Текст книги "Такие, как есть"

– Пожалуй. – Пит подсел ближе, – Посмотри на мои руки. Это руки рабочего человека.

Мэнди погладила его шершавую ладонь, затем отдельно каждый палец,

– Не хочешь ли показать мне то, что сделал своими руками? – кокетливо спросила она.

– С удовольствием. Это было бы здорово!

Пит поспешно допил свой коктейль и положил руку на плечо Мэнди. Она позволила ему притягнуть себя ближе, удивляясь тому, как легко идет на такой контакт,

– До завтра, девочки, – бросила Мэнди подругам, направляясь в обнимку с Питом к выходу. В этот момент его рука скользнула ниже по ее спине. У Мэнди перехватило дыхание.

– У тебя есть машина? – спросила она.

– Да, дорогая, – ответил Пит, привлекая ее к себе. – И я отвезу тебя прямо на небеса!

Мэнди ухватилась за металлические прутья изголовья кровати и выгнулась навстречу его резким толчкам, стараясь не обращать внимания на боль в ноге, сведенной судорогой.

Пит не слезал с нее уже около часа, и если поначалу это было довольно приятно, то теперь казалось тяжелым испытанием. Мэнди подумала, что если это и есть дорога на небеса, то она уж лучше задержится где-нибудь поближе к дому. Например, на Сэй-Кэнвей-Айленд, или в Уатфорде.

Мэнди нежно ласкала его ягодицы и целовала соски. Даже попробовала старый испытанный прием – обхватила Пита и талию ногами, – но все бесполезно. Он упорно не мог войти в нее, и Мэнди боялась, что Пит кончит раньше времени. Черт побери! И почему мужики пьют так много?

Впрочем, она знала ответ на этот вопрос. Без выпивки они не решаются сделать первый шаг и подойти к женщине.

Отвлекшись оттого, что происходило между ними, Мэнди подумала о том, как круто изменилась ее жизнь за последние несколько недель. Она и не представляла, что ее жизнь может быть такой насыщенной. До конца июня Мэнди спала всего с двумя мужчинами, а теперь с трудном узнавала себя.

Полные, худые, молодые, старые… И все это за последние несколько недель. Среди них был даже лысый грек, с которым она познакомилась в магазине на Аппер-стрит! Дошло до того, что когда Люк спросил, почему мать так редко бывает дома, Мэнди пришлось с ходу выдумать историю о том, что ее коллега по работе серьезно заболела и она время от времени сидит с ее детьми.

Мэнди ни разу не приводила ни одного из своих любовников домой. То, что с ней происходило, оставалось в стенах чужих спален. Она не хотела, чтобы Люк знал об этом.

Между тем толчки Пита стали импульсивнее и настойчивее. Он так тяжело дышал, будто пробежал марафонскую дистанцию и был близок к заветной ленточке финиша, Мэнли улыбнулась, понимая, что теперь сможет довести дело до желанного конца.

— Да… еще! еще! – сдерживая смех, застонала она, изображая состояние, близкое к оргазму.

Есть! Казалось, какая-то сила вдруг поместила в его естество несгибаемый стержень, Лицо Пита исказила страшная гримаса, в глазах вспыхнуло безумие. Из его груди вырыва-лись сиплые звуки.

Двигаясь в такт толчкам Пита, Мэнди вдруг осознала, что ее стоны уже не притворные. Обхватив руками его плотные ягодицы, она насаживала себя, словно на какую-то механическую игрушку.

Прошло минут пять, Они молча лежали рядом, изможденные и удовлетворенные. Пот струился по их телам. Говорить было не о чем. Оставалось только ждать, а затем, возможно, повторить это еще раз.

Этот момент в близости Мэнди не нравился. Она чувствовала себя неловко, потому что большинство парней не знали, о чем говорить, да и не любили это делать. Не хотели слышать никаких личных историй. Они хотели спать. Или подождать полчаса и повторить все еще раз – лишь для того, чтобы потом хвастаться перед дружками, будто трахались ночь напролет.

Мэнди часто бывала с мужчинами в последнее время, но так и не привыкла к этому состоянию после секса, когда приходила в себя и лежала обнаженной рядом с чужим человеком. Если в сексе и было что-то непристойное, то именно этот момент. Поэтому Мэнди легче относилась к самому процессу, когда не приходилось задумываться о том, кто она и что здесь делает.

Мэнди хотелось встать, одеться и поехать домой, но она знала, что останется.

Что ж, по крайней мере ей не придется провести ночь в одиночестве. Она притворится перед собой, что не одна и у нее кто-то есть. Несмотря на то что она впервые увидела этого парня сегодня вечером и, может быть, никогда больше не увидит.

Мэнди лежала неподвижно и улыбалась. Пит храпел, в конце концов, это не так уж отличается от супружеских отношений!

Осторожно, чтобы не разбудить его, Мэнди вылезла из постели и на цыпочках пошла в ванную. Сев на унитаз, она задумалась о том, как странны эти отношения с парнями на одну ночь. Раньше Мэнди не понимала этого и не видела в таких отношениях ничего для себя привлекательного, но теперь осознала, что ей нравится в таких связях. Конечно, они непристойны, но в них сеть своя притягательность. Быть обнаженной в чужой ванной среди ночи, вытираться чужим полотенцем, мыть руки чужим мылом, которое хранит запах чужого тела, – это возбуждает. А людям необходимо возбуждение. Оно нужно им не меньше, чем еда и вода, чтобы ощущать себя живыми!

Но сегодня ей не повезло. В Пите нет изюминки.

Мэнди усмехнулась и открыла воду. Если он не проснется, она, пожалуй, оденется и поедет домой. В том, что Мэнди всегда приходила к мужчине, а не вела его к себе, было преимущество. Наутро не чувствуешь себя стесненно, когда приходится вместе принимать ванну или, что еще хуже, завтракать!

А что, если Пит проснется?

Мэнди улыбнулась, ощутив тепло внизу живота. Что ж, тогда на этот раз она будет сверху!

Джо поднялся по лестнице и начал шарить по карманам в поисках ключа. Черт, куда он подевался!

– Ах вот.

Он шагнул к двери и ухватился рукой за перила, чтобы обрести равновесие. В этот момент ключ вывалился у него из рук и со стуком отлетел в сторону.

– Черт! – воскликнул Джо и туг же испуганно прижал палец к губам.

Он осторожно опустился на колени и стал шарить в темноте. Сначала едва не уронил молочную бутылку, но успел поймать ее на лету. Поставив бутылку на место, Джо продолжил поиски, наконец увенчавшиеся успехом.

– Вот!

Джо поднес ключ к глазам, самодовольно улыбнулся и икнул.

– Черт, хороший вечерок выдался… Ребята отличные… – тихо пробормотал он.

Он отыскал замочную скважину и, не убирая от нее руку, воткнул ключ. Дверь отворилась.

– Тшш… – сказал Джо, – Нельзя разбудить ребенка…

Джо был мертвецки пьян. Попасть ключом в замочную скважину стоило ему невероятных усилии. Возможно, Джо просто повезло.

Однако теперь удача изменила ему, и Джо, прислонившись спиной к двери, не удержал равновесия и рухнул навзничь в прихожей.

Такой грохот разбудил бы и мертвого. Джо с трудом поднялся, ожидая, что Сьюзи услышит его и устроит скандал, но дом был погружен в тишину.

– Все хорошо… Все отлично. – утешал он себя, направляясь к лестнице на второй этаж.

И вдруг, вспомнив, что оставил входную дверь открытой, он остановился.

– Черт побери!

Неверной походкой Джо двинулся в холл. В голове у него шумело. Дернув дверь на себя, он понял, что она захлопнулась.

Джо застонал, как раненый зверь. Не остаться ли спать в холле? Нет, ему было известно, как Сьюзи отнесется к этому. Ее гнев нелегко будет унять. Джо пополз к лестнице.

Очнулся он оттого, что по улице промчался мотоцикл без глушителя. Джо вздрогнул и почувствовал, что у него затекла рука. Лестничная ступенька, в которую он уткнулся, приятно холодила лоб.

Хуже всего, что его вдруг затошнило. В желудке поднялась такая муть, что с ней невозможно было бороться.

– Черт побери…

Из последних сил Джо пополз вверх по лестнице, понимая, что любой ценой должен добраться до ванной, прежде чем случится непоправимое. В противном случае его ждет настоящий ад!

Он добрался до унитаза и даже успел поднять крышку, прежде чем его вырвало.

И снова он выпал из времени. На этот раз Джо очнулся от запаха собственной блевотины и ощущения прохлады кафеля. Он лежал на боку, наслаждаясь покоем.

Что может быть лучше!

Джо ухватился за край унитаза, но он был скользким от блевотины. Поморщившись, он вытер руку о рубашку. Голова у него раскалывалась.

Свет… Джо включил свет, потом снова потянулся к шнурку, чтобы выключить его.

– Господи!

Черт, это Сьюзи!

– Все в порядке. Я просто захотел в туалет.

Джо подождал, в ответ – тишина. Наверное, она пошла спать. Он перевел дух, сделал шаг к унитазу и расстегнул молнию на брюках.

– О-о… как хорошо! – простонал Джо. Иногда это доставляет не меньше удовольствия, чем секс. Или хорошая выпивка…

Джо усмехнулся и прислушался. Неужели проснулся малыш? Нет, вроде все тихо.

Он застегнул брюки и направился к двери. Ему хотелось чего-то, но чего именно, Джо не знал.

До него донеслось тихое посапывание Сьюзи и малыша. Он остановился в дверях спальни и посмотрел на спящую жену. Сьюзи лежала на боку, прижимая к себе сына, который уткнулся личиком ей в грудь.

Джо улыбнулся и вдруг почувствовал какое-то напряжение. Он видел соблазнительные изгибы тела жены, полоску кожи на спине, там, где задралась ее ночная рубашка… Черт!

Как это тяжело! Никто не предупреждал его, что отцовство станет таким невыносимо тяжелым. Что придется изо дня вдень обходиться без женщины. Неудивительно, что многие в это время ходят к проституткам. Но ему это не нравилось. Джо надеялся, что со временем все уладится.

Время. Это то, что нужно им обоим.

Джо умиленно взглянул на мать и ребенка, приникших друг к другу, тяжело вздохнул и отправился спать в соседнюю комнату.

Когда Мэнди вошла в офис на следующее утро, девочки приветствовали ее многозначительными улыбками.

– Ну что, десять раз получилось? – спросила Белла, отрываясь от компьютера.

– Шесть, – ответила Мэнди, вешая жакет на плечики.

– Только шесть? – удивилась Трейси.

– Да, пять легко, а с шестым пришлось повозиться!

Все рассмеялись, и в этот момент из своего кабинета вышел мистер Джонсон. Ему было приятно, что девушки веселятся,

– Что за шутка? – невинно поинтересовался он.

– Нет, ничего, – ответила Мэнди, сдержав улыбку. Она подошла к машине и сняла с нее чехол. – Просто радуемся жизни, да, девочки?

– То, чему ты радуешься, не называется жизнью. У этого есть совершенно конкретное название, – заметила Хейли, вызвав новый взрыв смеха.

Джонсон улыбнулся и вернулся к себе. Этот его жест явился еще одним поводом для смеха.

– Ну, что я пропустила? – осведомилась Мэнди, ожидая, пока компьютер загрузится.

– Да, в общем, ничего, – ответила Белла.

– Я немного расслабилась? – спросила Мэнди.

– В этом ты поставила настоящий рекорд! – вымолвила Кэрол.

– Да уж! – сказала Мэнди, вводя пароль. – А где Грейс?

– Наверное, еще в постели, – предположила Трейси.

– Она позвонила и сказала, что заболела, – сообщила Белла.

– Заболела! – рассмеялась Мэнди. – Она наверняка занята тем, что вытаскивает его кадык из своего горла. Когда они целовались, казалось, Грейс хочет прочистить ему носоглотку изнутри! А что с Джилл?

— Я здесь, – отозвалась та, входя в комнату с подносом, уставленным чашками с кофе. – И сразу скажу, что он оказался пожарным.

. – Пожарным? – Мэнди полуобернулась в кресле.

– Ну, я подробно не расспрашивала, но, по моему, да. У него очень длинный нос! Все остальное очень мягкое и податливое, пока не возьмешь в руку, и вдруг – твердеет и наливается силой, а потом сперма бьет ключом!

– Здорово… Полагаю, Грейс достался молочник. Красное вымя и две пинты молочного цвета жидкости.

– Мэнд, ты ведешь себя непристойно!

– Может, он почтальон, – предположила Белла.

– Да, из отдела срочной доставки, – добавила Трейси. В этот момент снова появился мистер Джонсон.

– Мэнди, вы не могли бы зайти ко мне?

Она вошла в кабинет шефа, притворила за собой дверь, села в кресло и раскрыла блокнот для записей. Мэнди не умела стенографировать, о чем Джонсон знал, и поэтому говорил медленно.

– Вы готовы? – спросил он.

– Слушаю вас.

— Отлично. Это для мистера Виерри из «Аррицо и Фелличи».

– Гангстеры? – усмехнулась она.

– Мэнди…

Простите. Но их имена звучат так, будто они – персонажи фильма «Крестный отец». Вы уверены, что они не связаны с мафией?

– Возможно, это и так. А теперь продолжим?

– Конечно. Простите.

За четыре недели работы у Степлтона Мэнди превратилась из домохозяйки в человека, от которого зависели дела фирмы. Конечно, она пока была не так компетентна, как те, кто проработал здесь дольше, однако ей удавалось улаживать многие проблемы – например, конфликты с недовольными клиентами по телефону. Кроме того, Мэнди прекрасно умела устраивать встречи и рассылать распоряжения по филиалам. Бизнес процветал, и Джонсон был ею очень доволен.

Сама же Мэнди обрела новую жизнь. Пит и Джейсон больше в ней не нуждались, а Люк пока делал вид, что мать необходима ему.

Но это уже необременительно. Впервые в жизни Мэнди была довольна. А часто и удовлетворена.

Возвращаясь к своему столу, чтобы напечатать письмо, продиктованное шефом, она усмехнулась, вспомнив о том, как провела прошлую ночь. Теперь ее занимали мысли о грядущей. Мысленно Мэнди назвала себя потаскухой.

– Гляньте, она затевает что-то новенькое! – заметив выражение ее лица, воскликнула Белла.

– Оставьте пожилую одинокую женщину наедине с ее воспоминаниями, – отозвалась Мэнди, улыбнувшись.

В начале десятого Сьюзи наконец успокоила Натана. Она просыпалась дважды за ночь и кормила его, затем снова засыпала и проспала дольше, чем обычно.

В последние дни они несколько выбились из режима, но это ее не очень беспокоило. Детский врач посоветовал Сьюзи не тревожиться за ребенка. Если Натан не хочет есть по часам, не стоит его будить среди ночи и кормить. Он не машина, а живой человек. Джо приходилось нелегко, но эта ситуация продлится недолго.

Утром, когда Сьюзи принимала душ, мужа уже не было. Она подумала о том, как он провел вечер. Сьюзи знала, что Джо собирался выпить с друзьями по работе. Ему было необходимо немного развеяться. К тому же это снимало с нее лишнее напряжение.

Она чувствовала себя виноватой оттого, что не подпускает к себе Джо. Он добрый и все понимает, и ей следует думать о нем чуть больше. Но пока она еще не готова принять его.

Сьюзи вытерлась и оглядела себя в зеркале. Гимнастика пошла ей на пользу: удалось избавиться от лишних килограммов набранных во время беременности. Пока она не собиралась загорать на пляже в купальнике, но и терять форму тоже не хотела. Сьюзи вздохнула. В ванной пахло освежителем.

Она удивленно пожала плечами и пошла в спальню одеваться, напевая себе под нос и глядя в зеркало не на себя, а на спящего сына.

Сьюзи улыбнулась, застегивая лифчик на спине. Наверное, стоит пригласить новых подруг на чашку чая?

Джо застонал и уронил голову на руки. Он сидел в комнате отдыха персонала и ждал, пока закипит чайник.

Чашка крепкого кофе спасет его. Жаль, что кофе нельзя ввести себе в вену, тогда он сразу оправился бы.

Интересно, сколько он выпил вчера? Надо же дойти до такой глупости! Уже много лет Джо так не напивался. Он даже помнил, когда это было в последний раз: матч «Вест Хэм» против «Ливерпуля» в семьдесят четвертом — тогда Джо выпил восемь пинт еще до начала встречи.

Но теперь он на двадцать три года старше, и его организм отторгает такое количество спиртного.

Смешно, что, несмотря на туман в голове, Джо хорошо понимал, почему он это сделал. Понимание пришло в тот момент, когда рано поутру он убирал ванную. В этом-то и весь парадокс. Джо сделал это, чтобы забыть о досаде и разочаровании. Если бы жизнь походила на футбольный матч, он проиграл бы Натану шесть-ноль. Или двенадцать-ноль.

Дверь со скрипом открылась.

– Джо, ты в порядке? – спросил босс, мистер Киннон.

– Нет, – честно признался он. – Я ужасно себя чувствую, у меня такая тяжесть в голове, словно она сделана из бетона,

— В чем дело? Бурная ночь?

– Что-то вроде того. – Джо поморщился.

– Иди-ка домой.

– Нет, спасибо. Я сейчас приду в себя. Только кофе выпью…

– У тебя все в порядке? Я имею в виду – дома?

– Да, все отлично. Натан – умница.

– Хорошо, – сказал мистер Киннон. – Но если будут проблемы…

– Нет, все отлично.

Джо подождал, пока шеф уйдет, потом поднялся и сделан себе кофе. Хандрить не годилось, и винить себя тоже. Ему надо набраться терпения, и тогда Сьюзи вернется к нему.

Иначе все погибнет.

Джо сел и уставился на чашку кофе. Почему никто не предупредил его? Почему никто не сказал, что ему придется так тяжело?

– Ты спешишь, Мэнд?

Мэнди улыбнулась подруге и покачала головой.

– У тебя что, есть кавалер на вечер, Трейси?

– Разве заметно, что я спешу?

– Ну пока, до завтра.

Мэнди перешла через дорогу и оглянулась на здание, желая убедиться, что никто не следит за ней. Она направилась не на станцию, а к стоянке такси. Он ждал ее там, как всегда. При виде его бутылочного цвета машины у Мэнди засосало под ложечкой.

Джимми не был красавцем, но выглядел прилично. Гораздо привлекательнее, чем те парни, с которыми она встречалась в последнее время. Мэнди постучала в стекло, и он, свернув газету, открыл ей дверь.

– Куда едем? – спросил Джимми, когда она села на заднее сиденье.

– Чалк-фарм, – ответила она, вступая в предложенную им игру. – Сколько с меня?

– Сколько? Дай-ка подумать.

Мэнди усмехнулась. Ей нравилось, что Джимми всегда готов позабавить ее.

– Чалк-фарм, .. это слишком мелко. – Он встроился в поток машин.

– Тогда Грин-парк?

– Слишком зелено,

– Уимблдон?

– Слишком далеко, – рассмеялся он.

– Тогда все равно куда.

– Договорились, мисс. – Джимми развернулся и через пару минут притормозил у коричневых дверей.

Мэнди наблюдала за ним, пока он заводил машину в гараж и запирал двери. Когда Джимми влез на заднее сиденье, она уже сняла трусики. Он не заставил себя долго ждать.

– Черт побери, Мэнди! Я целый день думал о тебе! – Набросившись на нее, Джимми снял джинсы. – У меня здесь сидела дамочка в короткой юбке и то и дело забрасывала ногу на ногу. Я чуть было…

Он застонал, входя в нее,

– Боже, как хорошо…

Джимми не был Казановой и действовал быстро. Он был всегда готов, и Мэнди это нравилось. Она стиснула зубы, чтобы не закричать: ей было больно. Но боль эта была приятна. Через пару минут он кончил.

Куда тебя отвезти? — спросил Джимми, застегивая джинсы.

– К «Теско». Мне надо купить что-нибудь на ужин для Люка.

– Хорошо.

Джимми вернулся на переднее сиденье. Мэнди подивилась тому, как легко у нее это получается, хотя она вовсе не пьяна.

– Джимми?

— Да?

– Как чувствует себя твоя жена?

– Она в порядке, Мэнд, – Он обернулся к ней, как таксист к клиенту, – Доктор сказал, что это нервы.

– Отлично. – Мэнди начала одеваться. – Я немного беспокоилась за нее.

Анна закрыла за собой дверь и прислонилась к стене. Да, Она очень устала. В течение последних нескольких недель ей приходилось работать больше, чем когда бы то ни было. Но теперь все позади.

Анна вышла на телевидение и доказала этому ублюдку Сэмюэлсону, что его претензии к ней, мягко говоря, необоснованны. Ее признали лучшим редактором Лондона. И Сэмюэлсону пришлось с этим считаться. Но достаточно ли этого?

Анна заметила на коврике несколько писем, в том числе пухлый конверт.

Она собрала их, пошла на кухню и бросила на стол. Достав из холодильника открытую бутылку вина, Анна налила себе полный бокал.

Среди конвертов оказался телефонный счет и письмо от подруги, Мэгги, которая проводила отпуск на Аляске. Еще был вызов от стоматолога.

Непонятный большой конверт. Анна сначала взвесила на руке, затем перевернула и посмотрела на отпечатанный на машинке адрес.

Она подцепила ногтем заклеенную часть, и на стол вывалилось содержимое.

Письма! С десяток писем!

Сердце у Анны замерло. Это были ответы на ее объявление о знакомстве. Она совсем позабыла о нем.

Неделю назад, поссорившись с Фрэнком, Анна заполнила бланки и отправила их. Она пожалела о том, что сделала это, поскольку помирилась с Фрэнком в тот же вечер, и решила не отвечать, если письма придут.

Анна допила вино и налила себе еще. Потом прослушала из гостиной автоответчик, прежде чем распечатать письма.

– Анна, это мама…

Она выслушала сообщение мамы, содержавшее отчет о последних процедурах. Мама говорила невнятно, словно стесняясь таких вещей. Однако у нее был расстроенный голос, и она просила перезвонить.

– Завтра, мама… – пробормотала Анна. Следующее сообщение было от Фрэнка,

– Привет, дорогая. Ты определилась с пятницей? Возможно, мне удастся остаться на всю ночь. Хотя это не точно. Люблю тебя.

Поняв, что все сообщения вчерашние, Анна придвинула к себе пачку писем от мужчин, которые откликнулись на ее объявление.

Все они мечтали познакомиться с ней. Она подумала о Фрэнке, вынудившем ее сделать это. Хотя дело не во Фрэнке. У него есть семья, жена и дети, и он не собирается бросать их и жить с ней. А значит, ее брачное объявление не имеет к нему никакого отношения.

Анна просмотрела конверты и разделила их на две части – надписанные от руки и отпечатанные на машинке.

Она читала о том, что почерк отражает сущность человека; по почерку можно определить, самоуверен, страстен или закомплексован его обладатель. Перебрав эти конверты, Анна огорчилась. Казалось, все они были написаны мужчинами, которые дошли до последней степени отчаяния, или теми, кто мастурбировал, покуда писал ей письмо.

Только один конверт привлек ее внимание. Она отложила его в сторону и начала методично просматривать все подряд.

Первое письмо было от парня по имени Пол. «Привет, Анна, – писал он. – Мне двадцать восемь, я привлекателен, одинок, работаю на товарной бирже в Сити. У меня своя квартира, шикарная машина, и я хотел бы с тобой встречаться».

– Вот как? – рассмеялась Анна, представляя себе напыщенного юнца, более всего обеспокоенного своей карьерой.

«Я люблю хорошее вино, дорогие рестораны и путешествия А также занимаюсь спортом и хожу в театры», – читала она.

– Отлично. Но почему бы не найти девочку из Сити себе под стать? Она окрутит тебя и вернет к мамочке. А может, ты врешь, и на самом деле тебе далеко за пятьдесят и твое лицо напоминает выжатый пакетик из-под «Липтона».

Анна отложила письмо и взялась за другое. Оно было от «ценящего дом и ласкового» парня по имени Джефф. Скорее всего это пожилой разведенный тип.

– Наверное, он толстый и глупый. Ему около шестидесяти, в лучшем случае под сорок.

И закомплексован, вне всякого сомнения.

– Ты любишь дом потому, что у тебя не хватает духа выйти за его пределы!

Анна прервалась и, откинувшись на спинку стула, подумала о том, почему все же дала это объявление. Можег, это было минутное помешательство?

Вернувшись к письмам, она поняла, что все они делятся на три категории: отчаявшиеся, неудовлетворенные и сексуально озабоченные.

Неудовлетворенные угадывались довольно легко. Их сексуальная проблема окрашивала все, о чем они писали, Анна полагала, что все они носят шерстяные жилетки, связанные им их матерями. Они развелись с женами много лет назад и искали удовлетворения, а не прочных отношений.

Отчаявшиеся составляли совсем другую категорию. Они производили не столь тягостное впечатление, как те слезливые особи, которые хотели получить бесплатные сексуальные отношения. Правда, они были так падки на женскую ласку, что их могла возбудить и белая мышь. А Анна не считала себя такой.

Сексуально озабоченные привлекали ее более всего. Половина из них была удачлива в жизни. Но она состояла из молодых парней, считавших отношения интимными, если они могут ущипнуть за задницу горничную своей любовницы.

Что же ей оставалось?

Анна взглянула на отложенный в сторону конверт, надписанный аккуратным почерком, и неторопливо вскрыла его.

На стол выпала фотография.

Анна отложила письмо и посмотрела на фото.

– Хорошо, – сказала она себе, – Почему же такой приятный парень, как ты, ищет счастья в колонке брачных объявлений? Почему к тебе в постель не ломятся женщины?

Читая письмо, она остановилась на середине. Ее внимание привлекли адрес и номер телефона.

Она увидела в этом перст судьбы.

Его звали Майкл. Анна достала из сумочки телефон и быстро набрала номер.

Наступило воскресенье. День выдался великолепным – голубое безоблачное небо, теплый легкий ветерок. Карен прошла по улице, на которой выросла, и постучала в дверь дома, где родилась. И все же в глазах у нее застыл страх, а в желудке появился тяжелый комок.

Дверь открыла мать. Ее лицо осветилось радостью, когда она увидела дочь.

– Карен! Какой приятный сюрприз! Входи, дорогая, чайник как раз вскипел.

Отец сидел на кухне с газетой и чашкой чая. Он поднял глаза и улыбнулся.

– Здравствуй, милая. Не ожидали увидеть тебя сегодня. Как дела?

– Все в порядке, – не слишком уверенно ответила она.

Карен села за стол. Отец просматривал газету, а мать суетилась.

– Что нового в школе? – спросила мать.

– Все нормально… Готовлю пьесу.

– А как Сьюзи? Что ее малыш?

– Отлично. Он настоящий крепыш. И Сьюзи ты не узнала бы. Она совершенно поглощена им.

– Прекрасно. Знаешь, что Джилл снова забеременела?

– Нет, правда? – Сердце у Карен екнуло. У Джилл, ее свояченицы, уже было четверо детей – три мальчика и малышка дочка. Мать всегда восхищалась плодовитостью Джилл и приводила ее в пример Карен, говоря, что когда она наконец захочет создать семью, то пусть не боится рожать детей – родители помогут воспитать их.

Карен подумала о гом, что мать не вовремя завела об этом разговор. Мать налила ей чаю и села за стол рядом с отцом.

– Так чему же мы обязаны честью видеть тебя? – спросил отец, не отрываясь от газеты. – Ты ведь пришла по делу, не так ли? Иначе не вспомнила бы о стариках.

– Да нет… У меня все в порядке. Я… – Карен понимала, что чем дольше оттягивать разговор, тем труднее он будет.

– Я должна кое-что сказать вам…

Она видела, как вспыхнули глаза матери, и ненавидела себя за то, что придется разочаровать ее. Карен знала, что мать мечтает о внуках. Слишком много лет провела она и неведении. Но Карен понимала, что мечта матери не исполнится; она не собиралась иметь детей.

– Говори же. – Отец отложил газету. – Ты наконец-то встретила мужчину?

Он говорил своим обычным полунасмешливым тоном, именно так выражая любовь к дочери, и от этого ей было еще тяжелее,

– Речь обо мне. О том, кто я такая.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурился отец.

Мать растерянно молчала.

– Речь о том, почему у меня нет мужчины.

– Значит, венчальные колокола еще не зазвонили? Все дело в том, что ты этого не хочешь. – Отец перевернул газетный лист. – Ты не стараешься выйти замуж. Тебе следует подумать об этом. Ведь ты очень симпатичная…

– Папа!

– Прости, – усмехнулся он.

– Папа, послушай. Все не так просто, как ты думаешь.

Мать, казалось, сжалась и ушла в себя, но не вымолвила ни звука.

– Я должна кое-что сказать вам. Мне надо… – Карен осеклась, заметно тревогу родителей, ее раздирала жалость к ним, но отступать было поздно. – Я лесбиянка.

Ну вот, она и сказала это. Воцарилось глубокое молчание.

– Вы понимаете, о чем я говорю? Я живу с другой женщиной, с Крис. Мы…

Смелость изменила Карен. У матери исказилось лицо, а отец… казалось, ему воткнули нож между ребер.

Он поднялся и вышел. Карен закрыла глаза, желая уничтожить себя за то, что пришла и рассказала им правду, но было слишком поздно.

Входная дверь хлопнула. Мгновение спустя она услышала как от дома отъехала машина. Карен вскочила, но мать удержала ее.

– Оставь его, – сказала она таким ледяным голосом, будто в ней что-то умерло.

– Мама?

Но мать не ответила. Она просто покачала головой, поднялась и начала мыть посуду.

Прилив закончился, дельта Темзы обмельчала, мутные волны потихоньку успокаивались в лучах вечернего солнца. Вдали мерцала водная гладь, на горизонте вырисовывались очертания графства Кент. На правой стороне опустевшей стоянки, у перил, стояла женщина. Она нагнулась к воде, в которой отражалось ее усталое лицо.

Слева, у стены гаража, высилась груда пустых корзин из-под морепродуктов. На дверях гаража красовалась крупная надпись «Кастрол», а поодаль находилась маленькая заправочная станция. Асфальт и резиновые шланги плавились под ярким солнцем, стеклянные части колонок слепили глаза.

Несмотря на жару, здесь было пусто в этот час. Уединенное, всеми покинутое место между Лондоном и Саутендрм. Забытое Богом место. Хотя много лет назад они приезжали сюда на каникулы. Тогда здесь было не так пустынно и уныло. Они чудесно проводили здесь время все вместе.

Надраенный до блеска красный «аллегро» выглядел неуместно в таких декорациях. Казалось, какой-то несовершеннолетний бандит угнал его и бросил на этом пекле, посреди пустыни. Но это было не так; за рулем сидел крупный, средних лет мужчина, плотной комплекции, с аккуратно постриженными темными волосами. Он положил руки на руль и склонился к нему, его широкие плечи устало поникли.

Было тихо! Чайки вились над каналом, но так далеко, что их пронзительные крики не долетали сюда. Движение на Саузенд-роуд было оживленным в этот час, но до города было не менее трех миль. Тишина. Такая тишина, какая бывает во время конца мира.

Только один звук нарушал ее. Он доносился изнутри машины. Его издавал человек, склонившийся к рулю.

Плечи мужчины то приподнимались, то опускались. Время от времени он будто взвивался, а потом падал вниз.

Глаза этого человека выражали отчаяние и пустоту.

За сорок миль от дома отец Карен безутешно плакал в своей машине.

Придя в себя после наркотиков, Дженет сидела рядом со Стивом и с нетерпением ждала новостей от доктора Клеменса. Наконец он отложил трубку и с улыбкой обратился к ним:

– Могу вас порадовать! Шесть клеток оплодотворены, а четыре из них вообще прекрасно себя чувствуют. Это отличный результат.

– А четырех достаточно? – робко спросила Дженет.

– Мы рассчитывали именно на такое количество. Пока все. Если у вас нет больше вопросов, то увидимся через несколько дней. Да, и должен напомнить: вам придется воздержаться от половых отношений в течение двух недель.

– Мы так давно этим не занимались, что забыли, как это делается! – рассмеялась Дженет.

Стив улыбнулся, но не оттого, что порадовался этому справедливому замечанию, а просто потому, что ему был приятен смех Дженет. Они направились по длинному больничному коридору к выходу, и Стив ласково обнял жену за плечи, притянув к себе. На этот раз Дженет не оттолкнула его руку.

– Ну, в чем дело, сынок? Выкладывай, – Бобби Фуллер поставил пинту на столик и уселся напротив Джо, широко улыбаясь. – Что случилось?

– Даже не знаю, – Джо пожал плечами и тяжело вздохнул. – В общем, ничего особенного. Дело в Сьюзи… Она очень изменилась,

– Естественно, что изменилась, – Бобби взглянул на сына так, будто тот сказал глупость. – С женщинами это происходит. На них женишься – они меняются. Делаешь им детей – они снова меняются. Только мужчина всегда остается неизменным, – Он поднял свою пинту. – Вечно молодым!