Текст книги "Реинкарнация. Авантюрно-медицинские повести"

В бизнес-классе рейса «Трансаэро» в Красноярск пассажиров было мало, на треть салона, и все они были энергичны, словоохотливы, радушны и со стаканами виски со льдом в руках. Они действительно казались одним отдельным классом новой России.

Одетые с иголочки, раскрасневшиеся Жора и Аркадий ничем от окружающих не отличались. К ним подходили, чокались, восклицали: «Хай!» и «Е-ес!» и пили, и пили за удачу.

Такая обстановка грела мягкую Жорину душу, в ней он сам себе казался более значимым, приобщённым к великому созидающему бизнесу, уделу лучших представителей новой России, в суровой борьбе доказавших свою правоту.

Или это виски?.. Да нет, пожалуй, всё-таки обстановка сделала его добрее настолько, что он, кажется, готов был поменторствовать и помеценатствовать.

– Ты понимаешь, Какыч! Мне ведь много не нужно; обычный комфорт, хорошая еда и компания, и чтобы на душе был покой. Ещё мне приятно людям делать что-нибудь хорошее, я прямо к этому какой-то зов чувствую.

– Жорж, ты бы повнимательней к себе прислушался: зов или позыв?

– Сейчас, Какыч, ты даже и не пытайся испортить мне настроение, дохлый номер. Ты знаешь, сколько людей в Сибири сидят и ждут, пока мы с тобой приедем и сделаем для них доброе дело? А-а… В том-то и дело, что сами не могут; соображалки свои поотморозили или водкой позаливали. А премудрые реформаторы такую им систему и придумали, что каждому не понятна; а вот отодвинешься от неё подальше, на Кипр, например, глянешь со стороны – мама, дорогая! Куда ни кинь – приезжай, греби зелень лопатой, и всё будет по закону, ну, или почти всё. Нету другого такого места богатейшего, чем Россия, и братки всё продумали, чтобы взять; надо-олго хватит!

Надо учесть, что этот Жорин трёп самодовольный был уже последующим, а предыдущим был его инструктаж и ввод в курс дела ещё дома, на Кипре.

После того инструктажа и объяснения технологии предстоящего им дела у Аркадия как-то и язык не поворачивался прерывать этот бизнес-классовый Жорин трёп, настолько его идея показалась ему простой и благонадёжной. Окончательно в пользу поездки Аркадия склонили заверения Жоры, что он проделывает это ежегодно.

– Для начала – почему июль, – приступил Жора к втолковыванию сути поездки. – Ты решил, потому что там лето – не-е, дорогой, это просто совпадение. А главное в том, что к июлю отцы-думцы заканчивают преть по бюджету, и после всей грызни и урезаний расходные статьи доходят, наконец, до государевых трательщиков на местах. И уже те, в свою очередь, начинают чесать репы, как бы извертеться, чтобы из подотчётных денег выкроить малую толику и для себя. Кто глуп и не умеет этого делать, тот нищий или уже сидит на нарах, а кто не умеет, но понимает это, тот зовёт меня. За год-два мне удаётся им кое-что растолковать. Теперь-то уж мы по накатанному едем, нас ждут и знают, что делать.

Слушая Жору, Аркадий иногда замечал, что тому нравится купаться в лучах славы от эффекта придуманной им авантюры.

– Вот сидит сейчас в Сибири один из великих снабженцев наших родных тюрем и лагерей и думает, как бы ему закупить продовольствия для зэков так, чтобы и себе что-нибудь перепало. Точнее, этот уже голову не ломает, уже прикормлен и ждёт только, когда мы заявимся. Конечно, государство наше небогатое от пуза зэков накормить не может, поэтому денег тому снабженцу дают не густо. А вот льготы по налогам своим держава дать может, и очень даже солидные. Короче, мы приезжаем к кормильцу, и он от радости даёт нам справку, что мы являемся эксклюзивными поставщиками крупы, лапши и сахара для его управления. Эта справка и даёт право на закупку по льготным ценам; производители потом её в счёт налогов и представляют.

– А количество закупки там, надо думать, не проставлено? – проявил свой жизненный опыт Аркадий.

– Я рад, что не ошибся в компаньоне! – искренне обрадовался Жора. – Я прикупаю попутно там же харч на свои кровные, а потом его реализую, но уже без всяких льгот. А на навар мой дорогой компаньон может ублажать на пляже своих тёлок!

– Да ты погоди с тёлками! Ведь это же не про пачку макарон речь!

– Ясное дело! Вагоны, Какыч, и ещё раз вагоны!

– Ё-ё… – состроил грустную рожу Аркадий, вспомнив особенности национального опта в России.

– Не боись, Какыч! Это как с твоими тёлками – только первый раз хлопотно и нервенно, а потом всё как по маслу! Ты пока со своими резвушками на пляже кувыркался, Жора всех обзвонил, возбудил, подготовил!

– Да что ты приебался со своими тёлками! Нет у меня никаких ни тёлок, ни коров!

– Ды ла-адно, не-ет! А к кому ж на пляжик кажин день скакал?

– Вернёмся, покажу. И на какой навар ты рассчитываешь, если это уже не первый раз?

– Ну, меньше, чем за поллимона чистогана я не стал бы и тащить свою нехудую задницу с тёплого Кипра в ледяную Сибирь.

Аркадий задумался о чём-то своём…

По прилёту в бешеном темпе началась чехарда визитов, пьянок, телефонных звонков, расчётов, перелётов.

Управление исправительными учреждениями, сахарные заводы, мелькомбинаты, товарные станции, гостиницы.

Жора стал поджар и сосредоточен, как сеттер на охоте, блеск азарта в глазах выдавал его родную стихию. Ничто, казалось, не могло его остановить: ни неприступные секретарши, ни отсутствие вагонов или тары какой-нибудь, ни очереди, ни усидчивые бездельники.

Жора врал, хамил, платил, пугал, лизоблюдил, смотря по обстоятельствам. Несговорчивые поддавались, думая, вероятно, что уж если этот простак прёт как танк, то что будет если начнёт действовать его интеллигентный и загадочный компаньон…

На заключительном этапе реализации «своих» излишков в одном древнем губернском городе к ним в гостиницу на грязной «Чайке» прикатил цыганский барон со товарищи, ящиком водки, снедью и чемоданом с долларами.

Аркадий было забеспокоился. «Не прирежут?!» – шёпотом у Жоры. – «Что ты, брат, кто ж кормильцев режет?!»

Барон насмерть торговался с Жорой до трёх часов утра; всё выпили, всё съели и расстались с поцелуями…

Наутро, часов эдак в двенадцать, первым от непонятного беспокойства открыл глаза Аркадий…

Лёжа неподвижно, медленно повёл осоловелыми глазами по комнате и вдруг вскрикнул от неожиданного и жуткого зрелища: в кресле у двери сидел совершенно свирепого вида цыган, с огромной серьгой в ухе, вытаращенными бандитскими глазами в гриве всклоченных смоляных волос и такой же бородищи и помповым ружьём на коленях.

Аркадий инстинктивно потянул к голове одеяло, рассчитывая, вероятно, защититься уж если не от ружья, то хотя бы от этой волосатой жути…

От его вскрика зачмокал, как ребёнок, Жора, прекратил похрапывать, приоткрыл один глаз, тут же его закрыл и в полусне пробормотал:

– Не боись, Какыч, это свои…

Через несколько секунд сладко зевнул, видимо, отогнав сон, и с ещё закрытыми глазами расслабленно изрёк:

– Здорово, Ремез! Живой?!

Названный Ремезом вместо ответа показал ружьём на спрятавшегося под одеяло Аркадия и с тайным восторгом спросил:

– Ромаллэ?!

– Не, голубь, не ромаллэ, но тоже хороший человек.

Волосатый «голубь» оказался традиционной охраной, который проводил их через пару часов на красноярский самолёт. С самолёта их на спецмашине с решётками встретил главный тюремный кормилец, с благоговением получил от Жоры свою долю и привёз их в банк, где свой человек благополучно перевёл Жорину наличку на их счета в Popular Bank на Кипре.

Ещё через несколько часов бизнес-класс рейса «Трансаэро» на Ларнаку радушно принял отдохнувших и готовых к комментариям компаньонов, русских в салоне опять было большинство.

– Жора, а что зэки, кроме макарон и крупы, ничего больше не едят?

– А-а, чернявый! Понравилось! Едят, конечно, но мне удалось отвоевать только эту нишу. А темп такой и цыгане – это чтоб крутые вычислить не успели и за жабры взять. Да и потом, сам понимаешь, Кипр – это же не Мневники…

Радушная стюардесса принесла им ещё водки.

– Ну, на шлёпанцы теперь тебе хватит? – закинул вновь свою удочку Аркадий.

– Да это я так буровил, чтобы тебя возбудить. Работа у меня такая: хочешь-не хочешь, надо-не надо, а закупку провернуть должен, иначе меня мигом там заменят и забудут…

И, помолчав о своём, с задумчивостью и теплотой добавил:

– Церквушку, где родился, думаю ставить…

– Церквушка подождёт, я предлагаю тебе вложиться в одно очень интересное и многообещающее дело – вот тебе и тёлки будут и церквушка…

Жора мигом сощурился и посерьёзнел…

Таких предложений развода от авантюристов разных мастей ему поступало немало, что и выработало со временем стойкий иммунитет к ним. Но Аркадий – другое дело, не балабол, поэтому Жора отодвинул водку и растопырил уши.

Битый час с лишним Аркадий упоённо распалялся про загадочного Алекса и его удивительные стволовые клетки. Конечно, он давно сообразил, ещё слушая Алекса перед отлётом, что здесь, на Кипре, надо делать клинику, и выжидал, чем кончится их вояж в Сибирь за «бабульками» – а вот они и инвестиции.

Жорина мимика по мере пересказа тернистого пути Алекса очень красноречиво демонстрировала очередную историю: Жора то смеялся, как ребёнок, то, как прокурор, хмурил брови, но чаще искренне и непосредственно восклицал: «Вот суки!!!»

Хорошо уже его изучивший Аркадий, однако, подметил, что пытливые Жорины мозги уже вовсю прокручивают варианты…

Часть 3.

Ласковый и спокойный Кипр с его расслабленными, никогда никуда не спешащими, добродушными греками сразу куда-то далеко в прошлое отодвигал извечную российскую суету, необъяснимые страхи, всегдашнюю спешку, серость, пьянки и потому объяснимую озлобленность, как бы делая их почти нереальными…

Ровно через сутки после прилёта раздался звонок домашнего телефона Аркадия:

– Какыч, я соскучился!

Опять разомлевший, беззаботный, игривый Жорин голос. Аркадий не удивился, а просто созвонился с Алексом, который всё время их командировки так и терзался вынужденным и бесплодным бездельем.

Алекс принёс две пятилитровые бутылки «Гамзы» в оплётке – сухое красное вино было здесь любимо не только аборигенами. Жора же ещё с порога завопил:

– Васильевна, радость моя, заправь-ка мне гадиков по старой дружбе!

И сунул приветливо улыбающейся супруге Аркадия солидный пакет с мясом осьминожек. Где и когда Жора приспособился есть этот экзотический, малосимпатичный морепродукт, не зря прозванный в народе гадиками, никто не знал, а только блюдо это было основным в его рационе. Сам Жора ничего, кроме чая, готовить не умел, а поскольку жил один, то в гости всегда приходил со своим пакетом этого высококалорийного морепродукта.

Познакомились, пристально глядя в глаза друг друга. Обсуждать тему создания клиники начали с деталей, как будто уже давно этим занимались; стараниями дипломатичного Аркадия вопрос созрел, а потому витал.

При снятии вопросов финансирования (в складчину) и оборудования (из Москвы и Израиля), трудными показались три позиции: разрешение от властей, оплодотворённые яйцеклетки как сырьё получения стволовых клеток и пациенты.

Сначала обсудили пациентов. Сошлись на том, что относительно хлопотно будет найти первых двух-трёх клиентов, потом будет эффект снежного кома, как в Москве или Израиле; к тому же не зря Кипр с вхождением в ЕЭС стал всеевропейской здравницей.

По оплодотворённым яйцеклеткам удачно всё складывалось на Вике и разделении труда. Предполагалось, что она в московском салоне Алекса восстановит донацию яйцеклеток у студенток и выращивание бластоцист до срока пять суток; раз в неделю перелёт в три с половиной часа из Москвы на Кипр – не проблема.

Камнем преткновения мог стать вопрос с разрешением властей. Дело в том, что предусмотрительные власти Кипра не без основания сделали некоторые отрасли своей экономики, в частности, медицину и банковское дело, закрытыми для иностранцев – есть для них в этом свой резон.

Однако проглотившего своих гадиков Жору остановить уже было невозможно. Он предложил предприятие с долей в пятьдесят один процент у гражданина Кипра; деньги, разумеется, свои.

– Это как же? – выразил своё беспокойство Аркадий. – Отдай жену дяде, а сам иди к бляди?!

– Да, куда он, на хрен, денется с подводной-то лодки?!

Уверенность Жоры выглядела солидно, к тому же и дружбан у него тут подходящий имелся.

Крепко мотивированные усилия троих энергичных, свободных от быта мужчин, сложенные с действительной поддержкой малого бизнеса правительством Кипра, через полтора месяца претварились в акционерную офшорную кампанию по оказанию косметических и оздоровительных услуг.

Мало того, во время поездок Аркадия в Россию и Алекса в Израиль за оставшимся там оборудованием появились и новые клиенты, давно и безуспешно разыскивавшие там вдруг пропавшего чудо-доктора.

Студентки-доноры в Москве завопили от восторга, узнав о возобновлении приятной и полезной процедуры, хотя потом немного и взгрустнули, увидев, что теперь это будет делать женщина-врач.

Однако самой первой, сигнальной, так сказать, и потому показательной пациенткой стала родственница Жориного соседа из Украины, которую он, сосед, пригласил пожить некоторое время у него на Кипре.

Продолжительность проживания определить было действительно трудно, потому как эта молодая и совсем недавно ещё статная и красивая женщина медленно умирала от цирроза печени. Врачи основной причиной называли чрезмерное радиоактивное загрязнение печени и беспомощно разводили руками.

Известный филантроп Жора и здесь не преминул мгновенно влезть в душу и принять участие.

С момента прибытия из Москвы первых пятисуточных эмбрионов-бластоцист все наши компаньоны пристально следили за священнодействиями Алекса.

Когда же, спустя девять недель, Жора с соседом привезли родственницу с результатами анализа крови и шампанским, всем стало ясно, что новая печень справится с очисткой крови, и счастливая хохлушка стала их первой удачей…

И без анализов был заметен лёгкий румянец на её щеках и ожившие, заблестевшие глаза.

Правда, тому могло послужить и неожиданно повышенное внимание к ней Жоры, ну, и слава, как говориться, богу!

К концу третьего месяца клиника общими стараниями практически вышла на штатный режим работы, когда однажды вдруг раздался неожиданный телефонный звонок из Москвы от майора Звонарёва…

Ни много, ни мало, майор приглашал Алекса на свою свадьбу.

У трапа самолёта встретил друга лично, на своей машине, с мигалкой промчал через всю похорошевшую столицу в Крылатское, в салон к Вике.

На следующий день имела место быть вся свадебная кутерьма, во время которой её свадебные флюиды поразили и Алекса. От здоровой ли зависти к молодым, от радости ли от новой встречи со старой любовью, а может быть, просто от зрелости чувств Алекс предложил, а Вика не отказалась поехать вместе на Кипр, оставив вместо себя в салоне подругу.

За благословлением они явились к профессору Горячеву, который наговорил им много хороших и мудрых слов и от радости за них по-гусарски шарахнул об пол бокал из-под шампанского, чем насмешил и растрогал всех до слёз.

Генерал Городецкий чувствовал себя хорошо – физически, но душа его… Душа его никак не могла смириться с компромиссами, на которые должна была постоянно идти его совесть.

По причине такого раздрая судьба генерала целиком зависела от мудрости и понимания начальства. «Консенсус» – стало теперь модным словом московских воротил, в то время как рефреном у генерала было – «цербер беззубый»…

На увещевания в узком кругу реагировал желчно:

– Да поймите вы, что я теперь генерал в законе, и первейшая моя обязанность – следить, чтобы воровали по понятиям!

Не сговариваясь, Алекс с майором решили как можно чаще видеться с генералом.

На проводах в «Шереметьево-2» грусть перекинулась даже на молодую супругу майора, видимо, натуру тонкую, потому как поняла, что при нормальном раскладе эти люди не расставались бы…

Подобно седому корвету Кипр входил в зиму с её тёплыми, косыми дождями, буйством громадных цветов на кустах и деревьях, потемневшими дорогами и камнями…

Банановые плантации, как рождественские ёлки, украсились цветными мешками, надетыми на кисти плодов, море, забавляясь, как щенок со старыми тряпками, закидало пляжи бурыми водорослями…

Мерзлявые греки-киприоты одели куртки и даже дублёнки, напрочь дистанцировавшись от скандинавов и англичан, по-прежнему щеголявших в шортах…

Английский же автогонщик, искалеченный во время ралли по Южной Африке, и стал, волею случая, первым местным пациентом клиники наших друзей.

Вездесущему Жоре, умеющему сказать по-английски лишь «о’кэй», тем не менее, удалось не только разглядеть в угрюмом и кряхтящем англичанине потенциального клиента их клиники, но и разъяснить, как несказанно тому повезло.

Три с лишним месяца колдовал Алекс над собранным на скорую руку гонщиком, после чего тот от восторга вдруг стал неожиданно весел и болтлив и тут же умчался гоняться куда-то в Северную Африку, разнося по миру имя доктора Алекса…

Случившаяся неподалёку, в Греции, Всемирная Олимпиада заинтересовала Алекса не столько зрелищами, сколько скандалами с допингом. И никто, кроме Вики, не знал, почему после каждого скандала доктор Алекс загадочно и облегчённо улыбался: про генный допинг, который он отказался получать в Москве, пока ничего слышно не было…

Финансовые результаты деятельности клиники стали стабильными и обнадёживающими, что позволяло уверенно говорить о скорой окупаемости вложений.

Жора, кстати, отреагировал на этот отрадный факт неожиданно и своеобразно.

На очередном коллективном выезде в форелевый ресторан в горах Тродос он с пафосом заявил, что приближается июль – время сбора их с Аркадием урожая в Сибири. Так вот доля Аркадия за труды праведные увеличивается с семи до двадцати процентов, себе с ненаглядной хохлушкой он тоже оставляет двадцать процентов, а остальные жертвует на приличное жильё для Вики и Алекса – у него же самого вилла давно имеется…

На фоне оголтелого капитализма такой поступок в лучших традициях русских меценатов выглядел особенно ярко и заслуживал всяческого уважения…

Добр был Жора, добр и мудр без меры, а только маху всё ж таки дал серьёзного: выбранная им в спутницы жизни весёлая и дородная хохлушка не только терпеть не могла любимых Жориных гадиков, она их просто до визга боялась!

Тем временем носящийся по каменистым и пыльным дорогам Северной Африки воскресший англичанин попался на глаза одному из тамошних могучих правителей богатой страны, который по-своему отреагировал на чудесное воскрешение разбитого вдребезги автогонщика.

Правитель заслал на Кипр своих посланцев, и те принялись настойчиво уговаривать Алекса переехать работать к ним, обещая, разумеется, золотые горы.

«Бессмертия хочет или клонироваться», – однозначно раскусили того наши акционеры и решили судьбу не искушать, тем более что вдумчивому наблюдателю со стороны стало заметно и понятно: ни Жора, ни Алекс ещё не разучились размножаться и делать себя бессмертными естественным и приятным путём…

Между тем в запланированные сроки Республика Кипр стала членом ЕЭС, что, надо думать, обогатит будни и наших героев новыми сюжетами…

© 2006 ВИКТОР ГОРБАЧЁВ