Текст книги "Тьма внешняя"

– Шел бы ты отсюда, – с усталой злостью бросил Кер старику, – и без тебя тут…

– Трава станет черная, реки потекут горькие, оборотни выйдут из лесов и начнут пожирать людей, – монотонно бормотал тот, словно бы не слыша обращенных к нему слов. Кер не удержался, чтобы не выругаться вполголоса, и ускорил шаг, оставляя дряхлого безумца позади.

– Города будут стоять пустые и разрушенные, а деревни мертвые и безлюдные… – донеслись до него последние слова жутких пророчеств.

«Уже стоят», – подумал Кер.

Он пошел еще быстрее, таща за собой тихонько хнычущего сына. Скорей бы уж вечер, чтобы забыться тяжелым, без сновидений, сном, и ничего вокруг не видеть и не слышать.

Эпилог

…Среди свежих руин возвышался храм – один из многих, что начали возводить по воле великой Владычицы во всех подвластных ей землях. По широкой дороге, ведущей к нему, медленно двигалась нескончаемая вереница людей. Короли, графы, знатные бароны, капитаны, простые солдаты, вчерашние крестьяне и горожане, монахи, священники, аббаты, епископы…

Со скрученными за спиной руками, в окровавленных лохмотьях, обессилевшие от голода и издевательств, раздавленные всем, что случилось с ними, что пережили они в тот день и после… И неизбежный близкий конец виделся им долгожданным избавлением. Идущих с бранью подгоняли ударами пик выстроившиеся вдоль дороги стражи, пинками поднимали упавших, при этом грубо похохатывая. Но внимательно приглядевшись, можно было уловить в глазах многих конвоиров тщательно таимый страх.

Впереди всех, поддерживаемый юным послушником, шагал седой старец в покрытой грязью и пылью белой сутане. Единственный из всех он не был связан.

Вот голова процессии вступила на широкий храмовый двор. На нем рядами были расставлены плахи, возле каждой стоял человек с остро отточенным топором. В центре двора возвышался помост, застланный красным сукном. С него торопливо спустился высокий человек, державший на плече длинный меч. Грубо оттолкнув послушника, он с силой поволок старца за собой по ступенькам. Из толпы послышались сдавленные рыдания.

…Перекрестив своего палача, папа Климент IV опустился на колени перед белевшей свежим деревом колодой.

* * *

Внимание! Для информационно-логического блока – «Красный»117-а-11-01. Высшим – для ознакомления.

В связи с успешным осуществлением мероприятий класса 1.0 присвоить континууму 56421 сектора, 578 ветви, уровня 347, ответвления 42 – хд, хрональный уровень 29, основная планета, код СН-1123, и внести его в реестр источников Сомы в раздел № 102 под соответствующим номером.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ.

КНИГА ВТОРАЯ. ГОД ГНЕВА

Ночь непроглядная, глухая,

Ночь ледяная, словно смерть,

Земли истерзанная твердь,

Кипящей кровью истекает,

Среди руин, во мгле зловещей,

Безглазым демоном войны,

Знамена смерти взнесены,

И хищно меч о меч скрежещет…

Христо Смирненский.

Пролог. СКАЗАНИЕ О МИДРЕ.

Сочинено в 133 цикл Эры Второго Поколения Демиургом Яросветом Тьмутараканским. В 456 цикле включено в список литературы, рекомендованной для обучения новоприбывших.

…Внимайте же словам сим, в которых – история Мира, что отныне ваш родной дом.

Прежде, неведомое и неизмеримое протяжение времени, был Мидр иным. Не существовало в нем ничего устойчивого, непрерывно менялся и перерождался он. Происходило так, ибо лик Мидра подобно волшебному зеркалу отражал облики тысяч и тысяч неведомых подобий праматери нашей Земли во всех вселенных, из которых слагается мироздание.

Такова же и вся Вселенная, где обращается он вокруг светила, и нет в ней ничего постоянного и неизменного…

Почему именно таков Мидр и как именно происходит это чудо – осталось неведомо до сей поры. Но дошло до нас древнее верование, что именно наша Вселенная, Вселенная, к которой принадлежит Мидр, и была самой первой, от которой, как колос от зерна, и произошли все иные. И что именно в этой Вселенной обитал неизмеримые эоны времени назад Творец… Так ли это или нет – мы уже не узнаем ответа. Ведомо лишь, что Мидр был таким, каков он есть, изначально и долгие эпохи был подвержен непрерывным изменениям, что возникали и исчезали за единую кашту времени, иногда существуя десятилетия, а иногда не просуществовав и мига.

На месте извергавшихся вулканов назавтра возникали полные чистейшей воды озера. Там, где вчера зеленели леса, через краткое время вздымались к небу горные цепи, сменявшиеся в мгновение ока вечными льдами, которые тоже бесследно исчезали в свой черед… Волны морей плескались там, где только что ветер перевивал пески бескрайних пустынь… Рядом с прекрасными городами высоких цивилизаций в болотах копошились отвратительные твари и дикие племена справляли свои первобытные обряды…

Самые разные живые существа появлялись и пропадали, иногда не успев прожить и того времени, что нужно для единого вздоха. Были среди них и люди, но никто не знает и уже не узнает никогда ничего о них, ибо ни единого их следа не мог сохранить лик Мидра, еще не ставшего Мидром. Можно лишь представить, как в тоске и страхе, не понимая, что происходит вокруг, проводили они отмеренный им Судьбой срок и бесследно исчезали, не успев даже осознать своей гибели. Напрасно приходили они из Тьмы Внешней и уходили во Тьму Внешнюю, и длилось так неведомо сколько времени…

Но вот появился Он, Самый Первый, Неведомый. Тот, кто обладал чудесным даром: способностью воздействовать на изменчивую материю Мидра, противостоять могучим силам хаоса и разрушения. Мы не знаем о Нем ничего, нам неведомо обладал ли Он этим даром изначально, принеся его из своего мира, или же обрел его только здесь, но мы знаем главное – Он жил и стал Предтечей всех нас.

Мы можем лишь представить, как в одиночестве бродил он по сотрясаемой бесконечными изменениями планете, которой еще не скоро предстояло стать Мидром, как постигал законы, управляющие жизнью на ней, как, должно быть, тосковал по своему прежнему дому… Сперва его сил хватало, наверное, только для того, чтобы обезопасить себя, но с течением времени они возрастали, а потом он сумел развить дар подчинять себе материю в других встретившихся ему людях или, быть может, отыскал подобных себе.

…Мы ничего не знаем о Самом Первом. Почти так же мало знаем мы о Первоначальных – тех, кто продолжил дело его, дело творения Мидра из Хаоса. Мы даже не знаем, где на Мидре были их первые поселения, но, может быть, то были Багряные горы, где найдены следы самых древних городов. Сохранились лишь обрывки легенд, записанные в позднейших летописях, где повествуется об их жизни, о том как боролись они с колеблющимся мирозданием, с хищными чудовищами и неразумными людьми, которых пытались спасти и которые видели в них злобных демонов ужасной планеты… Именно они осознали, что то множество самых разных миров, память о которых сохранилась в их душах – не бред помраченного сознания, но реальность, и научились наблюдать за ними с помощью неведомых нам способов.

Могущество обитателей Мидра росло, и в свой срок Первоначальные сменились Зиждителями. О них тоже известно очень мало, хотя и больше, чем о тех, кого они сменили.

Известно, что они поклонялись множеству богов, но даже имена большинства из них забыты ныне безвозвратно, чтили Предтечу и очень любили вспоминать о мирах, где жили прежде, записывая то, что знали о них в книги и на магические кристаллы – почти ничего из этих записей не дошло до нас. Но именно Зиждители открыли Сому, хотя не сумели осознать ее происхождение и источник и в полной мере оценить значение и смысл своего открытия, но поняли, что именно она – основа существования Мидра.

Зиждители не были единой цивилизацией, то была длинная их цепь, где последующие принимали знания и дух предыдущих. Не все из них ведомы нам хотя бы по названию и времени существования. Но мы объединяем их одним именем, потому что именно благодаря им Мидр стал таким, каков он есть.

Прошли тысячи, десятки тысяч солнечных лет, прежде чем наступило время, когда наш Мидр обрел, наконец, устойчивость. Не раз и не два хаос возвращал себе утраченное, оставляя людям только маленькие островки бытия, но настал день, и он был повержен, как казалось, навечно. С этого дня начинается отчет существования Первого Поколения. Люди этой цивилизации именовали себя иначе, и в переводе с древнего языка слово это означало – Достигшие. Имя это взяли они себе потому что как им казалось, достигли высшего могущества, и время их будет длиться вечно.

От их долгой наполненной великими деяниями жизни осталось очень немного. Можно было бы рассказать о миллиардах людей, населявших тогда Мидр, об огромных городах и чудесных дворцах, о ныне забытых именах великих мудрецов, философов и творцов. Были среди них создатели снов не просто равных, но превосходящих по своей реальности и волшебной глубине жизнь, и иллюзий, от жизни неотличимых. Были музыканты, создававшие музыку, с которой может соперничать только великая музыка мироздания. Были творцы высших гармоний, для которых нет слов в нынешнем языке, и знатоки иных, ныне неведомых нам искусств.

Но труден был бы рассказ о жизни этого Поколения, потому что слишком сильно отличалась она от той, что живем мы, и невозможно даже самому стойкому не опечалиться судьбою его, ибо невыразимо прекрасен был созданный ими мир. Быть может, именно поэтому ждал его столь страшный конец, быть может, не напрасно говорят в тысячах и тысячах миров о том, что боги завистливы и ревнивы? Ведь слишком мало мы знаем о законах, что правят Вселенной…

Как было сказано, они именовали себя Достигшими – в знак того, что нет ничего на Мидре, что им было неподвластно. Они уверовали, что труд и борьба навечно остались в прошлом, и отныне вся их жизнь будет бесконечным великим праздником. Но настал день, день названный потом Днем Света Смерти. Внезапно взорвалась ближайшая к Мидру звезда, и смертоносные лучи обрушились с небес, выжигая все живое… И среди бесчисленного множества того, что умело Первое Поколение, не нашлось ничего, что могло бы спасти им жизнь…

Минуло лишь несколько дней, а девять десятых жителей Мидра было уже мертво и, как говорят хроники, едва ли не больше, чем убийственное излучение, губило их сознание собственного бессилия перед надвигающимся концом. И тогда пришло новое бедствие, окончательно уничтожившее даже тень надежды на спасение еще остававшихся в живых и самой цивилизации Достигших.

Основой могущества их были некие магические талисманы, кристаллы, выраженные великим искусством, плод высочайшего ума и мастерства, которые снабжали их Сомой, неведомым ныне способом извлекая ее из косной материи других вселенных. И вот, под воздействием неведомых ли излучений сверхновой, или же из-за тщетных попыток немногих уцелевших Достигших остановить катастрофу, все они взорвались, высвободив накопленную Сому, прокатившуюся всесокрушающей волной по лику планеты…

С исчезновением Достигших Мидр вновь погрузился в первичный хаос как до появления Самого Первого с той лишь разницей, что люди и животные являлись сюда, чтобы в мучениях погибнуть, поражаемые радиацией раньше, чем вечно меняющаяся материя поглотит их. И только огненный глаз принесшей Мидру гибель звезды ночью и днем смотрел с небес на пустынные пространства…

Но в двух подземных городах – в пещерах Багряных гор и на острове Дйоори в Южном Океане – продолжали бороться последние уцелевшие. Каменная толща укрыла их от радиации, а от пагубных изменений мироздания защитили огромные запасы Сомы, бывшие в их распоряжении. Триста солнечных лет минуло, пока угасли смертоносные лучи, а звезда обратилась в туманность, которой вышедшие на поверхность дали имя – Туманность Скорби. Вновь потянулись года наполненные борьбой со стихиями, повелевавшими материей Мира, перед которыми было бессильно даже всемогущее время, пожираемое ими. Прежде всего люди попытались воссоздать магические кристаллы, питавшие Сомой прежний Мидр. Но все их усилия оказались тщетными – выращенные заново, они не работали. Были тому причиной некие не видимые глазу изменения, происшедшие во Вселенной после катастрофы, погубившей Достигших а, быть может, просто вместе с ними погибло и необходимое для этого умение, так и остается неизвестным по сию пору.

Однако три сотни лет заточения не прошли даром, и люди, давшие начало Второму, ныне живущему, поколению, открыли в своих исканиях неисчерпаемый источник Сомы, ибо каждый человек в иных мирах носит в себе частицу ее, освобождаемую смертью его тела. Кто впервые обнаружил это и кто впервые пробил каналы, по которым Сома потекла в Мидр – имена их сокрыты, ибо уже в то время соблюдался хранимый поныне обычай – великое деяние считается совершённым всем Поколением, а не одним человеком. Но разве важны имена? Важно ли какое имя носил Самый Первый? Важно лишь то, что он был и дал начало нашему миру.

…Эпоха Второго Поколения – того, к которому принадлежите и вы, читающие эти строки, длится еще очень недолго в сравнении с веками Предтеч и Зиждителей, с тысячами циклов Первого Поколения, с временами других, которые, может быть, жили здесь.

Но она продлится вечно, пока пребудет мироздание, если мы, принадлежащие к нему, будем помнить прошлое и будем готовы во всеоружии встретить неведомое будущее.

Будем же мудрее тех, кто был до нас, ибо за нами – и их мудрость…

* * *

…Имя мое Катарина. Это все, что я знаю о себе достоверно. Да, я помню многое. Помню маленькую девчонку, выпрашивающую корку хлеба у дверей грязной харчевни. Помню ту же девчонку немного постарше, бессильно распростертую под довольно хрюкающим двуногим скотом. Помню ее же, уже молодую женщину, ворующую, убивающую, спавшую ради денег с мужчинами и женщинами… Но она – не я. Я когда-то была ею. Была. Очень давно. Или не была?

Быть может я – дух из неведомых сфер бытия, за какие-то прегрешения низвергнутый на 3емлю и вошедший в тело Катарины Безродной; дух, у которого в наказание отняли память о прежней жизни? Тогда понятно это преследующее меня чувство, что где-то там, далеко, осталась часть меня, и эти удивительные видения тоже… И еще какие-то другие воспоминания, похожие на давний, почти позабытый сон…

* * *

Глава 1

Норвежское королевство. Осло.

Середина октября 1348 года.

Серые волны били в выложенные из каменных обломков причалы, захлестывали пропитанные солью деревянные настилы, тяжело раскачивали пришвартованные корабли. Пожалуй, никогда со времен основания гавань Осло не видела такого их числа. Широкие кряжистые когги ганзейских городов, круглые и низкобортные суда, пришедшие из Англии и Ирландии, французские нефы, датские и шведские кнорры, изящные, с лебедиными носами, и высокой, подобной башне, кормой, словно вышедшие из-под рук краснодеревщика, генуэзские, пизанские, венецианские. Среди этого скопища взгляд кардинала выделил вернувшиеся несколько дней назад корабли принца Хокона. Ему все же удалось задуманное.. Джованни дель Мори, кардинал курии (бывшей курии – грустно уточнил он про себя), легат его святейшества в германских диоцезах, отошел от раскрытого окна, вернувшись к заваленному бумагами столу. Сверху лежала очередная просьба рассудить спор между духовными лицами. В Осло на сорок с небольшим тысяч христианских душ два кардинала, два архиепископа, пять епископов… одних аббатов три десятка…В просторной комнате небольшого особняка, ставшего последним из многих его временных жилищ, кардинал был один. Его секретарь Франческо опять захворал: он никак не мог привыкнуть к здешнему климату. Дель Мори опустился в кресло, отодвинув бумаги; расстелил перед собой карту Европы. Тяжело вздохнув, он принялся размышлять о превратностях судьбы.

Затем он принялся просматривать лежащие на столе бумаги, пробегая глазами, откладывая иные в сторону. То была летопись гибели мира, в котором он прожил свою жизнь.

Воистину – страшный год остался позади! Именно в эти дни год назад упали стяги крестоносцев, и глава святой церкви первым взошел на эшафот. Многим казалось тогда, что все самое страшное случилось и ничего хуже уже не произойдет, просто не может произойти. Иные же робко надеялись: если люди чем-то прогневили Творца и происходящее – его кара за грехи, то наказание уже свершилось, ибо о подобных бедствиях раньше и помыслить было невозможно! Но – увы!

Тщетны упования человеческие перед предначертаниями Господними, кои вписаны в свиток небес огненными письменами!

Адский кошмар лишь сделал недолгую передышку перед тем, как снова взять мир в осаду.

…После авиньонского поражения Франция окончательно рухнула к ногам бунтовщиков. Отряды Светлой Девы, именуемой теперь ее сторонниками просто Владычицей, рассыпались по стране, добивая последние очаги сопротивления, сжигая монастыри и превращая церкви в стойла для конницы. Города обречённо распахивали ворота, впуская на свои улицы опьяненные победой толпы.

В Эг-Морте на площадь, куда согнали всех жителей, были выставлены все запасы вина, после чего людей заставили пить за здравие Владычицы. Тех, кто отказывался, или просто не мог осушить ковш, тут же, со смехом, топили в бочках и чанах. В Орлеане в городской собор согнали тысячу двести самых богатых жителей и насмерть забили палками и камнями. Говорят, кровь на полу собора стояла на дюйм, ручьями стекая на паперть.

В самом Париже сразу после известия о поражении оставшиеся в городе наемные войска взбунтовались, перебив пытавшихся остановить их командиров. Они принялись убивать и грабить, врывались в дома,

уводили женщин, устраивали стычки, не поделив добычу. Прево Этьен Марсель поднял городское ополчение, учинившее настоящую резню наемников, а заодно и всех, кто имел несчастье не понравиться парижскому плебсу.

Марсель даже провозгласил в Париже республику по примеру Фландрии, но был убит собственными соратниками. После этого исчезла всякая власть, и прекраснейший и величественнейший в мире город разделил участь всех иных городов, доставшихся в добычу озверевшей черни.

Наступил полный хаос, и уже непонятно было – за что и на чьей стороне дерутся люди. На одной улице лилась кровь и творилось разнузданное бесстыдство, а на соседней собравшиеся в храме молили Бога о прощении, готовясь к переходу в Царство Небесное.

Ужасна оказалась судьба пытавшихся найти убежище в стенах Сен – Дени дворянских вдов и сирот, монахов и священнослужителей, всех тех, кто не мог держать оружие, среди которых была королева и наследные принцессы. Предатель провел бунтовщиков тайным ходом, и нельзя без содрогания думать о том, что пережили несчастные перед смертью.

Жизнь человеческая стала дешевле медяка. Могли убить сводя старые счеты из-за пустяковой ссоры и просто за косой взгляд. Искали скрывающихся дворян: прикончить могли всякого, кто не походил на бедняка. Выпущенные из тюрем грабители и убийцы не упускали случая внести свою лепту в кровавое безумие. Со всех сторон к городу стекались целыми тысячами, как стервятники на падаль, искатели легкой добычи. В городе не осталось ни одной церквушки, ни одного богатого и даже просто приличного дома, где бы не побывали злобные погромщики. Но даже когда было разграблено все, что только можно, безумная вакханалия продолжалась…

На улицах Парижа вспыхивали настоящие сражения: пришельцы штурмовали защищаемые жителями кварталы и устраивали меж собой побоища, стремясь отнять уже награбленное.

Город поджигали четыре или пять раз: только в первом пожаре сгорело три тысячи домов. Пламя пожрало университет с его богатейшей библиотекой, архивы королевского дворца и епископства. Все любовно собираемые многие века жемчужины духа погибли. Франкские летописи и хроники еще римских времен, творения мудрецов древности и отцов церкви, сочинения поэтов и философов, старинные акты – все стало пеплом. Огнем были начисто истреблены еще уцелевшие склады продовольствия. По охваченному пожаром городу метались обезумевшие толпы, множество людей сгорело или задохнулось в дыму. Не меньшее число горожан погибло, когда, прижатые пламенем к Сене, пытались переплыть реку.

Уцелевшие в ужасе бежали прочь из города куда глаза глядят.

И только после всего этого в Париж явились войска Дьяволицы, чтобы принять под ее руку почерневшие развалины и золу. К тому времени во всем королевстве не осталось места не подпавшего под власть бунтовщиков, которым никто не смел больше сопротивляться, хотя последние замки пали только к зиме…

* * *

Информационно-логический блок А-3489 – Синий.

Обзорные данные по континууму хронального уровня 29, ствол 2748—9991, главная ветвь 98, ответвление 81 (основная планета).

Предпринятые ранее меры результатов не дали. Сохраняется без изменений тенденция к трансформации алгоритма действий, предусмотренных базовой программой. Индивидуальное восприятие оперативной обстановки существенно отличается от оптимального. Управляющие и контрольные команды не фиксируются и не исполняются. Эффективное моделирование причинно-следственного фона и управление событийными последовательностями невозможно.

Динамика развития процессов в социумах прогнозированию не поддается. Действия фактотума не способствуют осуществлению предусмотренных программой целей. Мер по стабилизации положения не принимается. Ситуация может выйти из под контроля. Вероятность негативного развития событий исходя из имеющихся данных составляет 0,68. Возможный коэффициент искажений – 0,76 в течении трех солнечных лет с полной утратой предсказуемости в дальнейшем. Вероятность автокорректировки близка к нулю.

Рекомендации – активизация мероприятий по восстановлению управляемости фактотума.

* * *

Мидр. Континент Аэлла, Атх. Эра Второго Поколения,

598 цикл, 1547 день.

В огромном зале их было только двое. Приданные им ранее операторы были отозваны, как было сказано, в связи с временным отсутствием необходимости за исключением Кхамдориса, сегодня решившего использовать отведенное ему для отдыха время.

Перед старшим из Хранителей на столе стоял небольшой шестигранник из блестящего материала, похожего на стекло, к которому вела тонкая как паутина синяя нить, скрывающаяся где-то в недрах пульта. Время от времени в его глубине светились странные туманные блики. Неожиданно на передней грани вспыхнула синеватым светом вращающаяся спираль, а на боковых заплясали серебристые искры. Затем спираль погасла, сменившись замысловатым иероглифом. Зоргорн поднялся, ощутив глубокую усталость.

Еще одна попытка оказалась тщетной; древний инструмент ученых магов с давно исчезнувшего материка оказался бессилен перед загадкой. Ну, почти бессилен.

Он мельком бросил взгляд на карту операционной зоны, неярко переливавшуюся на настенной панели-экране.

Оранжевая легкая дымка клубилась над большей частью Европы, над Ближним Востоком и Средиземным морем. Еще совсем недавно она была гораздо гуще. То тут, то там ослепительно вспыхивали оранжевые и красные точки. Сома продолжала поступать. Все еще продолжала…

Сбылось предсказанное Высшим еще в то время, когда задуманный его учеником план был, казалось, близок к полному и окончательному успеху.

Фактотум и в самом деле повел себя слишком самостоятельно.

В один прекрасный день он перестал им подчиняться. Нет, он не стал сносить пункты сбора Сомы или возвращать власть прежним правителям, как это случалось на его памяти.

Просто все их команды перестали доходить до нее, словно растворяясь в пустоте. Они по-прежнему получали подробную информацию о происходящем через ее сенсорную систему, по-прежнему знали все о психофизическом состоянии фактотума, даже время от времени могли косвенно влиять на него. Но приказам фактотум больше не повиновался.

Дальше – больше. Вместо продуманной и основательной деятельности по установлению твердой власти на подчиненных территориях – полная самоустраненность от происходящего и равнодушие к чему бы то ни было. Вместо создания рационального экономического порядка все брошено на самотек, и как следствие этого, тотальное разорение всего и вся. Вместо простой и ясной религиозной доктрины, на составление и шлифовку которой Таргиз в свое время затратил немало сил и времени – мешанина, сильно смахивающая на бред безумца. Неудивительно, что в образовавшийся вакуум хлынули невесть какие секты; причем о существовании многих из них в подконтрольном мире его ученик – и это в глубине души немало уязвляло того – даже и не подозревал. И эта совершенно бессмысленная война с десятками сражений вдали от точек…

Он невольно поежился, представив, какое колоссальное количество Сомы бессмысленно рассеялось в пространстве

Все попытки установить, в чем дело, оказались безуспешными.

Выяснить, что конкретно разладилось в бесконечно сложном механизме их создания не удалось, а что до причин, то мысли его нет– нет, да и касались вещей, лежащих вне сферы рационального.

Впрочем, с этими соображениями к Высшим не пойдешь.

Приходиться довольствоваться маловразумительными наукообразными объяснениями.

– Не понимаю, что происходит, – Таргиз тоже оторвался от работы и откинулся в кресле. – Какую систему исчисления не применяй, результирующие формулы расшифровке не поддаются. Это выглядит так, как будто кластеры вообще слились, исчезнув, а регистры стали абсолютно недоступны. Но ведь этого не может быть. Не понимаю, Наставник, – повторил он, удрученно разведя руками.

– Я могу только строить предположения, – после паузы ответил Зоргорн. – Мне начинает казаться, что причина не в каких-либо повреждениях, а наоборот, в слишком хорошем функционировании, – и, уловив недоумение во взгляде ученика, пояснил. – Наше изделие оказалось настолько совершенным и настолько… нетипичным, что с какого-то момента начало блокировать цепи управления, реагируя на наши воздействия как на любые другие помехи.

Таргиз был изумлен.

– Ты хочешь сказать, – начал он, не заметив, как проглотил всегдашнее – Наставник, – что она стремится освободиться от нашей власти?!

– Нет, я так не считаю. Речь идет пока только о чисто автоматических действиях. Просто защитные механизмы оказались слишком совершенны, даже для нас.

– Ее способности оказались столь велики?

– Да и, боюсь, они еще только пробуждаются: сейчас, во всяком случае, функционируют все каналы, связывающие ее с нами. По крайней мере, мы сохраняем возможность хоть какого-то контроля через вторичное воздействие. Однако невозможно предсказать, как все пойдет дальше.

– Но, по крайней мере, она действует в заданном нами направлении…

– Да. Пока да. Но, – Зоргорн усмехнулся уголками губ, – боюсь, что это будет продолжаться недолго. Понимаешь, дело в том, что пока что она действует, еще скорее по инерции. Из того, что мы ей внушили при формировании, что-то осознанно и усвоено ею довольно хорошо, что-то хуже, а многое, без чего план не осуществится, лежит в ее памяти мертвым грузом. Совершенно неизвестно, как она интерпретирует и применит эти знания, случись ей вспомнить все. Не говоря уже о том, что ей удалось извлечь при проникновении в наши информсети. Зоргорн вновь замолчал, несколько мгновений изучая карту, затем

продолжил: – И чем дольше будет длиться ее власть, тем чаще она сама будет искать ответы на встающие перед ней вопросы, все дальше уходя от того, что в нее вложили мы. Может статься, уже довольно скоро ее действия могут вызвать результаты, противоположные тем, каких мы добиваемся…И кто бы мог подумать, что девчонка из разбойничьей шайки окажется способна на такое?

– Ее способности… – повторил Зоргорн. Ты знаешь, ведь я только сейчас обратил внимание: они в чем-то сродни тем, которые характерны для обитателей миров, где действуют законы магической физики. – Я теперь думаю – не совершили ли мы изначально ошибку, дав ей при трансформации способности к самостоятельному пси – воздействию? Может, следовало ограничиться тем, чтобы сделать ее исключительно ретранслятором? «И кто бы мог подумать, что таится в дикарке из отсталого мира?» – про себя вздохнул он. – Впрочем, бессмысленно сожалеть о прошлом. Взгляни: я тут кое– что обнаружил. Обрати-ка внимание вот на этот элементар. Третья лидирующая частота имеет своеобразный градиент.

– Да, любопытно, – оживился Таргиз. И впрямь превышение стандарта на двадцать пунктов. Пожалуй, если войти с ней в резонанс и одновременно рассчитать соответствующую структуру сигнала, то связь, возможно, будет разблокирована, а если бы еще удалось подобрать совместимый фрайтрон…

Таргиз вновь углубился в работу, не отрывая глаз от мерцающего прозрачного шара.

Уже не первая попытка за несколько прошедших месяцев – незаметно для себя Зоргорн воспользовался архаичной мерой времени.

Вначале им казалось, что это небольшое недоразумение, и вскоре управляемость восстановится сама собой. Но шло время, а этого не происходило. Обычные методы результатов тоже не дали.

Эксперты не смогли ничего предложить, и даже ничего толком, не поняли. И только когда было зафиксировано проникновение, только тогда они впервые осознали, что столкнулись с чем-то совершенно новым.

Но даже тогда они, да и никто не придал должного значения этому происшествию, хотя одно оно должно было привлечь внимание всех специалистов. Исследованием этого феномена занималась только одна группа, почти не продвинувшаяся вперед.

Высшие тоже молчали, как будто не придавая всему происходившему значения. Словно бы они не читали его рапортов и не выслушивали доклады лично. Это, признаться, озадачивало его не меньше загадочного поведения фактотума.

И вот теперь это странное повеление его ученику. Высшие ничего не делают просто так – в этом он имел возможность убедиться.

* * *

…В тот год зима наступила очень рано и была на удивление холодной. Снег выпал не сразу, и мороз истребил скудные озимые. Урожай предыдущего лета наполовину погиб. Холод и голод принялись косить тех, кого пощадила война.

Люди пекли лепешки из коры, выкапывали из-под глубокого снега траву. Ели собак, крыс, ворон; разрывали смерзшуюся землю в поисках кротов и червей. Подошедшие к людским жилищам осмелевшие волчьи стаи вскоре бежали обратно в глухие дебри, чтобы самим не стать добычей. Целые селения и даже города вымирали до последнего человека. Толпы людей бросали все и брели куда глаза глядят в тщетной надежде добраться до более благодатных краев. Они тысячами замерзали на дорогах; тысячами гибли от рук разбойников, число которых все бедствия несказанно увеличили…

Там, где положение было лучше, их встречали с оружием в руках местные жители, не желавшие делится скудным куском, ибо это обрекло бы их самих на голодную смерть. Немерянное число несчастных было казнено на площадях перед дьявольскими храмами по обвинению в кражах и грабежах.

Появились случаи людоедства. Их становилось все больше и больше. Сначала сведенные голодом с ума поедали тела умерших, затем принялись за живых. Вскоре уже никто не удивлялся, находя вываренные кости ребенка или человеческие останки, искромсанные мясницким топором.