Текст книги "Реинкарнация. Авантюрно-медицинские повести"

Глава 12.

– Раиса Васильевна! – обратилась однажды во время работы Люба. – У меня там одна холёная дамочка кайфует уже третий раз и всякий раз приходит слегка под шофэ, даже с утра. И всё бы ничего, но во сне она постоянно с кем-то воюет. Просыпается агрессивной, на меня волчицей смотрит. Я пробовала во сне разговорить, но её с этой темы не увести; матерится как пьяный бомж, кого-то всё извести грозится… Жалко бабу… Всё вроде при ней, а на душе помои… Пропадёт так… Может, вы попробуете?

Раиса Васильевна попробовала. И раз, и два – озлобленной даме сатисфакции во сне, видимо, доставляли определённое удовлетворение.

– Банальная история, – вынесла вердикт Раиса Васильнвна, – неразделённая любовь, удачливая соперница… Характер сильный, эмоции крепкие, поэтому велик риск, что сопьётся вконец… Выход вижу один: длительный курс психотерапии – у нас или ещё где-то. Но на него она должна пойти добровольно и сознательно, а это значит, что с ней надо эту проблему детально и доверительно обсудить. Попробуй, подбери момент…

С неделю сердитой дамы не было. Потом Раиса Васильевна вновь заметила её среди клиентов. Злые, бегающие, блестящие глаза, резковатые движения, некоторая несвойственная небрежность во внешности…

Люба переглянулась с Раисой Васильевной и пригласила даму не в кабину с креслом, а в свой кабинет.

Минуты через три, однако, дамочка тигрицей оттуда выскочила, хлопнула дверью и грозной походкой удалилась вон.

Раиса Васильевна поспешила в кабинет к Любе. Та нервно курила, обескураженное лицо, какая-то виноватая усмешка:

– Я и есть соперница…

Жорку в это дело Люба решила не посвящать, резонно подумав, что время рассудит.

Время рассудило уже через пару дней встречей у Любиного дома дамочки в сопровождении двух крепких парней, вальяжно вылезших из дорогой машины.

Краткая беседа, однако, проистекала не по сценарию «жертва-хищник» – не тот Люба была человек.

– Мадам, – спокойно возразила Люба на многозначительное предложение дамочки отступиться от Жорки, – вы вначале определитесь, чего хотите: извести соперницу или мужика вернуть… А потом и поговорим…

И спокойно прошла мимо парней к подъезду…

Последующие затем будни проистекали своим чередом. Жорка, правда, стал чаще ловить на себе задумчивый Любин взгляд, чему, впрочем, был рад, расценив его по-своему, и всякий раз с удовольствием сгребал её в объятия.

Про злую дамочку Люба с Раисой Васильевной стали уже забывать, как она вдруг сама заявилась к ним в салон.

Мешки под глазами, боевой ракрас не в силах был скрыть унылую серость на лице, кажется, стала даже ниже ростом…

Непростой период жизнеустройства переживала, видимо, эта женщина.

Попросила Любу на разговор…

– Не хочу я никого изводить, и без Жорки я проживу. Мне бы с собой сладить… Дочка у меня… А я… виски с утра… Приползла вот… помощи просить…

«Характер сильный, эмоции крепкие», – мудрый диагноз Раисы Васильевны оправдывался на сто процентов. При таком наличии, а также доброй воли и упорства трёх женщин синдром побеждённой соперницы, а заодно и страсть к традиционному шотландскому напитку, из дамочки десятком сеансов вытравили, благополучно заменив негатив материнской радостью.

– Люба! У меня всё хорошо, спасибо, – позвонила неожиданно дама спустя пару недель. – А вот у вас – не очень. Поперёк горла вы им. Берегитесь! Святого у них за душой мало. Баблом у них души позаклеены… Не знаю, что выкинут, но вас будут душить… Московские боссы им недовольны…

Кому «им» поперёк горла?! Кем «им» боссы недовольны?!

Глава 13.

Социологической статистикой посетителей салона Раиса Васильевна и Люба не занимались. Да, скорее всего, никакого уклона она бы и не выявила. Разночинный народ к ним ходил, с немудрёными пожеланиями: оттянуться, подлечиться, забыться, отвлечься, зализать раны, да и просто отдохнуть… Рекреация, одним словом.

Явно больше половины молодёжь… Какой среди них процент наркоманов бывших, настоящих или потенциально будущих, сказать сложно. Но, судя по тому, как лютовал среди своих Минай, альтернатива его таблеткам в городе появилась вполне достойная.

Правда, компьютерный учёт, который в порыве щенячьего восторга в салоне наладила премудрая Вера, в определённой степени позволял фиксировать тайные мысли посетителей во время сеанса…

Её же, Верин, аналитический склад ума и позволил ей однажды сопоставить некоторые события и насторожиться.

– Мазрик, прикинь, – обратилась она однажды к матери. – Тут в ваших записях один малый на сеансе недавно буровил что-то про украденного ребёнка. И в эти же дни по местному телеку шло сообщение о пропаже девочки где-то в районе. Дубль усекаешь?!

Криминалистический подтекст откровений некоторых посетителей салона во время сеансов настораживал Любу и Раису Васильевну и раньше. Они просто не понимали, как на это реагировать. Криминалиста, что ли, в штат вводить?! А к милиции у Раисы Васильевны с определённой поры аллергия…

Начитанная же Вера и предложила решение: надо этому малому послать приглашение на бесплатный повторный сеанс, благо адрес имелся. Выиграл, мол, бонус, счатливый ты наш, пляши…

Малый, на удивление (или на халяву?!) откликнулся довольно скоро. Во время сеанса всё норовил каких-нибудь девок полапат, да на тачке погонять. Раиса Васильевна, однако, упорно ставила его в нужную борозду.

– Аня… Аня… Где Аня… С кем Аня… – так звали пропавшую девочку.

– Мутный… В Колюпанове… – губошлёпистого любителя сексуальных утех и тачек Раиса Васильевна «расколола» в одночасье.

В меру честолюбивый опер Варенцов с волнением ждал повышения по службе, поэтому рисковать не стал и на звонок Раисы Васильевны, подумавши, отреагировал как положено.

Небольшую же пригородную деревеньку Колюпаново омоновцы прочесали довольно споро и энергично, поэтому охранявший девочку незрелый киднепер Мутный только и успел подумать, когда нехилый омоновец наступил ему на шею неразношенным сапогом, что денежки за выкуп он теперь хрен получит…

История та с благополучным итогом так бы и осталась исключением, а новоявленные пинкертоны неизвестными, как того и хотели Раиса Васильевна и Люба.

Да, видно, опер Варенцов таки получил повышение и на радостях где-то побахвалился свалившимися на него могучими возможностями сыска в лице двух милейших женщин…

Недели не прошло…

Сияющий опер Варенцов подкатил с цветами и тортом. «Да нам сам Бог велел сотрудничать…» То да сё…

Потом ещё нескольким частным и не поймёшь каким детективам стойкие женщины объясняли, что то было делом случая, и что у них теперь другая стезя… Отстали… на время.

Озадачивала, правда, Вера… С жуликоватым взглядом она молча что-то своё прокручивала в мозгу при таких предложениях…

Глава 14.

Погружённая в свои девичьи мысли и планы, Вера после факультатива возвращалась домой уже затемно. Судя по загадочной полуулыбке, мысли и планы, наверное, были приятными, может быть, даже интригующими. Немудрено, что она не заметила, как из темноты появились двое, зажали ей рот и затолкали в машину…

Константин Львович обыкновенно на работе не засиживался, а тут меняли оборудование, припозднился… Он уже выключил свет и открыл дверь, как вдруг заметил, что в ворота цеха въехал джип и остановился у входа на засекреченный участок. Что-то заставило его остановиться в темноте своей комнаты и через полуоткрытую дверь понаблюдать за происходящим…

Двое парней вывели из джипа хрупкую девчушку в джинсах и, не выпуская рукава её красной курточки, повели её внутрь. На глазах у девушки тёмная повязка… Только было Константин Львович подумал, что женщин у них здесь вообще никогда не было, как в мозгу резануло: да ведь это же его Вера!!!

От неожиданности он сделал шаг назад, как бы маскируясь, потом присел на стул…

«Что она тут делает?! Что-то не так, не сама она сюда явилась, это ясно… Тогда что это значит?! Позвонить Рае!»

Лихорадочно выхватил мобильник… Шёпотом:

– Рая, Вера дома?

– Вот-вот должна быть из школы, а что?

– В чём она сегодня одета?

– Красная курточка, джинсы… А что случилось-то?!

– Ничего не случилось, не беспокойся… Только ты мне сразу перезвони, если будут новости, хорошо? Ну, давай…

Красная курточка, джинсы… Что-то останавливало его от немедленного вмешательства… Закурил…

«Что за напасть! То Серёжка, теперь с Верой что-то не так… Почему всё на нас?!»-Резкий звонок мобильника заставил его вздрогнуть. Голос у Раи злой и тревожный:

– Это всё твои дружки-подельники! Я тебе говорила, уходи от них! Тебе всё деньги, деньги! Мало вам Серёжки, теперь вы ещё и за Веру взялись!

– Рая!!! Прекрати истерику, не время… Я уже тебе говорил, ну, не я, так другие будут это делать! Разве во мне дело?! Что случилось, объясни толком!

– А то случилось, что наш салон у них как бельмо на глазу! К нам народ ходит, а не ваши вонючие таблетки глотает! Вот они и требуют, чтобы мы закрылись, иначе они Веру…

Рая зарыдала…

– Ты в милицию звонила?!

– Какая милиция! Ты совсем рехнулся! Они предупредили, чтобы не шумела… Им ребёнка изувечить – минутное дело… Никакая милиция не успеет… Да у них и там свои люди, что, я не знаю?! Сволочи!!!

– Рая, я тебя прошу: давай спокойнее… Ты насчёт салона уже приняла решение?

– Конечно, приняла! Как ты, что ли?! Так это же завтра только, а всю ночь…. Что с ребёнком будет?! Уроды!!!

– Рая! Не волнуйся! Я знаю, где Вера… Я уверен, что с ней всё будет в порядке… Хочешь, я приеду?

«Салон закрыт по техническим причинам», – от руки, фломастером, на входной двери…

Возбуждённые Люба и Раиса Васильевна периодически кидают встревоженные взгляды на телефон… В комнате накурено… Каждый звонок заставляет их вздрагивать… Всех интересует, когда салон опять будет работать?

Неожиданно дверь в комнату распахивается, появляется, как ни в чём не бывало, Вера и бросается к матери:

– Мама!

– Доченька!

Рая с тревогой бросает профессиональный взгляд на хрупкую фигуру дочери, заглядывает в глаза:

– С тобой всё в порядке?!

– Всё в порядке, мам, не волнуйся! Всё кончилось! Это всё из-за салона… Они мне так и сказали: будешь цела, если салон не будет работать!

Люба опять закуривает:

– Скоты! Только с бабами и могут воевать!

– Почему только с бабами?! Вот и защитнички наши тоже хвосты поджали… Менты продажные!

Рая произносит бранные слова только в минуты крайнего раздражения.

В комнате повисло молчание…

– Позвони отцу, успокой…

Голос отца показался Вере не по ситуации спокойным и не по характеру решительным.

Кому-то угрожающие нотки Вера отмела за их совсем уж невозможностью…

Глава 15.

Люба упивалась свалившимся на неё женским счастьем в лице сероглазого, улыбчивого и щедрого Жорика… Цветы, подарки, прогулки, разговоры, секс, казалось, заполнили каждую минуту её жизни… К любому Любиному настроению Жора находил правильный тон, чутко улавливал истину в её постоянной иронии. С ним было легко…

Любе нравился его весёлый нрав, нежелание грузить её своими проблемами, а также правильные мысли о семье. В моменты сладкой истомы Жора, казалось, выдавал свои тайные мысли о сыне, о семейных обедах, о доме…

Неподдельная тоска обо всём этом сквозила в его словах и в момент первой Любиной экскурсии по его огромному загородному дому.

– Кому я всё это оставлю, а? У меня даже племянников нет… А бизнес?! А на Кипре дом? А остальная недвижимость?!

Жора готов был расплакаться от своей горькой доли бобыля.

Люба внимала его стенаниям с мыслью: а почему бы и нет?! Однако дальнейший анализ её грядущего семейного счастья почему-то всё время соскакивал, как в испорченной пластинке, на другую дорожку… Сами собой всплывали проблемы двух её собственных неудачных браков, а также неурядицы в семье Раисы Васильевны…

Её настораживали своей скрытностью и непредсказуемостью, казалось бы, бытовые, текущие мелочи. Как, когда и почему они превращались в непреодолимые преграды и топили семейный корабль, Люба ответить не могла.

– Раиса Васильевна! Мне тут один приятель крышу предлагал, Может, поговорить?

Энергичные безработные компаньонки чаёвничали на малогабаритной Раиной кухне.

– Ой, не знаю, Любаш… Вроде и надо что-то делать… Ведь ребятня опять начнёт таблетки глотать… Хоть кого-то мы с тобой спасли… А, с другой стороны, противно это – отстёгивать кому-то…

Люба воинственно приосанилась:

– Насчёт отстёгиваний – не беспокойтесь! Беру на себя!

Любимый Жорин цвет был персиковый… Этот цвет преобладал в Жорином доме. Именно такого цвета была и огромная джакузи, нежиться в которой они в последнее время пристрастились. Свечи, коктейли, ласки, поцелуи – оба, казалось, навёрстывают недополученное…

– Жора, а что ты мне скажешь по поводу закрытия нашего салона? – улучила момент Люба.

Скрыть момент собранности Жоре почти удалось.

– Зачем тебе этот геморрой, прелесть моя?! Чего тебе не хватает?! Только скажи!

Под водой Жора повёл рукой вверх по Любиной ноге…

– Не прикидывайся дурачком, дорогой! Ты разве не понимаешь, что салон перешёл дорогу тем, кто травит ребят своей вонючей наркотой?!

Жора убрал руку, добродушные серые глаза его вмиг стали колючими…

– Это бизнес, прелесть моя… Там свои законы…

Любу такой ответ не только озадачил, но и насторожил. Ей вдруг подумалось, что слова «прелесть моя», сказанные с сарказмом, могут звучать угрожающе.

В таком состоянии озадаченности и настороженности она пребывала последние несколько дней, сказавшись нездоровой…

– Расслабилась девонька не в меру, – затягиваясь очередной сигаретой корила себя Люба.

Жалко, конечно, но дать отлуп Жорику она могла бы… Могла бы… Если бы не сюрприз, который она ему сознательно готовила… Сюрприз… в виде их сына, которого она уже третий месяц носила у себя под сердцем…

Огорчения и настойчивость Жоры были искренними, и в приятности сюрприза Люба тоже не сомневалась, но… почему он так сказал?!

Смутные, но тревожные догадки появились у Любы спустя некоторое время благодаря её мобильнику, который Жора по ошибке, уходя от неё, унёс с собой. Совсем недавно он опрометчиво подарил ей точно такой же, как свой…

– Минай, здорово! – раздалось в оставленном Жорином телефоне.

Люба поначалу опешила, но быстро догадалась нажать кнопку «Прекратить».

«Минай?! Жора – это Минай?!» у Любы похолодело в груди… От неожиданности она чуть не села мимо дивана.

Конечно, она слышала об этой одиозной фигуре – кто в городе не слышал про Миная?! И рынок его, и несколько заводов его, и милиция под ним, и губернатор в друзьях…

«Теперь многое проясняется…»

Любины мысли полетели, как рой растревоженных пчёл, постепенно выстраиваясь в караван, подчиняясь логике и выводам…

Последний вывод Любу просто оглушил: это значит, и наркота его, и Серёжку – это он, и Веру – это он…

– И этому монстру я собираюсь рожать сына?! Дура!!! Где были твои глаза и мозги?!

Плакать Люба не умела… Вместо этого она начинала быстро-быстро дышать, ноздри её при этом белели и оттопыривались, а и без того высокая грудь вздымалась, казалось, до подбородка…

Глава 16.

У непосвящённой пока в последние события Раи на большом досуге опять стали накапливаться обида за бессилие, ненависть к убийцам сына, раздражение к мужу, настоянные на страхе за Веру. Её ценности находились на других полюсах, и это не позволяло ей ни смириться, ни простить…

При всём при этом она не могла не заметить перемены в настроениях мужа. При их редких встречах и разговорах по телефону он теперь казался ей необычно задумчивым, даже угрюмым. Он больше не успокаивал жену в её агрессивности к злым силам, отнявшим у них сына, угрожавшим их дочери, фактически разрушившим их семью. Наоборот, он стал сочувствовать жене в её поисках выхода из навязанного им образа жизни.

Интуитивно она сейчас стала чувствовать в нём соратника, но эта его таинственная работа… Иногда ей казалось странным, что они оба, не сговариваясь, не касались в разговорах этой болезненной темы. При всём при том им ясно, что заноза эта тревожит их всё сильнее. Может быть, это медицинское чутьё подсказывало Рае скорый прорыв гнойника…

Очередному приходу Любы Раиса Васильевна искренне обрадовалась. Люба была для неё тем редким человеком, с кем хочется быть и в радости, и в горе. Хорошо зная подругу, Рая с первого взгляда поняла, что та сегодня взвинчена не на шутку. Люба опять закурила, хотя, узнав про беременность, мужественно с этой привычкой боролась.

Сбивчивый рассказ Любы был переполнен злостью на всё сразу: на себя, на Жорика, на судьбу…

– Вот тебе, бабонька, и Минаев день…

Рая была ошарашена не столько роковым стечением обстоятельств, сколько тем, что в них запутались они все…

Ещё и ещё раз сопоставляли они факты и последствия, подспудно пытаясь найти способ вырваться из этой паутины.

Теперь уже конкретный враг отнял сына у одной женщины, и он же дал жизнь сыну её подруги…

Как ни странно, но такая определённость добавила им силы и уверенности. Что могут две женщины сделать системе?! А конкретному мужику… Правда, и мужик не прост: мало того, что крут, так ведь ещё и любим…

Ни Рая, ни Люба в этот раз так и не взяли на себя смелость предложить конкретные идеи и действия. Время тоже великий лекарь…

– Поговорим?

По необычно для неё серьёзному и злому лицу Люба поняла, что все последствия своей оплошности Жора осознал. Правда, сожаления в его колючих, серых глазах она не заметила, скорее даже некоторое удовлетворение, что, наконец-то, всё устаканится – когда-никогда это должно было произойти.

Жора прошёл в комнату, заметил на столе мобильник, молча, не спеша, поменял на свой…

– А что собственно случилось, прелесть моя?!

Жора пытался найти новый, верный тон в разговоре с Любой; чтобы по-прежнему игриво и по-новому, по делу. Такое искусство Любе, как мы знаем, всегда удавалось лучше.

– А случился обман… Минай!

– Ну, Минай, ну, и что?! Для тебя я что, сразу стал другим?! В чём обман-то?!

– Не понимаешь?! – Любе всегда нравилось задавать тон в разговоре.

– Не понимаю! – Жора выглядел вполне искренне.

– Был Жора – весёлый, добрый, ласковый, а теперь нет его. А есть Минай – бандит и убийца!

– Какой бандит, какой убийца?! Что ты несёшь?! Никого я не убивал! – возмущение Жоры тоже было искренним. – Для тебя что, все бизнесмены – бандиты и убийцы?! Насмотрелась детективов!

– Таблетки на дискотеках твои?! – вопрос и взгляд в упор давали Любе много достоверной информации.

– Что значит – мои?! Столичные спецы организовали дело, поставили меня смотреть за порядком. Не я, так кто-то другой был бы, какая разница?!

– Для меня есть разница, потому что это от твоей заразы умер сын Раисы Васильевны, это ты держал в заложниках их дочь, это ты уничтожил наш уникальный салон… Вот и выходит, дорогой, что бандит ты и убийца…

– Успокойся, прелесть моя! Тебе нельзя так нервничать! Нашему сынишке это не на пользу, – Жора попытался погладить Любу по животу, чтобы сбавить накал страстей.

Люба резко отпрянула:

– Забудь!!! Нет никакого сынишки! У монстров детей не бывает…

– Что ты сказала?! – Жора буравил Любу злым взглядом, пытаясь найти подтверждение своей страшной догадке.

– Да кто ты после этого, знаешь?!

– Знаю! Поумневшая женщина, которая обязана исправить свою ошибку…

Твёрдый голос и ледяной тон мгновенно заткнули повседневный Жорин фонтан понтов… Только и сказал, закурив в раздумье:

– Не горячись… Давай подумаем…

После затянувшейся паузы Жора встал, сунул сигареты в карман, направился к выходу… Всегдашнее его самодовольство исчезло даже из походки. Приоткрыв дверь, бросил прощальный взгляд на Любу:

– А за свои ошибки надо платить, тут ты права…

Получилось, как итог раздумья. Новая интонация не позволяла Любе понять: сожаление это, сочувствие или… угроза…

Глава 17.

Жора обожал свой город. С любимого места на высоком правом берегу реки он вглядывался в знакомую с детства панораму сверкающих куполов, купеческих особняков в островках зелени, новых зданий, отнюдь не испортивших пейзаж, а скорее даже сделавших его более насыщенным из-за традиционного для здешних мест глиняного кирпича…

Правый берег только начинал застраиваться, здесь было тихо. Из деловых – лишь пчёлы над дикими цветами да хлопотливые пичуги в редких кустах…

Жора любил эти минуты покоя. Под жужжание, щебетание, цокот и далёкий городской шум он забывал всё на свете. В сладкой полудрёме вдыхал он пьянящий аромат Родины и смотрел на её неповоротливые молочные облака и слепящее голубое небо… Это – его дом… Здесь он появился на свет, здесь пацаном хулиганил, сюда без колебаний вернулся после армии, здесь в одиночку отвоевал своё место…

Так случилось, что город заменил ему отца и мать, город не дал ему пропасть в смутные времена… Он опять рассеянно посмотрел на завораживающую воду, словно надеясь, что река размоет и унесёт боль и тоску из его груди…

– Что не так, мужик?! Ты можешь иметь всё, что захочешь, ты всего добился сам, впереди целая жизнь! Тогда почему так щемит сердце?.. Ну, проблема – она что, первая?! Как-то до сих пор всё решалось: где баксами, где словом, иногда и кулаком. Втюрился, как пацан, в этом всё дело… Половину свою нашёл, твою мать… – Жора потряс головой. – Нет, всё могу понять, но убить моего сына… Как тут простишь?! А как я буду без неё? Её запах будоражит даже во сне, прищур глаз в фарах каждой машины чудится… Не отпустит, за собой утянет… И что было, уже не перекроить…

Выглянувшее солнце вдруг пронзило светло-свинцовые толщи воды, отчего они резко стали прозрачно-серебристыми. Только что они накатывали тревогу, а тут вдруг стал ощущаться размеренный ход и покой… И всё же в вечном движении многотонных масс, казалось, была заложена неотвратимость выхода…

…Солнечные блики в стоячей зеленоватой воде… Яркий поплавок после многократных безнадёжных попыток обратить на себя внимание задумчивого рыбака намертво застрял в прибрежных кустах. Константин Львович поменял позу…

«Покончил жизнь самоубийством, – с горькой усмешкой подумал он, без интереса глядя на затихший поплавок. – Чёрт, что за времена настали! Жили же спокойно… Ну, «Жигуль» был вместо «Фольксвагена», ну, тряпок поменьше было, ну жратва была обычная, но жили же… Как все… Дети космонавтами хотели быть, врачами… Теперь все в бизнесмены прут… Ну, ладно, пусть рынок, но заводы-то зачем развалили? На них весь город держался. Теперь на рынке… Сдалась мне эта перестройка, если в семье раздрай… Серёжка… Да нет, тут-то конкретный паразит… Минай… Царёк недоделанный! Развелось кровососов! Всю жизнь людям перебаламутили! Угораздило же меня вляпаться в это дело! Да кто знал?! Знал, не знал, а в дерьме по уши… Скотина! Мало ему Серёжки, он ещё и к дочке лапы тянет… Погоди, урод!»

От внезапной решимости Константин Львович встал, прошёлся по берегу водохранилища. В памяти всплыли картинки из совсем недавнего прошлого: они любили бывать здесь всей семьёй. Как в мокрый песок вода куда-то ушла радость…

Красавицы-сосны от порыва ветра зашептали верхушками свои советы… Корабельные стволы, поскрипывая, величаво закачались из стороны в сторону… То ли одобрительно, то ли осуждающе… Как будто в мысли полезли…

…Шелест берёзовой листвы более доверительный, чем шёпот сосен. И стволами берёзы не качают, только руками-ветками…

«Как в сурдопереводе, – подумала Люба, отрешённо сидя в стареньком кресле во дворе ветхого, давно не крашенного родительского домика. – Хорошо вам, кудрявые, всё вам известно: к холодам листья сбросили, солнце пригрело – соком налились, к Троице в серёжки нарядились… Кто бы меня научил, что делать… Может, так и должно быть… Уж больно ладно всё складывалось… Но так круто перевернуться?! Те мужья мелкие были, и страсти копеечные… Этот – матёрый, вот и кромсает судьбу по-крупному… В покое не оставит… Ему сын, как для Кащея иголка… А других сыновей, значит, трави, убивай… Он и меня за валюту продаст… Или нет? Может! Нелюдь… Сама виновата: знать надо, с кем ложишься… Теперь как простишь?! Сама виновата – самой и решать…»

Ветки-руки берёз под порывом ветра вновь заволновались… Подсказать что-то хотят… Да разве поймёшь – что?!

Мокрые городские сумерки… Умытые фонари и окна делают асфальт чёрным и блестящим… Размеренная суета на перекрёстке, буднично шлёпающие колёса машин и полупустых троллейбусов, кажется, размывают тревогу Раисы Васильевны…

– Ничего, сейчас появится Вера, поворчит опять по поводу встречаний, потом чмокнет тёплыми губами в щёку, возьмёт под руки, и мы пойдём домой… Надо жить! Всем тревожно… В субботу уговорю её сходить в церковь, мама посоветовала… В «Жён-мирроносиц…» Там и скажу, что у неё скоро будет братик… Только теперь… младшенький… Скажет, удумали на старости лет… Да нет, не скажет… Обрадуется… Без отца скучает… Надо быть вместе… По-любому… А болезнь надо лечить…»