Текст книги "Версальские кружева"

Михаил замолчал. Адвокат, покусывая конец авторучки, заметно нервничал. Заверенные в кипрском суде документы с апостилями указывали на возможность открытия шикарно громкого процесса и весьма скандального дела. В его голове крутились мысли, разбегающиеся по разным направлениям, но одно ему было точно понятно: дело требовало взвешенности и аккуратности.

– Да, – выговорил Виталий Константинович, убирая все, предоставленные Михаилом, документы в ящик стола. – Все говорит о мошенничестве, из… – Он задумался, подбирая слова. – Из всего услышанного меня шокирует один момент: украденный у вас чистый лист с подписью говорит о том, что Ангелина тоже находится в сговоре с отцом и мужем. А это значит, что все члены семьи знали о вашей любовной связи и сознательно пользовались этим в достижении своей цели. Давайте поступим так: мне нужно два дня на внимательное изучение документов и подготовку заявления в милицию. Вы внесите в кассу аванс – два миллиона белорусских рублей, ii возвращайтесь в Брест. Я же, как только все подготовлю, отправлю проект по электронной почте. В программе «SKYPE» можно сделать вложение любого документа, и пока это – самый надежный способ соблюдать конфиденциальность общения. Думается мне, дело будет очень серьезным, поэтому нельзя исключить возможность прослушивания телефонов и изучения нашей с вами переписки.

Адвокат поднялся, всем своим видом показывая, что на этом их беседа окончена.

– Ну, что же… – Михаил тоже встал со стула. – Приятно было познакомиться. Надеюсь, мы с вами отменим решение о продаже моей доли в суде и вернем компанию. До свидания!

Они пожали друг другу руки, и Михаил вышел из кабинета.

Вид улицы и холодный, морозный ветер опять напомнили ему о зелено-голубых просторах солнечного острова. Неожиданная усталость и чувство голода подтолкнули его взять такси и проехать в любой, на усмотрение водителя, приличный ресторан в центре столицы.

Заказав себе бутылку красного вина, греческий салат и какое-то тушеное мясо, он, вспомнив разговор с Глебом, решил в нарушение всех принципов о конспирации позвонить домой.

Марго уже неделю не находила себе покоя. Она подъезжала к дому Михаила и видела только заснеженную машину и девственный снег на дорожке, ведущей к входной двери. Сознание ее терялось в догадках, отец же радостно потирал руки и убежденно говорил, что Михаил убрался в Москву и что они с Вовой молодцы, так как не оставили ему никаких шансов на возврат компании. Казалось, все было замечательно, она добилась своего: украшения были при ней, и долги возвращать было некому… однако какое-то «но» сидело у нее в голове и не давало покоя.

Задавая себе одни и те же вопросы, она не находила на них ответов. Мысль о том, что он уехал навсегда, терзала ее сознание.

Марго говорила с Ниной, отцом, Вовой – все были очень довольны исчезновением Михаила и таким легким окончанием их знакомства с ним.

Совершив свой привычный круг по городу, она уже, было, собиралась ехать домой, как какая-то внутренняя пружина толкнула ее еще раз увидеть дом Михаила. Заехав на свое привычное место на парковке, она выключила двигатель и вышла из машины.

Все было без изменений: все так же снег хранил птичьи следы, а голые ветки яблони, как память об их прошлой жизни, вызвали у нее тоску. Она не ждала от него звонков или сообщений, но все-таки достала телефон и проверила – экран был пуст. Немного постояв у калитки, она развернулась и медленно пошла к машине. Уезжать домой к Вове ей не хотелось, а оставаться здесь, в ожидании неизвестно чего, было глупо. Она резко открыла дверь и быстро села в свой джип. Поворачивая ключ зажигания, Марго привычно кинула взгляд в зеркало заднего вида и заметила приближающееся желтое такси. Мысль, что это он, застучала в голове набатом, красные пятна проявились на щеках, ощущение, что ее поймали за чем-то нехорошим, как в детстве, пробежало по коже морозцем.

Такси, проехав по дороге, остановилось у калитки совсем рядом с ней, и из машины вышел… Михаил.

Расплатившись, он повернулся и в упор посмотрел на нее. Марго понимала: уезжать уже поздно, выходить здороваться после всего, что произошло – неловко, а что-то говорить или оправдываться ей не хотелось. И она, приняв правила игры, тоже стала смотреть на него, не мигая и не отводя взгляда в сторону.

Следы, идущие к крыльцу, красноречиво говорили Михаилу, что она подходила к дому, а мимика лица, глаза, молчание – все указывало ему на ее внутреннюю борьбу.

Понимание, что она эмоционально все еще подчинена ему, зависима и тоскует о разрыве, приятной волной пробежало по телу. Он продолжал смотреть на нее и испытывать поднимающееся удовольствие, однако, несмотря на это, поиски в себе хотя бы каких-то компромиссов или прежде живущей в нем теплоты к ней так ничего и не дали. Анализ происходящего подтолкнул его к действию, и он, развернувшись, пошел к входной двери. Рев двигателя и шум бешено прокручивающихся колес за его спиной вызвал у него улыбку; злость, которую Марго сейчас срывала на автомобиле, нравилась ему.

Зайдя в дом, он, по привычке не раздеваясь, поднялся на второй этаж. Его друзья синички прыгали по голым веткам яблони и заглядывали в окно. Расположившись в кресле, Михаил испытывал настоящую радость – адвокат был заряжен на работу, Марго тосковала по нему, а он, избавившись от своих комплексов и проблем, теперь чувствовал, что занял правильную позицию и уверенно идет вперед.

А Марго психовала. Рванув с места, она ругала себя и его всеми известными ей словами с преобладанием голых эмоций:

– Вот я дура! Поехала, блин! Чего, спрашивается, поперлась-то к его дому!! Отвернулся он!! Ни разговаривать, ни общаться не хочет!! Все, быстро к отцу. Нужно сообщить ему, что эта зараза снова тут нарисовалась. Подожди-подожди, папа устроит тебе небо в полосочку!!! Ты у меня еще узнаешь, что такое поворачиваться ко мне спиной! Ишь, козел такой, моду взял – на Новый Год уехал непонятно куда, сейчас целую неделю где-то болтался, а все туда же – претензии он мне предъявляет, о непорядочности моей говорит! Честным, блин, прикидывался, а сам подлез к моему папе, и теперь хочешь компанию нашу под себя подмять! А вот хрен тебе!! – Марго отпустила правой рукой руль, слепила фигу и зло потрясла ей в воздухе. – О-о! Позор-то какой! – продолжила она, прибавляя скорости автомобилю. – Словно малолетка сентиментальная сижу у дома этого кобеля паршивого и слюни распускаю! Боже, до чего только я докатилась! Все! Это в последний раз М-и-ш-а… – Женщина выговорила его имя протяжно, со змеиным шипением. – …Когда ты видел мое лицо без выражения ненависти к тебе.

Быстро доехав до дома отца, она вбежала на третий этаж и, с силой нажав на звонок, одновременно стала колотить ладошкой по двери.

– Марго, что… – Не успел Виктор закончить свой вопрос, как она ворвалась в квартиру и, пройдя на кухню, плюхнулась у стола.

– Папа, что хочешь делай, – начала она говорить искаженным от стресса голосом, – но чтобы этого Михаила я больше никогда в своей жизни не видела и не слышала!

– Марго, детка, что произошло? На тебе же лица нет! Ты что, виделась с этим московским проходимцем?..

– Да… случайно! А это значит, что он опять будет мне звонить и требовать назад подарки и деньги. Папа, почему ты допускаешь, чтобы всякая шваль мотала мне нервы?! Ты такой крутой, с прокурором в бане моешься, председателя облисполкома знаешь… Да в конце концов – у тебя есть деньги, найми быков каких-нибудь, и пусть его покалечат! Пинками в Москву к чертовой матери отправят!!!

– Стоп-стоп-стоп, девочка моя, давай поспокойней. Если он вернулся, тем хуже для него. Мы и без криминала и братков спровадим его отсюда. Есть у меня одна задумочка… Поверь, он будет невъездным в Белоруссию.

– Да? Хорошо, я слушаю тебя! – Она расстегнула пальто и внимательно посмотрела на отца.

– Помнишь, Вова выдвинул предположение, что Михаил причастен к хищению ювелирных украшений у ливанцев? Так вот, я попросил его связаться с ними по Интернету, мы выслали фотографию Михаила, и как ты думаешь: что они нам ответили?..

– Папа, вот, только не надо сейчас со мной в игрушки играть, вопросы дурацкие задавать! Начал говорить, так будь любезен – делай это серьезно от начала и до конца.

– Ой-ей-ей, Маргоша, что ж ты такая нервная! – Отец взял ее за руку и ласково заглянул в глаза. – Давай, успокаивайся и слушай дальше. Так вот… Ливанцы сразу признали в нем директора московского магазина, с которым они торговали. Прямых доказательств участия Михаила в этой афере у них нет, но они вполне допускают, что именно он и может быть главным ее организатором. С их слов, именно он держал драгоценности в руках последним, когда его арестовывала московская милиция. Так что завтра мы попросим их написать заявление о причастности Михаила к мошеннической схеме, и основанием будет являться то, что, если он был арестован на границе при попытке незаконного вывоза ювелирных украшений, то почему сейчас находится на свободе?.. Наши, местные милиционеры, сделают все необходимые запросы по этому делу в Москву, и если выяснится, что никаких операций спецслужб России у нас на границе не проводилось, они смело арестуют его. Лично у меня нет сомнений в причастности Михаила к темным делишкам, так что нам остается только немного подождать, и труба твоему поганому москалю будет!

– Папа, арестуйте его завтра! Посадите к каким-нибудь уголовникам, пусть ему всю морду там разобьют!!

– Маргоша, ты, я вижу, насмотрелась плохих фильмов… Да и потом – если мы можем совершенно законно убрать его из нашей жизни, так зачем нам пачкаться в криминале?.. Давай, поедем к Нине, а то у меня есть нечего… Посидим, винца выпьем, глядишь, тебе полегчает немного.

Марго тяжело вздохнула, ее отпускало. План отца вызывал у нее реальные картины наказания Михаила, и женщина стала успокаиваться.

Виктор оставил дочь на кухне и пошел в спальню, одеваться. Все, что сейчас случилось, весь произошедший разговор отозвался в его сознании нехорошим предчувствием; мысль о том, что Марго по-настоящему влюблена в Михаила, пугала его. Зная своего ребенка, он понимал: крики, нервы и эмоции – это очень серьезный показатель ее состояния и внутреннего конфликта. Поэтому, исходя из желания помочь ей, он был готов на любые действия.

Дорогой они молчали. Виктор периодически поглядывал на дочь, ее лицо ничего не выражало; чувствовалось, что пережитые волнения отняли у нее все силы.

Нина встретила их излишней суетой и раздражающими Марго вопросами. Ужин не заладился с самого начала, вино и попытки Виктора оживить общение анекдотами не приносили результата. Неожиданный короткий звонок телефона заставил всех вздрогнуть и обменяться взглядами. Марго подняла телефон со стола – сообщение пришло от Михаила.

– Началось! – произнесла она, глядя на отца. – А я тебе говорила, что это так и будет! А ты – давай подождем, давай подождем!! Сегодня… нет! Пусть ему кто-нибудь позвонит прямо сейчас и заставит заткнуться!

– Марго, не кипятись! Ты сначала прочти, что он написал. Может, за вещами приехал и попрощается с тобой хочет, – участливо, заглядывая в глаза, произнесла Нина.

– Папа, скажи, чтобы эта монашка заткнулась, и не злила меня!

– Правда, Нина, сиди себе тихо и помалкивай! Советы твои дурацкие сейчас никому не нужны.

В наступившей тишине Марго поднялась из-за стола и, взяв телефон, вышла из кухни в комнату. Ей очень захотелось прочитать сообщение одной.

«Прости, – побежала она глазами по тексту, – но я больше не считаю тебя ангелом. Более того, я не считаю тебя даже порядочным человеком. Твоя сущность – жизнь без принципов. Воруя и обманывая меня, ты показала себя пустой и никчемной. Я нанял в Минске адвоката. У меня есть документы, подтверждающие, что твой муж совершил преступление, подделав мое поручение. Вы присвоили мои деньги, пусть суд разрешит эту ситуацию».

Марго медленно опустила телефон. Мысль, что теперь уже не просто слова, а самая настоящая война встанет между ними, напугала ее. Она медленно вернулась на кухню и села на свое место.

Отец и мать с волнением смотрели на нее, не решаясь ни о чем спрашивать.

– Ну вот, – произнесла она тихо, почти шепотом, – он пишет, что нанял адвоката в Минске и подает на нас в суд.

– Что? В суд! – Виктор скривил лицо в ироничной гримасе. – Бред, у нас все документы в порядке, никто не подкопается.

– Папа, а может, вернешь ему двадцать тысяч и мне займешь, чтобы я с ним рассчиталась?.. Вдруг он и правда что-то нашел?

– Виктор! А ведь Марго правильно говорит – если у тебя есть возможность, верни Михаилу все. Зачем тебе этот конфликт?

– Девчонки, вы что, офигели совсем? О чем вы говорите?! Где я вам найду наличными пятьдесят тысяч? Да если бы у меня были свободные деньги, разве бы я устраивал эту чехарду с переменой учредителей на бетонном заводе?! У меня сейчас каждая копейка на счету, зарплату людям платить нечем, какие деньги?! И самое главное – никто и никогда не сможет доказать, что мы подделали поручение. Подпись его собственная, и любая экспертиза это покажет. Поэтому, девчонки, все это – просто блеф.

– Пап, а вот это ливанское дело, про которое ты мне рассказывал, оно и правда может выгореть?..

– Доченька, не выгорит, так сами состряпаем! Позвоним, кому нужно, могу даже прокурору, и все будет супер! Ты что, сомневаешься в моих возможностях?

– На, – протянула Марго телефон, – звони прямо сейчас.

– Прямо сейчас?

– Да!!

Виктор достал свой телефон и набрал номер начальника милиции.

– Семеныч, привет! Как дела?

– Витя, говори быстро: чего хотел? А то мне убегать нужно.

– Тебе зять мой звонил по ливанскому «кидалову» на границе с Польшей в сентябре прошлого года?

– Да, я с ним разговаривал. Недавно прочел все документы, и могу тебе сказать, что дело это гиблое. Ювелиры ливанские, если конечно они не идиоты, заявление сами на себя писать не будут – и дураку понятно, что они перевозили побрякушки нелегально. Парень ваш запросто мог быть… ну, скажем, опером, работающим под прикрытием. Поэтому – сам понимаешь – на наш запрос в Россию ответа не будет. Не вороши ты это дело, только время потеряешь! Давай-ка, лучше, Виктор, приезжай ко мне на дачу, и мы под рюмочку все обсудим. Есть у меня мысли, как сделать это проще и спокойнее. Кажется мне, что он точно не простой мужичок – за ним спецслужбы, разведка или еще какая хрень стоит… Все, больше говорить не могу! В выходные приезжай, обсудим подробнее. Пока!

Виктор положил телефон на стол, Марго и Нина слышали разговор и теперь ждали от мужа и отца комментариев.

– Значит, так: мне плевать, где работает Михаил, и какие цели он преследует! Вы слышали: Семеныч сказал, что у него есть план. Поэтому расслабьтесь, – особенно ты, Маргоша, все будет хорошо. Я пообещал вам, что решу проблему, так что теперь ждите спокойно, без истерик и нервов. Марго, – снова обратился он к дочери. – Трубку больше не поднимай и разговоров с ним никаких не веди, на сообщения не отвечай. Увидишь его на улице, переходи на другую сторону. Нина, тебя это тоже касается – никаких переговоров! Все поняли?

Женщины закивали головами в знак одобрения и согласия.

Сигнал домофона отвлек их от разговора.

– Кто это там? – спросила Нина, и пошла в прихожую – открывать дверь.

– Дочка, пока мамы нет, послушай меня еще раз. Я для тебя все сделаю, хочешь – все законы нарушу, бандитов найму, наркотики подброшу, мокрого места от него не оставлю!

Марго подняла глаза на отца. Она верила – он сделает даже больше, чем говорит, но какое-то седьмое чувство останавливало ее, шептало быть осторожнее, лишало уверенности и даже пугало. Сейчас, сидя на кухне, она, прокручивая в голове все, что раньше рассказывал Михаил, смутно понимала, что провоцирует отца на столкновение с человеком, имеющим опыт военных конфликтов в Африке. Неуверенность и страх заставляли ее думать, и не торопиться с принимаемыми решениями.

– Папа, ты, конечно, к начальнику сходи, но только выслушай его, и без меня ничего не делай. Допустим, Михаил со своим адвокатом напишут заявление в милицию, оно попадет к Семенычу, и мы сразу увидим, какие у него есть доказательства и в чем он обвиняет Вову.

В прихожей раздался звук открывающейся двери, шепот, какая-то тихая возня, и вскоре в кухню вошел Вова, словно почувствовавший, что разговор идет о нем.

– Масик, привет, моя дорогая!

Он подошел к жене и поцеловал подставленную для приветствия щечку Марго.

Здравствуйте, Виктор Васильевич! Как поживете? У меня для вас новости – сегодня мы с бухгалтером «Белевроцемент» проанализировали январь: у нас хорошие результаты, прибыль по заводу двадцать два процента – так это мы еще и не все показали!

Вова сел за стол, а Нина быстро поставила ему тарелку, разложила приборы и налила фужер красного вина.

– Ну, а вы-то тут что обсуждаете?

– Миша вернулся, – быстро, словно отрезала, произнесла Марго. – Прислал сообщение, что располагает документами против тебя. Грозится судом.

Вова, накладывающий себе салат, оглянулся на Марго и застыл, словно посмотрел в глаза медузы Горгоны.

– Что? – Видя испуг в глазах мужа, произнесла Марго. – Страшно? А зачем вы липу сделали, не могли подумать хорошенько?! Теперь все, поезд ушел.

– Марго!!! Ты чего пугаешь мальчика, – заступилась Нина за зятя. – Не слушай ее, она злая сидит весь вечер, вздор всякий несет… Давай, Вова, накладывай себе салат, мясо бери, нарезку. Покушай. Небось, целый день ничего не ел?..

Вова выдохнул и состояние радости, вошедшее в квартиру вместе с ним, слетело с его лица. Продолжая наполнять свою тарелку едой, он бросал быстрые взгляды на жену – ее настроение не предвещало ничего хорошего.

Мысли крутились в его голове, но все время приходили в одну точку: получалось, что он – единственный человек, который будет отвечать за все эти махинации; а при самом плохом раскладе любую степень ответственности, включая уголовную, нести будет тоже – только он один.

– Ну, что? – Опять услышал он голос жены. – Глазки забегали, струхнул! Смотри, папа, у него даже испарина на лбу выступила. Мужчина!

Не бойся, папа уже начальнику милиции звонил, отмазали тебя, труса такого…

– Марго, – наигранно зло произнесла Нина, – хватит нести всякий бред! Вова взял на себя самую сложную работу, подготовил контракт, вывел Михаила из состава учредителей, а ты кидаешься на него.

– Все, брек, по углам! Хватит на сегодня криков и разговоров! – Виктор поднялся со стула и пошел в прихожую одеваться.

– И то правильно! Марго, идите уже домой! Засиделись мы, пора и спать ложиться, утро вечера мудренее… А завтра отец обязательно чего-нибудь придумает. Вова, ты извини, не дали тебе поесть нормально. Но ничего – я тебе собоечку соберу.

Виктор, не прощаясь, ушел первым. Марго, не дав мужу поухаживать за собой, сама надела шубу и, поцеловав Нину в щеку, вышла из квартиры. Вова был где-то сзади, но женщину это не волновало.

На улице опять шел снег. Марго подошла к своему джипу и открыла дверь. Домой ехать не хотелось. Она подняла глаза к небу; мягкие, холодные снежинки, падая на лицо, таяли. Немного открыв рот, Марго ощутила вкус снега на губах; неожиданно вспыхнувшее желание завалиться в сугроб подтолкнуло ее к краю обочины, и она, упав на спину, закрыла глаза.

– Масик! – Услышала она через несколько секунд голос мужа. – У тебя приступ лирического настроения? Решила поваляться в снегу?

– Вова, иди в машину! Дай мне минутку побыть одной… – произнесла Марго как можно спокойнее, не открывая глаз.

После того, как стихли шаги мужа, и хлопнула дверь автомобиля, она услышала тишину. Нет, звуки на улице, конечно, были, но огромное желание выбросить все из головы привело ее к звенящей в ушах пустоте. Состояние воспарения куда-то вверх, далеко-далеко от проблем и людей, захватило ее мысли и чувства. Добившись внутри себя вакуума, Марго не думала ни о чем, ощущая лишь удовольствие от единения своего состояния с уходящим в бесконечность черным небом.

– Масик! – Снова услышала она голос мужа. – Прошу тебя, поехали! Ты уже так долго лежишь, что можно запросто простудиться.

Она открыла глаза, нужно было подниматься.

– Ну, давай, вытягивай меня отсюда и отряхни сзади шубу. – Вова взял ее за руки и нежно потянул, помогая подняться.

– Вова, – неожиданно даже для себя самой женщина обратилась к мужу, – а ты меня действительно – любишь?

Он обнял ее и, глядя прямо в глаза, произнес:

– Масик, да я жить без тебя не могу! Детей хочу! И пусть у нас первой будет девочка, такая же красивая, как и ты.

Марго внимательно посмотрела на мужа, а потом, уткнувшись в его мокрое от снега плечо, обняла его.

Молча, они стояли так еще несколько минут. Нина, наблюдавшая за ними из окна кухни, таяла от умиления. Впервые с момента знакомства дочери с Михаилом она заметила у Марго проявление нежности к своему законному супругу. Она прошла в спальню и стала молиться у иконы Девы Марии о счастье дочери и удаче в делах Виктора.

Мысль о том, что, обращаясь к Богу, она просит не наказывать Марго за измены мужу, а Виктора за ловко проведенное мошенничество даже не мелькнула в ее сознании. Поэтому, закончив молитву, она разделась и, вполне довольная происходящим, легла спать.

Утро началось для Михаила с легкого постукивания по оконному стеклу. Открыв глаза, он сначала подумал, что этот звук приснился ему, но, услышав его снова, Михаил поднялся и вышел из спальни в холл второго этажа.

Воробей сидел на раме и активно тарабанил по штапику, пытаясь что-то выковырять из небольшой щели. Заметив Михаила, он перелетел на соседнюю ветку яблони.

– Вот так вот, значит! Будильничек прилетел! – Михаил улыбнулся. – У меня в холодильнике шаром покати, и хлеба тоже нет. Правильно ты стучишь, птичка-невеличка, нефиг лежать. Нужно быстро собираться и ехать на рынок за продуктами.

Воробей, словно понимая смысл сказанных Михаилом слов, одобрительно завертел головой.

– Ну, тогда я пошел! Ты, дружочек, посиди тут, пацанов своих позови, а я через час вернусь, и мы все вместе позавтракаем. Хорошо?

Воробей повернул голову влево и застыл, рассматривая большого человека за стеклом.

Быстро одевшись, Михаил выбежал на улицу, завел свою «Тойоту» и принялся сметать снег с автомобиля. Утренний мороз цеплял щеки, легкий ветерок разогнал тучи, даря пространство солнечному свету.

Сев в машину, мужчина интенсивно растер руки, несколько раз подышал на них, возвратив пальцам подвижность, поставил печку на максимум и поехал.

На проспекте в этот, еще довольно ранний час, машин было немного. Михаил смотрел по сторонам: рекламы компаний пестрели товарами, люди, кутаясь в воротники, шли на работу, пар, идущий от вентиляционных коробов теплоцентрали, плотными столбами поднимался вверх.

Неожиданно в зеркале заднего вида он увидел яркий свет фар едущего сзади джипа, а потом услышал мощный звуковой сигнал клаксона. Михаил оглянулся: за рулем догнавшего его «Мерседеса» сидела Марго.

Не совсем понимая смысла в световых и звуковых сигналах, идущих от ее машины, Михаил стал перестраиваться в правый ряд с намерением остановиться.

Однако «Мерседес» напротив – прибавил скорости и помчался вперед. Такой маневр на центральном проспекте города не остался без внимания работника ГАИ – тот выскочил на дорогу, останавливая джип Марго, а заодно и автомобиль Михаила.

– Так, девушка, почему нарушаем скоростной режим? – спросил милиционер, принимая документы у Марго. – Ангелина Викторовна, – прочитал он вслух из водительского удостоверения, – и почему же вы разгоняете на проспекте машины, сигналите им светом и клаксоном? Вот… – Он взял документы у Михаила. – …Мужчина ехал, никому не мешал, скорость соблюдал, а вы мало того, что в нарушение всех правил дистанции вплотную к нему подъехали, так еще и гудеж на дороге устроили.

– Да, – заговорил Михаил, – мне тоже интересно услышать ответ на этот вопрос.

Марго, демонстративно не глядя на Михаила, улыбнулась милиционеру и пожала плечами в знак сожаления.

– А вы знаете, Ангелина Викторовна, что у вас уже два нарушения?.. Сейчас ваша скорость была девяносто восемь километров в час. Так что, будем забирать водительское удостоверение. Проходите в машину, составим административный протокол. А вы, товарищ, – он обратился к Михаилу, – будете свидетелем, что девушка создала угрозу движения вашему транспортному средству.

– Я никуда не пойду и подписывать ничего не буду! – Марго набрала номер отца и демонстративно резко стала говорить по телефону. – Папа, меня гаишник на проспекте остановил, хочет права забрать! Ты бы разобрался с этой ситуацией! Хочешь, я ему трубку передам? На! – И Марго протянула телефон милиционеру.

– Значит, так, служивый, фамилия моя Масюкович, и я – помощник члена Совета Республики. Если не хочешь иметь неприятностей по службе, быстро возвращай документы моей дочери, а то я Семенычу – начальнику твоему – позвоню, и всю жизнь будешь постовым стоять. Понял?

Милиционер, не говоря ни единого слова, вернул телефон и документы Марго. Самоуверенная и злая улыбка пробежала по ее лицу. Демонстрируя своею победу, она повернулась и вальяжно пошла к машине.

– Блатата! Живут и ездят безнаказанно… – с тоской в голосе произнес гаишник и протянул документы Михаилу.

– Что, дочка какой-то шишки?

– Да… папа – помощник депутата Видно, с начальником нашим дружит, вот и козыряет. Мы уже привыкли к величию слуг народа, но теперь уже и их дети, чувствуя безнаказанность, что хотят, то и творят. Ладно, товарищ, езжайте… Счастливой вам дороги! Пойду простых людей наказывать. – Милиционер тяжело вздохнул и направился к патрульной машине.

Михаил убрал документы в карман, сел в автомобиль и поехал на рынок. Мысль о том, что судьба дает ему в руки возможность вернуть Виктора на землю, оставив его без денег и компаний, приятно отозвалась в нем нарастающим желанием начать действовать как можно быстрее.

Крытый колхозный рынок шумел, как пчелиный улей. Изобилие мяса, рыбы и выпечки вызвало у него обильное слюноотделение, голодные глаза и пустой, не позавтракавший желудок дали команду рукам набирать все, что вкусно пахло и красиво выглядело. Долгое хождение по рядам никогда не было присуще ему, и поэтому уже через несколько минут он возвращался к машине с полными сумками.

– Михаил! – Услышал он женский голос за спиной и повернулся. Улыбающаяся девушка, назвавшая его по имени, шла ему навстречу.

– Не помните меня? – произнесла она, протягивая руку для приветствия. – Я – Кристина, знакомая Марго. И это моя риэлтерская компания подобрала вам дом для проживания.

– Ах, да! Теперь вспомнил. – Михаил опустил пакеты на землю и поздоровался.

– Закупками занимаетесь?

– Да, вот, приходится… У меня, знаете ли, очень голодные друзья – с самого утра тарабанят мне по стеклам и требуют еды. – Михаил, стал рассказывать о своих кормушках на яблоне и разглядывать остановившую его брюнетку.

Ей было около тридцати, под пальто угадывалась стройность фигуры; приятное открытое лицо, в улыбке открывающее белизну зубов, отражало интеллект и достоинство. Жесты рук были плавны и игривы одновременно. Все, что сейчас демонстрировалось Михаилу, говорило ему о нескрываемом желании Кристины нравиться. Он видел, как она, продолжая разговор, перехватывала его взгляды, выпрямляла спину, медленно поворачивала голову, словно показывая себя со всех сторон. Михаил чувствовал, что за пустым разговором и формальным общением скрывается нечто большее, нежели простое желание поболтать с малознакомым мужчиной.

– Кристина, а может, я вас до дома подвезу?.. Вы уже сделали свои покупки или только собираетесь?

– Нет, я просто шла через рынок. Люблю, знаете, когда много людей, яркая зелень на прилавках, всякие разносолы… это поднимает настроение. Особенно сейчас, когда зима уже надоела и так хочется немного тепла и солнца.

– Кстати, о солнце… – В его голове мелькнула замечательная идея сболтнуть немного лишней информации подружке Марго. – Только недавно прилетел с Кипра. У меня там живет старый приятель – гражданство получил, вот и позвал в гости на недельку.

– М-м, то-то я вижу: лицо такое загорелое-загорелое. Думаю, вряд ли такой мужчина, как вы, будет ходить по соляриям – у нас этим грешат только «джентльмены» в обтягивающей одежде от D&G или Cavalli.

Михаил засмеялся.

– Мне кажется, я знаю, на кого вы намекаете…

– А что тут намекать! Человек постоянно на виду, известная в городе личность.

– Кристина, вы что, хотите сказать, что Виктор Масюкович – голубой?

– Нет, он не страдает по мужикам. Просто, у него все замашки женские – масочки на ночь, бесконечные диеты, солярий и массажи.

– Ну, и что тут такого? Человек любит себя, но откуда у вас такие подробности о его жизни? – Михаил почувствовал, как тема разговора изменила лицо Кристины. Тень брезгливости и неприязни коснулась выражения ее глаз.

– Эх, Миша, ты, вот – сразу видно – мужик нормальный. Стоишь, разговариваешь со мной, взглядом меня оцениваешь… а Виктора, знаешь, как у нас в бабской среде называют?.. Динамо машиной! Нам же чего от вас нужно? Деньги да любовь – вот и вся формула нашего счастья. Первого у него куры не клюют, да и не жадный он, а вот второго-то Бог ему не дал…

И тут Миша все понял – Кристина, чье лицо после этих слов стало печальным, видимо, некогда была в близких отношениях с Виктором.

– Ладно, Михаил, пойду я… Спасибо, что поболтал со мной! Обидно, знаешь – влюбишься в ледяную статую, которая себе то грудь депилирует, то волосы на голове красит… Нету, нету нормальных мужиков! А те, что появляются, сразу кем-то заняты. Вот и ты тоже – не успел приехать, как с Марго сошелся. – Она стала поворачиваться, чтобы уйти, но Михаил взял ее за руку и остановил.

– Кристина! Загрустила ты что-то… Давай-ка я брошу сумки в машину, и мы пойдем в какое-нибудь кафе, позавтракаем.

Она подняла на него глаза, и хмыкнула.

– Миша, город маленький, а Марго – моя подруга. Даже если мы просто посидим рядышком, мне потом перед ней не оправдаться будет.

– A-а, да не волнуйся ты за нее! Тем более что мы уже не встречаемся. И даже причину могу тебе сказать. Похоже, ледяная статуя – это у всей семьи Масюковичей образ жизни. И когда я это в Марго почувствовал, мы тотчас и расстались.

– Завтракать, говоришь?.. Нет, спасибо, Миша, сейчас не получиться – правда, дела есть. А вот, если… – Она открыла сумочку и достала визитную карту. – …Позвонишь мне и вечером в ресторан пригласишь, то не откажусь.

– Договорились. – Михаил наклонился и по-приятельски поцеловал Кристину. Она, улыбнувшись на прощание, подмигнула ему – настроение снова возвращалось к ней.

Всю дорогу пока он ехал до дома, и потом, готовя себе завтрак, Михаил размышлял над словами и состоянием Кристины. Очевидно, судьба давала ему нового союзника, но два вопроса, которые пока не складывались в голове, очень беспокоили его.