Текст книги "Версальские кружева"

– Папа, причем тут КГБ, и почему ты думаешь, что Михаил имеет к этому какое-то отношение?

– Марго, а что, твоя мама похожа на иностранного шпиона? Или ты думаешь, им там больше делать нечего, как домохозяек допрашивать? Она… – Виктор показал пальцем на Нину. – …Нигде не работает, налогов не прячет, о чем она вообще может знать таком, что интересует комитет! Это – ваш Миша! – Отец застучал ногтем указательного пальца по столу. – Это точно он, больше некому! Сообразил, гаденыш, что местные менты и прокуратура у меня в руках, и накатал заяву в «контору». Интересно, и чего он мог там такого настрочить, а главное – накопать… Эх, собака! А в КГБ у меня никого нет! Надобности не было кормушку там заводить…

Марго взяла повестку в руки и прочитала. Маму приглашали завтра к девяти часам утра, с паспортом, в кабинет номер пять. Она покрутила листок, словно хотела еще что-то увидеть, а главное – понять.

Зазвонил телефон Виктора, он посмотрел на дисплей и поднял на присутствующих глаза:

– Вот он, красавчик ваш, звонит мне! Видно, хочет что-то сказать. Ну, что ж, послушаем…

Нина и Марго подошли к нему ближе, и даже наклонились к телефону, стараясь не пропустить ни одного слова.

– Виктор Васильевич, добрый день! Это Михаил.

– Здравствуй! Так понимаю, дело у тебя ко мне есть, раз отважился позвонить?

– Предлагаете сразу к главному перейти, без вопросов о здоровье?

– Шутишь! Это хорошо… Говори: что хочешь?

– Я летал на Кипр, и нашел для следствия документы, подтверждающие, что компания ЗИТА ХАУС, в которую ваш зять перечислил деньги, принадлежит двум другим компаниям, а они уже, в свою очередь, принадлежат вам и Нине. А так же мне удалось установить, что директором всех трех оффшорных компаний является Вова. Думаю, теперь всем будет абсолютно понятно, что вы присвоили деньги с продажи моей доли и, соответственно, нарушили закон, статью двести девятую, часть третью.

– Миша, чего ты плетешь! Какие компании, какие учредители, а тем более – директора?! Бред!!

– Документы заверены в суде города Лимассол и апостилированы. Ваше право отрицать все, но только теперь мы с вами будем общаться через КГБ Республики. Во-первых, это охладит ваш пыл использовать в своих преступных делах работников милиции, а во-вторых, подтолкнет вас к мысли, что компанию нужно вернуть мне добровольно.

– Ни хрена себе! – Виктор покрылся красными пятнами, от волнения в его речи появилось легкое заикание. – Ты отдал только двадцать тысяч, а хочешь получить весь мой цементный завод с железнодорожной веткой и складами! – Возмущение переполняло его и он начал задыхаться. – Ты что, и правда думаешь – кто-то поверит в твои филькины бумажки и действительно докажет, что эти компании принадлежат мне? Да ты просто сумасшедший и больной!

– Я и не собираюсь ничего доказывать. Документы на столе у следователя, вот он и потянет за эту ниточку. А уж как она размотается, сколько еще они найдут скрытого вами, какие доходы вам удалось вывести за рубеж и положить в иностранные банки – это мне неизвестно. Но что-то подсказывает мне, что, сотрудничая со следствием после того, как арестуют вашего зятя и наложат арест на все компании, вы сами расскажете, сколько и где храниться у вас на черный день.

– Забавляешься! Ерничаешь!! Ну-ну… – Виктор нервно выключил телефон и положил его на стол.

На кухне наступила уже вторая пауза тишины за этот день.

Все присутствующие напряженно думали над случившимся. Каждый по-своему видел роль Михаила в этой истории, но мысленно все они сходились в одном – наступило время тяжелой борьбы с обстоятельствами и пугающими перспективами.

– Ладно, я пойду, – сказал, вставая, Виктор. – Поеду к прокурорским… Может, они чего путного подскажут. Сейчас важно не налепить ошибок.

Женщины молча проводили его до дверей, поцеловали на прощание и вернулись на кухню.

– А теперь я его опять не люблю! – твердо выговорила Марго, поднимая свой фужер. – Отец ушел, вон, даже вино не допил, так сильно расстроился. Нет, теперь я его точно не люблю!

– Марго, ну, что ты заладила: люблю, не люблю! Тут наша безопасность и все будущее под угрозой! КГБ – это, наверное, очень серьезно… – Нина посмотрела на дочь широко открытыми глазами; о деятельности этой структуры она знала только из фильмов.

– Ай, мама не нагнетай уже! Везде люди работают, а это значит – с ними можно договориться. Лучше скажи, когда это отец на тебя компанию за границей открывал и почему мне об этом ничего не известно?

– Веришь ли! – Глаза Нины округлились еще больше. – Первый раз об этом слышу! Может, Виктору они для чего понадобились… Он купил, да и забросил их после какой-нибудь сделки?

– Нет, мам! Тут явно что-то не то… Миша сказал, что Вова – директор трех оффшорных компаний, а я об этом тоже ничего не знаю. Да такого вообще быть не может! У Масика от меня секретов нет, и если бы отец действительно поставил его руководить компаниями, я бы узнала об этом первая. Подожди! – Марго достала телефон и набрала мужа. – Вова ты где? – придав своему голосу серьезности и пропуская приветствие, начала говорить Марго. – Все бросай и срочно приезжай к маме, мы тут сидим, тебя ждем. Срочно! – Она отключилась и, повернувшись к Нине, добавила: – Будет через пять минут.

Михаил, поговорив с Виктором по телефону, еще какое-то время постоял у окна, анализируя тон состоявшегося разговора и, утвердительно кивнув головой в знак одобрения собственных действий, принял решение посмотреть Минск.

Понимая, что он находится практически в центре города, Михаил, выйдя на улицу, решил пройтись пешком.

Будучи коренным москвичом, и наслушавшись о чистоте и порядке в Белорусской столице, Михаил с большим интересом сравнивал города.

Поднимаясь вверх по проспекту мимо цирка, он с удовольствием отметил отсутствие автомобильных пробок и мусора на улицах, а, дойдя до дома Правительства, признал масштабность площадей и проспектов. Пройденное им расстояние, положительные эмоции и легкий морозец привели его к красивой готической ратуше и стоянке такси. Стоящие в очереди машины с шашечками на дверях напомнили ему далекое советское прошлое, и он, подталкиваемый желанием увидеть прыгающие циферки таксометра, сел в головную машину.

– Куда поедем? – Молодой водитель улыбался, по его лицу было видно – он не прочь поболтать.

– А вы просто покатайте меня по городу. – Михаил посмотрел на панель, где прочитал имя водителя и номер его лицензии. – А потом, Андрей Николаевич, отвезите меня в самый лучший и дорогой ресторан вашей замечательной столицы.

– Поехали! – бодро произнес водитель. Было видно – человек делает свою работу с удовольствием.

Дорогой он показывал Михаилу главные дома, магазины и музеи столицы. Людей на улицах было немного, неожиданно пошедший легкий снежок добавил красоты деревьям, стоящим на проспекте, а разговорчивый таксист уже через двадцать минут привез его к главному входу отеля «Европа».

– Ресторан называется «Золотой Гребешок». Вы обойдите отель справа, и сразу его увидите, – дал последние рекомендации водитель, принимая деньги за проезд.

Зайдя внутрь, Михаил разделся и, пройдя по длинному залу в сопровождении метрдотеля, сел за самый последний стол.

Осмотревшись по сторонам, он убедился, что выбрал отличное место – посетители и персонал ресторана был у него, как на ладони.

Изучение меню и карты вин заняло какое-то время, но, стоило ему поднять глаза, как ждущий именно этой секунды официант оказался у его стола.

– Значит, так, – растягивая слова, заговорил Михаил, – салат с рук-колой и улитками, тунец, запеченный в белом вине и сливочном соусе, корзинку с лесными ягодами и один шарик ванильного мороженого. Маленькую бутылочку минеральной негазированной воды, тарелочку порезанного лимона и, наконец, самое главное – шампанское Veuve Clicguot.

Настроение, разогнавшееся разговором с Виктором, экскурсия по городу и предвкушение предстоящего ему обеда приятно застучали в нем молоточками радости, как только расторопный официант, чуть склонив голову, дал ему понять, что заказ принят.

Еда была отменной, а восхитительная ореховая глубина шампанского, живущая на кончике языка, ласкала его чувства и приносила приятную истому от испытываемого наслаждения.

За окном сгущались сумерки, шли куда-то люди… Михаил, уставший в последнее время от дорог и напряженных раздумий, разрешил своему настроению млеть и наслаждаться приятным состоянием расслабления. Согревая в руках последний фужер шампанского, подталкиваемый воспоминаниями и пузырьками алкоголя, он решил кому-нибудь позвонить.

Михаил взял телефон и стал просматривать список контактов. К своему удивлению, – а он никогда над этим не задумывался, весь огромный список его друзей почти полностью состоял из мужчин.

– Да… – сказал он сам себе. – Жена, Марго, Нина и Кристина – вот и все мои знакомые женщины. – Он улыбнулся. Мысль, что, наверное, все мужики в мире, приняв немного алкоголя и вкусно покушав, сразу начинают звонить своим подружкам, развеселила его, и он набрал номер Кристины. – Алло! – придавая голосу игривость, произнес он, как только понял, что телефон соединился.

– Миша, это ты?

– Я!

– Черт, Миша, тут хреновые дела! Сегодня утром ко мне домой приходили два опера, позвонили в дверь, показали удостоверения и начали искать тебя по квартире. Даже шкафы открывали! Я их спрашивала: по какому поводу погром, так они только зубы скалят и носы свои во все щели суют.

Настроение и хмель Михаила улетучились, словно их и не было никогда.

– А почему ты решила, что они искали именно меня?

– Так они мне сами сказали! Мол, передай своему приятелю, чтобы в милицию пришел. А то, говорят, если сами найдут, мало не покажется…

– Ну-ну, Кристина, ты же понимаешь, это – обычные ментовские штучки. Если бы они пришли с ордером, как положено, то и вели бы себя нормально. А этот маневр на твой испуг рассчитан. Жаль, конечно, что ты оказалась в это втянута, но, похоже, это дело рук Марго…

– Что ты имеешь в виду?! Ты бы хоть немного рассказал мне, что происходит!

– Деньги, деньги и еще раз деньги – вот и все проблемы. Виктор и его зять продали мою компанию, а грошики за нее присвоили себе. Я предъявил им претензии, а они к своей крыше побежали. Ты же знаешь, что начальник милиции, заместитель прокурора города и еще разные люди из администрации давно прикормлены Масюковичем и служат ему верой и правдой.

– Хорошо. А почему они решили, что ты должен жить у меня дома?

– Ну, а как же! Вспоминай: мы сидим в ресторане, ты меня целуешь… – Решил немного пошутить и перевести разговор в другую тональность Михаил. – А тут Марго с мужем заходит, и видит всю эту картинку.

– Дрянь она, Марго твоя! Сама сразу с несколькими мужчинами живет, и остальных такими же мерками мерит! – Голос Кристины был раздражен, шутка Михаила осталась без внимания и нисколько не уменьшила ее напряжения.

– Опа, Кристинка, а что это ты вдруг Марго моей называешь?.. Я, помнится, говорил тебе, что мы расстались! Да и не нравиться она мне совсем… – Михаил сделал еще один заход на изменение тональности разговора.

– А ты знаешь, что она мне звонила в тот же вечер, как мы расстались после ресторана? И вот если бы она орала на меня, требовала чего-нибудь, угрожала, тоя бы тебе, наверное, поверила…

– Что ты хочешь сказать?

– Идите вы оба к черту – вот что я хочу сказать!! Марго мне все рассказала! Практически с первых дней твоего приезда вы были любовниками. Потом она ужасно поступила, оставив тебя на Новый Год с отцом и мужем. Она очень жалеет, что причастна к твоему обману, но самое главное – она любит тебя и просит меня не пользоваться состоянием вашей ссоры.

В трубке воцарилось молчание, Михаил был готов услышать любую историю, но поверить, что Марго открылась и разговаривала с бывшей любовницей отца, а главное – сама призналась в своих чувствах, вот так сразу он не мог, и поэтому снова повторил свой вопрос.

– И что ты хочешь этим сказать?

– Миша, – произнесла Кристина после небольшой паузы, – если вы поссорились, то не нужно втягивать сюда остальных, а то устроили бои в стиле Монтекки и Капулетти… В итоге все вокруг вас воюют, а вы губки надули и сидите себе.

– Боже! Да о чем ты говоришь! Я совсем…

– Нет, все, хватит! – перебила его Кристина. – Вы, оба, прекращайте мне звонить! Решайте свои вопросы между собой! Все!!

Михаил услышал в трубке гудки, напряжение разговора подкрасило его щеки легким румянцем.

– Ну и вот, теперь в моем телефонном списке осталось только три женских номера… – произнес он, допивая потерявшее прохладу шампанское.

На улице стемнело и, когда он вышел из ресторана, то смог оценить всю красоту подсветки вечернего города. Желание снова пройтись пешком, подышать морозным воздухом, посмотреть на людей, а главное – немного подумать, подтолкнули его, и он бодро зашагал к своему новому дому.

А где-то далеко, в Москве, и опять у окна, стояла женщина. У нее болела спина и ныло под лопаткой, трудный день и долгое сидение на работе лишили ее сил, и этим вечером она даже разрешила детям лечь спать, не принимая душ.

Он не звонил, хотя обещал, уезжая, и глядя ей прямо в глаза, делать это каждую неделю…

Она знала, что у него все нормально. Просто, что-то неприятное и темное, поселившееся между ними в последние годы, холодило их отношения, заставляя жить только счастливым прошлым. Тяжело вздохнув, Вера, с гримасой боли на лице, свела лопатки вместе и, так и не почувствовав облегчения, пошла в спальню.

Открыв шкаф, она привычно провела рукой по парадному мундиру Михаила, снова вздохнула и, раздевшись, легла. Она знала – наступающее завтра снова будет похоже на прошедшее сегодня, и это напрягало ее своим непробиваемым постоянством. Однако вспомнив, что летом он обещал отвезти всех в отпуск к теплому морю, Вера немного улыбнулась, и потом заснула, утешившись промелькнувшим лучом далекой надежды.

Удивительно, но в другом городе, и тоже у окна, стояла другая женщина, тоже думающая о Михаиле.

Почему-то гнев, бушевавший в ней месяц назад, теперь стих и уступил место раздумьям и печали. Марго не узнавала себя и не могла объяснить свое состояние. Сегодняшние слезы словно промыли ее совесть, и теперь она мучилась и страдала, точно понимая, что именно ее поступки и привели семью к конфликту с Михаилом.

Она не знала, кого именно ей было жаль в сложившейся ситуации: себя, рискующего своим бизнесом отца, Вову, безропотно выполнявшего чужие указания, Нину, переживающую за всех, и очень боящуюся встречи со следователем КГБ…

Внезапно в голову Марго залетела шальная мысль набрать телефон Михаила.

Она тихо подошла к спальне и заглянула внутрь, проверяя крепость сна мужа и, плотно прикрыв дверь, так же тихо зашла на кухню и набрала его номер.

– Медвежонок… – сказала она голосом, полным ожившей в ней нежности.

– Да, – ответил Михаил и замер. Скорее, он мог ожидать грозу или цунами, пришедших из минского моря, чем ее звонка и подобного обращения к нему.

– Медвежонок… – снова повторила Марго, и сделала это еще проникновеннее, чем в первый раз. – Ты уехал, и оставил меня насовсем? – И слезы опять потекли по ее щекам. – Мы больше никогда, никогда не увидимся?..

Михаил молчал. Чувства, которые он услышал в ее голосе, разрывали его нервы, не оставляя следа от прошлых обид и происходящих событий.

– Молчишь?.. – Голос ее задрожал. – Я очень люблю тебя и вспоминаю о тебе каждый день. Честно-честно! По-доброму и искренне… Никогда не желала и не хотела тебе зла. Прости меня… Ну скажи хоть что-нибудь!

– Марго!

– Марго? Ты же мне говорил, что будешь называть меня только ангелом…

Михаил вздохнул и присел на край кровати. Он не знал, что говорить. План борьбы за компанию еще держал его сознание, а голос Марго уже растопил его память и пробудил сентиментальность.

– Косолапый, ты и есть косолапый… Прошел по моей жизни тяжелой походкой и уехал. Я же знаю, ты тоже любишь меня, страдаешь от разлуки со мной, мучаешься вопросами и не находишь ответов. А главное, – она заговорила громче и быстрее, – ты же сам гадал мне по руке и сказал, что я, слышишь – я, буду твоей следующей женой.

Тогда ты успел мне сказать только два условия, при которых это может произойти. Приход мамы помешал тебе озвучить последнее. А сейчас ты можешь сказать мне, что было третьим в твоем списке?..

– Да, – сказал он неожиданно быстро для себя самого, – сейчас – могу. Третьим, и самым непреодолимым условием, были наши семьи. Я женат, мою жену зовут Вера, и у меня двое замечательных детей – сын двенадцати лет и восьмилетняя девочка.

– А я знала! – так же быстро ответила Марго. – Даже нет, не знала… скорее – постоянно это чувствовала. Но меня это не пугало тогда и тем более не смущает сейчас. Та близость, которая промелькнула между нами, была настолько настоящей, настолько съедающей нас изнутри, что мне все равно, есть у тебя семья или нет!

– Близость, говоришь! А разве не ты опалила ее холодом и своей гордыней, разве не ты с легкостью променяла эту близость на фужер вина со старым школьным другом!

– А ты тоже врал и обманывал меня! Почему раньше не говорил, что женат? Зачем столько времени сидел в Бресте, какая такая необходимость заставляла тебя жить так далеко от семьи? И почему я никогда не видела, чтобы ты работал или хотя бы по телефону решал какие-то производственные вопросы?.. И вообще, меня мучает один ужасный вопрос… Мне кажется, что ты сошелся со мной только ради того, чтобы подобраться к компаниям моего отца!

Михаил молчал и думал, сейчас в его планы не входило, чтобы откровенность зашла так далеко.

– Хотя, я, конечно, понимаю, – как бы отступая назад, снова заговорила Марго. – Отец и сам виноват во многом… Живет на широкую ногу – квартиры, машины и махинации со счетами… но кто сейчас не делает этого?.. Что, вот так все и бегут платить налоги и показывать свои доходы?

– Марго, ну, к чему этот разговор? То, что вы делали, вы делали осознанно и целенаправленно, привычно беря от жизни все, что вам нужно, и не обращая внимания на методы. Разве сейчас не по просьбе твоего отца милиция мотается по городу в поисках меня? Вон, даже к Кристине заявились!

– Что? А ты откуда знаешь? Она сама позвонила тебе и рассказала?..

– Нет, это я ей звонил. Хотел узнать, как у нее дела, ведь она, в определенном смысле, тоже жертва ваших интриг. Молодая женщина мучается из-за своих воспоминаний, а твой отец продолжает ее унижать, отправляя ментовских молодчиков для бесцеремонного обыска квартиры! Да и вообще… Марго, пустой у нас разговор получается, мы абсолютные разные люди!..

– Нет! – она опять резко прервала его фразу. – Мы – одинаковые! Ты такой же, как и я! Ну, да, мы обманули тебя, но ты же завод этот цементный не строил, денег туда не вкладывал, а теперь хочешь воспользоваться нашим разоблачением, и все у моей семьи отобрать. Где, скажи-ка, теперь твоя мораль? Вот, если бы ты сказал нам: верните все мои деньги, – а ведь эта сумма несоизмерима со стоимостью завода, то это был бы другой разговор…

– А я, между прочим, так твоему отцу и говорил! – теперь перебил Михаил. – Просил: верните мне деньги и все подарки, сделанные мной.

– Ну не фига ж себе любовник!! Жил со мной, жил, а теперь обиделся, и все назад просишь? Где же твоя совесть в этом случае?! Или что – тебе повод для скандала был нужен? Тогда получается, что мы опять подходим к вопросу о какой-то спланированной тобой акции по вхождению в нашу семью с целью завладения заводом. И не нужно никакой морали искать! Мне, например, отлично видно, что ты идешь к своей цели, не выбирая методов. – Она помолчала немного и добавила: – И кстати, именно поэтому ты совершенно спокойно и жил со мной, не вспоминая о своей семье. Дети у него замечательные! Иди ты к черту!! – Марго выключила телефон и повернулась – на пороге кухни стоял Вова.

– А ты чего вскочил?! Даже и не думай меня сейчас о чем-нибудь спрашивать!

Она хотела обойти его, чтобы пройти в спальню, но муж сознательно преградил ей дорогу.

– Нет уж, подожди! Думаешь, я не знаю про твои отношения с Михаилом? – Он взял ее за плечи и продолжил: – Можешь думать про меня, что хочешь, но всю эту кашу заварил я. Когда ты удрала на Новый Год туситъ на дискотеку, твой Миша заявился ко мне с бутылкой – типа, по душам поговорить. Вот тогда я ему и испортил всю кровь! И именно после разговора со мной он в Москву и рванул! Видела бы ты его лицо, когда я ему сказал про шубу! Он даже побагровел весь, бычара тупой… Я-то сознательно дал тебе денег на шубу, а ты легко заглотила мою наживку. И как раз с той самой ночи он и увидел твое настоящее лицо. Представь, как мучился Михаил, выгоняя из себя влюбленность, – он же наивно полагал, что у вас искренние, честные, а главное – светлые отношения, а тут: бац, и такой прокол! Его любимая оказалась всего-навсего корыстной женщиной, готовой жить с каждым типом, имеющим кошелек!

Марго дернулась, пытаясь освободиться от рук мужа, но тот крепко держал ее.

– А знаешь, как мне было приятно заниматься с тобой сексом?.. Получалось, что это ты ему изменяла! Он – кто? Любимый, желанный, у тебя все мысли о нем, а тут – я, твоя трудовая повинность. Все вам ломаю, и заодно получаю удовольствие от ваших страданий и мук! – Вова отпустил ее. – Иди спать! Жена!!!

Марго молча прошла в спальню и легла. Боль металась по ее телу, разрывая душу. Слова мужа, как гвозди, вбитые в сознание, терзали совесть осознанием их правоты, но слез, да и сил плакать, уже не было.

– Так мне и надо! – прошептала она, засыпая.

Наступившее утро не принесло облегчения никому. Проблемы и варианты их решения сменяли друг друга, заставляя всех крутиться по замкнутому кругу придуманных обстоятельств.

Нина, будучи в полном недоумении, подписала протоколы собственных показаний о том, что ей никогда не принадлежали иностранные компании на Виргинских островах. Виктор Васильевич терялся в догадках и мучился над вопросом происхождения еще двух оффшорных компаний, которые теперь, неизвестно, каким образом оказались учредителями его «ZITA HAUSE LTD». Марго и Вова, не разговаривая друг с другом и больше не перезваниваясь, занимались своими привычными делами, надеясь, что надвигающаяся угроза потери завода пройдет стороной.

Михаил встречался с Алексеем, предоставил копии документов журналисту «Вечернего Минска», питался в ресторанах и терзался вопросами правильности своих действий в отношении семьи Масюковичей. Публичность дела, которая сформировалось при его молчаливом согласии и активных действиях адвоката, пугала его. Конечный результат в виде ареста Вовы и потери бизнеса Виктором просматривался куда лучше, чем переход завода в его собственность. Внутреннее ощущение надвигающихся перемен, и отсутствие возможности управлять происходящими процессами вызывали у него неуверенность и раздражительность.

Консультации с Москвой и подбадривания шефа не приносили ему понимания, и чем длиннее становилась пауза ожидания, взятая следствием на изучение документов, тем сильнее ему хотелось знать, что происходит в Бресте.

Марго ему больше не звонила, единственная попытка продолжить общение, предпринятая им в виде отправленного по телефону сообщения, осталась без ответа. Дни сменяли друг друга, Минск, – а особенно его центр, был промерен шагами вдоль и поперек. Наступившее восьмое марта немного отогрело его сердце цветами и нарядами встречных девушек, но уже девятого числа адвокат принес ему плохие новости.

Заявления, поданные в МВД и Генеральную Прокуратуру, – как и предсказывал адвокат, вернулись с отказом в возбуждении уголовного дела и, следовательно – говорили о невозможности возвращения завода Михаилу.

Объяснения, которые прилагались к отказу, основывались на непринятии привезенных им с Кипра документов и полном оправдании мужа Марго, действующего в рамках выданной ему доверенности. Удивление, а потом и досада подтолкнули его в дорогу, и он, купив билет в Москву, сел в поезд, надеясь на длинный и правильный разговор с руководством своей компании.

Столица встретила его холодным ветром и сыростью. Огромное количество людей непрестанно движущимся потоком втянули его в метро, где, толкаясь по переходам и сдавливаемый дверями вагонов, он провел еще какое-то время, пока не доехал до «Фрунзенской».

Пройдясь пешком до офиса, Михаил, не заходя в свой кабинет, сразу поднялся на второй этаж и, не обращая внимания на людей, сидящих в приемной, и попытку секретаря остановить его, резко открыл дверь генерала.

– Николай Иванович, разрешите войти!

– Миша! Ты – словно снег на голову! Без звонка и предупреждения врываешься в мою тихую, пенсионерскую жизнь.

Закрывая за собой дверь, Михаил, так и не услышав приглашения, скинул куртку на стул, достал из своего походного чемодана папку и сел.

– Вот ты, чертяка, все планы мне нарушаешь! Хорошо… – Генерал нажал на кнопку селектора и соединился с секретарем. – Настя, скажи людям в приемной, что час я буду занят, и меня ни для кого нет. Ну… – Генерал сел за длинный стол напротив Михаила. – Говори, что у тебя такого стряслось!

– Иваныч, вот, смотри это – отказы МВД в возбуждении уголовного дела, а потом и Прокуратуры. Они не приняли к рассмотрению ни одного документа, привезенного с Кипра, а главное – даже не стали проверять мои слова о подделке платежного поручения. Я в заявлении пишу, что деньги с продажи моей компании получили Масюковичи, буквально кричу о мошенничестве, а на это никто даже внимания не обращает! – Михаил развел руки в разные стороны, недоумение было в его глазах и жесте.

– А что КГБ и газеты?

– Ну, вот, пока только контора и проявила к этому делу интерес. Виктора и Нину вызвал на допрос следователь, под роспись расспросил о принадлежности им оффшорных компаний. Они, естественно, все отрицают и говорят, что впервые об этом слышат. Статья журналиста готова… но если честно – меня она очень смущает. Сейчас в моем деле вырисовывается какая-то прямо-таки политическая ситуация, где главным становится то, что в Республике Беларусь кидают иностранных инвесторов, нарушают Указы Президента, а коррумпированный правоохранительный аппарат, получая мзду, покрывает всю эту ситуацию.

– Молодец! – Дверь комнаты отдыха отворилась, и на пороге появился Глеб. – Николай Иванович, думаю, настало время посвятить нашего друга в тонкости операции, где уже так давно, а главное – абсолютно верно играет свою роль Михаил.

– Ты считаешь, что у нас больше нет никакой возможности скрывать от него государственные тайны? – Генерал хитро улыбнулся и подмигнул.

– Глеб Михайлович… – растерянно произнес Михаил, вставая и протягивая руку для приветствия.

– Вот! – обратился Глеб к генералу. – И инстинкты у него правильно работают! Понимает, что сейчас – к старшему по званию обращается, отчество мое вспомнил и даже растерянность на лице убедительно изобразил. – Глеб улыбался. Подойдя к Михаилу, он пожал его руку и жестом вернул того обратно на стул. – Молодец ты, Миша! Прав был твой шеф, когда уверял меня, что лучшего сотрудника на эту роль мне не найти! Но давай все по порядку… Итак, летом прошлого года мне была поставлена задача разработать план мероприятий по выявлению коррумпированных групп в правоохранительных органах Республики Беларусь на самом высоком уровне. Как ты понимаешь, прямое участие спецслужб России во внутренних делах чужого государства, даже такого близкого нам, как Белоруссия, является не иначе, как вмешательством во внутренние дела суверенной страны Поэтому… – Глеб подошел к рабочему столу генерала, расшнуровал папку и достал увесистую пачку документов. – Совместно с КГБ Республики Беларусь был принят план с рабочим названием «Версальские кружева». Иностранный гражданин, – в данном случае им оказался ты, Михаил, – применю такое слово: хитрым путем сближается с крупный, по белорусским меркам, олигархом в Бресте. Удаление от столицы было выбрано не случайно. Именно периферийные коммерсанты быстрее всего сошлись с руководителями милиции и прокуратур. Дальше… Мы не возражали против твоих, скажем прямо, не совсем честных действий в отношении семьи Масюковичей, потому что отлично знали, что ситуация будет именно той, с которой ты сейчас столкнулся. Тебе были переданы данные о деятельности Виктора Васильевича Как сам понимаешь, предыдущие попытки следователей комитета возбудить против него уголовное дело успехом не увенчались, прокуратура города неоднократно отказывала, а Генеральная не утруждала себя тщательными проверками. Но сейчас мы собрали все необходимые материалы о многочисленных нарушениях прав инвесторов и молчаливом покрывательстве этих фактов Прокуратурой, и готовы передать их в Совет Министров Республики.

– Глеб Михайлович, – после небольшой паузы заговорил Михаил, – я так понимаю, что были и еще иностранцы, потерявшие в Белоруссии свою собственность?

– Конечно! Могу тебе сказать, что все три наших проекта имеют один и тот же результат. Твоя потеря была самой небольшой в денежном выражении, однако политическая безопасность любой страны должна опираться на экономические гарантии власти и четкую работу служб, отвечающих за это.

– О-о-о!! Глеб, ты, прямо, как на лекции в высшей школе КГБ! – Оживился генерал. – Короче, Миша, он уже начал тебе красивые фразы кидать, а это опасно продолжительностью его речей. У меня, братцы вы мои, люди в приемной сидят, а в отличие от вас, планово выбрасывающих деньги на ветер, мне их зарабатывать нужно!

– У меня еще один, последний вопрос, – попросил, поднимаясь, Михаил. – Масюковичи, давая показания, утверждают, что ничего не знают о компаниях на Виргинских островах. Документы, которые я получил у вас, Глеб Михайлович, на Кипре, четко говорят об их учредительстве, а главное – подводят Владимира и его зятя под статью о мошенничестве.

– Так и в чем вопрос?..

– Скажите, а эти документы действительно настоящие или всего только хорошо выполненные подделки?

Глеб засмеялся, генерал щелкнул языком, и покачал головой.

– Миша!

– Нет, правда, мне очень важно это знать! Совсем не хочется, чтобы в конфликте двух властных структур жертвами стали простые люди.

– Кого это ты называешь простыми? – возмущенно произнес генерал. – Напомнить тебе досье на Виктора Васильевича? Приблизительно сказать тебе, сколько денег он заработал на дизельных присадках, смешанных с печным топливом? И кстати, тогда уголовное дело, возбужденное прокуратурой, тоже ничем не закончилось. А если еще прибавить его торговлю бензином, то на круг больше двадцати миллионов будет.

Михаил вздохнул и, посмотрев на Глеба, продолжил:

– Хорошо, пусть так. Но причем тут его зять и бывшая жена? По документам получается – они тоже мошенники, и если вы дожмете прокурорских, их посадят.