Текст книги "Версальские кружева"

Эмоции и любовь скоро принесли им сладкую усталость; теперь их, согретые наготой друг друга тела, успокоившись в счастливом сне, принадлежали только друг другу…

Михаил проснулся уже ночью, Марго рядом с ним не было. Не заметив на полу и ее одежды, он поднялся и подошел к окну. Место, где днем стояла ее машина, уже успел припорошить снег. Выйдя в зал второго этажа, его взгляд сразу поймал неплотно закрытые полки письменного стола и нарушенный порядок лежащих на нем бумаг. Проверка промелькнувшего у него подозрения принесла ему боль разочарования; вид комнаты говорил ему, что он в очередной раз столкнулся с обманом. Забранный ею архив – фотографии, видеофильмы – без сомнения указывали на то, что ее приход к нему был частью уже действующего плана. Отныне диспозиции сторон были определены, игра закончилась, столкновение и конфликт стали неизбежны.

Вернувшись в спальню, он снова лег. Ее запах еще был тут, но теперь он только злил его. Любовь, – та самая любовь, которая всего несколько часов назад наивным ветерком ласкала его чувства, улетела, как весеннее облако, открывая в сознании двери комнат сожаления и разочарования.

Подъезжая к дому матери, Марго уже ни о чем не жалела. Уверенность и понимание хорошо выполненной ею работы поднимало ей настроение, желание скорее рассказать все Нине подталкивало ее, и она, закрыв автомобиль, побежала к двери подъезда.

– Мамулечка, привет! – Марго, сбросив на пуфик в прихожей пальто и сумку, прошла на кухню.

– Марго! Куда ты после разговора с отцом пропала? Звоню тебе – ты трубку не поднимаешь, звоню отцу – говорит, что занят. Что происходит?!

– Есть хочу!! Давай все из холодильника на стол, и бутылочку открывай. – Марго заерзала на стуле, всем своим видом показывая нетерпение и повышенное возбуждение.

Нина, накрывая на стол, посматривала на дочь, наспех хватающую куски с тарелок, и молча ждала, когда первое насыщение позволит той наконец-то рассказывать о событиях, так сильно взбудораживших ее.

– Значит, так, – произнесла Марго, вытирая рот салфеткой. – Папа, наш гениальный папа, придумал сумасшедший план. Сегодня они с Вовой подготовили и подписали документы о продаже Михаилом всей его доли в бизнесе. Гениальность заключается в том, что деньги за проданные девяносто девять процентов акций Михаил никогда не получит. Помнишь, я говорила тебе, что однажды, тихонечко, утянула со стола у Михаила чистые бланки его компании с подписью?.. Так вот, сейчас они впечатают туда поручение, – как бы от лица Миши, где напишут реквизиты другой папиной компании. – Она откинулась на спинку стула, довольная улыбка расплылась по ее лицу. – И все, круг замкнулся!! Возвращать деньги за ювелирные украшения не нужно! Михаил не сможет доказать, что мы не рассчитались с ним наличными, а тем более – не сможет обратиться в милицию по потери «Белевроцемента». Доказать, что компания на Виргинских островах, куда будут отправлены деньги, ему не принадлежит, невозможно – это закрытая от всех контролей оффшорная зона.

– Маргоша!! А ты-то что довольная такая?! Ты сейчас от него приехала? Вижу, светишься вся… Если все так, как ты сейчас говоришь, зачем ты тогда к нему ездишь и встречаешься с ним?

– Ой, мама! Просто, так нужно было… Но все это – с ведома отца! Я должна была забрать фотографии и документы, которые могли указать на то, что у меня с Михаилом была любовная связь. Иди, кстати, возьми из моей сумки пакет, сейчас будем уничтожать улики. – Она улыбнулась и добавила: – Никогда не любила, когда он меня фотографировал.

Через несколько минут они, с комфортом расположившись на диване, рвали фотографии, мяли видеодиски, выбрасывая в урну фрагменты жизни, пережитые чувства и счастливые мгновения. Нина смотрела на дочь и ее опасения уходили: семья Марго не разрушалась, Виктор продолжал крепко держать бизнес в своих руках, украшения, подаренные Михаилом, тоже оставались на своих местах и полностью принадлежали им.

– Ну, что, мама, вот и все!! – произнесла Марго, порвав последнюю фотографию. – Ты-то, я вижу, повеселела даже… а как же твои человеческие принципы и вера в Бога? – Неожиданно лицо дочери вдруг стало серьезным и печальным, казалось, нечто гнетущее ее изнутри вырвалось наружу и овладело ей. – Мы же все сегодня обманули Михаила! Я взяла украшения, Вова подделал поручение, папа присвоил его деньги, полученные за компанию, а ты… – Она замолчала, и подняла глаза на мать. – Ты сидишь и улыбаешься. Получается, что ради выгоды и благополучия Бог, которому ты все молишься да крестишься, молчит в тебе. Да твой грех куда больше нашего! Мы, хотя бы, не прикидываемся праведными…

Неожиданно Марго поднялась. Честность, лежащая в ее душе на одной тарелке с корыстью, проснулась и с криками вырвалась наружу.

– Монашка!! Ты что, не видишь, как я живу, меняя мужчин?! Схожу с ума от жажды денег! Ты, моя мать, не вышвырнула меня из своей квартиры после услышанных слов, полных лжи и обмана, а сидишь с довольным лицом, рвешь мою любовь и единственное светлое, что было в моей жизни!

– Марго, что ты, что ты, успокойся! – От удивления Нина застыла посередине комнаты, не понимая, как реагировать на слова дочери.

– У тебя есть зять, а ты ночами прислушивалась к моим стонам, и утром, за завтраком, варила нам кофе; ходила с нами по ресторанам, веселилась… кто ты?.. Кто ты после этого?! Молчишь!!

Нина продолжала стоять, слова дочери разрывали не только тишину, но и ее сознание.

– Не могу! Не могу!! Не могу!!! Меня все, что происходит, мучает и убивает, а ты молишься каждый день, и что просишь? Я тебе скажу, что ты просишь!! Ты хочешь, чтобы мерзости отца и мои подлости получились, и чтобы Господь Бог нас за это не наказывал. Нет, я правильно сказала сегодня Михаилу – это вы, вместе с папочкой разлюбезным, меня воспитали такой, и уже ничего с этим не поделать.

Она прошла в прихожую и оделась. Посмотрев на свое отражение в зеркале, Марго вздохнула и шепотом произнесла:

– Я – дрянь! А вы оба – гораздо хуже меня… – Тихо закрыв за собой дверь, она медленно спустилась по лестнице вниз, села в машину и завела двигатель. Подняв глаза, она увидела в окне мать. – Что, испугалась? Иди, давай, помолись за меня, а я поеду… – Женщина задумалась на мгновение и громко скомандовала сама себе: – Поеду на дискотеку, развлекусь немного!

Резко взяв с места, уже через полчаса Марго сидела в ночном клубе, а грохот динамиков и сабвуферов, смешавшись с коктейлями, выбивали из ее головы взбунтовавшуюся совесть.

Следующий день, а потом еще следующий и следующий, Михаил провел в бесполезных попытках связаться с Марго и членами ее семьи. Наняв адвоката, он решил, строго в соответствии с нормами юриспруденции, потянуть ниточки обостренного им конфликта и увидеть козыри, которые уже выбросили на стол Масюковичи.

Суть их плана стала понятна сразу – документы, завезенные Вовой его адвокату, говорили, что он сам лично давал распоряжение продать компанию и указывал счет, на котором хотел бы видеть свои деньги.

Мелкие неточности и казуистика, выявленные после детального изучения, не перевешивали железных бумаг, указывающих правильность проведенной сделки, и не позволяли возбудить уголовное дело о мошенничестве, лишая его возможности получить компанию обратно.

В эти дни дом, в котором он жил, стал его штабом. Постоянно разговаривая с московским офисом и адвокатами, он искал, напряженно искал выход из создавшегося положения.

Рассуждения и анализ заполнили его голову. Расхаживая по залу второго этажа, он громко, почти с выражением, раскладывал по полочкам действия Масюковичей, ища бреши в линии их атаки. И вот, в пятую бессонную ночь, пазл сложился, понимание пришло уверенностью в победе и состоянием эйфории. Не обращая внимания на время, Михаил схватил с тумбочки телефон и набрал номер своего московского шефа.

– Николай Иванович, это я, незваный гость, татарин Михаил.

– Ты – хуже, татарина! – Услышал он хриплый голос генерала.

– Зная, что старые люди по ночам мучаются бессонницей, решил немного развлечь вас своим рассказом. Так сказать, ночной сказочкой. – Михаил сел на диван поудобнее и продолжил говорить, не дожидаясь дежурных ответов.

– Значит, так, Иваньи… Если не вдаваясь в подробности, то мои крестники состряпали красивые подделки, но обнажили для нас одну кипрскую компанию, и одну компанию на Британских Виргинских островах, оффшор. Я уверен, что они принадлежат нашему крестнику Виктору, поэтому мне срочно нужно на Кипр, а помочь мне нужно вот в чем: вспоминайте, вы рассказывали, что у вас на Кипре есть хороший знакомый, он еще в Виндхуке в тюрьму попал, и сам, используя свои связи, через несколько дней освободился.

– Белов Глеб Михайлович, – коротко произнес, словно отчеканил, уже проснувшейся генерал.

– Да!! Точно – он. Уверен, с его помощью мы найдем документы, подтверждающие принадлежность компаний нашему «мудрому» белорусскому олигарху. Поэтому, шеф, вы с утра присаживаетесь на телефон и готовите мой приезд, а я отсюда на Варшаву, и далее – самолетом в Ларнаку.

– Куда?

– Это город и название аэропорта, на Кипре.

– Миша, а вдруг его нет на острове? Может, улетел куда-нибудь… Давай завтра созвонимся, и уже тогда будем решения принимать.

– Не завтра, а сегодня. У тебя, Иваныч, сейчас пять часов утра. Поверишь – носом чувствую, что Глеб на Кипре, все сложится удачно, и через неделю я вернусь с материалами по уголовному делу.

– О-хо-хо… – Услышал он скрипучий вздох в телефонной трубке. – Какой ты, Мишка, еще молодой, да горячий! Ладно уж, позвоню Белову рано утром… и если он там – мне, старику, не откажет. Все, полуночник, пойду досыпать и, кстати, на будущее – старые люди плохо спят только из-за того, что нм ночью звонят ретивые служаки!

Генерал отключил телефон и вернулся в кровать. Ерзая на подушке, он улыбался – Михаил приближался к Глебу, как курьерский поезд, четко в соответствии с графиком и планом, лежащим на его рабочем столе в папке с надписью «Версальские кружева».

А Михаил ликовал; какое-то необычайное чувство подъема и уверенности прыгало в нем, излучая энергию, и он, быстро собравшись в дорогу, отправился на железнодорожный вокзал и уже через час сидел в раскачивающимся СВ.

Новый, только что построенный аэропорт «Ларнака» поразил Михаила внушительными размерами, лаконичным дизайном, отсутствием у него в кармане монетки в два евро и поэтому утраченной возможностью арендовать под свой чемодан тележку.

На удивление быстро прошедшие формальности с проверкой паспорта и таможенных процедур очень скоро привели Михаила к выходу.

Глеба он узнал сразу, как только пробежал встречающих глазами. Словесный портрет, нарисованный Иванычем, стоял с левой стороны, улыбался и активно махал руками.

– Привет, Миша!

– Здравствуйте, Глеб Михайлович!

Они шагнули друг другу навстречу и по-приятельски обнялись.

– Миш, вот, только, давай без отчества. Знаешь, если мне звонит генерал и просит тебя встретить и помочь, считай, что мы родственники.

Глеб наклонился, взял чемодан, и они пошли на парковку к машине.

– Домой ко мне едем, – тоном, исключающим возражения, произнес Глеб, выезжая на хайвэй. – Будешь жить у меня, с женой, сыном тебя познакомлю. Квартира большая, три спальни, два зала, места хватит. Не стеснишь, не волнуйся.

Михаил молча кивнул в знак согласия; буйство зелени за окном машины очаровало его полностью. Удивительная метаморфоза природы, волшебство солнца и тепла всего через три часа перелета раскрасили поля и горы в яркие краски, пропитав небо прозрачной голубизной.

– Что, Миша, красиво? – продолжил говорить Глеб. – Да, Кипр зимой – это Рай. Всегда светит солнце, температура лета средней полосы России, все цветет, а по утрам птицы поют, заливаются… А хочешь, сверну куда-нибудь? Выйдешь, дотронешься до травы, запах поля вдохнешь.

– Да, конечно!! Было бы здорово!

– Никаких проблем! Это жена у меня работает, я-то целый день свободен. Давай поедем в рыбную таверну на берег моря, и дорогой остановимся в каком-нибудь живописном месте.

– Замечательно! Морская рыба – это просто мечта. Знаешь, последние несколько месяцев жил в Бресте, – снимал дом, и питался, в основном, в ресторанах и кулинариях. А там везде – мясо, а в салатах майонез…

Михаил не верил своим глазам – еще вчера он даже и представить себе не мог, что будет ехать по Кипру, среди зеленых полей, прямо к берегу моря.

– Миша, а ты знаешь, что тебе повезло?! – Глеб свернул с автострады на небольшую дорогу. – Я на Кипр вернулся всего несколько дней назад. В Канаду с женой летал – дочка у меня там замуж вышла, внук растет… Франсуа назвали. Отличный такой мальчишка, боевой!

Михаил улыбнулся, его вчерашняя уверенность, что эта поездка принесет ему удачу, приобретала реальные подтверждения; ощущения подсказывали ему, что на этом острове все сложится для него хорошо.

– Вот здесь отличное место! – останавливая машину, сказал Глеб. – Давай немного пройдем пешком – до таверны.

Они вышли из автомобиля. Плотная, молодая трава лужайкой уходила под гору, нежные, мохнатые стебли маков покачивали алыми лепестками, легкий, теплый ветер ласкал лицо.

Пройдя чуть больше сотни метров, они взошли на холм и остановились. Открывшаяся панорама моря с белыми барашками волн, голубого неба, скалистого берега и парящих в потоках ветра чаек пробила их чувства восторгом и поклонением перед величием красоты природы.

– Фантастика!! Глеб, это же просто волшебство какое-то! Последние дни января, в Белоруссии в самом разгаре зима и морозы, а тут – море… Ветер пахнет солью и везде так много света и красок. Знаешь, как бы ни сложился мой приезд сюда, теперь самым главным моим впечатлением будет это место. Удивительно!! – Михаил поднял лицо к солнцу и развел руки в разные стороны.

Глеб засмеялся – он любил Кипр, и любил, когда это чувство делили с ним его гости.

– Миша, думаю, что вторым твоим потрясением будет свежая морская рыба, выловленная сегодня утром во-он теми шаландами… – Он показал вдаль, на медленно идущие вдоль берега рыбацкие лодки. – … Запиваемая молодым, деревенским вином, сделанным из винограда, растущего прямо на этих холмах. А какой салат в оливковом масле с овечьим сыром тут подают… м-м-м, пальчики оближешь!!

– Так что же мы стоим, Глеб! Духовной пищей я насквозь пропитался, давай уже насытим тело земной едой, а то твои слова, смешавшись с моей фантазией, гонят слюну в пустой желудок.

Глеб засмеялся еще громче – эмоции и манера говорить прилетевшего гостя импонировали ему. Спустившись к таверне, Михаил видел, как Глеб, по-приятельски обнявшись с хозяином, заказал еду, а потом сам, подойдя к холодильнику, достал оттуда две бутылки белого вина. Пройдя мимо барной стойки, он мимоходом прихватил штопор и два стакана.

– Миш, ты не удивляйся – хозяин таверны мой хороший друг, поэтому я тут, как у себя дома. Смотри. – Глеб стал открывать сразу обе бутылки. – Это вино называется «Алина». Молодое, нежное, как кожа дэ-вуш-ки! – последнее слово он произнес на кавказский манер, сопроводив свои слова вращением ладони с выставленным вверх указательным пальцем. – Ах, скажу я тебе, вино – это песня, которую нужно петь до конца! – Глеб налил стаканы до краев. – Мишка, давай выпьем за Иваныча! Наш старый генерал заслужил стакана вина за его здоровье.

Они поднялись, чокнулись и медленно, с наслаждением выпили.

– Да!! – вытирая влажные губы, произнес Михаил. – Вино, как сок! И правда, мягкое, приятное… В Белоруссии и чилийское, и южноафриканское покупал – вроде, правильные этикетки, а вкуса природы, солнца и лозы нет.

Появившейся официант принес на подносе круглую миску салата с белым, пористым сыром, целую буханку хлеба, креветочную и ореховую пасты, разрезанную пополам луковицу, лимон, маринованный перец и свеклу.

– Глеб, а почему они буханку хлеба не порезанной принесли? – Михаил взял в руки нож.

– Стоп, товарищ мой, не спеши! Знаешь такое выражение «преломить хлеб»? Так вот – севшие за стол с чистыми помыслами преломили хлеб свой руками, и запили его вином солнечным. Поэтому… – Глеб взял буханку, оторвал от ее кусок, обнажая белоснежную мякоть и рассыпая на стол крошки хрустящей корочки. – …Исполняя старый греческий обычай, другу своей рукой дай хлеба для еды и вина для утоления жажды.

Снова появившийся официант принес на огромном блюде осьминогов, каракатиц, креветок и маленьких кальмаров, запеченных в масле. Поставил на стол воду и еще одну бутылку вина – подарок от хозяина заведения.

Глеб снова наполнил стаканы, и они без тостов, небольшими глоточками, стали запивать выставленную на стол еду и разговаривать.

– Миша, мне из твоего офиса прислали документы по вашему белорусскому фигуранту, и я уже отдал их адвокату в работу. Ты сегодня отдыхай, вино пей, а завтра мы с ним встретимся в моем магазине, и обсудим первые результаты от полученной информации. Я это тебе специально рассказал, чтобы ты сейчас спокойно ел, о работе не думал, расслабился и выкинул из головы все проблемы.

– Вот хорошо! Спасибо тебе, Глеб, за помощь. Как здорово, что наше братство не распалось вместе с развалом СССР! Вот так, приезжаешь в чужую сторону, а тебя встречают, как друга, вкусно кормят, да еще просят не волноваться и о работе не думать, потому что ее уже кто-то за тебя делает.

В третий раз появившийся официант опять принес большой поднос с внушительных размеров рыбой, забрал две пустые бутылки и выставил на стол еще один презент – холодный, покрытый инеем кувшин зевании с двумя стаканчиками.

– О-о, Андреас, вот спасибо тебе!! – Глеб поднял руку и помахал сидящему у бара хозяину таверны. – Это, Миша, виноградный самогон, домашний. С вином мешать можно, они одного корня, да и градус повышать тоже правильно будет. Поэтому давай поднимем рюмочки за нас, русских людей, разбросанных по миру волею судеб, но всегда готовых прийти на помощь своим друзьям.

Чокнувшись, они выпили. Михаилу холодная, тягучая зевания пошла легко, поэтому он удивленно посмотрел на пустую рюмку и, поставив ее на стол, произнес:

– Мягко так пошла, даже не распробовал…

– Не распробовал? – Глеб улыбнулся. – Давай еще по одной! Она, когда холодная, по горлу как устрица скользит, а вот в животе теплом разливается, и душу греет ой как!

Море, солнце, маки, рыба и зевания, идущая одна за другой, соединившись с настроением отдыхать, очень скоро привели Михаила к доверительному разговору о его жизни, семье и сидящей в сознании боли из-за предательства Марго.

Открытое и улыбающееся лицо Глеба, уважение к его возрасту и опыту, позволили Михаилу впервые поделиться с кем-то своими сомнениями. И он, почувствовав острую необходимость говорить, начал свой рассказ:

– Когда я увидел ее, она не произвела на меня впечатления. Только необходимость знакомства подтолкнула меня ухаживать за ней. А данные, которые наша наружка собрала, вообще указывали на беспредельный эгоизм, избалованность и патологическую нечестность. Она обманывала мужа, заводила случайные связи, ночами сидела в клубах, напивалась в хлам, брала от мужчин как можно больше, считая это платой за право любить ее. Деньги были ее миром, и ради них она была готова на все. Но вот однажды, во время нашей близости, я увидел лицо ангела… девочки, которая страдает от жизни и собственных поступков. И оказалось, в ней есть человечность, любовь и доброта… но, просто, все это спрятано под толстым слоем эгоизма. Да и невозможно ей было оставаться чистой в своей семье! Отец, одурев от свалившихся на него денег, бросил свою жену, ударившись в загулы с длинноногими моделями; цинично, на ее глазах разгуливал с любовницами, даря тем квартиры и машины Она видела, как мучается и страдает мать, нашедшая спасение в молитвах и Боге. Но эти глаза и этот ангел жил в ней всего несколько месяцев… Любовь, которую она испытывала ко мне, ушла, уступая место ее привычному состоянию – улыбающейся лжи.

Михаил вздохнул и сделал паузу. Лицо Глеба было серьезным, он слушал его правильно, без вопросов и отвлечений на еду.

– Сейчас я приступаю к главной своей задаче: отобрать у ее отца бизнес, принести его семье разорение. Мне все равно, что будет с ними – нынешние блага они украли у своей страны, прокручивая махинации с коррумпированными чиновниками. Но ее мне очень жаль… Она уже не один раз обманула и предала меня, даже в последний день нашего расставания украв у меня, после занятия сексом, документы и фотоархив… Вот и скажи мне: как поступить, как вычеркнуть ее из памяти и выполнить свою работу, не мучась потом угрызениями совести?.. Я сам уже практически справился с этой проблемой, осталось совсем чуть-чуть. Может быть, всего одно правильное слово, найденное другом, вернет мне спокойствие…

Глеб смотрел на него, слушал и понимал. Как близко слова этого молодого, симпатичного парня ходили рядом с его прошлой жизнью! С той лишь разницей, что ему удалось найти нужную дорогу, а Михаил все еще болтался в собственной душе в поисках ответов на вечные вопросы о настоящей любви.

– Ну, что же… тогда слушай меня внимательно, – начал Глеб раскладывать по своим местам чувства и эмоции Михаила. – Ты, так же как и я, мотаешься по миру в поисках заработка и благополучия для своей семьи. Уверен, что очень любишь жену, разделившую с тобой трудности быта, любишь детей и своих родителей. Частые разлуки научили тебя жить в одиночестве, вести строгий и местами даже – аскетический образ жизни. Женщины тебя не интересовали, ты сталкивался с ними только по работе, знаки их внимания пропускал мимо, искренне считая себя правильным мужем и заботливым отцом. Это работа подтолкнула тебя к… Как зовут девушку?

– Марго, – быстро ответил Михаил.

– Подтолкнула к Марго. Наверное, девушке красивой и привлекательной.

Михаил кивнул головой в знак согласия.

– Ты, по оперативным данным, знал о ней и ее родителях только плохое, и именно поэтому твоя контора и взялась за эту семью. Но потом, став жить с ней, разговаривать и чувствовать, увидел, что она не безнадежно пропавший человек, что совесть и искренность живут в ней вместе с пороками. И тогда в тебе произошли изменения, ты стал смотреть на нее другими глазами. Глазами своих чувств и любви. Любая женщина это сразу замечает. Вот и Марго, впитывая твою силу отношений к себе, – как в сказке про спящую красавицу, ожила Вот, только, сама сказка на этом заканчивается, а в жизни твоя принцесса опять откусила отравленного яблока, поданного ее отцом; и все лучшие качества Марго снова уснули для тебя. Навсегда… Миша, поговори с женой! Посмотри в ее глаза, поверь – в них еще больше правды, чем ты почувствовал у Марго. Знаю, все, что у твоей жены есть, она готова отдать тебе, ничего не требуя взамен. Ты просто попал в известный женский капкан, – через него прошел я, да и практически каждый мужчина. Найди в себе силы, разожми пружину капкана, залечи раны и поезжай отдыхать с семьей. Раздели с ними красоту природы, приключения, и не мои слова сейчас, а улыбки на лицах твоих детей и запах приготовленного женой завтрака вылечат тебя окончательно, превратив твои сегодняшние сомнения и колебания в утренний туман, без следа тающий под лучами солнца.

– Красиво, красиво говоришь… Прямо философ! – Михаил улыбнулся и потянулся за рюмкой, наполненной зеванией.

– Да, этого у меня не отнять! Партийный работник бывшим не бывает. Так же и ты не можешь быть бывшим офицером разведки… Я ведь все знаю о той операции в Анголе и Намибии, за которую тебе Красную Звезду дали! Давай… – Он тоже поднял рюмку со стола. – …Выпьем за то, что мы уже прошли, за ошибки, которые мы исправили сами.

И они выпили. Теперь между ними жила теплота и родившееся чувство, что они знают друг друга много, много лет.