Текст книги "Версальские кружева"

– Ваня! Кончай крутить!! – Михаил обошел джип и сел на свое место. – Вижу, вижу морду твою довольную! Быть не может, чтобы ты об этом не подумал.

– Миша, ну, какие пузыри? Стекляшка разобьется, все вытечет, это же какое расстройство будет! И потом – я же честно сказал, может, конечно, ударение не так поставил, или произнес неразборчиво… две бутылки, пластиковых, в одной вода, а в другой – во-до-чка. – Он засмеялся, завел двигатель, повернул руль налево, и они понеслись вдоль берега навстречу поднимающейся луне.

Настроение спокойного приключения, а так же понимание, что рано или поздно они доедут до Свакопмунда, – крупного города, расположенного на берегу, придало им игривости и они, весело болтая, проехали еще час.

– Смотри, слева на дюне чернеют дома, – произнес Иван.

– Да, вижу! Только почему-то темно вокруг… похоже, и в окнах света нет. Давай подъедем и посмотрим, какие отшельники тут живут.

Остановившись метрах в двадцати от ближайшего дома, они, взяв оружие, подошли к строению. Свет от поднявшейся луны, отражаясь в кварцевых песчинках, позволял хорошо рассмотреть дорогу и прилегающую к дому территорию.

– Замело тут все. Смотри, песок перешагнул забор и двинулся через окна в дом. Похоже, тут давно никто не живет. – Иван лихо прыгнул в оконный проем и скрылся в темноте. – Миша!! А кухня-то в хорошем состоянии, лезь в окно, следом за мной.

– Ваня, ты там аккуратней, в темноте; тут могут быть змеи и скорпионы. – Скорее себе, чем Ивану, негромко произнес Михаил, внимательно осматривая место следующего своего шага.

Зажгя найденные на полках свечи, они с радостью обнаружили целое оконное стекло, посуду, кухонный стол со стульями и совсем неплохой еще диванчик.

– Ну, вот, командир, принимай решение – здесь отличное место для ночлега. Давай вернемся к машине, заправим ее, перенесем сюда контейнера, ну, и выпьем по стаканчику «водички» перед сном.

Михаил смотрел по сторонам и думал. Усталость долгого дня предательски ныла в позвоночнике, мысли о водке и сне приятно щекотали настроение.

– Ладно, ты прав, встаем на ночлег. Место здесь тихое, так что будем надеяться, что этой ночью к нам в гости никого не занесет.

Они вышли из дома и медленно, сползая при каждом шаге, спустились с бархана к джипу.

Пока Иван заправлял машину и расстегивал крепления контейнеров, Михаил любовался огромным, с красноватым отсветом, диском луны. Никогда еще в своей жизни он не видел, чтобы она была такого размера. Его воображение дорисовывало огромные кратеры и горы, проглядывающие силуэтами темных очертаний.

Свет, идущий от луны, прыгал зайчиками на поверхности воды и по пескам убегал в темноту пустыни. Легкий ветер питал легкие йодом, предвкушение отдыха отзывалось в нем романтическим настроением. В голове промелькнула мысль, что Берег Скелетов назван так в честь чернеющих оснований заброшенных домов. Он с сожалением всмотрелся в них, сочувствуя тем людям, которые пытались выживать здесь, ведя тяжелую борьбу с песками…

Неожиданно его глаз цепко схватил отраженный от снайперской оптики лунный блик, идущий из окна самого дальнего от них дома.

Страх холодом прошил его тело снизу доверху, несколько секунд оцепенение держало его инстинкты и реакцию, потом сердце заколотилось, словно хотело выскочить и спрятаться от смертоносного пальца, лежащего на курке.

– Ваня, – произнес он пересохшими от волнения губами, – я тебе говорю, а ты головой не крути, просто меня слушай. В окне дальнего дома, сто пятьдесят метров на восток, луна высветила снайпера. Похоже, люди тут все-таки есть. Давай, крепи контейнера обратно, движения делай спокойные, раз они за нами наблюдают и еще не стреляют, значит, чего-то ждут. Поэтому я постою у капота, а ты – как закончишь – сядешь за руль и заведешь двигатель.

Иван, продолжая ковыряться в багажнике, и внешне оставаясь совершенно спокойным, сначала замурлыкал какую-то песню, потом приспустил на глаз колеса, готовя их к езде по песку, и уже через пять минут сидел за рулем.

– Ну, вот и славненько! – сказал Михаил, усаживаясь на заднее сидение и опуская стекло левой двери. – Давай, дружок, на счет три жмешь на газ, что есть мочи, а я пошлю туда свинцовый привет. Итак, начали. – Раз… Два… Три!

Машина прыгнула вперед, и Михаил резко нажал на курок автомата. Оружие запрыгало в его руках – на таком расстоянии прицельность стрельбы была сомнительна, но, по соображениям Михаила, должна была охладить чьи-то горячие головы.

Не отметив никаких ответных действий со стороны ночного снайпера, он оглянулся на Ивана.

– Ну, что, кажется, мы оторвались.

Но в тот же момент голова его друга кивнула и упала на руль, машина дернулась и медленно остановилась.

– Ваня!!! – крик отчаяния и понимания необратимости беды вырвался из груди Михаила, когда он, открыв водительскую дверь, принял на руки окровавленное тело друга. Пуля, войдя в шею слева, пробила гортань и артерию. Похоже, что последние сто метров Иван удерживал руль из последних сил. До тех пор, пока пульсирующая кровь не покинула его тело.

Вдруг Михаил вздрогнул – лобовое стекло покрылось трещинами, а в верхней его части появилось крупное пулевое отверстие. Теперь сомнений не оставалось – снайперская винтовка была с глушителем, и сейчас он все еще находится на линии огня.

Пока он перекладывал тело на заднее сидение джипа, еще дважды пули, словно невидимые гвозди, протыкали кузов машины, оставляя на выходе рваный металл.

Нажав на газ, Михаил наклонил голову к липкому от крови рулю и стал вращать его из стороны в сторону, пытаясь хотя бы таким образом помешать снайперу стрелять прицельно.

Соленый ветер врывался в разбитые окна, луна, показавшая ему снайпера, теперь освещала поспешное бегство и перестала быть его союзником.

Минут через пять он выпрямился, но чувство, что обстрел прекратился, тешило его сознание всего несколько секунд. Яркий свет фар сразу двух машин запрыгал в зеркалах заднего вида. Они гнали его вперед. А он даже не знал: сколько их, кто они, и куда ведет уходящая в ночь дорога.

Через какое-то время Михаил почувствовал, что управлять джипом стало тяжелее – песок под колесами становился вязким и глубоким. Страх, что он потерял дорогу и мчится сейчас, доверившись только случаю и судьбе, сжал кулаки на руле до белых косточек.

Чудо, на которое он так надеялся и ждал, в этот раз опять совершила луна. Где она умудрилась найти в Африке тучу – неизвестно, но это произошло, и очень скоро берег погрузился в темноту.

Старый остов баржи, выброшенный штормом далеко на берег, вырос перед его джипом, как стена. Он даже не успел скомандовать себе и представить, как можно воспользоваться наступившей темнотой, когда его руки, вращая руль, остановили машину сразу, как только он завернул за корабль.

Выскочив из машины, Михаил быстро заменил рожок на своем автомате, перебросил через плечо Ванин калаш и пошел к завязшему в песке носу ржавой посудины, нашедшей здесь свой последний причал.

Он лег на влажный песок, запах гниющих водорослей с силой ударил в нос. Теперь положение изменилось – охотником становился он. Присмотревшись, Михаил с удивлением отметил, что теперь темноту рассекают фары только одной машины.

– Ну, что, мальчики, – произнес он зло и уверенно, – теперь вам придется за все ответить. Любите нападать в темноте, стрелять через оптику?.. Теперь мы с Ваней… – Он погладил холодный ствол второго автомата. – …Покажем вам, что такое бой на минимально коротком расстоянии.

Секунды шли медленнее, чем барабанило его сердце, но они все равно приближали ревущую в ночи машину, летящую прямо по следу его джипа.

И вот, когда расстояние между ними сократилось до десяти-двенадцати метров, он встал.

Хотел остаться лежать, и это было бы правильно, но не смог – эмоции: жажда мести и открытого боя, подняли его в полный рост и толкнули на врага.

Очередь была одна. В ту долю секунды, когда Михаил вышел на свет фар, он даже успел разглядеть их удивление, а потом и страх. Пули, превратившие лобовое стекло в тряпочку, ворвались внутрь кабины и, не оставляя никому ни единого шанса, затрясли тела преследователей в конвульсиях смерти. Джип «Мерседес» резко нырнул влево и лег на бок.

Михаил отбросил в сторону свой, и достал из-под руки Ванин автомат, передернул затвор и прислушался. Кроме звука вращающегося заднего колеса ничего слышно не было.

Постояв еще несколько минут в ожидании, он, пробегая глазами темноту, жалел только об отсутствии гранаты, которую сейчас обязательно кинул бы в машину для полной уверенности.

– Ну, что, суки, говорила вам мама – не надо ездить на Берег Скелетов, скелетами станете! – заговорил он неожиданно быстро и нервно. – Гнить вам тут!!! Пусть ваши тела жрут гиены и бабуины!! Такого парня положили! А где ваша вторая машина, завязла или в обход пошла?.. Молчите, сволочи… – Неожиданно для себя самого он снова нажал на курок автомата, короткая очередь ушла в темноту салона.

Потом еще несколько минут он выкрикивал ругательства и разговаривал сам с собой. Замолчав, он услышал мирную тишину. Волны стучали о берег, ночные насекомые стрекотали в кустарнике, а Михаил, сев рядом с перевернутым джипом, слушал, как по его щеке сползает слеза.

Луна, подарившая ему темноту, решила отпустить тучку и снова наполнила все вокруг серебренным светом.

– А, подружка! – произнес он, оглядываясь по сторонам. – Как ты удачно вовремя сегодня все делаешь!! Низкий тебе поклон… – Михаил встал на ноги и медленно обошел «Мерседес».

Убитых было трое. Рыжие, долговязые, белые парни в камуфляже застыли в корявых позах упущенной возможности спастись. Света луны было достаточно, и он, осторожно проникнув внутрь машины, стал более подробно рассматривать тела и содержимое кабины автомобиля.

Очень скоро Михаил нашел юаровские паспорта и разбитые приборы слежения с клеймом Де-Бирса.

Теперь он понял все, и гадкое состояние собственной вины наполнило его сознание, не оставив место возражениям и оправданиям.

– Не поверил я тогда черту на барже… – Он вздохнул и с сожалением замотал головой. – А ведь он сразу сказал, что в контейнеры вмонтирован радиомаяк… Старший группы называется! Без охраны, вдвоем, привез тебя, Ваня, прямо… – Он наклонился и, расстегнув ворот одному из трупов, обнажил предплечье с татуировкой в виде головы быка. – …В руки головорезов из батальона «Буффало», спецназа ЮАР. Теперь понятно – дорожные указатели вы повернули, а мы, как курьерские поезда, пришли по вашему расписанию прямо в ловушку.

Вернувшись к своему джипу, Михаил взял на руки тело товарища и зашел с ним в воду.

Океан, словно понимая трагичность прощания двух друзей, придерживал волны, стараясь не беспокоить их своим присутствием, а Михаил, смыв запекшуюся на теле товарища кровь, все продолжал и продолжал гладить его белое в свете луны лицо.

– Господи, – очень тихо и жалобно произнес Михаил, подняв глаза к небу, – как же теперь жить? Что сказать матери? На какой войне умер ее сын?.. Господи! – крикнул он громче. – Почему маленькая свинцовая пулька убивает молодого красивого ярославского парня, приехавшего в Африку заработать немного денег?! Господи!!! – заорал Михаил в полный голос. – Прости… прости!!! И дай мне силы и дальше жить с этой виной. Я, твой командир, привел тебя… – Он крепко прижал к себе тело товарища и зажмурил глаза. – К смерти, к последней твоей черте, к… – Михаил замолчал, нервы его лопнули, крепко сжатые зубы заскрипели эмалью, боль души вырвалась наружу стоном.

Звезды на небе горели ярким цветом, млечный путь туманной дорожкой рассек его пополам, красная полоска горизонта подгоняла новый день. Все жило, менялось и вращалось в соответствии с правилами мира живых, и только Ваня, покачиваясь на волне, и больше не подчиняясь этим законам, существовал уже где-то в другом измерении.

Холод океана и рассвет через некоторое время стали возвращать Михаила к действительности; он вернулся к машине и аккуратно положил тело Ивана в салон. Разыскав в багажнике пластиковую бутылку с водкой, Михаил наполнил два стакана и, вернувшись к берегу, поставил один на песок у самой кромки воды.

– Ну, вот, Ваня, давай выпьем! Только ты не думай, это не поминки. Отвезу тебя домой, в родную землю положу, родственников, друзей за стол соберу, вот тогда и проводим тебя в последний путь. А сейчас давай накатим в тишине соточку, да и поедем дальше, выполнять нашу работу и приказ.

Маленькими глотками, не чувствуя крепости и вкуса, Михаил выпил водку, отбросил стакан в сторону и сел за руль джипа.

– Так куда же нам ехать, дружище? В этом «Мерседесе» снайперской винтовки нет… значит, вторая машина ушла куда-то на перехват, и она наверняка тоже имеет систему контроля за алмазными контейнерами. Поэтому, куда бы мы ни поехали, они будут преследовать нас, а понимая траекторию движения машины, наверняка опять устроят засаду. Поэтому стратегию оставляем прежней. Мы… мы никуда не едем. – Он оглянулся и посмотрел на тело Ивана. – Спрашиваешь: почему? Отвечаю: люди во второй машине сейчас отчетливо видят на своих приборах, что мы никуда не двигаемся, они пытаются выйти на связь с первой тройкой, а в ответ – тишина. Поэтому они приедут сюда, где мы их и встретим нашим, Ваня, русским гостеприимством. И тогда уж будь спокоен – ни один гад ползучий, ни одна сволочь юаровская от меня живой не уйдет!

Все рассуждения показались Михаилу логичными и правильными. Выйдя из джипа, он посмотрел на восток. Солнце, живущее где-то там, под линией горизонта, красной зарей подсветило небо, отправляя луну отдыхать.

Начиная действовать, он снова решил внимательно осмотреть подбитый «Мерседес», надеясь найти что-то нужное и важное в подготовке засады.

Первым делом Михаил вытащил из джипа тела и положил их на песок. Теперь, изучая внутреннее пространство машины, ящики и коробки багажника, он увидел то, что пропустил при первом осмотре.

Две лимонки, три дымовые шашки, бронежилет, комплект нового камуфляжа и фляжки с водой вскоре тоже оказались на песке.

Скинув с себя еще влажные брюки и куртку, Михаил надел форму в черно-белых разводах, отметив практичность и выносливость материала, из которой она была сшита. Распихав по карманам лимонки и два оставшихся рожка к своему Калашникову, он вылил из фляжки воду, а потом до самого горлышка наполнил ее водкой.

Солнце уже показалось над горизонтом, свет, завладевая всем, приносил жару и сухой ветер. Пение и трескотня в маленьком кустарнике стихла, все живое пряталось и замирало.

Переодев одно из тел в свою одежду, Михаил подтянул его к джипу и уткнул лицом в песок. Взял пластиковую бутылку воды, приготовленную Ваней, зажег первую дымовую шашку и, бросив ее внутрь «Мерседеса», пошел искать на старой барже укромное место.

Время шло, горячий воздух выдавливал из него пот, ожидание и усталость клонили в сон. Тяжелые веки закрывались, несмотря на все попытки держаться.

– Где они? Дым от шашки виден издалека, – бубнил он себе под нос, устроившись на палубе. – Может, зря я все это затеял… Может, нужно было… – Он замолчал, разговор отнимал у него последние силы, желание спать пыткой терзало его сознание. Уговорив себя, что уши – тоже хорошие дозорные, и он обязательно услышит приближающийся шум, Михаил закрыл глаза и тут же провалился в глубокий сон.

Выстрел разбудил его так резко, что он дернулся от испуга и обиды за собственное малодушие и разгильдяйство.

Сначала он посмотрел по сторонам: двери второго «Мерседеса», стоящего метрах в тридцати от места его ночного боя, были распахнуты, но людей рядом не было. Наклонясь и выглядывая из-за укрытия дальше, он наконец-то увидел своих гостей.

Двое, выбросив из салона «Тойоты» тело Вани, ковырялись в багажнике, пытаясь разрезать крепление контейнеров; третий, облокотившись на армейский карабин с оптическим прицелом, праздно зевал и что-то говорил своим спутникам.

Михаил, так же медленно, как и выглядывал, втягивая голову в плечи, вернулся на свое прежнее место.

Он понимал: сейчас нападать и стрелять нельзя, пули могут задеть тело Ивана, повредить джип, а главное – все трое не находились в одном месте, и поэтому, даже при эффекте неожиданности, у одного из троих оставался шанс спрятаться за стоящие внизу машины и вступить с ним в бой.

Удивляясь собственному спокойствию, Михаил достал из кармана лимонки и стал ждать, когда все трое вернутся к своему автомобилю.

Неожиданно внизу опять раздался выстрел, пугающая неизвестность и страх от мысли, что таким образом они могут издеваться над телом его товарища, снова толкнул его вперед, и он, выглянув из укрытия, посмотрел вниз.

Однако картина, которую он увидел, была совсем другой: снайпер, развлекаясь, выстрелил еще раз. Предметом его игры были ползающие по береговой линии крабы.

– Ух, – тихонечко произнес Михаил, опять возвращаясь на свое место, – веселые, однако, вы парни!!

Нужный момент он почувствовал даже раньше, чем трое спецназовцев, подходящих к «Мерседесу» с контейнерами, появились в поле его видимости. Сердце его застучало. Гонимое чувством мести, оно яростно запрыгало в груди в предчувствии начала боя.

Выдернув чеку первой лимонки, Михаил досчитал до трех и бросил ее легким навесом.

Взрыв поднял песок, глухой стон прозвучал вместе с броском второй лимонки.

Второй взрыв сдетонировал бензобак, вверх полетели части автомобиля, черный дым густыми клубами потянулся к небу.

Быстро поднявшись, он на ходу передернул затвор автомата и, спрыгнув на песок, не дожидаясь отчетливой видимости вокруг горящего «Мерседеса», короткой очередью закрепил атаку.

Осторожно обходя место пожара по кругу, он тут же заметил контейнеры, отброшенные взрывом немного в сторону и одного легионера, лежащего на спине.

Подойдя к нему ближе, Михаил увидел на его лице гримасу боли. Похоже, тот начинал приходить в себя после контузии.

– Живучий какой буффало попался!! Ладно, солдатик, будем считать, что тебе повезло… – Михаил наотмашь ударил парня прикладом по голове и, взяв за ворот, оттащил от набирающего силу пожара, поедающего «Мерседес» и тела двух его друзей.

Вернувшись к своей «Тойоте» вместе с алмазными контейнерами, он, сперва стряхнув песок с тела Ивана, аккуратно положил то обратно в салон автомобиля, потом, закрепив груз в багажнике, сел на место водителя.

Прямо перед ним на песке лежал раненный южноафриканец.

– Вот, а ты бы меня, наверное, пристрелил? Не возился бы так, как я с тобой…

Он опять вышел из машины, достал из багажника сушеное мясо, воду и аптечку, аккуратно положил это рядом с раненым южноафриканцем и вернулся за руль.

– Теперь пусть ангелы помогают тебе выжить, прощай! – Михаил завел двигатель и поехал берегом океана. Через два часа он увидел первую заправочную станцию, а через пять уже спал в комнате отдыха посла Российской Федерации в Намибии.

Потом, с каждым прожитом годом, он, все чаще и чаще вспоминая и рассуждая обо всех моментах того дня, ловил себя на мысли, что где-то там, наверху, завариваются человеческие судьбы, даются и отнимаются жизни. Фантазируя, ему представлялось, как стоящие друг против друга два небесных антипода – ангел и демон – посылают в его голову разные мысли.

Их вечное столкновение между собой происходило из-за рождения в человеческой голове либо простых истин правды, идущих прямой дорогой, либо сладких компромиссов, петляющих в оправданиях и соблазнах. Со временем Михаил стал понимать и ощущать, кто из них двоих в данный момент верховодит в его голове.

Сейчас, в ночном доме, освещенном луной, его сознанием владел ангел. Воспоминания, даже самые трагичные, делали его чище и мягче. В эти часы он жалел своих врагов и сильнее любил близких, прощение и чистота мыслей переполняли его чувствами, проявляя все лучшие душевные качества.

Наверное, именно поэтому, засыпая, Михаил уже мысленно прощал Марго ее алчность и измену, объясняя это тем, что демоны громче пели в ее уши, нежели шептали ангелы, и она, став жертвой, увязла в капканах соблазнов и искушений.

Утро следующего дня принесло Виктору Васильевичу плохие новости. Нервно шагая по кухне, он бросал взгляды на сидящую за столом дочь и слушал ее рассказ о конфликте с Михаилом.

– Так, доченька… – Он остановился, почесал подбородок и, сев напротив Марго, посмотрел ей прямо в глаза. – Так ты была его любовницей? И сколько у тебя украшений? Какие из них подарены, а какие взяты в долг?

– Пап, ты же сам учти меня брать от жизни все, что плохо лежит! И потом, я же не воровала!! Сначала он мне их дарил, а теперь сообщения по телефону шлет, маме звонит и требует все вернуть обратно, придурок больной!

– О-о, Марго!! Ну-ка, давай-ка рассказывай, и желательно – с самого начала. А то я смотрю, вы с монашкой за моей спиной дров наломали. – Заметив, что дочь прячет глаза и опускает голову, Виктор добавил: – Давай без соплей и сантиментов, все по порядку и поподробнее.

Следующие пять минут он каменел, ужас пробил его сознание масштабностью присвоенных дочерью денег и драгоценностей. Когда Марго замолчала, на кухне повисла звенящая тишина; одинокая капля воды, падающая с носика крана, била по нервам, словно молот кузнеца по наковальне.

– Е-мое, Маргоша, что же ты натворила! Твою мать!!! А Нину, монашку эту долбаную, нужно вообще прибить! – Виктор поднялся и пошел к бару. Наливая себе водки, он смотрел на дочь, а та, сжавшись в комок, рыдала. – Стелить постель в своем доме? Где у нее были мозги?! Мать называется! Любовника дочери и зятя за один стол сажает, а главное – все с улыбочкой. Нет, ну дура, да и только!

Две рюмки, выпитые одна за другой, немного успокоили его эмоции, а дрожащие плечи и всхлипы Марго заставили собраться и начать думать в поисках выхода из создавшегося положения.

– Марго! – Дочь подняла на него заплаканные глаза – Слушай меня. Первое: сегодня последний раз пойдешь к нему домой, что хочешь делай, как хочешь крутись, но просмотри весь его архив. Фотографии, видео, записки, словом, везде, где ты есть, все заберешь и уничтожишь. Второе: любовник, который требует назад подарки и деньги, либо мерзавец, либо это часть какого-то плана, а судя по тому, что накопал твой муж… – Виктор остановился и погрозил пальцем дочери. – …Которому ты изменяла, Михаил – мужик тертый и опытный. Поэтому делаем так: ты ничего ему не возвращаешь…

– Да?! А если он будет настаивать? – прервала отца Марго.

– Вот если будет настаивать, скажешь мне. Поверь, я найду людей, которые все ему доходчиво объяснят. Третье и последнее: с завтрашнего дня никаких общений, ни телефонных звонков, ни переписок, ничего. Тебя для него больше нет. Поняла?!

Марго кивнула головой в знак согласия.

– У меня на Кипре есть компания «POLINEX», обычная адвокатская помойка, но сейчас она нам очень пригодится. Вова сегодня же, по генеральной доверенности… Ах, какой я молодец!! Носом чувствовал этого москвича! – переполняемый удовольствием и гордостью за себя, выкрикнул Виктор. – Так вот… По доверенности, – повторил он снова, – продаст долю Михаила моей кипрской компании.

– Пап, но тогда вам нужно будет возвращать ему деньги с продажи его доли! Тем более что ты же взял у Михаила двадцать тысяч долларов.

– Девочка моя! Твой папа – лучший, номер один в этой стране, а иначе как бы я столько денег заработал? Помнишь, я просил тебя порыться в бумагах Михаила, и ты принесла мне несколько бланков его компании с подписями? Так вот, время этой бумажке наступило. Сегодня мы с твоим мужем впишем туда поручение… Нет, указание, которое Михаил дает Вове, о продаже принадлежащей ему доли в «Белевроцементе» кипрской компании, а… – Он подошел к дочери вплотную и лукаво улыбнулся. – …В эту бумажку мы впишем реквизиты другой моей компании, находящейся на Виргинских островах.

– Подожди, папа, потеряла мысль. – Марго заморгала уже высохшими после слез глазами.

– Да что тебе не понятно-то? Я же не дурак – деньгами кидаться!! Мы с твоим мужем состряпаем бумажку, где уже стоит подпись Михаила, что он просит продать свою долю, а деньги с продажи перевести на счет оффшорной компании на Виргинские острова.

– А! Поняла! Получается, что твоя Кипрская компания переведет деньги на другую твою компанию. Ты покажешь, что перевод сделан, а деньги из одного нашего кошелька попадут в другой, но тоже наш, кошелек.

– Умница, просто умница!! А делаю я это все для того, чтобы у Михаила не было даже малейшей возможности обращаться куда-то, в суд или, скажем, в милицию. Представь: как он сможет доказать, что компания, на которую будут переведены деньги, действительно ему не принадлежит? Не полетит же он в Латинскую Америку за справкой! Да и, если честно, по этим оффшорам вообще никто справок не дает, там полмира деньги от налогов прячет!

– Папа, ты – гений!! Ты самый лучший! – Марго подошла к отцу и расцеловала его. – Ты вернул меня к жизни! Я как подумаю, что мне нужно все украшения и деньги, что занимала, отдавать, так меня прямо в жар бросает. – Она засмеялась, настроение возвращалось к ней, неся новые планы и твердую уверенность в преодолении проблемы. – М-м-м, пап, забыла тебе еще кое-что рассказать… Мы с мамой брали у него украшения, чтобы девчонкам толкнуть. Заработать немного хотели… Так что, теперь их тоже можно не отдавать?..

– Нет, Марго, ты уж не наглей! Давай, сейчас же собирайся, возьми все, что брала для бизнеса, и дуй к Михаилу. И будь похитрее – вернешь эти украшения, и пообещай отдать остальное. Предложи разойтись по-мирному, а сама все шкафы его перетряси…

– Да, помню я, помню! Ну, что ты, папа! Прямо думаешь, я дурочка какая – не знаю, что делать! Все достану, фотки, видеопленки, мои емс в его телефоне… к вечеру от всего этого и следа не останется. Только мне нужна твоя поддержка.

– Что? Какая?

– Если мне придется у Михаила остаться ночевать, – сам понимаешь, ночью такие дела делать сподручнее, ты алиби для меня сочини, тебе-то он стопроцентно поверит.

– Марго, Марго, – Виктор покачал головой, – ты неисправима. Давай так, если действительно по другому нельзя будет, позвонишь мне вечером, а я уж буду врать твоему мужу.

– Так что, папа, все? Я побежала к Мише? – Глаза ее заблестели, нетерпение и желания переполняли ее.

– Иди-иди, конечно. Только, Марго, прошу, не заигрывайся, а то вижу – светишься вся. Помни, что всего час назад ты плакала, и это были слезы расплаты за навороченные тобой дела.

– Хорошо-хорошо!! – выбегая с кухни в прихожую, и одеваясь на ходу, выкрикнула Марго.

Закрыв дверь квартиры отца, она, спускаясь по лестнице вниз, уже мысленно репетировала свою речь и, продумывая линию поведения, разрешила себе на прощанье заняться с любовником сексом.

Виктор, оставшись на кухне, налил себе еще стаканчик водки, выпил, поморщившись, и, взяв телефон, стал по очереди набирать адвокатов, директоров компаний и Вову, всем давая указания по подготовке документов для продажи «Белевроцемента».

Михаил, проведя ночь в воспоминаниях, и заснув только под утро, поднялся с тяжестью в голове и желанием начать действовать как можно скорее. Утренние мысли и ощущения подсказали ему, что от присутствия в его разуме ангела не осталось и следа. Зато демоны уже вовсю дули в свои горны, призывая к атаке, и вкрадчиво шептали ему, что сегодня будет сражение.

Нетерпеливо почистив зубы и позавтракав на скорую руку, – без удовольствия и осмысления вкуса поедаемой пищи, Михаил поднялся на второй этаж к компьютеру и только сел на стул, как услышал звонок в прихожей.

Бросив привычный взгляд в окно, и увидев знакомую машину, он быстро побежал вниз открывать дверь.

– Миша!! – Марго стояла на крыльце, всем своим видом показывая, что порога переступить не собирается. – Если ты меня уже не любишь, я развернусь и уйду, но если у тебя еще есть ко мне чувства… – Она не договорила и, внезапно бросившись Михаилу на шею, стала осыпать его лицо поцелуями.

Всего несколько секунд он смог простоять безвольно, но потом темперамент Марго и ее влажные губы стали отогревать его. Закрыв дверь, они, целуясь и лаская друг друга, переместились в зал к камину.

– Ты не думай, – заговорила она первой, переводя дух и снимая куртку, – я не договариваться с тобой пришла, и прощения твоего мне не нужно, потому что ничего дурного по отношению к тебе я не делала. Хочешь расстаться, просишь украшения вернуть – да и пожалуйста, сколько угодно! – Она вытащила из кармана и положила на тумбочку несколько колец и кулонов на цепочках. – Сладкий мой косолапик, ревнивый, наслушался разного бреда, мне, своему ангелу не верит, ругается, кричит на меня, дурачок мой хороший…

Михаил смотрел на нее, слушал и не узнавал. Нужен был тайм аут, пару минут на раздумья, и мужчина взялся разжигать камин.

– Завтра принесу тебе остальную ювелирку. Папа, – а я все ему рассказала про нас, даст мне денег или, если хочешь, он перечислит их тебе на расчетный счет. – Она присела рядом с ним у камина и, нежно обнимая, продолжила; – Все тебе отдам, все верну! Может, тогда ты поверишь мне и убедишься, что мои чувства к тебе не строятся на деньгах и дорогах побрякушках, я… – Она замерла, взяла в ладош! его лицо и посмотрела Михаилу в глаза – Люблю тебя, честно-честно! – Вдруг голос ее сломался и задрожал. – Котик мой, ты прости меня, если я ничего не понимаю в отношениях, в любви… Я это делаю по-своему, как умею. Знаю только одно: ты сегодня – мой единственный и самый дорогой человек! Я не подарок, и ты так мучаешься со мной… Более того – мне кажется, что мучаются все, кто меня окружает. Наверное, меня так воспитали, я никогда не буду такой, как ты – честной и правдивой. Но я тебя люблю и не хочу тебя терять, не оставляй меня, пожалуйста!

Ее влажные глаза смотрели на Михаила, светясь чистотой правды и невероятной искренностью. В этот момент трубы демонов замолчали, открыв дорогу ангелам, и он опять стал целовать ее; но на этот раз его оттаявшая душа купалась в нежности ее губ и, оторвавшись от земли, взлетела высоко вверх.

Марго не обманывала, слезы ее были настоящими. Чувство, что она своими руками разрушила их отношения, больно отзывалось в ее сердце и сознании. Она знала, что любит его, и еще ни один мужчина на свете не был ей так дорог и приятен, как он. Его жизнь и хитроумный план отца ставили ее в такое положение, что ей нужно было выбирать между своей семьей, потерей драгоценностей и Михаилом. Искренность горя от утраты и расставания отразилась на ее лице, это чувство владело женщиной полностью. Марго таяла – секс, его глаза, руки, нежные касания губ всей силой ее любви к нему навалились на ее маленькое тело, и она ощутила горе, тоску и бьющую из глубин сознания обиду.

Михаил видел ее дрожащее тело, детские, мокрые от слез глаза, и убеждал себя, что настоящая и искренняя любовь может творить чудеса и даже в такой корыстной голове, как у Марго, рождать честность и правду.