Текст книги "Порок сердца"

Глава 20

Говорят, что, замерзая, перед концом не чувствуешь никакой боли. Джордж Мартин©

Тео проснулся и отнял лицо от подушки, слегка двигая скованными запястьями – сегодня ночью Билл приковал обе его руки, чтобы не ворочался и точно не сбежал, не навредил себе. Юноша покрутил слегка ноющими запястьями и вздохнул, снова опуская голову на подушку, дожидаясь того, когда его мучитель проснётся.

Билл проснулся полчаса назад, но продолжал лежать с закрытыми глазами, ожидая непонятно чего. У него никогда не было подобной привычки, но сейчас парню хотелось немного полениться. Услышав тихое позвякивание железа, и почувствовав едва уловимое шевеление под боком, он сел и, ничего не говоря, перегнулся через Тео, беря с тумбочки ключи, и отстегнул его руки.

Получив свободу юноша сел, слегка морщась от боли сзади, но толком не показывая виду. Он сгрёб одеяло в охапку, прижимая его к животу, и скрестил ноги по-турецки. Кареглазый парень сидел, внимательно, изучающе наблюдая за каждым малейшим движением юноши, за изменениями в его мимике. Биллу казалось, что вот-вот должна была разразиться буря, что Тео должен был вспомнить всё то, что он с ним вчера сделал и как-то отреагировать на это: закричать, заплакать, начать проклинать насильника. Но ничего подобного не происходило.

Юноша продолжал спокойно сидеть, ожидая команд-приказов, слегка опустив голову, отчего его тёмные волосы упали на лицо, резко контрастируя с его светлой кожей. Он был спокоен, даже, казалось, не напряжён, и это не укладывалось у Билла в голове. Парень протянул руку к юноше и тронул его за плечо, казалось, впервые замечая то, какая у Тео нежная и мягкая кожа.

Почувствовав прикосновение, Тео поднял взгляд, смотря на мучителя такими ясными синими глазами, продолжая упорно молчать.

«Умом что ли двинулся?», – подумал кареглазый, слегка хмурясь. Реакции Тео были более, чем странными.

– Долго молчать собрался? – спросил Билл.

– А ты меня ни о чём не спрашивал, – вздохнул юноша и снова опустил голову. Сон всё больше покидал его тело, а боль становилась всё более ощутимой и неприятной.

– Я делаю это прямо сейчас, – поджал губы кареглазый.

– Я тебе ответил, а это уже значит, что я не молчу, – ответил Тео.

– Привычная дерзость возвращается на своё место? – вскинул бровь кареглазый. – Это очень странно…

– Я тебе не держу, я просто отвечаю.

– Ты делаешь это прямо сейчас. Не боишься? – поинтересовался Билл, слегка вскидывая голову, смотря на юношу сверху, как зверь на добычу.

– Я тебя всегда боюсь, – вздохнул Тео. – Почему ты всё время об этом спрашиваешь?

– Потому что мне нравится это слышать.

Билл подсел ближе и коснулся подбородка юноши, заставляя его поднять голову и посмотреть на себя.

– Давай, – жутковатым, но таким чарующим голосом произнёс Билл, – мой мальчик, скажи мне, как ты меня боишься, – он слегка погладил юношу по лицу, очерчивая контур нижней челюсти.

Он был такой тёплый, такой живой… и его так хотелось сломать, буквально выесть, упиваясь юной кровью и мятежной душой.

– Я… – начал Тео, но запнулся, застыл с приоткрытым ртом.

Юноша облизнул пухлые губки и прикрыл глаза. Отчего-то, ему было так сложно сейчас произнести вслух то, чего требовал Билл, потому что он его… не боялся. Страх просто исчез, перестав звенеть натянутой струной в позвоночнике.

– Глупый, – произнёс Билл, видя смятение юноши и так и не услышав желанного ответа.

Тео как-то слишком громко вздохнул, дрогнув пушистыми ресницами, и снова закрыв глаза. Его рот был слегка приоткрыт, словно ему не хватало решительности и кислорода, а губы слегка блестели от того, что он их только что облизал.

– А если я накажу тебя? – поинтересовался кареглазый.

– Как? – вопрос на выдохе. Тело начинает слегка дрожать, верно, от страха, но он по-прежнему остаётся неосознанным.

– Ты испытываешь меня?

– Может быть, ты и считаешь меня глупым, – ответил юноша, вновь облизывая губы. – Может быть, я таким и являюсь, но я не настолько безрассуден, чтобы играть со Змеем.

Дыхание сбилось, его начинало всё ощутимее колотить и это уже стало видно постороннему взору. Билл, заметив такую странную реакцию юноши, вопросительно вскинул бровь, продолжая внимательно смотреть на него.

– Что с тобой? – спросил кареглазый.

– Ты о чём? – уточнил юноша, от непонятной дрожи у него начали клацать зубы.

– Что ты сейчас чувствуешь?

– Зачем тебе мои чувства? Зачем тебе это знать?

– Потому что я так хочу.

– Я твоя собственность, – клацая зубами, ответил Тео. – Твоя вещь, а у вещей нет души и чувств. Так что, не заботься об этом.

– А ты думаешь, что я о тебе забочусь? – оскалившись, спросил кареглазый и снова сел ближе. – Мальчик, я всегда забочусь лишь о себе, не льсти себе.

– Тогда, почему ты спрашиваешь?

– Знаешь, любой другой, позволивший себе подобную дерзость, был бы уже мёртв, истекал бы кровью здесь, на полу.

– А почему ты медлишь со мной?

Юношу уже начинало колотить так, словно у него начинался эпилептический припадок.

– А ты так стремишься умереть? – поинтересовался Билл, но не стал дожидаться ответа. Он продолжил: – У меня на тебя, Тео, ещё планы.

– Какие?

– Ожидание смерти хуже самой смерти, – ухмыльнулся кареглазый. – Так что, жди.

Тео ничего не ответил. Он снова слегка опустил голову, продолжая дрожать всем телом, что со стороны смотрелось более, чем странно.

– Почему ты дрожишь? – не выдержав, спросил Билл.

Тео не ответил, снова прикрывая глаза, стараясь сжать зубы, чтобы они не клацали.

– Почему ты дрожишь?! – твёрже повторил кареглазый. – Что с тобой?

– М-мне холодно, – запинаясь из-за тряски, ответил Тео. – И жарко, очень жарко, одновременно.

Билл вопросительно изогнул бровь. Слова юноши попахивали бредом, в принципе, он имел полное право бредить после того, что с ним сделал вчера парень. Но что-то показалось кареглазому не так, он нахмурился и протянул ладонь, кладя её на обжигающе горячий лоб юноши, затем, провёл по щеке, которая тоже горела огнём.

– Ты заболел, что ли? – раздражённо спросил парень.

Тео пожал плечами, затем, покачал головой.

– Сейчас…

Билл выбрался из постели и пошёл в ванную, где хранилась аптечка. Вернувшись в спальню, он сел на кровать и приказал:

– Рот открой.

– З-зачем?

Не желая церемониться и нянчиться с пленником, Билл взял юношу за подбородок и надавил на челюсти, заставляя приоткрыть рот. Парень включил градусник и сунул его в рот Тео.

По прошествии двух минут, когда прозвучал сигнал, кареглазый вынул градусник изо рта юноши и посмотрел на экран. Брови его поползли вверх, и он насторожено посмотрел на мальчишку.

– Да у тебя жар, – произнёс Билл.

– У меня всегда было не очень хорошее здоровье, – ответил Тео, сильнее сжимая в объятиях одеяло.

– Сильно хреново?

– Можно, я лягу?

– Сидеть.

Тео слегка скривился и немного сменил положение, отчего поморщился, потому что боль внутри вспыхнула с новой силой и стала отвратительно ноющей.

– Больно? – ухмыльнувшись, поинтересовался парень.

Тео не ответил и отвернул голову. Он прекрасно понимал, что его невербальные реакции выдали его с потрохами, но произносить это вслух было ниже его достоинства. Его и так унизили, растоптали, изваляли в грязи, от которой придётся очень долго отмываться. Этого было более, чем достаточно. Ещё и наслаждения признанием собственной слабости юноша не подарит своему мучителю.

– Больно? – повторил Билл.

Тео вновь ничего не ответил, продолжая сидеть и смотреть в сторону, сохраняя остатки гордости. Он даже пытался не дрожать, считая это проявлением слабости, и это у него почти получалось. Вот только изнутри юношу колотило и крутило так, что сводило внутренности и закатывались глаза, потому Тео предпочёл их закрыть.

– Какая милая наглость, – оскалился кареглазый.

– Ты хочешь, чтобы я сказал, что мне больно? – спросил юноша, вздыхая. Он открыл глаза и посмотрел на мучителя.

– Просто жажду этого, – ухмыльнулся Билл.

«Обломись», – подумал Тео и снова отвернулся, гордо вздёргивая нос.

Хлёсткая пощёчина обожгло половину лица и юноша, не ожидавший удара, упал на кровать. Билл быстро оказался рядом, нависая над ним и прижимая за загривок к постели. Тео дёрнулся, но удержался и не крикнул, не стал возмущаться, проглатывая возмущение, пылающее внутри, и начиная ощущать тот самый липкий страх, что вновь зародился внутри, мерзкой паутиной обволакивая внутренности.

– Ты не помнишь о том, что было вчера? – елейным голосом спросил кареглазый и резко развернул юношу к себе лицом, укладывая на спину и отвешивая ему новый удар тыльной стороной ладони.

Щёка Тео покраснела, он схватился за горящее огнём место ладонью и закрыл глаза, но Билла грубо отпихнул его руку. Его поведение раззадорило его мучителя, разбудило зверя, но Тео осознал это слишком поздно. Парень навис над юношей, грубо раздвигая его ноги коленом и дёргая вниз бельё. Треск разрываемой ткани отозвался в каждом углу комнаты и ворвался в сознание Тео.

Юноша, осознав плачевность своего положения, зажмурил глаза и начал крутить головой, вырываться, пытаясь вывернуться из слишком крепкой хватки Билла. Очередная пощёчина и перед глазами юноши вспыхивают звёзды. Он начинает ещё сильнее мотать головой, отчего его тёмные волосы размётываются по подушке.

– Не надо, – попросил Тео, перестав на мгновение вырываться, жмуря глаза и отворачивая голову.

В уголках его глаз блеснули капельки слёз. Билл ухмыльнулся этому и склонился к его лицу, к самому уху, шелестяще, словно, змей, шепча:

– Умоляй меня.

Юноша зажмурился ещё сильнее и замотал головой. Ему не хотелось молить о пощаде, вновь унижаться. Нет, только не это. У него и так уже ничего не осталось кроме остатков гордости, что угольком тлела внутри измученного тела.

– Не надо, – едва слышно произнёс Тео.

– Умоляй, – повторил Билл, опираясь на локоть и, таким образом, прижимая юношу весом своего тела к постели, обездвиживая его.

Парень опустил вторую руку вниз, скользнув юноше между ног и касаясь воспалённого сфинктера пальцами, совсем слегка надавливая. Тео вздрогнул и сжался, втянул голову в плечи, но по-прежнему продолжал молчать, не делая того, чего требовал мучитель.

– Как видно, – произнёс кареглазый, – нужно тебя снова выебать по самое не хочу, чтобы до тебя дошло, что со мной нельзя шутить.

Тео судорожно сглотнул и медленно опустил руки, которыми упирался в плечи Билла. Он мелко дрожал всем телом от страха, боли и жара. Ему казалось, что его сердце вот-вот разобьётся вдребезги о грудную клетку и тело поглотит спасительный вечный холод, который подарит избавление от этого кошмара. Юноше хотелось жить, выжить, но это уже начало казаться настолько невозможным, что он практически перестал за это бороться.

– Если ты этого хочешь, – тихо произнёс Тео, не открывая глаз, – ты всё равно меня изнасилуешь. Смысл мне умолять тебя этого не делать?

– Кто знает, может быть, я тебя услышу… – ответил Билл, надавливая пальцами чуть сильнее, но не настолько, чтобы проникнуть в тело юноши.

Тео вздрогнул от боли и шумно выдохнул, смиряясь со своей судьбой.

«Говорят, – думал он, – если расслабиться, то будет не так больно. Что ж, нужно попробовать…».

Его вдруг накрыла апатия и безразличие, светившая ему перспектива повторного изнасилования вдруг стала какой-то неважной – неважной, потому что неизбежной. Он прекрасно понимал, что Билл сделает с ним всё, чего пожелает. Ему оставалось только разозлить его, чтобы парень его убил, либо смириться и терпеть, попытаться выжить и, если получится, забыть обо всём.

– Я первый раз вижу такого, как ты, – после долгой паузы произнёс кареглазый.

Парень убрал руку и встал, освобождая Тео от тяжести. Билл продолжил:

– Сейчас я не буду тебя трогать. Тебя всего трясёт и у тебя температура сорок, это совершенно не заводит. Скажи «спасибо».

– Спасибо, – выдохнул Тео.

– Молодец, мышонок.

Билл выбрался из постели и надел джинсы, после чего вновь обратился к Тео:

– Сейчас пойдёшь в душ. А ещё тебе нужно провести чистку кишечника, процедура тебе уже знакомая, думая справишься.

– Можно я полежу? – жалобно спросил юноша. – Мне плохо…

– Нет, – твёрдо отрезал Билл. – Вставай и в душ.

Тео поморщился от боли сзади и от неприятных ноющих ощущений, которые разлились во всём теле. Он медленно выбрался из постели и спустил босые ноги на пол, вставая и едва не вскрикивая от боли. Юноша прикусил губу и зажмурился, шумно дыша. В носу защекотало от наворачивающихся слёз обиды, страха, боли и беспомощности.

– Милый мальчик, – произнёс Билл. – Только зажатый сильно.

«А ты бы сильно расслаблялся на моём месте?!» – подумал юноша, открывая глаза и зло смотря в сторону обидчика. Его ноздри широко раздувались, а грудь часто вздымалась от негодования.

Билл с минуту полюбовался на юношу, который так привлекательно выглядел в яром возбуждении, пусть и порождённом ненавистью, затем приказал:

– В душ.

Не дожидаясь того, когда Тео отреагирует, парень толкнул его в спину и повёл в сторону ванной комнаты.

– Гриф, ко мне! – крикнул Билл, открыв дверь ванной.

Когда пёс прибежал, парень потрепал его по мощной голове и скомандовал:

– Гриф, охранять.

Запустив юношу и своего пса в ванную комнату, Билл закрыл дверь и зашёл в спальню, беря мобильный телефон и набирая номер друга.

– Алло? – ответил Альберт.

– Привет. Ты мне нужен. Сможешь приехать?

– Билл, у меня операция сейчас.

– С Тео беда.

– Что случилось? – вздохнул блондин.

– Не знаю. Проснулся с утра, вроде бы, всё было хорошо. Даже спокойный был… слишком. Потом трястись начал всё сильнее, зубами клацать. Я температуру ему померил, а она – сорок градусов.

– Сорок? Он там, вообще, в сознании?

– Да. Я его в душ отправил. Передвигается, мыслит нормально, но трясётся весь.

– Дела… – задумчиво произнёс Альберт. – Ты ему не колол больше ничего?

– Нет.

– Ох, ладно. У меня сейчас, как я уже сказал, операция, она продлится часа два. Через два сорок я буду у тебя с лекарствами и инструментами.

– Ты его расчленить собрался? Не рано ли?

– Я анализы у него взять собрался, – огрызнулся блондин. – Мало ли, заражение крови или… – он помедлил, хмурясь. – Или перитонит.

– А перитонит тут при чём?

– А при том, Билл, что я не аппарат УЗИ, я мог что-то упустить. Мало ли, что ты ему там внутри мог повредить, а тогда воспаление брюшины вполне вероятно.

– Понятно.

– Ох… – блондин закрыл глаза и потёр переносицу. – Это ж сколько мне придётся сегодня бегать? Сейчас на операцию, потом домой, кормить Френсис, потом к тебе, осматривать, брать анализы, потом в лабораторию, все эти анализы проверять, потом снова к тебе…

– Останешься ночевать у меня? – спросил Билл. – Думаю, мальчику присмотр врача будет не лишним…

– Когда приеду к тебе, ты мне в подробностях объяснишь, что ты с ним вчера сделал, что сегодня его так колбасит. А насчёт ночёвки… Я не против, но мне завтра в семь вставать, а будильник у меня орёт на весь дом…

– Я потерплю.

– И Френсис. Я возьму её с собой, ты же это понимаешь? Не могу же я её бросить дома одну?

Френсис – кошка Альберта породы Шантальи Тиффани, серого окраса. Зверь этот обладал на редкость скверным характером и волчьим аппетитом, но парень не чаял в ней души, нянчась с врединой так, как не носился бы с родным ребёнком.

– Приноси, – вздохнул Билл.

Он уже дошёл до кухни и теперь подготавливал ингредиенты для бульона.

– Только, имей в виду, Кофман, если твой Гриф будет пытаться погрызть мою красавицу, я ампутирую ему лобные доли мозга. А ты знаешь, что скальпель у меня всегда с собой и я прекрасно умею с ним обращаться.

– Ещё одно слово и наш договор аннулируется, – ответил кареглазый.

Билл прекрасно знал, что друг не терпит подобных изменений в планах, и, порой, играл на этой его слабости.

– Смотри, чтобы он сам собой не аннулировался по причине потери объекта договора.

– Ты – врач, вот и сделай так, чтобы он «не потерялся», – ответил Билл, зажимая телефон плечом и забрасывая продукты в кастрюлю.

– Хорошо, буду через два сорок. Всё, пока, ко мне пришли.

Альберт отключился и Билл, сунув телефон в карман, полностью сосредоточился на приготовлении пищи, в то же время, внимательно прислушиваясь к тому, не гавкает ли Гриф, извещая о попытке пленника бежать. Но наверху было тихо.

Оставив бульон вариться, парень направился во вторую ванную комнату, в рекордные сроки принимая душ и чистя зубы, бреясь, после чего вновь возвращаясь на кухню. Бросив взгляд на часы, он отметил, что на всё про всё потратил пятьдесят минут, а, стало быть, Тео уже тоже должен был закончить.

Билл подошёл к двери и открыл её, сразу же хмурясь, потому что его взгляд не нашёл юношу. Гриф смирно сидел около двери, охраняя выход. Он сильнее нахмурился и перевёл взгляд на всё ещё работающий душ. Там и обнаружился пленник.

Тео сидел в душевой кабине на полу, обняв колени руками и уткнувшись в них лицом. На него сверху лилась вода. Он не двигался.

Кареглазый поджал губы и быстро подошёл к душевой кабине, открыл дверцу и перекрыл воду.

– Чего расселся? – бросил он Тео.

– Мне плохо… – едва слышно, не поднимая головы, ответил юноша.

– Вставай, – жёстко приказал Билл.

– Я не могу…

– Немедленно.

С трудом оторвав голову от колен, юноша медленно встал, придерживаясь рукой за стенку душа. Колени его вдруг подкосились, и он упал, сшибая полочку для банных принадлежностей, ударяясь об неё скулой. Юноша вновь попытался встать, но оставил эти попытки, оседая на пол и закрывая глаза, перед которыми искрило от боли после удара.

Ничего не говоря, Билл подняв мальчишку на ноги и выволок из душа, обернул большим полотенцем. Глаза Тео были полуоткрыты, а взор как-то туманен. Он, словно кукла, позволял делать с собой всё, чего пожелает «кукловод».

Одной рукой удерживая юношу, чтобы тот не упал, второй Билл взял его за подбородок и заставил поднять голову. Придирчиво взглянув в лицо Тео, в его болезненные синие глаза, кареглазый вздохнул и повёл его к двери.

– Через два с половиной часа приедет Альберт, – сказал Билл, когда они зашли в спальню. – Пока побудешь здесь, полежишь.

Тео кивнул и едва не упал, утыкаясь лицом в плечо Билла, когда парень подхватил его.

– Можно я лягу, пожалуйста… – едва слышно произнёс Тео.

Не ответив, Билл подвёл юношу к кровати и уложил на неё, накрывая одеялом.

– Постарайся не умереть до прихода Альберта, – произнёс кареглазый.

Тео открыл рот, чтобы что-то ответить, но сил катастрофически не хватало, они утекали с каждой секундой, словно исчезая в сливе раковины. Закрыв глаза, юноша снова рухнул на подушку, тут же проваливаясь не в сон, но в некую темноту, что служила чертой между явью и небытием.

Глава 21

Альберт ещё раз пробежался глазами по выпискам с результатами анализов. Парень проводил лабораторное исследование сам, хотя это было делом более низшего медицинского персонала, чтобы быть уверенным в достоверности результатов и не вызывать лишних вопросов об безымянном пациенте.

– Что ж, – произнёс блондин, отнимая взгляд от бумажек. – Заражения нет, инфекций тоже, никаких болезней…

– Ты хочешь сказать, что он здоров? – поинтересовался Билл.

– Физически да, – кивнул Штагельберт.

– Получается, он симулирует? Ладно, тряску, но температуру он как изобразил?

– Никак, Билл. Да и посмотри на него, – он кивнул в сторону лежащего на кровати Тео. – Такую дрожь не симулируешь, если, конечно, он не прирождённый актер. Знаешь, конечно, я не люблю уходить в психологию, но здесь, судя по всему, именно она…

– Что ты имеешь в виду?

– Психосоматика, – кивнул Альберт. – Это, когда психическое переживание…

– Я знаю, что такое психосоматика, – перебил друга Билл, поморщившись.

– Я рад.

– То есть, его колотит из-за…

– Из-за того, – договорил за друга блондин, – что ты с ним вчера сделал.

– Ты можешь меня не перебивать?!

– Я просто упрощаю тебе задачу и избавляю от ненужных размышлений, – вздохнул блондин и потянулся к пачке сигарет, но передумал закуривать.

Он поморщился и снова посмотрел на Тео. Юноша лежал, свернувшись калачиков, завернувшись в тёплое одеяло и судорожно сжимая его пальчиками. Его колотило так, что просторная и устойчивая кровать ходила под ним ходуном.

– И что с ним теперь делать? – поинтересовался Билл, прослеживая взгляд друга и тоже смотря на дрожащего юношу.

– А не знаю я, – вздохнул Альберт. – Необходимо сбить температуру, вот только я не уверен, что жаропонижающие препараты помогут, раз дело не в теле, а в голове.

– А так не отойдёт?

Альберт пожал плечами и взял градусник, сунув его между клацающих зубов Тео. Когда прозвучал сигнал, блондин взял инструмент и взглянул на экранчик, неутешительно изрекая:

– 40,5. Температура поднимается. Если так пойдёт, то он просто сгорит уже к полуночи.

– Значит, нужно сбивать, – раздражённо ответил Билл и встал, беря сигареты и закуривая.

Он затянулся дымом и подошёл к юноше, хмурясь и смотря на его профиль. Тео был бледный, на лбу испарина, волосы прилипли к лицу, а губы дрожали. Парень скривился и снова затянулся дымом, он сказал:

– Если его колотит от эмоций, почему бы не дать ему чего-нибудь, что его успокоит?

– Кажется, я понимаю, о чём ты, – отозвался Альберт. – И не скажу, что твоя идея мне нравится.

– Вчера его очень неплохо расслабило. Сейчас я просто дозировку пересмотрю, – ответил кареглазый и покинул комнату, отправляясь за «спасительным» препаратом.

Парень вернулся через несколько минут с уже заправленным шприцом, антисептиком и ватой.

– Руку вынь, – приказал Билл Тео.

Юноше было так плохо и холодно, что даже дыхание приносило дискомфорт, ему ужасно не хотелось двигаться, но он исполнил приказ, вынимая из-под одеяла дрожащую руку и протягивая её мучителю.

– Сколько ты ему дашь? – поинтересовался Альберт, заглядывая другу через плечо.

– В три раза меньше, чем вчера, – ответил кареглазый, зубами снимая со шприца колпачок и быстро протирая кожу Тео у сгиба локтя. – Потом дозировку ещё уменьшу.

– Потом? – удивился блондин.

– Да, – фыркнул Билл. – Мне совершенно не нужно, чтобы он здесь постоянно истерил и в психосоматику впадал. Я его не для того держу, чтобы он создавал мне проблемы.

Договорив, парень несколько грубо вогнал иглу под кожу юноше, легко попадая в вену и вводя наркотик. Альберт пожал плечами, пусть он и был тем, кто каждый день спасал жизни, но вне работы он относился к чужим бедам абсолютно индифферентно, и рушащаяся с каждым днём судьба мальчика не была исключением.

– Всё, должен успокоиться, – произнёс Билл и бросил шприц в мусорную корзину, возвращаясь на свой стул.

– Не факт, – покачал головой Альберт. – Ты же говорил, что он был спокоен? Получается, что шок у него запечатлелся на подсознательном уровне, а этот уровень дурман не только не успокаивает, но и делает грань между ним и сознанием более тонкой и легко проницаемой.

– У него нет выбора, – отрезал Билл. – Либо он успокаивается, либо умирает.

Тео, который прекрасно слышал разговор парней, закрыл глаза и из-под закрытых век покатились горькие, едкие слёзы. Билл не называл названия препарата, который только что вколол ему, но юноша догадался о том, что это наркотик. Наркотик, которым его накачивали уже второй день подряд, чтобы не создавал лишних проблем. От этого чувства хотелось сжаться в комочек и выть от безысходности и страха. Но Тео не мог себе этого позволить – такие слишком громкие и яркие эмоциональные реакции просто-напросто разозлили бы и так не слишком доброго и милого Билла ещё больше.

– Чего это он притих? – спросил Альберт, привставая и пытаясь заглянуть Тео в лицо, но юноша отвернулся, пряча его в подушке, пряча свои эмоции.

– Препарат действует, – произнёс Билл, беря вторую сигарету.

Альберт, которого мучил интерес, встал и подошёл к юноше, беря последнего за плечо и не грубо, но требовательно поворачивая к себе лицом. Юноша тут же закрыл глаза и отвернул голову, но дорожки от солёной влаги со щёк не успел стереть.

– Он плачет, – сказал блондин.

– Пусть плачет, – безразлично ответил кареглазый. – Говорят, слёзы помогают.

Эти слова резанули по ушам Тео, принеся острую, жгучую боль. Парню было плевать на него. Конечно, юноша не рассчитывал на сострадание, более того, он никогда не искал его, доказывая миру то, что, несмотря на свои недуги, он имеет право на нормальную жизнь. Но, несмотря на это знание, ему сейчас было больно, больно и страшно. Тот, от кого зависит его жизнь, смотрит на него не иначе, как на бездушную вещь. Биллу плевать на его жизнь, а его чувства и сохранность тела интересуют парня лишь для того, чтобы побольнее ударить по первым и лучше использовать второе.

Слёзы покатились по щекам с новой силой, и Тео случайно всхлипнул, не удержавшись, тут же отворачиваясь, сжимаясь в комочек. Дрожь стала не такой сильной и мучительной, но не пропала совсем. Казалось, что это конец – самый окончательный конец. Его судьба уже была предопределена, и не богом, а таким же простым человеком, как и он сам. Казалось, что у него уже отняли душу, а смерть тела оставалась вопросом времени.

– Эмоциональный мальчик, – произнёс Альберт, внимательно наблюдая за Тео.

– Мы и дальше будем обсуждать его? – скривив губы, спросил Билл.

Парень встал и сдёрнул с юноши одеяло, грубо сжимая его запястье, прижимая к спинке кровати и приковывая к ней наручниками.

– Пошли вниз, – сказал кареглазый.

Альберт кивнул и встал, бросив напоследок на Тео взгляд.

– Подожди, – сказал блондин, доставая принесенный им чемоданчик с лекарствами. – Я сейчас дам ему жаропонижающее. Может быть, вкупе с опиумом и поможет.

Билл ничего не ответил, задерживаясь в дверном проёме и прислоняясь к косяку, ожидая, пока друг покончит с указанным делом.

– Воды принеси, – не оборачиваясь, попросил Альберт.

– Зачем?

– Таблетки запить надо.

– Я ему не нянька, – отрезал кареглазый. – Так пусть глотает.

Альберт покачал головой и повернул лицо Тео к себе, просовывая руку ему под затылок и слегка приподнимая.

– Рот открой, – попросил-приказал блондин.

Тео открыл глаза и как-то невыносимо жалобно посмотрел на него. Он не просил пощады и жалости, но глаза выдавали то, как, на самом деле, ему это было необходимо.

Поняв, что юноша не исполнит просьбу, Альберт взял его за подбородок и надавил на челюсти, заставляя открыть рот, тут же засовывая в него достаточно большую таблетку, которая тут же неприятно раздразнила горечью язык. Парень закрыл Тео рот и произнёс:

– Глотай.

Тео ничего не сделал, лишь хлопал ресницами, смотря огромными синими и мокрыми от слёз глазам на блондина.

– Ты меня слышишь? – спросил парень.

Юноша кивнул. На языке всё больше горчило от того, что таблетка, размокая от слюны, обволакивала своим вкусом всю полость рта.

– Тогда, глотай, – слегка улыбнувшись, повторил блондин.

Тео сам не понял зачем, но он покачал головой, показывая, что не станет исполнять приказ. Зачем юноше нужна была эта борьба непонятно за что и с чем? Он сам не знал…

Продолжая слегка улыбаться, Альберт накрыл губы юноши ладонью, предусматривая то, что он может выплюнуть лекарство, и повторил:

– Глотай. Я терпеливый, я и два часа подожду, если надо. Хотя, к тому моменту таблетка сама раствориться в слюне и тебе придётся её проглотить. Зачем тебе эта горечь? Просто проглоти и всё.

Тео снова отрицательно покачал головой. Опиум, который вколол ему Билл, действовал и в юноше сейчас не было ощущения протеста и внутренней борьбы, но вот победить действия и притупить сознание и волю препарат в этот раз не смог, слишком маленькая дозировка для этого. Тео был спокоен, но непоколебим в своих непонятных даже ему убеждениях.

– Короче, я пошёл кофе варить, – произнёс Билл, когда ему надоело наблюдать за этой ленивой схваткой. – Как закончишь – спускайся. И смотри, не отстёгивая его.

– Не буду, – отозвался Альберт. – Иди.

Когда Билл покинул комнату, Тео слегка прикрыл глаза, вздыхая. Хотелось попросить блондина о помощи в побеге, о том, чтобы он вразумил друга, ведь, юноша был уверен, он может это сделать или хотя бы попытаться. Но Тео не видел в этом особого смысла – едва ли парень станет слушать его, ставя под угрозу дружбу и себя самого, ведь никто не сможет дать ему гарантии того, что юноша не пойдёт в полицию, когда получит свободу. Да и рука блондина продолжала зажимать Тео рот…

Почувствовав, что таблетка практически растворилась на языке, превратившись в вязкую крахмалистую жижу, юноша слегка запрокинул голову и сглотнул. Горечь прокатилась по горлу и неприятно отозвалась в пустом желудке, раздражая его стенки.

– Проглотил? – с неуместной улыбкой поинтересовался Альберт. Тео кивнул. – Вот и умница.

Блондин убрал руку, но не встал с кровати, оставаясь рядом с Тео. Подождав несколько секунд, парень вновь взглянул на юношу, окидывая его заинтересованным непонятным взглядом, от которого становилось неприятно, и мурашки начинали скакать по коже. Тео слегка поморщился и снова укутался в одеяло, садясь и накидывая его на плечи, оставляя открытыми шею и острые ключицы, полоску нежной кожи груди.

Юноша отвёл глаза, стараясь не обращать внимания на этот пронзительный взгляд блондина, который ощущался даже через плотное одеяло. Казалось, Тео сидел перед ним нагим, так явственно ощущался этот взгляд. Юноше повезло, что он не мог видеть того, что отражалось в глазах Альберта, того животного интереса и неприкрытой похоти. Увидь Тео это, у него бы снова случилась истерика.

– Ты можешь на меня не смотреть? – спросил юноша, когда сил терпеть это уже не осталось.

– А ты же ничего не видишь? – поинтересовался блондин, придвигаясь чуть ближе.

– Я чувствую, – ответил юноша.

– Чувствуешь? – задумчиво повторил за ним Альберт. – И как это, чувствовать взгляды?

– Никак, – раздражённо выдохнул Тео. – Я… не знаю. Я просто знаю, что на меня смотрят и всё.

Альберт снова улыбнулся, только в этот раз шире, обнажая ровные белые зубы. Этот мальчик невероятно привлекал парня, будил внутри пожар, а то, что он пока не мог к нему прикоснуться, лишь ещё более подливало масло в огонь, разжигало животный интерес.

– Ты опять на меня смотришь, – недовольно буркнул юноша, сильнее закутываясь в одеяло. – Пожалуйста, не смотри.

– Почему?

– Мне неприятно.

– Почему?

– Мне просто неприятно, и всё. Разве я не имею на это права?

– Знаешь, сокровище, – после некоторой паузы произнёс блондин. – Я никак не могу дождаться, когда пройдут эти две недели…

– А что тогда будет? – как-то напрягшись, почуяв неладное, спросил Тео.

– Узнаешь, – тише прежнего ответил блондин и встал. – Дай-ка, я проверю твою температуру…

Парень прикоснулся ко лбу юноши ладонью, отмечая, что кожа стала не такой обжигающе горячей, скользнул по щеке, делая это излишне медленно. Тео это не понравилось, и он отстранился, слегка отодвигаясь назад, «убегая» от прикосновений парня.