Текст книги "S-T-I-K-S. Стекловата"

В уголок полуоткрытого рта я вкатил Бродяге красную сферку.

– Давай его на носилки и несите вон в тот КАМАЗ. Там ход помягче, – распорядился Генерал, и поспешил к рощице. Оттуда поступил доклад: «Командир, вам надо это видеть».

Алёна неожиданно встала, кожа на её лице ещё отливала смертельной бледностью.

– Я с вами.

Мы поплелись, приминая сухую траву, рядом с кровавым следом, и добрели до островка молодых берёз, где дежурило два нанятых рейдера из Пилона. Они сейчас лежали обескровленными пустыми куклами среди обмазанных их же ещё красной кровью белых тонких стволиков. Особенно мне запомнилась одна девственно-чистая берёзка с белой, практически без чёрных поперечин корой, на которой особенно чётко отпечаталась ладонь агонизирующего человека. Деревцо было самым сильным из всей поросли, самым высоким, раскидистым, и получало от неприветливого солнца Улья больше всего света.

Генерал внимательно осмотрел место происшествия, и заключил:

– Час-полтора назад всё произошло. Почему мы ничего не слышали, кто это мог сделать?

Один из пилоновских, уже давно обретающийся в Улье, сказал:

– Это дело рук килдингов.

Генерал присел на корточки и обратил внимание, что, несмотря на прохладную погоду, камуфляж одного из убитых расстёгнут на все пуговицы, и из-под него выглядывает белый уголок бумаги. Осторожно, чтобы не измазать, Генерал вытащил его, встал, взял лист в обе руки и начал читать. Толстые неуклюжие буквы, написанные кровавыми чернилами, слились в странное послание: «Акун сожгут все стабы в полночь, а Дети Стикса благодарят, что встреча состоялась. Прощай».

Генерал перевернул листок, убедился, что и на другой стороне ничего больше нет, свернул его в трубочку и воткнул в карман.

– «Прощай» – это хорошо. Значит, сюрпризов больше не будет. Пересчитайте, у нас никто не пропал?

Затем долгим и внимательным взглядом посмотрел на Алёну, как будто видел её первый раз в жизни. Потом тряхнул головой, словно прогонял какое-то наваждение.

По рации сообщили:

– Генерал, колонна готова к маршу.

– Перекличку сделали? Все на месте?

– Только Карпа и Лунатика нет.

Тут выступил вперед стоящий рядом командир оперативной группы и указал на трупы:

– Это они.

– Ясно. Так! Прикопайте их, что ли, да двигайте по машинам.

Алёна стояла рядом с таким видом, будто что-то поняла из сказанного; а Генерал мрачно молчал. Мне же были понятны две вещи. Первое – времени на спасение из Пилона наших оставалось до полуночи. Второе – Алёна будет у Генерала на особом контроле, слишком много странностей в её поведении и в её коротком, но очень мутном прошлом.

Пока мы брели обратно, я всё же решил задать Алёнке давно назревший вопрос.

– Алён, ты так много можешь и умеешь. Скажи, откуда всё это? Что с тобой произошло у муров?

– А разве Медсестра тебе не рассказала?

– Медсестра не помнит тебя, её трясти начинает, и она в неадекват впадает, когда ей напоминают о том времени или о мурах.

Алёна посмотрела на меня и опёрлась на мое плечо ещё сильней.

– Я тоже не помню ничего до побега. Потом жила в вековечном лесу: ягоды ела, грибы, рыбу. Гороха очень много приняла, жемчужины, опять же…

Я усмехнулся:

– Откуда?

– Ты не поверишь, мишка дал. Он тоже там жил, и дерево ещё живое. Да, дерево дало, а не мишка. Как в тумане всё помню, как будто не со мной было, а как во сне. Как в сказке. И избушка, и ведьма.

Я подумал, что у Алёнки, наверное, тоже неадекватное состояние начинается, как и у Медсестры.

– Ладно, ясно. Не будем больше об этом. Не волнуйся, теперь ты со мной, всё будет нормально.

Глава 19
Большие перемены

Мы мчались на максимуме возможностей наших машин, и к вечеру уже стали видны мусорные кучи на горизонте, означавшие близость обитаемого стаба. Всё было как обычно. Пока нас не замечали. Колонна встала.

Святой осмотрел в бинокль окрестности, просканировал своим даром.

– Здесь никого нет, Генерал. Я проверил.

– Хорошо, так и должно быть. Что у нас есть? Первое: мы уже знаем, какой сюрприз ждёт нас в Пилоне, а они – нет. Второе: у нас есть связь с моими людьми, этого они тоже не знают. Надо сыграть на этом.

Святой ответил:

– Что? Под дурачков закосим, и сработаем внаглую.

– Да, как-то так. Только вот я думаю, не стоит коренных Пилоновских в это дело задействовать. Только стронги, им до Пилона дела нет.

– Я с Апельсином говорил, – Святой присел поудобнее и продолжил, – Не очень-то ему по душе дела, творящиеся в Пилоне. Так что мы сможем рассчитывать на его людей. Правда, придётся заплатить сверху.

– Это не проблема. Давай, собирай отряд из надёжных. Сажай их в технику, на которой мы из Пилона выезжали, по дороге проинструктируем. Остальные пусть лагерем тут стоят.

– Сделаем.

Святой встал и пошёл к головной машине. Генерал сел в машину операторов и начал переговоры с Македонским:

– Слушай, мы подъехали. Нам нужно действовать согласованно. Будь рядом с ребятами. Передавай мои команды.

– Понял.

– Дальше. Вы согласитесь привести дроны внешников в боевое состояние. Научите управлять ими. Для испытания пусть навесят на них разное оружие. Трофейные ракеты, турели, кассетные бомбы.

– Когда они научатся, мы им станем не нужны.

– Ты мне частоты укажи и коды контроля.

– А какая разница, операторская машина-то у них. Операторы их.

– У нас теперь тоже машина есть. Мы на частоты выйдем, коды тут же сменим и всё, контроль наш. Расчистим всё вокруг вас. Сами на прорыв пойдём. Времени у нас только до полуночи.

– Почему до полуночи?

– Потом внешники раскатают стаб в блин и запекут. Ну, ты видел, как они могут.

– Откуда известно? Хотя… тут тоже какая-то нездоровая суета. Некоторые торговцы неожиданно свалили из города, кто-то с чуйкой в рейд без всякой надобности уходит. Я думал, это они мести за нас боятся.

– Может быть, может быть. Всякое бывает… – Генерал почесал кончик носа и продолжил, – Давай сразу, короче. Начинай действовать. Шуми, проси. Говори, что вы согласны обучить и настроить. Скажи, что ещё вам нужны жилые трейлеры внешников, чтоб их подогнали рядом. Пошли кого-нибудь из наших проверить – нет ли там родных систем управления дронами.

– Понял. А что, ещё кого из бункера вытащили?

– Да.

– Хорошо. Свяжусь позже, как дело сдвинется.

– Давай.

Генерал убрал микрофон и, сняв наушники, передал их дежурному связисту из новеньких, с погонами майора:

– Следи за эфиром, чуть что – зови меня.

Боец ответил:

– Понял вас!

После обеда выдвинулись. Я не решился оставить Алёнку одну, боясь её потерять. Она была очень слаба, и сказала мне, что ещё до нашей встречи приняла некое усиливающее зелье. Но сейчас его эффект прошёл, и у неё будет провал сил. А ещё эти стимуляторы – они тоже не пошли на пользу. Правда, живца, гороха и хорошей пищи было у нас в достатке – так что повышенная регенерация Стикса медленно делала своё дело. Но на всё это нужно было время, а его-то как раз у нас и не было.

Кое-как мы устроились во втором КАМАЗе. За водилу третьим с нами был Мук, его другана мы не взяли из-за ранения. И Святой остался. Он был за главного в комплексе РЭБ, там же находились Солдат и остальные операторы. Установку тащить под стены Пилона не было смысла, она и так прекрасно доставала. Пилоновские наёмники были не в курсе текущего расклада, так что остались добросовестно охранять раненых. Я нужен был как прикрытие для снайперов со своей защитной сферой. Приготовил я и своё секретное оружие подавления. Алёна, к сожалению, ничем нас порадовать не могла. Ни о каком редактировании свойств кластера и речи быть не могло. Для захода на изменение стаба ей ещё нужно было расти и расти.

Как назло, с неба посыпалась мерзкая водяная пыль, от земли поднялся лёгкий туман – видимость сильно упала. Стёкла постоянно запотевали изнутри. Трезвенников в Улье, увы, нет, и мы не были исключением. Много не пили, но градус держать приходилось – так что стёкла потели конкретно.

Естественно, без сенса в такой обстановке мы прозевали засаду.

Вечером мы подъехали к громадным мусорным кучам – прямо из вороха пустых бутылок, картона, чёрных набитых чем-то пакетов и разломанной мебели, взрывая всю эту маскировку, выскочили два КАМАЗа-ковша с песком и перекрыли нам путь. Место было подобрано правильно, так что свернуть мы никуда не могли. Порадовало: стрелять сразу не стали – значит, хотели поговорить. В принципе, «косить под дурачка» пока удавалось. План начинал разворачиваться.

* * *

В этот день, пока Алёна проявляла чудеса копирования, а таинственные килдинги резали дозор, в Пилоне творились не менее странные вещи. Распространившиеся среди рядовых обывателей стаба слухи достигли своего апогея. Всем уже порядочно надоело жить под властью Вальжана и его друзей, обиравших их до нитки и поставивших в такое положение, что они должны были всё время пахать на верхушку просто за еду и живчик. Да, была стабильность, но людям она больше напоминала рабство. Каждый в душе знал, что как только полыхнёт, когда появится реальная сила, все сразу же её поддержат. И эту силу обитатели Пилона увидели в Генерале и его людях.

Арест Македонского с товарищами послужил как команда «На старт!». Оставалось только сказать: «Внимание!» – и это было сказано сегодня утром, когда цепные псы Вальжана отправились на перехват возвращающейся из Рынска колонны Генерала. Правда, некоторое замешательство возникло после согласия Македонского поработать на власти и привести дроны в боевое состояние – в чём им активно помогал институтский ксер, быстро изготовивший недостающие детали для неукомплектованных дронов. Вскоре дроны, обвешанные вооружением, заняли свои места на верхних платформах трейлеров внешников.

Чтобы прозвучала команда «Марш!», нужна была кровь или хотя бы первые выстрелы. Народ не вышел сегодня на работы. Все нарушили запрет на ношение оружия. Сильно не шумя и не встречая сопротивления, люди заняли здания, окружавшие рыночную площадь, в центре которой стоял тот самый неработающий фонтан.

Вальжан, оставшийся без большинства своих бойцов, предусмотрительно заперся с охраной в ратуше. Другая группа сконцентрировалась на воротах, обеспечивая безопасность бегства для своего лидера – или беспрепятственное возвращение в город карательных сил.

Радист Вальжана обеспечивал ему довольно напряжённые радиопереговоры. Вальжан кричал своему заместителю, заблокировавшему колонну Генерала:

– Ржавый! Тут в городе движуха нездоровая началась. Давай скорей с ними заканчивай, и назад.

Тот отвечал:

– Какая ещё движуха? Они только-только на дороге показались. Машины те самые, я их узнал. Скоро будут.

– Кажется, плебс восстал; пока тихо, но никто не работает, на площади собираются.

– Мне что делать? Уничтожить колонну?

– Стрелять пока не надо, будут потери. А вы нам все здесь скоро понадобитесь. Предлагай обмен – Македонского, Тракториста и Болтона за Калину с Уборщицей, и пусть валят, куда хотят, не заходя в город.

Вальжан усмехнулся:

– Дроны у нас теперь есть, как отъедут, раскатаем. Нам за спиной народные вожди не нужны. И быдло успокоится.

Ржавый согласился:

– Ваще не ожидал от них, так спокойно всё было.

– Пока эти не появились. Знал бы тогда, и в город бы не пустил, да повёлся на дроны халявные. И Богомол с Банананом меня не смогли бы уговорить. А тут им – интересы Института!

– Так мы же думали, они вообще из Рынска не вернутся, проверить хотели, действительно там орда перестала кочевать, или нет.

– Тут по всему выходит, что не врали стронги. Орды больше нет. Самим теперь можно в Рынск ходить.

– И начнём. Надо только порешать текущие вопросы. Как людей поменяете, и они отъедут, бахнем. Смерды сами успокоятся, зачинщиков накажем.

Ржавый спросил:

– А много они тебе за Калину этого с Уборщицей обещали?

Вальжан как-то разочарованно ответил:

– Ну так… ксер работает. Все девайсы внешников восстановил. И эти дурачки согласились помочь неожиданно. Так что, я думаю, продешевил. Надо было, кроме починки дронов, ещё и жемчуга попросить. Вижу, волнуются сильно, дали бы.

– Так скажи, ведь помощь от Македа – халява, и она как бы от нас.

Вальжан задумался:

– Я своё слово всегда держу, раз обещал, даже если невыгодно. Я ж не мур какой-то. Как договорились, так и сделали. Только надо нам теперь свою часть договора выполнить, Калину и Уборщицу выдать. Смотри не облажайся.

Фоново послышалась команда Рыжего:

– Начали! – и тут же Вальжану пришёл доклад: – Мышеловка захлопнулась. Стоят спокойно. Пошёл говорить.

– Давай.

* * *

Я увидел, как со всех сторон из мусора, хоть и далеко, но на дистанциях поражения, появились несколько бронетранспортёров. Их башенки угрожающе смотрели стволами в борта машин нашей колонны.

Из-за первого КАМАЗа с песком выехал здоровый джип – целый сарай на колёсах. Он был мне знаком по первому визиту в Пилон.

Из него вышел рыжеволосый конопатый мужик с автоматом на шее и с гарнитурой рации на голове. Его бронежилет сверху был покрыт разгрузкой с многочисленными кармашками, забитыми разной военной амуницией. Рыжий миролюбивым жестом поднял раскрытую правую ладонь.

Генерал выходил из связной машины, и вслед ему на ухо торопливо шептал майор:

– Македонский передал, что Пилон на грани восстания, ждут твоего возвращения. Люди Вальжана блокированы в ратуше и на воротах.

Наш командир вышел Ржавому навстречу. Встретились они где-то на середине пути. Клубы тумана вперемешку со свалочными испарениями, пронзаемые лучами включённых фар, придавали картине некий сюрреализм.

– Здорово, Генерал! Надо поговорить.

– Здравствуй, Ржавый. В стабе бы и поговорили, что за необходимость в этом сейчас, да ещё и под стволами твоих пулемётов?

– В стабе тебе больше не рады. Ты поедешь мимо. А чтобы здесь не остаться навсегда, ты должен мне выдать Калину и Уборщицу.

Генерал поиграл желваками:

– Подожди, ведь в Пилоне остались мои люди. И много трофеев с колонны внешников.

Ржавый ответил:

– Насчёт трофеев просто забудь. А люди – это гарантия, что ты нас не киданёшь. Ты пойми, Вальжану лично они не нужны, так что ты выдашь их для Института. У нас с этого дела один геморрой, и трофеи будут компенсацией за всю эту движуху, что пришлось устроить… Андерстэнд?

Генерал ещё раз внимательно обвёл взглядом окружившие нас силы, и сказал:

– Я тебя понял. Вы получите тех, кого хочет Институт, за моих людей. Но сделаем так. Я хочу видеть здесь Тракториста, Болтона и Македонского. Тогда Калина перейдёт к вам. Потом вы передадите мне моих людей и получите Уборщицу, и я беспрепятственно поеду дальше в Хрущёвку.

Вся физиономия Ржавого говорила, что если бы не определённые обстоятельства, разговор здесь был бы совсем другой. И Генерал знал эти обстоятельства – но иллюзий по поводу дальнейших событий не питал: это Улей. Он продолжил:

– Я хочу видеть заложников.

Рыжий заговорил в гарнитуру:

– Вы можете привезти сюда заложников?

Генерал усмехнулся:

– У вас какие-то проблемы?

Рыжий волком глянул на нашего командира, и ничего не ответил. Если бы не эти проблемы – разговаривали бы стволы БТРов.

Переговоры через рацию слышала вся колонна, и я с Алёной тоже. Она спросила меня:

– Пойдёшь?

– Надо. Иначе тут будет бойня.

Моя любимая приобняла меня, посмотрела в глаза и поцеловала.

Не дожидаясь указаний Генерала, я сам пошёл к Ржавому.

* * *

Тем временем в Пилоне начался бой. Из тюрьмы под ратушей вывели и посадили в джип троих заложников. Толпа атаковала охрану. Послышались первые выстрелы. Кто-то в отхлынувшей толпе заорал:

– Всё! Хана, братья! Теперь ходу назад нет, Вальжан будет мстить нам. Надо с его властью кончать!

Люди развернулись и начали пробиваться к охране с автоматами. Гремели обрезы, дробовики, охотничьи карабины и пистолеты – всё, что было в тайниках повстанцев. В окна ратуши полетели «коктейли Молотова» – но там уже никого не было.

Вальжан с охраной вырвался в колонне с заключёнными, и пять бронированных джипов поехали к воротам. На тяжёлых стёклах расплывались паутины от особо удачных попаданий. Покрышки не выдержали, и машины ехали на ободах. Надо было выйти напрямую к воротам – оттуда могла быть поддержка из тяжёлых пулемётов. Так и случилось: пройдя последний поворот, машины вышли из-под обстрела толпы. Преследователи сунулись было следом, но линии трассеров их быстро отрезвили.

Пока повстанцы лихорадочно думали, как взять ворота и не дать уйти из стаба группе Вальжана, Вальжан приказал усадить людей Генерала в трейлер внешников, что уже ожидал у ворот. Его колёса было очень сложно пробить, и скорость у него была отменная. Пленных повезли на обмен. Глава стаба предвкушал месть восставшему быдлу, предателям.

Повстанцы же, получив контроль над всем городом, засели теперь на позициях вокруг въездных ворот. Бетонные блоки надёжно защищали и нападавших, и обороняющихся. Вот только время играло на старое руководство. Скоро вернутся бронетранспортёры и гвардейцы Ржавого, и перевес будет не на стороне восставших.

К тому же четыре снаряжённые машины внешников с платформами на крышах, по три дрона на каждой, пока безмолвствовали.

Природа, как бы почувствовав всё напряжение сложившейся ситуации, изменила погоду. Подул ветер. Тучи пропали, выглянуло закатное солнце. Похолодало.

* * *

Трейлер домчался быстро. Всё, что мне следовало сделать, это оказаться возле охранников ближайшей машины Пилона. На мои руки тут же опустились наручники. Меня это заставило улыбнуться.

– Чего скалишься, – грубо рявкнул надевавший браслеты мужик. Я не ответил, но улыбку с лица убрал. Меня подвели к Ржавому.

Македонский, Болтон и Тракторист прошли к колонне и встали возле меня.

– Вот твои люди. Теперь пусть идёт Уборщица, и я их отпускаю.

Генерал ответил:

– Её здесь нет. Она осталась во временном лагере с ранеными.

Ржавый вспылил:

– А чего ж ты мне мозги компостировал? – было видно, что он уже давно на взводе. То, что приходило по рации, не нравилось ему всё больше и больше. – Поднимайте дроны – прошептал он в гарнитуру.

Ржавый и его охранники сместились за броню трейлера, увлекая за собой и нас.

Удаляясь, он сказал громко:

– Генерал, пусть тащат сюда Уборщицу, тогда продолжим разговор.

Я кое-что понял, и мне это не понравилось. Я громко, чтобы все слышали, спросил у Ржавого:

– Что значит «поднимай дроны»?

Охранник пнул меня прикладом.

– Ты чё орёшь, придурок!

Я, потеряв дыхание, прохрипел:

– Просто интересно.

Генерал тут же сообщил Святому по рации новость и скрылся за кабиной первого КАМАЗа.

В эфир ушло тихое и лаконичное сообщение:

– Дроны в воздухе.

Ржавый посмотрел на нас и отрезал:

– Заткнитесь.

В рацию же отдал какую-то команду, я не расслышал. Все высыпавшие на землю при переговорах Пилоновцы попрыгали в свои бронетранспортёры, и боевые машины стали разъезжаться.

Я сидел в отсеке трейлера внешников, глядя прямо в лицо Богомола. Он внимательно смотрел мне в глаза и ничего не говорил. На всякий случай я подавил его небольшим, точечным применением дара. Если он сильный ментат, то нечего копаться в моей голове. Там слишком много секретной для Института – или кого бы то ни было! – информации.

Его глаза, и так немного навыкат, выпучились ещё сильнее. Он оказался не в своей среде, как рыбка, выброшенная на берег – непривычно лишиться вмиг всей своей силы.

Над головой послышался клёкот дронов. Мы отъехали недалеко.

Дальше произошло странное – и это был второй сюрприз для Богомола, Ржавого и остальных. Дроны вместо того, чтобы атаковать колонну Генерала, неожиданно сделали манёвр и ударили по машинам Пилона.

Грохот взрывов, шипение ракет и свист скорострельных пулемётов внешников наполнили воздух вокруг. В рации послышался мат и крики гибнущих гвардейцев Вальжана.

Нашу машину предусмотрительно не трогали, но бронекорпус содрогался от взрывов. В довершение ко всему я решил начать действовать, и активировал на пару секунд сферу черноты – заодно и вытащил в этот момент руки из наручников. Македонский, увидев такие замечательные свойства сферы, не преминул воспользоваться возможностью, и тоже освободился. Для его товарищей мне пришлось повторить двухсекундную черноту.

Вчетвером мы навалились на замешкавшихся Богомола и Ржавого. Офицеры у Генерала были подготовленные, так что Ржавый вскоре сам оказался пристёгнутым за руки и за ноги. А вот Богомол оказался весьма прытким типом – открыл задний люк и выскользнул через шлюз прямо из наших объятий, как скользкая рыбка из рук мальчишек.

Заглохший трейлер стоял. Высовываться было опасно – бой шёл вовсю. Мониторы, как я ни старался уменьшить радиус сферы черноты при освобождении, всё же зацепило, и они зияли чернотой. Из люка разобрать, что происходит, было невозможно. Пара дронов валялись на земле, горело несколько бронетранспортёров. Стреляли со всех сторон. Колонна Генерала, скинув разгорающиеся дымы, удалялась задним ходом из узости свалки обратно на поле, ближе к лагерю Святого. Заглохших и повреждённых машин я не заметил.

Пилоновцы двигались по трассе в противоположную сторону, к своему стабу. Они непрерывно отстреливаясь от наседавших дронов, и несли потери: почти половина техники чадила чёрным дымом на тех местах, где и стояла в засаде. Вспыхнули и горы мусора. Пластик, даже мокрый, горел превосходно, только сизого дыма было больше. Вскоре стена огня и дыма отделила меня от Алёны.

Македонский с товарищами захватил наш транспорт, отправив мехвода в компанию к Ржавому. Тракторист занял водительское место, и развернул бронемашину вслед за машинами Генерала. Пройдя стену огня и дыма на разгоревшейся мусорке, мы увидели, что колонна лишь успела перестроиться и сейчас уже кабинами вперёд мчалась в сторону лагеря Святого.

Жаль, рации не работали. Я достал из рюкзака запасную тельняшку и привязал её к стволу автомата. Залез на место оператора турели, открыл технический лючок и высунул столь своеобразный флаг наружу.

Вовремя. Как мне потом сказали, нас приняли за преследователей и уже думали, чем бы нас аккуратно накрыть. Мой флаг нас спас. Наши притормозили, и мы заняли место замыкающей машины.

Ехать пришлось недолго. Неожиданно колонна начала манёвр – «перевёрнутый вопросительный знак». Я мог объяснить это только тем, что с камер дронов, преследовавших остатки воинства Ржавого, поступила новая информация. Ах, жаль, связи нет, узнать бы, что случилось!

Свалка уже горела вовсю. Огонь, образуя смерчи, закручивался и таял в искажённом от горячего воздуха вечернем небе. Волны жара прокатывались по пожухлой траве, неся чёрные тлеющие ошмётки. Когда взметнувшийся к небесам пепел остывал, он сыпался на ближайший лес и поля, покрывая их странным сизым ковром. Проехать сквозь этот ад не представлялось никакой возможности. Мы встали неподалёку, и я перешёл в машину к Алёнке.

Пара лёгких джипов разъехалась в стороны – наверное, искали объезд.

За рулём был Мук. Алёна обняла меня и чмокнула, но я был притворно-холоден. Внимательно посмотрел на девушку, потом на Мука.

– Что это вы вдвоём тут воркуете? Знаю я этого корявого, только отвернёшься – потом будут спрашивать: «Чёй-та у тя дети такие низкорослыя, сам-та, вроде высокий».

Мы все рассмеялись, и я снова обнял и поцеловал Алёнку. Нашу идиллию прервал вызов по рации:

– Это Генерал, всем внимание! Сейчас пришла информация с радаров Святого. Они засекли приближение большого количества низколетящих крылатых ракет в нашем направлении. Всем рассредоточится, покинуть транспорт и залечь в укрытия.

Мы с Алёной кинулись под свод ближайшего негустого леска.

* * *

В Пилоне было жарковато. К Вальжану пришло подкрепление в виде вернувшихся ни с чем остатков гвардии на шести БТРах и двух новеньких БМП-3 с тридцатимиллиметровыми автопушками 2А72. Они ворвались в город, и палили во все стороны. Повстанцы, видя неравенство сил и провал своих планов, в отчаянии пытались покинуть город. Кто по верёвкам, кто по самодельным лестницам спускались они по скользким, позеленевшим от времени бетонным блокам. Высота была приличная, метров семь. Бой в городе практически и не шёл. Загнанные справа и слева от ворот на стены повстанцы кто как мог покидали стаб, спасаясь от мести разъярённых властителей, пригибаясь за выступ стены от летящих снизу пуль. Несколько отчаянных держали подъём на стену, не давая вальжановским церберам подняться наверх. Неожиданно к защите проходов присоединились три оставшихся дрона с пулемётами. Остальные носители бомб и ракет сделали над стабом круг почёта и удалились – они были пустыми. Эта атака позволила остаткам мятежников покинуть стены, безопасно пробежать открытое пространство, и укрыться в лесу. Дроны долго не продержались. Их искорёженные крупнокалиберными пулями остовы рухнули на неизменный бетон пилоновских улиц. Гвардейцы ворвались на стены и ещё некоторое время стреляли вниз, в поле и недалёкий лес. Мятежники рассеялись, и потихоньку пробирались на север, к болоту, в надежде выйти там на отряд Генерала. Другие подались в сторону Хрущёвки.

* * *

Мы с Алёной залегли в лесу; на миг мне показалось, что настала гробовая тишина. Сначала стало видно сквозь голые ветви деревьев, что по вечернему небу над нами промелькнули несколько чёрных росчерков, позади них ширился широкий инверсионный след. А потом по земле ударила волна от преодоления звукового барьера. От такого удара могли лопнуть ушные перепонки и глазные яблоки. Форсаж на малых высотах применяли лётчики сверхзвуковых истребителей над вражескими позициями, даже когда заканчивались боеприпасы.

Сейчас ударная волна лишь коснулась нас краем. Тысячи веточек сорвались с кроны возвышающейся над нами громадной ивы, и эта «шрапнель» активировала мою защитную сферу.

Алёна, оказавшись в царстве цифр, таблиц и столбцов, замерла.

– Сколько тут всего! – восторженно сказала она. – Смотри, эти циферки теперь зелёные, а раньше были жёлтыми, значит, я могу их менять.

– Но ты забыла про поце…

Договорить я не успел. Алёна была верна традициям. Потом она вернулась к своему миру.

– Ладно. Что вот это… ага, понятно. А это?

– Я буду выходить из черноты.

– Погоди ещё немножечко, тут так интересно. О! Круто! Это параметры погоды над кластером. Неужели ты этого ничего не видишь?

Сквозь лес мне было видно, как ударный фронт помчался дальше, сбил пламя помойки, и сейчас она тлела, извергая громадные клубы непрозрачного густого дыма. Сейчас должно было полыхнуть снова. Мне в голову пришла интересная мысль.

– Алён, а ты ливень можешь вызвать?

– Могу, да, вот. Максимальная концентрация воды, время, высота облаков и так далее…

– Тогда давай прямо сейчас, пусть свалку зальёт, пока нет открытого пламени.

– Пожалуйста!

Наверное, Алёна с чем-то там переборщила. Прямо над кластером сгустились чёрные тучи, на миг стало очень темно, по границам ударили молнии, и секунд через пять до нас докатился оглушающий гром. В это же время мы все увидели, как на горизонте, над тем местом, где был Пилон, раздуваются громадные фиолетовые полусферы. Расширяясь, они теряли интенсивность свечения и исчезали.

Потом ливануло, как из ведра. Капли с шипением врезались в красные дымящие угли. Пепел и сажа густыми ручьями устремились под склон, в сторону болота. Повалил густой белый пар, прижимаемый к земле водяными шквалами. Так же быстро, как и начался, дождь ослаб, и вскоре тучи растаяли. Кромешная тьма расступилась, явив нам свободный путь к стабу.

Я лишь заметил, дрожа и не попадая зубом на зуб:

– Могла бы и потеплее водичку сделать!

Рядом матерился промокший до нитки Лягух. Он поливал на чём свет стоит Генерала и его приказ покинуть технику, и это – перед таким ливнем.

Тело, правда, быстро нагрело одежду, и она стала хоть и мокрой, но тёплой; ветра не было. Рация опять приказала долго жить.

– Надо переодеться! – многообещающе сказала Алёна.

– Побежали в наш кунг.

И мы рванули к КАМАЗу, заперлись там и начали «переодеваться»!… Во время «переодевания» даже не поняли, что уже некоторое время движемся. Я выглянул в окошко. Мы останавливались возле Пилона – вернее сказать, возле большой груды разбросанных по полю бетонных блоков. Некоторые отлетели метров на двести.

Алёна была уже одета, и мы вышли. Гипертрофированные руины этакого Стоунхенджа окружали нашу колонну, змеёй вползавшую в этот «сад камней». Правда, в отличие от настоящего сада камней, в котором, где бы ты ни стоял, всегда не видно лишь одного камня – здесь было не видно девяноста процентов камней.

Я заметил стоявшего рядом с водительской дверью Лягуха. Он, засунув руки в карманы, ничего не бормотал себе под нос, как это обычно делал, а просто смотрел на картину разрушений. Он глянул на меня и сказал: «Пульсон».

Рычали двигатели машин, кто-то поехал вдоль леса, собирая уцелевших. Часть колонны двинулась догонять бежавших в Хрущёвку.

Я вдохнул ночной прохладный и влажный воздух, глянул на чужие звёзды. Алёна сбоку приобняла меня.

Зашипела рация Лягуха:

– Лягух, говорит Святой. Калина со Стекловатой у тебя в машине?

– Рядом стоят.

– Пусть к трейлеру внешников подойдут, мы их там ждём.

– А что такое?

– Да наши офицеры в масках скоро засуицидятся от этих противогазов.

Я громко сказал рядом с микрофоном:

– Сейчас будем.

Мы подошли к трейлеру, где толклись новички – офицеры из дежурной смены. Я заметил там и Уборщицу – а это было явно неспроста. Интересно, если кто из них уже заразился, его завалят?

Святой радостно обнял меня и подмигнул Алёне:

– Поздравляю! Добро пожаловать в наш клуб!

– С чем?

Сенс загадочно улыбнулся.

Я, кажется, понял намёк Святого.

– Да мы уж виделись с тех пор.

Мужики заржали, Алёна шутку не осознала, но на всякий случай заулыбалась вместе со всеми. Тут Святой закончил хохмить и перешёл к делу:

– Ладно! Тут не за этим я вас всех собрал.

Он указал рукой на трейлер внешников.

– Он рабочий. Ребята продули внутреннюю атмосферу, всё работает, а вот шлюз – не герметичен. И поломка, в общем-то, пустяковая – уплотнитель порван на двери. Он точная копия второго такого же внутри.

Майор подал Святому свёрнутую кольцами чёрную круглую резиновую трубку:

– Это образец, его сняли изнутри, – потом подал вторую. – Это повреждённая.

Святой посмотрел на Алёну:

– Сможешь сделать?

– Давайте, попробую.

Она взяла обе трубки уплотнителя, и те исчезли таинственным способом, чтобы вновь появиться через секунду уже в исправном состоянии.

– О! Получилось.

– А что, могло не получиться? – испугался Майор.

– Нет! Не могло, – Алёна ему жеманно-мило улыбнулась.

Тот посмотрел на неё очень странно, как будто только что сыграл в русскую рулетку, и сказал Святому:

– Ну вы даёте. И это всё… И делов-то…

Святой прервал его и отдал резину.

– Давайте, монтируйте. «Спасибо» потом нальёте.

С трейлером всё получилось. Народ, наконец, смог снять ненавистные маски и просто пожрать.