Текст книги "Версальские кружева"

– О-хо-хо! – засмеялся Глеб. – На сторону тянет, повесу молодого?

– Глеб, ну, я серьезно с тобой говорю! Почему так получается: про жену я всегда помню; дети, ответственность – это мне тоже понятно… Но потом – бац – как тетерев на току: ни хрена не слышу, несет меня куда-то… Давай, философ китайский, говори, что делать-то!

– Миша, а чего тут говорить! Ты уже отвык жить в семье. Завяжешь со своим странным бизнесом, – который, если честно, больше похож на плохую пьесу, будешь каждый день просыпаться дома, и из твоей головы эта вольность сама улетучится. Ты что, думаешь, кто-то по-другому устроен? Долго в одиночестве люди находиться не могут, всем нужно тепло, общение и любовь.

– Глеб, ты что, хочешь сказать, что моя жена, находясь там, в Москве, одна, тоже может разрешить себе некую вольность и флирт с чужим мужчиной?..

– Ну, ты и спросил! У нее, в отличие от тебя, забот, что называется, полон рот. Может, она бы и захотела с каким-нибудь знакомым в ресторане вечером посидеть, но ей нужно детей в школу собрать, еду приготовить, дом убрать… Кстати, именно об этом я тебе и толкую: сегодня твоя работа, как рваный бег – то мчишься куда-то сломя голову, то сидишь, от безделья изнываешь, результатов ждешь. Конечно, в этот момент, да еще и под закуску, линия жизни может и налево вильнуть. Домой, дружище, домой! К грязной посуде и мусорному ведру! – это я тебе как старший по званию говорю. Подожди! – Глеб положил телефон в корзинку, а сам прошел через рамку металлоискателя.

– Алло, куда пропал! – Услышал он голос Михаила, снова поднося телефон к уху.

– Контроль прохожу, у меня всего несколько минут осталось, и нужно в самолет идти, поэтому слушай серьезно. Так заведено: то, над чем ты сам упорно работаешь, создаешь своими руками, ценится больше всего. А теперь вспомни: сколько в последнее время ты трудился над своей семьей?

– Глеб, твою дивизию, нудный ты!! Чего ты, как по учебнику, шпаришь? Прямо ум, честь и совесть нашей эпохи! Сам-то совсем недавно говорил мне, что тоже, бывало, двумя ногами на граблях стоял. Что же ты к себе эти словеса не применил? – Теперь уже засмеялся Михаил.

– Сказал бы я тебе, да народу вокруг много… Своих ошибок никогда не видно, зато чужие – ну, прямо, как на ладони. Ты вот что сейчас собираешься в Минске делать? А можешь даже и не говорить, сам знаю! Снимешь квартиру и станешь ждать, когда адвокаты тебе новости начнут носить, а по вечерам будешь выбирать между телевизором и казино. И конечно, какая-нибудь яркая блондинка, случайно уронившая фишку у твоих ног, будет совсем неразговорчива, и даже глазки тебе строить не будет… Миша, ты меня услышь, я тебе уже не первый раз это говорю! Сворачивай свою операцию, пусть теперь ее адвокаты разруливают, возвращайся в Москву и вместе с женой лети в Израиль.

– В Израиль? Да там же война постоянно!

– А что тебе война? Ты что, еще не привык к ней? Да шучу, шучу, все там нормально! Тель-Авив – красивейший город, зеленый, на берегу Средиземного моря… А заодно и вопросы свои порешаешь… вот те самые, о которых ты сейчас думаешь.

– Ох, ну и хитрая же ты штучка, Глеб – знаешь, чем заманить! Море!! Ладно, я подумаю… Сейчас февраль кончается, скоро каникулы, детей можно моим старикам оставить, и на недельку слетать. Но только не в Израиль, а к тебе, на Кипр. Ты не представляешь, как мне понравилось! Честно-честно! Так захотелось, чтобы моя Вера все, что ты мне показывал, тоже увидела… Она ведь и вправду в отпуске давно не была.

– Все, Миша, я и так уже последним по «кишке» иду. Сейчас зайду в самолет, а там телефон выключить заставят. Пожалуйста, прилетайте! Ты знаешь – встречу, как персидского шаха, у меня дома жить будете, девчонки расчирикаются так, что, расставаясь в аэропорту, друг от друга не отлепим. Все, отключаюсь, пока!

– Пока! – произнес Михаил, убирая телефон в карман.

Наступающие сумерки заставили его включить фары. Снег, попадая в лучи света, несся из темноты навстречу машине, создавая иллюзию полета. Пустая дорога, темные поля и леса, скользящие мимо, задели романтические струнки его души, и мужчина тихо запел.

Время, словно преломившись в пространстве, побежало быстрее, и вскоре, подчинив себе дорогу, открыло перед Михаилом красивые, ярко сияющие проспекты Минска.

Усталость, нывшая тупой болью под лопатками, улетела, и он, почувствовав прилив сил, с удовольствием разглядывал вечерний город, пролетающий за окном.

Выехав на площадь Победы, он тут же заметил вывеску «Скиф»; ориентиры, описанные в смс сообщении, пришедшем от его прозорливого шефа, были настолько точны, что он, не плутая ни одной секунды, безошибочно въехал на парковку кафе.

Зайдя внутрь, он увидел интересный дизайн, выполненный в стиле средневекового рыцарства. Молодая, симпатичная девушка с белорусским орнаментом на переднике, услышав его фамилию, повела Михаила за собой в маленький каминный зал, изолированный от остальных посетителей.

– Пожалуйста, – сказала официантка, – располагайтесь, посмотрите меню, а я вернусь через несколько минут и приму ваш заказ.

– Нет-нет-нет! Девушка, поступим вот как: вы принесете мне ваши национальные блюда: супчик какой-нибудь, на второе – драники с мясом, напиток с клюквой, графинчик холодной водки с соленостями под закуску и две рюмочки. И если возможно, сделайте это все побыстрее – я, знаете ли, с дороги, и очень сильно проголодался.

Официантка улыбнулась и поспешно вышла из кабинета.

Михаил повесил куртку на вешалку и, усевшись за стол в ожидании еды, достал телефон и написал сообщение.

«Алексей, добрый вечер. Я добрался до Минска, нахожусь в указанном мне кафе, жду встречи. Михаил».

Неожиданно возникшее желание посетить туалет, вымыть с дороги руки и привести себя в порядок подтолкнули его к выходу из комнаты. Проходя мимо своей куртки, он на всякий случай предусмотрительно переложил все документы и деньги в карманы брюк.

Вернувшись обратно минут через пять, он сразу увидел накрытый стол и тут же шагнувшего ему навстречу парня с короткой стрижкой и прямым, уверенным взглядом.

– Алексей! – представился тот, крепко пожимая руку в приветствии. – Мне звонили из вашего офиса в Москве. Все, что вам нужно, я приготовил. Вот… – Он вытащил из кармана связку ключей с брелоком. – Квартира номер два во дворе этого дома, на первом этаже. Подъезд сразу за аркой, второй справа. Телефон мой у вас есть, возникнут вопросы или понадобится какая помощь – звоните. – Он снова протянул руку, и на этот раз – на прощание.

– Помощь! Конечно, нужна! А главное – прямо сейчас! Сбрасывай свою куртку, и помогай мне есть и пить, обращение на «вы» отставить, и вообще… – Михаил улыбнулся и подтолкнул Алексея к вешалке. – Ты чего такой серьезный? Мы ведь не в строю стоим! Давай, Леша, давай, присаживайся! Выпьем за знакомство, и ты мне потихоньку, не спеша расскажешь о городе и местных нравах.

Алексей застыл на мгновение, в глазах его читалось раздумье и неуверенность, но потом, словно оттаяв, парень кивнул головой в знак согласия и, сбросив куртку на вешалку, присел к столу.

– Так, – сказал Михаил, подвинув к себе хлеб круглой формы со срезанной верхней горбушкой, – чур, это – мое!

– Хлебная чаша называется. Экзотическое первое блюдо, особо ценится иностранными туристами за экстравагантность подачи, – разъяснил Алексей, разливая водку по рюмкам.

– Ах, хорош! Ой, прелесть какая! – Смачно причмокивая, произнес Михаил, отведав пару ложек дымящегося супа. – Давай… – Он поднял свою рюмку и потянул ее навстречу рюмке Алексея. – Выпьем за знакомство… кстати, каким боком ты знаешь Иваныча? Воевал под его началом?..

Они чокнулись и выпили.

– Нет, это мой тесть работал вместе с генералом. Они созвонились между собой и решили, что я могу отлично подойти тебе на роль помощника.

– М-м, – издал странный звук Михаил. Его полный рот, а главное – удовольствие от горячего, ароматного супа и размякшего внутри чаши хлеба не позволяли произнести нечто вразумительное.

В кабинет вошла официантка, Алексей сделал дополнительный заказ и очень скоро на столе появились салаты, блинчики с икрой и еще один графинчик с водочкой.

Покончив с супом и облизнув напоследок ложку, Михаил почувствовал непередаваемое блаженство.

Тревога и опасения, холодом коснувшиеся его в Бресте, таяли с каждой рюмкой, уступая место уверенности и удовлетворенности.

Разговаривая с Алексеем, он быстро понял, что их знакомство не случайно, и передача ключа от квартиры не единственное, что было поручено этому крепкому парню внушительной внешности. Похоже, старый генерал видел ситуацию из Москвы не хуже его самого и, понимая, что спина в бою должна быть надежно прикрыта, таким образом сводил их в этом минском кафе.

Ощущение переедания и усталости пришли к нему одновременно, Михаил стал зевать и тереть глаза, которые еще наслаждались видом красной икры и стекающими по практически пустому графину капельками воды.

– Михаил, тебе пора отдыхать. Давай, добьем на посошок, и по домам. – Алексей разлил остатки водки и продолжил: – Я сам расплачусь. Белорусских денег у тебя все равно нет, а валютой тут нельзя – у нас, как в бывшем СССР, за это наказывают.

Они выпили, простились, и Михаил отправился в снятую для него квартиру.

Длинный день, дорога и обильное ресторанное застолье отобрали у него последние силы и он, отказавшись даже от принятия душа, и сбросив одежду на пол, буквально рухнул в кровать.

В сознании Михаила, как в немом кино, возникли лица брестских оперативников, летящий в свете фар снег, суп в хлебной чаше и крепкие, все в шрамах кулаки Алексея.

Он улыбнулся, поерзал щекой по подушке, мысленно заглянул в спальню к детям, поправил им одеяло и уснул.

Часть 5

Прошла одна ночь…

– Миша, я… – сказала Марго, и как будто поперхнулась на полуслове. – Мама!! – Она подняла глаза на Нину. – Я не могу дышать без него, ходить, видеть… ничего не могу! – И слеза покатилась по ее щеке.

– Ангел мой, не плачь! – Он обнял ее и поцелуем поймал следующую соленую слезу, стекающую по щеке.

– Все! – выдохнула из себя воздух Марго, – мы уходим от тебя! Ты! – Она неожиданно сильно отстранилась от него; резкий, колючий взгляд напугал его своей прямотой. – Ты! – Она подняла руку и, словно гвоздь, воткнула указательный палец ему в грудь. – Предал меня!! Жил со мной только для того чтобы подобраться к моему отцу! Использовал мои чувства, шагая к своей цели! Подлец!!!

Она развернулась и, выбегая из дома, сильно хлопнула дверью.

Михаил вздрогнул и… проснулся.

– Фу ты, черт!! Приснится же такое… – Он растирал лоб ладонью, осматривал свою новую спальню и пытался собрать мысли в одно целое. – Марго, ты мне покоя уже и ночью не даешь! – произнес он почти шепотом, вставая с кровати. – Я пользуюсь тобой! А сама-то ты – что? – бубнил он себе под нос в тональности оправдывающегося человека. – Сидела на двух стульях и цинично впитывала от жизни одни только удовольствия. Украла все фотографии, пока я спал, подделку вместе со своим папочкой состряпала, и еще дверью хлопает! – Михаил прошел в ванную и встал под душ. Горячая вода приносила радость расслабления и успокоения.

Одевшись, он прошел на кухню, постоял в раздумьях у открытой им двери абсолютно пустого холодильника, зевнул и вернулся в спальню.

Подняв с тумбочки свой телефон, он быстро отыскал номер адвоката и набрал его.

– Виталий Константинович! Это Михаил Сергеевич. Надеюсь, мой голос уже стал для вас узнаваем?

– Да-да, доброе утро! Узнаю, конечно, узнаю.

– Я в Минске, снял квартиру и горю желанием встретиться. Очень уж хочется как можно быстрее услышать, выражаясь фигурально, о первых кругах на воде, идущих от моих заявлений.

– О!! Вы даже не представляете, что тут происходит! Знаете, что? Давайте-ка где-нибудь позавтракаем, и я вам спокойно все расскажу.

– Замечательная идея! Тем более что я и сам хотел вам это предложить. Кафе «Скиф», что рядом с площадью Победы, вас устроит? Через полчаса.

– Отличное предложение! Я уже выхожу на встречу с вами. До свидания!

Михаил положил телефон в карман рубашки, оделся и вышел на улицу. Постояв немного у входа в подъезд, он, скорее по привычке, нежели из необходимости, внимательно изучил стоящие вокруг машины и несколько сквозных проходов, пересекающих двор. Высоченные деревья слегка покачивали голыми ветками, вороны, сидящие на макушках, мирно молчали. Рыжая кошка сначала остановилась, напряженно изучая его, видимо, пытаясь угадать намерения, но вскоре, убедившись в отсутствии угрозы со стороны Михаила, пошла своей дорогой, наступая на старые, уже обледеневшие следы, продавленные в сугробе какой-то маленькой собачкой.

Михаил улыбнулся.

Все подсказывало ему, что день начинается хорошо. Настроение заставляло дышать полной грудью, и вскоре он, почувствовав, как холодный ветер подбирается к нему легким ознобом, не смотря на быструю ходьбу.

Придя немного раньше намеченного времени, Михаил, глазами пробежав меню завтрака, остановился на блинчиках с творогом, посыпанных сахарной пудрой, и большой чашке кофе.

Официант с заказом на подносе и адвокат со старым, потертым портфелем появились у его стола одновременно.

– Приветствую вас, уважаемый Михаил Сергеевич! Разрешите присесть?

Михаил поднялся, крепко пожал протянутую ему руку и жестом указал на место рядом с собой.

– Вы меня извините! – продолжил адвокат, удобно располагаясь на своем стуле. – Я, знаете ли, уже успел позавтракать, и закажу себе только маленькую чашечку кофе. – Он поднял руку, а внимательно следящий за его жестами официант кивнул головой и скрылся за дверью кухни. – Итак… – Виталий Константинович посмотрел на Михаила. Интригу ситуации было заметно по мимике его лица и лукавости в уголках глаз. – Ситуация в нашем деле сложилась следующая: знающие люди сказали мне… – Адвокат расстегнул портфель и стал доставать из него внушительных размеров папку. – …Что заявления, поданные в МВД и Генеральную Прокуратуру, не сработают, так как в соответствии с принятыми правилами эти инстанции сами разбирать ничего не будут, а отправят все по месту регистрации компании, то есть – в Брест. А там, – как вы сами понимаете, объективности нам не добиться. Масюкович – человек в определенных кругах влиятельный, и не исключена его коррумпированная связка с правоохранительными органами. Поэтому я, с тем же текстом заявления, что согласовал с вами по Интернету, обратился в Комитет Государственной Безопасности Республики. Понимаете…

– Адвокат смешно взял чашку за изгиб маленькой ручки – двумя пальчиками, словно удерживал щепоткой соль. – …Тут отличный политический скандал. По мошеннической схеме иностранного инвестора кидают на деньги, наносят ущерб государству и президентской программе, принятой в поддержку развития бизнеса в стране. Без лишней скромности могу вам сказать, что я целый час общался в приемной для обращения граждан, где оперативный работник КГБ не только очень внимательно выслушал меня и записал все рассказанное, но и, забрав все привезенные вами с Кипра документы, обозначил еще целый пласт вопросов, на которые нам с вами нужно будет подготовить ответы.

Покончив с блинами, Михаил отодвинул в сторону пустую тарелку и сделал несколько быстрых маленьких глотков кофе. Виталий Константинович с азартом и настроением перешел к рассказу о журналисте из «Вечернего Минска», который с удовольствием взялся готовить статью по материалам их дела. Он слушал адвоката, теребил ухо и думал, напряженно думал над появившимся у него ощущением заруливания на совсем другую дорогу. Вопросы «почему» и «зачем» это нужно, крутились в сознании и не находили ответа.

– А можно мне посмотреть, что еще хотят узнать в КГБ о господине Масюковиче? – неожиданно для самого себя спросил Михаил. В этот момент ему даже показалось, что его ум все еще раздумывает, а голос уже все решил.

– Да-да, конечно! Вот, пожалуйста, ознакомьтесь.

Пробежав глазами предложенный ему листок, Михаил ощутил растерянность и подтверждение зарождающихся у него опасений.

– Виталий Константинович, а вам не кажется, что нас втягивают в другую игру?.. Ну, посмотрите – им нужно знать, есть ли у Виктора или у других членов его семьи недвижимость за рубежом, сколько денег у них на счетах и куда они часто ездят отдыхать. Похоже… – Михаил вернул листок с вопросами обратно адвокату. – …Офицер, с которым вы беседовали в КГБ – из отдела экономических преступлений, и прежде всего его интересует: куда и какое количество денег выводится из Республики.

– И что? И хорошо!! Это – наши общие задачи, так какая вам разница – по какому обвинению будет арестован Масюкович?..

– Послушайте, – делая последний глоток кофе, сказал Михаил, – а нарисуйте мне победную схему, которая, наверное, уже сложилась в вашей голове. Расскажите: что, как и кого конкретно ждет в ближайшей перспективе, если наши с вами материалы выстрелят и дело получит широкую огласку в печати.

Адвокат улыбнулся, поправил ворот рубашки, снова подал знак официанту и начал излагать свою версию развития событий:

– В газете «Вечерний Минск» выходит статья, она говорит о том, что в Республике снова, в угоду местных «князьков», не выполняются Указы Президента. Иностранные инвесторы не чувствуют себя уверенно, и поэтому принятые в Совете Министров программы по развитию промышленности лежат в невостребованных папках и пылятся.

В нужное время и не без моей помощи, разумеется, газета попадает на глаза к очень важным людям. МВД уже имеет наше с вами заявление и приложенные к нему документы. На месте, в городе Бресте… – ого, прямо стихами заговорил! – Масюковичу разрешат поиграть во власть, и местная милиция вызовет его на допрос, где он под роспись заявит, что у него никаких компаний за границей нет. – Адвокат заглянул в бумаги. – Его жену, Нину, тоже спросят – есть ли у нее счета в иностранных банках. Вызовут зятя, Владимира, и попросят объяснить: как это он умудрился продать вашу компанию и отправить деньги на Виргинские острова.

– У меня не вызывает сомнения, что уголовное дело не будет открыто и отписки по инстанциям вернутся в Минск. А тут Генеральная прокуратура возьмет ваши апостилированные бумажки, из которых видно, что деньги с продажи доли завода поступили на счет компании, принадлежащей Масюкович Виктору и Масюкович Нине. Прокурор по надзору за следствием истребует протоколы их допросов и увидит, что их собственноручно подписанные показания – ложь, и все эти люди составляют преступную группу, объединенную желанием наживы. КГБ Республики тоже увидит ваши документы, проверит, каким количеством недвижимости на территории Белоруссии владеет семья, в каких компаниях они являются учредителями и какие налоговые декларации подавались ими в соответствующие органы. В результате всего зять будет арестован сразу, так как он подписывал все бумажки. Счета всех их компаний будут закрыты до конца разбирательств, Масюковичу будет предложено сотрудничество в обмен на свободу, и он добровольно – подчеркиваю: добровольно – покажет все свои счета за рубежом, заплатит штрафы и налоги и, быть может, тем самым избежит ареста. Нина тоже будет наказана – за незаконное владение счетами в иностранных банках ее привлекут к административной ответственности. Пожалуй, это и все… – задумчиво произнес Виталий Константинович, поднимая чашечку с уже остывающим кофе.

– Вы ничего не сказали о Марго.

– О ком? – Лицо адвоката вытянулось, а выражение глаз красноречиво дополнило удивление.

– Простите, я имел в виду дочь Виктора – Ангелину.

– Дочь! А что – дочь? Юридически она под ответственность не попадает, но в связи с арестом мужа и последующим судом может лишиться квартиры, которую они сейчас совместно занимают. Статья-то у ее благоверного с конфискацией имущества, а это – очень серьезно, и поверьте мне – очень болезненно. Государство своего никому не отдаст и ничего не простит, а это значит, что девочка легко может оказаться опять в своем старом родительском доме. – Адвокат вздохнул и, посмотрев на часы, добавил: – Хотя, я не знаю нюансов об их собственности, и потому мои последние слова могут быть только предположением. Но из личного опыта могу сказать: семьи, особенно молодые, легко распадаются, когда муж попадает за решетку. Декабристки умерли в Сибири, а их родственницы до нас не доехали – простите меня за патетику и каламбур. Кстати, мне пора уходить. Еще есть дела и другие клиенты.

– Да, конечно. – Михаил поднялся и протянул для прощания руку. – Всего вам доброго!

– До свидания! Если что – я на телефоне. – Адвокат пошел к выходу, а придавленный тяжелыми мыслями, живущими в напряженном сознании, Михаил упал на стул.

– Черт-черт-черт! – произнес он шепотом, оглядываясь по сторонам. – Адвокату нужна известность, журналисту – скандал, комитету – разоблачение жирующего коммерсанта, а мне нужна кровь?.. – Он почесал затылок и тяжело вздохнул; утреннее настроение и ощущение скорой победы сменилось неуверенностью и смутной тревогой.

Оставив на столе деньги, Михаил вышел из кафе и прошел через красивые ворота в парк, пытаясь найти укромное место для своих громких рассуждений.

– Так, – произнес он, уйдя вверх по дорожке, подальше от гуляющих людей, – и что мы тут нагородили… КГБ, Прокуратура, Указы президента – похоже, моя миссия превращается в работу чиновника государственного аппарата, занимающегося борьбой с коррупцией и экономическими преступлениями. Но если адвокат прав, – а, наверное, так оно и есть, Масюкович легко закроет все вопросы и уголовные дела в Бресте, и мы с нашими жалобами опять окажемся в столичных кабинетах и, соответственно, избежать глобальности и публичности не удастся все равно. М-да… нужно звонить шефу! – Михаил достал телефон и набрал номер московского генерала. – Николай Иванович, день добрый! Требуется консультация по очень простому вопросу: быть или не быть.

– Все шутишь, Миша! – ответил генерал и жестом руки попросил присутствующего у него в кабинете работника выйти.

– А что мне теперь остается?.. Местные правоохранительные структуры на полставки меня не возьмут, а работать бесплатно, – пусть даже и за отчизну, меня отучили платежные поручения в почтовом ящике, платные школы и врачи.

– Миша, ты – не единственный, кто в белорусских болотах увяз. Может, если не катит, вернешься домой, а деньги мои на другом деле отработаешь?..

– Иваныч! Я же еще ни одного дела не провалил! Да и тут все на мази – документы, компромат, все по высшему разряду. Может, мне, как в «Золотом теленке», отправить Масюковичу папочку с голубой ленточкой в обмен на компанию?..

– Миш, ты давай посерьезнее! Продолжаешь дело? Хорошо, я жду результатов. Хочешь моего совета по поводу шума в столице, который ты сейчас поднимешь?

– Да.

– Не будет тебе совета! Сам батенька – сам и решай, когда тебе детей заводить.

– Иваныч! Ну, хотя бы полслова, намек какой дай!

– Намек, говоришь… Ладно, голубая ленточка мне нравиться больше, только вызови Масюковича в Минск, на его территории не работай. И Алексей тебя в случае чего подстрахует…

– Ну, вот же, мой генерал! Ведь есть еще порох в пороховницах!

– Майор, соблюдайте субординацию в эфире, что за панибратство!

– Слушаюсь! – Михаил выпрямил спину и щелкнул каблуками, настроение работать над темой возвращалось к нему новой энергией.

– Ладно, Михаил, действуй! Я отключаюсь, а то у меня люди в приемной сидят… Будь здоров!

– Спасибо, Николай Иванович! Берегите себя и не болейте. До свидания!

Михаил посмотрел по сторонам, его разговора никто не услышал.

Холод, проникнув под легкую одежду, заставил его пойти быстрым шагом, и вскоре мужчина оказался в своей арендованной квартире.

Марго ехала по улице и не знала, что ей делать. Утром она снова подъезжала к его дому, но машины на парковке и света в окнах не было. Война, которую она сама разожгла в себе, замирала и отступала, как только она начинала тосковать, вспоминая те дни, когда они были так близки.

Сейчас пасмурное небо и ее любимая и уже такая далекая музыка восьмидесятых, вырываясь из динамиков машины, выдавливали из ее души печаль, и слезы.

Неожиданно для себя самой она резко повернула руль и направила машину на парковку.

Остановившись, Марго выключила музыку и тихо произнесла:

– Сволочь ты моя сладкая. Уехал, оставил меня… – Женщина закрыла лицо ладонями и заплакала. Плечи ее сжались и слегка задрожали. Сопротивляться своим чувствам Марго больше уже не могла, и поэтому, давая волю эмоциям, зарыдала, разрешая душе стонать и всхлипывать.

Настойчивый звонок телефона, лежащего на панели машины, заставил ее убрать руки от лица и взглянуть на дисплей. Звонил отец и, судя по кривой красной стрелке, обозначающей пропущенные звонки, уже давно.

– Да, пап, – сказала Марго как можно спокойнее, стараясь голосом не выдать своего состояния.

– Где ты мотаешься, ребенок? Есть срочное дело! Мне звонил начальник милиции. Говорит, твой ювелир телегу на меня накатал и в МВД подал. Давай, заканчивай круги по магазинам нарезать и рули прямо к маме. Поняла?

– Еду! – тихо произнесла Марго и отключила телефон. Силы покинули ее, слезы поглотили последние эмоции, желание спрятаться, убежать от надвигающихся проблем было сильнее всего остального. Она вытерла салфеткой лицо, посмотрела на себя в зеркало, машинально отметив хорошее качество французской косметики, и поехала к дому матери. Война с Михаилом набирала обороты и она, как главное действующее лицо, уже не могла себе позволить оставаться в стороне.

– Ну, и что это вы тут заседаете? – сказала она через десять минут, открывая входную дверь матери своим ключом.

Легкая припухлость и покраснение вокруг глаз не осталась без внимания Нины, и вместо приветствия та начала разговор со встречного вопроса:

– Марго, что с твоим лицом? Ты плакала?

Виктор поднял глаза и, в ожидании ответа, стал внимательно всматриваться в лицо дочери.

Марго, уже, было, собравшись как-то отшутиться, набрала воздух в легкие и… почувствовав новый приступ обиды и подступивших слез, и молча махнув рукой, побежала в туалетную комнату.

Нина и Виктор переглянулись.

– Она его любит! – заговорила Нина первой.

– Что?!

– Что слышал!! Устроили сражение! А Миша тоже хорош – заявления в милицию написал!

– Подожди, не тараторь! Ты хочешь сказать, что Марго плачет из-за того, что она влюблена? – Испуг и растерянность полностью владели лицом Виктора.

– Влюблена! Да она его любит, как кошка! Жить без него не может! А вот характером вся в тебя – злая, мстительная, вот и мучается. Я давно знаю об их отношениях, они даже дома у меня несколько раз ночевали. И вообще – это я им постоянно помогала и алиби создавала!

Виктор втянул голову в плечи и, словно сдувшись, стал очень маленьким. Он вспомнил, как совсем недавно она уверенно и непреклонно хотела его ареста и наказания, твердость ее фраз теперь говорила ему единственно о глубине ее чувств и огромной боли, живущей в сердце его любимой дочери.

Когда Марго вернулась на кухню, то услышала только тишину. Родители сидели, опустив головы, и не смотря друг на друга, ковыряли вилкой остывшие котлеты.

– Ну, а вы-то что расстроились? – сказала она, опускаясь на стул. – Мам, положи мне тоже чего-нибудь поесть! И давайте выпьем вина, а то как-то по сухому не идет…

– По сухому? – оживился отец. – Ты свое лицо-то видела? Тут реки воды вокруг, а ты говоришь – по сухому!

Нина поднялась, поставила перед Марго прибор и тарелку, разлила по фужерам вино и, дотронувшись до плеча дочери, произнесла:

– Может, вы тут и самые умные да опытные, а я монашка непутевая… только, вот что я вам скажу: Михаил – человек не обычный и не простой, – это сразу видно. Воевать с ним нельзя – не в нашу пользу будет. Поэтому, давай, отец, разруливай все обратно – верните ему деньги за компанию, а ты, Марго, украшения ему отдай, и пусть он подобру-поздорову едет обратно в свою Москву.

– Я согласна! – неожиданно быстро выговорила Марго.

– А я – нет! У нас все чисто, да и в бизнесе никто так не поступает. – Виктор посмотрел на женщин и добавил: – Если вы такие правильные, да хорошие, вот сами ему все и возвращайте!

– Давайте выпьем, не спорьте! – Марго чокнулась с родителями и медленными глотками выпила все до дна. Холодная прохлада вина приятно остудила горло.

– А потом, – продолжил Виктор, – вы что, забыли – он написал заявление в милицию и обвиняет нас в мошенничестве…

– А меня, – перебила его Марго, – в непорядочности, и даже в измене. И он прав… Он всегда и везде платил за нас, мы принимали от него подарки и ювелирные украшения, ты, папа, продал ему компанию, а потом вместе с Вовой подделал поручение о ее продаже… Я уже и не говорю о том, как мы натравили на него наших местных оперов! Человек живет тут один, в чужом городе, вдали от родственников и друзей, а мы его обираем и обманываем.

– Так, все, хватит! Что за картинки вы тут мне рисуете?! Его, Михаила вашего, никто не заставлял вас таким вниманием баловать! Деньги он везде добровольно платил, кольца, серьги своей рукой отдавал, так что не нужно тут песен петь! Ишь, кумушки!! – Виктор потянулся, взял бутылку и снова всем налил. – А ревешь-то ты чего? – обратился он к дочери, меняя интонацию голоса на ласково-внимательную.

Марго посмотрела на отца, потом перевела взгляд на мать и тихо произнесла:

– Не знаю, пап, день сегодня какой-то тяжелый… С утра как плитой придавило, себя жалко, его жалко, вас… – Она замолчала, слезы снова наполнили ее глаза.

– Ладно, ладно! – Подскочил к ней Виктор. – Только не расстраивайся ты так! Все будет хорошо…

Неожиданно резкий звонок заставил всех вздрогнуть и переглянуться. Нина быстро поднялась и пошла открывать входную дверь. На пороге стоял невысокого роста человек с невыразительной внешностью и в такой же незаметной одежде.

– Масюкович Нина Николаевна?

В знак согласия Нина молча кивнула головой.

– Распишитесь вот тут! – Мужчина протянул листочек и указал место, где его следовало подписать. – Это – повестка к следователю городского отделения КГБ, явка обязательна.

Мужчина бесцеремонно обогнул стоящую в дверях Нину и, заглядывая на кухню, произнес:

– А вы, случайно, не Виктор Васильевич?..

– Да, – растерянно и еле слышно прошептал Виктор.

– Отлично! Я так и подумал, что могу вас тут застать. Получите повестку и распишитесь.

Когда мужчина вышел, все еще какое-то время оставались в своих позах и на прежних местах, словно застыв.

– Ну, и что? – наконец зло и жестко произнес Виктор, первым придя в себя после ступора, вызванного визитом незнакомца. – Хороший! – Скривил он гримасу брезгливости. – Да просто ангел! Один тут, бедный, среди волков живет, мучается и страдает очень. Черт его побери!!!