Текст книги "Преосвященный Зосима, епископ Якутский и Ленский. Книга памяти"

ЭПИЛОГ

Монахиня Георгия (Алгинина):

Как все живое тянется к теплу и свету так и мы тянулись к этому доброму и красивому человеку в котором вместилось все самое лучшее, что может быть в характере – терпение, милосердие и всепрощение, доброта и в меру строгость, веселость и приветливость, мудрость и духовность. Всегда и везде с ним было хорошо. Он знал это и говорил мне, что только молитва и единение с Богом делает людей такими, что к ним неосознанно притягивает. Являя собой образ свечи, которая освещает и согревает все вокруг, он был добрым и любящим отцом, заботливым и по-матерински нежным.

Иногда, еще в Даниловом монастыре, мы разговаривали в монастырском садике у братского корпуса и как-то раз, глядя на воробья, батюшка сказал: «Вот воробей – истинный монах: мяса не ест, просыпается рано, сразу Бога славит, серенький, не заметный, всем доволен, ест мало – что Бог пошлет. Вот с кого пример надо брать...»

Александр Блохин:

Наверное, неправильно говорить о нем «умер», «ушел». Владыка преставился 9 мая, в День Победы – великий праздник нашего народа – сам оставшись в своем служении победителем, и для всех нас он жив и где-то рядом с нами.

С монахиней Георгией (Апгининой)

Монахиня Августа (Крашанина):

Девять дней со дня смерти владыки мы отмечали в Русской духовной миссии в Иерусалиме. На поминках отец Иннокентий, из нашего Горнего монастыря, сказал мне: «Отвези ему на могилу земли со Святой Земли», – так у меня появилась возможность слетать в Якутию. Я думаю, что смогла это сделать, потому что сам владыка хотел со мной попрощаться.

Когда разбирали на молитвенную память подарки, я взяла молитвослов, который напомнил мне такой случай: я очень устала за день и сказала владыке, что не буду на следующий день причащаться – нет сил вычитывать правило. Тогда он говорит мне: «Я сам тебе прочитаю, вставай на коленки». (У меня была операция на ногах и стоять мне тяжело.) Я опустилась на колени, облокотилась на стул, а владыка молится. Когда закончил, обращается ко мне: «Ну, видишь, как все быстро, как все хорошо». Радовался, что я смогу причаститься.

Игумен Иов (Талац):

Без Промысла Божия ничто не происходит с человеком. И кончина владыки Зосимы, конечно же, находится в Божием Промысле. Мы, верующие люди, прекрасно это понимаем.

И все же скорбь остается скорбью. Иногда спрашивают, как облегчить скорбь от утраты любимого, близкого человека. На это можно ответить: никак. Да и не нужно этого делать. Если твой любимый человек умер, а ты торопишься облегчить свою скорбь – вряд ли твоя любовь была уж очень сильной и глубокой.

Важно не облегчить скорбь, а уметь правильно ее нести. Куда нести? К Богу, Который есть наш единственный настоящий Утешитель. Важно верить и знать, что Господь любит нас так сильно, как и сами мы любить себя не можем. Важно помнить, что мы уходим не в пустоту и тьму, а к своему любящему Отцу, Который нас ждет всегда. Даже тогда, когда мы уходим от Него на страну далече, подобно Блудному Сыну...

Что же говорить тогда о душе, которая раз и навсегда всю себя посвятила Богу! Не без Промысла Божьего владыка Зосима стал монахом, не без Промысла Божьего становился он диаконом, священником, епископом. Не без Промысла Божьего он и ушел с этой земли. Ушел, потому что, видимо, был готов к иному миру – вечному, горнему. И хочется верить, что когда придет наш черед уходить из этого мира, молитвы владыки Зосимы помогут нам в этот самый страшный для каждого грешника час...

Монах Зосима. Троице-Сергиева Лавра. 1991 г.

Татьяна Шульга:

Имея к моменту встречи за плечами уже немалый педагогический опыт, я ловила себя на мысли, что очень хочу быть в работе похожей на него. Не раз задумывалась о «методах» его воспитания. Почему мне хотелось становиться лучше? Почему, не слыша от него долгих вразумлений и нравоучений, я все же боялась оставить на совести малейшую нечистоту? Он учил редким способом – любовью. Он говорил, что если не знаешь, как поступать с человеком, поступай так, как если бы ты его любил. Немного позже, в трудах святых отцов, я находила разъяснение того, чему простыми словами и самой своей жизнью учил отец Зосима.

Андрей Краснов:

Он примером своей жизни показал, что судьба священнослужителя – умереть у Престола. Впрочем, он любил вспоминать примеры других священников, точно также закончивших свой жизненный путь...

В Даниловом

Инокиня Евфросиния (Миронова):

Незадолго до смерти владыка в своем келейном Евангелии сделал закладку и подчеркнул слова, которые хотел поставить эпиграфом к заключительной части своей книги об архиепископе Феодоре (Поздеевском). Но эти слова, мне кажется, можно в полной мере отнести и к нему самому: «Ибо я уже становлюсь жертвою, и время моего отшествия настало. Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем, возлюбившим явление Его» (2 Тим. 4, 6-8).

Марк, архиепископ Вятский и Слободской:

...Однажды владыка Алексий (он сейчас в Костроме, а прежде возглавлял Новоспасский монастырь) рассказал мне историю из своей жизни. Приехал он как-то к старице и жалуется, что медленно идут дела, хотелось бы поскорее. А старица отвечает: «Ты своей волей не мешай совершаться Воле Божией». И эти удивительные слова сейчас и меня питают. Действительно, надо иметь особый талант, чтобы чувствовать волю Божию: ведь иной раз мы упрямо стучимся в одну дверь, хотя нам уже открыли другую...

У матушки Антонии

Но ситуация здесь получается двоякая. С одной стороны, конечно, нельзя мешать совершаться воле Божией своей немощной волей. Но с другой стороны – мы должны не просто наблюдать за тем, как совершается воля Божия – мы должны быть участниками, соучастниками этого творческого акта. Ведь Господь не просто поселил человека в Рай – он поручил ему заботиться об этом Рае.

Когда владыку Зосиму отпевали, мы, конечно, печаловались о том, что такой пастырь, такой воин Христов оставил эту жизнь. Но мы и сорадовались, что его жизнь свидетельствует о высоте его души, что Господь уготовал его для Царствия Небесного. Апостол пишет: покажи мне веру без дел твоих, а я покажу тебе веру из дел моих. Владыке Зосиме есть чем свидетельствовать о своей вере...

Ирина Ганжа:

Я тогда только воцерковлялась. Окрыленная возможностью сделать небольшой документальный фильм к Пасхе (в тот год она наступала незадолго до Дня Победы), я принялась за работу. Встретилась с двумя замечательными женщинами, которые рассказали мне свои истории о войне, об отношении к Богу тогда и сейчас. Сама взглянула на войну другими глазами. Стало ясно, что жертва ради Победы была нужна не только нам, живущим сейчас, но и им, тем, кто отдал жизнь «за други своя». Фильм «Господь нам дарует Победу!» был показан в канун Пасхи. А через год, на Пасху 2006 года, вышел первый выпуск передачи «Простые истины».

Благодаря этой работе я смогла часто встречаться с владыкой, который наставлял меня, дарил книги и вручал грамоты, которыми я гордилась. И очень радовалась, что передача «Простые истины» стала регулярной. Благодаря новой ведущей Ольге Чемпосовой она выходит до сих пор. А я уже четвертый год в отпуске по уходу за детьми. С владыкой в последнее время встречалась только тогда, когда с детьми подходила под благословение. Узнав о рождении третьего ребенка, он сказал: «Господь дает. А мы – принимаем...»

Игумен Иннокентий (Ольховой):

С владыкой Зосимой всегда было очень легко и просто. Он никогда не настаивал на своей воле, старался, чтобы кто-то другой сделал выбор, не хотел, чтобы его мнение стояло на первом месте. Совершенно непритязательный, непривередливый был человек, готовый радоваться всему, что есть. Поэтому Господь и избрал его, я думаю.

Он и внутренне, по духу, являлся христианином, монахом, но еще и старался им быть, что важно. Потому что бывают от природы люди добрые, незлобивые, любвеобильные, но он этой своей природе стремился придать христианский посыл, понимал, что надо исполнять заповеди Божии, исполнять делом то, о чем говорим с амвона, читаем в Священном Писании, в духовных книгах.

Здорово, что он очень любил читать. Читал много, разное. Всем интересовался, иногда даже неожиданными вещами, например, поэзией, художественной литературой. Многие, придя в монастырь, эту часть жизни обрубают, а в нем спокойно все уживалось, умещалось и приобретало духовную красоту.

Дмитрий Соколов, архитектор:

Есть владыки, которые успевают везде – и предисловия писать, и речи произносить, и с начальством встречаться. А в Якутии успевать, я думаю, не надо было. Там и так все вечно.

В архитектурных мастерских

Он был государственный человек. В 2010 году мы начали делать проект монастыря в Якутии. Приближалась Пасха, я не успевал закончить дела в Москве. Владыка часто звонил, спрашивал, напряжение росло. И вот он звонит в конце апреля все с тем же вопросом: когда?.. Я оправдываюсь: одно, другое, в общем – никак!.. И тогда он как-то медленно, видимо, смиряясь, сказал: «Ну ладно...»

И эти простые слова так вошли в мое сердце, что я запомнил их навсегда. И понял – надо ехать. Билеты были куплены на 9 мая, 17.40 из Внукова. А в 7.30 утра из Якутска раздался звонок. Звонила Лина Николаевна, главный инженер Епархии. Владыка умер два часа назад... В мыслях смятение: не может быть, мы только начали монастырь, столько всего намечено!..

Прилетели на похороны. На поминках встретились с Президентом PC (Я), вручили ему альбомы по строительству. Как бы мы встретились в обычной обстановке, кто бы нас допустил? Но владыка и смертью своей продолжал помогать...

День ангела архидиакона Романа. 1997 г.

Тихон, епископ Подольский:

Несмотря на высокий епископский сан, он сохранял в себе монашеское устроение, он был настоящим монахом. Он был, возможно, в меньшей степени администратором (хотя судить не мне) и потому на Якутской кафедре ему приходилось нелегко. Но даже и с этими обязанностями он справлялся. И доказательством тому – многочисленные благодарные отзывы и та народная любовь, та теплота, которую он смог стяжать и в холодной Якутии.

Инна Юрганова, главный специалист Комитета государственной архивной службы PC (Я):

Первый же визит владыки Зосимы в наш Национальный архив показал, что это абсолютно доступный и открытый человек. Общение с ним было легко и понятно.

Наши встречи не были частыми, но каждый раз, забегая в его кабинет в Епархии на ходу, «на минутку», я задерживалась на час, на два... Он любил делиться своими планами, а планов у него действительно было «громадье». Поначалу это меня пугало, а потом я вдруг осознала, что все эти планы постепенно претворяются в жизнь.

Он находил время выслушивать любое мнение, деликатно корректировал заблуждения, поддерживал в добрых делах. Я жалею, что не спросила его о многом, что для меня было насущным. И в то же время он был добрым, но не добреньким, имел свое мнение, которое иногда было очень жестким и твердым.

Если бы судьба владыки сложилась по-иному, мне кажется, он мог бы вырасти в крупного ученого-историка. Его отличал глубинный интерес к самым серьезным сторонам и явлениям истории России – от древней до новейшей. Работал он ночью, так как днем был занят другим служением, епископским. Интерес к родной истории он старался привить и всему нашему обществу – в меру своих сил.

Встреча с владыкой – это светлое и чистое событие в моей жизни.

Евгений, архиепископ Верейский:

А потом, когда он стал монахом, стало очевидно то, что составляло его внутреннюю основу: послушание. Он не говорил, что ему жарко в Иерихоне или холодно в Якутии – он просто исполнял то, что было поручено.

Один знакомый рассказал мне такой случай. При распределении (а студенты наши распределяются, естественно, по всей России) его направляли довольно далеко, и он пошел посоветоваться со своим духовником, приводя доводы, почему ему будет трудно служить там, куда отправляют.

Духовник доводы выслушал, а потом сказал определенно и даже резко: «Зосима поехал и там умер. И не думал, соглашаться или не соглашаться, позволяет или нет его здоровье!» Таким образом, можно сказать, что сам пример владыки Зосимы, пример его монашеского послушания замечен в нашей Церкви и служит ее нравственному укреплению.

Да, действительно, он поехал и умер – но умер, только что отслужив Литургию, умер как священнослужитель на своем посту. А ведь это главное для священника – оставаться в строю до последнего часа, до последней минуты...

Инокиня Евфросиния (Миронова):

Мы часто разговаривали о смерти. Владыка знал, что рано умрет и не избегал говорить об этом. Мы не хотели в это верить, считали, что так случиться не может.

Соловки. Секирная гора

В день похорон. Семья владыки Зосимы

Говорили мы и о том, кто где хотел бы быть похоронен. Мне он шутя говорил, что если я умру на послушании, он похоронит меня на Магане: там красиво, опять же вечная мерзлота – тело хорошо сохранится. Я не соглашалась, просила пообещать, что меня увезут на родину или в Полоцкий монастырь. Владыка посмеялся, а потом посерьезнел и сказал: «А я хочу остаться в Якутии. Это место моего служения, здесь моя паства, мой народ. Если меня захотят увезти, ты должна объявить мою волю. Обязательно, иначе будешь отвечать перед Богом».

После кончины владыки, разбирая бумаги на его письменном столе, я нашла обрывок листка с карандашной записью:

«ВСЕМ МОЕ БЛАГОСЛОВЕНИЕ И ПОЖЕЛАНИЕ ПОМОЩИ БОЖИЕЙ. † Е. ЗОСИМА»

Александр Сперкач:

Владыка Зосима прекрасно знал и глубоко чтил все мельчайшие детали православного обряда, почитал не только дух, но и форму религии. Его глубоко печалило, если кто-либо из священников допускал ошибки или небрежность в этом вопросе. Разумеется, для монаха в этом нет ничего удивительного.

Но, учитывая сказанное, меня поражал тот дух свободы и добродушного веселья, который исходил от этого твердо и догматично верующего человека, человека, многие годы отягченного серьезными болезнями. Самые разные люди, самого разного социального статуса, образования, самых различных убеждений были при нем совершенно свободны. Он никого не давил, не неволил, не принуждал. Был только один человек, на которого он возлагал нелегкие тяготы и обязанности, и этот человек был он сам. С ним было необыкновенно легко и просто. Запомнилась его фраза: «Люди ничего никому не обязаны, кроме любви».

Любовь эту, данную ему, насколько понимаю, изначально, он в себе постоянно приумножал, пронес через всю жизнь и продолжает дарить до сих пор.

Священник Антоний Попович:

На последней службе владыка был сосредоточен, озабочен чем-то с самого начала Литургии. Даже подумалось, что мы делаем что-то неправильно, и он переживает. Но так было только до «Символа веры». Благодарен Богу за то, что в этот момент был рядом с ним.

Он прочитал молитву, поднял взгляд на образ Спасителя за престолом, и в одно мгновение его глаза стали Небом. Удивительно! Вот стоит епископ – человек такой же, как мы и… не знаю, что или Кого он увидел, но в одно мгновение владыка преобразился. В его глазах словно отразились Космос, Бесконечность, безграничная Любовь…

Потом он прикрыл веки и вновь открыл свои глаза-Небеса. Меня накрыло какой-то волной: огромные, мощные потоки исходили от владыки – это была невероятно сильная молитва. Тысячи людей уходили в пустыни, чтобы научиться такой молитве; миллионы шли за тысячами, чтобы на нее посмотреть. В этот момент я подумал: «Неужели он увидел Ангела или Самого Господа?..»

Александр Головкин, московский иподиакон владыки Зосимы:

Как некая обратная перспектива, как оценка всех будущих архипастырских трудов владыки Зосимы, прозвучали на хиротонии 2004 года слова Святейшего Патриарха Алексия: «Своей преданностью Церкви возжигай любовь в пастырях и веру в сердцах пасомых».

Осуществление этих слов мы видим ныне в сердцах и душах тех, кто знал и любил владыку. Мы стремились получить у него духовную поддержку, разрешить житейские проблемы, попросить благословения. Его сердце было открыто для каждого. Бывая в Даниловом монастыре, я видел, как владыка принимал множество людей в холле и на крыльце Братского корпуса, кого-то здесь же исповедовал…

Вспоминается одна из последних поездок владыки Зосимы в Лавру на престольный праздник Московской духовной академии – праздник Покрова Пресвятой Богородицы. По окончании всенощного бдения он, архиерей, часа два исповедовал своих московских духовных чад на солее, в епитрахили как простой священник…

Николай Осипов, народный художник РФ и РС (Я), президент Академии духовности РС (Я):

Владыка объединял всех нас – духовных лиц, интеллигенцию, научные круги. Его поездки по улусам – напоминание всем нам о том, что якуты веками были православными христианами. Сам я родился в 1928 году и был одним из последних в своем улусе, кого крестили перед закрытием и разгромом церквей.

Он был человеком высокой культуры, всегда относился с вниманием и пониманием к ее деятелям. За несколько лет он помог мне устроить персональные выставки сначала в Московской духовной академии (и тогда познакомил меня с ее замечательным ректором – владыкой Евгением), а потом и в Храме Христа Спасителя.

С мамой после хиротонии

Меня поражает, как за такое короткое время он восстановил и построил заново столько храмов в нашем холодном краю. Смерть его для нас – огромная потеря, но замечательно, что он завещал похоронить себя здесь, на Якутской земле.

Он нес свой крест безропотно и честно, был настоящим духовным тружеником. Таких людей всегда не хватает.

Андрей Симон:

Каждое утро, просыпаясь, я удивляюсь, как чудесно устроен мой путь. Когда владыка после Литургии был призван, мне позвонили через час после этого события, и первое, что я почувствовал, – радость. Потом, конечно, была и печаль, она и сейчас еще приходит ко мне, и слезы, я и сейчас иногда плачу и молюсь Богу, чтоб упокоил моего духовного отца, молюсь и владыке, чтоб не забыл про меня. Но все-таки радость! Что совершил свое спасение этот великий человек, что смог передать мне частицу своей любви, что именно он был для меня примером, когда я начал строить новую трезвую жизнь в семье и обществе. Что, наконец, еще один заступник у меня перед Престолом Божиим.

Сегодня, когда я смотрю на свою жену, на своих малых детей, на свое дело, на лучшие проявления в других людях, на все чудеса, которыми Господь одаривает меня непрестанно, – я вспоминаю тот памятный день в лефортовской тюрьме, когда впервые увидел этого удивительного человека. И еще я вспоминаю нашу последнюю встречу у Воскресной школы монастыря, как всегда на бегу. Я сидел в машине, что-то читал, и тут вспомнил владыку. Вздохнул, помолился и вышел из машины. И как всегда, я даже уже перестал удивляться – он переходил дорогу!

– Ну, как дела? – улыбаясь спросил он.

– Хорошо, Владыко, слава Богу, – ответил я.

Он улыбнулся, благословил меня и обнял. Чувство отеческой любви и, решусь сказать, – присутствия Бога, опять ласково коснулось моего больного сердца.

– Все хорошо, – сказал он и заторопился.

Марк, архиепископ Вятский и Слободской:

В Лавре есть монахи, которые, однажды придя в Лавру, больше за ее стены не выходили ни разу. Никаких отпусков. Потому что это – не работа, а служение. В России два сословия не работают, а служат: военные и духовенство. Военные служат там, где нужно Родине. Духовенство служит там, где нужно Церкви. И если мы считаем себя служителями Бога живого, то любое послушание мы воспринимаем как служение Богу, Церкви и людям.

Все мы помним заповеди: возлюби Бога и возлюби ближнего. Вот такие границы – между Богом и ближним. И когда мы находимся в этих границах, нет места для эгоизма...

Говоря о владыке Зосиме, кто-то по-человечески может спросить: а что он приобрел за все это время? На земле – ничего, но на небе – Царство Небесное. Потому что шел этим узким путем – между Богом и ближним.

И поэтому мы радуемся. Конечно, нельзя сказать, что я рад его кончине. Но я рад тому, что в Церкви Божией появился еще один достойный Архипастырь, молящийся за нас грешных и за всю свою паству...

Климент, митрополит Калужский и Боровский:

Крест – не только скорбь, но и слава! И, взирая на блаженную кончину владыки Зосимы, люди будут стремиться, по слову апостола, «подражать его вере» (см.: Евр. 13, 7). Свой короткий крестный путь он прошел мужественно, смиренно и безропотно, став для многих образом веры и благочестия.

Вечная память дорогому владыке Зосиме!