередного одиночного мура. Сопротивления практически не было – странно, почему?

Вдруг впереди так сильно бахнуло, что Богомол на несколько секунд оглох и ослеп. Отвратительный писк надолго поселился в контуженной голове.

Часть стены обрушилась. Из клубов пыли показался первый грузовик внешников. Уходят, сволочи!

Руки сами собой нащупали цилиндр заряда, доведёнными в своё время до автоматизма движениями снарядили боеприпас. Как только показался второй грузовик, Богомол выстрелил. Получилось удачно: проём в стене оказался заблокирован большой горящей машиной… Но вот первую уже было не достать.

Как только остальные внешники оказались в ловушке, они начали отчаянно сопротивляться. Взрывы и выстрелы слились в сплошную какафонию. Богомол соскочил с так и продолжавшего катиться грузовика, не забыв при этом винторез и второй заряд.

Он побежал обратно к проёму ворот. Там уже никого не было. От горящих впереди лачуг и машин было светло, почти как днём; на фоне подсвеченного изнутри дыма завис небольшой квадрокоптер. От его чёрного силуэта повеяло могильным холодом. Тело бросилось за лежащую рядом кучу строительного хлама быстрее, чем сообразили мозги. Пули щёлкнули по гравию, где только что стоял человек. Богомол был наслышан о таких штуках. Под летающей платформой размещалась оптика плюс инфракрасный датчик и спаренный с ними лёгкий суперпластиковый карабин. Как только цель захвачена, следует выстрел. Главное – не попадать к таким «игрушкам» в зону прямой видимости. За грохотом боя установить точное местоположение квадрокоптера по звуку было невозможно. Тут надо понять, как вести себя дальше. Если это автоматический режим, то, как говорится, с глаз долой – из сердца вон. Сейчас полетит дальше по своему маршруту. А вот если оператор в наличии, то он же не успокоится, пока жертву не достанет. Однако Улей продолжал оставаться на стороне Богомола. Видимо, операторам сейчас было «жарко» там, на передовой, а этот дрон патрулировал тут в автоматическом режиме. Осторожно перекатившись на спину, Богомол «закрыл» стволом винтореза сектора возможного появления противника и стал ждать. И точно – прямо на прицел выскочил квадрокоптер. Выстрел! Один из винтов разлетелся с искрами на куски. Летающая миниплатформа начала, ускоряясь, снижаться по спирали. Манёвр «штопор» завершился почти рядом с укрытием Богомола. Детальки и осколки поверженного летающего робота для убийств раскатились по утоптанному гравию центральной дороги.

Надо было двигать дальше. Богомол пригнулся и практически впритирку к стенам разномастных построек, стоящих здесь сплошным коридором, помчался к стойлам. По правому плечу шуршали стены хибар, ноги ломали засохшую траву, выжившую здесь, в стороне от человеческих ног и колёс машин. На левом висел уже дважды выручивший «винторез». Что-то странное показалось впереди, но опасности не таило. Богомол добрался до площади перед операционной. На земле в разных позах валялись трупы муров; лежал здесь и Кучер. Его тело, перед тем, как испустить дух, ещё проползло пару метров, оставляя сочный кровавый след. Осмотрев ещё несколько знакомых, ментат убедился – все были убиты одним и тем же холодным оружием. Были тут и те охранники, что встретились ему по дороге.

Богомол оглядел место кровавой мессы и сразу осознал, что видел подобное раньше, когда расследовал преступления килдингов – только тогда жертвоприношение совершили со связанными. Почва так же, как и тогда, была щедро напитана кровью. Он понимал, что это важно для ритуала, и соблюдено здесь. Институт до сих пор не понял ни механизма действия этого ритуала, ни его смысла – мог лишь собирать и систематизировать информацию, и пытаться находить какую-то логику в ритуалах и происходящих до и после них событиях.

«Это она! Больше некому».

Богомол перешагнул через труп внешника, лежавшего на входе в операционную. Там ярко горел свет. На полу валялось два трупа, под ними растеклась солидная лужа крови. Валялись термоса для транспортировки органов и перевёрнутый алюминиевый ящик для них. В изголовье операционного стола лежала планшетка с какой-то бумажкой.

Шпион взял её в руки. Аккуратным почерком клерка внешников, как они обычно пишут для иммунных, печатными буквами было написано: «Стекловата», потом оставлена шапка для даты и ниже в столбик: «Молочные железы, яичники, матка, правая почка». Под этим листком лежали ещё: «Медсестра», «Стюардесса» и так далее. Всего десятка с три листков.

Богомол аккуратно сложил их пополам и запихнул в один из карманов с клапаном, что были пришиты на штанах его камуфляжа. Он подумал, что в дальнейшем это может пригодиться, как улика для суда, хотя все муры тут во дворе лежали. Всё же пленных можно будет по этим бумагам сверить.

А вот на стальном столе уже были улики иного характера – срезанные кожаные ремешки. Не расстёгнутые, не порванные, а срезанные. Крови не было. Тела первой из списка доноров тоже нигде не было.

Вывод напрашивался сам собой – Квопа увела Стекловату. И это был самый худший вариант. Если Редактор встанет на сторону Детей Стикса, в Улье начнутся очень большие перемены, а они здесь никому не нужны – кроме Килдингов, естественно. Ведь в мутной воде всегда легче проворачивать их тёмные делишки.

Однако долго засиживаться здесь было неправильно, и Богомол, опять пригнувшись под окнами, стал пробираться к зажатой колонне внешников. Он сразу же в переулке наткнулся на нелутанные трупы целой роты внешников. Автоматы, интеллектуальные шлемы, гранаты – всё лежало нетронутым. Казалось, что здесь взорвалась маленькая вакуумная бомба. Пулевых или ножевых ранений на телах не было, а вот глаза под масками вытекли у всех.

«Кто же там сражается в машинах? Операторы да водилы одни остались».

Судя по звукам, бой шёл прямо за поворотом. От стены отделилась тень. Это был затаившийся стронг, он махнул рукой. Богомол подошёл и спросил:

– Ну, что там?

– Перестреливаемся. Они периметр колонны дронами держат, и из турелей подходы простреливают – так что и носа не высунешь. Но скоро у них боеприпасы кончатся, тогда настанет наше время.

– Ясно… А тебя, вроде, Апельсином кличут?

– Ага, заводной я.

Боец нервно рассмеялся. Чувствовалось напряжение боя. Апельсин пристально всматривался в небо над головой и впереди, водил в том направлении стволом помповика.

– А это ты их машину в проходе взорвал? Молодец! Неожиданно это они придумали, почти ушли. Хотя и глупо с их стороны. Стали бы обороняться, где раньше стояли, так долго выкуривать их оттуда бы пришлось. Там прямо под колонной – подземный склад с боеприпасами, а тут только грязь.

Измазанное маскировочным гримом лицо бойца сверкнуло белозубой улыбкой.

Бывший шпион повнимательнее всмотрелся в проход между домов. Прямо на границе света и тени лежали обломки дрона, подобного тому, что был сбит им пять минут назад.

– Я такой же сбил недавно.

Богомол махнул рукой в направлении обломков. Апельсин снова посмотрел с уважением.

– С тыла хотели зайти, гады! – и снова вернулся к наблюдению за местами возможного появления дронов.

– Паси сзади, значит! Могут ещё быть.

Богомол ушёл в тень и снова осмотрелся.

С этого места можно было видеть на противоположной стене, как в пластиковом стеклопакете окна отражалась часть скрытой от прямых взглядов площади. Среди хаотично разбросанных остовов автомобилей с горящими покрышками стояли бронированные грузовики – дроновозы и бронетранспортёр. Подсветка была кстати, иначе бы их не видели.

– Так отсюда же можно огонь корректировать, – предположил Богомол и продолжил: – Дай рацию.

Но Апельсин не дал.

– Они нас тоже прекрасно слышат, у них электроника получше нашей! – он засунул рацию поглубже за пазуху. – Если есть дельные мысли, иди к Бананану. Он возле местной вышки связи штаб развернул.

Где была вышка, Богомол знал. И тотчас же отправился к ней. Там действительно стоял тот самый бронетранспортёр, на котором его сегодня днём возили в схрон Стронгов, что был возле старой водонапорной башни.

Ещё издали Бананан приветственно замахал свободной рукой, продолжая другой прижимать к уху сложенные наушники.

– Ну ты и молодец! Дважды выручил нас. И ворота открыл, и проход заблокировал!

Из наушников доносились голоса радистов из других бронемашин – докладывали, что внешники даже носа высунуть на свою площадку-стоянку не дают.

Бананан встал и, нервно прохаживаясь вдоль БТРа, опустил руку с наушниками.

– Теперь надо что-то придумывать. Наша пара снайперов так и не смогла занять позиции – проклятые дроны простреливают всё пространство в зоне прямой видимости. Хорошо хоть, что мы простреливаем подход к пролому в стене, и не даём им оттащить взорванный тобой грузовик – он заблокировал им проезд.

Заухала очередь из автоматического гранатомёта АГС-17, старенького, но надёжного. Боец упёрся коленями в подушечку прыгающей от серии выстрелов треноги гранатомёта. Где-то вдалеке пять взрывов слились в один большой бабах.

– Куды! Врёшь!

Богомол выглянул из-за брони бронетранспортёра. Машина внешников, пытавшаяся сдать задом и отбуксировать горящий в проломе грузовик, в спешке выехала из сектора обстрела.

– Нам бы что-нибудь покрупней! – продолжил боец.

– А у муров ничего не было? – осведомился Бананан.

– Было! Там справа и слева от ворот, в оборудованных гнёздах сверху в стене были ПТУРы, – вспомнил Богомол прочитанные им мысли одного из охранников Муравейника.

– Давай тащи! Бери с собой снайперов, всё равно они сейчас без дела сидят.

Почти сразу рядом выросли, как из-под земли, два комка рваного тряпья и лоскутов – только глаза блестели в отсветах пожара.

ПТУРы были на месте, и ракеты к ним в количестве шести штук – тоже.

Через десять минут хитрые устройства заняли позицию в проходе, контролируемом Апельсином.

Сам Бананан запустил первую ракету, ориентируясь по отражению в стекле – не попал. Вторая ракета тоже пропала даром.

– Не могу так, там всё наоборот! Мне нужна прямая видимость!

Богомол предложил:

– Давай-ка мы вон оттуда навесиком из АГСа жахнем. Апельсин в стекле видит всё, подкорректирует. А вы с ПТУРами пролом пока прикроете, чтоб не сбежали.

Бананан тут же согласился.

Апельсин разрядил весь свой помповик в небо над улицей. С металлическим лязгом разлетелся на куски ещё один дрон внешников.

– Загулялся!

Когда артиллерия сменила позиции, первая удача пришла с неожиданной стороны. Бананан всадил ракету в бочину бронированного трейлера внешников, что вновь попытался подъехать и подцепить на трос своего горящего в проломе собрата.

Богомол после этого коротко бросил:

– Щас буду, – и скрылся в направлении ворот.

АГС заработал одиночными, навесом, Апельсин начал корректировать. Когда осколки мин принялись осыпать кабины и борта машин колонны внешников, пошли очереди. Жаль, что были только осколочные боеприпасы, но и от них оказался весьма большой толк. Все дежурившие над колонной дроны оказались повреждены. Теперь только бронированные турели на крышах грузовиков сдерживали стронгов.

А вот первая удача Бананана теперь сыграла на руку внешникам. Второй горящий трейлер прикрыл от глаз и пуль нападавших третью машину. Она смогла подъехать и, зацепив трос за раму, вытащить из пролома блокировавший его грузовик.

Бананан в отчаянии начал заворачивать ракеты вслепую, за подбитый им ранее грузовик. Там что-то рвалось, но с пользой ли – понять было нельзя. АГС теперь долбил за разгоревшийся как следует грузовик. Но рёв двигателей говорил, что движение там есть. Внешники уходили.

Бойцы, уже откровенно рискуя, высовывались из-за углов и отчаянно стреляли в двинувшиеся к проходу машины. Бежали бойцы с тубусами одноразовых гранатомётов.

– Где этот Богомол? – заорал Бананан. Его тирада должна была продолжиться, но была прервана сладким звуком взрывов за стеной. Раз, два! За ними последовал звук захлёбывающегося мотора прорвавшейся машины.

Бананан всё понял. А машины внешников, упёршись в преграду, встали в зоне поражения всего, что только было у стронгов. Несколько секунд, и росчерки от полёта ракет РПГ, трассеры крупняка с башен БТРов и даже очередная ракета на проволоке от Бананана ушли в подставившиеся грузовики. Внешники успели огрызнуться. Турели застрекотали и заглохли, объятые пламенем взрывов. Как итог – всё же оказались убитыми двое и ранеными четверо стронгов. Потери предполагаемые при такой операции – но всё же потери.

Стрельба прекратилась. Бойцы не спешили собирать трофеи. Со стороны пролома вдоль горящей техники пробирался Богомол. Наконец, уже рядом с ПТУРом, он вытер кепкой пот и грязь с лица.

– Ты что! Там сейчас боекомплекты взрываться начнут! – заорал Бананан.

– Да уже бегать сегодня замахался. Опять обходить не стал, – оправдался Богомол и надел кепку обратно на голову.

– Ну ты монстр! – уже восхищённым тоном сказал командир стронгов.

Но шпион многозначительно покачал головой.

– Монстр-то ушёл… – а про себя подумал: «Может, и хорошо, что ушёл. Лежали бы иначе мы сейчас здесь вместе с мурами и внешниками».

Глава 9
Бессонная ночь

Мы неплохо обосновались на своей позиции, Генерал всё-таки был профи. Чем дольше я находился в его обществе, тем больше убеждался, что он – сила.

Уже через полчаса работы операторов на комплексе «Глухарь» мы накрыли всю округу своей радиоэлектронной паутиной. На лицах инженеров царили торжествующие улыбки.

На экранах радаров виднелось стальное кольцо вала Муравейника, колонны внешников внутри и снаружи, рассеявшаяся по поселению техника стронгов, громадная автостоянка грузовиков за стеной стаба. По всей видимости, муры каждый раз привозили из Рынска КАМАЗы и ставили их туда.

Македонский обмолвился:

– Красота-то какая! Чисто в эфире, нет мусора от десятков радиостанций, помех от техники! Приятно работать!

Возившийся у мониторов Солдат согласно закивал.

– Двенадцать каналов устойчиво держим. Дешифровка несложная совсем.

Генерал же стоял мрачный как туча. Я, воспользовавшись паузой, спросил.

– Генерал, что-то не так?

Он ответил:

– Что-то с зубами происходит, жмут, и вроде как дёсны распухли – видно, не прошёл мне даром приём жемчуга. – И повернулся к Солдату. – Ну как? Что говорят?

Солдат ответил:

– Один канал тех, за которыми мы ехали. Они закончили с мурами и внешниками в стабе Муравейник. Старшой у них там какой-то Бананан. Пленных освобождают из подземной тюрьмы и трофеи собирают. Нелёгкий бой им выдался.

Генерал присел на приступку машины, опёрся локтями о колени. В руках он вертел свою рацию.

– Неплохие вроде ребята, пленных освободили. Я думаю, им стоит доверять. Должны же здесь быть нормальные люди.

Я встрял в их разговор:

– Наверное, и Алёна там, среди пленных…

– Наверное… Как бы узнать. Слушай, Солдат, давай-ка на их волну меня. Поговорю с ними.

Солдат быстро-быстро завозил пальцами по тачпаду, заклацал кнопками.

– Айн момент! Извольте! – он воткнул штекер в одно из гнёзд и подал Генералу присоединённые наушники с микрофоном.

– Что бы им сказать такое для начала? «Привет, Банан, я Генерал»?

– Бана-нан, – поправил сидящий рядом с Солдатом Македонский. И присвистнул: – Твою мать! Фиксирую множественные сигналы с северо-востока!

У операторов на мониторах шквально начало расти количество тонких зелёных столбиков. Десять, двадцать, сорок!

Из глубины салона послышался ропот других операторов:

– Они все однотипны! Техника! А вот канал связи.

Генерал встал, разогнулся. Положил руки с рацией за спину и вгляделся в таинственную даль. Несмотря на бравую позу, он казался угрюмым и задумчивым.

Солдат продолжил:

– Дешифрован! Это речевая передача. Вывожу на динамик.

Динамик зашипел, и сквозь гул генератора послышался голос со странным певучим акцентом.

– Это Мастер Хишша. Стаб захвачен Стронгами. Все мои люди погибли. Вы не успели…

– Мастер Хишша, дело чести отомстить за них!

– Я так не думаю, стронги ограбят и уйдут. И мы вновь заселим этот стаб. А месть предусматривает большую трату дорогостоящих боеприпасов!

Более низкий голос парировал:

– Не переживайте за наши боеприпасы. Они все выписаны на Скреббера, а у нас осталась половина, да и не для того мы крюк сделали. К нашему жемчугу мы ещё и жареных стронгов с сотню привезём. Да вы все планы свои по органам перевыполните.

Генерал повеселел и оживился.

– Жемчуг – это хорошо. Решено. Влезаем в это дерьмо!

Динамик не утихал.

– Только без напалма, пожалуйста, и без вакуумных бомб, а то там нечего собирать будет.

– Накроем ракетами и потом дронами с бомбами зачистим. Сидите там тихо, пока мы вас не заберём.

Канал потерял активность.

– Множество цифровых сигналов, – вновь заговорил Македонский. – Идентифицированы! Это малые ракеты – пятьдесят штук. За ними пятьдесят дронов.

– Дешифруем каналы связи, определяем радиокоманды, – продолжил из глубины салона командир расчёта перехвата управления Тракторист.

– Должны успеть, ориентировочное время прибытия ракет две минуты. Дронов – десять минут.

Генерал всегда быстро принимал решения, особенно когда это было необходимо. Как он говорил: «Рубануть с плеча».

Прижал наушник к уху и включил микрофон.

– Бананан! Слушай и действуй. Через полторы минуты весь стаб будет уничтожен ракетами. Спуститесь в подвал или как можно глубже.

Бананан, по ходу, тормозом не был: разбираться, что и как, не стал.

Наушник рации донёс далёкий голос:

– Все в укрытие, ракетный удар. Спускаемся в подземную тюрьму. У нас минута! – затараторили ответы с раций стронгов.

Судя по запыхавшемуся голосу Бананана, бежал он изо всех сил.

– Кто вы? Назовитесь, как попали на нашу частоту, откуда информация?

Генерал раздумывать не стал.

– Это долгая история. Моё имя Генерал, крестил Калина. Радиоперехват канала внешников.

В голосе Бананана появилось эхо – по всей видимости, он начал спускаться в подвал.

– Я такого стронга не знаю, имени этого не слыхал…

– Он нас всех окрестил. Наша группа из военной части Рынска. Ведём вас от водонапорной башни.

Бананан перебил:

– А там же орда, Гаррош-ультраэлитник. Что-то, брат, у тебя не сходится… Свистишь.

Генерал ответил невозмутимо:

– Один человек помог и вывел оттуда. И этого Гарроша с ним угомонили, ещё до того как окреститься. А орду мои ребята покрошили крупняком, земля им пухом.

Многократно отражённый голос продолжил:

– Вояки там крутые прилетают и заряжены хорошо, можно поверить. Хотя сказочно как-то… Человек – ультраэлиту!

В динамиках заскрипело ржавое железо, и голос стал совсем приглушённым, а потом и вовсе утонул в раскатистом гуле взрывов.

Горизонт осветили яркие вспышки, последовавшие каскадом, одна за другой. Я знал, что скорость звука где-то триста метров в секунду. Начал считать: раз, два, три… На двенадцати до нас донёсся отдалённый непрерывный гром, как при грозе. Двенадцать делить на три – выходит, четыре километра. Когда я закончил считать, вспышки прекратились, а громыхало ещё секунд десять.

Генерал покричал в микрофон:

– Бананан, Бананан!

Ответом был только треск.

Наушники беспомощно опустилась в разогнутой руке. Все ненадолго оторвали взгляды от мониторов и печально, но в то же время сурово переглянулись. На динамик тоже транслировался канал стронгов.

Одни шипения и потрескивания.

Я был в трансе. Пленники, Алёна, стронги в подвале, тишина после ракетного удара. Мои мысли слились с этим шипением динамиков и превратились в прямую, как кардиограмма у покойника. Но вот на этой прямой появились всплески. Щёлк… Щёлк… Щёлкщёлкщёлк… Щёлк… Щёлк… Щёлкщёлкщёлк. Стоп! «Спартак – чемпион! Спартак – чемпион!». Ритм знаменитой речёвки. Я воскликнул:

– Они живы, слышите? Это не случайные щелчки. Такого ритма не может быть случайно!

Солдат тоже ожил.

– Спартак – чемпион! Он контужен. Жмёт кнопку, чтобы показать нам, что они живы.

Генерал воспрял:

– Живы! – он заглянул в душный наэлектризованный салон. – Есть идея по дронам. Дешифровали команды?

Тракторист сидел, как паук в паутине, в окружении мониторов и клавиатур. Он ненадолго оторвался и с коварной улыбкой глянул на командира.

– Кажется, я вытащил их блок управления. Загрузочный пилотный код вообще не зашифрован. Они тут, по ходу, никого вообще не боятся в плане РЭБ. С дикарями же, думают, имеют дело.

Солдат доложил:

– Я настроился на каналы всех дронов. Есть команды?

– Нет ещё, тут только пакетом и сразу на все подавать, а то мало ли что. Я хотел просто самоуничтожение скомандовать, но тут можно и большее, – ответил Тракторист.

Генерал отдал приказ:

– Давай, делаем, чтобы они сами свою колонну накрыли.

Тракторист и наконец открывший рот Болтон в один голос сказали:

– Нужно ещё время!

Тут из радарной установки доложил Святой:

– Вижу всю колонну внешников, два километра до стаба. Вижу дроны, они влетают в стаб.

Македонский похвалился:

– Компьютер хороший, ведём все цели двумя системами: радарной, лидарной. Предлагаю радар отключить, они всё же могут засечь облучение и запеленговать нас. А лидар – световой радар, так просто не засечёшь.

– Отключай. Сейчас все мощности потребуются. Аккумуляторы как?

– Сто процентов, – ответил мазнувший взглядом по уголку одного из мониторов Антиквар.

– Генератор выключайте, тоже может нас выдать.

Аккумуляторщик защёлкал тумблерами.

Ночь стояла прохладная, но от работы аппаратуры людям было тепло. Без привычного гула генератора показалось, что уши набиты ватой. Но вот новые звуки заполнили окружающую ночь: гудение вентиляторов и трансформаторов, щелчки реле и клавиш. Из открытой двери кунга с операторами лился тусклый свет. Тень Генерала рассекала этот свет и падала на землю чёрной морской звездой. Обзор сверху закрывала натянутая в два слоя густая маскировочная сеть.

Все были заняты делом, и только я не находил себе места. Порученное мне охранение периметра было бессмысленно, лидар плюс инфракрасная сигнализация и так охватывали солидный круг вокруг нашего «Глухаря».

Динамик вновь ожил. На частоте стронгов послышался голос:

– Ребят, валите отсюда скорей. Спасибо, что дали нам пожить лишних десять минут.

Генерал буквально подлетел к висящим на своём шнуре наушникам с микрофоном – оттуда слышались звуки ожесточённой стрельбы. Бахнул многократно отражённый эхом взрыв.

– Тут большие и средние дроны с биосканерами и фугасами. Они нас видят сквозь бетон. Нам хана. Хоть пару собьём перед смертью. Простите, если что…

Генерал прокричал:

– Не высовываться! Мы ещё не все карты сбросили!

Он пристально глянул на Болтона. Тот, словно почувствовав его взгляд, быстро скороговоркой выпалил:

– Так, ребята! Рассылаю номера, разбираем десятки. Ведём на колонну, слушаем корректировку от Святого с позиционированием.

В ответ операторы затараторили одновременно:

– Есть! Принял! Готов! Есть, работаю.

Палец Болтона завис над кнопкой ввода немного дольше, чем раньше его пальцы ходили по клавиатуре… Щелчок.

Святой без рации и внутренней связи докладывал голосом:

– Принимаю телеметрию. Так, правильно… прямо летим. Кто-то уклоняется вправо.

– Солдат, твои!

Солдат поводил пальцем по своему тачпаду, и спросил:

– А сейчас?

– Нормально, идёшь параллельным курсом с основной группой, чуть отставая.

Тракторист-программист вмешался:

– Извините, времени на команду регулировки скорости не было. Только «вперёд», «вправо-влево» и «сброс бомб». «Выше-ниже» тоже нет, как видите.

– Этого достаточно, – утвердил Генерал. – Как ведёт себя колонна?

Святой сразу ответил:

– Они останавливаются.

Генерал перешёл от двери кунга с операторами в машину наблюдения, где была вотчина Святого и Антиквара. Напряжённо вгляделся в монитор с точками колонны и дронов.

– Лишь бы не разъехались по полю.

Из динамика вновь заговорил неизвестный стронг.

– Дроны развернулись, не сбросив бомб!

Генерал не стал отвечать ему. Ведь до соприкосновения остановившихся больших точек и летящего роя оставалось не больше секунды. Зато он отдал команду:

– Болтон, Тракторист – сбрасывайте всё, что есть. Македонский, летишь дальше. Солдат! Налево. Та-ак. Прямо. Сбрасывай!

Святой тоже крикнул:

– Македонский, теперь и ты, огонь!

Лидары на секунду ослепли от ярких вспышек.

– Запускай радар! – скомандовал Генерал.

– Есть! – ответил Святой.

Изображение прояснилось. Генерал закричал в открытую дверь:

– Тракторист, Болтон! Доставайте команды «вниз» и «отключение». Остальные, тащите эти хреновины сюда, Святой, веди!

Он хлопнул инженера по спине, и выбежал в ночь. Трава под ногами хрустела от инея, но Генерал в запале явно не чувствовал холода.

– Я с Калиной наверх, в бинокль посмотрю на них. Калина, за мной! Мы уже должны видеть их отсюда.