Текст книги "S-T-I-K-S. Стекловата"

– Лезут через забор, с обратной стороны.

Я вместе с Кирпичом кинулся к противоположной стене. Но там был только ряд дверей, и ни одного окна. Я дёрнул одну ручку, другую – заперто. Кирпич заорал:

– На лестницу – там между этажей окна на ту сторону; я, когда бежал, видел.

Лестниц было две; я рванул к левой. Кирпич – вправо. Сообразил он быстрее, поэтому и успел раньше. Его «калаш» застучал сразу после звона разбитого стекла. Тут же послышались ответные выстрелы.

– Твою мать! – взвыл Кирпич. Отчаянный голос многократно отразился от холодных стен. Автомат затих.

Я достиг своей позиции. На фоне забора хорошо были видны тёмные фигурки, целеустремлённо двигавшиеся под защиту стен нашего здания – но я им такую возможность предоставлять не стал, начал бить короткими очередями по самым прытким. Вот упало двое лидеров. Потом моей рации настал конец – атомиты оказались удивительно хорошими вояками, моя огневая точка была быстро обнаружена, и в неё стали долбить на бегу со всех стволов. Сработавший дар и спалил мою рацию, а заодно не дал воспламениться пороху в гильзе моего очередного выстрела. Не думая, я выщелкнул испорченный патрон и перебежал этажом выше, успел разбить окно и уложить ещё одного и, пока пули ещё не защёлкали по стене у меня за спиной, вернулся на второй этаж. Я дал оттуда длинную очередь, отнявшую жизни ещё у трёх нападавших. Тут дар снова активировал черноту, с лихвой отработав потраченные на его прокорм спораны. Атомиты дрогнули и отступили к забору. Видно было, что выучка у них имелась – уходили зигзагами, резко меняя направление и скорость; попасть по ним было сложно. Я сменил магазин и дал длинную очередь. И не зря – зацепил ещё одного удиравшего. Скажу вам, то ещё удовольствие – стрелять из автомата на лестничной клетке. Даже если бы моя рация и не приказала долго жить, я бы её сейчас всё равно не услышал: в ушах стоял тонкий писк. Быстро преодолев коридор второго этажа, отличавшегося от своего собрата на первом этаже наличием дверей (не с одной стороны, а с двух), я увидел на лестничной площадке лежащего в позе эмбриона Кирпича. Лужи крови не было. Я мельком глянул в окно – опять гады полезли; обозначил себя короткой очередью.

Судя по грохоту из вестибюля, там тоже было не скучно. Вынести Кирпича из-под огня было необходимо. Я надеялся, что он просто без сознания, и попробовал поднять его, но он реально был тяжёлый, как мешок с кирпичами. Тело было обмякшее, и Кирпич мне совершенно не помогал. Наконец, я перекинул его через плечо и пошёл на первый этаж. Навстречу мне бежала Уборщица с «винторезом». Она сходу заорала (наверное, тоже оглохла):

– Меня Святой послал, чего вы замолчали?

– Я сейчас вернусь – постреляй там в окно, только не высовывайся.

Только я это сказал, как на обоих лестничных пролётах прогремели взрывы. Белый дым вместе с вынесенными дверями влетел в коридор.

Пришлось спешно усадить Кирпича у стены.

– Посмотри, что с ним. Я возвращаюсь.

Каблуком берца я ударил по белой оргалитовой дверце кабинета напротив. Замок остался в дверном косяке, а вот слабый материал не выдержал, и начал рваться, как картон. Ещё пара ударов, и проход был открыт. Было очевидно, что сейчас атомиты вовсю несутся к окнам первого этажа. Поэтому, не теряя ни секунды, я выпрыгнул из окна и стал расстреливать магазин в приближающуюся группу. У них было время только развернуться в мою сторону. Кто-то упал, кто-то начал стрелять. Я ушёл в перекат, укрывшись за высоким бордюром. Удивительно, но повода для срабатывания дара не было; по мне до сих пор никто не попал. Я дал ещё очередь, и ею скосил оставшихся. В этот раз нападавшие были более успешны, и я опять оказался в черноте – один из лежавших на асфальте спрятался за телами погибших или раненых товарищей, и вёл по мне огонь. Я решил вернуться в здание и оттуда бросил в ту кучу гранату «Ф1». После взрыва последний герой умолк.

Мой взгляд упал на до боли знакомую крышку от люка, в голове заиграла старая песня про бомжа. Чувство дежа-вю накрыло моё сознание, и на уровне интуиции забрезжил зачаток плана спасения. После взрыва гранаты атомиты прекратили попытки взять нас с наскока, но сколько продлится эта пауза, было непонятно. Я поспешил в вестибюль.

Святой уже договорился с «подземными жителями». Бой произвёл на них впечатление, и сделал более сговорчивыми.

Мук и Лягух посматривали в выбитые окна. Бродяга оставил свой «Корд», и сам себе перебинтовывал левое предплечье, удерживая бинт зубами и мотая его правой рукой, успевая ещё при этом тихо материться сквозь прокуренные остатки своих зубов.

В четырёх окнах от нас так и продолжал тарахтеть генератор в кунге «газона». За ним уже могли быть враги.

– Святой, спроси, можно уйти через тот люк, по которому я ходил за Хасановым?

– Хорошо, сейчас.

– Если да, то пусть одевают противогазы и выходят сюда по тому проходу, который мы в прошлый раз откапывали. Я там вас прикрою, всей группой двигаем к люку, прямо сейчас.

Оставлять надолго тыл неприкрытым было опасно, и я побежал обратно в кабинет, так удачно оказавшийся напротив спасительной ливнёвки.

Как только я, пригнувшись, вбежал в раздолбанную комнатку, мир снова стал чёрным. Стреляли из какой-то щели между бетонных плит ограждения. Я кинулся на лестницу рядом. У меня была последняя граната и половина рожка патронов. Было понятно, откуда стреляли, только перекинуть отсюда гранату я не мог, а вот с крыши… С крыши можно было попробовать.

– Стой, Калина, – услышал я за спиной слабый голос Кирпича. Уборщица отпоила его живчиком, и он активировал свой дар ускоренной регенерации. Другой иммунный уже бы окочурился от такого ранения, но не этот.

– Вот, возьми.

Он погладил себя по разгрузке с запасными магазинами и гранатами.

Я оторвал самодельные застёжки-липучки и, повесив жилетку на согнутую руку, побежал наверх. В стене за спиной что-то заскрежетало. Я подумал, что это, наверное, вояки пошли на выход.

Рация в разгрузке ожила:

– Мы выходим, как поняли, приём.

– Вас понял, встречаю, – ответил Святой.

Надо было спешить обезопасить отход. Я нажал кнопку и сказал:

– Зона вокруг люка простреливается, подойдите все к стене около него, но не высовывайтесь. Я буду на крыше, сейчас их прижму, а вы уж тогда не теряйте времени даром.

Рация прошипела, и голос Бродяги, полный надежды и веры, сказал:

– Давай, браток!

Я вылез на крышу, разложил перед собой на чёрный холодный рубероид четыре гранаты, приготовил их к броску – и методично, как автомат, забросил рядком за заборные плиты. Бахнуло хорошо. Я высунулся, и ничего не понял. Но никто по нам не стрелял – тарахтели по парадному входу, там звенели разбитые стёкла и послышался взрыв. Внизу, как заправские спецназовцы, Мук и Лягух выскочили на полусогнутых и, водя стволами, оказались возле люка, закинули против ветра по дымовой шашке. Затем выбежал Бродяга, откинул тяжёлую чугунную крышку в сторону.

Из окна посыпалась цепочка людей, они поспешно спускались в шахту ливневой канализации. Я активировал дар и прыгнул. Упал – как на вату. Я так понимал сейчас, что в состоянии черноты я удерживаюсь на поверхности чисто психологически, даже не осознавая этого; а ведь, по идее, я мог проходить и сквозь землю. У поверхности я вернул себе свой вес – вышел из черноты. В этот момент нас накрыло облако густого дыма. Прошло несколько томительных секунд, и сверху уже спустили раненных: Медсестру и Кирпича. Пора.

Я крикнул оставшимся Муку и Лягуху, чтобы они спускались, поднял крышку на ребро и покатил к лазу. Спустился, упёрся спиной в противоположную стену и, приподняв немного на кончиках пальцев тяжёлую крышку, водрузил её на прежнее место. Она с гулким грохотом стала в пазы, скрыв от посторонних глаз путь нашего отступления хотя бы на время.

У предусмотрительного подполковника Воронцова были и ключи от замков на решётках, и средняя фомка красного цвета (по-видимому, снятая с пожарного щита). Несмотря на то, что замки открывались быстро, двигались мы медленно. Иногда приходилось откапывать вросшие в ил решетчатые двери.

Во время очередных раскопок я попросил Уборщицу осмотреть своим даром восьмерых офицеров из дежурной смены.

– Хорошо. Сейчас.

Оксана ненадолго задумалась, переводя взгляд поочерёдно с одного на другого.

– Так. Тут нет, тут тоже… А вот у этого есть голодание. Всё. Остальные пусты.

Я подошёл к указанному офицеру с вопросом:

– У вас должна сильно болеть голова.

– Почему? – ответил через противогаз глухой голос. Другой офицер, работавший рядом, вмешался:

– А что это значит?

– Погоди, – перебил его иммунный. – Это что? Значит, я хватанул этой заразы? Но у меня не болит голова.

Тут Уборщица, наконец, разъяснила мне:

– Не будет у него болеть голова. Он ведь спор ещё не хватанул.

– А как же ты увидела голодание?

– Знаешь, я не вижу его шкалы, как у тебя, но вижу, что у него она должна быть. Не интенсивность ауры зелёного цвета, а просто жёлтый тонкий обвод. Самой чудно. Никогда такого не видела.

– Значит, я всё-таки в тебе не ошибся, и для дела Генерала ты очень ценный человек!

Кто-то хлопнул меня по плечу – Святой смотрел на меня с лукавым прищуром.

– Для меня она самый ценный человек.

Оксана чмокнула улыбающегося сенса.

Для офицеров это, конечно, всё было непонятно: мистика, неуставные взаимоотношения и странные вопросы. Но Святой отложил эти неудобные вопросы на потом.

– Тут у нас и гражданские спасённые есть, так что ничему не удивляйтесь. Выберемся – Генерал всё разъяснит.

Ржавая решётка поддалась, и мы двинули дальше.

Когда впереди забрезжил свет на выходе в овраг, Святой приказал всем замереть на десять секунд.

– Так, за нами, метрах в трёхстах, идёт цепочка из семи человек. Мук, у тебя гранат всегда много, иди в хвост колонны и поставь пару растяжек. Калина – в голову. Выглянешь в черноте через решётку, посмотришь, что там в овраге. Я вижу пятна, но понять, кто это, не могу.

Совершив рокировку с Муком – из хвоста колонны в её голову – я двинулся дальше, навстречу своей судьбе.

Глава 17
Погоня

Мосина «армия», воодушевлённая кровавыми жертвоприношениями, рванула в Рынск. К самому началу опоздали, но, теоретически, найти иммунных ещё было можно. В городе царили лотерейщики и начинающие топтуны, это обещало хорошую охоту.

По давним рейдам со Слоном план города Мося помнил. Мысленно он забыл поблагодарить Стикс за отсутствие колонны вояк, как в прошлый раз. Решил сделать это позже.

– Давайте все за моей машиной! – приказал Мося, и направил свой тюнингованный по последней моде Стикса КАМАЗ в сторону военной части. Наваренные железные листы, шипы и сетки были щедро измазаны кровью жертв. Мося сам не знал, зачем он приказал разукрасить машины кровавыми узорами, но посчитал, что такова воля Стикса.

Подъехали к городскому рынку, зажатому между двумя пятиэтажками и бетонным забором. Впереди были широко распахнутые светло-синие железные ворота, в глубине виднелся каменный павильон с вывеской «Мясо». Сбоку от него примостились стойки вентиляторов морозильных установок, вокруг по периметру тянулись железные крытые прилавки, выкрашенные той же сине-голубой краской, что и ворота.

Муры встали в двух кварталах. Мося уже бывал здесь раньше, и знал – это хорошее место. Мясной павильон привлекал заражённых, с них могли быть ценные трофеи. Главарь, немного подумав, взял рацию.

– Так! Слушайте сюда. Там рынок, на нём всегда много отъевшихся заражённых. Справа и слева – пятиэтажки. Группы снайперов под охраной людей с клевцами пробираются по-тихому на верхние этажи и занимают позиции, чтобы простреливать входы на рынок и в мясной павильон. Мы метрах в двухстах напротив от ворот встанем, и начнём. Давайте, двигайте! Разделитесь там сами, кто куда.

В жилой массив прошмыгнули две группы с обнажёнными клевцами наготове, и по паре снайперов с акуновскими «винторезами» – короткими довольно точными и убойными винтовками.

Мося выждал пять минут, и вместе с остальной группой отправился к улице, с которой была прямая видимость на рыночные ворота.

Вдали послышалась стрельба.

– Где-то в центре долбят. И гранаты слышны, – заметил шедший рядом и чутко прислушивающийся к ночному городу Дантист.

– Вояки, что ли? – сам себе предположил Мося, и продолжил:

– Как там стихнет, в военную часть двинем, боеприпасы восстановим, а может, даст Стикс, и броню возьмём.

Они подошли к углу жёлтой шлакоблочной двухэтажки послевоенной постройки. Говорят, такие здесь строили пленные немцы после Второй мировой. Злой просканировал местность.

– Там, – прошептал он, указав в сторону рынка. – Много, – обвёл пальцем вокруг и добавил: – Здесь чисто.

Мося сунул клевец в петлю на поясе: тишина больше не требовалась. Сняв свой «винторез» с предохранителя и подняв ствол вверх, он протиснулся к углу. Сделал решительный шаг на перекрёсток, направил оружие на ворота рынка. Стоявшие там заражённые прекратили мерно раскачиваться и, сипло захрипев, двинулись на муров. Целиться стоя было неудобно, и Мося присел на колено. Первый выстрел разорвал утреннюю сырую тишину. Не попал – стрельба не была лучшим Мосиным навыком. Рядом грянули выстрелы муров. Заражённые попадали. Дверь мясного павильона заходила ходуном. Открывалась она вовнутрь и послужила ловушкой для входящих туда пустышей. Теперь они отожрались и напирали изнутри. «Кстати, неправильно дверь была установлена, – подумал Мося. – Наружу всегда должна в общественных местах открываться, ну да кто в этом захолустье за этим следил».

Тут кто-то серьёзный так влепил по двери, что она вылетела далеко на улицу – вместе с кучкой подвернувшихся под лапу рубберу лотерейщиков.

Они попёрли! Топтуны, жрачи, лотерейщики и руббер с громадными хитиновыми топорами вместо рук. Пули отлетали от его брони, вязли в многослойной арматуре мышц, в стальных сухожилиях.

Мося в страхе обернулся. Бандиты вчетвером спешно устанавливали треногу станка крупнокалиберного пулемёта «Утёс», но не успевали, слишком быстро приближались очень развитые для этого времени заражённые.

«Конец!» – подумал Мося и стал высматривать путь к отступлению, чтобы смыться, пока руббер будет занят поеданием его подельников.

Однако бежать не пришлось. Ранее высланная братва, засевшая на вторых этажах окружающих домов, открыла огонь. Хват и Жадный активировали свои дары меткости и начали работать. Получая солидные плюхи с флангов и с тыла, топтуны с руббером замедлились. Муры целились в нарост на затылке. В голову выстрел проходил всегда, и постоянные контузии заставляли руббера трясти башкой. А вот некоторым топтунам и жрачам не везло вовсе, их настигала мгновенная смерть. Хороших всё-таки снайперов выделил Муравейнику Мастер Хишша.

Заражённые ненадолго – на несколько мгновений – опоздали. И просчёт Моси был исправлен – загрохотал «Утёс». Руббер как будто наткнулся на невидимую стену и, ударившись, отлетел назад, попытался встать, приподнявшись на одном из своих рубил и закрывая другой топоровидной лапой морду. Это дало ему ещё пару секунд жизни, но против такого калибра его броня не канала. Он утих.

Больше дорогостоящих патронов тратить не стали – остальных добили из «ручняка». После гибели руббера напор заражённых стих. Вдали с перерывами продолжалась интенсивная перестрелка, слышны были взрывы.

– Хоть бы уж они скорее сдулись, – высказался Мося. – А то все наши боеприпасы растратят. На них бы такого руббера натравить, как наш.

На звук боя стали подтягиваться по одному и группами небольшие кучки лотерейщиков и бегунов. Муры всё чаще палили длинными очередями в коридоры прилегающих улиц.

– Слышь, Мося, надо потрошить этих да убираться отсюда, скоро тут «каша» будет. Только патроны зря потратим. Смотри, бегуны фуфельные пошли, – заметил озабоченный сложившимся положением Фантазёр.

Главарь согласно кивнул:

– Потрошите. Я этого проверю. Как думаешь, жемчуг будет?

Фантазёр даже не сомневался:

– У тебя будет.

Мося порылся во вскрытом мешке руббера и извлёк, кроме всего прочего, чёрную жемчужину. Самому употребить было ещё рано, можно стать квазом.

– Это нашему благодетелю, Мастеру Хишше, он мне за жемчуг много чего спустит с рук. И заплатит нам хорошо.

Фантазёр даже и не думал претендовать на жемчужину, и промолчал.

– Злой, там никакого хитрого зверёныша не осталось? – спросил Мося и указал на павильон.

Злой проверил.

– Есть ещё десятка два в подвале.

– Пошли.

Главарь кивнул Дантисту и стоявшим рядом с ним Злому и Фантазёру.

Когда вошли внутрь здания, от жуткой вони у всех перехватило дыхание. Пол был покрыт обглодками костей и толстым слоем коричневой слизи из отходов жизнедеятельности заражённых «Прямо как колония зергов», – подумал Фантазёр.

Они запрыгнули на прилавки и пошли ко входу в подвал поверху. Дантист нашёл огромный широкий мясницкий топор в одной из плах, на которой рубщики ещё недавно разделывали туши.

С подвалом была такая же история, что и со входом в павильон – тяжёлые, обитые оцинковкой двери холодильника ходили ходуном. На этот раз у каждого наготове был тубус акуновского противотанкового реактивного гранатомёта. Такого хватит и на жрача, и на руббера. Дантист же навёл на дверь ручной пулемёт Калашникова, да так и втопил прямо через двери. Потом дал по одной очереди в район петель. Дымящаяся створка рухнула в жижу на полу и полностью в ней скрылась. Из пролома попёрли лотерейщики. Мося перекинул тубус за спину и начал палить по напирающим заражённым. Вскоре их поток закончился.

Подошли ближе.

– Злой, глянь.

– Только остывающие. Блин, они все в дерьме, не хочу туда лезть, и так берцы зафаршмачил.

Дантист, доставая клевец, сказал:

– А и не надо, – он ловко впил остриё в первого лотерейщика и затащил его на прилавок. – Во, пожалуйста, вскрывай.

Когда споран был извлечён, бандиты перекинули труп дальше, и затащили на прилавок следующий. Конвейер заработал. За последними двумя, что были убиты в самом начале через дверь, не полезли. От отвратительного воздуха начала болеть голова, пора было уходить. Не очень удачный заход принёс восемнадцать споранов и две горошины.

На улице уже ждали отправления. Мося зашёл в глубокую относительно чистую лужу и походил в ней, очищая берцы от дерьма и гнили. То же самое проделали со своей обувью и его коллеги.

Когда они выехали, в центре всё ещё стреляли. Мося крутанул баранку и направил колонну в объезд.

– Через промзону пойдём. Может, и в цехах ещё развитых зацепим. Там их раньше много было в пельменном цеху, особенно когда город днём переносился.

Под шипы несущегося грузовика выскочила группа лотерейщиков. Несколько влажных шлепков – и разорванные и раздавленные тела стали новой порцией корма для менее решительных заражённых. Ради такой мелочи терять темп не стали.

Водил Мося плохо, особенно тяжёлый грузовик. Руль поворачивался туго, поэтому транспорт муров часто терял шипы, зацепившись за столбы уличного освещения и брошенные автомобили.

На звуки отдалённого боя, наверное, стянулись почти все заражённые, и по пути теперь попадалась только мелочь. Даже рёв моторов и запах крови не перетягивал от центра города к мурам заветную добычу.

– Эх, надо было поблагодарить Стикс, – тихо прошептал Мося.

Проезжая вдоль старого парка к заводским проходным, он увидел между ними довольно большую площадь. Вдоль подстриженных кустов стояли гражданские автомашины работников завода. В глубине за живой изгородью белел киоск «Союзпечать».

– Здесь!

Мося затормозил, и вся колонна заняла центр площади.

Муру было как-то нехорошо, так что он дрожащими руками достал шприц со спеком и ввёл себе минимальную дозу. Закрыл глаза, прислушиваясь к гласу Стикса, но тот молчал. Мося взмолился об удаче, сформировал в уме слова, но сказать их не успел.

Сенс муров передал по рации:

– В цеху, что первый справа за воротами, есть человек.

– Это точно человек? Не заражённый? – спросил Дантист.

– Заражённые так себя не ведут, да и пятнышко для развитого, что с разумом, слабовато, а без разума он бы уже бежал сюда.

Мося сразу понял – это иммунный. Это Стикс вновь благословляет его. И прошипел в рацию:

– А вот и первая «скотинка» для нашей «фермы»!

Он сам не понял, как выскочил из кабины и помчался к воротам, лишь услышал позади сдержанные ругательства братвы, не успевшей вовремя рвануть за ним.

Сильный ветер чуть не сбивал с ног. Шапка улетела. Мося даже не обернулся и продолжил, согнувшись, бежать к цели.

Вот и цех – гора поддонов и оборудование для их производства. Здесь пахло свежераспиленной сосной. Под ногами ветер носил опилки. Нигде не укрыться, разве вот только в будке. Дантист успел туда раньше. Заглянул внутрь и вскоре вышел, разведя руками и покачав головой.

Мося вцепился в рацию и, брызгая слюной, рявкнул:

– Злой, где он?

Злой понял всё с ходу.

– В цеху никого. Значит, он на крыше.

– Посмотри ещё!

– Сейчас.

Но Мося не стал дожидаться, и рванул к зарешеченному окну на противоположной от входа стороне. Он взлетел на стопку поддонов и посмотрел на улицу. По дороге убегала девушка в камуфляже с розовым рюкзачком за спиной. Она, словно что-то почувствовав, обернулась.

Мося увидел лицо. Это была та самая девчонка!

Бандит как обезумевший кинулся в окно, выбил собой старое грязное стекло и бессильно ударился о решётку. Он ухватился двумя руками за ржавые прутья и истошно закричал. В крик он вложил всю муку и отчаяние последних дней. Стекловата услышала… Но больше не обернулась!

Злой прокричал в рацию:

– В здании вас до хрена, я теперь ничего не понимаю!

Мося рванул к выходу. По его исковерканному гримасой ярости лицу струилась кровь, но он этого не замечал – нёсся по мокрой улице, как заражённый бегун за мясом, отключив сознание и разум. Часть муров последовала за ним, остальные вернулись к машинам и двигались параллельно заводскому забору по городу. Что-то орала рация, но и это проходило мимо сознания Моси. Нужно было догнать Стекловату!

Вскоре дорога кончилась, упёршись в овраг. На его дно вела железная лестница с перилами, окрашенными в зелёный цвет. Мур загрохотал тяжёлыми берцами по гулким ступеням. Жёлтая болотная трава на дне была примята, стёжка уходила влево, перпендикулярно лестнице, вдоль небольшого ручейка.

– Туда! – прохрипел Мося и указал рукой на примятую траву.

Метров через двести овраг делал поворот. Стекловата могла уже быть там. Кровь стучала в висках.

Дантист кричал в рацию:

– Злой, он, по ходу, чокнулся от спека. Ты видишь вообще, за кем мы бежим?

– Я так далеко не вижу, ты же знаешь мой радиус. Может, и есть там кто?

Дантист вновь прокричал:

– По-моему, у него глюки!

Мося тем временем скрылся за поворотом. Муры еле поспевали за ним. На левом склоне оврага был бетонный выход ливневой канализации.

– Та-а-ам! – вытянув окровавленную руку, прокричал Мося.

И тут овраг внезапно стал заполняться розоватым туманом. Противный химический запах ударил в ноздри.

– Твою мать! – не выдержал Дантист.

– Кисляк! – кто-то в ужасе прокричал сзади. – Розовый – самый быстрый! Сваливаем из кластера!

Дантист ухватил за плечи хоть и хлипкого, но удивительно сильного одержимого Мосю. Тот рвался к бетону на склоне, как обезумевший, и даже не мог ничего сказать, только рычал и хрипел.

– Всё, всё! Не успели, надо уходить, а то накроет. Отпустит тебя скоро, ты со спеком не части больше.

Пришлось Дантисту применить дар силы, чтобы совладать с переклинившим главарём.

Обратный путь проделали не менее быстро, машины уже стояли на краю склона. Рванули прочь, через территорию разрезанного границей кластера завода – так было ближе всего. Прямо по полю понеслись к трассе. Скорость не давала тяжёлым полноприводным машинам завязнуть. Разъехались веером, чтобы не попасть в чужую колею.

Мося отрубился; его тело как студень тряслось на полу кабины КАМАЗа. Дантист иногда поглядывал на него, но давать живчик не спешил – надо было пораскинуть мозгами. Дантисту всё больше казалось, что этот сумасшедший просто пользуется ими: общие заслуги выдаёт за свои, полученные, якобы, им от Стикса.

Мосе снилась Стекловата – такая чистая, непорочная, хрупкая. Он парился с ней в бане: клубы пара, белые тела… Потом ему стало жарко и душно, замучила жажда. Мося попросил девушку: «Дай попить». Стекловата, ничего не сказав, вышла и вскоре вернулась с кружкой и протянула ему. Мося подошёл к крохотному оконцу, открыл его, и пар повалил на улицу, закрыв обзор, а холодный воздух ударил в лицо; затем бандит поднёс кружку к губам и хлебнул – чего-то липкого, солоноватого и тёплого. Чашка была полна свежей крови. От неожиданности он выронил её на пол. За окном валялись синие тела его подельников: Дантиста, Злого, и многих других. За спиной послышался, словно звон серебряного колокольчика, девичий смех…

Достигнув трассы, бандиты остановились на твёрдом асфальте.

Подошли Злой с Фантазёром. Злой начал:

– Ну мы и красавчики, как реально всё разрулили сегодня. А сейчас ещё город перезагрузится, пустышек нахватаем. Братве будет праздник, давно уже баб не видели.

Фантазёр согласно закивал и продолжил:

– Мосе уважуха. Прёт ему, и как! Тут жемчуга за всю жизнь не увидишь, а ему с рубберов сыплет. Поневоле поверишь, что Стикс за него.

Дантист же заметил:

– Ну да, ему пока везёт, но сколько это продлится? Я думаю, мы тоже сильны и без него; он с руббером облажался; если б не мы, хана б ему, да и всем, кто был на улице.

Подошедший к беседующим Хват, услышав разговор, спросил:

– Чё он там?

Дантист уныло качнул головой:

– Передоз.

– Так я ему сейчас живца волью, и всё будет в норме.

Хват вскочил на приступку, открыл дверь и наклонился в кабину.

– Ну вот! – довольно сообщил он. – Очухивается.

Звон в голове Моси превратился в треньканье стеклянной бутылки о его зубы, а кровь во рту – в живчик. Сон закончился. Мося, согнувшись, выкатился на обочину, уцепился за один из оставшихся шипов, и долго сплёвывал вязкую слюну. Потом достал бинокль и некоторое время всматривался в густеющий кисляк на горизонте. Странно – перезагрузка не начиналась.

– Чего долго так?

– Ждём пока, – ответил Дантист.

Тут Мося заметил какое-то шевеление. Посмотрел внимательнее: из того места, куда по полю уходили следы его колонны, на территории завода сквозь туман виднелись движущиеся автомобили.

Мося вгляделся еще пристальнее. Белая «газель»-маршрутка и серый джип двигались по дороге в сторону выезда на южную трассу. В очередном просвете мур увидел в окне микроавтобуса розовую точку.

– Тоже валят! – вырвалось из его потрескавшихся губ.

– Что там? – спросил Дантист.

– На, посмотри, – Мося протянул бинокль.

Мур посмотрел и задумчиво сказал:

– Если сейчас выедем наперерез, то всё равно не успеем.

Мося сразу озлобился, выхватил бинокль и, нервно сжимая и отпуская его, начал спешно искать разумные аргументы для погони.

– Да сколько ещё этот туман будет, кто его знает. А тут – вот они. Или все сто процентов иммунные новички, или рейдеры, те будут с добычей. Надо брать!

Дантисту не понравился лихорадочный блеск в глазах предводителя; он оглянулся на братву – те уже прыгали по машинам – и согласился. Правда, сказал как-то уныло:

– Конечно, тема реальная… – снова обернулся на колонну и прокричал в рацию на общем канале: – Ходу!

Взревели двигатели, и тяжёлые грузовики, разбрасывая с колёс налипшую в поле грязь, помчались по объездной дороге наперерез той трассе, на которую должны были выехать беглецы.