Текст книги "Грешник"

XXXIV

Я спешу побыстрее убраться из монастыря, направляясь быстрым шагом по центральному коридору к входной двери, и проталкиваюсь сквозь нее, как будто мне не хватает воздуха.

Так и есть. Кислород на исходе. Я задыхаюсь от собственной боли, от щемящих сердце сожалений. И я даже не могу собраться с силами, чтобы послушать церковные песнопения и молитвы, эхом разносящиеся по монастырю, просто бросаюсь вниз по лестнице на старый разбитый тротуар, желая, чтобы шум городского транспорта и ветер заглушили мелодию свадьбы Зенни с Христом.

«Почему ты так со мной поступил? – требую я ответа от Бога. – Какая на то может быть причина?»

Ответа нет, конечно же, нет. Если я чему и научился за последнюю неделю мирного сосуществования с Богом, так это тому, что он очень редко сразу отвечает на недовольные молитвы.

Хотя ему лучше к ним привыкнуть. Я больше похож на Иакова, чем на Авраама, и готов в любой момент вступить в схватку с Богом. Я больше Иона с его засохшим растением и угрюмым «Я так зол, что хотел бы умереть». Но теперь я начинаю думать, что все в порядке. Что честность, тоска, ярость и все остальные беспорядочные человеческие чувства предпочтительнее безжизненного благочестия.

Поэтому моя голова забита мрачными, тягостными мыслями, обращенными к Богу, которые превращаются в печальные и одинокие, когда я приближаюсь к своей машине в конце квартала.

«Я никогда не смогу разлюбить ее, – с грустью думаю я. – Она единственная, кто будет жить в моем сердце, пока я жив».

Бог наконец-то находит время ответить, и мой телефон громко заливается голосом Кеши. Я не узнаю номер звонящего, и загоревшийся огонек надежды угасает, вызывая очередной приступ боли в груди. Какая глупость, можно подумать, Зенни позвонила бы мне в середине своей церемонии? Что же я за жалкий идиот такой?

Я отвечаю, не утруждая себя скрыть свой унылый тон.

– Шон Белл.

– Шон Белл, – раздается в ответ скрипучий голос. Голос пожилой женщины. Знакомый голос. – Думаю, тебе лучше притормозить.

– Я… Что?

– Остановись. Замри на месте, – повторяет голос, как будто я не такой уж сообразительный, что, вероятно, так и есть, потому что я все еще не понимаю, о чем она говорит, пока не поворачиваюсь лицом к монастырю. И теперь весьма странно, но я уверен, что со мной разговаривает мать-настоятельница, но с чего бы это ей звонить мне…

Из парадной двери монастыря выскакивает какое-то белое пятно, и я замираю на месте.

А потом это пятно превращается в пышное облако, а пышное облако в свою очередь становится монахиней в подвенечном платье. Подобрав подол, она бежит ко мне.

Она выглядит как персонаж из фильма… или сна. Солнечные блики играют на ее коже и переливаются на шелке, ее волосы подпрыгивают и рассыпаются по шее и лицу, а ветер нежно ласкает ее, заставляя платье раздуваться у нее за спиной.

Я стою как вкопанный, лишенный всего, даже надежды, когда она, запыхавшись, подбегает ко мне.

– Теперь все в порядке, – раздается в трубке удовлетворенный голос матери-настоятельницы, и я слышу, как она вешает трубку.

Не говоря ни слова, я роняю телефон на землю и смотрю на Зенни.

– Не теряй своей радости, – говорит она, останавливаясь передо мной.

– Что? – тупо спрашиваю я.

– Вот что сказала мне твоя мама перед смертью. – Зенни делает глубокий вдох, шагая вперед. – Она сказала, что мы доставляем радость друг другу, что она поняла это по тому, как ты говорил обо мне.

– Зенни…

Она качает головой на саму себя.

– Я ведь даже сказала это. С тобой я становлюсь больше похожей на себя. Я подошла к началу прохода и поняла, что потеряла себя, такую, какая я рядом с тобой. Я поняла, что, идя к алтарю, не испытаю никакой радости. – Она поднимает на меня взгляд и смотрит прямо в глаза. – Ты доставляешь мне радость, Шон. Ты даешь мне возможность быть сильной, быть защищенной и любимой, и, пожалуйста, скажи, что еще не слишком поздно, пожалуйста, скажи, что я не опоздала…

Но я уже прижимаю ее к своей груди, уже целую ее. Беру ее за плечи и через мгновение отстраняю от себя, дрожа всем телом.

– Ты не примешь обеты? Правда?

Она застенчиво кивает, ее прекрасные губы медленно растягиваются в улыбке, и я снова притягиваю ее к себе для новых поцелуев.

– О, Зенни, – выдыхаю я, благодарно осыпая поцелуями ее переносицу, подбородок и ключицы. – Взамен я дам тебе все клятвы на свете, обещаю. Я стану для тебя всем на свете.

– Всем на свете – это заманчиво, – смеется она под моими поцелуями. – Но думаю, для девушки вполне достаточно одного Шона Белла.

Эпилог

Год спустя.

– Опять? – изумленно спрашиваю я.

– К твоему сведению, – говорит Зенни, забираясь ко мне на колени, – это очень обычное дело для женщины в моем положении.

Мой член, пресыщенный после двух раундов быстрого секса всего час назад, сразу же просыпается, черт бы его побрал. На Зенни надета какая-то свободная майка, настолько короткие шорты, что я не могу поверить, что выпустил ее из дома в таком виде, потому что я ревнивый, собственнический ублюдок.

(Ладно, на самом деле я знаю, почему позволил ей выйти из дома. Потому, что мы вместе направлялись в одно и то же место.)

– В офисе никого нет, – мурлычет она, находя руками мой галстук и дергая за него. – Мы одни.

– Все наши сотрудники ушли, хм? – Дразню ее, но позволяю увлечь себя в медленный, страстный поцелуй. Эммет приходит только два раза в неделю по утрам, чтобы помочь нам рассортировать почту и поработать с документами, он работает неполный рабочий день, чтобы накопить денег на своих новорожденных правнуков-близнецов. (Однажды он даже приехал с ними в офис, и я держал на руках один из этих маленьких комочков в течение трех часов, пока малыш дремал, а я сделал несколько телефонных звонков. Даже не смейте никому об этом рассказывать.)

Я провожу ладонями по ногам Зенни и обхватываю ее задницу.

– Эти твои шорты убивают меня, – говорю ей в губы. – Ты пытаешься убить своего мужа?

– Нет, – поспешно отвечает Зенни, опуская руки к моей молнии, и торопливыми движениями обнажает меня. – Мне слишком нужен его член.

– Это обнадеживает. Ах, черт, детка, вот так. Боже, как хорошо.

Она сжимает мой твердеющий член своими изящными пальчиками и медленными дразнящими движениями водит вверх-вниз. За окном моего офиса, который расположен на первом этаже, я вижу, как буднично проезжает грузовик к соседней шиномонтажной мастерской. Ну ладно, представлял ли я когда-нибудь себя работающим на первом этаже Богом забытого здания под эстакадой, в офисе, пол которого покрыт каким-то ворсистым серо-голубым дерьмом, и, ах да, это здание просто случайно оказалось рядом с шиномонтажным филиалом Канзас-Сити «Шинотека»?

Нет. Такого я себе точно не представлял. И я на весь гребаный мир не променял бы это.

Потому что я также не представлял себя женатым, а теперь я женат на самой умной, милой, храброй и красивой женщине, которую знаю. И потому что я также никогда не представлял себя отцом, и вот она, Зенни, сидит у меня на коленях с озорным блеском в глазах и огромным животом, выпирающим из-под майки.

(Знаю, знаю, она слишком молода для беременности. Но, давайте начистоту, ее молодость меня никогда не останавливала.)

Вот почему я вовсе не возражаю против того, что теперь являюсь владельцем новой некоммерческой организации и сижу в офисе, который настолько далек от роскоши, насколько это возможно. Я люблю свое дело. Я предоставляю дополнительное финансирование благотворительным организациям по всему округу, например таким, как приют, созданный Сестрами милосердия доброго пастыря, и моя работа действительно помогает людям.

Можете себе это представить?

Шон Белл, филантроп?

Кажется таким же невероятным, как Шон Белл, муж. Или Шон Белл, отец.

Но все это, к счастью, чистая правда.

Что касается Зенни, моя милая маленькая женушка уже прошла половину обучения на медсестру-акушерку. Она по-прежнему будет работать в родильном центре, когда доучится и центр будет готов, и я собираюсь предоставить ей лучший родильный центр, известный человечеству. Я собираюсь давать ей все самое лучшее, всегда, до самой своей смерти. (Дольше, если ее можно будет избежать. Вот чего можно добиться благодаря хорошему имущественному планированию.)

Зенни снимает с себя эти соблазнительные шорты и майку и снова забирается ко мне на колени, целует мою шею и трется об меня своим обнаженным, нежным и округлившимся телом. Не в силах больше этого выносить, я собираю в кулак ее волосы, а другой рукой ласкаю ее тугие складочки, пока головка моего члена не оказывается внутри. Не дожидаясь моих наставлений, Зенни насаживается на меня, скользит вверх-вниз по моему члену и доводит себя до оргазма, не обращая на меня внимания.

Некоторые мужчины могут возразить, но я не жалуюсь на то, что являюсь секс-игрушкой для своей беременной жены. Вместо этого я откидываюсь на спинку стула и неспешно ласкаю ее набухшую грудь, пока Зенни трахает меня.

– Так хорошо, – хрипло мурлычу я, подбадривая ее. – Люблю, когда ты сверху. Тебе нравится? Это то, что тебе нужно?

Она сглатывает и кивает закрытыми глазами, прижимаясь ко мне бедрами, и я чувствую, когда она кончает, чувствую, как стенки ее влагалища сокращаются вокруг моего члена и выжимают из него все до последней капли. А еще я чувствую, как ее наливающееся лоно напрягается под моими пальцами, это неземное ощущение, словно некое таинство наконец-то стало явью. Я зачаровано обвожу кругами сокращающиеся мышцы и новую темную линию, тянущуюся от ее груди к киске. Я даю ей столько времени, сколько ей нужно, позволяю медленно прийти в себя, подрагивая от глубокого удовлетворения, и я улыбаюсь, когда она устало сворачивается калачиком у меня на груди.

– Лучше? – шепчу я, поглаживая ее внезапно покрывшуюся мурашками спину.

– Пока да, – удовлетворенно отвечает Зенни. – Возможно, ты снова понадобишься мне через час.

Я обнимаю ее и крепко прижимаю к себе, скользя все еще возбужденным членом внутри ее мягкой плоти. У меня не хватает выдержки, особенно сейчас, когда она такая теплая и соблазнительная, и я изливаюсь в нее. Мое дыхание превращается в хриплые стоны, а живот и бедра напрягаются, выталкивая сперму до тех пор, пока я полностью не опустошаюсь и не расслабляюсь.

– Нам обязательно возвращаться к работе? – сонно спрашивает она, положив голову мне на плечо. – Я просто хочу остаться сидеть вот так навсегда.

– Мы можем делать все, что ты захочешь, Зенни-клоп. Только скажи.

– Все, что захочу?

– Все, что захочешь.

– Честно?

– Честно.

Она счастливо вздыхает и прижимается ко мне теснее, а я покачиваю ее так долго, сколько она мне позволяет, обнимая нашего нерожденного ребенка между нами и размышляя о совершенно другом Шоне Белле, которым я когда-то был. Тот Шон Белл хотел денег, власти и секса, он был готов приложить все усилия, чтобы добиться желаемого. Теперь он руководит некоммерческой организацией в обшарпанном офисе рядом с «Шинотекой» и безумно счастлив.

И все благодаря ангелу у него на коленях, его маленькой монахине, его маленькому Зенни-клопу.

Все это благодаря ей.

«Молись о нас, грешных», – говорится в молитве, и будь я проклят, если кто-то не помолился за меня и не увлек меня в жизнь, полную радости и великодушия. Будь я проклят, если меня не окружали любовью самые необыкновенные люди, которых я когда-либо имел честь знать. Самое малое, что я могу сделать, это помолиться в ответ.

Возрадуйся, Элайджа. Возрадуйся, матерь-настоятельница. Возрадуйтесь, Тайлер, Эйден, Райан и отец.

Возрадуйся, мама.

Возрадуйся, Зенни, Господь с Тобою. Молись о нас грешных.

Аминь.

Примечание автора

Что ж, вот мы снова здесь, дорогой читатель, наблюдаем за переплетением секса и веры в Бога. Я не хотела оставлять вас, не объяснив пару вещей.

Сестры милосердия доброго пастыря – это вымышленный орден, хотя по всему миру существуют ордена с похожими названиями. Практики и миссии, которые вы встречаете на страницах этой книги, взяты у различных монастырских групп; у каждой группы есть свои собственные правила относительно обычаев, затворничества, служения и обетов и правила, собранные для ордена Сестер милосердия доброго пастыря Канзас-Сити, я, как автор, подсмотрела в разных местах. То есть все, что делает и с чем сталкивается Зенни, где-то реально, но, как заядлая барахольщица, я бесстыдно соединила воедино то, что показалось мне наиболее достойным внимания. Для дальнейшего чтения о жизни современных американских монахинь я не могу не порекомендовать книгу Шерил Л. Рид «Без прикрас: скрытая жизнь монахинь». А когда речь заходит о христианстве в целом, книгу Лорен Ф. Виннер «Бога в нашей жизни», а также старые любимые «Откровенные рассказы» Дженнифер Райт Кнуст оказали огромное влияние на мое изложение веры Зенни и возвращение к ней Шона.

Мать Шона умирает при обстоятельствах, очень похожих на смерть моей собственной матери в две тысячи четырнадцатом году. При этом мои познания в медицинской практике довольно ограничены, как у профессионального писателя, и я беру на себя полную ответственность за любые моменты, где моя память и сбор информации не соответствуют действительности. Я отдаю должное нескольким книгам, которые помогли мне справиться с суровой реальностью смерти в отделении интенсивной терапии и того, что происходит после – «Современная смерть» Хайдера Уоррайха, «Рак: император всех заболеваний» Сиддхартхи Мукерджи, «Дым застилает твои глаза» Кейтлин Даути и «Быть смертным» Атула Гаванде.

Сага об Уэйкфилдах, увы, ненастоящая, хотя вы могли узнать имя Уэйкфилд по одному из моих юношеских удовольствий – сериалу «Школа в ласковой долине».

Однако Maison De Naissance действительно существует, он удивителен и великолепен и служит прекрасным напоминанием о надежде и тяжелой работе в нашем мире, который слишком часто кажется наполненным болью.

Спасибо вам, читатель, за то, что вы прошли со мной этот путь. Я обрушила на вас вопросы о Боге, сексе, смерти, вере и неверии, и хотя я знаю, что сколько людей, столько и мнений, я благодарна, что вы захотели увидеть, как они выглядели для Шона. Я могла бы пообещать относиться полегче к этим братьям Белл, но, увы, мы все знаем, насколько я ненадежна, когда дело доходит до того, чтобы быть милой с моими персонажами…

Благодарности

Чтобы появиться на свет, этой книге потребовалась помощь множества акушерок и повитух.

Выражаю огромную благодарность моим партнерам по критике: Лорелин Пейдж, которая понимает меня, которая неуклонно подбадривает, которая сказала мне мрачным ноябрьским днем две тысячи четырнадцатого года, что если я не могу поверить в небеса, то она будет верить за нас двоих. Кейти Макги, которая странным образом не поддается моему угрюмому сарказму и готова без колебаний обсуждать сюжет. Мелани Харлоу, самой красивой, самой женственной путеводной звезде поддержки, о которой только можно мечтать.

Спасибо моим бета-ридерам: Нане Мэлоун, Тихуане Тернер, Олив Тиган, Дилану Аллену, Сирите Дженнингс, Эми Мур, Яне Астон и Кеннеди Райан. Я ни за что не смогла бы построить и восстановить отношения Зенни и Шона без вашей проницательности, и нет слов, чтобы передать, как сильно я ценю вашу помощь! Особенно Нану Мэлоун, которая часами разговаривала со мной по телефону и одновременно была моим наставником по писательству и бета-ридером… а также моим исповедником в тяжелые для меня времена.

Спасибо моей Эшли Линдеманн, которая также является моей феей, моим наставником, моим преданным другом. Ни одна книга не была написана без нее, начиная с первой книги, и я обязана ей всем и по гроб жизни. Мелиссе Гастон, Серене Макдональд и Кэнди Кейн, которые присматривают за делами, пока я импровизирую, каждое слово написано мной благодаря вашей помощи, спасибо вам.

Моей Джули Мерфи, моему аналитику, Королеве фей Неблагого двора, которая хлопает в ладоши тьме и функционирует как мой второй мозг. Моим Натали и Тесс, которым я почему-то все еще нравлюсь после стольких лет, когда я тырила у них пиво и допоздна не давала спать.

Ребекке Фридман, моему агенту и настойчивому энтузиасту. Нет такой книги, на которой не было бы отпечатка твоей поддержки, любви и совета. Флавии Виотти и Мейре Диаш из Bookcase Literary, которые распространяют повсюду мои слова, спасибо, спасибо вам.

Нэнси Смей, моему очень терпеливому редактору, Эрике Руссикофф и Мишель Фихт, моим очень терпеливым корректорам. Простите, что я делаю историю ваших поисковиков такой… интересной.

Спасибо Виталию Дорохову, который создал потрясающий образ для обложки, и Летиции Хассер из RBA Designs, которая проявила величайшую любезность, когда я появилась из ниоткуда с просьбой сотворить мне обложку. О такой обложке я даже мечтать не могла!

Спасибо всем остальным авторам, которых мне посчастливилось считать друзьями: Джейд Уэст, С. Д. Райсс, Бекка Майсур, Робин Мерфи, Сара Маклин, Зорайда Кордова, Эми Доус, Сара Ней, Тэмсен Паркер, Лена Харт, Элли Кэхилл, Рут Клэмпетт, Лив Моррис, Али Мартинес, Уиллоу Винтерс, Ильза Мэдден-Миллс, Тиа Луиза, Никки Слоун, Карла Соренсон, Канди Штайнер, Кайла Линде, Меган Марч, Катана Коллинз, Джессика Хокинс, Стейси Кествик, Пенелопа Рид, Джиана Дарлинг, Стейси Бриллхарт, Гретхен Макнил, Меган Бэннен, Джин Сиска, Лекс Мартин и Луиза Бэй. Я бы не пережила эти мрачные зимние месяцы без вашей любви и тостов на общих вылазках!

Спасибо всем блогерам «Фейсбук» и «Инстаграм» – не могу выразить словами, как много значат для меня ваша энергия и любовь. Спасибо!

И всем моим читателям – спасибо вам, спасибо за то, что вы готовы мириться со всеми сумасшедшими, неожиданными приключениями, которые я для вас придумываю. У меня просто нет слов, чтобы выразить, как много для меня значит ваше согласие с любой извращенной историей, которую я буду в настроении рассказать.

Давайте всегда грешить вместе.

Об авторе

Сьерра Симоне – автор бестселлеров «Нью-Йорк Таймс», бывший библиотекарь, которая проводила массу времени за чтением любовных романов в справочном бюро. Она живет с мужем и семьей в Канзас-Сити.