Текст книги "S-T-I-K-S. Стекловата"

Глава 18
Встреча

Мои спутники опасались открывать последнюю решётку сразу, и послали меня на разведку, тем более что Святой вроде как засёк небольшую активность.

Я активировал дар и прошёл сквозь прутья. Теперь справа и слева меня окружали две короткие бетонные стеночки. Слух и зрение в таком состоянии искажались, звук «плавал»; чёрное сзади, серое с боков, и белое впереди и сверху.

И тут я увидел Алёнку. Она вбежала в белый квадрат, попыталась остановиться, но, увидев меня, не стала этого делать. Её лицо озарила счастливая улыбка. Алёнка полетела в мои объятия. Я, действуя скорее по наитию, тоже сделал шаг и обнял ее, прижал любимую к себе. Слов было не нужно. Я прикоснулся губами к нежным полуоткрытым губам. Она ответила, и мы слились в первом поцелуе. Я от счастья взлетел на седьмое небо.

Откуда-то извне донёсся многократно отражённый эхом истошный крик: «Та-а-ам!».

Алёнка как-то сразу съёжилась. И тут я почувствовал нечто странное – всё замерло, время остановилось, и я, как будто в компьютерных играх, словно провалился под текстуры. Вокруг заметались ряды цифр, столбцы, таблицы. Секунда, и видение исчезло.

Алёнкин голос в моей голове прошептал (хотя я был уверен, что ни единая мышца на её лице не пошевелилась):

– Побудь ещё чуть-чуть в этом.

Я понял и не стал выходить из дара, несмотря на странности.

– Всё! Выходи, пусть пока так. У нас пять минут до перезагрузки, а если не успеем, поменяю.

Мы так и стояли, слившись в поцелуе. Я отпустил дар. Вокруг густел розовый кисляк. Кто-то орал в овраге. Орали и звенели ключами в замке мои спутники.

– Это она? – спросил через ещё не открытую решётку Святой.

Я, глупо улыбаясь, кивнул головой, и так и не смог вымолвить ни слова. Поцелуй ещё горел на губах, а запах её волос будоражил дух. Не хотелось сбивать это состояние. Она была рядом, прижавшись ко мне, и тоже улыбалась, её глаза лучились счастьем. Алёнка уже никуда не спешила, как будто после встречи со мной все проблемы исчезли.

– От кого ты бежала? – спросил Святой.

– От муров.

Наконец решётку смогли открыть, и почти одновременно с этим гулко бахнула растяжка.

– Туман ложится, в рот ему не спится! – заорал Мук.

– Надо уходить! – поторапливал Лягух.

– Но там муры! – сказала Алёна.

– А там атомиты, – ответил я, не снимая руки с тонкой девичьей талии.

Святой замер, и, закрыв глаза, сказал:

– Все разбегаются со скоростью курьерского поезда. Предлагаю идти по оврагу, там до завода рукой подать, за ним поле и граница кластера.

Я заметил:

– И муры за ней будут ждать с распростёртыми руками.

Святой улыбнулся:

– Общение с Генералом развило в тебе тактическое мышление. Там стоянка, перед заводом. На ней всегда много машин, проскочим на них вдоль кластера и выйдем на трассу, по которой сюда приехали. А эти пускай ждут в ближайшей точке и дальше.

– Тогда за мной, я тут бегал недавно.

И мы побежали, как могли. Приходилось волочь Кирпича и Медсестру, да и Бродяга выглядел не очень, хотя и держался. Мук знал город так же хорошо, как и мы со Святым, поэтому сразу убежал вперёд за транспортом вместе с Лягухом.

Когда мы достигли железной лестницы, наверху нас уже ждала маршрутка-«газелька» и серый джип «Хонда». Это сильно нас ускорило, но всё же мы не успевали.

Алёна посмотрела на меня просящим взглядом, положила руки мне на плечи и, запрокинув голову, попросила:

– Поцелуй меня и сделай, чтоб нас не видели.

Я улыбнулся:

– Нас видят, но я понял тебя.

А потом я активировал дар. Горячие влажные губы Алёнки коснулись моих. И снова на миг возникла эта странность: текстуры, цифры…

Алёнка оторвалась от меня:

– Всё, теперь должны успеть.

Я вышел из черноты и спросил:

– Что ты там такое делаешь всё время, и обязательно ли при этом целоваться?

– А что? Тебе не нравится?

– Нет-нет, нравится, ещё как!

– Ну, в принципе, не обязательно – главное, чтобы ты мне доступ через эту черноту давал, для редактирования свойств кластера. Я сейчас сместила перезагрузку на попозже. Но пока почти ничего не понятно.

Она засмеялась:

– Так что целоваться нам с тобой ещё – не перецеловаться, пока я со всем этим не разберусь.

Я смущённо протянул:

– Нууу, я не против, – затем притянул любимую к себе, и мы поцеловались просто так, без научной необходимости.

Народ, честно говоря, ничего не догонял. Ну и пускай, как говорится – меньше знаешь, крепче спишь. Пусть думают, что это я из смущения поначалу целовался в монохромном оформлении.

– Хорош миловаться, голубки. Прыгайте уже в свадебный лимузин, – подмигнул мне из открытой двери Святой. Мы с Алёной устроились в маршрутке. Мчались по городу быстро, но Лягух прикалывался: всю дорогу терзал клаксон своего джипа, и Мук, зараза, не отставал, вторя ему из «газели».

– Хорош, черти, сигналить! – заорал не выдержавший Святой. – Всех заражённых в округе соберёте.

Опытный Лягух успокоил:

– Ты, эта-а-а, не переживай, дорогой. Они уже все разбежались – не такие придурки, как мы. Да скоро, скоро трасса уже.

В салоне тихо, как мыши, сидели шокированные люди в противогазах. Они не задавали вопросов и не мешали. Это радовало. У меня же была куча вопросов к Алёне, но я понимал, что сейчас не время и не место для этого. Мы шли буквально по лезвию ножа.

Справа мелькнул забор военной части. Мы с визгом покрышек вошли в поворот и выехали на широкую бетонку, впереди уходящую в чистое поле. Десяток секунд, и мы выскочили из тумана. Я смотрел в заднее стекло. Далеко в розовом мареве виднелась несущаяся на полной скорости колонна атомитов. До выезда из города им не хватило буквально мгновений. Всё растаяло, лёгкий толчок сотряс корпус нашей машины. На улице исчез перекатываемый ветром мусор и помятые легковушки. Вместо исчезнувшей колонны из города выезжал одинокий мирный «Порш Кайен», я его узнал по характерному силуэту.

Едущий сзади Лягух вовсю матерился – это я видел через его лобовое стекло.

– Фу-ух! Пронесло, – вытер пот со лба Святой. Прильнув к нему, сидела Уборщица, и смотрела на нас с Алёной. Вдруг глаза Уборщицы расширились. Я подумал – с Алёной что-то не так, шальная пуля или что? Но нет, с ней всё было нормально. Мы с Алёной одновременно повернули головы в ту сторону, куда смотрела взволнованная Уборщица. Там, на горизонте, нам наперерез неслась колонна автомобилей из фильма «Безумный Макс». Доминирующим цветом её был цвет ржавого железа, железом этим они были густо утыканы и увешаны. Это должно было отрицательно влиять на их скорость. Да, определённо, они не успевали. Но пули-то, пули вполне могли нас догнать!

– Газу! – заорал Святой.

Мук втопил.

Я глянул на джип.

У раненых в машине Лягуха, наверное, кровь свернулась в венах от той порции ругательств, что тот выдал, увидев муров на горизонте.

Мук включил рацию.

– Может, вернуться в город?

Та ответила голосом Лягуха:

– Ну его нахрен, надоел!

Святой тут же добавил:

– Да и пока будем разворачиваться, нас накроют. Гоните дальше.

Потом перегнулся к водителю и взглянул на приборную панель.

– Бензина много.

– В джипе тоже полный бак, – добавил Мук.

– Так! До первого ретранслятора тридцать километров. Значит, будем там через пятнадцать минут.

Святой глянул на часы и потом долго смотрел на горизонт сзади. Муры серьёзно отставали. Они шли километров семьдесят в час.

– Фора у нас будет хорошая. Ретранслятор закинем в кабину и двинем дальше. Успеем. Передадим сообщение Генералу, пусть встречает гостей.

Я взглянул на военных. На холоде стёкла их противогазов запотели, и сейчас они практически ничего не видели.

Уборщица тоже переключила своё внимание на спасённых:

– Святой, пусть человек намордник снимет, чего зря мучается? – она указала на одного из военных – а Святой зарылся в своём рюкзаке.

Офицер в звании майора не стал дожидаться разрешения и с облегчением снял противогаз.

Его щёки и подбородок оказались покрыты угольной пылью из фильтра. На вид мужчине было лет сорок, бритый, лицо продолговатое.

Он хотел что-то сказать и как-то странно посмотрел на Святого, но тот его перебил:

– Повезло тебе, брат. На, вот, зачитай товарищам, пока время есть. А то чувствую, скоро жарко будет. – и протянул тот самый пресловутый лист с информацией, которую с таким трудом ценой собственной жизни добыл капитан Хасанов с группой. Только Мук с Кирпичом и уцелели тогда.

Майор взял листок и всё-таки спросил:

– А подполковник Седковский случайно, не ваш родственник?

Святой ухмыльнулся:

– Что, похож?! Вполне может такое быть – ты почитай, почитай, там весь расклад дан по нашему положению здесь. Начнёшь немного понимать, – и подал флягу с живчиком. – И на вот, горло от угля прополощи. Много не пей.

Тот хлебнул, сморщился, вернул тару и начал читать вслух. Сидевшие в противогазах немного занервничали, но военная закалка сделала своё дело, и обошлось без паники. Во всяком случае, надежда на спасение была у каждого, и связана она была с нашей совместной деятельностью в будущем.

А вот показался и большой рекламный щит – за ним в кустах лежал ретранслятор, питаемый тяжёлым автомобильным аккумулятором.

Мы притормозили, и я ринулся было бежать, но Святой меня придержал:

– А ты, парень, держись вообще подальше от этих железок, знаем мы тебя. Идите с дамой к Лягуху на заднее сиденье, места для поцелуев там.

– Да он же матерится!

– Зато мы со связью будем; кто знает, когда нелёгкая тебя накроет, попалишь нам все реле с ячейками. Да Кирпича с Медсестрой сюда тащите.

Святой с майором скрылись в кустах, а мы при помощи однорукого Бродяги, Алёны и Лягуха перетащили тяжелораненых в «газель». Управились одновременно со Святым. Тот ещё издалека крикнул:

– Разводи пары!

Мук засмеялся и несколько раз газанул. Знал я, что эта весёлость выйдет нам боком – и как только я об этом подумал, меня накрыла чернота. Только потом я услышал хлопки выстрелов. На нас нёсся «Порш Кайен». Он остановился в заносе, из кабины выкатился перекатом человек с окровавленным лицом, непрерывно поливая нас автоматными очередями. В машине было ещё четверо, они выскочили – один залёг рядом с окровавленным, другие стали отползать в стороны, чтобы охватить нас полумесяцем.

Машина рванула вперёд. Там всё уже было погружено, а мы остались втроём: Лягух, Алёна и я. Как попадали на землю, так и головы поднять не могли. Я опять остался без связи. Лягуха зацепило. Он не попал в защитную сферу и лежал возле водительской двери, прямо на бетоне, пережимая двумя руками истекающее кровью бедро. Лужа под ним расползалась.

Я так понял, нам настала хана… Долго я сферу не продержу, а потом нас можно будет брать готовенькими. Где-то на краю восприятия я заметил, что «газель» далеко-далеко остановилась, из неё тоже начали разбегаться мои товарищи. Но мне сейчас это ничем не могло помочь. Я бешено искал решение.

Алёна что-то шептала одними губами:

– Стикс, благослови!

Со стороны «Кайена» послышался противный крик:

– Хват, Жадный! Девка нужна мне живая!

Эти слова послужили для меня спусковым крючком. Я накрыл их группу подавлением даров.

Алёна меж тем повела себя очень странно. Она сбросила бушлат с рюкзачком, прямо из воздуха в её руке появился маленький шприц со странной жидкостью, затем она закатала рукав и ввела себе зелёно-оранжевую жидкость. Её глаза стали тоже немного зелёными и слегка засветились.

Она прошептала:

– Стикс, помоги мне, прими мой дар, испей… – и неожиданно рванула с места в сторону бандитов. Словно ветерок прошелестел. В её руке таким же таинственным образом вместо шприца появился пистолет.

Муры по ней не стреляли. Но окровавленный прокричал:

– Спасибо, Стикс! – и вперился взглядом в глаза молниеносно оказавшейся рядом Алёны. И так и остолбенел – его дар не работал! Замешкались и остальные. По всей видимости, их озадачило то, что их дары не включились. Замешательство было секундное, но Алёне этого хватило. Прогремело пять выстрелов – и возникли четыре дырки во лбах. Для меня, честно говоря, изображение размазалось, так быстро она действовала. В окровавленного Алёна стреляла иначе, и попала ему в плечо. Но следующее, что она сделала, меня шокировало: она последними двумя выстрелами пробила раненому муру локтевые суставы. Алая кровь щедро струилась на пожухлую травку, и впитывалась в рыхлую почву с лёгким парком. Алёна прямо на раненом расстегнула рюкзак, пошарила там, что-то взяла и неторопливо пошла к нам, довольно мило при этом мне улыбаясь. А вот Лягух почему-то при её приближении попытался ещё глубже забиться под машину.

Мне даже показалось, он что-то знал про такие убийства. Его губы тихо-тихо прошептали: «Ведьма».

Он зачем-то сгрёб свою кровь на бетон, чтобы та не дошла до обочины и не впиталась в землю. Я тогда ещё не знал той приметы, что если Стикс попробует твоей крови через землю, то уж обязательно доест тебя потом.

Алёна же странно посмотрела на Лягуха, но никак не отреагировала. Потом наклонилась и вколола ему содержимое трофейного шприца.

– Спек, – прокомментировала она, – поможет выжить.

Я уже знал, что надо и живца дать попить. Достал свой, и влил немного раненому в рот. Алёна тем временем перетянула Лягуху ногу его же ремнём.

Наши, залёгшие было на горизонте, видя, что мы спокойно ходим, снова попрыгали в «газель», и теперь мчались к нам. С другой стороны показалась головная машина муров.

Я решил не терять времени, и затащил Лягуха на заднее сиденье, Алёна устроилась на переднем. Раненый тихо прошептал:

– Калина! Ты свою девочку держи подальше от всяких там ментатов и стабов, лучше будет. Она у тебя не простая… Знавал я таких…

Лягух вырубился.

Я запрыгнул на водительское сиденье и завёл джип. Странные слова самого старого из нас в Стиксе – запали мне в душу. И я понимал, что он говорил не про наш с ней секрет с перезагрузкой, а про что-то другое, чего он жутко боялся.

– Что у вас тут произошло? – перекрикивая рёв моторов, с ходу заорал Святой – но увидев приближающийся транспорт муров, он махнул рукой: – Потом расскажете. Поехали! И да, включи рацию.

Я пристроился за «газелью». В зеркало заднего вида я увидел ещё одну странность. Смертельно раненый мур вдруг подскочил, и как реактивный снаряд умчался в сторону от дороги.

* * *

Мося получил ранения от сильнейшего представителя Стикса, это он понял. Он глядел в серое небо, истекая кровью, как одна из его же собственных жертв. Эти мёртвые муры не поняли, что, начав играть в игры со Стиксом, уже нельзя дать задний ход. Получив что-то от Стикса, нельзя сказать: «Это я сам». Стикс забрал их. А Мосю? Он же не отрекался. Определённо, это Стикс сохранил его жизнь, пробудив новый дар, что дремал после принятия жемчужины. И дикий килдинг осознал – да, у него сейчас активировался этот дар, и поэтому он жив! Чем он, или кто-либо вокруг, слабей от ранения, тем Мося быстрей и выносливей! Он подскочил и помчался прочь, его мысли прояснились. Эта девчонка манит, но приносит одни лишь беды. Стекловата и его поиск имеют что-то общее, что-то связанное с тайной Стикса, которая не даёт ему покоя – и он не найдёт утешения, пока не раскроет секрет! Раздавленный и униженный, он бежит, чтобы выжить, стать сильнее и вернуться за ней и её тайной! Болели раны, а он ускорялся, всё быстрей и быстрей уносясь прочь – на запад, через Рынск, в белое пятно.

* * *

Алёна вырубилась. Я знал, что после зелий наступает отходняк, так что сильно не волновался. Единственное – залил ей в рот немного живца, чтобы тот делал своё дело и придавал ей сил. Пока ехали, я поил её несколько раз. Не забывал и про долю Лягуха.

Заговорила рация:

– Калина, слушай. Я связался с Генералом. Он сделал засаду. Через полчаса наших преследователей будет ждать сюрприз. Как только проскочим автозаправку, сворачивай направо и прячь машину за каменным сараем. Понял?

– Вас понял: полчаса, сарай, прятать машину.

– Ну, давай! Конец связи.

Теперь сильно не гнали, «тащили» муров в ловушку, всё время оставаясь на виду, но не в зоне поражения их автоматов.

Справа и слева потянулись скошенные поля и катушки соломы, раскиданные тут и там. Иногда они образовывали целые штабеля. Я глотнул живца; это был последний. Много его сегодня пришлось выпить, но пьянеть я не пьянел – слишком сильным было напряжение. Каждая секунда могла стать последней и для меня, и для моей любимой.

* * *

Дантист, оставшийся за главного в колонне после того, как Мося пересел на подвернувшийся «Порш Кайен» и умчался вдогонку то ли за новичками, то ли за рейдерами, сейчас внимательно смотрел в окно своего КАМАЗа на тот самый «Кайен». Ни одного пулевого отверстия в машине не было видно. Тела двух меткачей, сенса и водилы лежали с аккуратными дырочками на лбу. Вместо командира нашлась лужа крови, но самого его не было. Очевидно, что тут работал кто-то очень сильный. Так положить бывалых муров с сильными дарами…

Ехали быстро, как могли. Ясно, что те две машины должны были уходить в отрыв, но они этого не делали. «Газель» на горизонте как будто приглашала: «Езжай за мной», дистанцию не рвала. «Заманивает», – подумал Дантист, – «Да они наверняка взяли в плен Мосю. А что он им расскажет? Дорожку к нам они и так знают. Он чокнутый, и никогда мне не нравился. Пусть везут в Союз. Я ему не нянька. Да и Хишша наверняка теперь меня сделает главой Муравейника».

Дантист включил рацию:

– Разворачиваемся, горячие девочки в Рынске уже полчаса скучают, а мы тут по полям раскатываем.

Ответом ему было дружное гудение клаксонов. Выведя широкое кольцо на поле, машины поехали в Рынск.

«Газель» и джип успешно добрались до назначенного места. Погони не было. Сил уже практически не оставалось.

Я взял Алёну за плечи и посмотрел на её бледное лицо. Она улыбнулась и приоткрыла глаза.

– Калина! – сказала она чуть слышно, тонким, нежным голоском, затем ласково обняла, и мы опять поцеловались, уже не спеша. От вкуса её губ, от их теплоты и влажности у меня прибавилось сил, и я уже готов был сворачивать горы.

Она прижала меня к себе и прошептала:

– Ты мой!

– Твой. А ты моя.

Мы вышли из машины. Подошёл Генерал с бутылкой шампанского в руке. Поздоровался, затем внимательно посмотрел на обнимавшую меня Алёну:

– Добился-таки своего! Молодец. Стоило того. Что теперь будешь делать?

Я растерялся – так далеко я не планировал.

– Ещё не думал.

– А у нас опять проблемки. Потом расскажу.

Генерал снова внимательно посмотрел на Алёну:

– Ничего понять не могу, какой у тебя дар?

Я опешил – раскрывать возможности Алёны в редактировании свойств кластеров не хотелось даже для Генерала. Что бы сказать?

Алёна меня опередила. Потупя глаза в землю и двигая камешек на асфальте носком берца, она негромко сказала:

– Я ксер.

Сказала тихо, но прозвучало это как гром. Несколько голов проходивших мимо вольнонаёмных из Пилона невольно повернулись в нашу сторону. Даже у Генерала, как мне порой казалось, состоявшего из бетона и стали, немного отпала челюсть. Правда, он быстро пришёл в себя:

– Это многое меняет, – и посмотрел на узкие ладошки моей девушки. Хмыкнул, но, вспомнив о размерах микросхем, вернул себе энтузиазм.

Я сам немного ошалел, и не нашёлся, что сказать. А Генерал продолжил:

– Мне кажется, у меня есть для вас неплохая работёнка. Взамен, кажется, я знаю, что вам нужно, и я это обеспечу.

Командир загадочно улыбнулся:

– Обстоятельства сложились так, что мы тут ещё на одну ночь задержимся.

Генерал показал рукой на один из КАМАЗов с кунгом:

– Он теперь ваш. На всю ночь. И в кабине никого не будет.

Немного подумав, вспомнил про бутылку и протянул её мне, затем добавил:

– И на весь день, естественно, тоже.

Потом Генерал повнимательнее всмотрелся в посеревшее от усталости лицо Алёны и заметил:

– Плохо выглядишь, девочка.

Он тут же поднёс рацию ко рту и скомандовал:

– Знахаря нашего нового ко мне. Как его?.. Лепила! Тут для него есть работа, – и добавил для нас с Алёной. – Что? Зря, что ли, нанимали его? Пусть отрабатывает.

Подошедший вскоре Лепила отработал хорошо, хотя, как мне показалось, до пилоновского знахаря Плюща ему было далеко, какой-то он неуверенный был – наверное, в Улье недавно.

Я так толком и не поговорил с Алёной – не было времени. Мы залезли в тёплый полумрак нашего нового дома и вырубились до самого ужина.

За ужином раскупорили шампанское и выпитое позволило мне осмелиться на некоторые неприличные действия. Но я был в этом поддержан: влияние Улья или её естественная конституция заставили Алёну проявить такой темперамент, что мне даже пришлось себя превозмогать. Как и когда пришла ночь, я не понял. Мы, истерзанные, выжатые, потные и счастливые, лежали на матрасе и смотрели в небольшое окошко. Просто смотрели на незнакомые звёзды. Поговорить нам так и не удалось.

– Может, поедим? – предложила Алёна.

– У меня тушёнка в рюкзаке.

Я, как истинный джентльмен, вскрыл две банки, и мы начали есть.

– Хороший жир, – заметила Алёна.

– Ага, скользкий, – согласился я.

До утра мы так и не заснули. Когда за окошком было уже светло, в дверь тихонько постучали.

– Кто там?

– Это я, Бродяга, выпить не хочешь со мной? Хоть Генерал и не велел беспокоить…

– Я с девушкой.

– И ей налью. Она ж мне наливала. С вас закусь.

Я глянул на Алёну.

– Погоди немного.

Мы быстро оделись и убрали с пола ватный матрас на одну из скамеек, что стояли вдоль стен. Я открыл дверь. Из кунга повалил пар, от свежего воздуха закружилась голова. Первым спустился я, и подал руку Алёне. Она спрыгнула и присмотрелась к Бродяге.

– О! Привет! Это ты? То-то я думала вчера, лицо знакомое – так ты смог выйти!

– Привет! Как видишь…

Присели тут же, на пустых пластиковых ящиках от пива. Вытащили тушёнку и хлеб.

– Выпивать не будем, – сказал я. И добавил: – Не хочется. Давай просто посидим. Что тут происходит сейчас? Чего никуда не едем?

Бродяга поудобнее переложил раненую руку. Неуклюже закурил.

– За тем и пришёл, как тут говорят. Был среди тех, что остались в Пилоне, один человек Генерала. Дар у него – радиостанция ходячая. Забыл, как зовут, старая такая фамилия…

– Македонский! – вспомнил я.

– Ага, точно! Македонский. Ещё до того, как вы вернулись, он на ретранслятор передал, что их там за решётку кинули, машины оцепили, с техникой пытаются разобраться сами, да не могут.

Бродяга неторопливо затушил сигарету и, продолжая мусолить окурок между пальцев, закончил:

– Я как друг предупредить просто хочу. Узнал я, что Институт их заставил это сделать. Требуют выдать тебя, Калина, и Уборщицу. Тогда ваших отпустят. Но думаю, Генерал не выдаст, не из таких он.

Послышались приближающиеся шаги. Бродяга обернулся, выстрелил бычком в кусты, быстро встал.

– Ну, бывайте, – и пошёл скорым шагом в противоположную от приближающихся шагов сторону.

Я сразу начал понимать. Институт что-то пронюхал про наши проделки с кластером, да только не до конца. Уборщицу приняли за Алёну; уж как там этот дар у них назывался, я не знал. Это, кстати, объяснило странное поведение того знахаря в Пилоне. Но хотели они либо заставить нас работать на них, либо ликвидировать. Второе более вероятно, ведь мы в Улье, а не в молочной реке с кисельными берегами.

Алёна аккуратно сняла мою руку со своей талии и убежала в здание заправки. Там удобства работали до сих пор.

Передо мной вскоре оказался Святой.

– Привет! Не спишь уже?

– А что?

– Шесть утра. Ах, ну да, счастливые часов не наблюдают… – и усмехнувшись, добавил: – А с тобой часы вообще не дружат.

Мы немного посмеялись. Я предположил:

– Значит, я всегда счастлив.

– Ну-у-у… А ты это чувствуешь?

– Со вчерашнего дня – точно.

Святой похлопал меня по плечу, и уже более серьёзно продолжил:

– Я тебя понимаю. Да видишь, какая штука тут получается…

Святой замешкался, не знал, как начать – и я тактично не стал его утруждать:

– Да я уже знаю всё.

Святой вскинул на секунду глаза и перехватил мой взгляд.

– Откуда?.. Хотя ладно.

Он пересел поближе, с ящика Бродяги на Алёнкин, и твёрдо сказал:

– У Генерала есть план.

У меня плана не было. И было интересно, как наш командир выкрутится из этой ситуации.

Ещё издалека я почувствовал запах кофе. Алёнка шипела и тащила три дымящихся стаканчика, обхватив их ладонями. Наконец, на полпути она не вытерпела и, кофе внезапно исчез, а Алёнка стала остужать ладони об свои холодные уши. Посмотрела на меня со Святым, хмыкнула и сказала, как бы разговаривая сама с собой:

– Ну, нас всё равно трое.

Алёна подошла к нам и вручила мне стаканчик, материализовав его прямо из воздуха. Температура его не упала. Следующий протянула гостю.

– Спасибо, я так, вообще по чаю, кофе – не моё.

Алёна оставила стакан себе.

Таким же образом появились и две упаковки фабричных круассанов в хрустящих упаковках.

Святой удивился:

– Ого! Чего ещё умеет твоя дама?

– Многое… Но ещё не всё, – отшутился я. И спросил:

– Откуда кофе?

Святой опередил Алёну и ответил первым:

– Это наши новенькие постарались. Генераторную машину присоединили к сети заправки. Теперь даже насосы, качающие соляру, работают. Ну и всё, что там внутри, соответственно, тоже.

Алёна удивилась и засмеялась:

– Ой! Всё так сложно, оказывается, а я и не подумала даже. Смотрю – аппарат кофейный стоит, светится. А денег нет. Думаю, вот проблема. Хорошо, что в кассе были. А откуда там свет взялся, я даже и не подумала.

– Не свет, а электричество, – поправил засмеявшийся Святой. Пригладил пальцами усы вокруг рта. – Ну, давайте к делу. Алёна, ты сможешь изготовить для нас по образцам несколько новых радиодеталей из таких же, но раскрошенных?

Та согласно кивнула головой:

– Думаю, что да, если все необходимые вещества будут в достаточном количестве.

– Тогда подходите после завтрака к нашим новым машинам комплекса РЭБ. Будет у нас сюрприз для предателей.

И действительно, Стекловата всех удивила.

Нас уже встречал сам Генерал, в окружении кучки спецов, причём некоторые из них были в противогазах. Они обсуждали какие-то технические вопросы, оперируя такими сложными словами и терминами, которых я даже и не слышал никогда. Когда мы подошли, дискуссия вяло утихла. Один военный достал несколько деталей и как-то неуверенно протянул их Алёне. Она взяла их, повертела в руках.

– И что с ними надо сделать?

– Нужны такие же. А вот другие детали, перегоревшие.

Алёна ничего не стала пока делать, и спросила:

– А что, в общем, должно получиться, что вы хотите?

Генерал повернулся к машине с пультами управления, и показал рукой.

– Вот здесь есть одно рабочее место оператора. А остальные, хоть и есть, но не функционируют. Различные поломки в этих серо-зелёных коробочках.

Он поднял присоединённый к многочисленным кабелям блок, отключил его и подал Алёне.

– Это рабочий.

Моя девушка вернула детали и взяла блок.

– Дайте мне ещё один.

Ей подали. Оба блока исчезли. Алёна закрыла глаза и сосредоточенно замерла. Минуты через две сунула руку за пазуху, вытащила плоскую фляжку с живцом и сделала несколько жадных глотков, потом раскрыла обе ладони. Все напряжённо замерли. Но вместо ожидаемого блока там появился круассан и стаканчик дымящегося кофе.

Она с жадностью откусила хрустящий рогалик и, пригубив кофе, начала усиленно жевать. Сухие крошки от слоёного теста прилипали к её припухшим губам и сыпались на бушлат. Один из офицеров прикрыл глаза рукой и отвернулся.

Не дожевав, с набитым ртом, она деловито проговорила:

– Тащите сюда кофейный автомат.

Кто-то спросил:

– Зачем?

Но Генерал поднял руку и осёк усомнившихся:

– Тащите.

Вскоре автомат был перед нами.

– Ломайте, мне нужны его потроха.

Когда Алёна удовлетворила свой аппетит, на её протянутые ладони легли требуемые потроха. Она снова погрузилась в транс.

– Мало.

Подумала и добавила:

– Положите тут остальные блоки и ищите всю электронику: мобильные телефоны, рации и прочее.

Я немного знал эту новую Алёнку, и по некоторым неуловимым для других признакам уже видел, что она на грани, и сейчас грохнется.

К счастью, её команды, подкреплённые авторитетом Генерала, выполнялись быстро и беспрекословно. На её ладони легли несколько мобильников, и тут же исчезли.

В толпу офицеров, грузчиков и охранников протиснулись Уборщица с Лепилой:

– Что тут за костёр?

Я спросил:

– Какой костёр?

Она на ухо мне прошептала:

– Такого никогда не видела. Из другого конца лагеря увидала мощное зелёное свечение. Это такой голод, какого тут нет у всех вместе взятых. В общем, я тут спека немного принесла. Плющ всегда истощённым его колол, а уж потом живцом отпаивал.

Тут в руках Алёны появился первый блок. Я его быстро принял, и молча положил в ладони девушки следующий. Получил свеженький, и так три раза. Потом Алёна вернула образец, кучу электронного хлама и фантик от круассана сверху.

Офицеры похватали блоки и побежали их тестировать, а героиня начала медленно заваливаться назад. Я подхватил её на руки и кивнул Уборщице:

– Коли.

Та поняла с полуслова, и ввела полшприца. На щёки любимой начала возвращаться краска.

Вмешался знахарь, начал водить над ней руками, и затем сказал:

– Я на сегодня всё, сил больше нет. Пусть теперь выпьет живца, ей вскоре полегчает.

Алёна выпила.

Из операторской машины послышались восхищённые возгласы. Всё работало. Я понёс Алёну обратно в наш кунг. Меня догнал Генерал и пошёл рядом.

– Спасибо! Опять вы нас выручаете.

Я кивнул и спросил:

– Что будем делать дальше?

– Теперь у нас пять рабочих операторских мест. Остальное дело будет зависеть от нас.

Когда мы подошли к нашей персональной «квартире», я застыл в ступоре. Около ящиков валялся истекающий кровью Бродяга. След вёл в кусты, куда он скрылся сегодня рано утром. Листва была потревожена, и полоса уходила в рощицу из тонких берёз метрах в двухстах от лагеря. Чего стоило Бродяге проползти сюда эти метры, можно было только догадываться. Уборщица, следовавшая позади нас, уже в который раз взяла на себя роль лекаря – вколола раненому остатки спека, и когда Бродяга очнулся, влила ему в рот живец.

Генерал спросил:

– Кто этот сделал?

Бродяга был в полубредовом состоянии. Из резаных ран продолжала сочиться кровь, жадно впитываемая чёрной землёй. Он с трудом поднял руку и указал на Алёнку и прохрипел:

– Так, как она…

Несколько раз тяжело вдохнул.

– Не-е-ет. Такая, как она. Я сомневался. Я видел раз, два, и вот опять…

Он откинулся навзничь. И прошептал уже в небо:

– Там пост…

Генерал негромко сказал в рацию:

– Оперативная группа, проверить рощу к юго-востоку от лагеря. Командиры отделений, сворачиваем лагерь, выезд через тридцать минут.

Уборщица залила раны живцом, и кровь остановилась.

– Ему, по ходу, конец. Только жемчужина его сейчас спасёт.

Генерал задумчиво сказал:

– У него должна быть, поищи.

Я уложил Алёну на матрас, вытащенный кем-то из нашего кунга, и вернулся искать жемчужину. Наконец мне повезло. Она была спрятана в карманчике на рукаве Бродяги.