Текст книги "Порок сердца"

«Чёрт, больно-то как…», – думал парень, жмурясь, кривясь от этих ощущений. Несмотря на то, что горлышко было не слишком толстым, но оно было прямым, слишком твёрдым и раздражало чувствительные стенки кишечника.

Снова задержав дыхание, собравшись и напрягшись, Тео отвёл руку чуть назад, а, затем, резко и сильно надавил на горлышко, вгоняя его полностью в свой задний проход. Если бы он не успел упасть лицом в подушку и вцепиться в наволочку зубами, его крик бы услышал весь дом. Из глаз брызнули слёзы, а сзади начало неприятно жечь. Кажется, ему удалось нанести себе повреждения с первого раза. Впрочем, к этому Тео и стремился сейчас…

Немного переждав, чтобы боль хотя бы чуть-чуть утихла и перестала так отчаянно пульсировать в заднем проходе, парень снова извлёк из себя стеклянное горлышко и вновь вогнал его внутрь. Он повторял это движение раз за разом, причиняя себе боль, разрывая судорожно сжимающееся мышечное кольцо.

«Господи, как же больно, сука…», – мысленно прошипел Тео и зажмурился. Он извлёк из себя бутылку и сел, едва сдержав крик.

Бегло осмотрев горлышко бутылки, которое теперь украшали неяркие кровавые разводы, парень встал и закинул тару подальше под кровать, чтобы потом, в спокойной обстановке, избавиться от улики.

Хромая, парень прошёлся по комнате, оценивая своё состояние и отмечая, что несколько перестарался.

«Но, ничего, – подумал Тео, поднимая штаны с трусами и снова одеваясь. – В конце концов, я же только что пережил изнасилование. Так что, мне и должно быть херово. Очень херово», – он усмехнулся и снова поморщился от боли.

Вернувшись к кровати, блондин скомкал покрывало, делая кровать похожей на место преступления, и лёг, сворачиваясь клубочком и отворачиваясь к стене. Он лежал, пытаясь полностью вжиться в роль, дрожа, тихо всхлипывая. Спектакль уже тянул на Оскар, оставалось только дождаться главного зрителя…

Глава 55

Лолита —

И кровь его на твоих пальцах.

Лолита —

Тебе нельзя здесь оставаться.

Лолита, Лолита,

И он один лишь виноват,

Лолита…

Так пусть отправится он в Ад.

Прочь, прочь, прочь, Лолита.

Прочь, прочь, прочь, Лолита.

Otto Dix, Лолита©

Тео лежал, мелко дрожа, уже настолько привыкнув к этому, что не замечая. Он не услышал, как открылась дверь в его комнату и только ощущение тяжёлого, тяжелеющего с каждым мгновением взгляда заставило его вынырнуть из своих мыслей и дрёмы. Он обернулся, пытаясь не садиться и посмотрел на пришедшего огромными синими глазами, в которых читались боль и страх. Билл стоял на пороге комнаты, чернея с каждой уходящей секундой. Он, молча, водил взглядом по лицу Тео, на котором багровели синяки и подтёки крови. Блондин смотрел на него всего секунду, не больше, спохватываясь и отворачиваясь, снова ложась и сворачиваясь в клубочек.

– Тео, что с тобой? – тяжёлым, словно свинцовая гиря, голосом спросил брюнет, смотря на тонкую спину своего любовника. – Тео? – он подошёл к кровати и сел на край, потянулся к блондину рукой, но застыл, натыкаясь взглядом на пятна крови на покрывале. – Тео…

– Билл, я… Я не виноват, клянусь, – сбивчиво, едва слышно прошептал Тео. Он обнял себя за плечи, сжимая их тонкими пальчиками. – Я… Я не хотел…

– Что произошло? – спросил Билл. Его взгляд растеряно блуждал по спине Тео, по его ногам. – Тео… – он, всё-таки, прикоснулся к парню и попытался перевернуть.

Блондин скривился от боли, но промолчал, даже попытался сесть, но, сделав это, схватился за живот и рухнул на спину.

– Б-Билл, прости меня…

– Тео, ты… Что произошло? – брюнет не понимал, что происходит. Он осторожно прикоснулся к багровой от кровоподтёка скуле блондина, вгляделся в его мокрые от слёз глаза. – Тео…

– Билл, я не хочу этого говорить…

– Скажи.

– Билл…

– Скажи, – требовательнее повторил Кофман. – Что произошло? Это… Альберт?

Тео поднял взгляд на брюнета, как-то растеряно, жалобно смотря. Он помотал головой и всхлипнул.

– Тео, что он с тобой сделал? – твердо спросил Билл.

– Билл, прошу тебя, не надо… – умоляюще произнёс блондин. Он перебрался к краю постели и встал, но сделал всего шаг и, охнув, упал на колени. Здесь он немного преувеличил, ему не было настолько больно, но, чем зрелищнее и убедительнее игра, тем больше шансов, что зритель поверит в неё.

Без лишних слов Билл взял Тео под руки и поднял на ноги, продолжая придерживать его, чтобы вновь не упал. Тео старательно отводил взгляд.

– Пожалуйста, пусти меня… мне… надо в душ, – тихо попросил блондин.

– Он тебя изнасиловал? – ледяным, дребезжащим сталью тоном спросил Билл.

– Билл…

– Да? – спросил Кофман и вздохнул. – Скажи мне, не бойся.

– Прошу тебя, Билл, давай, оставим эту тему? – взмолился Тео. Он взял брюнета за руку. – Пожалуйста, то… что это произошло… это не делает меня грязным. Прошу, не отказывайся от меня.

– Сука, – выдохнул Билл и стиснул зубы, сжал кулаки.

Тео испугался, что это слово адресовано ему, но Билл, ничего больше не сказав, прошёл мимо него и покинул комнату. Тео обернулся через плечо, смотря в ту сторону, где скрылся Кофман, прислушиваясь и различая в тишине дома голоса Билла и Альберта.

– Уходи, – сказал брюнет, зайдя в комнату друга.

– Что? Куда, Билл?

– Уходи, – повторил Кофман. – Я ничего тебе не собираюсь объяснять. Сам должен понимать.

– Что? Билл, в чём дело? Это… – до доктора дошло. – Это из-за Тео?

– Вот видишь, сам всё понимаешь. Уходи.

– Билл, ты веришь ему?

– Ты не понимаешь меня? Или тебе предварительно нужно по морде съездить? – спросил брюнет.

Штагельберт не ответил. Он встал и, смерив друга тяжёлым взглядом, начал собирать вещи, не складывая их, просто бросая в сумку. Покончив с этим занятием, парень застегнул молнию и, перекинув ремень через плечо, вышел из комнаты.

– Не ожидал такого от тебя, – сказал Альберт, обернувшись в дверях.

– Я тоже не ожидал такого от тебя, – холодно ответил Кофман.

– Если передумаешь, звони, – добавил Штагельберт и, поправив сумку, ушёл.

Кофман оставался на месте, пока внизу не хлопнула входная дверь. Затем, вздохнув, он направился обратно в комнату Тео. Услышав, что разговор закончился и Альберт ушёл, Тео поспешил лечь, изображая полную незаинтересованность их диалогом.

– Прости меня, – произнёс Билл, войдя в комнату.

Он закрыл дверь и подошёл к кровати Тео, сел. Кофман дотронулся до ноги блондина и слегка погладил. Ему было больно смотреть на состояние парня. Пусть Тео толком ничего и не рассказал, но всё и так было понятно. И это рвало сердце, которого, как Билл думал, у него не было.

– Прости… – повторил Кофман.

Он осторожно лёг рядом с блондином и заглянул ему в глаза. Тео поднял на него взгляд, смотря так искренне, приятно, но в синих омутах плескалась боль.

– Билл… – произнёс Тео и придвинулся к брюнету, прижимаясь к нему телом.

– Всё хорошо, мышонок, всё хорошо… – успокаивающе прошептал Билл, осторожно поглаживая Тео по спине, по боку. – Всё хорошо… – он приблизился к лицу парня и прикоснулся к его губам, даже не целуя, просто задерживаясь так на несколько мгновений.

Когда Билл отстранился от него, Тео сам потянулся к нему за новой лаской, прикоснулся к губам, целуя осторожно, как-то испуганно. Этот поцелуй не заканчивался долго, слишком долго. Немного забывшись, распылившись, Билл прижал Тео к себе, начиная целовать требовательнее, забираясь рукой под его футболку.

– Билл, подожди, – испуганно произнёс Тео, когда Кофман, вылизывая, прикусывая его шею, скользнул рукой ему сзади в штаны. – Билл, прошу тебя, давай, хотя бы не сегодня… Мне… больно.

Кофман резко отстранился от него, будто трезвея. Он заглянул в синие, слегка расфокусированные глаза блондина, слегка нахмурился.

– Прости меня, Тео, я забылся, – произнёс Билл и вздохнул, отодвигаясь от Тео, садясь.

– Нет, – тихим, дрожащим голоском попросил Тео и тронул его за руку. – Пожалуйста, обними меня. Только… без секса.

Билл обернулся на него. Взгляд брюнета зацепился за синие глаза блондина, за синяк на скуле и щеке, за разбитые, припухшие губы.

– Я люблю тебя, малыш, – вздохнул Кофман, снова ложась и заключая Тео в свои объятия. – И я больше никому не позволю причинить тебе боль.

Тео улыбнулся и прижался к нему сильнее, утыкаясь носом ему в шею и замирая. Он казался на вид таким искренним, чистым, несмотря на всё своё прошлое и настоящее, он был таким… ребёнком на вид. Но внутри, там, куда не могли заглянуть посторонние глаза, он ликовал, тихо праздновал свою победу, даже, целых две – он избавился от Альберта, который пытался избавиться от него, и Билл признался, наконец-то сказал, что любит его. Это стоило того, чтобы потерпеть ту боль, что блондин два часа назад причинял себе, и которая до сих пор пульсировала алыми очагами в его теле.

– Я люблю тебя, – тоже произнёс Тео. – Я тоже люблю тебя. Только, прошу тебя, не бросай больше меня никогда, – такое враньё, такая сладкая ложь, но «зритель» был доволен и счастлив.

Билл улыбнулся и поцеловал Тео в светлую макушку, после чего вновь прижал к себе, поглаживая парня по волосам, успокаивая, пока тот, незаметно для себя, не заснул, тихо посапывая у брюнета на груди.

– Надеюсь, ты видишь сладкие сны, мышонок, – прошептал Билл, осторожно, чтобы не потревожить Тео, устраиваясь удобнее и тоже прикрывая глаза. Только сон к нему не шёл и не обещал этого, потому что слишком много тяжёлых мыслей было в голове парня.

Глава 56

Услышав заветное «Я люблю тебя» от Билла, Тео перешёл к последнему пункту своего плана отмщения. Когда-то, в далёкие семнадцать, парень отчаянно желал вернуть своего обворожительного мучителя, он так хотел, чтобы он отдал ему своё сердце, остался с ним навсегда. Годы прошли, юношеское помешательство забылось, но тогда, в доме Леонарда, увидев Кофмана вновь, желание обладать им вернулось и стало ещё крепче, ещё жарче и безумнее. Ему по-прежнему нужно было его сердце, он желал его, вот только желание его приобрело более материальный окрас…

Когда-то, когда Тео отказался от операции по пересадке сердца, верно, его естество чувствовало, что он не нуждается в чужих органах, ему нужен лишь один… его. Разузнать всё об оформлении документов на добровольную пересадку сердца оказалось просто, оформить их тоже не составило слишком большого труда. Сложнее было подсунуть документ на подпись Биллу, но и с этим Тео справился, подложив бумажку в стопку рабочих бумаг Кофмана и вероломно перетянув внимание брюнета на себя. Он подписал. Теперь на руках у Тео был подписанный документ, подтверждающий желание отдать своё сердце на донорство, случись что-нибудь с его носителем. Оставалось только подстроить это «что-нибудь»…

Выбор Тео пал на автокатастрофу, потому что её было легче всего подстроить и потому, что это было очаровательно символительно: Змей выжил в страшной аварии, в которой погибла вся его семья, но ему, всё-таки, суждено умереть именно в таких условиях.

Тео думал об этом каждый день. Думал и улыбался, подпиливая тормозной трос одной тёмной, безлунной ночью. Он знал, что завтра Кофман должен ехать на загородную встречу, откуда уже не вернётся. Расчёт правильного подпила и прочего отнял у Тео две ночи сна. Но, в итоге, парень просчитал всё и отправился на дело. По его точным расчётам трос должен был окончательно разорваться уже за городом, где Билл, привычно, разгонится до огромной скорости и у него не будет шанса выжить. Он всё спланировал. Он желал отомстить и он знал, что совсем скоро отмщение свершится. У него будет сердце Кофмана – сердце самого страшного маньяка современности, которое заменит его больной и слабый орган, навеки подарив ему покой и позволив жить нормальной жизнью.

Расправившись с тормозами, Тео был так воодушевлён, что утром приластился к Биллу и позволил свершиться их близости. До этого, все четыре дня, прошедшие с того дня, когда Кофман выгнал Альберта, Тео не подпускал парня слишком близко к себе. Конечно, Тео морщился от боли и шикал, но, всё равно, не останавливал любовника, отдавался ему. Ему не пришлось притворяться и изображать последствия «изнасилования», всё-таки, с бутылкой он потрудился на славу, даже слишком. Билл же, в свою очередь, окончательно уверился в том, что Штагельберт в тот день переступил непозволительную черту, взяв его любимого без согласия, насильно, сделав ему больно.

Видя гримасу боли на лице блондина, Кофман всё время шёпотом извинился за это, целовал его лицо, пытался успокоить и отвлечь. А Тео, в свою очередь, тихо ликовал, он видел, как искренен с ним Билл, как этот ужасный человек проникся им, и это приносило невероятное блаженство.

Лежа под Биллом, ощущая толчки в своём теле, осторожно подаваясь навстречу, парень думал о том, что уже завтра, вероятнее всего, он будет лежать на операционном столе, спя крепким наркотическим сном и готовясь принять в себя сердце Змея.

Оставалось только дождаться отъезда Билла из дома и звонка из больницы, извещающей о том, что освободилось донорское сердце. Оставалось совсем чуть-чуть и эти сутки были ничем, по сравнению с целой жизнью в страхе того, что его сердце вдруг остановится. Билл практически погубил его, но и он же, сам того не зная, обещал спасти его, исцелить.

– Ты моё спасение, – прошептал Тео, когда они закончили и Билл, сбито дыша, поцеловал его в уголок губ. Он не кривил душой, он был искренен – Кофман спасёт его, обязательно спасёт, пусть и ценой своей жизни.

Улыбнувшись, Тео обнял парня и прикрыл глаза, даже забывая о боли, которая была достаточно ощутимой. Ему было так хорошо сейчас, а завтра станет ещё лучше, потому что его страх навеки останется в прошлом и он будет носить в себе доказательство своей безоговорочной победы над ним.

Глава 57

Почему ты не унесешь меня?

Почему ты не унесёшь меня?

Я не могу идти дальше,

Я не могу жить…

Пойми меня —

Я не смогу выжить,

Я ненормальный без тебя…

Papa Roach, Carry me©

Тео сидел на диване, наблюдая за тем, как Билл заканчивает последние приготовления перед отъездом. Брюнет собирал какие-то бумаги, ключи, телефоны, которых у него было два.

– Ты надолго, Билл? – спросил Тео, когда Билл вернулся с кухни, где насыпал корм Грифу.

– Часов на пять, важные переговоры, – ответил брюнет.

Тео вздохнул, изображая разочарованность, и прикрыл глаза.

– В чём дело, Тео? – спросил Кофман, останавливаясь в нескольких шагах от дивана.

– Ни в чём, – вздохнул блондин. – Всё хорошо, просто… я не люблю оставаться один.

– С тобой остаётся Гриф.

Тео слабо улыбнулся, решив не напоминать очередной раз о том, как он «любит» эту псину. Брюнет похлопал себя по карманам и, взяв свой кейс, снова посмотрел на Тео. Блондину показалось, что его взгляд был каким-то особенно тяжёлым, но он всё списал на разыгравшееся воображение.

– Пока, – произнёс Кофман, слегка кивнув.

– Пока, – ответил Тео и встал, подошёл к Биллу и чмокнул его в губы. – Я буду тебя ждать.

– Дождёшься, – усмехнулся Кофман и провёл кончиками пальцев по щеке блондина.

Убрав руку, брюнет забрал ключи от машины и покинул дом, оставляя Тео наедине со своим ликованием.

«Ну, вот и всё, – подумал блондин, выдыхая и улыбаясь. Он вернулся на диван и поджал под себя ноги. – Больше не будет никакого Билла, никакого страха. Будет только жизнь. Счастливая жизнь. Я смог, господи, даже не верится…».

В гостиную вышел Гриф и, подойдя к дивану, положил на него морду, удивительно грустными глазами смотря на Тео, словно пытаясь нечто сказать, а, возможно, и осудить за его страшный, по сути, поступок.

Парень попытался отвлечься и не смотреть на пса, но тот упрямо продолжал смотреть на него тёмными, грустными глазами, пропитанными немым укором.

– В чём дело? – раздражёно спросил Тео, отложив журнал. – Почему ты на меня так смотришь? Что, жалко своего хозяина? А он меня пожалел? А он пожалел хоть кого-нибудь? Нет! Так, с чего бы мне его жалеть? Гриф, я устал бояться и… мне нужно сердце. Знаешь, – Тео вздохнул и прикрыл глаза, – может быть, если бы он когда-то не выбросил меня, как ненужную вещь, ничего этого и не было бы… Я ведь, Гриф, любил его, – в глазах Тео отразилась боль. – На самом деле любил. Я жил им. А он… бросил меня умирать. Я был не нужен ему, а он был мне необходим. Теперь же мы поменялись местами. Знаешь, ведь, верно, каждая жертва отчаянно желает стать палачом…

– И что ты почувствуешь, Тео, – вклинился внутренний голос, – убив человека? Убив того, кого любишь?

Тео поморщился и как-то сжался. Этот внутренний голос молчал уже шесть лет, он не давал советов, не был совестью, его просто не было. Его, как и многое другое, отнял у него Билл, сейчас же он вернулся.

– А я его не убиваю, – неубедительно ответил Тео.

– Убиваешь. Какая разница – застрели ты его или сделай так, чтобы он разбился? – продолжал голос мыслей.

– А он меня пожалел? – раздражённо выпалил Тео. – Нет! Он меня не пожалел! Я выжил чудом! И этим я обязан совсем не ему.

– Ты так думаешь? – продолжал голос.

– Думаю, – кивнул Тео. – И… – он поморщился. – Я не люблю его. Любил – да, но не люблю его.

– Любишь.

Тео нахмурился и как-то сжался. Ему не нравились собственные настырные мысли, от которых было не отмахнуться, не отделаться.

«Ладно, – подумал Тео, вздыхая. – Даже, если люблю, разве это что-то меняет?».

Голос мыслей молчал, решив вдруг стать сторонним наблюдателем размышлений своего носителя.

«Да, меняет, – сам себе ответил Тео и кивнул. – Я буду с тройным удовольствием носить в себе его сердце. И всё. Больше ничего».

Внутренний скептик и советник продолжал молчать. Гриф продолжал жалобно смотреть на парня, словно ожидая чего-то.

– Не смотри на меня так, Гриф, – произнёс Тео и погладил пса по голове, после чего попытался столкнуть его морду с дивана. – Мне и так было трудно на это решиться. Но, в конце концов, лучше я его, чем он меня. Мне страшно, Гриф, понимаешь, страшно. А я устал от этого, безумно устал.

– А не страшно тебе жить, зная, что Билла больше нет? Нигде? И никогда не будет? – вставил своё слово внутренний голос, ударяя в точку, вызывая на лице парня гримасу то ли боли, то ли…

– Нет, не страшно, – вздохнул Тео.

Он ощутил это отвратительное чувство, которое бывает в те моменты, когда ты врёшь сам себе и прекрасно это понимаешь. Вот только Тео не понимал, до этого не понимал…

А тут вдруг до него дошло.

– Билл… – одними губами произнёс парень, выдыхая, забывая вдохнуть и распахивая глаза, словно он вдруг прозрел. – Билл… – он обернулся на дверь, за которой пару минут назад скрылся Кофман. – Никогда, – повторил блондин, осознавая, представляя себе этот мир, в котором больше нет Билла, и никогда не будет, представляя его холодное, безжизненное тело в морге и его горячее сердце, бьющееся в собственной груди.

Он прикоснулся к груди, ощущая глухие удары своего слабенького, больного сердца, которое вдруг осознало, всё осознало. Но уже так поздно…

Тео вздрогнул, испугавшись слишком резкого и громкого телефонного звонка. Несколько секунд посидев, блондин подошёл к аппарату и поднял трубку.

– Алло?

– Алло, – ответил на том конце связи Альберт. – Тео?

– Да.

– Позовёшь Билла или глупо тебя об этом просить?

– Он же… выгнал тебя?

– Я знаю. Я не собираюсь ему ничего объяснять, но мне нужно кое-что ему сказать… Кое-что очень важное. Прошу тебя, Тео, позови его и поскорее…

Альберт ещё что-то говорил, но Тео уже не слышал его, даже рука отнялась от уха, и теперь голос доктора доносился до слуха парня издалека. Там, за окном, была машина Билла, в которой сидел он – его маньяк, его любимый маньяк. Он уже покинул гараж и вот-вот должен был выехать на улицу, чтобы уже никогда не вернуться, чтобы безвестно кануть, подарив своё сердце Тео, подарив, сам не зная об этом.

– Нет, – прошептал Тео, ошалелыми глазами смотря на медленно раздвигающиеся ворота. – Нет, оно мне не нужно… не нужно без тебя…

– Что? Что не нужно?! Алло, Тео, ты меня слышишь?! – пытался достучаться до парня доктор, но блондин не слышал его.

Бросив трубку на тумбочку, парень сорвался с места и выскочил на крыльцо, быстро преодолевая расстояние до машины Кофмана, которая медленно двигалась к выезду. Он кинулся на капот, ударяя по нему ладонями. От резкости появления Тео, Билл едва не наехал на него.

– Чёрт, что ты творишь? – выругался Кофман, открывая окно.

– Прошу тебя, не уезжай, – взмолился Тео.

– Почему? – спокойно спросил Билл, внимательно смотря на парня.

«Почему? – повторил про себя Тео вопрос Билла. – А что мне ему сказать? Как сделать, чтобы он не уехал?».

– Скажи правду, – предложил внутренний голос.

«Тогда умру уже я, – горько подумал Тео. – Он не простит меня… и будет прав. Вот только… я же… я же люблю его. Я не хочу его терять! Нет!».

– Почему? – повторил свой вопрос Кофман. – Тео, я не хочу опаздывать, либо говори причину, либо уходи с дороги. Вообще, что тебе в голову стукнуло?

– Я… – Тео запнулся, задохнулся воздухом, понимая, что сейчас своим ответом он может решить судьбу их обоих. – Я… боюсь.

– Чего?

– Я боюсь, что с тобой что-то случится. Билл, прошу тебя, останься дома. Не надо никуда ехать. Прошу…

– С чего бы это? – поинтересовался Билл. – Интуиция?

– Да, – слишком резко кивнул Тео. – Билл…

– Тео, я поеду, хочешь ты этого или нет…

«Нет», – подумал Тео, его лицо скривилось от безысходности и горечи. Он пропустил окончание фразы Кофмана, его предложение.

– Так, что ты выберешь? – поинтересовался брюнет, ожидая ответа на свой вопрос.

– Что? – выйдя из некого транса, спросил Тео. – Ч-что ты спрашивал?

– Что ты выбираешь?

– А… – Тео снова забыл вдохнуть. – А какой до этого был вопрос? Билл, я…

– Да я уже привык, что ты, порой, витаешь в облаках, – вздохнул Кофман и повторил свой вопрос-приговор: – Если тебе так страшно, можешь поехать со мной, либо, оставайся дома и не истери. Что выберешь?

У Тео сердце упало в пятки и начало молотком бить по венам и артериям. По позвоночнику пробежал холодок, а ладони взмокли липким потом ужаса и безысходности.

– Тео, у меня мало времени, – напомнил Кофман. – Уходи с дороги, – он снова завёл машину и положил руки на руль.

И тут Тео произнёс то, чего никак не мог ожидать от себя, что было глупым, просто безрассудным.

– Я еду с тобой, – выпалил блондин и гулко сглотнул, отчего кадык на его шее резко вздрогнул.

– Тогда, садись, – пожал плечами Билл и открыл пассажирскую дверцу спереди.

До места было всего три шага, но они показались Тео вечностью, прогулкой по эшафоту. Сев в автомобиль, блондин пристегнулся. Он с ужасом смотрел вперёд, слушал едва уловимое гудение двигателя. Машина плавно выехала на проезжую часть и двинулась по «дороге смерти».

«Вот и всё, – думал Тео, не моргая, смотря на бегущую впереди дорогу. – Вот и пришла расплата… Я хотел его убить… Я хотел его любить… спасти, а, в итоге, погублю нас обоих. Как видно, пророческими были мои слова тогда, в нашу первую встречу: „Лучше разбиться вместе с тобой“…».

Он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза, чувствуя, как начинает мелко дрожать от напряжения и страха. Он подумал:

«Господи, пусть хотя бы он выживет… Он же не виноват в том, что я больной и глупый. Я идиот, господи, я сам всё разрушил…».

Билл молчал, Тео тоже молчал, смотря перед собой, следя за каждым поворотом, мысленно готовясь к тому, что, рано или поздно, они выедут на ту самую загородную трасу, где сорвутся тормоза, и они влетят в какой-нибудь столб, автомобиль, дом…

Черта города приближалась, Тео всё больше напрягался. Он уже не мог нормально сидеть, его трясло, и хоть он пытался это скрыть, это ему не удавалось. Он добровольно сел в сломанный им же автомобиль, зная, что он разобьётся. Это было даже не глупостью, это было… фатумом, судьбой и её издёвкой. Как иначе объяснить то, что, поняв, что он на самом деле любит Билла и хочет с ним жить долго и счастливо, он не только не отговорил парня сесть в это роковое авто, но и сам тоже сел в него. Идеальная глупость….

Они выехали за черту города, и Билл прибавил скорость, скоростная отметка показала сто километров в час, потом сто десять. На такой скорости у них не было ни малейшего шанса. Ни малейшего…

Тео закрыл глаза. Он был не в силах смотреть на эту дорогу, что погубит их, он был не в силах смотреть на исполнение своего недавнего желания, жертвой которого стал сам. Не в силах…

По щеке скользнула слеза, парень утёр её, но следом последовала вторая. Солёная, горькая вода градом стекала по его лицу, и Тео был не в силах остановить этот поток душевной боли и отчаяния.

«Мама, – думал парень, – совсем скоро мы увидимся. Прошу тебя, не смотри на меня укоризненно. Я не плохой, я просто… глупый… я всегда таким был. И теперь пришло время заплатить за это. До встречи, мам, пап, надеюсь, вы не станете любить меня за это меньше…».

Он судорожно вдохнул, всхлипнул и откинулся на спинку сиденья. Он ощущал, как быстро несётся дорогое авто по трассе, и он уже представлял себе, сколь ужасным будет столкновение с преградой.

Ещё через пару минут ожидание неизбежного конца стало столь невозможным, что Тео открыл свои заплаканные глаза и повернулся к Биллу. Он взял Кофмана за руку, плюнув на то, что парень ненавидит, когда его отвлекают от управления авто. Это уже не имеет смысла.

– Билл, – произнёс Тео, – я люблю тебя. Люблю и всегда любил. С семнадцати лет. Я просто хочу, чтобы ты знал это и… чтобы ты не ненавидел меня.

– За что мне тебя ненавидеть? – поинтересовался Кофман.

Тео вздохнул и опустил взгляд, собираясь с мыслями, с духом. Уже было бессмысленно скрывать правду, проще было признаться, исповедоваться перед концом. Глубоко вдохнув, блондин произнёс:

– За то, что я убью нас.

– Что? – переспросил Билл.

– Я сломал машину, Билл, – гробовым, обреченным голосом ответил Тео. – Тормоза. Мы не сможем остановиться. Билл, я хотел убить тебя, забрать твоё сердце, чёрт побери, я даже смог подсунуть тебе согласие на его пересадку! Но… Но потом я понял, что я не могу тебя потерять, – он опустил голову, сгибаясь, сжимаясь. – Я люблю тебя, Билл, хоть и прекрасно понимаю, что это не оправдание. Я идиот, Билл, идиот… И теперь мы оба заплатим за мою глупость. Прости, но я не смог сказать тебе этого там, дома, я так боялся, что ты возненавидишь и убьёшь меня! Господи… а теперь я всё равно умру. Судьба?

– А ты сам, как думаешь? – удивительно спокойно спросил Билл, продолжая следить за дорогой, хоть, по сути, в этом уже не было никакого смысла.

– Наверное, судьба, – вздохнул Тео. – Знаешь, Билл, я лишь хочу, чтобы смерть была быстрой…

– Ты готов умереть?

– Нет, – честно ответил Тео и покачал головой. – Я боюсь смерти, ужасно боюсь. Но я вдруг понял, что жизнь без тебя страшнее. Я всегда думал, что ты – мой кошмар, а… А вот, как получилось, Билл. Знаешь, – он нахмурился и утёр текущий нос. – Когда ты ушёл, позвонил Альберт, он хотел сказать тебе нечто важное… Я не знаю, что, но… Но я хочу сделать своё признание, очистить совесть. Билл, – он отстегнул ремень и повернулся к Кофману. – Альберт не насиловал меня. Он, вообще, не прикасался ко мне. На самом деле, он догадался о том, что я хочу отомстить тебе и угрожал, что всё тебе расскажет, если я не уйду, вот я и придумал весь этот план… Синяков себе наставил…

– А что с твоей задницей? Я вчера отметил, что у тебя, в самом деле, следы изнасилования.

Тео слегка смутился. Он опустил взгляд и ответил:

– Это я бутылкой. Я подумал, что всё должно быть убедительно…

– Ты идиот, Тео.

– Я знаю, – вздохнул парень.

– Но теперь, – продолжил брюнет, не отрываясь от дороги, – я с уверенностью могу сказать, что люблю тебя.

– После всего того, что я сделал? – удивился Тео, его голос подскочил.

– После того, как ты сел в машину, зная, что она сломана, и мы разобьёмся, – кивнул Кофман. – Это дорогого стоит. И, честно говоря, я не ожидал, что ты решишься на это. Мне всегда казалось, что ты труслив, пусть и вздорен.

– Что…? – непонимающе, не понимая, что хочет уточнить, спросил Тео.

– То, Тео, – кивнул Билл. Он мягко повернул руль, сворачивая. – Я знал о том, что ты собираешься сделать, видел соглашение на пересадку. И то, что ты сломал машину, я тоже знал. Знаешь, у меня есть привычка очень тщательно следить за состоянием авто…

– Но… – задыхаясь от эмоций и шока, выпалил Тео, теряясь в словах, в буквах. – Но почему ты сел в него?

– Потому что, Тео, – медленно ответил Кофман, сворачивая к обочине и останавливая машину. – Машина в порядке. Её починили. А соглашение… Да, знаешь, это было неожиданно… Очень искусная месть, мой мальчик.

– Ты убьёшь меня? – в лоб спросил Тео, решив, что не нужно ходить вокруг да около.

– А зачем? – искренне удивился Билл. Он положил руки на руль и повернулся к блондину.

– Потому что я пытался тебя… нас убить.

– Но ты не убил. И, более того, ты сел в машину, думая, что она разобьётся. Это дорого стоит, Тео. И, честно признаться, это и было моей для тебя проверкой, поэтому я так долго молчал и делал вид, что ничего не знаю. Я хороший актер, не так ли? – парень усмехнулся.

– То есть… ты всё знал? А… А если бы я не сел в машину? Что было бы тогда?

– Тогда, я бы убедился в твоей лживости и трусости и убил тебя, – произнёс Кофман и тут же добавил: – Но ты доказал, что, пусть ты и глуп и безрассуден, но не труслив. Ты побоялся сказать мне правду, но решился отправиться со мной на смерть. А это самое главное.

– То есть… То есть, ты не убьёшь меня? – не веря в происходящее спросил Тео.

– У меня складывается такое чувство, что ты разочарован, что мы не умрём, – фыркнул Кофман.

– Нет-нет, ты что! – воскликнул Тео и склонился к брюнету, прижался к нему. – Конечно, смерть с тобой лучше, чем жизнь без тебя, но жизнь с тобой намного лучше! Билл…

Тео расплылся в улыбке, которая так ярко контрастировала с его мокрыми глазами и щеками. Он потянулся к брюнету и прикоснулся к его губам, облизал верхнюю губу и проник языком в рот. Кофман с готовностью ответил на поцелуй, но вскоре сам разорвал его.

– И, всё-таки, – произнёс Билл, – ты идиот. Догадаться же, порвать себе задницу бутылкой…

– Я хотел, чтобы всё выглядело натурально, извини, – виновато потупив взгляд, произнёс Тео.

– Извиняться мне придётся, – хмыкнул Билл и снова притянул парня к себе.

– Почему? – удивился Тео, распахивая глаза.

– Потому что, как только мы вернёмся домой, я начну тебя наказывать за такую «инициативу». Думаю, не стоит объяснять, КАК я буду это делать?

Тео смутился и залился краской, он помотал головой.

– Отлично, – кивнул Кофман. – И, Тео, ущерб за машину тоже ты будешь оплачивать. Натурой, – Тео испуганно посмотрел на Билла. Брюнет продолжил: – Со мной.

Тео облегчённо выдохнул.

– Нет, конечно, ты можешь найти себе работу и расплатиться со мной деньгами, – продолжил брюнет. – Но, я думал, что ты у меня будешь домохозяйкой, фиговой такой домохозяйкой, которая сжигает еду и не умеет убираться.