Текст книги "S-T-I-K-S. Стекловата"

Глава 7
Вон из бункера

Бункер уже не казался сырым и холодным – скорее жарким и влажным. Гудение техники уже не воспринималось психикой. Офицеры последние часы находились в величайшем напряжении сил, работа шла непрерывно. Сканировались окружающие области в надежде получить хоть какую-то информацию – и она начала приходить.

Далеко-далеко на севере сражалась средняя тактическая мобильная группа охотников на заражённых из неизвестной федерации Акун. Их соперником был Скреббер – по всей видимости, существо могучее. И результат был ещё не ясен.

Южнее была колония неких муров – судя по переговорам, полностью отмороженных ублюдков. Туда направлялась за партией органов иммунных малая мобильная транспортная группа военных из всё той же федерации Акун.

Ещё южнее была какая-то группа, не сумевшая сохранить режим тишины в радиоэфире и таким образом демаскировавшая себя перед мощнейшей техникой бункера.

Ранее пустынный, мир начал стремительно заполняться разумной жизнью.

Вышел в эфир и гражданский разведчик.

Его информация была крайне ценна. Появилась ясность по стадиям заражения и трофеям из затылков тварей.

Первая стадия – серая: ползуны, свежаки, прыгуны. Все без трофеев. Вторая стадия – зелёная. Бегуны-спидеры, лотерейщики. В затылочных шишках у них спораны и лотерейный шанс на горох. Спораны нужны иммунным для приготовления живца. Горох нужен для прокачки дара. Далее заражённые всё более походили на зубастых горилл, покрытых хитиновой бронёй. Эта стадия – фиолетовая: топтуны, жрачи, рубберы и рапаны. Этих уже не успокоишь из автомата или пистолета; проявляют хитрость. Все дают много споранов, всегда горох, и даже с небольшим шансом – цветной жемчуг. Жемчуг может дать иммунному новый дар, а неиммунному на стадии первичного инфицирования – хороший шанс сохранить разум, но не тело, то есть стать квазом. Правда, и у иммунных всегда есть шанс стать квазом от приёма жемчуга. Квазы имели вид и силу заражённых, им требовалось гораздо больше пищи и живца. Далее следовала высшая стадия – элита: начинающая, матёрая, суперэлита. Хитра, практически неуязвима, обладает дарами Улья, часто ходит со свитой из фиолетовой и других стадий. Трофеи – жемчужины, горошины, спораны и прочее. Плюс оранжевые волокна – янтарь из нароста элитника идёт на изготовление мощнейшего краткосрочного стимулятора и наркотика – спека: он имеет жёлтый или оранжевый цвет, вызывает сильную зависимость; инъекции спека делаются лишь в крайних случаях. И, наконец, существа неизвестного происхождения, толком не изученные, – Скребберы. Они самые сильные в Улье. Даже мысли о них могут приманить их к жертве, поэтому не стоит упоминать их вдали от стабов. Похожи на громадных сороконожек. Обладают сильными дарами, часто псионическими. Могут быстро передвигаться под землёй. Предпочитают места, богатые животной органикой и местности вблизи мёртвых (чёрных) кластеров. Внутри существа есть орган, содержащий белый жемчуг – самый дорогой трофей. Трофей этот делает иммунным любого, кому не предназначено таковым быть при переносе или при рождении в Улье. Белый жемчуг обращает вспять процесс квазирования, а иммунному даёт сильный дополнительный дар.

Также стало известно, что вся поверхность делится на три типа территорий: кластеры, стабы и чернота. Кластеры перезагружаются довольно часто. Стабы имеют длительный (десять и более лет) период между перезагрузками. И чернота – мёртвые кластеры, нахождение на них несёт смерть. Во время перезагрузки нельзя находиться на кластере.

Успех миссии гражданского, к сожалению, был единственным. Всё остальное было плохо и очень плохо. Громадная тварь, по всей видимости, элитник, буквально раскрошила всю надземную часть бункера. Погибли все, кто был на поверхности. Монстр появился, когда казалось, что победа близка. Были уничтожены бесчисленные полчища заражённых; остатки разрозненно бежали, но и тех догоняли крупнокалиберные пули. Обороняющимися были истрачены почти все ресурсы, и был отдан приказ об экономии боеприпасов.

И вот тогда появился он! Громадный бронированный живой «танк», ловкий и быстрый, как гепард. Он просто влетел на крышу и за несколько секунд раскидал засевших там пулемётчиков. Потом проломил перекрытия и, в клубах пыли, обломках бетона и арматуры, оказался на втором этаже. Размахивая чудовищными лапами, круша колонны и стены, он расправился с людьми. Такая же судьба ждала скрывавшихся на первом этаже и в подвале. Затем монстр занялся поглощением растерзанных солдат, и на некоторое время успокоился.

Было совершенно непонятно, когда он уйдёт. Тем временем основные вентиляционные шахты перестали функционировать из-за учинённого монстром разгрома. Лишь один резервный ствол с трудом справлялся с потоком воздуха. При такой нагрузке ресурса фильтров хватало на 12 часов. Необходимо было срочно что-то предпринимать. Подполковник включил канал связи с гражданским:

– Парень! Калина! Ты меня слышишь?

– Слышу! Приём. Вас слушаю. Это Калина.

– Как там у тебя обстановка?

– Я на крыше цеха спрятался; не знаю, есть кто внизу или нет. Мелочь, вроде, слонялась.

– Осмотрись там аккуратно. Нам нужна твоя помощь. Тут элитник здоровенный убил всех наших на поверхности. Вентиляцию завалило. Одного действующего фильтра на пол дня осталось. Беспроводные камеры работают. Возле склада с фильтрами чисто. Окрестности выхода из ствола вентшахты – тоже чисто. Надо тебе фильтр нам поменять. Будет три дня у нас тогда ещё.

– Ладно! А что дальше? Как мне найти Алёну?

Стариков странно ухмыльнулся.

– Ты что, вот при таком апокалипсисе продолжаешь о ней думать? Это странно, тебе не кажется?

– Я не знаю, не помню ничего… Но вот это помню! Я должен её найти и сказать ей о своих чувствах.

– Калина, обещаю помочь тебе, хоть это и кажется мне глупым и несущественным. Но чтобы это произошло, нам здесь надо для начала просто выжить. Ты это понимаешь?

– Да. Прекрасно. Я даже думаю… Вот я тут прочитал. Вам надо достать жемчужины из затылочных наростов рубберов и элиты, и съесть…

– Мы это обсуждали… Знаешь, тут новая информация.

Подполковник продолжил:

– Алёна твоя у муров. Это, как мы предположили, аббревиатура. Моральные – эм, уроды – ур. Понял? Они разбирают на органы людей и продают в какую-то федерацию Акун. Мы это в эфире нащупали, аппаратура у нас тут передовая.

* * *

Мне стало вновь не по себе.

– Надо её отбить!

– Погоди, не спеши. Их мы запеленговали, и ещё каких-то между нами и ними. Скрываются от них, по всей видимости, следят за мурами. Тёмные лошадки. Алёна же девушка красивая, сразу не убьют; муры – они и есть муры: себе оставят.

Я не выдержал:

– Сволочи!

– Это жизнь, парень. Давай без нервов. Там ещё дальше… Очень серьёзные ребята, зовущиеся акуновцами, бьются со Скреббером. А это – белый жемчуг…

– Помогите и мне! Свяжитесь с этими тёмными лошадками!

– Попробуем. Давай сначала фильтры сделай. Тут нам поспокойней станет, обмозгуем, решим. Пробирайся к ангару номер четыре и будь на приёме, я тебя увижу. Конец связи.

Я промолчал. Переварив новую информацию минут с десять, решил подкрепиться для начала.

Ел холодную гречневую кашу с тушёнкой из сухпая. Думал.

Алёна у муров. Акун – сильны, раз тягаются с мифическим Скреббером. «Тёмные лошадки» – кто это? Союзники или конкуренты? Слишком много вопросов. Ладно, пусть дальше слушают эфир. Я им воздух обеспечу и жемчуга насобираю. Там его горы должны лежать. Да вот хотя бы с моего начать – рапан, по ходу, валялся до сих пор посреди площади у парка.

Небо начало затягивать. Свинцовые тучи шли сплошным фронтом. Солнце зашло за деревья на горизонте. Под сплошными тучами быстро и низко летели рваные тёмные ошмётки облаков. Как-то сразу стало темно и холодно. Вскоре ветер понёс и противную водяную пыль: рубероид на крыше заблестел и стал ещё более чёрным. Я укрылся от мокрого ветра за жестяной трубой – тут было ещё сухо. Нагретый за день рубероид испарял попадающую на него влагу. Пахло, кроме гудрона, почему-то ещё и мхом или мокрым лишайником. Действительно, кое-где в тени им были покрыты вертикальные плоскости парапета и труб. Когда фронт облачности прошёл, ветер спал. И над парком, и над заводом стал сгущаться туман. Стемнело резко, как на юге.

Холод уже совсем не давал сидеть на месте; мокрая футболка, естественно, не спасала. Решившись, я высунул голову и стал рассматривать территорию завода в трофейный казанский бинокль со стёклами с рубиновым покрытием. Видимость смещалась в жёлтый спектр, что позволяло лучше видеть в сумерках. Никакого неестественного шевеления я не заметил – только ветер. Мысленно проложил наименее просматриваемый маршрут. Всё! Бинокль за спину, бесшумный пистолет в руку, предохранитель снять. Большой и указательный пальцы держат оружие; средний, безымянный и мизинец цепляются за воротину-лестницу. Другая рука свободна, благо уголки на воротах приварены широкие, можно держаться и спускать ноги вниз.

На земле ждал сюрприз. В цеху между куч европоддонов ко мне стремительно направлялась характерная фигура, очевидно, лотерейщика, по местной квалификации. Пистолет в руке оказался кстати, иначе я мог бы и не успеть. Два беззвучных выстрела пришли в цель. Лотерейщик упал. Странные патроны: не было ни пороховых газов, ни шума. Всё оставалось в длинной гильзе.

Неожиданная угроза смерти отрезвила. Я, впавший было в какое-то полубессознательное состояние, снова вернулся в реальный мир; решил потренироваться доставать спораны; нож пришёлся кстати. Половинки нароста размером с грецкий орех поддались, когда я всадил лезвие в мягкую впадину и провернул его. Во рту выделилась жидкая слюна. Полость была сухая, заросшая какой-то белой паутиной. В её структуре имелись узелки, в основном мелкие, распадавшиеся под пальцами, как мука. Но вот в центре на паутинках висела горошина, около неё, как Луна возле Земли, был сформирован споран. Я обкатал оба шарика в пальцах и сунул их в карман. Ничего сложного в извлечении трофеев не оказалось, даже появившаяся было поначалу брезгливость исчезла.

…Здесь делали поддоны: штабели досок и брусков, циркулярные пилы, пневматические пистолеты, компрессор. Запах свежей сосновой стружки, казалось, пропитал всё вокруг. В углу здания был загорожен закуток для работяг. За стеклом белел чайник, золотилась банка кофе. Я осторожно пробрался к открытой двери и сразу увидел ряд вбитых в стену гвоздей, увешанных разнообразной засаленной и драной одеждой. Бушлаты, спецовки, жилетки. У многих из карманов торчали рабочие белые и чёрные перчатки с синими резиновыми точками. Я надел поверх своей одежды синие не убитые штаны с подтяжками от комбинезона. В награду в нагрудном кармане мне досталась рулетка. За ненадобностью я выложил её на стол. Потом нашелся синий бушлат с воротником и надписью «Роснефть» на спине. В кармане – пачка пенталгина и коротая двухсторонняя отвёртка, это оставим. В другом – пачка сигарет и зажигалка.

Я взглянул на стол. Там стояла куча разнокалиберных грязных чашек, и среди них одна из тонкой нержавейки. Жутко захотелось хлебнуть кофе. Может, я давно уже этого хотел, а тут всё так сложилось. В сухпайке были спиртовые таблетки, была зажигалка, в чайнике – вода, на столе стояла банка неплохого кофе, сахар, ложки и тонкая кружка. Уже через десять минут я сидел на полу, согревшись, в тёплой одежде. Обхватив двумя ладонями горячую чашку, я прихлёбывал кофе, закусывал галетами, намазанными джемом из маленьких пластиковых ванночек из сухпая. Стало как-то получше, голова заработала. Трапезу я закончил парой глотков из фляжки с живцом. На улице уже совсем стемнело. Сложно сказать, что сегодня я тот же человек, который вчера уходил в ночь.

Для подстраховки я проверил дар. Отложил рацию, вышел из бытовки сквозь стену – получилось. Пара секунд всего… Я чувствовал, что способен на большее. Стало ещё спокойнее. Я вернулся обычным путём и забрал рацию – запомнил, что чернота выжигает электронику.

Придерживаясь заранее спланированного и высмотренного маршрута, я без приключений пробрался на площадь. Рапан был на месте. Я вскрыл затылочный нарост, и «урожай» порадовал: чёрная жемчужина и пяток горошин, плюс десяток споранов. Полная горсть! Всё ушло в карман комбинезона под липучку. Теперь к складу номер четыре. Луны не было видно, небо пряталось за сплошными тучами. Туман, «воровская ночь». Помня о даре, я пошёл смелее вдоль стен зданий – всегда можно было свалить сквозь стену, а там материализоваться в безопасном месте. Кстати, интересно, что будет, если я выйду из черноты внутри стены – меня порвёт? Или тело сольётся с камнем, и так-то я и сдохну? Испытывать не хотелось. Где-то через полтора часа я был у складов. Освещения уже нигде не было. Жутко воняло гнилым мясом. Подполковник на связь не выходил. Валы из убитых перерождённых окружали остов здания над бункером. Очень темно, практически ничего не видно; хорошо, что вояки любили всё белить: заборы, здания, стволы деревьев и бордюры. На белом фоне хоть контуры можно было разглядеть. Я решил попытать на жемчуг тварей, но всё какие-то слабые валялись. Хотя я точно видел, что во время осады и рубберы, и рапаны пёрли на бастион, и даже твари покруче были, однако всё больше с КПП, а это с другой стороны. Тут находиться казалось уже опасно: стен не было. Но можно пройти за ангарами до той трансформаторной подстанции, а потом вдоль бетонного забора до КПП.

За ангарами по мокрой, подтопленной траве я прочавкал до подстанции, обошёл её и снова смог видеть остов здания с антеннами на крыше. Неожиданный просвет в облаках вскрыл видимость, как на ладони. Все этажи просматривались насквозь, на фоне белого забора особенно отчётливо были видны силуэты первого этажа. Я судорожно сглотнул комок в горле. Чёрная куча медленно шевелилась. Да, да… Это был не КАМАЗ со щебнем. Это «что-то», не торопясь, отрывало что-то от чего-то и засовывало в себя. Я остолбенел. Элитник-громила, тот самый! Ещё здесь! В куче появились два жёлтых глаза, они уставились прямо на меня, и их цвет сменился на красный. Громадная тень отшвырнула в сторону недоеденное тело и ринулась ко мне.

Рация «взорвалась».

– Калина! Прыгай в эту будку! Дверь открыта!

Не знаю, какая там дверь была открыта. Я с перепугу активировал дар и вошёл прямо через ближайшую стену.

Естественно, я спалил рацию, и подполковника больше не слышал.

А в будке что-то уже вовсю гудело. Часть пола поднималась громадными гидроцилиндрами. Стальная плита продавила тонкую бетонную стяжку и открыла широкий проход в подземное сооружение. Под плитой пологие ступени лестницы упирались в большой стальной люк, который тоже отъезжал в сторону. Он мне напомнил аналогичный из игры «Фоллаут», за которым скрывались убежища от ядерных взрывов. Кирпичная стена за спиной разлетелась; вся «шрапнель» из осколков кирпича прошла над головой и с треском врезалась в противоположную стену. Я юркнул в образовавшуюся щель. Элитник через полсекунды ударился об отъезжающий стальной люк, но не пролез. Ещё секунду спустя его огромная когтистая лапа полоснула черноту в районе моей спины. Замешкайся я на секунду, и он бы вытащил меня, как кот вытаскивает мышь из норы, подцепив на ужасающие когти. Но я активировал дар. Бестия неистовствовала и билась во всё расширяющийся проход. Я бежал вперёд в темноту.

По звукам сзади я понял, что элитник уже щемится по коридору, и только узкие стены не дают ему как следует разогнаться. Шипы на его спине и плечах сильно скребли по бетону и при попытках прыжков цеплялись и стопорили тварь. Впереди вспыхнул свет фонаря. Я увидел такой же мощный «противоядерный» люк. Он был приоткрыт, и в щель мне светил человек в противогазе. Щель была небольшая и продолжала уменьшаться.

Человек что-то кричал, но я не мог разобрать приглушённые противогазом слова.

Так быстро я, наверное, не бегал никогда в жизни – но уже понимал, что не успеваю. Спасительный «серп» щели люка таял. Я мысленно дорисовал палочку. Получилась буква «Р» – растущая. Должна расти, а она уменьшается. «Непорядок», – промелькнула в голове совершено глупая мысль вместо всей прожитой жизни. Должно быть, из-за того, что я и так ничего не помню из той жизни. Но эта мысль показалась мне ещё более глупой.

Человек за люком сорвал противогаз и снова закричал:

– Справа поворот – туда!

Я среагировал. Люк окончательно закрылся – щелчок, и вновь наступила кромешная мгла. Я выбросил вправо руку. Ладонь тёрлась о бетон, но метров через двадцать бега провалилась в пустоту. Я бросился туда – узкий проход. На ощупь побежал дальше. По стенам вились толстенные кабели, от пола до потолка, и на потолке тоже. Пробежав шагов тридцать, я упёрся в глухую стену. Все кабели уходили в неё, а вот мне уйти было некуда.

Монстр тоже достиг ответвления. Влезть в него, как я, он не мог. Его красные глаза по очереди светили в коридорчик. По всему было понятно, что он прекрасно меня видел, а вот достать пока не мог. В бессильной ярости элитник начал рвать бетон на углах, но это оказалось бесполезным – всё же эта постройка должна была выдерживать прямое попадание ядерного заряда.

Поняв, что временно я в относительной безопасности, я решил пораскинуть мозгами по поводу своего спасения. «Король монстров» тоже времени даром не терял: несколько раз прошёлся по ловушке, поломился во входной люк, потом в противоположный, снова поскрёбся ко мне.

Не знаю, на сколько секунд у меня осталось дара. Первый люк был толщиной метра четыре. Посижу пока здесь, попью живчика, подожду, пока дар восстановится получше. К утру, думаю, откатит на полную. Только вот как в темноте не потерять чувства времени? И потом, надо выждать, когда охотник отойдёт, затем ломиться в ближний люк и проскочить… А он, сволочь, устроился перед моим коридорчиком и сидит, смотрит.

Продолжалось это недолго. Громадная лапа поддела серпами когтей пучок толстых кабелей, отодрала от стены в моём убежище и с силой рванула на себя. Я вжался в противоположную стену. Провода лопнули и отстрелились в тоннель – меня лишь осыпало кусочками бетона из оторванных крепежей. Прорычав, монстр всунул в узкий проход свой костяной нос и с шумом втянул воздух. Теперь провода были схвачены уже с двух сторон. Мощнейший рывок, искры и пыль. Свист лопнувших силовых кабелей. Видно, что-то было под напряжением. Я опять чудом уцелел. Тварь с остервенением скомкала тяжёлые медные провода в комок и зашвырнула их в моё убежище. Тут уже у меня не было шансов, и я коротко выдохнул и затаил дыхание. Настала спасительная чернота. Двухпудовый ком влепился в стену за моей спиной, замкнул оборванные провода; посыпались искры. Гул, похожий на звук электросварки, эхом ушёл в туннель. Новая вспышка осветила пространство, это тварь вырвала последние провода с потолка. Всё уже было в сизом дыму. Я вышел из черноты и тут же получил контузящий удар в правую часть груди и в плечо. Меня прибило к стене вторым «снежком» из проводов, что были сорваны с потолка. Как я не догадался! Коварная гадина! Моё тело сползло на первый дымящийся комок проводов. Вещмешок оказался на голове, его содержимое посыпалось мне на живот. Удар вышиб воздух из лёгких, вдохнул я уже едкий дым. От боли сознание поплыло. Больше боеприпасов у элитника пока не было. Остатками сознания я понимал, что это ненадолго. Наверняка в тоннеле есть ещё какие-нибудь метательные «снаряды». Метрах в двух от моих вытянутых ног во мраке по полу проскребла лапа чудовища. Я поджал ноги.

По звуку я понял, что элитник, видя успех своей тактики, обшаривает тоннель. Звук скрежета о бетон немного удалился.

Мысли пронеслись вихрем. Меня предали, использовали как наживку, чтобы заманить тварь в ловушку и иметь возможность выйти на поверхность. С другой стороны, человек снял противогаз и тем самым себя погубил, чтобы дать мне шанс на спасение. Не знаю, всё казалось так сложно… Руки тем временем инстинктивно засовывали в вещмешок рассыпавшееся имущество. В ладонь легла коробочка от «Паркера». Спек! Сильный стимулятор, крайние случаи… Точно. Как сёрфер на вершине волны, в трансе я начал действовать. Шприц в кулак, большой палец на поршень. Удар иглой прямо сквозь ткань брюк в бедро. Так, я видел, делали в фильмах раненым. Игла вошла, я медленно начал вводить оранжевую жидкость. Шприц в сторону. Первое, что я почувствовал – ощущение всемогущества, отсутствие страха. Зрение высветило стены моего убежища и тоннель, слух максимально обострился. Чудовище скребёт метрах в двадцати у первого входа. Я пулей сорвался с места и устремился к противоположному люку. Элитнику тяжело дался разворот на сто восемьдесят градусов. Моя скорость была невероятна, я активировал дар и проскочил сквозь стальной люк. Сзади послышался гулкий отчаянный удар в сталь. Дар закончился, всего две секунды его было, но мне этого хватило. Я был на другой стороне. Если бы не спек, меня бы вырубило. Но оранжевая жидкость меня поддерживала. Люди в противогазах остолбенели, глядя на меня, вывалившегося как будто из воздуха. Мои движения были, видимо, столь быстры, что силуэт слегка размывало. Я мог понять их удивление. Замер.

– Здравствуйте, – не нашёлся я, что можно ещё сказать.

– П-п…ривет, – сказал военный в противогазе и протянул мне руку для рукопожатия.

Я пожал его руку. Это как бы убедило всех, что я не призрак.

Со мной по очереди поздоровались все остальные.

– Стариков, – последним протянул мне руку человек без противогаза.

Сквозь толщу стального люка чуть слышно доносились отчаянные удары монстра.

Я сунул руку в карман, протянул Старикову чёрный шарик и поблагодарил:

– Спасибо, что сказали про коридор справа. Вот, для вас нёс.

Полковник оглядел присутствующих торжествующим взглядом и кинул в рот жемчужину.

– Спасибо тебе!

По всей видимости, действие спека прошло, и я быстро «поплыл». Меня подхватили и потащили в комнату отдыха, где уложили на диван. Там я окончательно вырубился. По дороге были ещё и какие-то вопросы про мой дар: про то, почему я так быстро двигался, и как я прошёл сквозь люк. Но ничего, кроме нечленораздельного мычания, добиться от меня не смогли.

* * *

Спустя несколько часов, когда на поверхности уже забрезжил рассвет, небо прояснилось; приморозило. Трупы и лохмотья затвердели и покрылись инеем; откуда-то принесло ветром густую снежную крупу. Она, подгоняемая северным ветром, налипала на все выступы и скапливалась в углублениях. Мир стал белым и холодным. Полковник оторвался от мониторов. Серьёзных заражённых видно не было.

«Чёрт-те что твориться с погодой, никогда такого не видел».

Но это была не самая серьёзная проблема, что стояла перед Стариковым.

Основной вход в бункер был погребён под бетонными обломками. В запасном входе оказался заперт элитник. Помещение разгерметизировано. Все в противогазах, но это спасёт ненадолго. Наверху полно жемчуга, но туда теперь не попасть. Одна надежда была на Калину, каким-то образом ходящего сквозь стены. Но тот очень плохо выглядел, и так и не приходил в себя.

– Товарищ подполковник, разрешите обратиться? – оператор радарной установки вошёл в комнату.

– Обращайся, – в задумчивости ответил Стариков.

– Мы уже без воды всю ночь. Дальше будет всё ещё хуже. Что будем делать?

– Надо пробираться на поверхность, вам жемчуг наковырять.

– Тут у гражданского четыре куска пластита в рюкзаке нашли. Можем попробовать открыть основной люк и подорвать завалы.

– Дело говоришь. Куски-то большие?

– Грамм по двести пятьдесят. А спец по взрывчатке у нас есть.

Полковник встал и пошёл в сторону «парадного» входа.

– Знаю. Зови Смирнова. Да и всех собирай.

Электропривод натужно загудел и откатил в сторону громадную шестерню железобетонной двери. Освещение померкло, мощность была слишком велика для скромных возможностей резервного генератора. Все прошли в шлюзовую камеру. Второй люк на поверхность пришлось открывать ручным приводом. Крутили долго, со скрипом и кровавыми мозолями. Наконец, к свету фонарей добавился скромный и тусклый свет с поверхности. Повеяло холодом.

– Всё не так уж плохо, – резюмировал Смирнов, осматривая куски крупного бетонного крошева, соединённого гнутыми ржавыми арматуринами.

* * *

Меня разбудил взрыв. В ушах запищало, и писк этот не проходил. Я спросонья не понял, что произошло, подскочил и куда-то побежал. Вскоре наткнулся на таких же слегка контуженных военных в противогазах. Жестами они мне показали, что всё в порядке, беспокоиться не стоит. Из одного коридора повалил густой белый дым. Мне протянули противогаз. Я взял его в районе ушей, большими пальцами растянул и поднёс к лицу. Нажал подбородком на низ маски и быстро натянул на лицо. Резина со щелчком замкнулась на моей голове, даже без складок получилось. Так что понюхать, чем пахнет «язык» белого дыма с пылью у меня не получилось. А шлейф как раз нас поглотил. Я стоял как будто в молоке, затем на ощупь вернулся в комнату отдыха, забрал свой полегчавший вещмешок и автомат с пистолетом. Что-то загудело, и белая пыль стала втягиваться в окошки витых оцинкованных труб вентиляции, что висели в коридорах под самым потолком. Стало возможно что-то разглядеть. Офицеры выстроились в цепочку и передавали друг другу куски камня. Их складывали в комнаты по углам, и вообще всюду, где было свободное место. Я присоединился к работе.

Спустя часа четыре работы приостановили. Образовался небольшой лаз, в который с лёгкостью мог пролезть любой из нас. Полковник, работавший в первых рядах, выматерился, раздались звуки автоматных очередей. Остатки заражённых, возбуждённые звуком взрыва, уже подтянулись к «бастиону». Стариков чуть не угодил под когти лотерейщика. Спешно выбирались на помощь к обложенному со всех сторон полковнику. К первым очередям добавились ещё, и ещё, и ещё. Дошла очередь и до меня – я протискивался на поверхность, вслед за рифлёными подошвами берцев с надписью «Фараон». Свет ударил в глаза. Для лучшего обзора я сорвал опротивевший противогаз. Пыль с его поверхности повисла в воздухе, и я чихнул, затем выбрал цель и открыл огонь. Неугомонный топтун словил десятка два пуль, пока не упал. Я чихнул ещё раз (так как происходил из породы «дважды чихающих» и никогда не чихал один раз). Последнему вылезшему из бункера пострелять не довелось, заражённые кончились. Вспотевшее под маской лицо неприятно обжигал холодный северный ветер, снежная крупа сыпалась за ворот бушлата. Стариков начал отдавать какие-то приказы. Народ рассыпался, стали искать трупы развитых заражённых. В этой мешанине тяжело было что-то найти. Я разгребал замёрзшими пальцами кашу из снега и листьев, осматривал исковерканные тела, и мне первому удалось заметить характерную костяную броню руббера. К сожалению, жемчуга в нём не оказалось. Вскоре ветер и снег прекратились, а осеннее солнышко минут за пятнадцать растопило всю насыпавшуюся снежную крупу и начало пригревать сквозь одежду. Мороз и ветер ночью посбивали почти все листья с деревьев. Теперь те стояли чёрными остовами на фоне яркого синего осеннего неба, а листва жёлтым ковром покрыла всю землю. Я бродил среди трупов, засыпанных оттаивающими листьями.

Военные тоже бродили, ковыряли наросты. Я набил горохом и споранами полный подсумок от противогаза. Наконец и мне повезло – не то в рапане, а скорее всего, уже в молодом элитнике я взял красную, и поспешил к полковнику поделиться своей радостью.

– Это последняя, – сказал Стариков и громко скомандовал:

– Достаточно! Всем строиться.

Он раздал всем по одной жемчужине и попросил мою флягу. Я дал.

Военные пустили по кругу, как братину в богатырской дружине, мой последний живец. Все с облегчением стаскивали опостылевшие противогазы, кидали в рот жемчужины и ждали своей очереди на флягу. По лицам было видно, что хоть и такое, но всё же спасение от потери разума радует людей.

– Никогда не одобрял пьянства на службе, – пошутил полковник. – Но тут требует боевая обстановка. Надо всем живца наделать. Кошарный, Короткий, займитесь.

Два офицера полезли обратно в лаз.

– Седковский, Березин – здесь охранять периметр. Остальным тащить из бункера всё, что посчитаете нужным. Я с Калиной во второй ангар, там техника наша стоит. Будем выдвигаться на север, к этим… мурам.

У Старикова были даже ключи от замка. Открыли калитку, затем изнутри отодвинули два больших засова. Свет упал на три странных машины: первые две были созданы на базе грузовика «КАМАЗ» с кунгами, третья – на базе БТР. На БТР стояло множество мелких антенн, на одном из «КАМАЗов» – плоский фасетчатый радар.

– Вот наша сила. Новейший комплекс РЭБ – «Глухарь». Как раз наши ребята обучение прошли.

– А что за РЭБ?

– Радио-электронная борьба. Перехват и управление дронами и беспилотниками. Постановка радиопомех. Обнаружение воздушных и наземных целей. Прослушка радиоэфира.

– Понятно.

– А кстати… ехать нам больше всё равно не на чем, – подытожил полковник.

Один из «КАМАЗов» оказался генератором и радарно-лидарной установкой, местом, куда мы сложили наше скудное имущество. Второй «КАМАЗ» был машиной управления комплексом, рабочим местом операторов. БТР тоже нёс какую-то аппаратуру, но главное – автопушку в башне.

– Нам бы ещё чего-то крупнокалиберного.

Но, к сожалению, почти всё оружие защитников «бастиона» было деформировано. Правда, остатки боеприпасов уцелели, и их бережно собрали, дозаполнив ленты.

– Там в поле за заводом «шишига» с «Кордом» стоит. Стрелял. Нам всё равно по пути.

Со мной согласились:

– Небольшой крюк, может, и «шишига» на ходу. Жалко Хасанова, хороший был спец.

Подполковник и остальные ненадолго понурили головы, вспоминая своего боевого товарища.

Перед отбытием пообедали сухпаями, разогретыми на таблетках из сухого спирта. Заражённые ещё пару раз забредали на территорию военной части, так что сильно засиживаться в городе никто не хотел. Но всё же пришлось задержаться – оставалась одна мелочь.

По традиции, о которой было сказано в одной из глав пособия для начинающих, решили окреститься. Раз уж ни одного бывалого иммунного не нашлось, доверили эту роль не бывалому, но всё же истинно иммунному, то есть мне.

Старикова я назвал Генералом, инженера-программиста Березина – Трактористом, замполита и по совместительству радарщика Седковского – Святым. Инженеров-операторов Короткого – Солдатом, Кошарного – Македонским, Смирнова – Болтоном. Седьмого, последнего офицера, капитана Филина, моториста и аккумуляторщика я назвал Антикваром. Никто, вроде, не обиделся. Настроение у всех после стольких мучений и чудесного спасения было радостное.

Крестил я их, соблюдая правило, что новые имена не должны быть из прошлой жизни, происходить от старых фамилий и имён. Стикс за такое крещение, судя по книге, должен быть теперь ко мне невероятно благосклонен. Хотя мне-то было грех жаловаться, за прошедшее время моя жизнь много раз висела на волоске, но я всегда выходил сухим из воды.