Текст книги "На пике времени. Избранные труды. В поисках научной истины"

О субъективных основаниях гражданско-правовой ответственности

В гражданско-правовой ответственности (договорной и внедоговорной) наиболее актуальными продолжают оставаться проблемы, связанные с субъективными основаниями гражданско-правовой ответственности. Они приобретают ещё более важное значение в современный период во многих странах мира с рыночной экономикой в связи с активизацией процесса по усилению и активизации роли абстрактной личности лица в оценке субъективной деятельности субъектов гражданского права, ведущей к гражданско-правовой ответственности. Об этом, в частности, свидетельствует Проект европейской группы видных юристов по деликтному праву 2005 года[102]102
  European Group on Tort Law: Principles of European Tort Law. Text and commentary.Vienna / New York / Springer, 2005.


[Закрыть], а в России – включение в ст. 1 ГК РФ, посвящённую основным началам гражданского законодательства, общего положения о добросовестности. «При установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей, предусматривается в п. 4 указанной статьи ГК РФ, – участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно».

Занятие предпринимательской деятельностью в условиях рыночной экономики настоятельно требует применения к её участникам общих правил поведения, установленных законом, и требований, основанных на соблюдении морально-этических правил поведения, включая добросовестность, существующих в обществе.

В данной связи возникает целый ряд вопросов, относящихся к установлению правовой природы добросовестности и её соотношения с виной в случае нарушения субъективных прав субъектов гражданского права, а также определению самого понятия вины, в том числе вины юридического лица, как основания гражданско-правовой ответственности.

О социальной природе и роли добросовестности в российском гражданском законодательстве

Согласно положениям, внесённым в Гражданский кодекс РФ Федеральным законом от 30 декабря 2012 г. «О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса РФ» категория добросовестности получила официальное признание и применение совместно с гражданско-правовыми нормами, регулирующими имущественные и неимущественные отношения, на уровне основных начал (принципов) всего гражданского законодательства.

При недобросовестном осуществлении гражданских прав в случае злоупотребления правом предусматривается отказ правообладателю в защите принадлежащего ему права и применение иных мер, допускаемых законом (п. 3 ст. 10 ГК РФ). Если же злоупотребление правом повлекло нарушение права другого лица, то потерпевший вправе требовать возмещения ему убытков на основании ст. ст. 15 и 1064 ГК РФ (п. 4 ст. 10 ГК РФ).

Означает ли сказанное, что тем самым добросовестность в зоне соприкосновения с правом становится правовой категорией, включаемой в общую систему гражданского законодательства? Если пользоваться п. 4 ст. 1 ГК РФ, содержание которого приведено выше, и только что приведённым текстом ст. 10 ГК РФ, то ответ на поставленный вопрос должен быть утвердительным.

Более правильная формулировка закона на данный вопрос о соотношении понятия добросовестности и гражданским законодательством содержится в п. 2 ст. 6 ГК РФ. «При невозможности использования аналогии закона, – говорится в ней, – права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости» (подчёркнуто – В.М.).

На самом деле, добросовестность в сфере действия права, включая гражданское право, представляет собой самостоятельную, не объединяемую в единое целое с правом систему морально-этических правил поведения человека в обществе. В определённом смысле слова добросовестность в сфере действия права призвана выполнять субсидиарные функции с возможностью использования правового механизма гражданско-правовой ответственности в случаях, определённых законом. Чаще всего это может происходить при применении гражданского законодательства по аналогии права (п. 2 ст. 6 ГК РФ), при заведомо недобросовестном осуществлении гражданских прав (ст. 10 ГК РФ) и в других случаях, установленных законом.

В целом непосредственное участие морально-этических правил добросовестности в правовом поле, регулируемым гражданским законодательством, условно можно именовать правом недобросовестности, в определённом смысле созвучном с правом справедливости, существующим в англо-американской системе права.

При этом понятие добросовестности никоим образом не превращается в действующие открытые нормы гражданского права, которыми вводится обязанность участников гражданского правоотношения действовать добросовестно, как об этом говорится отдельными авторами в юридической науке[103]103
  Якубчик М. М. Комплексное понятие добросовестности: соотношение с доктриной злоупотребления правом // Журнал российского права. 2012. № 10. С. 112.


[Закрыть].

Как нам представляется, превращение морально-этического правила поведения в правовую норму в принципе девальвирует публично-поведенческий аспект самого понятия добросовестности. К тому же нельзя игнорировать, что в своей основе морально-этические правила поведения человека рассчитаны на добровольно-воспитательные меры поведения человека в обществе, в то время как гражданско-правовые нормы – на возможности их принудительного государственного принуждения.

В отношениях добросовестности с нормами гражданского законодательства роль доминанты должна принадлежать добросовестности как одному из основных морально-этических внутренних свойств, характеризующих саму личность человека. Именно поэтому добросовестность должна во всех случаях, в том числе и при соприкосновении с гражданским законодательством, сохранять свой самостоятельный стимулирующий статус в определении поведения человека в обществе. В противном случае, особенно при объединении с правом в единую структуру, добросовестность утрачивает своё основное функциональное назначение для существования в обществе. Добросовестность по определению не может находиться в положении зависимого от права, а, тем более, подчинённого ему Прекращение независимого воздействия добросовестности на гражданское право фактически ведёт к прекращению действия гражданского законодательства.

О вине как субъективном основании гражданско-правовой ответственности

По единодушному мнению советских и российских юристов вина является субъективным основанием гражданско-правовой ответственности. Данная позиция закреплена на уровне закона в Гражданском кодексе РФ (ст. 401 и ст. 1064 ГК РФ). При этом законодатель не проводит никакого различия при применении вины, ведущей к возникновению гражданско-правовой ответственности физических и юридических лиц при совершении ими однотипных правонарушений.

Значение вины как субъективного основания юридической ответственности, в том числе, разумеется, и гражданско-правовой ответственности, было специально подчёркнуто в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации «По делу о проверке конституционности Федерального закона «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях и Федеральный закон «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» в связи с Запросом депутатов Государственной Думы и жалобой гражданина Э. В. Савенко» от 14 февраля 2013 года № 4-П.[104]104
  Собрание законодательства Российской Федерации. 2013.№ 8. Ст. 868.


[Закрыть] «По смыслу статей 49, 50 и 64 Конституции Российской Федерации и в силу конституционных требований справедливости и соразмерности, – говорится в нём, – наличие вины является необходимым принципом состава правонарушения (и, соответственно, основанием привлечения к юридической ответственности)».

Следует иметь, однако, в виду, что понятие вины, служащей мерилом привлечения виновного лица к гражданско-правовой ответственности, в ГК РФ, равным образом как и другом законе, не даётся. В ст. 401 ГК РФ указывается лишь на формы вины: умысел и неосторожность.

Понятие же гражданско-правовой вины в российском праве разрабатывается в цивилистической науке. В настоящее время наиболее широкой известностью пользуются две научные доктрины: доктрина психической обусловленности поведения правонарушителя и доктрина объективно возможной заботливости и осмотрительности в поведении участника гражданского правоотношения.

Согласно первой доктрине под виной понимается отношение правонарушителя в форме умысла или неосторожности к совершённому им противоправному действию или бездействию и наступившему результату. В советский период наиболее фундаментальный вклад в разработку данной доктрины внесли профессор Киевского университета Г. К. Матвеев[105]105
  См.: Матвеев Г. К. Вина в советском гражданском праве. – Киев, 1955.


[Закрыть] и профессор Ленинградского университета О. С. Иоффе[106]106
  См.: О. С. Иоффе. Ответственность по советскому гражданскому праву. – Л.: Издательство Ленинградского университета, 1955.


[Закрыть]. Научная и практическая актуальность настоящей доктрины сохраняется до настоящего времени, включая сферу подготовки цивилистов во многих российских университетах[107]107
  См.: Гражданское право. Учебник под ред. А. П. Сергеева и Ю. К. Толстого, изд. 6. Том 1. – М., 2002. С. 673; Гражданское право под ред. В. П. Мозолина: 2-ое издание. Том 1. – М., 2012. С. 759.


[Закрыть].

В соответствии с рассматриваемой концепцией понятия вины её содержание, по мнению большинства её сторонников, применимо в равной мере как к гражданам, так и к юридическим лицам. Подобного рода пояснение объясняется тем, что психика как функция человеческого мозга, присуща исключительно физическим, но не юридическим лицам. Поэтому понятие вины юридического лица выражается в виновном поведении его работников (служащих, должностных лиц), действовавших при исполнении своих должностных обязанностей, а в хозяйственных товариществах и кооперативах – их участников (членов). Открытым остаётся вопрос о вине хозяйственных обществ (обществ с ограниченной ответственностью, акционерных обществ и хозяйственных партнёрств).

Наиболее полное и достаточно мотивированное понятие гражданско-правовой вины по второй концепции в современной цивилистической науке даётся профессором В. В. Витрянским. В целом оно основывается наабз. второмч. 1 ст. 401 ГКРФ. «Лицо признаётся невиновным, – предусматривается в нём, – если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства».

Вызывает, однако, удивление, что текст абз. 2 п. 1 ст. 401 ГК РФ, исключительно посвящённый определению нижней границы применения понятия вины, в то же самое время полностью оставляет само понятие вины за его пределами. И, несмотря на это, проф. В. В. Витрянский утверждает, что «в отличие от прежних гражданских кодексов, в которых отсутствовало определение вины должника, действующий ГК содержит понятие вины»[108]108
  В. В. Витрянский. Ответственность за нарушение договорного обязательства. Глава VII в книге М. И. Брагинский, В. В. Витрянский. Договорное право. Книга первая. Общие положения. Издание второе. – М., 2002. С. 726.


[Закрыть], которое содержится в абз. 2 п. 1 ст. 401 ГК РФ.

Видимо в силу этого утверждения, автор не приводит своего собственного определения понятия гражданско-правовой вины.

Делает это проф. Е. А. Суханов в учебнике Гражданское право, т. 1, 3-е издание, в котором полностью воспроизводится концепция гражданско-правового понятия вины, активным сторонником которой является проф. В. В. Витрянский. «Виной в гражданском праве, – пишет он, – следует признавать непринятие правонарушителем всех возможных мер по предотвращению неблагоприятных последствий своего поведения, необходимых при той степени заботливости и осмотрительности, которая требовалась от него по характеру лежащих на нём обязанностей и конкретным условиям оборота»[109]109
  Гражданское право / Под ред. Е. А. Суханова. Том 1. 3-е изд. – М., 2004. С. 608.


[Закрыть].

Общий же вывод по рассматриваемой концепции понятия гражданско-правовой вины, к которому приходит проф. В. В. Витрянский, весьма симптоматичен. «Для оценки вины должника, – утверждает он, – не имеют никакого правового значения индивидуальные качества должника и тем более его «психические переживания» в связи с совершённым правонарушением. Вместо этого используется абстрактная модель ожидаемого поведения в той или иной ситуации разумного и добросовестного участника имущественного оборота»[110]110
  В. В. Витрянский. Указ. соч. С. 763.


[Закрыть]. К сожалению, кто же такой этот разумный и добросовестный участник оборота и какими качествами должен обладать противостоящий ему партнёр по сделке, допустим, по заключаемому между ними договору купли-продажи, об этом в концепции о заботливости и осмотрительности ничего не говорится.

В действительности, никакого противопоставления по отношению друг к другу доктрины психической обусловленности поведения правонарушителя и доктрины объективно возможной заботливости и осмотрительности в поведении участников гражданского правоотношения не существует и не может существовать. Наоборот, в их практическом применении они взаимно дополняют друг друга, образуя в целом единое понятие вины как субъективного основания гражданско-правовой ответственности. Психическая составляющая вины субъекта гражданского права образуется в результате действия человеческого фактора до возникновения гражданского правоотношения при формировании воли физического и (или) юридического лица на совершение сделки (иного юридического действия) с третьими лицами. Собственно, в данном случае речь идёт не о вине как таковой, а об определении содержания формируемой воли, применяемой во внешних отношениях соответствующего физического или юридического лица, которое должно быть правомерным, не ведущим к возникновению гражданско-правовой ответственности. Данное действие осуществляется в процессе выработки и принятия решения субъектом гражданского права. У физического лица это происходит на индивидуальной психологической основе, у юридического лица – в рамках действия правоотношений (трудовых, кооперативных, корпоративных), возникающих внутри юридического лица в зависимости от того вида, к которому он принадлежит, но также, что особенно важно подчеркнуть, на основе психологической деятельности лиц, входящий в людской состав данного юридического лица в качестве его работников и (или) участников.

Таким образом, к моменту возникновения гражданского правоотношения психологическая основа понятия вины считается сформированной, и потому нет никакой необходимости об этом говорить применительно к понятию гражданско-правовой ответственности на стадии функционального применения в гражданском правоотношении. Именно поэтому в абз. 2 п. 1 ст. 401 ГК РФ говорится о поведенческом аспекте понятия гражданско-правовой ответственности, связанном с необходимостью соблюдения требований заботливости и необходимости в практическом применении вины.

При этом нельзя, разумеется, отрицать и психической составляющей понятия вины, памятуя, что само понятие гражданско-правовой вины состоит из этих двух необходимых для неё компонентов.

Задача учёных в выработке правовой доктрины состоит не в противопоставлении их друг другу, а объединении их в единое целое, что мы и попытались сделать в настоящей статье.

Вместо введения ко второму изданию Учебника по гражданскому праву (том II)

Источник опубликования: Гражданское право / Под ред. В. П. Мозолина, 2-е изд., Т. 2. – М., 2013.

Со времени выхода в свет первого издания второго тома учебника «Гражданское право», подготовленного авторским коллективом кафедры гражданского и семейного права Московской государственной юридической академии имени О. Е. Кутафина, прошло восемь лет.

За истекшие годы успешно продолжалось дальнейшее совершенствование гражданского законодательства, направленного на регулирование товарно-денежных отношений в стране, наращивалась правоприменительная практика, актуализировались и расширялись научные исследования по наиболее актуальным проблемам развития российской цивилистики, в том числе в сфере применения комплексных инновационных методов в правовом регулировании имущественных и неимущественных отношений.

Естественно, не стояла в стороне и вузовская юридическая наука, связанная с необходимостью подготовки учебников и учебных пособий, которые должны использоваться при обучении бакалавров и магистров в российских университетах, академиях и институтах.

Настоящий учебник, наряду с использованием его в качестве полноценного настольного учебника по гражданскому праву для студентов юридических вузов, обучающихся по программе специалистов с пятилетним сроком изучения юридических дисциплин, может служить учебно-научной основой при написании учебников по гражданскому праву для бакалавров и магистров.

С этой целью авторы, в частности, максимально упростили и унифицировали схему изложения материала по отдельным институтам гражданского права, прежде всего, по видам договоров.

В наиболее общем формате данная схема выглядит следующим образом.

Во-первых, она базируется на двух основополагающих началах:

1) теории динамичного развития гражданско-правового договора, изложенной в первом томе учебника «Гражданское право», подготовленного кафедрой гражданского и семейного права МГЮА имени О. Е. Кутафина и изданного в 2011 году.

2) последовательности расположения положений и норм по отдельным позициям соответствующего вида договора, закрепленного в Гражданском кодексе РФ.

Во-вторых, она основана на единой функциональной системе регулируемых законодательством отношений, связанных с действием договора на всех этапах (стадиях) его существования.

В действующем гражданском законодательстве предусмотрено пять таких этапов (стадий). По времени действия это – заключение договора, действие договора как сделки, исполнение договора (обязательственное правоотношение, вытекающее из договора), изменение и прекращение договора и ответственность сторон по договору.

Заключению договора посвящена специальная глава 28 ГК РФ, содержащая две основные группы правовых норм, относящихся к основным положениям об условиях и порядке заключения договора, а также времени его заключения.

Согласно п. 1 ст. 432 ГК РФ «договор считается заключенным, если между сторонами, в требуемой в подлежащих случаях форме, достигнуто соглашение по всем существенным условиям договора. Существенными являются условия о предмете договора, условия, которые названы в законе или иных правовых актах как существенные или необходимые для договоров данного вида, а также все те условия, относительно которых по заявлению одной из сторон должно быть достигнуто соглашение».

При этом необходимо, чтобы названные условия, входящие в состав общественного отношения, регулируемого гражданским законодательством, могли быть преобразованы в правовую форму соглашения в виде прав и обязанностей его сторон.

Договор заключается посредством направления оферты (предложения заключить договор) одной из сторон и ее акцепта (принятия предложения) другой стороной в момент получения лицом, направившим оферту, ее акцепта, говорится в п. 2 ст. 432 и п.1 ст. 433 ГК РФ.

Договором как сделкой признается заключенное соглашение двух или нескольких лиц об установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей. В правах и обязанностях сторон, являющихся содержанием договора как сделки, находят свое отражение существенные условия, определяющие содержание общественного отношения, регулируемого гражданским законодательством, на стадии заключения соглашения.

Понятие договора как сделки содержится в отдельной главе 27 ГК РФ, называемой «Понятие и условия договора». Вопрос об условиях заключаемого договора в ней рассматривается однолинейно в форме требования отражения предписываемых условий в договоре по усмотрению сторон и публичными предписаниями, исходящими от государства. «Условия договора, – предусматривается в п. 4 ст. 421 ГК РФ, – определяются по усмотрению сторон, кроме случаев, когда содержание соответствующего условия предписано законом или иными правовыми актами (ст. 422)». В данном случае при определении условий договора, трансформирующихся в права и обязанности сторон в договоре как сделке, необходимо различать два вида возможных условий. Большинство из них, но не все условия гражданско-правового договора, определяются по усмотрению самих сторон. Отдельные же условия договора могут предписываться законом или иными правовыми актами.

Поэтому, в гражданском договоре одновременно допускается существование непредписанных и предписанных законом существенных условий договора. Различие состоит лишь в порядке их установления, но не в их сущности и юридической природе. К числу последних, например, принадлежит и размер цены в возмездном договоре, определяемый по цене, которая при сравнимых обстоятельствах обычно взимается за аналогичные товары, работы и услуги на основании п. 3 ст. 424 ГК РФ.

Исполнение договора осуществляется в пределах обязательственного правоотношения, возникающего из договора как сделки. В данном правоотношении договор как сделка выступает в качестве основания и одновременно, возникновения (начального этапа) указанного правоотношения, утрачивая ранее присущий ему автономный характер. «К обязательствам из договора, – говорится в п. 3 ст. 420 ГК РФ, – применяются общие положения об обязательствах (статьи 307–419)». Содержанием такого обязательства становятся действия по осуществлению прав и обязанностей, предусмотренных в договоре.

В соответствии с п. 1 ст. 307 ГК РФ «в силу обязательства одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие, как то: передать имущество, выполнить работу, уплатить деньги и т. п., либо воздержаться от определенного действия, а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности». В общем плане содержанием этого обязательства (обязательственного правоотношения) являются субъективные права и обязанности сторон и действия по их осуществлению.

Изменение и прекращение договора и, соответственно, возникшего из него правоотношения осуществляется в соответствии со ст. 450 ГК РФ и статьями Кодекса, посвященными отдельным видам договора, а ответственность сторон за ненадлежащее исполнение и неисполнение договора наступает в случаях и порядке, предусмотренных ст. ст. 393–406 главы 25 Кодекса.

Вышеизложенные положения о динамическом развитии гражданско-правового договора полностью применяются и к односторонним сделкам с тем лишь весьма важным отличием, что в качестве начального этапа в возникновении правовых отношений в данном случае, как правило, выступает сам юридический факт непосредственного совершения сделки. Предсделочные отношения, связанные с переговорами о заключении договора, при этом отсутствуют. Односторонняя сделка включает в себя и волю лица, являющегося созидателем данной сделки, совершить ее, и определение ее существенных условий, и, наконец, итоговый заключительный акт по установлению односторонне обязывающих и (или) односторонне управомочивающих гражданских обязанностей и прав, обеспеченных государственной санкцией в случае их ненадлежащего исполнения или неисполнения сторонами правоотношения, возникшего из односторонней сделки.

Собственно, последний итоговый компонент и называется односторонней сделкой, образованной на основе трансформации существенных условий, волевым путем определенных лицом, совершающим сделку, в гражданские права и обязанности, становящиеся содержанием сделки.

В односторонней сделке существенные условия, односторонне определенные лицом, совершающим ее, используются в качестве своеобразного полуфабриката при установлении субъективных прав и обязанностей сторон, составляющих содержание сделки.

При заключении же договора установление субъективных прав и обязанностей в качестве его содержания производится на основе достижения соглашения путем принятия (акцепта) одной стороной предложения (оферты), содержащего существенные условия договора, определенные его другой стороной. Важно при этом отметить три обстоятельства.

Во-первых, система оферты-акцепта при заключении договора применяется на стадии, предшествующей времени, определяющему момент признания договора заключенным (ст. 433 ГК РФ).

Во-вторых, оферта до принятия ее акцептантом может быть отменена (п. 2 ст. 435, ст. 436 ГК РФ) или изменена (ст. 443 ГК РФ). Совершенная же сделка может быть в случаях, указанных в законе, лишь признана недействительной.

В-третьих, существенные условия, содержащиеся в оферте, до момента их принятия акцептантом и достижения соглашения между сторонами по отношению к уже заключенному договору находятся на положении внешнего фактора. Другими словами, трансформация их в права и обязанности происходит в рамках согласования между сторонами в период, предшествующий моменту признания договора заключенным, а понятие соглашения, употребляемое в п. 1 ст. 432 ГК РФ, по своему смысловому значению, не идентично понятию заключенного договора.

В связи с вышеизложенным, понятие оферты в действующем гражданском законодательстве (1) имеет самостоятельное правовое значение, не отождествляемое с общим понятием сделки (двух– или многосторонней (договором) и односторонней), (2) применяется исключительно при заключении договоров и (3) не может отождествляться с понятием односторонней сделки, в том числе публичным обещанием награды и объявлением публичного конкурса.

Применительно, в частности, к понятию публичной оферты сказанное достаточно определенно выражено в ст. 437 ГК РФ: «содержащее все существенные условия договора предложение (но не односторонняя сделка – выделено мной, В.М.), – говорится в п. 2 указанной статьи, – из которого усматривается воля лица, делающего предложение, заключить договор на указанных в предложении условиях с любым, кто отзовется, признается офертой (публичная оферта)».

В настоящем учебнике по гражданскому праву в главы о договорах включены две главы комплексного характера, в которых наряду с договорами, основанными, в основном, на гражданско-правовых нормах, предлагаются для изучения студентами положения, содержащие нормы публичного права. Это – главы о жилищном праве и страховании.

Дополнительно к главам об отдельных видах обязательств в учебник впервые включена глава о биржевых сделках, имеющая важное значение при ознакомлении с правовым регулированием финансовых отношений, входящих в предмет гражданского права.

По мнению авторов, второе издание учебника «Гражданское право» будет способствовать дальнейшему улучшению подготовки высококвалифицированных юристов в нашей стране по гражданскому праву.

Авторы выражают благодарность лаборантам кафедры гражданского и семейного права Дроздовой Олесе Сергеевне и Нечаевой Валерии Дмитриевне.