Текст книги "Порок сердца"

Глава 23

Теперь Билл трахал Тео каждый день, как он называл это про себя, а иногда и вслух, «объезжая» мальчика. Юноша не задавал лишних вопросов, покорно ложась в постель с мучителем. Иногда парень видел страх и даже слёзы в глазах юноши, но Тео не позволял себе заплакать или попросить, чтобы его не трогали. Каждый раз кареглазому удавалось завести юношу, заставить его самого желать большего, потом приходил страх, который прочно поселился в душе Тео, врос в неё корнями, затем снова было желание, возбуждение, желание разрядки…

Из раза в раз этот чёртов порочный круг повторялся, заставляя Тео думать, что он сходит с ума, потому что тело отказывается слушаться его, а, порой, подводит и разум. Билла радовала такая отзывчивость юноши, хотя, он иногда и смотрел на него насторожено, словно ожидая, что мальчик вдруг должен перестать притворяться и взорваться. Но этого всякий раз не происходило.

Так, Билл начал списывать странное и ненормальное в такой ситуации спокойствие пленника и его покладистость на действие опиума, небольшие дозы которого парень продолжал колоть юноше каждый день.

Тео был слишком спокоен, слишком. Казалось, будто его мучитель и того больше переживает от связавшей их ситуации, чем сам юноша-пленник. А на самом деле…

На самом деле Тео не было всё равно, хотя, казалось, что именно так и было. Просто, он не боролся. И каждый раз, вновь ощущая прикосновения мучителя, прекрасно понимая, чем всё закончится, юноша закрывал глаза и думал, что лучше отдаться добровольно, чем вновь напроситься на проявление насилия. Пусть Билл и был с ним много нежнее, чем в самом начале его пребывания здесь, Тео прекрасно понимал, что мучитель его не пожалеет, если он что-то сделает не так. Потому было проще согласиться.

Несмотря на то, что, пусть его не насиловали в плане применения силы, по факту это оставалось изнасилованием, потому что согласия его и желания никто не спрашивал. Но, отчего-то, юноша получал от этого удовольствие. Нет, он не приучил себя к этому, так было с самого первого «добровольного» раза. Вот только было в их близости кое-что, что каждый раз доводило его до исступления и сводило с ума, а поделать с этим он ничего не мог. Дело в том, что Билл всякий раз не позволял юноше кончить. Заводил, доводил до предела и бросал на этом гребне волны, запрещая к себе прикасаться.

Тео оставалось только сжимать зубы и терпеть, потому что в юном теле и так бушевали гормоны, а после такой игры на нервах и выдержке тело вовсе сходило с ума. Так к юноше пришли странные сны, за которые он вечно краснел на утро. До этого его мучили кошмары, теперь же в сновидения пришла откровенная, развратная эротика, да что уж там, порнография.

Вот только кошмарная составляющая снов никуда не исчезла. Так и получалось, что в одном сновидении юноша дрожал и кричал от страха и сгорал от желания. Порой, ужас и удовольствие приходили к нему в одном образе, тогда становилось особенно невыносимо. Крепящаяся из последних сил психика подбрасывала в сны Тео образы маньяков и монстров, чтобы не сломаться. И она же, чтобы юноша не двинулся умом, наделяла эти сновидения невероятной эротичностью, даря юноше шанс на разрядку хотя бы во сне. Так и получалось, что Тео убегал во сне от чудовища, а потом жарко стонал под ним.

Потом даже эти сны перестали исполнять свою миссию. Если первые два раза юноша просыпался на утро с ощущением стыда, но, в тоже время, чувством приятного опустошения внизу живота, то потом тело объявило мозгу войну и стало совсем невыносимо.

Сны никуда не ушли, а только становились всё более кошмарно-эротичными, но они более не приносили разрядки удовольствия. Так, Тео вот уже пятый день просыпался с изнывающим, колом стоящим членом и ощущением того, что орган вот-вот лопнет от напряжения. Казалось, запрет на разрядку так плотно запечатлелся в памяти юноши, что даже всесильное бессознательное не могло соперничать со спокойным и властным голосом его мучителя. Про то, чтобы заняться самоудовлетворением тогда, когда Билла нет рядом, Тео даже думать боялся. Первое время юноше казалось, что он боится парня, которого в своих мыслях иногда начал называть хозяином, но потом он понял, что он просто не может ослушаться его, не понимая почему, но не может.

Юноша вздрогнул и открыл глаза, неутешительно понимая, что задремал днём. Ощущение болезненного напряжения в паху стало, казалось бы, совершенно привычным, вот только легче от этого не становилось. Снова опустив веки, Тео откинулся на подушку, пытаясь дышать ровно, надеясь, таким образом, расслабиться и перестать думать только об одном.

Вот только это у него не получалось. Снова приоткрыв глаза, юноша посмотрел в сторону двери. Смысла в этом не было, но была привычка. Он сглотнул, думая, решаясь. Билл оставил его одного в спальне и, судя по тому, что юноша успел задремать, достаточно давно.

«Если Билл меня застукает за этим делом, то мне мало не покажется, – спутано думал юноша. Он никогда не считал себя экстрималом, даже наоборот, но сейчас риск, отчего-то, лишь сильнее распалял, разогревал кровь. – Мне-то сейчас понадобится секунд тридцать, едва ли больше, – казалось бы, стыдно признаваться даже себе в подобном, но Тео сейчас было совершенно не до того. – А… плевать, – Тео снова прикрыл глаза и облизал губы. – Попро…».

Мысль сорвалась, потому что Тео услышал, как открывается дверь в комнату. Юноша сжался и вжался спиной в кровать, замирая. Билл прикрыл дверь и подошёл к лежащему на кровати юноше, окидывая его взглядом хозяина. Тео чувствовал, как с каждой секундой сердце начинает биться сильнее, ещё сильнее, не то от страха, не то от возбуждения, которое уже помутило разум. Зацепившись взглядом за вздыбленную ширинку пленника, кареглазый ухмыльнулся уголком рта и сел на кровать на уровне колен Тео.

– Ты ведь не спишь, – чарующим бархатным голосом произнёс кареглазый. – Так, почему ты не открываешь глаза?

Юноша приоткрыл рот, закрыл и снова открыл, облизал губы и наконец-то собрал буквы в своей голове в слова, отвечая:

– А смысл? Я же всё равно ничего не вижу.

Билл помолчал несколько секунд, внимательно глядя на напряжённого юношу. Парень спросил:

– А хочешь видеть?

– В смысле? – удивился юноша.

– У меня для тебя подарок…

– Что?

Тео не поверил своим ушам, потому что слова мучителя попахивали бредом воспалённого сознания, походили на слуховую галлюцинацию, но никак не на правду.

Билл встал и взял с тумбочки принесенный футляр с очками. Он обратился к пленнику:

– Открой глаза и дай руку.

Юноша удивился, но выполнил приказ. Ощутив непонятный предмет в своей ладони, Тео нахмурился, ощупывая его. Ему даже в голову не могло прийти, чем является эта вещь.

– Помочь или сам наденешь? – поинтересовался кареглазый.

Юноша не успел ответить, потому что совершенно случайно открыл футляр и наткнулся пальцами на стекло очков. Он очертил столь необходимый ему предмет подушечками пальцев и поднял на мучителя глаза.

– З-зачем? – спросил Тео, поняв, что Билл принёс ему очки.

– А они тебе не нужны?

– Нужны.

– Тогда – надевай, – парень сложил руки на груди, с лёгким прищуром наблюдая за растерянным пленником.

– Я же увижу тебя?

– А я хочу, чтобы ты меня увидел, – ухмыльнулся Билл. – Я хочу, чтобы ты на меня посмотрел.

Тео сдавленно кивнул и вынул очки из футляра, осторожно и медленно надевая их на нос, моргая. Вновь проявившийся, пусть и размытый, мир показался таким непривычным, слишком ярким после столь долгого воздержания от его созерцания.

Проморгавшись, вновь привыкнув к тому, что мир вокруг существует не только на словах, но и в его глазах, юноша повернул голову, осматривая комнату и, в конце концов, доходя взглядом до своего мучителя. Юноша слегка приоткрыл рот, с таким интересом он разглядывал своего хозяина-мучителя. А Билл, в свою очередь, позволял ему это, спокойно стоя и терпеливо ожидая, когда юноша насмотрится.

«Жаль, что лица я не вижу», – подумал юноша.

– Насмотрелся? – поинтересовался Билл. Тео кивнул. – А поблагодарить?

– Спасибо, – с готовностью ответил юноша.

– Что ж, – произнёс Билл, снимая футболку и откладывая её на стул, чем сильно удивил Тео. – Зрение мы тебе вернули, осталось разобраться с другой твоей проблемой.

Парень расстегнул штаны, но не снял их. Он подошёл к сидящему юноше и погладил его по волосам.

– Раздевайся, – приказал кареглазый.

Тео кивнул и прикусил губу, начиная стягивать с себя вещи. Он немного помедлил перед тем, как снять бельё, но, всё-таки, стянул его и тоже отбросил.

– Ложись на спину, – скомандовал парень и тоже снял штаны, а затем и трусы.

Юноша снова кинул, чувствуя, что его начинает слегка колотить от необъяснимого страха, который каждый раз завладевал им в подобных ситуациях. Он медлённо лёг на спину, вытягиваясь в струнку и закрывая глаза. Тео казалось, что его тело сковало от ужаса, но ощущение не слабеющей эрекции утверждало обратное. Может быть, ему и было страшно, но и другие чувства были сейчас не слабее.

Билл тоже забрался в постель, бегло оглядев юношу, и прикоснулся к его коленям, которые были плотны сведены. Решив обойтись без слов, парень просунул между колен юноши руку, побуждая его развести ноги и, как только он это исполнил, поднимая их и сгибая.

Тео лежал, не двигаясь. Такая поза была ему незнакома, и он совершенно не знал, как вести себя. Видя напряжение пленника, Билл слегка улыбнулся уголками рта и склонился к Тео, нависая над ним, но, пока, не прижимая к постели.

– Не нужно лежать, как мороженая рыба, – произнёс кареглазый, задевая губами щёку юноши.

Тео открыл глаза, смотря в лицо мучителя, которое было сейчас так близко. Чёрные волосы, едва различимые очертания пухлых губ и, кажется, тёмные глаза. В последнем юноша не был уверен. Ему нравилось рассматривать пленителя, потому что это было такой роскошью для него – видеть. Юноша даже пропустил тот момент, когда Билл опустил руку ему между ног и прикоснулся к сжатому сфинктеру, массируя его. Он отвлёкся от лица мучителя лишь тогда, когда парень ввёл в него один палец, начиная растягивать.

Юноша вздохнул и прикрыл глаза. Несмотря на то, что Билл растягивал его сейчас на сухую, без смазки, ему не было больно. Мешало только то, что Тео всё время норовил опустить ноги, и парню приходилось отвлекаться и возвращать их на место, снова разводя под нужным углом.

– Всё, сам нарвался, – сбито произнёс Билл, который был уже и сам сильно заведён.

Тео сглотнул и сжался, готовясь к тому, что сейчас будет больно, он закрыл глаза. Послышался непонятный металлический перезвон, а, затем, ноги юноши подняли выше, закрепляя ремни на тонких щиколотках. От ремней-держателей тянулись цепи, которые Билл быстро закрепил на спинке кровати, таким образом, делая так, чтобы Тео не мог опустить ноги.

Юноша открыл глаза и взглянул на эту непонятную конструкцию. Поняв, в каком положении он лежит перед пленителем, юноша снова закрыл глаза и залился краской.

Билл снова воздержался от слов и попыток раскрепостить пленника, который, скорее, был уже наложником. Парень неспешно взял из тумбочки тюбик лубриканта и принялся смазывать свой член. Покончив с этим кареглазый снова навис над юношей, осторожно опускаясь на него, и приставил головку своего обжигающего органа к анусу юноши.

Тео сглотнул и тут же почувствовал, как твёрдая плоть надавливает, продавливая колечко мышц и проникая в его тело. Юноша судорожно сглотнул и прикусил губу. Билл входил в него невероятно медленно, до того медленно, что Тео едва не начал просить его о большем – остатки гордости не позволяли.

Но эти скудные остатки смело ко всем чертям, когда мучитель, полностью погрузившись в тело наложника, двинул бёдрами назад и снова вперёд, вновь вгоняя член в задний проход юноши. Тео сдавленно застонал и схватился руками за плечи Билла, цепляясь за них и слегка царапая кожу. Такая смелая реакция пленника послужила сигналом: «Старт», позволяющим делать с юношей всё, потому что он так откровенно показал, что сам желает этого.

Билл начал не быстро, но глубоко и ритмично двигаться, мерно входя в тело Тео, впечатываясь в его бёдра своими. Юноша хватал ртом воздух, ему казалось, что он задыхается. Стоны рвались наружу, а от того, что он их сдерживал, они застревали в горле, начиная душить. С каждым мгновением сдерживаться становилось всё сложнее и сложнее, удовольствие от ощущения ритмичных фрикций внутри своего тела сводили Тео с ума, заставляя начинать бесстыдно постанывать и выгибаться, двигать бёдрами навстречу движениям «насильника», делая это с каждой секундой всё смелее.

Громкий стон срывается с губ юноши, и он жмурит глаза, вжимаясь спиной в кровать. Внутри творится что-то невообразимое, он ощущает биение пульса на венах своего члена даже отчётливее, чем стук сердца в груди. Хочется просто раствориться в этом моменте, но это кажется невозможным, потому что пружина удовольствия уже и так предельно натянута, готовясь в любой миг взорваться, если, конечно, хозяин позволит.

Тео громко стонет, сильнее цепляясь пальцами за плечи Билла, кусая губы так, что они становятся кроваво-алыми. Он открывает рот, пытаясь вдохнуть, но это у юноши не получается. Лёгкие резко сжимаются, а глаза распахиваются и перед ними вспыхивают сотни огней. Высокий крик срывается с губ юноши, и он выгибается, с силой жмурясь, вжимаясь спиной в матрас, наконец-то получая столь необходимую разрядку, забрызгивая собственным удовольствием свой живот и грудь, попадая и на тело любовника-мучителя-насильника.

Билл, не моргая, смотрел в лицо Тео, впитывая каждую эмоцию острого юношеского удовольствия, которое так ярко и живо отразилось в каждой черте его лица. Юноша жмурится, открывает рот и снова закрывает. Прийти в себя никак не получается, потому что его мучитель не остановился, когда Тео кончил, он продолжил мерно и неумолимо глубоко двигаться в его теле, всё более наращивая темп.

«А теперь, держись», – подумал кареглазый, хватая наложника за бёдра, ещё сильнее раскорячивая его перед собой и почти выходя из его тела, чтобы вновь войти и начать двигаться под новым углом.

Теперь при каждом движении член кареглазого плотно проезжался по простате Тео. В первые несколько секунд юноше казалось, что он разучился дышать и уже никогда вновь не научится. Он распахнул глаза, пытаясь что-то сказать. Во взгляде читалась невообразимая гамма эмоций, вопросов, просьб, озвучить которые не было сил. А потом его вновь накрыло…

Удовольствие, острое, словно стрела, и тугое, как ржавая пружина, пролилось в вены, проникая в каждый, даже самый маленький сосудик, разносясь по телу. Тео снова застонал в голос, но стон сорвался на какой-то скулёж. Он даже не мог понять, это уже оргазм или ещё нет, потому что такого разъедающего нервы удовольствия он не испытывал никогда и едва ли сможет вновь испытать. Казалось, что сердце вот-вот не выдержит, но юноша был уверен, что даже в таком случае он не сможет остановиться.

Это было слишком. Настолько слишком, что в ушах гудело, а перед глазами всё плыло. Несмотря на то, что у Тео были короткие ногти, он уже расцарапал Биллу почти всю спину. Голос юноши всё больше срывался на визг, на крик. Он уже не понимал, что выкрикивает, о чём просит. В голове звучало только одно: «Хватит и… ещё». И последнее побеждало, заставляя бесстыдно подмахивать бёдрами, скулить, просить. Кажется, он даже просил о том, чтобы Билл «выебал его сильнее», он не помнил, память вдруг стала не длиннее, чем у аквариумной рыбки.

И…

Что-то внутри вдруг взорвалось и продолжило взрываться, подкидывая над кроватью, выгибая до хруста в позвонках и вжимая в пружинящий матрас. Мир перестал существовать, границы тела стёрлись, осталось лишь ощущение невозможных взрывов внутри сосудов, органов и полостей тела и чувство того, как неумолимо глубоко его продолжает таранить крупный обжигающий член мучителя.

Билл неотрывно смотрел Тео в лицо, пока тот сходил с ума, взрываясь острым удовольствием, забрызгивая им их тела. Спермы было так много, что капли её скатывались на покрывало, пачкая чёрное постельное бельё. Кончая, раз за разом взрываясь оргазмом, юноша так сильно сжимал внутри себя член Билла, что парень последний раз толкнулся в горячую глубину и тоже кончил, впиваясь зубами в плечо юноши, чтобы не застонать.

Хотелось полежать ещё, но кареглазый пересилил себя и встал с Тео, покидая его тело и садясь рядом с юношей. Парень тяжело дышал, юноша, казалось, не дышал вообще. Билл в очередной раз глубоко вдохнул, пытаясь восстановить дыхание, и отстегнул ноги наложника. Змей взял с тумбочки сигареты и закурил, в кой-то веки не бросаясь сразу же одеваться.

Немного придя в себя, Тео потянулся к очкам, которые за время их жаркого совокупления сползли на лоб, и вернул их на место. Юноша сел, слегка поморщившись, привычно обнимая одеяло и прижимая его к животу.

– Можно, я тебе потрогаю? – спросил юноша, после нескольких минут сидения и разглядывания мучителя.

– Ты меня удивляешь, – ответил Билл и выдохнул дым в сторону.

Парень подсел ближе к юноше, садясь перед ним, и добавил:

– Можно. Но ты скажешь – зачем?

Тео слегка замялся, опустил голову, отчего волосы упали на лицо. Билл взял его за подбородок и мягко, но требовательно заставил поднять глаза. Юноша приоткрыл рот, медля, не решаясь, но, всё-таки, отвечая:

– Я вижу в очках, но не настолько хорошо. Я не могу рассмотреть мелких деталей и совершенно не различаю лиц. А мне интересно, как ты выглядишь.

Билл не ответил. Он, молча, взял ладонь юноши и поднёс к своему лицу, произнося:

– Трогай.

Тео едва заметно кивнул и осторожно прикоснулся к щеке мучителя, провёл по ней, доходя до челюстей, подбородка, изучая. Он повторял взглядом движения руки, пытаясь «считать», наконец-то узнать того, кто в последние два месяца всегда был рядом, с кем он, может быть, и не по своей воле, стал так близок.

Дойдя до глаз парня, что было последним в этом «осмотре», Тео прикрыл глаза и осторожно выдохнул:

– А какого цвета у тебя глаза?

– Карие, – ответил Билл, следя за непонятным смятением юноши, за тем, как дрожали его ресницы и он то и дело опускал взгляд.

Парень помолчал несколько секунд, а затем спросил:

– И как тебе «увиденное»?

– Должно быть, ты очень красив, – ответил Тео, опуская руку.

– Знаешь, мы с тобой немного похожи, – произнёс кареглазый. – Когда я был подростком, у меня тоже были неприлично миловидные черты лица.

– А теперь? – так наивно, по-детски спросил юноша.

– А теперь они стали жёстче, – ответил парень, отводя взгляд от лица юноши. – Со временем многое меняется…

Глава 24

Похорони меня!

Позволь мне уснуть в этой грязи.

Покончи со мной!

Я уплываю прочь…

Демон уставился на меня прямо из твоих глаз.

Разве я впустую трачу своё время?

Что-то умирает внутри меня…

Asking Alexandria, The black©

Билл открыл дверь и зашёл в комнату, где, привычно скрестив ноги, на кровати сидел Тео. Одна рука юноши была, как обычно, прикована к спинке кровати, только теперь цепь была длиннее, при необходимости пленник мог встать и даже сделать два шага. В основном, дни Тео проводил в спальне Билла: со своим мучителем или в одиночестве, только на ночь парень оставлял пленника в одиночестве, отправляя в другую комнату и приставляя к нему своего верного пса, к которому Тео уже почти успел привыкнуть, но от того не стал менее опасаться внезапной вспышки агрессии крупного животного.

Юноша поднял глаза, смотря на вошедшего парня, ожидая приказов, указаний. Кареглазый закрыл дверь и подошёл к кровати, поставил перед пленником непонятную, достаточно большую коробку и снял с него наручники.

– Наденешь, – приказал Билл, указывая на коробку, в которой был сегодняшний наряд юноши.

Тео слегка кивнул и посмотрел на коробку, но не посмел открыть её без разрешения и посмотреть на содержимое. Впрочем, это было не так уж и важно.

– И подготовишься, – добавил кареглазый. – У меня на тебя сегодня планы.

Тео снова кивнул. Билл почесал нос и слегка нахмурился, после чего вновь директивно обратился к юноше, приказывая:

– Дай руку.

Тео, молча, протянул руку, слегка прикрывая глаза и наблюдая за тем, как Билл привычным движением протирает антисептиком его кожу и протыкает её иглой, вводя содержимое шприца в кровь. Юноша тихо сглотнул и закрыл глаза. Он уже запутался, перестал понимать, что и когда ему колют: где наркотик, где лекарство?

«А, нет, – подумал юноша. – Кажется, лекарство было утром…».

Он приоткрыл глаза и посмотрел на мучителя. Парень выбросил использованный шприц и придирчиво оглядел пленника. Тео казалось, что он – зверёк, которого готовят к выставке или к случке, как пойдёт. Во всяком случае, хозяин был уверен, что «зверёк» должен выглядеть лучшим образом.

– Сейчас в душ, – снова заговорил кареглазый. – Потом готовишься. К семи ты должен быть готов.

– Я уже был в душе, – безразлично ответил Тео.

Пощёчина в ответ и он замолкает, вздыхает.

– Хорошо, – произнёс юноша. – Я всё сделаю, только…

– Будут возражения? – спросил кареглазый, вскинув бровь.

– Нет, – покачал головой Тео и слегка опустил взгляд. – Просто, стрелки, они… такие мелкие и тонкие, я их не вижу. Я не смогу следить за временем.

Несмотря на то, что Билл не отнимал у него очков, позволяя всегда быть в них, многое, по-прежнему, было недоступно юноше.

– А разве у тебя не развито чувство времени? – с интересом учёного спросил кареглазый.

– Раньше было, – вздохнул Тео. – Теперь нет. После подвала я…

– Достаточно, – перебил его парень.

Билл встал и взял с тумбочки часы-будильник, показывая их пленнику.

– Нажмёшь на эту кнопку, – произнёс парень, – и узнаешь время.

– Его скажут? – уточнил юноша.

– Да.

Тео кивнул и снова опустил голову, занавешивая лицо волосами, кусая губы.

– Билл? – подал голос юноша, поднимая на мучителя взгляд. – Можно… Можно мне попросить тебя кое о чём?

– Попросить? – повторил за пленником кареглазый и сложил руки на груди, смотря на мальчишку сверху. – Это должно быть интересно. Проси. Но ты помнишь правила – если мне не нравится твоя просьба, я наказываю тебя.

Тео кивнул и попросил:

– Билл, ты можешь больше не колоть мне наркотик? Я… я не хочу этого, – юноша нахмурился. – Прошу. Я больше не буду кричать или делать что-то подобное. Ты же видишь, я послушный, я стараюсь.

Билл, молча, наблюдал за тем, как говорит его юный пленник, как мимолётно увлажняются его глаза от тщательно скрываемой внутренней боли и борьбы, как едва уловимо начинает дрожать его голос ближе к концу обращения.

– Прошу тебя, – негромко добавил Тео и замолчал, смотря на мучителя огромными синими глазами, ожидая вердикта своего бога, дьявола и судьи в едином лице.

Прошло секунд двадцать, Билл продолжал молчать, смотря на пленника. Юноша тоже молчал, смотря на мучителя, чувствуя, с какой надеждой в груди ухает слабенькое больное сердце.

«Если он согласится, – думал юноша, не сводя взгляда с пленителя, почти не дыша, – это будет первой победой. Это будет значить, что он не такой плохой, что он готов меня услышать. Господи, пусть он скажет „да“, пусть скажет „да“. Я клянусь, что никогда не скажу никому ни слова о том, что произошло в этом доме, только пусть он меня пощадит. Он ведь не плохой… не такой плохой, каким хочет казаться. Я верю».

– Нет, – это слово, подобно разряду тока, заставило Тео вздрогнуть и вынырнуть из своих мыслей, растерянно хлопая ресницами и смотря на мучителя.

– Нет? – повторил за парнем юноша. – Но…

Снова пощёчина, только намного сильнее. Не ожидавший этого Тео упал на бок, хватаясь за горящую огнём щёку. Глаза снова намокли от боли и обиды, от чёртовой безысходности и слабости, которые, подобно холодной липкой паутине, сковывали его тело и стремились проникнуть в сознание.

Юноша хотел подняться и что-то сказать, отстоять себя, это желание, по-прежнему, слишком непозволительно часто посещало его. Он аккуратно сел, снова разворачиваясь лицом к мучителю, посмотрел на него загнанным взглядом. Очки слегка перекосились, но не упали, на щеке алело пятно от удара, жгло кожу.

– Зачем ты всё время нарываешься на применение силы? – спросил Билл. Парень всё время неотрывно смотрел на юношу, и продолжал это делать и сейчас.

Тео не ответил и слегка отвернул голову, отводя взгляд. Грудь мальчишки часто вздымалась от страха, от ощущения собственной загнанности. Пусть он и не желал демонстрировать это, но тело всегда выдавало его с потрохами.

– Я задал вопрос, – твёрже произнёс Билл, в голосе скользнула сталь.

Тео вздохнул и произнёс:

– Я не знаю, что тебе на это ответить.

– Не знаешь?

– Нет. Это же ты меня бьёшь, тебе виднее, почему ты это делаешь и что, в твоём понимании, значит «нарываться».

Билл медленно подошёл к пленнику, склоняясь к его лицу, касаясь пальцами щеки. Юноша весь сжался, ожидая чего-то плохого, инстинктивно отворачивая голову.

Кареглазый усмехнулся и похлопал юношу по щеке. Парень произнёс:

– Такая милая глупость, такая святая невинность… – в голосе звучала усмешка. – Давай, иди в душ, готовься, – парень выпрямился и отошёл от кровати. – Потом одевайся. Надеюсь, не перепутаешь зад и перёд?

– Я постараюсь.

– Не постарайся, а не перепутай.

Тео отправился в душ, где его сопровождал пленитель. Потом Билл покинул юношу, оставляя его, чтобы «подготовился». После душа юноша обернулся полотенцем и вернулся в спальню, где его ждал Билл.

– Одевайся, – сухо приказал кареглазый.

Юноша кивнул и потянулся к своей одежде, но парень ударил его по рукам.

– То, что в коробке надевай, – немного раздражённо произнёс Билл.

Тео кивнул и взял коробку, открыл её, доставая первую деталь своего сегодняшнего туалета, оказывающуюся полупрозрачной маечкой-корсетом на бретельках. Также в коробке оказались стилизованные под женские кружевные трусики-шортики, подвязки и чулки. Всё белое, полупрозрачное.

Юноша, закончив с осмотром-ощупыванием, поднял на пленителя непонимающий взгляд.

– Надевай, – спокойно произнёс кареглазый, складывая руки на груди и садясь на кровать.

Тео слегка нахмурился и опустил взгляд, снова смотря на лёгкое и невесомое бельё в своих руках.

– Билл, можно вопрос, зачем? – спросил юноша, перебирая пальцами ткань майки-корсета.

– Всё, ты мне надоел, – раздражённо ответил Билл и встал, быстро подходя к пленнику, хватая его за плечо и грубо разворачивая, толкая на кровать.

Тео запутался в собственных ногах и чудом не упал на пол, долетая до кровати и плюхаясь на живот.

– Не надо… – испуганно прошептал юноша, боясь обернуться, сжимая в кулаках одеяло.

Билл не ответил. Он подошёл и рывком сдёрнул с пленника полотенце, оставляя его полностью обнажённым.

– Заметь, – произнёс кареглазый, снимая толстый клёпанный ремень с шипами, – я хотел, чтобы ты был в лучшим виде, а теперь придётся подпортить тебе шкурку…

Тео стиснул зубы и опустил голову, закрывая глаза и утыкаясь лицом в матрас. Хотелось попросить пощады, но чёртова гордость опять не позволяла.

– Не попросишь, чтобы я этого не делал? – поинтересовался Билл, наматывая ремень за руку и делая из него удобную для битья петлю.

– А это имеет смысл? – тихо спросил Тео, чуть отнимая голову от постели.

– Допустим…

Юноша сглотнул и прикрыл глаза, посылая гордость куда подальше, умоляя её заткнуться. Он попросил:

– Билл, прошу тебя, не делай этого. Не делай мне больно.

– Пока на двойку, – хмыкнул кареглазый. – Проси лучше.

– Билл, я умоляю тебя, – громче произнёс Тео, – не наказывай меня. Прошу тебя.

– На колени хотя бы встань, – небрежно бросил пленнику Билл.

Юноша стиснул зубы и медленно встал, подошёл к мучителю и опустился перед ним на колени, смотря куда-то в пол.

– Я прошу тебя, Билл, хозяин, – уже почти не было стыдно, слишком привычными стали подобные унижения.

– В глаза смотри, – поморщился кареглазый.

Тео вздохнул и послушно поднял глаза, смотря снизу на своего мучителя.

– Прошу тебя, не наказывай меня, – продолжил юноша. – Я не хочу боли. Пожалуйста. Я… раскаиваюсь в своём поступке.

Да, просить прощения за то, что даже отдалённо не может являться виной, это верх унижения и бесправности. Как же наивно Тео полагал, уча в школе историю, что рабство давным-давно запретили…

– Прошу, – добавил юноша, снова опуская взгляд, начиная нервно заламывать пальцы. – Не делай мне больно. Умоляю.

– Посмотри на меня, – приказал Билл.

Тео послушно поднял взгляд, смотря в холодное, жуткое, но такое обаятельно лицо мучителя.

– Пожалуйста… – совсем шепотом добавил юноша.

– Отлично, – кивнул Билл. – А теперь – соси.

Тео едва заметно кивнул и потянулся к ширинке парня, расстегнул её, слегка приспуская его штаны и бельё, отмечая, что мучитель уже возбуждён. Как видно, больше всего на свете Билла заводило чужое унижение и слабость перед ним. Юноша прикрыл глаза и взял толстый член пленителя в руку, придерживая у основания, и послушно взял в рот.

Когда Билл кончил, Тео без напоминаний проглотил его сперму. Парень довольно улыбнулся, смотря на наложника.

– Одевайся, – приказал кареглазый. – Мы с тобой совершенно выбились из графика.

Тео покорно кивнул и встал, беря коробку с нарядом и, в этот раз, одеваясь без пререканий и вопросов. Билл внимательно наблюдал за тем, как юноша облачался в белое бельё, которое так потрясающе подчёркивало его невинность, чистоту. Вот только общая развратность наряда говорила о том, что этой самой чистоты уже и в помине нет, её давно смешали с грязью.

– Ещё одна деталь, – произнёс парень, когда юноша полностью облачился в указанный наряд.

Кареглазый подошёл к коробке и выудил из неё вещицу, которая осталась незамеченной Тео – белый ошейник с крупной начищенной пряжкой спереди.

– Волосы убери, – приказал кареглазый.

Тео покорно собрал волосы и поднял их, открывая шею. Билл быстро надел на него ошейник и позволил распустить волосы. Парень отошёл на два шага, оглядывая пленника. Он потёр подбородок и взглянул на часы. Оказалось, что они потратили на сборы, мольбы и так далее два часа, и сейчас было уже почти семь.

– Пошли, – приказал Билл, подходя и подцепляя Тео за ошейник, как неразумного щенка. – Сейчас я тебя размещу…

Юноша решил не задавать вопросов и покорно пошёл. Билл привёл его в просторную комнату, где он раньше не был. Парень подвёл Тео к непонятной перегородке, которая располагалась недалеко от просторной кровати, вынул непонятно откуда цепь и пристегнул её к ошейнику юноши, после чего закрепил на перегородке.

– На колени, – приказал кареглазый.

Тео несколько мгновений помешкал, но опустился на пол.

– Жди, – добавил Билл и, проверив ещё раз крепость цепи, покинул комнату.

Юноша подождал секунд тридцать, затем поднял взгляд, смотря на закрытую дверь, за которой скрылся его мучитель. Мальчик прикусил губу, пытаясь понять, догадаться о том, что же затеял этот парень, зовущийся Змеем, но это у него не получалось. Не сложно было догадаться о том, что «сюрприз» будет связан с сексом, но что-то подсказывало, что мучитель затеял нечто особенное, иначе, к чему этот маскарад?