Текст книги "Се ля ви… Такова жизнь (сборник)"

Я вспомнил о некоторых встречах за рубежом, и мне показалось, что будет не только интересным, но и полезным рассказать о людях, когда они чувствуют себя в безопасности, не таясь, охотно разговаривают и даже любят пофилософствовать.

Один из советских лайнеров зафрахтовала английская фирма. Он плавал по различным морям и океанам. Плавал на нем однажды и я в качестве туриста. Вмещает корабль больше трехсот пассажиров, народ очень разный. И вот однажды в Австралии сели на этот корабль русские. Их было много. Они решили плыть на советском корабле, посмотреть на наш теплоход, поговорить с соотечественниками. Большинство из этих людей выехали за границу на заработки еще до революции, да так и застряли в чужих краях. Это были скромные люди, они тяжелым трудом добывали свой хлеб, очень скучали о родине, радовались ее процветанию и сожалели, что остались в стороне от великих дел, которые мы совершили в своей стране.

Но были среди этих людей личности и с другим образом мыслей. Особенно отличался один выродок, не хочу называть его фамилию, назовем его С. Он предатель, перебежал к фашистам в начале войны, был власовцем, боролся с партизанами, истязал своих же украинцев, белорусов, в общем, был палачом. Боясь кары, сбежал на Запад вместе с фашистскими недобитками. Теперь бродит по свету в поисках заработка. А что он умеет делать? Убивать, пытать, вешать. Этим он и занимается. На такую работу его и берут. Бесчинствовал он в Африке, в отряде, подавлявшем освободительное движение в колонии. Побывал в Корее, когда там шла война. Служил вышибалой в ночном притоне. Сидел в тюрьме за кражи. Вот вам его лицо. Этот подонок за деньги на все пойдет. Тупой и недалекий, внешне он похож на гиену: почти без шеи, плечистый, взгляд медлительный и по сторонам все время будто озирается, чего-то боится – сразу видно: совесть у этого человека очень и очень нечистая!

В плавании С. частенько пьянствовал. Пил без закуски, чтобы быстрее захмелеть – денег-то не густо. Ну а когда напивался, вот тут и лезла из него черная предательская душа. Сначала он себя слезливо жалел, с поникшей головой говорил тихо:

– Брожу по свету, как собака бездомная. Везде и всем чужой. Однажды стояли мы под Витебском, летят в небе немецкие самолеты с крестами. Я говорю: «Наши!» А немец, ефрейторишка, поглядел на меня, как на гниду, и сказал: «Нет, наши!» Вот год я за него кровь проливаю, а он «нет, наши». На всю жизнь обидел меня тогда паршивый фриц. Везде слышу его слова, все чужое, все не мое. У всех есть дом, угол. А меня вышвырнули. Ну, погодите! Я еще вам о себе напомню. Мало я вашего брата вешал! Теперь пощады никому не дам! Я еще погуляю на своей родине. Придет время. Ух, как я вас ненавижу!»

Вот, друзья, как тоскует по родине враг и зачем он хочет вернуться на нашу землю.

В Лондоне познакомился я с бывшим русским помещиком. Он сам ко мне подошел, представился:

– Я ваш соотечественник, штабс-капитан Глебов. Не сочтите за бестактность. Тоска по родине вынуждает меня обеспокоить вас. Каждое слово о России… И так далее. Очень галантный, чистенький старичок, старается показать свою офицерскую выправку, держится прямо, щелкает каблуками, поклон одной головой. Мне трудно было сдержать ироническую улыбку – всего-то лет пять был этот человек офицером и вот уже пятьдесят лет щелкает каблуками, тянется, гордо выпячивает сухонькую грудь – играет в офицера. До революции он был помещиком, имение его было где-то под Рязанью. Он с тоской говорит о русских лесах, о липах, которые сам посадил под окном своего дома. А когда я спросил, где он был в годы Гражданской войны, старичок вяло махнул желтой рукой: «У Колчака, у Анненкова».

– А в годы Отечественной? – полюбопытствовал я.

Печальная грусть старичка совсем улетучилась, глаза его стали колкими, но на лице он все еще старался сохранить усталую мечтательность.

– Служил в немецкой армии. Последняя вспышка надежды, ужасно хотелось увидеть родную землю! Но теперь я смирился навсегда. Дело наше проиграно. Если бы вы знали, как я ликовал, как весь день ходил с гордо поднятой головой, когда в космос взлетел Гагарин – наш, русский!

– А дети у вас есть?

– Трое – два сына и дочь. Может быть, им посчастливится вернуться на родину! Почти каждую ночь мне снится Россия. Вам неведомо это странное, сладкое и невыносимое чувство тоски по родине. Один мой приятель, бывший офицер Его императорского величества кирасирского кавалерийского полка, работает ночным уборщиком в бильярдной. Он мог бы, конечно, найти место почище – шофером такси или официантом, но решил навсегда остаться в бильярдной. И знаете почему? Кирасиры носили медные нагрудники и такие же каски, а в бильярдной – медные урны. Ночью, когда в бильярдной никого нет, мой приятель начищает эти медные урны до блеска, выстраивает их и командует, как доводилось когда-то на параде в Петербурге.

Я смотрел на этого человека, как на музейный экспонат – живой помещик, белогвардеец, такой тихий и смирный. А как он зверствовал и лютовал, наверное, в бандах Анненкова и под фашистской свастикой! Нет, не верю я ему! Есть среди русских эмигрантов и порядочные люди, они отошли от политических и военных дел. Но Глебов не упустил ни одной возможности, чтобы попытаться вернуть свое имение под Рязанью. Где работают, чем занимаются его дети, рассказывать не стал – глаза его опять холодно кольнули, словно булавки. Вскоре он откланялся, опять подчеркнуто, по-офицерски. После разговора с ним эта выправка уже не вызывала у меня улыбки. Нет, здесь не только игра. Не смирился старичок! Он поддерживает свою внутреннюю строевую собранность в надежде, что она еще пригодится. Случись какая-нибудь крупная авантюра – и Глебов, и его друг, командующий надраенными плевательницами, опять пойдут с врагами на нашу землю под любыми знаменами.

Довелось мне разговаривать и с бизнесменами, и с предпринимателями в разных странах. Это были неофициальные разговоры, часто короткие, случайные, какие обычно ведут туристы. Бизнесмены не были похожи на карикатуры, которые рисуют в газетах. Все они были вежливые, тактичные люди, говорили любезно, и трудно было представить, что такие вот, как они, по сути дела, и являются зачинщиками и вдохновителями агрессий, военных нападений, мятежей, лишь бы прибрать к рукам новые рынки сбыта, сырьевые источники, получить побольше прибыли.

Особенно запомнился американский делец – он тоже восхищался нашей Родиной. Холеный, румяный, благоухающий отличным одеколоном, мистер Прайс просто причмокивал от удовольствия губами, когда мы разговорились с ним в Версале, любуясь фонтанами.

– Ваша Россия – это колоссаль! Это не страна, а хранилище, набитое богатствами. У вас доллары под ногами, вы не умеете их собирать! Нефть, уран, золото! Ах, если бы мне позволили приложить руки. Вы знаете, я бы даже ничего не строил, ничего не добывал из земли. Я бы просто создал туристскую компанию, позвал бы людей и показывал: смотрите на эти богатства, любуйтесь этой красотой! Я бы привез в Россию весь мир! И получил бы за это вагоны долларов! Вы не умеете это делать. Я много раз бывал в вашей стране. Я привозил с собой много денег, но ваши туристские компании, ваш сервис не смогли забрать у меня эти деньги.

– Наш сервис рассчитан на простых людей, – возразил я. – Мы имеем в виду, что туристы зарабатывают деньги на обычной работе, у них нет лишних денег, а отдыхать должны все…

– Нет, я с вами не согласен. Я не могу уважать людей, которые не могут взять у меня деньги, мне не нравятся порядки, при которых я за свои деньги не могу получить удовольствия.

– Да, мы не успели еще взять от природы все, но не забывайте, мистер Прайс, больше десяти лет пришлось вести оборонительные войны, вторые десять лет – залечивать раны. Ну а если еще напомнить, что после революции и Гражданской войны мы начинали строительство почти с нуля, то за немногие годы мирной жизни мы совершили просто чудо: из неграмотной и отсталой страны создали мощное многонациональное государство.

– Да, работать вы умеете! Работать! Работать! Это, пожалуй, самый главный призыв вашего времени. Но мне все-таки очень жалко, что вы ходите по деньгам и даже не нагибаетесь, чтобы поднять их!

Для разнообразия расскажу вам о типе, отличающемся от тех, с кем вас уже познакомил. Однажды мы с женой осматривали исторические достопримечательности Парижа. Нам несколько раз встречался молодой человек с длинными, по моде отпущенными волосами и пристальным взглядом. Глаза у него были черные, немигающие, смотрел в упор, жестко, будто хотел подойти и сказать что-то неприятное.

Этот человек появлялся у гробницы Наполеона, у Эйфелевой башни, у дома, где жил Ленин, и в других местах, которые обычно посещают приезжие, поэтому мы посчитали его за туриста. Но однажды, улучив момент, когда я был один, молодой человек быстро подошел ко мне и без долгих объяснений сказал по-русски:

– Мне нужно с вами поговорить.

– Пожалуйста, мы уже говорим.

– Я бы предпочел наедине.

– Мне кажется, нам и сейчас никто не мешает.

– Ну, хорошо, – согласился молодой человек и продолжал, понизив голос: – Я из журнала «Посев», знаю, что вы писатель. Может быть, у вас есть какие-то произведения, которые не пропускает «советская цензура», – мы готовы их опубликовать.

Я знал о существовании этого журнала и о его антисоветской направленности, в общем, понимал, с кем имею дело. Как поступить? Обругать за оскорбительное предложение? Послать наглеца к черту или куда-нибудь еще дальше? Но этот тип может устроить скандал, пойти на любую провокацию. Поэтому я решил отвязаться от него спокойно и даже в какой-то мере удовлетворить свое писательское любопытство. Я сделал вид, будто ничего не знаю о журнале.

– Скажите, пожалуйста, кого представляет, чей печатный орган «Посев»?

– Мы представляем истинных патриотов России, с нами те, кто любит Родину и желает ей добра. Мы печатаем подлинно художественные ценности.

– Значит, вас интересует чистое искусство?

– Да.

– Но такого искусства нет, оно всегда несет в себе политический заряд, что-то утверждает или опровергает.

– Мы не согласны с этой марксистской теорией, мы за чистое искусство!

– Но ваш журнал назван так многозначительно – «Посев» – значит, он не нейтральный, а что-то сеет?

Молодой человек не смутился и, продолжая смотреть на меня строгими черными глазами, сказал:

– Вы прекрасно понимаете, о каких произведениях я говорю. Я сам недавно вырвался «оттуда». В общем, если у вас есть что-то с собой – давайте нам. Если оставили дома – там, – молодой человек махнул рукой, имея в виду нашу страну, – мы можем помочь вам переправить сюда. Если вы раньше не писали таких вещей, но можете их создать, мы готовы поддерживать с вами связь и даже выдать аванс.

– А если я не чувствую потребности писать антисоветские вещи?

Молодой человек молчал. Молчание его было достаточно красноречиво, он был сердит на меня.

На этом мы расстались.

Самое удивительное – все эти люди говорят, что они любят нашу страну! Какие различные стремления порождает эта любовь в каждом из них: один хочет крушить, вешать и убивать; другой – качать из нашей земли богатства: третий – опутать людей ложью. Все эти люди говорят по-разному, но они из одной стаи, и объединяет их не любовь, а главным образом лютая ненависть к Советскому Союзу.

И напомню тему нашего разговора – все эти люди считают себя интеллигентами…

Полководец

Великая Отечественная война – труднейшее испытание Советской державы, ее народов, армии, да и каждого человека, это годы величайшего мужества и геройства в боях и трудовых подвигов в тылу.

Главными героями победных сражений были военные – от солдата до маршала. И вот, после блестящего разгрома фашистской армии кое у кого (и таких не мало – все средства массовой информации к их услугам) поднимается подлая рука, и поворачивается злобный язык говорить и писать о якобы безграмотных и бесталанных наших военачальниках. Ушаты помоев вылили «демократы» на Жукова, самого крупного и победоносного полководца XX века. Не стану приводить примеры этой клеветы и опровергать ее.

Среди приведенных выше представителей социальной иерархии советского времени – рабочих, колхозников, интеллигентов – считаю необходимым и правомерным показать труд, талант и военное искусство полководца хотя бы в одной крупнейшей операции. Я даже не беру в пример признанные всем миром блестящие победы под Москвой, Сталинградом, на Курской дуге.

Познакомлю гражданских читателей, и особенно молодых, с малоизвестным для них сражением на Висле и Одере.

Варшавско-Познаньская операция, которая переросла в Висло-Одерскую – произведение высочайшего полководческого искусства маршала Жукова. Если во многих крупных стратегических операциях он был координатором действий нескольких фронтов и в них был заложен замысел Ставки, большую роль играли командующие фронтами как разработчики плана и исполнители его, то в этой операции Жуков – единоначальник, творец и осуществитель с начала и до победного конца.

Жуков сказал новое слово в военном искусстве —применил оригинальный способ прорыва глубокоэшелонированной обороны противника на большую глубину в кратчайшие сроки.

Подобной битвы в истории войн не было! По красоте, лихости, быстроте, результативности это сражение войдет в историю военного искусства как один из блестящих примеров талантливого новаторства полководца. Историки и теоретики военного дела, на мой взгляд, еще не оценили, не придали должного значения в своих трудах Висло-Одерскому шедевру мастерства Жукова.

После таких подступов, наверное, пора перейти к описанию самой Висло-Одерской операции. Однако она настолько сложна, многопланова и многоступенчата, что изложить ее коротко и доступно для широкого круга читателей невозможно. Но образное, художественное описание дает возможность показать суть дела наглядно и более доходчиво, чем в пухлом профессиональном, научном изложении.

Даже не искушенные в военных делах читатели, наверное, слышали о «кумулятивных» и «подкалиберных» снарядах. Для тех, кто не слышал, поясню. С увеличением толщины брони танков появилась необходимость увеличивать пробивную способность снарядов.

Большим по величине снарядом можно пробить и более толстую броню. Но такой снаряд должна выстреливать и более крупная пушка. А большая пушка не годится для стрельбы прямой наводкой в борьбе с танками. Для противодействия маневренным и быстроходным танкам необходима также подвижная, легкая пушка. Да и производство тяжелых пушек и снарядов стоит гораздо дороже. Изобретатели и военные ученые пошли по пути создания более пробивных снарядов для пушек, уже имеющихся на вооружении армии. И создали. Кумулятивный снаряд, в котором благодаря особой конфигурации взрывчатки внутри снаряда увеличивается ударная сила взрыва, направляя ее не вразброс, как в осколочном для поражения живой силы, а в одном направлении. Для сравнения представьте себе увеличительное стекло, которое собирает солнечные лучи в пучок и прожигает или поджигает дерево или бумагу, на которую этот луч направлен.

Очень оригинально и экономно решили военные ученые проблему пробойной силы изобретением еще и подкалиберного снаряда. Сохранив внешнюю конфигурацию и калибр, пригодный для стрельбы из существующих пушек, они вставили внутрь снаряда сердечник (разумеется, описываю я это упрощенно). И вот снаряд по старому расчету бьет в броню, пробивает ее или недопробивает, на этом его расчетная функция свершилась. А тяжелый сердечник, находящийся внутри снаряда, продолжает полет по инерции, да еще толкаемый силой взрыва, добивает броню (если снаряд ее не прошиб) и, влетая внутрь танка, поражаетв нем экипаж и оборудование. Следовательно, в противотанковом снаряде его пробивную силу увеличивает вот этот самый сердечник, находящийся внутри основного калибра, поэтому и название такое – подкалиберный.

А теперь нам придется заглянуть в далекую историю – в 1916 год, четвертый год Первой мировой войны. Тогда из-за появления большого количества пулеметов и скорострельной артиллерии стало почти невозможным прорывать оборону, хорошо оборудованную в инженерном отношении. Война стала изнурительно-позиционной. Войска долго стояли на одних позициях, все попытки прорыва приводили к неудачам и большим потерям.

Наконец, в июне 1916 года командующий Юго-Западным фронтом русский генерал Брусилов нашел способ прорыва позиционной обороны. Он, имея почти равные с противником силы (573 тыс. штыков и сабель против 448 тысяч; легкой артиллерии 1770 против 1301, но, уступая в тяжелой артиллерии более чем втрое: 168 против 545 орудий), решил, наступая на всем фронте создать на нескольких участках, намеченных для прорыва, превосходство в 2—2,5 раза.

Благодаря этому «изобретению» Брусилов прорвал фронт противника на 70 километров на одном из участков и за три дня продвинулся в глубину на 25—30 километров и взял город Луцк. Через неделю войска Брусилова разгромили 4-ю австро-венгерскую армию эрцгерцога Иосифа-Фердинанда и продвинулись на глубину 65—75 километров. Дальнейшее (вполне возможное) развитие прорыва было остановлено из-за отсутствия резервов, пассивности соседей и противодействия свежих частей противника.

В этом сражении, в течение мая—июля, противник потерял полтора миллиона только убитыми, а российская армия – 500 тыс.

Некоторые теоретики считали, что оборона благодаря современному инженерному оборудованию и массовому насыщению пулеметами и артиллерией стала неодолимой для наступления.

Брусиловский прорыв вошел в историю военного искусства как новая форма прорыва позиционной обороны.

Этим способом прорыва широко пользовались полководцы всех воюющих государств во Второй мировой войне, в их числе и Жуков.

А то, что изобрел Георгий Константинович в Висло-Одерской операции, по вкладу в военное искусство не менее значимо.

Жуков прибыл в Люблин, в штаб 1-го Белорусского фронта, 15 ноября 1944 года (начальник штаба генерал М.С. Малинин, член Военного совет К.Ф. Телегин) и на следующий день вступил в командование. Рокоссовский в этот же день убыл на 2-й Белорусский фронт.

На сей раз маршал Жуков «скрестил шпаги» с командующим группой армий «А» генерал-полковником И. Гарпе, и не только с ним, но и с самим верховным главнокомандующим Гитлером, потому что 1-й Белорусский фронт стоял на Берлинском направлении, и этому участку уделялось постоянное внимание всего военного руководства Германии, здесь были сосредоточены главные силы.

Перед фронтом Жукова была выявлена всеми видами разведки мощнейшая оборона глубиной до 500 километров, с семью оборудованными мощными укрепленными рубежами. На каждом рубеже до трех позиций, и в каждой позиции по нескольку траншей, опять же последовательно одна за другой. И всюду минные поля, проволочные заграждения, надолбы и рвы против танков, доты и дзоты, врытые в землю танки, орудия прямой наводки, бесчисленное количество пулеметов, пушек, минометов. В глубине обороны – авиация на ближних и дальних аэродромах. Ну и, наконец, эти позиции занимала и совершенствовала самая главная сила – войска, солдаты, офицеры, генералы, хорошо обученные, прекрасно владеющие оружием.

Жукову надо пробить всю эту оборонительную махину, выполненную в семи вариантах (рубежах), каждый глубиной 10—15 километров со всеми ловушками, отсечными и ложными позициями общей глубиной, повторяю, 500 километров. (Брусилов прорывал всего один такой десятикилометровый рубеж.)

Прикиньте: как пробивать такую оборону?

Не станем мучиться долго в предположениях, воспользуемся опытом известных нам полководцев.

Маршал Еременко, наверное, тщательно изучил бы позиции противника, нашел бы и них слабые места, сосредоточил бы там главные силы и стал прорывать один рубеж за другим.

Маршал Рокоссовский в проведенных им операциях показал большую гибкость – он любитель фланговых ударов, обходов. И в этом случае он прорвал бы оборону на каком-то узком участке и стал бы сматывать рубеж за рубежом, громя их с фланга и тыла.

Что изобрел (не боюсь этого сравнения – анализ, изучение ситуации и находку в методе вполне можно приравнять к научному открытию, изобретению, ну а коль скоро мы говорим об искусстве, к блистательному проявлению этого самого военного искусства) Жуков: пропорол все семь рубежей одним ударом на всю глубину в 500 километров в феноменально короткий срок – за 15 дней!

Чтобы пройти 500 километров пешими колоннами без боев, нужно именно столько дней и ночей – по уставу суточный переход – 45 километров. 500: 45=12 суток; после каждых трех дней перехода полагается отдых – сутки. Вот и получается 15 суток обычного марша без боевых действий.

Как же можно за 15 дней пробить такую махину с боями?!

Оказывается, можно, в этом и проявилась талантливость и гениальность полководца Жукова.

Вот теперь нам понадобятся ранее приведенные пояснения о подкалиберных снарядах.

Наметив три участка для прорыва обороны противника, Жуков создал на этих главных направлениях пробивные мощные танковые кулаки. Например, с Магнушевского плацдарма, после первого удара трех общевойсковых армий, били в наметившийся прорыв две танковые армии (по взятой нами аналогии – кумулятивные противотанковые снаряды с мощной пробивной силой, направленной в одном направлении).

И как только эти танковые армии пробивали главный оборонительный рубеж, дальше, в глубину обороны, устремлялись передовые отряды (подкалиберные сердечники!) и мчались вперед в пространстве, не имеющем плотного насыщения войсками (они остались позади на главном рубеже).

Таким образом, построив войска по принципу действия подкалиберного снаряда, Жуков пробил мощнейшую оборону противника на глубину 500 километров в невиданно короткие сроки.

Причем передовые отряды были введены Жуковым на трех направлениях. Они не только пробились в глубину, но дезорганизовали, деморализовали войска на тыловых рубежах и помогли следующим за ними армиям расширить прорыв до 500 километров по фронту.

Левее фронта Жукова 12 января перешел в наступление (на два дня раньше) 1-й Украинский фронт под командованием маршала Конева. Правее 13 января (на день раньше) двинулся вперед 2-й Белорусский фронт Рокоссовского. Эти фронты наступали успешно и продвинулись на несколько десятков километров.

Фронт Жукова ударил 14 января, да так, что через два дня войска 1-го Белорусского фронта догнали и обогнали ушедших ранее вперед соседей справа и слева.

Чтобы долго не описывать сложные перипетии сражения, приведу цитату (ее и Жуков использовал в своих воспоминаниях) из книги немецкого генерала Типпельскирха: «К вечеру 16 января на участке от реки Ниды до реки Пилицы уже не было сплошного, органически связанного немецкого фронта. Грозная опасность нависла над частями 9-й армии, все еще оборонявшимися на Висле у Варшавы и южнее. Резервов больше не было».

Благодаря таким успешным действиям 1-й Белорусский фронт не только осуществил план Варшавско-Познаньской операции, но сражение приобрело более широкие и глубокие масштабы и переросло в крупнейшую в истории войн Висло-Одерскую операцию, осуществленную двумя фронтами – 1-м Белорусским (Жуков) и 1-м Украинским (Конев) при содействии 2-го Белорусского (Рокоссовский).

Жуков настолько опережал своих соседей, что Сталин был вынужден сдерживать его:

– С выходом на Одер вы оторветесь от фланга 2-го Белорусского фронта больше чем на 150 километров. Этого сейчас делать нельзя. Надо подождать, пока 2-й Белорусский фронт закончит операцию в Восточной Пруссии и перегруппирует свои силы за Вислу.

– Сколько времени это займет? – спросил Жуков.

– Примерно дней десять. Учтите – 1-й Украинский фронт сейчас не сможет продвигаться дальше и обеспечивать вас слева, так как будет занят некоторое время ликвидацией противника в районе Оппельн – Катовице.

Жуков понимал: противник деморализован и не способен сейчас на упорное сопротивление и поэтому настаивал на своем:

– Я прошу не останавливать наступление войск фронта, так как потом нам будет труднее преодолеть Мезерицкий укрепленный рубеж. Для обеспечения нашего правого фланга достаточно усилить фронт еще одной армией.

Сталин обещал подумать. Но время шло, а никакого решения Верховный не сообщал. В это время Жуков получил данные разведки о том, что Мезерицкий укрепленный район на многих участках не занят немецкими войсками.

Командующий группой армии «А» И. Гарпе не успевает отводить части, которые остались на первых рубежах. А Гитлер опаздывает с выдвижением резервов из глубины.

Жуков, не дожидаясь ответа Верховного и не принимая во внимание его рекомендацию приостановить наступление, решил ускорить продвижение войск к Одеру и захватить на его западном берегу плацдармы.

Равные силы фронта (как кумулятивные снаряды!) ударили на определенных направлениях и пробили Мезерицкий укрепленный рубеж с незначительными силами противника. И тут же (как подкалиберные сердечники!) Жуков опять запускает передовые отряды для захвата переправ и плацдармов на Одере.

Жуков в своей книге с явным удовольствием напоминает имена прекрасных офицеров и солдат, которые поняли замысел своего командующего и отлично выполнили этот маневр.

«Огромная заслуга в захвате плацдарма принадлежит передовому отряду 5-й ударной армии. Возглавил этот отряд заместитель командира 89-й гвардейской стрелковой дивизии полковник Х.Ф. Есипенко…

В состав отряда входили 1006-й стрелковый полк 266-й стрелковой дивизии, 220-я отдельная танковая бригада во главе с полковником А.Н. Пашковым, 89-й отдельный тяжелый танковый полк, истребительный противотанковый полк и 489-й минометный полк».

Вот какой «подкалиберный сердечник» запускал Жуков впереди главных сил, пользуясь благоприятной обстановкой!

Дальше маршал пишет:

«Появление советских войск в 70 километрах от Берлина было ошеломляющей неожиданностью для немцев.

В момент, когда отряд ворвался и город Кинитц, на его улицах спокойно разгуливали немецкие солдаты, в ресторане было полно офицеров. Поезда по линии Кинитц – Берлин курсировали по графику, нормально действовала связь».

Далее Жуков с восхищением рассказывает, как смельчакам в передовых отрядах пришлось тяжело удерживать захваченные плацдармы. Гитлеровцы понимали, какими непоправимыми бедами для них станут эти наши вклинения на противоположный берег Одера, который они намеревались превратить в непреодолимый, последний рубеж перед Берлином.

Передовые отряды совершили невозможное, они удержали плацдармы до подхода главных сил. Многие погибли, многие стали Героями Советского Союза в этих боях. Но с приходом главных сил напряжение не ослабло. Наоборот, подходили новые резервы гитлеровцев, и сражение разгоралось с еще большей силой.

Символический поединок маршала Жукова с командующим 9-й немецкой армией генералом С. Лютвицем и командующим группой армий «А» генералом И. Гарпе завершился победой Жукова. Гитлер снял обоих этих командующих и заменил первого генералом Г. Буссе, второго – генералом Ф. Шернером (которого вскоре произвел в фельдмаршалы).

Воздавая должное Жукову, мы, конечно, понимаем, что блестящее осуществление операции не только его заслуги. Но, к сожалению, нет возможности описать трудности, которые преодолевали солдаты, и сложнейшие, подчас критические ситуации, возникавшие перед командирами всех степеней, от сержанта до генерала в многотысячных побоищах людей и техники. Они были опытные мастера тяжелейшего на земле военного дела, прошедшие за годы войны огни, воды, госпитальные кровати, где не раз ощутили холодное дыхание смерти.

Сколько бы ни заняли места имена ближайших соратников маршала Жукова в этом сражении, я считаю обязательным назвать их, хотя бы самых близких, кого он видел тогда в лицо, говорил по телефону или радио, кто вкладывал все силы и душу, рисковал жизнью ради выполнения его замыслов, и, по сути дела, все они были соавторами Георгия Константиновича в этой блестящей победе (позднее некоторые из них стали маршалами, но в те дни они были еще генералами): командующий 8-й гвардейской армией Василий Иванович Чуйков, 5-й ударной армией Николай Эрастович Берзарин, 61-й армией Павел Алексеевич Белов, 3-й ударной армией Василий Иванович Кузнецов, 69-й армией Владимир Яковлевич Колпакчи, 47-й армией Франц Иосифович Перхорович, 33-й армией Вячеслав Дмитриевич Цветаев, 1-й гвардейской танковой армией Михаил Ефимович Катуков, 2-й гвардейской танковой армией Семен Ильич Богданов, 16-й воздушной армией Сергей Игнатьевич Руденко, командующий 1-й армией Войска Польского Станислав Гилярович Шоплавский, командир 2-го гвардейского кавалерийского корпуса Владимир Викторович Крючков, 7-го гвардейского кавалерийского корпуса Михаил Петрович Константинов. Все они Герои Советского Союза, а кое-кто – дважды.

Чтобы не сложилось впечатление, что в этой операции успех давался Жукову очень легко и наступление развивалось быстро и стремительно по взмаху его маршальской длани, расскажу не об обычных трудностях при организации и проведении таких грандиозных сражений, а о дополнительных к обычным, возникших только в этой операции.

Как всегда, перед наступлением надо было произвести перегруппировку и построить огромное количество войск на местности, согласно замыслу Жукова. В обычных условиях это занимает много времени, потому что передвижения с целью маскировки совершаются только ночью.

Для перегруппировки войск перед Варшавско-Познаньской операцией были такие невероятно трудные условия, что нарочно не придумаешь.

Наступление должно было начинаться с двух плацдармов, ранее захваченных на западном берегу Вислы, – Магнушевского и Пулавского. На эти плацдармы надо было переправить огромное количество войск и техники. Например, на Магнушевский три общевойсковые и две танковые армии!

Как бы ни маскировались, такую массу войск спрятать невозможно. Гитлеровцы без особых усилий разведки понимали, для чего сосредоточиваются эти войска на Берлинском направлении, и поэтому использовали удобный момент, пока наши соединения так скучены, бомбили их днем и ночью.

Раньше нашим поискам оказывали большую помощь своими боевыми действиями и разведкой партизанские отряды. Теперь в тылу врага партизан не было. Ведение разведки очень усложнилось. И наоборот, в тылу наших войск действовали теперь бендеровские и другие националистические банды и многочисленная агентура противника. Теперь железнодорожные пути, мосты на шоссейных дорогах, связь, работа тыловых учреждений постоянно подвергались нападениям этих банд.

* * *

По этому поводу придется сделать небольшое отступление. В новых, необычных для действия советских войск условиях Жуков опять проявляет находчивость и широту мышления. Для экономии сил и средств маршал предлагает свернуть партизанское движение, поскольку с выходом на территорию Румынии, Польши и Германии партизанские отряды фронтового подчинения уже не могли действовать так эффективно, как на советской земле при поддержке своего населения.