Текст книги "Воин и маг"

ГЛАВА 23

Если бы на следующее утро какой-нибудь волшебник пролетал над бескрайними лесами, заполонившими здешние края, то, немного не достигнув Набатного кряжа, на небольшой поляне у скромного бревенчатого домика наблюдал бы весьма странную картину…

– Быстрее! – ненавидяще отдал приказ находящийся в центре толпы человек, кутающийся в черный плащ, хотя ему было явно жарко.

Стоящий на коленях мужчина в жалком рубище, отдаленно напоминающем рясу монаха, трясся, словно в лихорадке. Его разум и воля, парализованные черным заклятием некроманта, дрожали и вставали на дыбы, но не в силах были не повиноваться.

Пленник с ужасом глядел, как собственная рука с зажатым в ней кинжалом медленно поднялась, а затем с силой вспорола его живот. Кровь потекла по остаткам одежды, медленно образуя у колен алую, парящую на морозе лужицу. На совесть отточенное лезвие с легким хрустом пошло дальше, и перед коленопреклоненным святым отцом прямо на утоптанный снег кучей стали вываливаться внутренности.

– Ешь! – угрюмо приказал человек в черном, ощущая пляшущие вокруг незримые частицы праха. Словно пылинки, попавшие в луч света на темном фоне, они заструились невесомым хороводом. Постепенно выстраиваясь в безукоризненную золотистую спираль с запахом маттиолы, уходящую в никому не ведомые, мрачные бездны человеческой души…

Пленник, в глазах которого начало плескаться безумие, покорно схватил что-то скользко-розовое и поднес ко рту. По подбородку его, задвигавшемуся вверх-вниз, брызнули струйки крови.

Гуго, стоящий чуть сбоку, смотрел, будучи не в силах отвести глаза. С трудом разведя стиснутые желваками скулы, он хрипло выдохнул в морозный воздух.

– Седьмой… Уже седьмой из тех двенадцати жрецов…

Трент, мрачно глядя на пытку, глухо, низко, еле слышно зарычал. Он сделал шаг, оказавшись за спиной застывшего в трансе некроманта, и его кулак с силой врезался в нужное место на затылке. Чернокнижник, тихо охнув, осел, и прерванный обряд полетел вразнос.

Беззвучный серый вихрь взвился вокруг, подняв в горячий, струящийся ненавистью воздух желтый снег, разом обернувшийся пеплом. Чей-то грубый голос заревел так, что эхо отдалось до самых небес:

– Спасибо!

Изумленные, забитые прахом глаза присутствующих увидели, как из-под земли вылезли тени. Стонущие, причитающие и жалующиеся на что-то, но от этого не менее грозные. Обернувшись могучими призрачными демонами, они разом впились бесплотными клыками в безвольно замершее тело святого брата. Раздирая не плоть его, но сердцевину, порождения зла мигом выковыряли лишенную защиты душу и с хохотом, кривляясь и приплясывая, утащили куда-то вниз.

И тут все беззвучно пропало.

Иссен, стоя на краю поляны с натянутым луком, медленно ослабил тетиву, и только тут присутствующие заметили, что наложенная на оружие стрела оказалась эльфийской, с мерцающим вокруг наконечника серебристым сиянием. Смутившись вдруг, леани заботливо спрятал стрелу в особый чехол. Подошел, как-то странно посмотрел на распростертое в луже крови и внутренностей тело.

– Трент, добей. Раз уж разорвал обряд…

Гном угрюмо шагнул на деревянных ногах, чувствуя, как где-то внутри засела противная дрожь. Вопросительно глянул на Иссена.

Тот одной рукой указал на гномью секиру, а другой чиркнул себя по горлу и выразительно кивнул на ближайший свободный, торчащий из земли остро заточенный кол.

Уже шесть нанизанных на колья черепов весело скалились на окружающее, образовав вокруг охотничьего домика полукруг. Вокруг каждого вилась странная хмарь – вроде и нет ничего, а краем глаза нет-нет да и заметишь некое суетливое мельтешение. Возле них на кольях покороче красовались красноречивые свидетельства от жертв, так сказать, рангом пониже – рыцарей и баронов из Царства Света, участвовавших в уничтожении города и замка. За каждым из них Valle вел нешуточную охоту, между делом высвобождая пленных.

Трент молча размахнулся. Секира описала сверкающий полукруг, глухо хряснув в нижней точке, и голова святого брата, нелепо кувыркаясь, отлетела в сторону.

В это время лежащий без памяти некромант пошевелился. Гуго заботливо подскочил, помог встать на ноги. Гном, заметив это, швырнул под ноги своему барону секиру. Скрестив руки и понурив голову, неподвижно встал перед ним.

– Зачем? – только и спросил Valle, ощупывая свой затылок.

Долго молчал Трент. Наконец угрюмо проронил:

– Негоже так издеваться над людьми… Хучь он был и святоша – похуже собаки, но не стоит так в черное уходить…

Брат Светоний почти кричал, позабыв про свой сан и почтенный возраст:

– Да это же хуже поражения! Мало того, что похищен весь золотой запас из кладовых Синода, так еще и все наши стратегические секреты стали известны врагам Святой Церкви! Планы развертывания войск, линии и сроки снабжения, списки и характеристики святых братьев как в войсках, так и работающих тайно! И пропал без вести брат Зенон!

Сын старого священнослужителя самым таинственным образом исчез во время боя и последовавшей за ним неразберихи. Среди высшего духовенства не было принято упоминать о кровном родстве, ибо «все мы лишь скромные слуги Творца», и все же…

– Мало того, сегодня ночью уничтожена половина столичного гарнизона, – мрачно добавил брат Амелий. – Дотла сгорел арсенал, половина здания Священного Синода, а Дворцовая площадь превратилась в большую братскую могилу.

– Вы по-прежнему считаете, что все эти неприятности – дело рук богомерзкого некроманта? – брюзгливо спросил брат Светоний, кое-как непослушными от гнева руками заправляя за ворот салфетку. Ибо война войной, а подкрепить силы скромной трапезой было необходимо.

При упоминании чернокнижника оба святых отца осенили себя знаком Единого.

Брат Амелий, наливая себе выдержанного южного вина, фыркнул:

– Не говорите ерунды, святой брат. Швыряться фаерболами и пробивать молниями стены, сложенные из дикого камня, не мог даже тот, предыдущий.

Вспомнив о Яроморе, святоши снова набожно осенили себя и принялись наконец за трапезу, обдумывая создавшуюся пренеприятнейшую ситуацию. Более молодой Амелий принялся за фаленскую уху из трех сортов рыбы, одуряюще пахнущую, покрытую янтарным слоем жирка. Брат Светоний брезгливо снял крышку с блюда со спаржей, коей он вынужден был довольствоваться ввиду преклонного возраста и несварения желудка.

Каково же было его изумление, постепенно сменившееся пониманием, когда в тарелке с едой обнаружились аккуратно вставленные в пищу глаза.

Голубые глаза его единственного сына Зенона, так отличившегося в уничтожении того богомерзкого замка, рассадника и гнезда ереси…

– Возможно, Трент, ты был прав, – угрюмо проронил Valle в тишине залы. Здесь, в самой большой комнате охотничьего домика, собрался суд. Барон судил своего капитана за предательский удар. Хмурый, как туча, гном насупленно молчал и лишь односложно отвечал на прямые вопросы.

– Возможно, ты поступил правильно, – продолжил молодой чернокнижник, сидя в большом кресле, временно заменяющем баронский трон. Он посмотрел мимо обвиняемого, куда-то сквозь завешенную гобеленом стену, в одному ему ведомые дали, вздохнул: – В чистоте твоих помыслов я не сомневаюсь. Но ты ударил в спину своего барона, и я более не вправе доверять тебе…

Мрачный Гуго, стоящий рядом с креслом своего барона, по своему обыкновению безмолвствовал. Он с досадой думал, как теперь обходиться без ворчливого, но опытного рубаки и командира. Тем более что Иссен, как и было договорено, уходил из отряда после вызволения последнего из найденных пленных. То есть завтра. И остаются всего пятеро человек во главе с бароном. Даже с учетом опыта и магических способностей маловато…

– Ладно, Трент, – вздохнул баронет и перевел на гнома свой взгляд. – Голову я тебе рубить не буду. В подвал, впрочем, сажать тоже – и вовсе не за неимением такового. Как только твои старейшины придут за гномьими реликвиями, уйдешь вместе с ними. Ты уволен.

Valle никогда не видел седых гномов, но провалиться ему в Нижние Миры, если из трех старейшин восхитительно патриархального вида двое не имели совершенно белых бород.

«Сколько ж им лет может быть?» – зачем-то задумался баронет, с уже некоторой сноровкой приветствуя гостей и соблюдая все эти ненавистные церемонии. Впрочем, нетерпение гномов заполучить желаемое было столь велико, что процедура прошла быстро и без запинок.

Описать изумление и восторг гномов, их священный трепет, когда в их руки попали реликвии, – просто невозможно. Глаза величавых доселе коротышек разгорелись алчным огнем, пальчики стали заметно подрагивать. Наконец один из старейшин вздохнул, вынул из валяющегося у ног мешка небольшой сверток и положил на поднос, который Гуго затем с легким поклоном преподнес своему барону.

Развернув, молодой волшебник присмотрелся и негромко ахнул.

То были перчатки некроманта – одни-единственные на свете, коих не смог сыскать даже величайший чернокнижник прошлого – Яромор. Доселе надежно укрытые в тайных гномьих захоронках, эта страшной силы парочка будоражила умы многих поколений черных магов.

Valle повертел в руках, разглядывая, а затем и надел эти перчатки, очень похожие на обычные латные рукавицы. Его несильно дернуло, словно рядом прошелся слабый разряд молнии, а затем аура человека приспособилась к вместилищу силы и инструменту смерти. Замечательно… Ощущение такое, словно можно одним махом выпить жизнь из самого здоровенного элефанта…

Один из гномов, с любопытством и не без острастки наблюдавших за этой сценой, проворчал, тем временем бережно укладывая свои реликвии в специальные, выложенные изнутри мягким ящички:

– Посоветовались мы, вашсветлость, и решили, что вам впору будет. Да и душа ваша не очень-то черная – сдюжите с такой силой. И с соблазнами, что она дает…

Огненные, диковинных оттенков цветы, подрагивая, расцвели в ночном небе. Лорд Бер, стоящий в одиночестве на балконе и любующийся фейерверком в честь праздника середины зимы, услышал, как с площади перед Императорским дворцом и прилегающих к ней улиц донеслось громовое «ура». «Да, народ гуляет» Старый маг хитровато оглянулся и, убедившись, что никто не видит, совершенно по-мальчишески добавил к заклинаниям Мастеров Огня кое-что свое. На этот раз грохнуло так, что дрожащее малиновое пламя взвилось к самым звездам, а затем разлилось на полнеба мерцающим дождем, роняющим золотые и зеленые искры.

С соседнего балкона донесся восторженный пополам со страхом визг, в котором лорд не без удовольствия узнал донью Эстреллу. Улыбнувшись невидимой в полумраке улыбкой, маг чуть закатал рукава, не обращая внимания на морозец, и совершенно по-хулигански добавил к следующей серии заклинаний такое, что и у самого на миг екнуло сердце.

От исполинского басовитого рева, воспринимаемого не столько ухом, сколько всем вибрирующим телом, небеса испуганно вздрогнули, и нежно-голубые искорки огня сами собой сложились в гигантскую фигуру Бога Морей. Сидя в колеснице, запряженной парой дельфинов, с развевающейся бородой, статный и величавый повелитель океанских глубин размахнулся трезубцем…

Перила под руками ощутимо вздрогнули, да и балкон, устроенный на боковой стене малого крыла дворца, заходил ходуном. В глазах замелькали огненные сполохи от удара пучка молний, совершенно, впрочем, безвредных.

– Развлекаетесь, лорд? – На балкон вышел принц Ян с висящей на его руке хохочущей супругой. Он демонстративно повертел пальцем в ухе и поглядел вверх, где светящийся бог в небе величественно воздел над городом свою благословляющую длань, а затем и унесся, растаял прочь под нежно-изумрудное сияние и неистовые вопли обезумевшей от восторга толпы.

– А меж тем вас там Император ищет, – весело блестя глазами, улыбнулась Эстрелла. Закутанная в широкую длинную шубу, румяная и сияющая красавица милосердно позволила приложиться к ручке, а затем величественно разрешила удалиться.

Император, стоящий у окна и наблюдающий за фейерверком, обернулся и пробормотал:

– Не зря я трачу деньги на этих магов, ох не зря…

Он коротко кивнул вошедшему с поклоном лорду и прошел к своему креслу. Усевшись, сделал знак: садитесь, мол. В кабинете Императора присутствовали еще барон Орк, человек из Тайной Палаты, адмирал Арнен и стройный, разодетый в пух и прах эльф – посланник Ирендил. У стола уже сидел герцог Бертран, раненный в ногу, которому Император разрешил временно сидеть в его присутствии.

– Господа, – запросто обратился хозяин, – до полуночи и нового года осталось три квадранса, и я хотел бы немного поговорить с вами, обсудить итоги и перспективы в неформальной обстановке. Без экивоков.

Барон Орк чуть прокашлялся. Будучи самым, скажем больше – непростительно молодым, он еще немного робел:

– Ваше величество, с теми сведениями, что доставил нам один молодой человек в черной одежде, у нас будто открылись глаза. Мы их обсудили в Генеральном Штабе и Адмиралтействе – разгром противника теперь лишь вопрос времени. Кроме того, мои люди из разных районов Царства Света докладывают, что святые отцы вдруг стали испытывать колоссальные затруднения с выплатой денег. Словно обанкротились.

Бертран кивнул:

– Мне тоже докладывают из передовых частей, что по допросам пленных, жалованье тем задолжали уже за два месяца, и моральный дух святого воинства крайне низок. К весне у наших войск практически не будет проблем.

– Это радует, – заметил Император. – Даже очень. Адмирал?

Арнен пожал плечами:

– Ваше величество, я уже докладывал вам, но в двух словах повторюсь. У Царства Света имеется только один не замерзающий зимой порт – Енсе. После того как там случился пожар, уничтоживший верфи и склады с припасами, флот, блокировавший Керслунд, остался без снабжения. Это для моряков похуже, чем голым задом на раскаленной сковороде сидеть, так что блокада снята, флот Крумта тоже вернулся на свои базы.

– Очень вовремя там случился пожар, – тонко улыбнулся эльф.

– Вам, господин Ирендил, что-то известно? – Тихарь из безопасности чуть ли не сделал охотничью стойку, наподобие хорошего охотничьего пса. Почуял поживу, злыдень…

Эльф посмотрел на Императора своими чарующими глазами цвета вечной весны, и напевно ответил:

– Вашему величеству стоит поговорить об этом со старшим сыном.

Брови старого Императора взлетели вверх:

– Ах вот оно что… – Он откинулся на спинку кресла. – И я даже не могу сделать ему выволочку…

Со своего места заворчал Арнен:

– Если то дело действительно провернули два небезызвестных нам молодых человека, то я, пожалуй, несколько недооценил их обоих.

– Резню и последовавшее за ней ограбление подвалов Святейшего Синода в столице тоже, – неодобрительно добавил эльф.

– Ого! Барон, вам об этом ничего не известно? – насупленный Император сурово обратился к Орку, но тот вполне резонно заметил:

– Я слежу за врагами, а не за своими.

Император покивал седеющей головой:

– М-да, и правда. А вы, Беркович? Ведь приказ об аресте баронета до сих пор не отменен! Я уж совсем было решил назначить вас главой службы безопасности, но вижу – рановато.

Бледный как смерть тихарь негромко, но отчетливо произнес:

– Ваше величество, если я отдам приказ следить, или хотя бы искать чернокнижника, мои люди взбунтуются…

ГЛАВА 24

Легкие, почти невесомые снежинки весело кружились в воздухе. Порхая и шаловливо развлекаясь, они медленно, но неостановимо засыпали город нежной пеленой. Словно гигантский торт из камня и дерева, а вместо взбитых сливок – белая снеговая шапка. И, как оно часто бывает при снегопаде без ветра, все вокруг было окутано мягкой и торжественной тишиной.

Через парадную пристань Трех Королей шел молодой морской офицер. Прохожие отмечали его щеголеватый вид, разрумянившиеся на морозе щеки. А еще сверкавшую на широкой груди малую звезду Морской Чести – высоковатую награду для его возраста и мичманского чина. Далее путь молодого человека пролег через Канатный переулок, где из уютно расположившегося в полуподвале кабачка доносился веселый хохот пополам с солеными матросскими словечками:

– Да растудыть тебя к русалочьей матери!

Двери заведения хлопнули, и наружу весело выкатился гном в расхристанном бушлате и шапочке набекрень. Огладив свою холеную бороду, он загорланил было лихую песенку, заполняя переулок ароматами пивоварни, но тут глаза его узрели офицера. Морская выучка сразу же взяла свое, и гном чуточку потешно зачем-то взял свой устрашающего вида кинжал «на караул».

– Гуляем, Ленц? – мичман Трилим с легкой улыбкой тоже отвесил боцману почти уставное приветствие. Ибо у моряков, как ни у какого другого рода войск, ценятся добрая шутка и юмор. Может, за это их и привечают в любых краях и странах?..

– Так точно, вашблагородие! – рявкнул коротышка, полушутя-полувсерьез «поедая глазами начальство». – И мой новый шеврон обмыли, да и ваши с капитаном звездочки тоже.

Тут его маленько шатнуло.

– О-ой, чевой-то штормит сегодня… – буркнул гном. – Вишь, как весь город качает…

Получив разрешение мичмана, гном с достоинством удалился, ногами выписывая кренделя едва ли хуже танцовщиц из Императорского балета. Уже скрываясь за пеленой снегопада, он затянул старую злую пиратскую песенку. Еще видно было, как невидимый шторм кидает бородача от переборки к переборке – пардон, от стены до стены, через улицу и обратно. Но главное, что курс на «Громовержец» он выдерживал почти идеально, а посему успокоенный мичман продолжил и свой путь.

Вот и тихая улочка Зеленого Штурмана. Почему ее назвали именно так, уже не помнили даже самые закоренелые старожилы. На этот счет регулярно рождались самые неимоверные теории и догадки – от моряка, страдающего морской болезнью, до него же, пьющего до полного позеленения; что служило веселым подспорьем для шуток и обсуждений в портовых тавернах и даже в офицерском собрании…

Уже взбегая по лестнице дома наверх, где мичман снимал квартиру, он повстречал домохозяйку, почтенную фру Торнстен. Та внимательно, с головы до ног осмотрела своего, как всегда, безукоризненно выглядящего постояльца, подозрительно втянула носом воздух. Не найдя, к чему придраться, милостиво улыбнулась и после приветствия сообщила:

– У вас гости, молодой человек. Невеста ваша и еще один… странный какой-то, но дворянин. Я впустила их – чего мерзнуть-то.

После чего с достоинством удалилась, оставляя за собой запахи бараньего с луком супа и яблочного пирога. Столовавшийся у нее мичман вполне резонно предположил, что примерно таково же будет и меню сегодняшнего ужина, а потом, легкомысленно тряхнув головой, взлетел по ступенькам на свой третий этаж.

Открыв дверь, мичман после свежего воздуха улицы сразу уловил ароматы хорошего вина, фруктов, духов своей Люсинды, а также душистого, «яблочного» амстерского табака. Скинул подбитый мехом офицерский реглан и повесил его на сделанную из «рыбьего зуба» вешалку, где уже находился хорошо знакомый ему черный плащ вместе с полуторным мечом. Рядом он небрежно нацепил шляпу, коротко осмотрел себя в зеркало и прошествовал в гостиную.

Квартира, в коей обретался мичман, состояла из трех комнат. Библиотека-кабинет, полная книг, карт и всяких морских диковин. Спальня, где все было устроено просто и в то же время уютно. Ну, и гостиная, где принято было встречать гостей, принимать пищу и так далее.

Посреди комнаты, ближе к потолку, весело мерцал магический светильник, освещая стол. Из пищи для желудка там наличествовало несколько бутылок вина из серии тех, цены на кои длиною более напоминали цифири из лоции и на которые мичман старался не обращать внимания, дабы не огорчаться; паштет и уж вовсе не уместные по зимнему времени апельсины с персиками. За столом обнаружилась тихо хохочущая Люсинда – дочь самого известного в городе контрабандиста. Вообще-то история знакомства мичмана с ней вышла занимательная, как раз для борзописцев, сочиняющих дамские романы. А также весьма интересная для портовых чиновников и таможни, что делало ее пикантной тайной, которую мы тоже, пожалуй, не станем разглашать.

Рядом со своей невестой мичман узрел знакомого по морскому походу чернокнижника, вполголоса рассказывающего смешную историю из своей юности, отчего девушка заливалась смехом.

– А-а, здравствуйте! – Valle встал навстречу хозяину. – Мы уж заждались… Ага, вижу, вижу вашу звезду! Есть повод обмыть?

Фру Торнстен со служанкой очень кстати подали ужин, так что вечер обещал быть занимательным, невзирая даже на присутствие третьего. Ибо мичман Трилим собирался погулять с Люсиндой по городу, заглянуть в пару приличных мест, а потом, само собой, подразумевалось продолжение. В спальне, разумеется.

Впрочем, баронет оказался человеком догадливым. Отужинав, он явно показал, что собирается отбыть, и лишь бросил на мичмана вопросительный взгляд. Улучив момент, когда девица отлучилась по дамским делам, тот нежно улыбнулся ей вослед, а затем, посерьезнев, повернулся к гостю:

– Значит, так, баронет. Я перерыл весь архив, поднял на уши всех старых хранителей бумаг в Адмиралтействе. Благо денег на то, чтобы вдохновить их на работу, вы дали весьма кстати. Но увы! Почти ничего о Крумте Дальнем не нашлось, и ни на одной карте или лоции такое место не значится… – Тут он сделал паузу. – Единственно точно удалось установить то, что он когда-то существовал, это был остров или острова. И последнее.

Мичман оглянулся. Убедившись, что Люсинды еще нет, добавил:

– Когда-то туда часто ходили по морю эльфы, в одной старой книге об этом пару раз упоминалось. Так что если не знают они, то больше некому.

– Ну что ж, – задумчиво, после некоторой паузы, промолвил Valle. – Это уже кое-что. Так что спасибо – не зря архивы потрясли.

Засим он откланялся, дождавшись возвращения Люсинды. И скромно ушел, оставив на столике в прихожей тяжеленький, приятственно позвякивающий мешочек.

– Вашсветлость! – в приоткрытую дверь после осторожного стука всунулась вихрастая, вечно всклокоченная голова Лукаса. – Там эти… помогальники прибыли.

Дело было в том, что имперский Генеральный Штаб чрезвычайно заинтересовался деятельностью в тылу противника так называемых «малых оперативных групп», и через принца оттуда передали вежливую, но весьма настойчивую просьбу посодействовать в создании таких отрядов, но уже под руководством генштабистов. По имеющимся у тех донесениям, действия всего одной, но чрезвычайно подвижной и агрессивной группы баронета донельзя ослабили и разрушили тылы войск Царства Света. Герцог Бертран перед лицом самого Императора убедительно обосновал, что произойдет, если в широкой прифронтовой полосе будут действовать несколько таких групп.

И вот, в неуверенной, предрассветной зимней мгле перед заспанным Valle предстали три тройки. В каждой – леани-проводник по Тайным Тропам, опытный боевой маг и офицер морской пехоты – будущий командир отряда. Три костяка предполагаемых «малых оперативных групп». В личном устном послании принц советовал оказать максимальное содействие и передать опыт; а не уважить просьбу будущего Императора весьма и весьма чревато, знаете ли.

– Ну что ж, входите, – с ухмылкой сказал молодой волшебник, наскоро поприветствовав прибывших и указывая на дверь в домик, из которой опять же высовывалась голова любопытствующего Лукаса.

Полусонная Гретта тут же с ворчанием организовала чаю, хлеба и сыра, пообещав вскорости соорудить чего поосновательнее.

– В общем, так, дамы и господа, – Valle прихлебывал столь полюбившийся ему напиток, не без интереса разглядывая раскрасневшиеся в тепле, сосредоточенные лица. – Судя по допросам вчерашних пленных, через Кельно сегодня проследует караван с продовольствием и фуражным зерном. – Он постучал пальцем по кружочку на замызганной и потертой карте юга Царства Света. – Попробуем перехватить и уничтожить. Вы все на время этой миссии поступаете в мое полное и безоговорочное подчинение. Если будут вопросы типа «почему так, а не этак?» или «а что, если?», постараюсь ответить. А вы, в свою очередь, приглядывайтесь и запоминайте тактику действий.

– Да вроде бы ничего такого сложного в этом и нет, – осторожно заметила фриледи Аранья, Мастер Огня. Остальные тоже выразили на лицах этакое легонькое недоумение.

– На первый взгляд да, – кивнул баронет. – Но я подозреваю ловушку, уж больно неуклюже нас туда заманивают. А посему – дело нам предстоит весьма любопытное…

– Интересно, – распрямился офицер, окидывая мысленным взором широко раскинувшуюся невидимую линию в форме подковы, вогнутой стороной направленной к городу. Линию эту образовывали небольшие, спрятанные под ноздреватым снегом колышки, на которые командир отряда заранее наложил особо зловредные заклинания. – Интересно, – повторил он, неодобрительно качая головой. – Не хотел бы я оказаться на месте тех, кто попытается преследовать нас.

– А таковые непременно будут, – посоветовавшись, решили проводники. – В лесах вокруг городка немало народу прячется. И навряд ли крестьяне…

Заготовив еще несколько оригинальных сюрпризов и страховок «на всякий случай», отряд ворвался в городок как раз в тот миг, когда последние повозки длинного каравана тоже вошли в него. Сотня тяжело нагруженных саней в сопровождении горстки солдат «второго срока службы», то бишь полукалек и ветеранов, сдалась почти без боя. Группа, предводительствуемая магом в черном, уже нагнала на святое воинство таких страхов, что, вопреки всем усилиям лютовавших святых братьев и недавно образованной Инквизиции, в войсках уже прошел слушок: «Ежели сразу оружие бросить, то пощадят, а потом и отпустят».

Так оно было и на этот раз. Брезгливо осмотрев нестройную шеренгу испуганных людей в кое-каких доспехах, перед которой на укатанном снегу громоздилась куча копий и десяток мечей, баронет распорядился сжечь караван и двигаться дальше.

В это время по дороге в городок ворвался десяток конников, коих возглавлял всадник в более-менее богатой одежде. Подбодряя себя воинственными криками, они бросились было в атаку, однако яркий огненный шар, лениво брошенный Араньей под ноги лошадям, мгновенно отрезвил нападавших и охладил их пыл.

Всмотревшись, Valle по гербу на штандарте сразу определил местного лорда.

– Маркиз Сенваль! – крикнул он. – Уберите оружие, и никто из вас не пострадает…

Лорд, польщенный тем, что его назвали аж цельным маркизом, охотно проявил благоразумие. Свой долг он вроде бы честно попытался выполнить, а атаковать готового к бою мага его не заставил бы и личный приказ короля. Спешившись, Сенваль подошел. Доспехи были явно великоваты этому костлявому пожилому дворянину, но носил он их легко, с явной привычкой. Чинно поприветствовав незваных гостей, он отдал дань здешнему этикету, а затем полюбопытствовал:

– А чьи это там ноги из огня торчат?

Лукас, прочесывавший городишко с десятком солдат, как раз вернулся и доложил:

– Все чисто, ваша светлость! Больше святых братьев здесь нет!

– Понятно… – желчно усмехнулся «маркиз», с удовлетворением заметив понуро стоявших в сторонке целых и невредимых солдат. Затем он повернулся и, жестом показав, что хочет переговорить с предводителем один на один, горячо зашептал:

– Барон, могу ли я оказать вам услугу в обмен на небольшую любезность?

Заинтригованный Valle кивнул и навострил уши.

– Вон в том лесочке, – показал Сенваль, – вас ждет засада – две сотни тяжелой конницы, при них святые братья и кто-то с самого верха. Я слышал, как только вы из Кельно выйдете, так сразу и навалятся…

– Интересно получается, – весело заметил баронет, – что же вы против своего короля замышляете-то?

Сенваль ничуть не смутился и открыто посмотрел в глаза:

– Да вот как раз это с просьбой-то моей и связано. Брен, сын мой младшенький, пятнадцати годков всего, недавно был при дворе… в общем, он отказался разделить ложе с королем, будь тот неладен. Да прилюдно о нем всю правду и высказал. В общем, оскорбление словом вышло… А когда его стали тащить в кутузку, малыш сгоряча пару святош гм… приголубил, а это нынче не прощается даже за золото. Уж чему-чему, а чести и мечу я его обучил. Сейчас он ждет своей очереди на костер – палачи тамошние не справляются. Говорят, барон, душегубства за вами замечено не более обычного, а ведь для вас вроде бы нет ничего невозможного или запретного… Выручите сына, хоть простым солдатом к себе возьмите, а? Ручаюсь, не подведет!

Баронет молча слушал, раздумывая, какую пользу иногда может принести незапятнанная репутация. Он посмотрел на чадно догорающий обоз, на колокольню, с высоты которой обозревающий окрестности Гуго подал успокаивающий знак. И только потом ответил:

– Ну что ж, маркиз… Если выйдет, я заведу его попрощаться с родными.

Накрывшись заклятием невидимости, отряд с мрачным удовлетворением наблюдал, как за наспех сотворенными иллюзиями их самих увязалась громыхающая сталью конница. Как только грохочущая лавина втянулась внутрь «подковы», заклинания сработали. И теперь в жарком колючем пламени сгорала гордость и надежда Царства Света – лучшие из лучших воинов.

– Они знали, на что шли, – жестко бросил Valle и, не давая расслабляться, тут же приказал атаковать небольшую группу, благоразумно державшуюся позади попавших в огненный мешок рыцарей и потому уцелевшую.

Схватка была короткой и беспощадной. Монахов в грубых рясах попросту растерзали боевыми заклинаниями и стремительной, как удар кобры, атакой двух десятков копейщиков под предводительством зловеще молчаливого Гуго. Стрелки, цели которым указывал деловитый Лукас, мгновенно выбили самых рьяных, и вот перед отрядом остался только молодой сильный воин в великолепных доспехах, неплохо защищавших и от магии, и от стрел.

– Подходите, собаки! – рычал он, бешено вращая мечом. – Здесь вы найдете только смерть!

Копейщики благоразумно остановились, каким-то чувством уловив, что птица это непростая – не из тех, кому безнаказанно можно пропороть брюхо. Да и подходить к впавшему в неистовство боя человеку не решался даже матерый зверь. Что другим смертельный удар, то такому вовсе нечувствительно. Потом-то он умрет, но прежде заберет в Нижние Миры столько народу…

Вперед вышел молодой чернокнижник. Сбросив на изрытый и обагренный свежей кровью снег свой плащ, он обнажил меч и встал в позицию.

– С кем имею честь?

– Вы, смерды! Вам выпала честь пасть от руки принца Дарника! – остервенело выдохнул тот.

– Барон Valle! – От радостного волнения у чуточку захмелевшего от крови некроманта даже дрогнул голос. Еще бы – ведь это именно принц командовал той самой армией, что сожгла Изабель…

Он сделал рукой понятный любому фехтовальщику знак паузы, а затем огласил:

– Бой до смерти, на конвенционном оружии, без магии! – и, обратившись к своим спутникам, попросил: – Дамы и господа, засвидетельствуйте, что я не буду пользоваться своим Даром и битва меж нами будет честной.