Текст книги "Я не Байрон. Эссе"

– Несмотря На – правда существует.

Как и победа.

Снукер – финал Селби – Дин

Синицын говорит:

– Марк Селби на сегодняшний день самый сильный игрок. – Невероятно!

Ибо:

– Чем Дин хуже? – Потому, что, как говорится:

– Получше будет.

Также и Мёрфи – реально лучше Селби.

Трамп – тоже лучше.

Не говоря уже о Ронни ОСалливане, который может обыграть Селби под Ноль.

Синицын – как первоклассник в школе – считает только звания, и победы в чемпионатах мира, – ибо еще не просвещен:

– ВСЕ они – до-го-вор-ны-е-е-е.

Идет сплошная липа. И эта липа видна прямо на экране, по нелепой игре игроков.

Синицын:

– Поделят пополам.

Вот именно, что здесь всё делится пополам. Но зрителям от этого неинтересно.

Почему российские организаторы спорта и возмущены, что их обвиняют в допинге и другой нечестности, – ибо:

– Дак все эдак!

Все-то все, конечно, но в разной всё-таки степени:

– От небольшого до Мирового и даже Вселенского масштаба.

Снукер договорной до возмутительности – не только смотреть неинтересно, но и – что удивительно:

– Слушать Синицына уже не так приятно, как было сначала, когда периодически возникала мысль:

– Здесь всё хорошо, по-честному. – И более того, уже:

– Совсем не хочется:

– Уж больно очевидная трепатня:

– Все сейчас говорят о глобальных махинациях в футболе и других видах спорта, который инициируют и исповедуют не сами игроки, а их высоко-высоко стоящие рукой водители, практически в мировом масштабе. Причем:

– Официальные. – А что уж говорить о частных букмекерских конторах. – Без знака вопроса.

А Синицын при этом, можно сказать, фигурально выражается по умолчанию:

– А это не ваше дело, господа зрители! – Смотрите, и скажите спасибо, что вам вообще что-то веселое показывают. – Идеология не с неба взятая, и является не чем иным, как:

– Махровым-м-м соцреализмом-м-м.

И может даже оправдаться:

– Другой массовой и не бывает, всегда на массы идет обман, а вы уж – если сами с усами – думайте:

– Когда это по-настоящему, а когда ребята просто так: погулять вышли.

Но в том-то и дело, что этого: или – или:

– Не может быть никогда, априори.

Всегда идет не соревнование, а просто показательные игры.

Можно сказать:

– Аттракционы. – Как вот сейчас комментатор говорит про Селби, как будто про гиганта мысли в парке культуры и отдыха из фильма 50-х годов:

– Он очень, очень силен.

И ответ на это:

– Дак, естественно.

Но также естественно, что смотреть народ на это не будет, все, как и раньше лучше займут очередь в пивной бар, где продают еще и раков, про которых, к счастью, уже не намекают:

– Ани ишшо зивые.

Ибо:

– Пьяных обмануть вам, ребята, уж точно:

– Не удастся. – И знаете почему?

Им и так весело.

Робин Гуд с Кевином Костнером

Говорят про Шервудский лес, что нем есть призраки. Но!

Но Призрак Шервудского леса – это Итальянский лес.

31.10.16

Радио Свобода – Поверх барьеров с Иваном Толстым

Сергей Солоух говорит, что понял, как можно написать роман – имеется в виду:

– Много страниц, чтобы они были как-то связаны.

И это, парадокс:

– Ничего делать, в том числе писать, и не надо!

И Иван Толстой тут же подхватил эту открытую Сергеем Солоухом мечту-реальность-идею:

– Этому обучали еще в восьмом классе школы. – И.

И привел хороший пример:

– Нет, не так же делал и Заратустра, а:

– Пушкин!

Увы, это приличная ошибка. Ибо Пушкин делал:

– Как раз наоборот. – Ибо есть две разницы, как Это делать.

Первую предложил Ал Цукерман, объяснив на Поющих в Терновнике, Унесенных Ветром, и еще на несколько книгах, что:

– Наоборот, не надо давать читателю вообще шанса выпустить книгу из рук, пусть читает до утра, за обедом и ужином, в туалете, и даже по дороге на работу, чтобы отпроситься на сегодня-завтра, и дочитать этих:

– Унесенных Ветром, – ибо, как сказал он начальнику цеха, старшему мастеру, и просто мастеру:

– Чи-та-ю-ю Книгу!

Следовательно, никаких прямых отступлений, и перемен погоды, и снег, и ветер, и звезд ночной полет, меня мое сердце:

– Всегда в тревожную даль зовет.

Но вот, говорит Иван Толстой, наше молодое самое передовое общество в мире:

– Отрыло Перерыв на перемену. – И стало так хорошо, что и возвращаться назад для этого чтения никак не хочется, так бы всю оставшуюся жизнь и играли в футбол даже с девчонками.

Всё это так, всё это правильно, но!

Но Иван Толстой привел в пример Пушкина, что именно он рассказал, как начинать сказку про белого бычка:

– Всегда с начала.

Но в том-то и дело, что нет! Две разницы в написании большого количества страниц – это именно Пушкин и книги, которые привел Ал Цукерман, как пример бестселлеров.

Как учат писать в школе школьные сочинения – это уже не третья разница, а как сделать так:

– Чтобы эти школьные сочинения никто не читал, а только и обязательно:

– Мучился.

Пауза в повествовании у Пушкин имеет совсем другой смысл, чем имеют его школьные сочинения, желающие только выполнить приказ учительницы:

– Читобы было не меньше пяти-десяти страниц в вашем изложении.

Ибо у Пушкина и нет никакого повествования, которого необходимо придерживаться, чтобы закономерно появился:

– На красных лапках гусь тяжелый,

Задумав плыть по лону вод,

Ступает бережно на лед,

Скользит и падает веселый.

Мелькает, вьется первый снег,

Звездами падая на брег.

Что заметил Катенин, и сообщил, что:

– Не помню, что и было в этой главе Евгения Онегина, только гусь пробежал, да жук прожужжал.

Так происходит потому, что перед Пушкиным стоит не та задача, что пред учеником в школе:

– Написать сочинение на Тему. – Там:

– Образ Катерины в её темном царстве, или:

– Почему Софья так злобствует против влюбленного в нее Чацкого.

Пушкин расписывает другую тему, как минимум:

– Быть или не быть, – а еще точнее:

– Сотворение Мира Богом. – Следовательно, не картинку перед собой рассматривает, а исходит из:

– Фундамента, – состоящего только из шести дней творения и седьмого отдыха. – Как он сам и говорил:

– Тема должна быть не меньше Ада Данте Алигьери.

Следовательно:

– Тема не передо мной, а во мне. – Поэтому отключаться от себя до беспамятства не имеет никакого смысла.

Школьное же сочинение пишется, как пишется-делается Госплан:

– Сёдня вы министр сталелитейной промышленности, а завтрева, авось попадете на картохвель с иво сельским хозяйством. – Зачем?

– Вот именно за тем же, зачем Сергею Солоуху скушно писать одно и тоже.

В принципе, не зря, конечно:

 
Им овладело беспокойство,
Охота к перемене мест,
Весьма мучительное свойство,
Немногих добровольный крест.
 

А. С. Пушкин

Но сразу видно, что эта Охота к перемене мест разная у Пушкина и у школьного сочинения, по образу и подобию которого построена вся советская литература. Ибо фундамент как любой самой высокой и самой толстой советской литературы и школьного сочинения всегда и абсолютно:

– Один и тот же, – а именно:

– Краткий Курс, – превзойти который не имеют права ни академики, ни плотники, ибо все они:

Одни и те же монтажники Партийности – искусственно созданной определенности, имеющей, тем не менее, основание в древней Вавилонской Башне, смолой для кирпичей которой послужила тоже искусственно созданная человеком смола под названием:

– Кор-руп-ция-я-я.

Краткий Курс – это зерно, которое не имеет права расти, метаморфоза превращения в дерево у него отсутствует на генетическом уровне заодно с самой генетикой.

И фундаментом этой разницы является Человек:

– Герой он романа, – или как сказал Высоцкий:

– Просто так: погулять вышел?

Имеется в виду напрочь не понимаемая многими истина:

– Читатель – это и есть Главный Герой Романа. – Не для красного словца, а на самом деле:

– Такова конструкция художественного произведения, открытая Вильямом Шекспиром. – А не просто так он перевел на язык Шервудского леса древние сказки.

Поэтому, что гусь плывет, что жук летает, а:

– Я-то! тоже всегда Там. Там-там-там-там-там-там.

Вот, как говорится:

– Эдак надо писать книги О Животных.

Именно коррупция Скалозуба и Фамусова не дает возможности Чацкому – как Читателю – предстать перед Софьей в своем истинном свете:

– Героем Романа.

Так же, как и мы не понимаем, что и Софья, как Марья Гавриловна из Метели А. С. Пушкина, читает со сцены только:

– ЧУЖИЕ ПИСЬМА, – письма ее далекого, древнего любовника:

– Жан-Жака Руссо и его:

– Новой Элоизы.

31.10.16

На этой неделе 20 лет назад

Говорят про политзаключенных. И пропускают слово:

– Выпивка.

Вот и в 17-м году власть отнеслась к министрам Временного Правительства и другим крестьянам, как к:

– Выпивке, – название, которого нельзя найти даже в деревенском ларьке, где все с именами и отчествами:

– Водка Московская, Водка Столичная, Коньяк Армянский Пятизвездочный.

А тут даже Солнцедара не удостоили.

Следовательно:

– Какое отношение к другим – к вину, в данном случае – такое и уж тем более к людям.

Чего ждать хорошего.

Говорят, что уничтожили почти всех, кто брал власть в 17-м году. Выходит, революционеры поступали:

– Не совсем честно, – а те, кто их уничтожил:

– Совсем нечестно.

Невероятно, вот только сейчас обнаружил, что на картине Ван Гога Подсолнухи есть еще один портрет, и это лицо, которое изображает:

– Сам горшок, бело-желто-серая ваза, в которой стоят цветы: Подсолнухи.

Виден полностью только один – левый, от нас, правый – глаз. Скорее, это женщина, но может быть, и сам Ван Гог.

Вижу эту картину каждый день, и кого только не увидел в букете подсолнухов, вплоть до Монтекосумы, но горшок показался впервые.

ноябрь

01.11.16

РС – Кара-Мурза – Грани Времени. Памяти Владимира Зельдина

Говорят, в Дон Кихоте Владимир Зельдин призывал:

– Быть честным. – Но!

Но зачем, все-таки в реальности нужна честность? Почему она пропагандируется при любом режиме, что это:

– Очен-но хорошо! Гут и так далее.

И получается, по некоторым историческим данным, для того только сия группа мозговых клеток поощряется, чтобы, как рассказано в истории:

– Пригласить реципиентов в гости, и там без помех, чинно и благородно:

– Грохнуть. – Ибо:

– Кто будет ожидать от честных нечестности?

Уберите, пожалуйста, сами знак вопроса.

Поэтому и пишут:

– Хочу быть честным.

Но не Войнович, разумеется. У него как-то получилось рассказать о честном, как о нечестном, иначе бы не ругали.

Селби – Дин – 10 – 1 – Что может значить только одно:

– Дин подчинился договоренности проиграть, но решил плюнуть организаторам Таких соревнований в лицо:

– Играть вынужден, но:

– Не буду!

02.11.16

Радио Свобода – Поверх барьеров с Иваном Толстым

Ребята настолько обалдели от своего междусобойчика, что на всех программах одно и тоже.

Не успел выключить, да и руки сырые.

Марина Ефимова говорит:

– Надо было Иисуса Христа привинтить винтиками, а не просто так прибивать обычными гвоздями. – Говорит возрастом от 3-х до 5-ти, наиболее распространенном среди советских писателей 40-х и 50-х из тех:

– Кого еще не запретили.

И вот этот ГОЛОСОК, оставленный Ждановым для советского писательского приплода мы слышим и слышим из РАДИО СВОБОДА!

Принципиальное отличие этого голоска в том, что он основан на том же на чем стоит советская власть:

– Отсутствие Посылки. – Ибо чем плохи винтики, по сравнению с гвоздиками?

В том, что детским лепетом предполагается:

– Иисус Христос был недостаточно хорошо прикреплен к кресту, поэтому и смог убежать:

– Гвозди были не те, винты надо было придумать специальные.

Тогда как в Евангелии много раз сказано:

– Убежать было нельзя. – Но!

Но можно распустить слух, что:

– Можно!

И вот Марина Ефимова до сих пор эти слухи и распускает.

Распускает, конечно, от души, но не думаю, что на все сто процентов.

Почему именно словами ребенка выносится эта ахинея?

Дак естественно:

– Дени наше будущее. – А оно должно быть таким же, как прошлое.

Что имеется в виду, когда говорится в Евангелии:

– Будьте, как дети? – Это значит словами ребенка говорит Бог.

Так вот это самое слово Бог:

– И забывается в соцреалистических рассуждениях Марины Ефимовой:

– Приводятся слова ребенка, как истина, ибо не мог же он от 3 до 5 знать, что:

– И так всё было сделано, чтобы человеческими силами сойти с креста. – Но то, что у этих слов есть совсем другой автор – в данном случае Мар. Еф. – не то, что умалчивается, а:

– Вообще никакой Посылки у слов ребенка, никакого фундамента не существует принципиально.

Вот он сказал и это абсолютная истина, ибо:

– Не может же ребенок через пятьдесят-шестьдесят лет вернуться назад к своим словам, найти их в старом сундуке, и подделать на обратные.

Да, не может – зато тот, кто их на самом деле сказал сейчас по Радио Свобода, мог бы даже не потом, а прямо сейчас. Автор – в отличие Героя – ребенка, имеет эту возможность.

Но в данном случае Автор не выделяет себя в отдельное действующее лицо, а наоборот:

– Меня нет, – и отождествляет с этим ребенком от 3 до 5.

Поступайте, как дети – значит:

– Бог может изменить вашу ошибку на Правду.

Во всех рассказах Мар. Еф. утверждается обратное.

И в этой автоматической ДЭЗЕ – повторяю – есть приличная доля сознательности. Ибо дезинформация без откровенности – слаба, так как может быть разгадана, а очевидная дэза действует на сто процентов – безотказно:

– Стоит ее только прослушать или прочитать.

Вот мне не всегда удается: то руки на кухне сырые, то кажется, что уже отошел немного от предыдущей атаки, и надо узнать, что, так сказать, у них ишшо в:

– Загашнике было 20 лет тому назад. – Или прорвалось сюды-твою:

– Поверх Барьеров.

До этого Сергей Солоух рассказывал о Катаеве, что ему надо было обязательно есть, пить, сикать и какать – только чтобы писать. Как будто в этом есть что особенного. Или, имеется в виду, подражал Льву Толстому, который говорил, что:

– Не могу, видите ли, писать, пока чаю хорошего не выпью, и даже не сисьми-миськи, а:

– Постоянно. – Ибо утверждается, что мысли связаны, кажется, с какими-то физиологическими процессами в организме.

Из чего следует:

– Чего бы ни делать – лишь бы навести тень на плетень.

Стопроцентно советская идеология 17-го года, которой насквозь пропитаны чертежи Мар. Еф. обладает тем буфером, что её нельзя исправить: В Ту же Строку, буквально прокомментировав слова ребенка:

– Но он же ж не курсе ишшо, что усё было сделано, как надо, а:

– Только композицией, общим смыслом.

Как, например, сказал когда-то Марио Корти в упрек Пушкину:

– Ну, а что такого особливого в бутылке шампанского, откупорив которую, можно забыть о страхе смерти?

И действительно: сколько ее ни рассматривай – хоть под электронным микроскопом – ничего Такого, похожего на Чашу Грааля:

– Не обнаруживается.

Тогда, как если рассматривать не только эту строчку, а еще чего-нибудь, что существует в том мире, который имел в виду Пушкин, можно обнаружить, что:

– Бутылка шампанского похожа своим видом на Систрум Исиды, струны которого, как звуки открываемой бутылки шампанского, шипение вырывающегося из горлышка вина:

– Пробуждают Человека от Сна реальности. – Что означает:

– Не смерть наступает, – а:

– Жизнь только еще начинается.

Точно также, как в конце Пиковой Дамы Германн повторяет:

– Тройка, семерка, туз:

– Тройка, семерка, дама, – что означает тоже самое, что у Шекспира:

– Быть или не быть: 3+7=11 = 21, а:

– 3+7+12 = 22 – Дама в масонстве – это число двенадцать.

21 – 22 – колебание между 21-й главой Евангелия от Иоанна, где еще Жизнь, и 22-й – когда наступает Конец Света.

Колебание, потому что страшно потерять Свои Слова, страшно:

– Если они не связаны с Посылкой сознательным образом, и:

– А связаны ли?! – Каждый думает про Свои Слова, ибо:

– Только тогда они пройдут дальше:

– В Жизнь Вечную.

Больница, про которую упоминает в конце Пиковой Дамы Пушкин – переводится для Посвященных, как:

– Инициация.

Германн, как и каждый человек, думает-мечтает, как Иисус Христос в фильме Мартина Скорсезе:

– Последнее искушение Христа:

– Не лучше ли было жениться на Марии Магдалине и, как все, иметь дом и детей, жизнь простую и успешную. – Но!

Но думает, уже находясь на кресте.

Выбор УЖЕ сделан.

Поэтому не первосвященники придумали, что ученики утащили тело Иисуса Христа из гроба, а сами ученики это написали, как будто придумали первосвященники, ибо:

– Думайте, что хотите, – а:

– Изменить уже ничего нельзя. Свершилось.

Но вот по передачам Радио Свобода можно видеть:

– Не совсем, – а:

– Только всё ещё свершается.

03.11.16

Радио Свобода – Культ Личности – Леонид Велехов – К – ов

Сокращено

Сергей Солоух тут пару-тройку дней назад говорил:

– Чтобы писать надо уметь ходить в туалет, есть и пить, – имея в виду таким и был Катаев.

Как мне себя называть, если в машине не могу ехать без налитого уже чая или кофе? – Вот они – чай и кофе здесь под ногами или рядом, но в термосах, а толку-то ведь никакого! А вот как налью да поставлю иво на панель – тогда, действительно:

– Пое-ехали-и. – Более того:

– ДПС-ники даже за кустами видны, а вот ямы – нет. Из чего следует: кофе и чай чаще не пьются, а опрокидываются, и хорошо, что почти всегда успевают остыть.

Вот до сих пор, честно, не мог додуматься:

– На хрена же я его наливаю? Ибо:

– ДПС и так, и так найдет способ взять своё, например, как-то раз остановили в Шатуре, и очень один из них удивился:

– Не могу ничего найти недостаточно правильного.

А другой:

– Дай я, щас найду.

И нашел:

– Грит, у тя, противооткатные башмаки не под тот угол заточены. – И добавил:

– Поедем мерить?

– Конечно, нет, – ответил я, ибо тогда еще мало просили: всегда легче отдать, чем брать правду штурмом.

Вот теперь жаль, что права отдавать уже нет, хотя чай и кофе еще остались.

Ибо постановление:

– Взять иё себе наша задача, – выполнено.

Кого иё?

– Машину, – в которой уже не надо искать угол отката, ибо:

– Выбирайте тогда что-нибудь другое:

– В учителя, например, идите, там даже знания и то можно не отдавать, так как их, кажется:

– Уже и не осталось.

РС – На этой неделе 20 лет назад

Программа Экслибрис. Дмитрий Волчек. Последний сюрреалист Ян Шванкмайер. Фильм Заговорщики Сладострастья. Ведущий – Сергей Юрьенен.

Первый раз в эфире 3 ноября 1996 года.

Ян Шванкмайер говорит:

– Я не нуждаюсь в объективной критике.

Критик должен иметь одну с ним позицию.

Люди, о которых я пишу, имеют большей частью Другой взгляд на мир. Да, но!

Но я в это почему-то не верю. Думаю, что они просто не хотят говорить правду. Как делали:

– Фарисеи.

И настолько не хотят говорить правду, что думают:

– Дело вообще не в правде.

Тогда, в чем же? Ибо все эфиры забиты такой логикой, которой в жизни почти нигде не найти. Почти, потому что иногда, как говорится:

– Они всё-таки попадаются, – как будто из небытия, прорвавшись сюда с Альфы Центавра в качестве аннулированной там симфонии, и в результате этой бездомности, эти мелодии иногда находят приют здесь, на Земле.

Я только от них отстреливаюсь, не в состоянии понять, как отправить их туда, в бесконечное пространство, откуда они явились.

Потому что мне кажется, они – Другие – явились сюда, чтобы занять место не только многих и многих других, маячащих по городам и весям хомо сапиенсов, но и:

– Моё.

Не я, следовательно, лезу в их тему, а они в мою!

Именно, что Другие пытаются говорить на Земле не только на своем языке, но и непременно:

– На моём, – как:

– На своём!

Неврная система не выдерживает этого вмешательства инопланетного – и если это разум – то разума.

И, конечно, нельзя сказать, что Другие – это Заговорщики Сладострастия Яна Шванкмайера. Ибо не так страшен Маркиз де Сад, как те, кто его:

– Малюет.

Ибо:

– Я специалист не по кино, а по рецензиям на кино.

Кого критиковал Иисус Христос, тех, кто сознательно говорил неправду, или тех, кто:

– Кто сознательно говорил неправду, думая, что говорит правду, ибо:

– Закон – Партийность, завещанная им от предков – выше правды?

Или тех, кто вообще не понимал, что говорит неправду, так как имели Вавилонскую Башню, как фундамент в своей душе, как фундамент мира. Попросту говоря, тех, кто думал, что люди – это не боги, и, значит, имеют по Земле другое хождение.

Собственно, второе и третье – то одно и тоже, ибо Партийность, может когда-то и была партийностью, но уже давно отсеяны те, кто не имел её в своей душе, а просто так:

– Погулять пришел. – Поэтому Партийность – это именно:

– Связь по душе.

Поэтому смысла критиковать их – нет никакого. Ибо:

– Выявляя их скрытую ложь, – можно сказать – люди делают за них их же работу. – Ибо:

– Скрытая ложь – это Оттепель, а наоборот:

– Правда – уже заморозки.

Зачем тогда это дело делать? Ибо, как сказал Иисус Христос, что Пришел сюда не побеждать.

Тогда:

– Зачем?

Только, чтобы предупредить:

– Эта канитель с Партийностью, и другими человеческими связями между собой – возможны только на Земле в это время, и на самом деле – в жизни вечной – не только не участвуют, но и:

– Противостоят ей.

Другая должна быть связь, как вот сейчас случайно сказали после передачи Якова Кротова:

– Любите друг друга.

Но!

Но в человеческих ли силах это выполнить, а Бог не дает такую способность, а только Приводит множество примеров, как это бывает. Только где?

Как-то:

– Отдавайте больше, чем взяли, не забирайте всё, а оставляйте часть. – Хотя бы пять колосков, или катушку ниток.

А здесь – как по писаному:

– И за пять колосков давали пять лет, и за катушку ниток – семь. За пять пачек, проданной на рынке махорки – десять лет Караганды, несмотря на то, что муж ушел на войну, не успев забрать с собой эти пять пачек махорки, и оставалась она одна на всех её девятерых детей.

Но в том-то и дело, что не только власть такая – контролирующая социалистическую законность как позитивное право, но и люди:

– Тоже так делают между собой.

И не могут вырваться и убежать, ибо, как показано в фильме Мела Гибсона Апокалипсис:

– Все пленные и привязаны о одной палке – не убежать.

И палка эта – Земля.

Почему фарисеи и были против Иисуса Христа – он предлагал невозможное. И скорее всего, до Его прихода так и было:

– Это – не забирать бабушку в проходной на семь лет за катушку ниток – невозможно.

Но вот – Он сказал:

– Я сделал вас свободными.

Почему же так трудно Это понять?

Вот Пушкин дал возможность поверить в невозможное – контакты замкнули и превратили слова в существующую невероятную реальность.

Но выполнить ни одну из возможностей Веры я не могу, только вижу:

– Вот она где-то рядом, – более того:

– Вчера получилось! – Почему сегодня – опять двадцать пять:

– Ни хрена?

Непонятно.

Как в песне Высоцкого:

– Может скажут: пейте, ешьте! – Ну, а может:

– Ни рожна.

По теории вероятности, что ли, происходит?

Говорилось, что:

– Продолжение надо начинать:

– Сначала. – Но!

До какой степени? Может ли дойти до того, что придется начинать сначала:

– Каждое предложение?!

РС – Культурный Дневник – Дмитрий Волчек – Воспоминания и песни Ольги Краузе

Рассказывает о счастье в служебной квартире дворника Андрюхи. Ибо:

– Зачем постоянная, если жизнь временна.

05.11.16

Работник церкви говорит:

– Мы должны работать с теми, кто с нами хочет работать.

Но, в принципе, это ошибка. Ибо только что говорилось о художниках, которые сейчас позволяют себе такое искусство, которое не лезет в старый канон, как я понял, например:

– Пение под дождем, – ибо:

– А зачем он это делает? Не может дождь помогать ему петь – значит:

– Городит не тот огород.

Ошибка в том, что Так будет всегда, если верующий отдает долг Богу, ибо сказано, что:

– Отдать на один, данный Богом талант – два и даже пять.

И эти лишние таланты есть не что иное, как то, что:

– Очень удивит Бога, – ибо Он об этот ничего не говорил.

Так и может сказать:

– Зачем Мне такая отдача сверх Моего таланта, как кроме пения, которой Я дал Человеку, он только что и придумал:

– Сделать тоже самое в непогоду?

Может и может, но только на миг, или чуть больше, ибо ясно:

– Непогода, дождь – это не тихий кабинет или специально подготовленная радио студия, а:

– Неудобства жизни, – которые всегда и являются фоном выполнения любого поручения Бога.

Более того, эти неудобства даже не фон, а прямые участники события, изображающие сопротивление тех, кому, например, Апостолы несли Веру. Далеко не все – а наоборот – только единицы ее приняли – остальные не уступили пению, и не убавили силу своего дождя, мешающего продвижению несущих веру.

А они шли и шли.

Предлагается, по суди, идти туда, где все и так:

– Изображают веру. – Но это Изображение – тот же дождь, та же непогода, только скрытая.

И вот искусство именно это и показывает:

– За видимым послушанием – кроется непогода в виде равнодушия к вере.

Идет град и ливень, а считается:

– У нас всё только тишь и благодать.

И можно думать, что некоторые потому и разозлились на притязания искусства петь под дождем, что поняли, или почувствовали интуитивно:

– Эти отклонения от классического исполнения и есть Погремушка Исиды, будящего реципиентов от сна реальности.

Верят:

– По привычке, – но, к сожалению, уже не в то, что:

– Было, было, было.

05.11.16

Награждение снукеристов в Китае, 200 тыс. фунтов стерлингов Хигенсу, 100 – Бингхэму.

Ничего и никого не боятся ребята. Но на следующий турнир некоторые знаменитые снукеристы снимаются, в частности:

– Нил Робертсон, – и действительно, это уже скушно.

У Бингхэма при награждении была довольно кислая мина, и не потому, конечно, что он занял не первое место, а знает, что:

– Не только Некоторым, но и Многим эта хренопасия с назначениями победителей в снукере очен-но надоела.

Реально Бингхэм не попал бы и в тор – 16. Ибо игра его хорошая, но абсолютно тренировочная, как раз для времяпровождения на:

– Пензии.

И ничего: всем, по барабану, что люди уже плюются, глядя на Такой снукер.

Я не смотрел, так минут десять за все восемь дней турнира.

И без снукера лабуды хватает больше, чем надо.

Думали, хоть спорт смотреть можно, нет, телевизор больше не нужен – нет ничего правдивого, душевного. Белиберда на белиберде.

Автоматически включаю, и почти автоматически:

– Выключаю. – Ибо:

– Хочется, но никак.

06.11.16

Едим Дома

Леди говорит про пасту:

– Из чисто итальянских сортов твердой пшеницы она, – имеется в виду макароны.

Спрашивается:

– Из чего сделан пакет для тольятелли? – Вот – как известно – в чем вопрос! Ибо – может его и не едят – зато написать на нем можно не только многое, но и вообще нет препятствий работе фантазии.

И что еще более замечательно:

– Нет никаких доказательств, что хорошие макароны положили именно в этот пакет, а не в какой-нибудь другой – хотя и расписанный похоже.

Также, как и про используемое на передаче молоко, ничего не сказано, кто его вез через леса и перелески, были ли чапки на его чинном и благородном пути, и вообще:

– Не замерзало ли оно на пути, а если замерзало, то возникает вопрос:

– Надолго ли? – Ибо.

Ибо это главные вопросы, как раньше было написано на пачке крабовых палочек, срок хранения которых исчислялся:

– От одного дня до полугода! – в зависимости от температуры хранения.

Так где ответ, что не замерзали мы за рулем, как МАЗ Владимира Высоцкого, который отморозили, как звуки Распе, и он опять запел свою любимую песню:

– Хранить можно вся тайга, которой здеся от пятисот до семисот километров и всё лесом.

А с другой стороны:

– Может потому и вкусно?

Так надумаешься за всю дорогу до дома, что уже не до вкусного молока:

– Была бы жена цела, у которой, как в МАЗе мог остаться опять тот же Высоцкий заместо милиционера этой тайги Золотухина, а то ведь тоже:

– Про срок иё хранения – ни гу-гу, как будто и она не вкуснейший на вид продукт:

– Настолько слилась с кухней, что можно только выбирать между сковородой с толстым дном и содержащейся в нем тыквенной курицей – или что там еще бывает.

И, следовательно:

– Пусть мне приснишься не ты, а только что пойманная мной треска в Белом море, которую ты жаришь на с трудом доставленном сюда подсолнечном масле.

Фильм Последний ритуал – Причащение

Две правды – реальная и принятая здесь – имеется в виду, можно заменить в этом фильме с Томом Беренджером:

– На чью стороны должен встать Том Беренджер:

– На сторону своей сестры, или на сторону любовницы?

С сестрой уже всё давно закончено, и он священник, а с любовницей только началось, тем более, что она вообще ни в чем не виновата, кроме того, что была свидетельнице убийства, совершенного сестрой Тома Беренджера.

И он выбирает сестру, в том смысле, что разрешает ей убить свою девушку – свидетельницу.

Здесь бы сказали, что это свинство – так поступать. Священник выбрал правой сестру, и более того, сознательно разрешил ей убить свою девушку, которую любил, только потому, что она могла представлять опасность, как свидетельница убийства.

Надо было сестру привлечь к уголовной ответственности.

Да, но только, если не рассматривать кино относительно жизни.

А если иметь в Посылке, что:

– Кино не заменяет Жизнь, а существует Рядом с ней, то выбор Томом любимой девушки выглядит, как:

– Несоответствие реальности. – Неправда.

Вот почему и выбирается печальная, но:

– Правда.

Любой фильм всегда сопоставляется с жизнью, ибо не является ей заменой.

Здесь так делать нельзя. Ибо:

– Кино потому и важнейшее из всех искусств, что:

– Заменяет при коммунизме Жизнь.

Смысл, следовательно, не в кино, а в том, что оно закрывает собой Правду Жизни, но не в её конкретности, как Кубанские Казаки, а в предварительном запрете:

– Посылки, на которой оно основано, как на:

– Противоположности.

Ярамагаев говорит на Радио Свобода:

– Демократия – это власть большинства, но понимает это буквально, образно, а не как это действительно существует, как, например, фильмы Голливуда идут напрямую к зрителю, и он оказывается главным в этих фильмах, а не кинокритики и другие участники этих соревнований. Следовательно:

– Это не толпа, – а как и было сказано в кино:

– Чтобы каж-ж-дому-у.

Не все главные, а каждый. – Ибо:

– Все – это уже было, было, было:

– После 17-го года и до сегодня включительно.

07.11.16

Иногда встречаются слова Радио Свобода в кавычках – то оба, то одно – вопрос:

– Зачем ставятся кавычки? – Если уже не только Мерседес, но и Хромая Лошадь воспринимаются, как натюрлих машина и кафе – боятся, чтобы не сгорела, как эта лошадь?

Ибо:

– В кавычках-то ничего не видно.

РС – Поверх барьеров с Иваном Толстым

Наталья Голицына читает пересказ романа Доктор Живаго.

И вот как, как название романа Пастернака:

– Доктор Живаго, – стоит в кавычках в аннотации к программе, так делается и этот рассказ – пересказ:

– Как в школе на отметку.

Можно ответить:

– Надо читателям или слушателям разъяснить, что там было к чему, толи Ивинскую он любил, толи еще какую-нибудь жену.

Но!

Но в том-то и дело, что не только на Радио Свобода, но и в школе надо учить не буквальному пересказу содержания, а тому, как на самом деле написан этот роман:

– Как от Прообраза пишется Своё Мнение, которое ни на кого не похоже, кроме: