Текст книги "Бес меченый"

Глава 37
Исход из Смоленска

На следующий день Савва и Полкан опять высматривали, где на стенах установлены пушки, и, сколько войска в городе. Поляки почти не обращали на них внимание, только один раз, когда «калики» слишком приблизились к одной из башен, на них кинулся с плеткой польский ратник. Пришлось друзьям спасаться бегством.

Вечером они встретились с Еремой.

– Никодим преставился? – осведомился Полкан.

Ерема кивнул.

– Помер, царствие ему небесное.

– Значит, завтра в путь?

– Ну, да.

Договорившись с Еремой о завтрашней встрече возле храма Иоанна Богослова, друзья направились к своему пристанищу. Савва был полон мечтами о своем возвращении в Москву. В его воображении возникла княжна Татьяна, и он представил свидание с ней.

«Патриарх наверняка нас наградит. Дал бы мне, окромя злата-серебра, еще и знаки своей особой милости, чтобы за версту было видно – вот патриархов и царев любимец. Кабы мне явиться к княжне с теми знаками…»

От мечтаний Савву отвлек сильный тумак, которым его наградил друг.

– Ты что? – удивился юноша.

– Приди в себя! – зашипел на него Полкан. – Грезить будешь, когда мы сумеем отсель выбраться, а покуда гляди по сторонам.

Савва послушно осмотрелся и сразу же обратил внимание на наблюдающего за ними молодого мужчину в немецком платье.

– Немец смотрит на нас, – тихо сказал Савва.

– Вижу, – отозвался Полкан.

– Ему вроде чего-то надобно.

– Сейчас мы узнаем, чего ему надобно, – процедил сквозь зубы Полкан и свернул в безлюдный проулок.

Савва последовал за другом. Пройдя несколько шагов, они разом обернулись и увидели, что иноземец их догоняет, негромко крича на бегу:

– Wait!7474
  Подождите! (англ.).


[Закрыть] Погодить!

– Чего тебе надобно? – грубо спросил Полкан.

Иноземец тихо выпалил:

– Я Ричард Стивенс, состою на польски служба, а о вас мне говорил мисс Марин. С ней случилась великий беда.

– Что с Василисой? – спросил Полкан хриплым голосом.

С трудом выговаривая русские слова, Стивенс поведал о том, что случилось. Накануне холопы Шумова, Федул и Денис, донесли полякам на своего господина, и когда за Гаврилой Петровичем пришли, он оказал сопротивление и был убит, но зато его племяннице удалось в суматохе убежать. Стивенс помог ей спрятаться и тут же узнал, что ее ищет по всему Смоленску пан Высоцкий. Василиса больше всего на свете боялась оказаться во власти страстно влюбленного в нее шляхтича. Этот страх заставил ее рассказать Стивенсу о московских лазутчиках и попросить его их найти.

– Возьмит мисс Марин с собой! – умоляюще прошептал Стивенс.

– Нас наверняка уже ищут ляхи, – кисло произнес Савва.

– Не особливо прилежно ищут, раз до сей поры не нашли, – заметил Полкан.

– Вы возьмит мисс Марин? – спросил Стивенс.

Полкан кивнул.

– Берем. Пущай Василиса завтра на заре явится к храму Иоанна Богослова. Токмо одеть ее надобно не девицей, а пареньком, и одежу ей подбери победнее.

Стивенс кивнул.

Полкан окинул его острым взглядом и спросил:

– Не страшишься ее с нами отпускать? Ведь ты нас не знаешь.

– Страшусь, – смущенно признался Стивенс, – но иной выход нет, да и мисс Марин верит вам. Я положусь на Божий воля и ваш честь.

– Мы не причиним ей ничего худого, – пообещал Полкан.

Стивенс кивнул и неожиданно спросил:

– А вы не знает мой брат Якоб? Он служит ваш царь.

– Я знаю твоего брата, – ответил Полкан. – Яков жив, здрав и собрался жениться.

– O, my God!7575
  О, Боже! (англ.).


[Закрыть] – расчувствовался Стивенс. – Жаль, я не смогу быть на свадьба.

Савва попытался вспомнить брата Ричарда Стивенса, но так и не смог, ибо, в отличие от друга, почти не общался с находящимися на московской службе иноземцами и хорошо знал из них только Лермонта и Лесли.

– Ну, прощай, – сказал Полкан Стивенсу.

Тот учтиво поклонился.

– Удача вам! Поклон от меня мой брат Якоб.

Расставшись с шотландцем, друзья продолжили прерванный путь, и каждый раз, когда им навстречу попадались вооруженные поляки, Савве становилось не по себе.

– Не страшись, брат Савва, – успокаивал его друг. – До сих пор удача нам не изменяла.

– Сумеем ли мы из города выбраться?

– Сумеем, – уверенно сказал Полкан и немного погодя добавил: – Чтобы нам удалось отсель уйти, мне надобно кое-что сделать. Я тебя покуда оставлю, а ты купи на рынке снеди и ступай домой.

Савве очень не хотелось оставаться одному, но все решения принимал Полкан, и с этим приходилось мириться. Юноша ждал друга до позднего вечера. Когда уже совсем стемнело, дверь бани отворилась, и знакомый голос спросил:

– Ты не спишь, Саввушка?

– Не сплю, – отозвался обрадованный Савва.

– И зря, – сказал Полкан. – Тебе завтра силы понадобятся.

Савва послушно лег и через мгновенье крепко спал. Проснулся он, услышав сквозь сон:

– Подымайся, Саввушка! Нам пора в путь!

Савва открыл глаза и похолодел от ужаса. Дверь бани была отворена, а за порогом стоял седой как лунь старик со щелями вместо глаз.

– Чего пялишься? – спросил старик голосом Полкана.

Узнав друга, Савва обрел дар речи:

– Что ты с собой сделал?

– Принял иной облик, – ответил Полкан. – Я теперь слепец, а Василиса станет моим поводырем. Вряд ли у ляхов вызовут подозрения убогие странники.

– Но я-то не убогий, – заметил юноша.

– А из тебя я горбуна сотворю, – огорошил его друг.

– Как горбуна? – пробормотал обескураженный Савва.

– Сымай одежу! – велел ему Полкан.

Спустя немного времени Савва стараниями друга превратился из стройного молодца в скрюченного горбуна, а его горбом стал один из их мешков.

– Теперь тебе можно просить на паперти милостыню, – усмехнулся Полкан.

– Тебе тоже, – буркнул Савва.

Они вышли со двора и направились к храму Иоанна Богослова. Полкан двигался неуверенно и, как настоящий слепец, прежде чем сделать шаг, ощупывал землю толстой суковатой палкой. Савва держал друга за руку, как будто вел его. Сгибаясь под тяжестью рукотворного горба, юноша чувствовал себя крайне неуютно.

«Как же настоящие горбуны живут с такой ношей весь отведенный им Богом век?»

Перед последним поворотом к церкви друзьям внезапно преградил путь худенький, босой паренек, одетый в широкую полотняную рубаху и изношенные почти до дыр штаны.

– Васька! – тихо воскликнул Полкан.

Василиса улыбнулась.

– Я как раз к храму Иоанна Богослова шла, гляжу – вы.

– И ты нас признала в таком виде? – удивился Савва.

– Признала, – шепотом ответила Василиса, бросив выразительный взгляд на Полкана.

Он вздрогнул и процедил сквозь зубы:

– Идемте! Васька, ты теперь – мой поводырь.

Девица с готовностью взяла его за руку.

Оглянувшись, Савва заметил Стивенса. Шотландец стоял за толстым стволом раскидистого клена и с тоской смотрел вслед уходящей Василисе.

«Видать, любит немец Ваську», – сочувственно подумал Савва.

Возле храма Иоанна Богослова было немноголюдно: несколько задержавшихся после заутрени прихожан беседовали во дворе, пятеро убогих калек сидели на паперти, да Ерема и его товарищи стояли у церковной ограды. Одеты странники были бедно, но не в рванье, а обуты – в новые лапти.

– Вот и мы, – обратился Полкан к Ереме.

Тот ошарашено уставился на «слепца».

– А я тебя и не признал. И товарищ твой на себя не похож. А кто еще с вами? Вроде паренька не было?

– Не было, а теперь есть, – отрезал Полкан. – Раз я ослеп, то мне надобен поводырь.

– Ты и впрямь ослеп, – растерялся Ерема.

– Ну, да, – хмыкнул Полкан. – А как выйдем из Смоленска, сразу прозрею.

Савва тем временем внимательно оглядел остальных странников. Тверичи были похожи друг на друга, как родные братья: все трое невысокие, коренастые, светло-русые и голубоглазые. С отрешенным видом они смотрели на храм и еле слышно шептали молитвы.

– Пора идти, – сказал Полкан. – Солнце уже подымается.

– Пора, – согласился с ним Ерема и, взвалив на плечо свой мешок, зашагал по улице. Остальные потянулись за ним. Скрюченный Савва замыкал шествие.

Возле Молоховских ворот Савва сразу обратил внимание, что стражников стало значительно больше, чем тогда, когда он и Полкан явились в Смоленск. И проверка людей, как входящих и въезжающих в город, так и покидающих его, была более тщательной, чем еще несколько дней тому назад.

К странникам обратился высокий воин с пышными усами:

– Вы кто такие?

– Мы калики перехожие, – отвечал за всех Ерема. – Идем в Киево-Печерскую лавру.

– Зачем? – задал следующий вопрос усатый поляк.

Тут подал голос Полкан:

– Хотим помолиться в святом месте, добрый человек. Авось, Господь к нам тогда проявит милость.

– Miloserdzie7676
  Милость (польск.).


[Закрыть]! – воскликнул маленький худой стражник. – Думаешь, что в Киеве тебе удастся zobaczyc7777
  Прозреть (польск.).


[Закрыть]?

– На все Божья воля, – произнес Полкан смиренно. – Может, и прозрею, а нет, так значит, таков мой крест.

Савва тем временем со страхом ожидал обыска.

«Найдут ляхи пистоль и нож – конец нам».

Однако стражи не стали обыскивать вещи странников.

– Ладно, ступайте! – доброжелательно разрешил усатый поляк. – Помоги вам Jezus7878
  Иисус (польск.).


[Закрыть]!

Странники двинулись в путь. Когда они отошли на приличное расстояние от городских ворот, Полкан сказал, обращаясь к Ереме и его товарищам:

– Здесь мы расстанемся. Спасибо вам, люди добрые, да хранит вас Господь.

– И вам Бог в помощь, – отозвался Ереме.

Тверичи кивками выразили свое согласие с его пожеланием.

Полкан свернул с дороги направо и торопливо зашагал по узкой тропинке. Савва и Василиса бросились за ним.

– Погоди, Полкан! – окликнул удивленный Савва друга. – Нам же надобно в другую сторону.

Не сбавляя шаги, Полкан пояснил:

– От Смоленска в московские земли ведут две дороги: одна та, коей мы сюда шли, на другую мы попадем, коли переплывем Днепр. Мнится мне, что второй путь будет для нас более безопасным, чем первый.

– Да, погоди ты! – воскликнул юноша. – Позволь мне хоть от горба избавиться! Мне что, его до самых московских рубежей на себе нести?

Полкан помог другу снять одежду и освободиться от ноши. Пока мужчины возились с горбом, Василиса стояла в сторонке, стыдливо отвернувшись.

Савва недовольно брюзжал:

– Как же мы на другой берег Днепра попадем? Ты, может, и переплывешь речку, мне же сие вряд ли будет по силам, а Васька, поди, и вовсе плавать не умеет. Да, и куда та другая дорога нас приведет? Нам же надобно попасть в село, где мы коней своих оставили…

Полкан прервал его:

– Я не собираюсь заставлять переправляться вплавь через Днепр ни тебя, ни, тем паче Василису. Авось, найдем где-нибудь на берегу лодку. А касаемо села, где наши кони оставлены, так мы туда по любой дороге доберемся.

– Когда доберемся? – воскликнул Савва. – К осени?

– Хотя бы и к осени, – отрезал Полкан.

Больше Савва не стал с ним спорить, зная, что это бесполезно.

Друзья и Василиса направились к Днепру. День выдался очень жаркий. Пронизанный знойными лучами воздух был горячим и тяжелым.

– Как бы гроза не случилась, – заметил Савва вытирая со лба пот.

Полкан пожал плечами.

– Случится, так случится – мы же не сумеем ей помешать.

Внезапно Василиса тихо вскрикнула.

– Что с тобой? – встрепенулся Полкан.

Девица виновато развела руками.

– Наступила на что-то колючее. Я уже отвыкла ходить босой.

– Гляди, куда ступаешь, – сказал заботливо Полкан. – Осторожнее будь.

«Вот навязалась девка, черти ее забери! – выругался про себя Савва. – Хлопот с Васькой не оберешься, а Полкан, кажись, рад ей угождать».

Тут он вспомнил, что в прошлую их встречу с Василисой все было наоборот: ему очень хотелось помочь девице, а его друг ворчал по поводу связанных с ней хлопот.

«Тогда мы не во вражеском логове находились, и нам ничего, окромя злых языков, не грозило».

Добравшись до реки, друзья и Василиса увидели низкорослого щуплого мужичка, выталкивающего на воду лодку.

– Эй, добрый человек! – окликнул Полкан мужичка.

– Чего вам надобно? – не очень любезно отозвался тот.

– Перевези нас на другой берег!

Мужик окинул представшую перед ним троицу долгим взглядом и проворчал:

– Не желаю я никого возить задаром.

– Мы заплатим, – сказал Полкан и протянул мужичку серебряную монету.

– Тогда другое дело, – обрадовался мужик. – Перевезу вас, люди добрые, с превеликим удовольствием, не будь я Андроном Сухим. Правда, суденышко у меня маленькое, рассчитанное на троих…

– Ничего, – перебил его Полкан, – приятели мои оба худые да и ты не больно дородный, сойдете втроем за двоих.

Он оказался прав: в лодке вполне хватило места для всех четверых. Андрон неторопливо греб. Расположившийся на носу Полкан рылся в своем мешке. Савва и Василиса сидели рядышком на корме. Девица вся сжалась в комок, будто изо всех сил старалась занять как можно меньше места, а Савва, не обращая внимания на соседку, устроился поудобнее и принялся вновь грезить о предстоящем возвращении в Москву. Его мечты были прерваны появлением на удаляющемся берегу небольшого отряда польских рейтеров, возглавляемого шляхтичем в серебристом панцире и блестевшем на солнце шлеме с плюмажем7979
  Плюмаж (от фр. plumage – оперение) – пышное украшение из перьев на военном головном уборе.


[Закрыть]. Хотя лодка проплыла уже достаточное расстояние, Савва узнал в предводителе поляков красавца, толкнувшего и выбранившего его возле храма Иоанна Богослова.

– Пан Высоцкий! – воскликнула Василиса, глядя с ужасом на шляхтича.

Пан Высоцкий подскакал к реке и махнул рукой.

– Кажись, он велит нам воротиться, – догадался Савва.

– Придется исполнить повеление, – проворчал Андрон с явным сожалением.

– Греби к другому берегу! – рявкнул Полкан.

– С меня же ляхи с живого шкуру сдерут! – воскликнул мужичок. – Нет, я уж лучше ворочусь!

То, что произошло дальше, стало неожиданностью для всех находящихся в лодке мужчин: сидевшая до сих пор недвижно Василиса вскочила, вынула откуда-то небольшой нож и, приставив его к горлу Андрона, прошипела:

– Ляхи сдерут с тебя шкуру али нет, а я точно глотку тебе перережу, коли нас не послушаешься.

– Ладно, ладно, паренек, – тут же пошел на попятную мужик, – не стану я ворочаться, тем паче, что ляхам видно, как ты мне ножом грозишь.

– А я тебе еще и пистолем грожу, – подал голос Полкан, вытаскивая из мешка пистолет. – Так что вези нас туда, куда мы желаем попасть, а не к ляхам.

Андрон принялся торопливо грести, стараясь побыстрее удалиться от поляков. А рейтеры, по знаку красавца шляхтича, взялись за мушкеты и принялись палить по лодке. Однако беглецы удалились уже на достаточное расстояние, чтобы эти выстрелы не причинили им вреда.

Когда лодка пристала к берегу, Андрон жалобно попросил:

– Дайте мне в рожу! Пущай ляхи еще раз убедятся, что я неволей их не послушался.

– Уважь, Саввушка, мужичка, – попросил Полкан друга. – Дай ему в рожу.

Савва изо всех сил ударил Андрона, и тот распластался на дне лодки. Не обращая больше внимания на поверженного мужика, друзья и Василиса бросились во всю прыть от реки. Они бежали до тех пор, пока не очутились в чаще леса.

– Давайте, малость передохнем, – сказал тяжело дышащий Полкан и рухнул между двумя березами.

Савва опустился на землю рядом с другом, а Василиса села чуть поодаль от них. Когда они немного пришли в себя, Полкан произнес с улыбкой:

– Ай, да Василиса! Как она на мужика с ножом накинулась! Бедный Андрон, поди, со страху обмочился.

Василиса смутилась:

– Да, я просто испужалась, что Андрон и впрямь нас к ляхам доставит.

– А за нож тебе, видать, не впервой хвататься?

– Да, – призналась девица. – Когда я в Смоленск к дяде Гавриле добиралась, всякое в пути случалось.

Она погрустнела, вспомнив, очевидно о постигшей ее дядю участи. Полкан тоже нахмурился и замолчал.

– Видать, пан Высоцкий не признал Василису в ее нынешнем обличии, – подал голос Савва. – Иначе он не велел бы своим солдатам стрелять.

Василиса с сомнением покачала головой.

– Скорее напротив пан Высоцкий велел стрелять, признав меня. Он в запрошлый день приходил к нам свататься и сказал, что будет просить у короля дозволения взять себе православную жену. Дядюшка, царствие ему небесное, ответил: мол, получишь дозволения – тогда и будет о чем вести речь. Пан Высоцкий вроде бы согласился с Гаврилой Петровичем, а когда тот со слугами толковал, шепнул мне, что скорее убьет меня, чем допустит, чтобы я ему не принадлежала.

Савве не понравился рассказ девицы.

– Коли так, то, значит, пан теперь нас ищет, – кисло пробормотал он. – Нам надобно поспешать к рубежам.

– Да, надобно, – согласился с другом Полкан и поднялся с земли.

Савва и Василиса тоже вскочили на ноги. Собрав брошенные вещи, путники двинулись сквозь заросли леса.

– А ведь ты вчера глядел на пана Высоцкого, будто на своего врага, – тихо сказал Савва другу. – Значит, тебе уже было ведомо, кто он таков?

– Нет, – ответил Полкан сквозь зубы, – просто он мне пришелся не по нраву.

Глава 38
Объяснение

Короткий путь от Смоленска к московским рубежам оказался невероятно трудным. Повсюду шныряли польские отряды, и не раз беглецы могли бы попасться, но их всегда выручало звериное чутье Полкана, издали чувствующего приближение опасности. Порой Савве начинало казаться, что его силы на исходе, но, взглянув на Василису, он брал себя в руки. За все время их скитаний по лесам она ни разу не пожаловалась на усталость, не говоря уже о том, чтобы захныкать или пустить слезу. Присутствие такой мужественной девицы не давало юноше возможности проявить слабость.

Только на третьи сутки путникам удалось наконец попасть в то село, где Савва и Полкан оставили своих коней. Священник, сухонький старичок отец Алексий, был несказанно их появлению.

– А до меня дошли вести, что ляхи лютуют, и я уже не знал, то ли за вашу удачу молиться, то ли служить по вам панихиду.

– Рановато по нам служить панихиду, – проворчал Полкан. – Мы покуда помирать не собираемся.

– И слава Богу! – воскликнул отец Алексий, перекрестившись.

Он завел гостей в горницу, где по углам висели образа, горела лампадка и пахло ладаном. Усталый Савва, не дожидаясь приглашения, плюхнулся на лавку, Полкан тоже сел, Василиса же осталась стоять.

– А отрока вроде с вами не было, – заметил священник.

Полкан коротко поведал ему, кто такой этот «отрок». Священник укоризненно покачал головой.

– Значит, ты не парень, а девка. Не полагается вашей сестре носить штаны, да и стричь власы вам можно токмо, коли вы становитесь черницами.

Василиса покаянно сложила руки.

– Грешна, отче! Но как же мне было по-иному уйти от ляхов?

– А теперь, что с ней будет? – строго спросил отец Алексий у Саввы и Полкана. – Вы ведь не для своих утех спасли девку?

Василиса вспыхнула и закрыла лицо руками.

– Нам с другом хватает баб для утех, – раздраженно отозвался Полкан. – Мы с ним, вестимо, не ангелы, но и не подлецы, способные над беззащитной девицей надругаться.

Савва его поддержал:

– Я к Василисе отношусь, как к сестре.

– Добро, коли так, – смягчился священник.

– Они ко мне ни разу не прикоснулись и даже намеком не обидели меня! – с горячностью заступилась за своих спутников Василиса.

– А родичи у тебя, дщерь, имеются? – осведомился отец Алексий.

Девица грустно вздохнула.

– Имеются, – ответил за нее Полкан, – но такие, что лучше бы их не было вовсе.

– И куда же ты теперь? – продолжал спрашивать священник.

И опять за нее отвечал Полкан:

– Есть одно место, где мы можем ее оставить.

– Ну, добро, коли так… – начал отец Алексий.

Полкан бесцеремонно прервал его:

– Мы, отче, устали, оголодали да и не мылись давно, а ты нас пустой болтовней кормишь.

Священник тут же распорядился затопить баню. Первой отправилась мыться девушка, а уже после нее попарились Савва и Полкан. Выйдя из бани, друзья увидели дожидающуюся их Василису. Она стояла у крыльца и о чем-то сосредоточенно думала.

– Эй, парень! – окликнул ее молодой слуга священника – юркий малый, с плутоватым выражением на рябом лице.

– Чего тебе? – не очень любезно отозвалась Василиса.

Малый хмыкнул:

– Ох, и доходяга же ты! Привяжись к крыльцу веревкой, а то подует ветер, и тебя унесет.

Окинув шутника презрительным взглядом, девица парировала:

– Я хоть и доходяга, но, слава Богу, не рябой. Кости есть, а мясо нарастет. А вот твоя рожа навеки останется страхолюдной.

– Васька, оказывается, остра на язык, – удивился Савва. – А при нас она была самим смирением.

Тем временем рябой малый попытался не остаться в долгу:

– Ты, щенок, не больно-то ерепенься, а то вздую!

– Я сейчас тебя вздую, – вмешался подошедший к крыльцу Полкан. – Ты что, рябой чертенок, паренька нашего обижаешь?

Василиса, только теперь заметившая его, смутилась и покраснела.

– Простите, люди добрые! – сразу пошел на попятную рябой малый. – Бес меня попутал.

– Видать, тот бес ликом с тобой схож, – ядовито заметил Савва.

Малому это замечание не понравилось, однако он проглотил обиду.

– Ступай прочь! – прикрикнул на него Полкан, и, когда рябой ушел, сказал Савве и Василисе: – Идемте трапезничать. Авось, отец Алексий попотчует нас от души.

Священник, действительно, не поскупился на еду: на столе были рыбные кушанья, пироги, соленья и квас. Удовлетворив в полной мере свой аппетит, гости отправились отдыхать. Василису отец Алексий поместил в светлицу своей покойной жены, Савва же и Полкан устроились в горнице, где прежде обитал единственный отпрыск хозяина, ныне имеющий свой приход где-то под Вязьмой. Едва добравшись до постели, Савва упал на нее и сразу забылся сном. Проснулся он среди ночи от духоты.

«Надобно окно отворить».

Позевывая, юноша поднялся с постели и отворил окно. Сразу же послышался комариный писк.

«Вот черт! – выругался про себя Савва. – Разбужу Полкана и возьму у него средство от укусов мошки. А то завтра рожа будет опухшая».

Однако, к своему удивлению, друга он в горнице не обнаружил.

«Куда Полкана посередь ночи понесло? Коли он по нужде вышел, так пора бы уже воротиться».

Глянув в окно, Савва увидел при свете луны двух человек: одного – высокого и широкоплечего, другого – пониже ростом и худенького.

«Кажись, там Полкан. А с ним кто? Неужто Васька? О чем они толкуют?»

Савва прислушался.

– Зачем ты меня звала? – спросил Полкан.

– Узнать кое-что хочу, – ответила Василиса дрожащим голосом.

– А что нельзя было завтра потолковать со мной? Чай, мы не нынче расстаемся.

Девушка ничего не ответила. Выглянув потихоньку из окна, Савва увидел, что она опустила голову и вся сжалась.

– Ладно, говори, – смилостивился над ней Полкан.

– Что за место, где ты хочешь меня оставить? – осведомилась Василиса.

– Богородичная обитель на речке Гжать, – ответил Полкан. – Игуменья там добрая и тебя не обидит.

– Что же, обитель так обитель, – согласилась девица.

Полкана удивила ее покорность:

– Помнится, в угоду родичам ты не пожелала стать черницей, а теперь вдруг…

Василиса с горячностью прервала его:

– Я родичей не послушалась, а тебе готова во всем подчиняться, любый ты мой! Все сделаю, как ты хочешь и не о чем жалеть не стану! Я ведь сразу тебя полюбила, но испужалась своей любви и бросилась от нее наутек. А когда мы вновь встретились, мне сразу ясно стало, что ты – моя судьба! Велишь мне стать черницей – приму постриг, возьмешь с собой – пойду за тобой на край света!

Речь девицы явно произвела на Полкана сильное впечатление: он заговорил таким взволнованным голосом, какого Савва никогда у него не слышал:

– Зачем я тебе надобен, Василиса? Ты чиста и невинна, а на мне лежат мертвым грузом все грехи человеческие. Разве же такой человек, как я, способен кого-то осчастливить? Нет, милая, нам лучше расстаться и забыть друг о друге.

– Даже коли мы расстанемся, я никогда тебя не забуду! – уверенно сказала девица.

Полкан грустно усмехнулся:

– Вы все так говорите, но редкая из вас слово свое держит.

– А я сдержу. Ты единственная моя любовь и никто другой мне не будет мил.

«Вот липнет, – сердито подумал Савва. – Кабы девка мне так навязывалась, я нипочем не стал бы ее любить».

Но Полкан, очевидно, был иного мнения.

– Ты мне тоже мила, – признался он и тут же поспешно добавил: – Токмо все же мы должны расстаться. Тебе быть со мной – значит, погибнуть, а я не желаю твоей погибели.

– Ради тебя я готова погибнуть, – сказала Василиса с решимостью.

– Не стою я такой любви, – устало возразил ей Полкан.

– Стоишь, – упрямилась она.

Он махнул рукой.

– Ступай! А то неровен час кто-нибудь нас увидит.

Внезапно Василиса обняла его за шею, и они слились в долгом поцелуе. Затем Полкан так оттолкнул от себя девицу, что она едва устояла на ногах, и проговорил хриплым голосом:

– Ступай, Василиса! Не доводи до греха! Я ведь себя никогда не прощу, коли поддамся искушению и обесчещу тебя! Молю тебя, ступай!

– Уйду, коли ты хочешь, – отозвалась Василиса и бегом бросилась прочь.

Полкан стоял на месте, не шевелясь.

«До утра он что ли собрался торчать столбом во дворе», – подумал, зевая, Савва.

Тут же он увидел, что Полкан направляется к крыльцу. Савва поспешно лег в постель, и, когда отворилась дверь, проворчал:

– Мне приснилось, что тебя то ли ляхи, то ли черти уволокли – просыпаюсь, а ты, на самом деле, куда-то пропал.

– По нужде я выходил, – буркнул Полкан.

– А-а-а! – протянул Савва и тут же уснул глубоким сном.