Текст книги "О любви к Богу и ближнему. Сборник Слов святителя Тихона Задонского"

О сребролюбии и лихоимстве[77]77
  Об истинном христианстве, § 109–116.


[Закрыть]

Смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения, – говорит Христос.

Лк. 12, 15

Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне.

Мф. 6, 24

Желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть и во многие безрассудные и вредные похоти, которые погружают людей в бедствие и пагубу; ибо корень всех зол есть сребролюбие, которому предавшись, некоторые уклонились от веры и сами себя подвергли многим скорбям. Ты же, человек Божий, убегай сего, а преуспевай в правде, благочестии, вере, любви, терпении, кротости.

1 Тим. 6, 9–11

Под сребролюбием здесь подразумевается не только любовь к серебру, но и ненасытное желание всякого земного имения, стяжания и богатства.

Сребролюбие, как и всякая страсть, в сердце у человека имеет свое место и сердцем обладает. Следовательно:

1. Сребролюбец не только тот, который самым делом всячески богатство собирает и хранит у себя, не уделяя требующим, – но и тот, кто хотя и не собирает и не имеет, но ненасытно желает его.

2. Не только тот лихоимец и хищник, кто самым делом чужое похищает, – но и тот, кто чужого желает неправедно; это есть грех против десятой заповеди: Не желай (Исх. 20, 17). Ибо в том, что касается его воли, он лихоимствует и похищает чуждое, а то, что самым делом не исполняет этого, зависит не от него, но от внешнего препятствия, которое его к похищению чужого добра не допускает.

3. Не всякий богатый сребролюбец, но тот, кто любит серебро, кто сердцем к серебру приложился, кто к богатству прилагает сердце (см. Пс. 61, 11).

4. Нищий, который хотя бы и ничего у себя не имел, но имеет к богатству любовь, есть истинный сребролюбец. И потому не тот, кто много имеет, но кто много желает, и не тот, кто богат, но кто к богатству сердцем прилепляется, порочится. Много было, как и ныне есть, богатых и славных, но они Богу угодили и потому сребролюбцами не были. Сребролюбец угодить Богу не может, ибо не Богу, а своей страсти угождает. «Не плохая вещь богатство, – говорит святой Златоуст, – но плохая вещь сребролюбие, плохая вещь лихоимство. Одно – лихоимец, а иное – богатый: лихоимец не богат, лихоимцу многого недостает, а кому многого недостает, тот никогда не может быть богатым. Лихоимец есть страж денег, а не господин, раб, а не владетель. Скорее он может уделить другому свою плоть, нежели скрываемое серебро».

Сребролюбие и лихоимство есть страсть ненасытная. Ибо чем более собирает сребролюбец богатства, тем более желание и похоть к богатству в нем умножается. «Сребролюбие, – говорит святой Иоанн Златоуст, – есть ненасытное пьянство. Как пьяные чем более вина пьют, тем бóльшую чувствуют жажду, так сребролюбцы чрезмерного своего желания утолить никак не могут, но сколько имение свое умножаемым видят, столько желанием горят. И от злого своего желания не прежде отстанут, как тогда, когда уже в самую бедственную попадут пропасть». В другом месте говорит: «Лихоимцы и хищники хуже зверей. Ибо звери, – говорит, – насытившись, перестают похищать, а эти никогда насытиться не могут». И еще: «Если желаешь обогатиться, никогда не перестанешь этим желанием уязвляться, ибо желание это бесконечно».

Сребролюбец и лихоимец, хотя много богатства имеет, окаяннее всех, ибо покоя и безопасности иметь никогда не может: ибо внутри себя всегда носит мучителя, которому бедно[78]78
  Тяжко, с трудом.


[Закрыть] служит, и от этого непрестанно и везде мучается. Правильно поучает святой Иоанн Златоуст: «Лихоимцы и хищники нигде покоя и безопасности не имеют, поскольку внутри себя всегда имеют брань и врагов». «Как море, – говорит тот же отец, – никогда без волн быть не может, так сердце сребролюбивого человека не может быть без печали, попечения, страха и мятежа». «И потому лихоимцы везде принимают свои наказания: в жизни, в смерти и по смерти», – тот же святой учитель рассуждает.

И так, по мнению святого отца, лихоимец мучается всю жизнь, мучается при смерти, мучается и после смерти. Мучается всю жизнь, потому что в печали и страхе всегда находится. В печали – потому что еще не имеет у себя, а желает, ибо сребролюбцу и лихоимцу многого недостает. В страхе – как бы не лишиться того, что имеет.

Мучается при смерти, поскольку:

1. не желая, лишается любимого своего сокровища, в котором сердце и увеселение свое имел;

2. оно иным в руки достается;

3. достанется, может быть, тем, кому не хочет;

4. следует перед Судом Божиим истязанным быть и за всякую неправедную копейку ответ дать.

Мучается лихоимец и по смерти, ибо хищники Царства Божия не наследуют (1 Кор. 6, 10), но, как должники Божии и ближних своих, как преступники Божия закона и братии своей обидчики, ввергнутся в темницу, огнем и серой дымящуюся, где всю вечность безвозвратно будут платить долг свой.

Отсюда правильно заключить можно, что бедную жизнь имеет лихоимец. «Он, – по мнению святого Иоанна Златоуста, – проводит жизнь беднее, нежели Каин, всегда пребывая в печали и страхе: в страхе о том, что имеет, а в печали о том, чего еще не имеет».

Сребролюбец и лихоимец хотя истинного Бога исповедует, но самым делом отступил от Него, ибо устами только Его почитает, но сердцем другому господину (то есть маммоне) работает, служит, покоряется. Никто не может служить двум господам. Не можете служить Богу и маммоне, – говорит Христос (Мф. 6, 24). Бог и маммона – это два господина, но весьма противоположные и противоположное повелевающие. Бог повелевает: Просящему у тебя дай (Мф. 5, 42) – маммона: «Что имеет [ближний], возьми». Бог повелевает:

«Алчущего напитай» – маммона: «Оставь его». Бог говорит: «Нагого одень» – маммона вопреки [говорит]: «И последнее совлеки». Бог говорит: «Продай имение и дай милостыню» (см. Мф. 19, 21) – маммона говорит: «Собирай и береги ради себя». Бог говорит: Не кради (Исх. 20, 15) – маммона говорит: «Доставай, как можешь». Бог говорит: «Помилуй бедного» – маммона: «Что тебе до него нужды?» Лихоимец, оставляя Бога, маммону слушает и так тем самым как заповеди Божии, так и Бога, заповедавшего [их,] отвергается. Потому и апостол называет лихоимство идолослужением (см. Кол. 3, 5) и лихоимца – идолослужителем (см. Еф. 5, 5). Сколь же бедственно и бесстыдно ради страсти отвергаться Живого и Бессмертного Бога, от Которого жизнь и всё блаженство наше зависит!

Сребролюбие не только само по себе тяжкий грех, но и корень всех зол, по слову апостола: Корень всех зол есть сребролюбие (1 Тим. 6, 10). От этого происходит всякая неправда, многоразличное хищение и воровство. И в каком звании и чине язва эта ни будет, многоразличное зло наносит.

1. Если простой человек будет сребролюбцем и лихоимцем, [эта страсть] учит его обкрадывать лавки, дома, житницы, церкви, уводить коней, засады делать по дорогам, разбойничать, насиловать, убивать и прочее.

2. В купечестве [она] учит лгать, обманывать, делать всякую неправду, плохую вещь за хорошую, дешевую за дорогую продавать, плату наемника удерживать, беззаконную лихву или чрезмерный процент брать, примешивать воду в вино и так закон Божий нарушать и ближнего обманывать и прочее.

3. Если помещик, имеющий крестьян, будет сребролюбцем, крестьян излишними оброками обременяет, отчего следует, что одни крайнюю скудость в пище претерпевают, другие вынуждены полунагими, без одеяния, скитаться, почему слезы и плачевные жалобы на него возносятся. А иные, не имея, чем оброки эти платить и себя и домашних пропитать, принуждены идти на разбой, хищения, воровство, как самое дело показывает; иные – оставлять церковное собрание в праздничные дни, отлучаться от общей молитвы и слушания Божия слова и доставать в запрещенные те дни работой себе и домашним потребное. Во всём том бесчеловечное господина лакомство виновно.

4. Если язва эта заразит тех, которые в судебных заседают местах, последует ужасное и достойное плача попрание правды, нарушение присяги, которую перед страшным и Всеведущим Богом и Святым Его Евангелием приносили и обещали свято и нерушимо хранить правду, опасаясь мстительного гнева Божия в противном случае. А от этого всё зло последует и обществу – нестерпимые раны. Поскольку злые люди и насильники, видя попрание правды, в большее бесстрашие приходят и на большие злодеяния устремляются, обнадеживая себе тем, что они, хотя и обличаются в злодействе, могут от законной казни платой освободиться, что и бывает. А от этого более умножаются разбои, хищения, воровство, ограбления, злодейства, наглости, разорения, убийства и прочее тяжкое и несносное для общества зло и беззаконие.

От этих своеволий и наглостей добрым и бедным людям, сиротам и вдовам и прочим беспомощным большее утеснение и бедность последуют. От чего более умножает плач, слезы, жалобы, на небо восходящие и всенародную казнь, как-то: голод, пожары, землетрясения, нашествия иноплеменников, войны, страшные кровопролития и прочее наводящие. Нет большей обществу язвы, чем судьи, мздоимством и лихоимством растленные. Как черви внутри дерево грызут, так они общество снедают и в погибель приводят, как из вышесказанного всякий может видеть.

И тем более они вредны, что вид добрых и верноподанных на себе носят, но на самом деле – иные. Хотя они о себе и мечтают, что искореняют злодейство, но неправдою своею и лихоимством путь ко всякому злодейству открывают. И хотя возомнили, что служат обществу, на самом деле его разоряют со злодеями и разбойниками, которых думают искоренить. Хорошо святой Иоанн Златоуст о них говорит: «Лихоимцы – разбойники, устраивающие засады при дорогах, и вещи проходящих похищающие, и в домах своих, как в земных пещерах, имения других скрывающие».

Более самих явных злодеев [таковые] тяжело грешат, как можешь видеть из следующего.

Первое. Как злодеи похищают чужое, так и они: злодеи явно или тайно, а они – лестью, в чем не отличаются от злодеев. Ибо хищение всё равно хищение. Какое ни есть – явное, или тайное, или совершённое лестью.

Второе. Злодеи не давали присяги быть судьями других, а они присягали не только правду хранить, но насаждать и утверждать, в чем превосходят злодеев, как присягой обязавшиеся.

Третье. Злодеи – люди грубые, невежды. А они думают, что Божий и монарший суд ведают. И это их зло умножает, ибо тяжелее грех от ведения, нежели от неведения.

Четвертое. Злодеи – люди простые, а они – чиновные и поэтому должны образ добрых дел и прочим показывать. Но они образ злых дел показывают, в чем как злодеям, так и прочим повод к злодеянию подают, как начальники и мнимые светила.

Пятое. Злодеи часто скудостью вынуждаются на злое дело. А они – от одного лакомства ненасытного. И в этом превосходят злодеев, ибо меньшее зло – от скудости, нежели от довольствия похищать. Рассуди всякий, не смеха ли достойно было бы дело, если бы богач на воровстве пойман был? Воистину все бы тому удивились, ибо от довольствия на такое бесчестное и беззаконное дело дерзает. Так и они удивления и смеха достойное дело творят, когда, будучи в довольстве, на такое бесчестное и безбожное дело бесстыдно устремляются.

Шестое. Злодеи каковыми являются, таковыми их люди и считают – а они за добрых и верных слуг Отечества почитаются. Смотри и здесь, не большее ли зло – быть злым и за доброго почитаться, быть злодеем и добрым слыть, неправду делать и праведным считаться, Отечество разорять и защитником и хранителем его прославляться? Воистину несказанное зло – и беззаконничать, и похвалу принимать!

Явные злодеи некое наказание и здесь, в веке сем, принимают, потому что их злодеями и люди считают и ими гнушаются. А этих за добрых, честных и верноподданных почитают. И так они грешат – и людьми славятся, зло творят – и благодетелями почитаются. Так они подобны яблокам, которые снаружи красивы, но внутри гнилы, смрадны и вредны; подобны яду, медом намазанному, который внешним видом услаждает вкушающего, но смертоносно заражает. Ибо лицо не умаляет, тем более не уничтожает согрешения, но наоборот – чем более высокое лицо, тем больший его грех.

Беззаконное дело – когда простой человек похищает, но более беззаконное – когда похищает чиновный; больший грех – неправду делать секретарю, и того больший – судящему, нежели канцеляристу и писцу. Также и образ хищения не уничтожает и не умаляет хищения, но явное ли, или тайное, или лестью совершённое хищение будет, всё равно это хищение; всё равно заповедь Божия не кради (Исх. 20, 15) разоряется; всё равно Законодатель презирается и отвергается и творится ослушание.

5. Когда под митрой епископской зло это кроется, то также бывает причиной всех тех зол, о которых выше упомянуто; сверх того, еще ко злу зло прилагается. Ибо учит непродаваемую Божию благодать продавать и недостойных удостаивать, от чего соблазны большие, нежели созидание Церкви Святой, последуют, как всем эта истина явна. Словом, корчемствовать, а не стадо Христово пасти страсть эта учит его и с Иудой Христа продавать, а не проповедовать.

6. Если сердцем военачальника маммона обладает, то приводит его к тому, что, также клятвенное свое обещание презрев, изменяет государю своему. Не стыдится, не ужасается продавать Отчество свое, в котором родился, воспитывался, живет и, как в лоне матери, со всей своей семьей успокаивается.

Столько крови человеческой проливать, столько тысяч неповинных людей губить не сомневается!

Так во всяком чине и звании сребролюбие и лихоимство бесчисленное зло совершает! И как кажется, да и всякий может видеть, что никто так не вредит обществу, как лихоимцы. От них оно более стонет, воздыхает и изнемогает, нежели от иноплеменных врагов. Ибо от иноплеменных, как явных, бережется и защищает себя оружием; а от этих уберечься не может, ибо они внутри. Хорошо святой Иоанн Златоуст говорит, что сребролюбие все беды на свете производит: оно обагряет кровью море и часто неправедно окровавливает судейские мечи, оно вооружает разбойников, оно делает убийцами отцов и матерей.

Сребролюбие и лихоимство не только другим зло делают, но и своих любителей в бедственные случаи ввергают. Так Гиезий, слуга пророка Божия Елисея, у Неемана Сириянина, Божией благодатью исцелившегося и в дом возвращающегося, серебро и одежды тайно взявший, той проказой, которой тот поражен был, праведным судом Божиим поражается (см. 4 Цар. 5, 20–27). Так Иуда-предатель, который бесценного Христа, Сына Божия, за тридцать сребреников продать не побоялся, достойную сребролюбия казнь принимает, от апостольского лика и из числа верных извергается и сам себя удавлением умерщвляет.

Так и ныне тот же праведный Божий суд постигает воров, хищников, разбойников, клятвопреступников, продающих за серебро правду Божию и Бога отвергающихся, изменников, предателей и губителей Отечества и прочих лихоимцев. А если кто и избежит временной казни – ибо не все беззаконники здесь наказываются по неведомым Божиим судьбам, – но не избежит вечной, которая непременно как прочим беззаконникам, так и лихоимцам следует. Тогда они и за последний кодрант в гееннском огне будут платить, но никогда заплатить не смогут.

Из вышесказанного можешь видеть, читатель:

1. Лихоимство – это страсть крайне развращенных людей, у которых безбожие кроется в сердце, хотя устами и исповедуют Бога. [Оно] есть признак человека, преобразившегося в хищного зверя, который без разбору на всякое животное нападает, чтобы насытиться плоти и крови его, или даже хуже самих зверей, как учит святой Иоанн Златоуст. Ибо звери, насытившись, более не устремляются на животных, а они никогда насытиться не могут, но всегда алчут и жаждут чужого добра и чем более собирают, тем более желают и похищают. Итак, видишь, что такое лихоимец? Он враг Божий, враг человеческий, враг и самому себе. Враг Божий – ибо бесстрашно закон Божий нарушает и Законодателя презирает. Ибо кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу, – учит апостол (Иак. 4, 4). Враг человеческий – ибо людей обнажает и разоряет. Враг самому себе – ибо душу свою вечному огню и мучению предает.

2. Лихоимство опаснее прочих беззаконий. Блуднику, злобному, пьянице и прочим нужно только отстать от грехов и покаяться, чтобы спастись, а лихоимцу не только отстать дóлжно от лихоимства, но и похищенное возвратить тому, у кого похитил, или, если того сделать невозможно, расточить то, что во зле собрал, и так каяться. Ибо иначе ему каяться невозможно. Слушай, что через пророка Бог говорит: А когда скажу беззаконнику: «ты смертью умрешь», и он обратится от грехов своих и будет творить суд и правду, если этот беззаконник возвратит залог, за похищенное заплатит, будет ходить по законам жизни, не делая ничего худого, – то он будет жив, не умрет (Иез. 33, 14–15). Смотри, что похищенное должен возвратить. А если похититель впадет в такую скудость, что совсем не будет иметь, чем возвратить похищенного, но, придя в чувство, захочет каяться и всё, что бы ни было, пожелает отдать, – в таком случае милосердным Богом желание вместо истинного возвращения принимается. Иначе это не истинное покаяние, а притворное и ложное и не иное что, как прельщение и умягчение грызущей совести.

3. Чем более кто лихоимствует и похищает, тем более беззакония и погибели себе собирает. По упорству твоему и нераскаянному сердцу, ты сам себе собираешь гнев на день гнева и откровения праведного суда от Бога, Который воздаст каждому по делам его, – говорит апостол (Рим. 2, 5–6).

4. Во всяком звании, то есть в духовном и светском, вредно лихоимство, ибо многие беды и соблазны причиняет, но особенно – в духовном. Ибо духовные словом Божиим должны и других от беззаконного того дела и прочих отвращать, но они сами делают, бесстрашно дерзают и другим к тому повод подают.

5. Чем более высокое лицо будет лихоимец, тем бóльшие и многочисленные в Отечестве беды и соблазны производит. Ибо от него и низшие, и подчиненные его тому же беззаконному делу учатся. «Почему-де нам не брать, – так они беззаконно учатся и говорят, – если высшие нас и начальники берут? Неужели будут нас судить за то, что сами делают? за то казнить, в чем сами виноваты? Как-де их совесть не будет обличать и осуждать, если нас в том, что сами делают, будут судить и наказывать?»

Правильное это, по мнению твоему, заключение, лихоимец, но не христианское, а беззаконное и безбожное. Не будут они тебя судить, но будет Бог судить и их, и тебя, беззаконного последователя их. Избежишь человеческой казни, но не избежишь Божией, временного, но не вечного наказания. Не укажешь тогда на них, вот-де и они делали то; но как они, так и ты по делам своим воспримешь. Не заступится за тебя человек, и ничто не поможет тебе, когда Бог будет судить тебя и представит пред лицом твоим грехи твои Тот, Чьи слова ты отверг и, видя вора, следовал за ним (см. Пс. 49, 17–18).

Но, чтобы пагубной страсти сребролюбия и лихоимства не поработиться, должен каждый помнить апостольское слово: Мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем и вынести из него. Имея пропитание и одежду, будем довольны тем (1 Тим. 6, 7–8), и прочее, и Христово страшное изречение: Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? (Мф. 16, 26).

А пленившиеся лихоимством и желающие каяться пусть внимают тому, что мытарь Закхей, каясь, сказал Христу, в дом его пришедшему. Закхей же, став, сказал Господу: Господи! половину имения моего я отдам нищим, и, если кого чем обидел, воздам вчетверо. Потому и слышит от Христа: Ныне пришло спасение дому сему (Лк. 19, 8–9).

О лихве и проценте[79]79
  Об истинном христианстве, § 117–120.


[Закрыть]

Взаймы давайте, не ожидая ничего, – говорит Христос.

Лк. 6, 35

От хотящего занять у тебя не отвращайся.

Мф. 5, 42

Лихва, или процент, есть, когда заимодавец с должника своего сверх данного ему взаймы что-нибудь берет. Хорошо простой народ лихву называет ростом, поскольку данное заимообразно количество денег в лихве растет. Например, дается взаймы сто рублей, а отбирается сто шесть, или сто десять, или более рублей; и чем более держит должник взаймы данное серебро, тем более растет и сумма данного серебра.

Хотя многие лихвы, или проценты, грехом не считают, однако это есть или вымысел сребролюбивых сердец, которые совесть свою грызущую таким образом стараются утешить и страсть сребролюбия оставить не хотят; или признак того, что не внимают святому Божию слову и знать о том не хотят; или того, что лихва вошла в обычай, который так ослепляет душевные очи, что человек греха своего и от того пагубы своей не видит. Но кто как хочет, так пусть и рассуждает, однако многие и несомненные доводы показывают, что лихва, или процент, есть дело беззаконное и грех тяжкий, как в следующих словах будет показано.

Доводы, показывающие, что лихва есть грех:

1. Святое Божие слово запрещает лихву брать. Взаймы давайте, не ожидая ничего, – говорит Христос (Лк. 6, 35; см. также Исх. 22, 25; Втор. 23, 19). А всё то грех, что противно Божию слову. Итак, лихва есть грех.

2. Лихву между великими грехами то же Божие слово полагает, как в псалме 14-м говорится, в котором среди перечисляемых беззаконий есть и лихва: Серебра своего не отдает в рост и не принимает даров против невинного (Пс. 14, 5). И у пророка Иезекииля лихва между великими грехами полагается (см. Иез. 18, 13). Итак, лихва – великий грех.

3. Бог за лихву казнью грозит, как читаем у того же пророка Иезекииля (см. Иез. 22, 12–14), и прочее. Итак, лихва – великий грех, за который казнь следует.

4. Лихва противится не только десятой Божией заповеди, которая учит чужого не желать, но и восьмой, которая запрещает самым делом чужого касаться, поскольку принимающий лихву не только желает, но и самым делом чужое похищает. «Как рыболов, – говорит святитель Василий Великий, – червячка к крючку прицепляет, чтобы рыбу мог так обмануть и поймать, так и лихоимец ближнего деньгами своими привлекает, и тот неосторожно с червяком и крючок поглощает и так, как рыба, умерщвляется».

5. От чужого убытка прибыли себе искать есть грех великий, как каждый это за истину признает. Принимающие лихву от чужого убытка прибыли себе ищут, ибо что с должников берут сверх данного им взаймы, в том им убыток, а себе прибыль делают. Их в большую нищету приводят, а себе большее богатство собирают, от их нищеты богатеют. Итак, лихву брать есть грех великий.

6. Искать себе пользы от чужих трудов, без труда и без воли трудящихся, есть грех. Лихву принимающие без всякого своего труда от чужих трудов хотят пользоваться и богатеть – и так грешат.

7. Лихва противна естественному закону, который учит не творить ближнему того, чего себе не хочешь. Никто не хочет лихвы, или процента, давать, а следовательно, и сам с другого не должен брать. Естественный же, не противный Божию закону, но более Божий закон есть закон естественный, изображенный на скрижалях.

Ибо и Христос говорит: Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними. И добавляет: В этом закон и пророки (Мф. 7, 12). Итак, лихва, как естественному и Божию, написанному пророками, апостолами и Самим Христом истолкованному закону противная, есть дело беззаконное.

8. Лихва противится любви христианской, которая требует, чтобы мы не только чужого не желали, но и от своих благ требующим уделяли без возврата, по слову Христову: Просящему у тебя дай (Мф. 5, 42). Итак, лихва есть грех.

9. Лихва есть знамение самолюбия, которое хочет, чтобы мы все только сами у себя имели и себя самих только снабжали, а не других. Самолюбие же есть грех и корень всякого греха. Итак, лихва, как злой плод злого корня самолюбия, есть зло.

10. Лихва есть политичное, или лестное, хищение. Ибо что воры тайно, хищники нагло, то лихву принимающие лестью похищают. Те руками, а эти деньгами чужое добро берут; вместо рук деньги свои употребляют, которыми, как руками, чужое добро себе прибирают. Чего сами делать стыдятся или боятся закона гражданского, то посредством денег бесчувственных совершают. Скажи, пожалуйся, – к тебе говорю, который нищетой ближнего богатеешь и убытком брата твоего пагубно пользуешься! – скажи, за что брать, если ты не трудился? Ведь плата за труд дается, а ты никакого труда не поднял ради ближнего своего – за что же берешь сверх того, что ему взаймы дал? Деньгам твоим всё равно, что в сундуках лежать, что по рукам ходить;

и тебе как при себе их держать, так и людям взаймы давать – убытка нет, но, более того, и людям, и тебе польза. Людям польза в том, что их нужде и требованию послужишь; тебе польза душевная в том, что к ближнему любовь покажешь и заповедь Христову исполнишь: От хотящего занять у тебя не отвращайся (Мф. 5, 42).

Не терпит лихоимец и говорит: «Я-де не насильно беру, а по воле должника. Он мне сам дает, и я его не принуждаю». Не насильно берешь, но поступаешь подобно тому, который утопающего в воде до тех пор не извлекает, пока от него обещания награды не слышит. И ты до тех пор не даешь взаймы денег в нужде и беде утопающему, пока лихвой себя не сделает обязанным тебе, и тем самым насильно, принужденно от него отнимаешь. И он, если без лихвы не даешь, принужден давать тебе лихву, желая лакомство твое удовлетворить и немилосердие умягчить, чтобы ты, если милосердием не приклоняешься, склонился корыстью.

Иной отзывается: «Суд-де гражданский не казнит за лихву. Итак, можно свободно брать». Не казнит суд гражданский, но казнит Суд Христов, который не только за лихву, но и за не показанное ближнему милосердие отсылает в огонь вечный: Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его:

ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть (Мф. 25, 41–42), и прочее. Итак, и брать свободно лихву – свободно для идолослужителя, а не для христианина; для того, который серебро, а не Христа любит; маммоне служит, а не Христу; свободно для не имеющего упования вечного, а не для чающего воскресения мертвых и жизни будущего века. Таким и всё свободно делать: свободно похищать, насиловать, слезы [ближнего] проливать, убивать, вдову и сироту умерщвлять свободно, пока благость Божия их терпит.

Иной жалуется: «Чем-де мне жить, если лихвы не брать?» Неправда: не жить тебе нечем, а нечем сребролюбию и роскоши угождать. Многие богатства не имеют и лихвы не принимают, но живут и питаются. А иные и богатством изобилуют, но лихвы не оставляют. Ибо сребролюбие и роскошь и многим не довольствуются, а умеренность и нужда и малым довольствуется. Видишь, что не нужда, а страсть лихву брать учит.

Иной на других указывает: «Те-де и те берут, а мне почему не брать?» Худое следствие: те-то лихву берут – так и тебе можно? Они грешат – так и тебе вольно? Многие разбойничают, убивают, грабят, насилуют, блудодействуют и прочие беззакония делают – так и тебе вольно? Это следует ли делать, когда на других указываешь в беззаконном деле? Возможно и вольно тебе, но смотри: что от этого следует? Они гневу Божию и казни подлежат за грех. Так и ты: непременно и тебе это следует. Итак, не во всём подражать другим дóлжно, но в том только, что похвально и с законом Божиим согласно делают. Впрочем, хотя бы все беззаконничали, а ты берегись этого и внимай тому, чему закон Божий учит. Как ты за них, так и они за тебя не будут отвечать перед Судом Божиим, а каждый за себя ответ даст.

Иной отзывается: «Я-де с богатых беру». Правда: не равно с убогих и богатых лихву брать, как неравный грех – богатого и бедного обижать. Грешно богатого обнажать, но бесчеловечно – нищего, который и без обнажения гол. Так и о лихве разумей. Грех – с богатого лихву брать, но больший грех и бесчеловечие – с нищего, которому и даром помогать дóлжно.

«Может, лучше и не давать взаймы?» – так иной думает. Худое такое мнение, ибо как серебро давать в лихву, так и взаймы без лихвы не давать грешно, если имеешь, что дать. Ибо Христос учит: Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся (Мф. 5, 42). Давать взаймы просящему дóлжно, но без лихвы, как еще Христос учит: Взаймы давайте, не ожидая ничего (Лк. 6, 35).

Святой Василий Великий лихоимцам говорит: «Дóлжно было тебе человеческую нужду умалить – ты же ее умножаешь; прибыток от убогого принимая, поступаешь подобно лекарю, который, придя к немощному, вместо исцеления и последнюю силу у него отнимает. Убогих нужды поводом к своему обогащению поставляешь и, как земледельцы желают дождей, чтобы семена их росли и умножались, так и ты нужды и убожества человеческого хочешь, чтобы у тебя умножались деньги. Или не знаешь, что больше производишь приращение греха, нежели умножение денег, которое бывает от лихвы?» И ниже: «Что от убогого берешь – это всякое человеконенавистничество превосходит. От бед богатеешь, от слез серебро собираешь, нагого обнажаешь, голодного бьешь. Нет никакого милосердия, нет никакого разумения о сродстве страждущим. И прибыток от этого называешь человеколюбием! Горе именующим горькое сладким и человеконенавистничество человеколюбием называющим!»

И еще в конце: «Без земли сажаешь, без семени жнешь и неизвестно, кому собираешь. Что тот, с кого лихву берешь, плачет, – известно, а кто плодом, от лихвы собранным, будет питаться – неизвестно. Ибо неизвестно, кому утеху о богатстве оставишь; зло же от неправды себе собираешь. От хотящего занять у тебя не отвращайся (Мф. 5, 42) и серебра своего не давай в лихву (см. Втор. 23, 19), да и от Нового, и от Ветхого Завета полезному научившись, с благой надеждой ко Господу отойдешь, чтобы там лихву за благие дела воспринять».

О том же и святой Иоанн Златоуст во многих своих Беседах учит.