Текст книги "100 знаменитых харьковчан"

Как оказалось, зря. На 200-метровке Яна пришла первой с привычным отрывом. Плыть отдельную дистанцию вольным стилем на этой Олимпиаде не стала.

В Украине популярность Клочковой сравнима с популярностью Андрея Шевченко. Она – Герой Украины. МВД присвоило ей звание капитана (Клочкова выступает за общество «Динамо».) Кроме того, она кавалер орденов Княгини Ольги, Креста Славы МВД, ордена «За заслуги»; мастер спорта международного класса.

На будущей Олимпиаде «золотая рыбка» предполагает, что будет старовата для 400 м, а вот для 200 – в самый раз. Так что продолжает соблюдать строгий режим. «Это в игровых видах спорта можно позволить себе немного расслабиться, – говорит Яна, – в плавании, где все решают сотые доли секунды, каждое отступление от режима таит в себе опасность». А Кожухи утверждают, что постоянно приходится ловить Клочкову на единственной сладости, от которой она не может отказаться, – мороженом.

Чем будет заниматься после ухода с дорожек, Яна не знает, но уверена, что останется в спорте. В последнее время ей активно предлагают сниматься в качестве модели для обложек популярных журналов у нас и на Западе.

Клочкова любит читать легкие детективы и любовные романы, играть в компьютерные игры, разгадывать кроссворды. Много времени уделяет Интернету, общается в чатах. (Правда, там не верят, что за выбранным именем скрывается действительно Клочкова.) Недавно у Яны появился собственный сайт, на котором размещены сделанные ею же цифровые фотографии (еще одно хобби). Прославленная спортсменка без ума от мягких игрушек, которыми уже заполнила всю комнату, собирает стеклянные фигурки дельфинов. Она очень домашний человек, идеальный день для нее – это день, проведенный дома. Переживает за свою сестру Аню, которая также занимается плаванием, правда, не на таком высоком уровне. Ведь, как пишут зарубежные газеты, «Клочкова – феноменальная спортсменка. Такие рождаются раз в сто лет».

Сейчас в Харькове многие молодые люди искренне уверены в том, что старинная улица Клочковская, на которой расположен бассейн «Спартак», названа так в честь нашего бесценного национального достояния – «королевы голубых дорожек».

Кнорозов Юрий Валентинович

(род. в 1922 г. – ум. в 1999 г.)

Историк, этнограф, расшифровал письмена древних майя.

Статья, напечатанная в американском журнале «Археология» осенью 1991 года, называлась «Триумф духа». Ее написал видный ученый Майкл Ко. А посвятил он ее одному из гениальных своих коллег Юрию Кнорозову. Вот что он писал: «Этот великий эпиграфист, которому до недавнего времени был запрещен выезд из Советского Союза в Мезоамерику, который никогда не видел воочию надписи майя, разгадал фонетический код системы письма майя, сидя в своем кабинете в Ленинграде. Благодаря Кнорозову мы можем читать древние иероглифы майя». Майкл Ко, как и большинство исследователей индейцев-майя, отдает русскому специалисту безусловное первенство в деле расшифровки загадочных росписей, которые оставили на манускриптах, камнях, статуэтках совершенно непостижимые создатели мощнейшей цивилизации в Америке. Его имя стоит в одном ряду с прославленным Шампольоном, открывшим для человечества секрет египетских иероглифов.

Юрий Валентинович родился под Харьковом 19 ноября 1922 года в интеллигентной русской семье. Впоследствии Кнорозов утверждал, что его настоящий день рождения 31 августа, а 19 ноября – ошибка паспортного стола. Бабушка его была первой народной артисткой Армении, выступала под псевдонимом Мари Забель. Утверждают, что армянская кровь отразилась в чертах лица ученого, он был похож на знаменитого певца Шарля Азнавура (как известно, армянина).

Отец Юрия был инженером, но его сын отдавал предпочтение наукам о человеке, искусству. Он играл на скрипке, рисовал, сочинял стихи и, конечно, много читал. Своим сотрудникам Кнорозов рассказывал, что успевающим учеником в школе он никогда не был, что его якобы хотели отчислить не то за плохие оценки, не то за хулиганство.

В 1939 году Юрий Валентинович поступил на исторический факультет Харьковского университета. Но уже в следующем году он переехал в Москву, где также сдал экзамены на исторический факультет МГУ. Более всего ученого интересовали древние цивилизации, древние ритуалы, шаманские обычаи. Долго заниматься всем этим Кнорозову не пришлось, началась война. Мать Юрия осталась в оккупации в Харькове, что потом стало «негативным» фактом его биографии.

В 1943 году Кнорозов оказался на фронте в качестве связиста, связистом он встретил и День Победы. С окончанием войны связана легенда, которую безуспешно пытался опровергнуть сам ученый. Якобы при освобождении Берлина в его руки попали чудом уцелевшие при пожаре библиотеки манускрипты – «Сообщение о делах в Юкатане» францисканского монаха Диего де Ланда и «Кодексы майя» в гватемальской публикации братьев Вильякорта. Кнорозов не участвовал во взятии столицы рейха, говорил, что книги вытащили из ящиков немецкой библиотеки какие-то советские офицеры, но как они попали к нему, Кнорозов так и не рассказал.

В 1946 году Юрий Валентинович вернулся в МГУ на кафедру этнографии, продолжил обучение, причем майя в тот момент вовсе не входили в круг его интересов. Он всерьез занялся древнекитайской письменностью, египтологией, японской и арабской средневековой литературой, шаманскими практиками среднеазиатских народов, помогал в работе заведующему кафедрой и своему научному руководителю Толстову, специалисту по Хорезму. На практике в Казахстане Кнорозов лично участвовал в обряде, во время которого шаман впадал в экстатическое состояние. Там же в Казахстане Юрий Валентинович знакомился с содержанием научных журналов, и ему на глаза попалась статья немецкого специалиста Шелльхаса «Дешифровка письма майя – неразрешимая проблема». Это-то и изменило всю судьбу Кнорозова, тезис Шелльхаса он воспринял как вызов. «Все, что создано человеческим разумом, может быть и разгадано человеческим разумом», – заявлял он.

Новое увлечение привело к разрыву с Толстовым, видевшим в способном студенте своего будущего соратника и преемника. Дошло до того, что заведующий кафедрой даже отказался подписать Кнорозову рекомендацию в аспирантуру. Так бы и остался Юрий Валентинович школьным учителем, если бы в дело не вмешался другой корифей этнографии профессор Токарев. Он находился во вражде с Толстовым и в пику ему поддержал молодого ученого, хотя в расшифровку письменности майя не верил. Впрочем, Кнорозову все равно объявили, что в аспирантуру он поступить не может из-за «плохой» анкеты.

По рекомендации Токарева Кнорозова приняли на работу в Ленинградский музей этнографии народов СССР. Юрий Валентинович поселился прямо в здании музея в длинной, пустой комнате. Говорят, уже тогда он довольно много пил, эта пагубная привычка принесла ему немало неприятностей. Еще он очень много курил – те же папиросы, что и «отец народов» – «Герцеговина Флор». А еще он очень много работал. Расшифровка древней письменности была работой рутинной, 99 путей из ста приводили в тупик. Не было ни билингв (надписей, сделанных одновременно на разных языках), ни сохранившихся похожих языков? Но с задачей своей Юрий Валентинович, тем не менее, справился.

Немного об истории проблемы. Народ майя обитал на территории современной Мексики, на полуострове Юкатан. Здесь в начале нашей эры им была создана развитая цивилизация, затем разрушенная другими индейскими пришельцами. В конце концов народы майя вошли в империю, созданную ацтеками, которая в свою очередь была уничтожена европейцами. Майя обладали довольно точными знаниями в области астрономии, медицины, математики и др. Ими была создана и своеобразная письменность. Большинство всех манускриптов были сожжены по приказу упоминавшегося уже Диего де Ланда, однако он же сохранил для нас некоторые сведения о письме индейцев в своем «Сообщении». В нем, в частности, был приведен некий алфавит из 29 знаков, названный алфавитом майя. Целенаправленные исследования письменности загадочного народа (образцы которой остались на единицах манускриптов, керамических изделиях, каменных столбах и плитах) начались лишь в XIX веке. Долгое время среди ученых царило мнение, что письменность эта ни в какой степени не является фонетической, т. е. не передает звуков. Таким образом, мистификацией назывался и алфавит францисканского монаха. Корифеем в деле изучения майя считался американец Эрик Томпсон, который со временем стал просто «давить» всех, кто выражал точку зрения, отличную от его собственной.

Кнорозов первым делом перевел со староиспанского «Сообщение о делах в Юкатане», после чего взял в качестве основной идеи своей работы мнение об аутентичности, т. е. достоверности ландовского алфавита. После этого он применил стандартную процедуру – позиционную статистику знака, которая помогает установить и изучить закономерности употребления знаков в письме и соотнести их с закономерностями языка, на котором написаны тексты. Второй важнейшей идеей Кнорозова было то, что многие слова в текстах майя записываются в разных местах разными способами, что заставило его прибегнуть к методике «перекрестного чтения» текстов. При всем этом Юрий Валентинович считал, что расшифровка невозможна без привлечения всех имеющихся сведений о культуре майя – только исходя из знаний реальной жизни народа можно понять их знаки и символы. Кропотливая работа увенчалась блестящим успехом. Кнорозову удалось расшифровать ряд текстов майя. Но еще важнее было то, что он смог доказать сначала самому себе, а потом научной общественности, что он находится на верном пути.

Первая публикация Кнорозова о результатах дешифровки «Древняя письменность Центральной Америки» вышла в 1952 году. Вскоре Токарев вместе с Толстовым добились для Юрия Валентиновича назначения на работу в Кунсткамеру (музей антропологии и этнографии народов мира). На очереди была защита кандидатской диссертации. Темой ее было «?Сообщение о делах в Юкатане? Диего де Ланда как этноисторический источник». Осторожность в таких делах была необходима. Под нейтрально звучащими словами скрывалось доказательство существования государства у майя и фонемного письма у этого же народа. Эти тезисы шли несколько вразрез с идеями, высказывавшимися самим Ф. Энгельсом. По теории немецкого классика марксизма, в доколумбовой Америке не было государств, а фонетическое письмо могло существовать только при возникновении классовых государственных образований. Так что защита диссертации могла обернуться для молодого ученого травлей в лучших советских традициях.

Защита проходила в Москве 29 марта 1955 года. По свидетельствам очевидцев, она продолжалась лишь три с половиной минуты и вызвала фурор. Юрию Валентиновичу тут же дали не кандидатскую, а докторскую степень – случай совершенно беспрецедентный. В следующем году Кнорозов был направлен на Международный конгресс американистов в Копенгагене. Больше до 1990 года историк никуда не выезжал. Причины этого не совсем ясны – то ли вспомнили родственников в оккупации, то ли были не уверены в моральном облике дешифровщика, которого многие справедливо считали чудаком.

В личной жизни ученый добился кое-каких успехов. Кнорозов женился, ему дали удобную квартиру в Ленинграде на улице Гранитной, вокруг собирался коллектив учеников и соратников. Вот только не давали ездить за границу – в ту же Мексику. А тем временем зарубежные коллеги с восторгом открыли для себя новое имя в мировой науке и обнаружили, что Юрий Кнорозов решил проблему, над которой они бились годами. В СССР полетели приглашения на многочисленные конференции, но их даже не передавали ученому, сам же Кнорозов злорадно говорил, что по его поводу собираются тысячи комиссий, члены которых сами были в Мексике уже не раз. Западным коллегам он говорил, что кабинетному ученому не обязательно лазать по пирамидам – достаточно работать с текстами. Эти коллеги сами приезжали в Союз, чтобы поговорить с дешифровщиком. Среди первых были крупнейший лингвист Дэвид Келли и археолог Майкл Ко. Крупнейшие американские майянисты – такие, как, например, Татьяна Проскурякова, – считали за честь присылать ему свои публикации. С особой гордостью Юрий Валентинович любил рассказывать о том, как в разгар холодной войны американская школа признала фонетизм письма майя и предложенный им принцип дешифровки.

Круг научных интересов Кнорозова был очень широк. Он занимался дешифровкой древних систем письма – майя, протоиндийской, народов острова Пасхи, лингвистикой и семиотикой[39]39
  Семиотика – наука, исследующая свойства знаков и знаковых систем в человеческом обществе.


[Закрыть], археоастрономией, шаманизмом, арабской литературой, эволюцией мозга и теорией коллектива. Кнорозов щедро раздавал научные идеи в надежде, что кто-нибудь завершит их разработку. «Я же не осьминог», – часто повторял он. Часто он отправлялся в экспедицию на Курилы, где исследовал остатки айнской культуры и доайнской культуры. На Курильские острова его манила и близость этих мест к Берингову проливу – он был страстным сторонником теории переселения народов Азии в Америку через этот перешеек, теории, которую сейчас можно назвать вполне доказанной.

Конечно, особенно велики заслуги ленинградского ученого в истории Мезоамерики, истории майя. В 1963 и 1975 годах вышли две монографии: «Письменность индейцев майя» и «Иероглифические рукописи майя», которые сами по себе являются выдающимися событиями в развитии майянистики. Кнорозов, как уже было сказано, определил письменность майя как иероглифическую, подобно шумерской, древнеегипетской или минойской, и приложил к ней те же правила дешифровки, что и для других иероглифических систем. Ученый выявил сам механизм создания иероглифики. Он изложил основные положения, связанные с процессом дешифровки, опубликовал каталог графем, обосновал фонетическое чтение основных знаков письма майя, правила орфографии и каллиграфии, порядок фонетических переходов, подробно рассмотрел систему письма.

Дешифровка дала возможность приступить к серьезным филологическим и семиотическим исследованиям языка и культуры древних майя, к составлению морфемно-этимологического словаря древнего языка, переводу источников. В 60-80-х годах Кнорозов ввел в научный оборот важнейшие письменные источники, содержащие богатейший материал по культуре майя: им дешифрованы и переведены не только иероглифические рукописи XII?XIV веков (своего рода энциклопедия, охватывающая все стороны жизни древних майя), но и многие десятки надписей на монументах, поминальных сосудах, статуэтках и других предметах мелкой пластики, исторические хроники, мифологические, пророческие и ритуальные тексты.

Особое внимание Кнорозов уделял религии, мифологии и обрядности. В работах, посвященных дешифровке и исследованию семантики имен богов, их иконографии и функций, реконструкции структуры пантеона, календарной обрядности и космографических представлений у древних майя, ритуал и образы божеств превращены Кнорозовым в инструмент для исследования религии, хозяйственных, политических и исторических традиций майя. Кнорозов показал, как религиозные концепции создавались и использовались по ходу политической борьбы за власть.

Благодаря переводам Юрия Валентиновича были получены уникальные сведения о структуре подземного пантеона, титулах и функциях его богов, представлениях о душах, обрядах прорицания под действием наркотиков, ритуалах отправления посланников к богам (человеческих жертвоприношениях), инициационных обрядах, поминальных пирах, новогодних церемониях, первые сведения о храмовом землевладении у майя, о структуре власти, жреческой и военной организации, имена и титулатура правителей и военачальников.

Кнорозов доказывал (опираясь на серьезную документальную базу) генетическое родство ольмеков (во многом загадочных пришельцев с юго-запада США) и майя; государства ольмеков считал главным источником культурных заимствований для майя.

Далеко не все удачно складывалось в жизни для Юрия Валентиновича. Помимо «невыезда» были и другие проблемы, личные – тяжелая болезнь жены после рождения дочери, продолжающаяся борьба с пагубным пристрастием к алкоголю. На это накладывались и рабочие казусы. В 60-х годах его трудами воспользовалась группа программистов из Новосибирска, опубликовавшая псевдонаучную книгу по компьютерной дешифровке письменности майя. Этот труд, несмотря на то, что вскоре вышла упомянутая монография «Письменность индейцев майя», сослужил плохую службу ученому, вызвал справедливые сомнения в серьезности показанных им результатов, как в Союзе, так и за рубежом.

Кстати, особенно был раздражен работами советского коллеги Томпсон. В самых резких выражениях американский ученый обвинял других майянистов в том, что они стали «ведьмами, летающими верхом на диких нотах по полночному небу по приказу Юрия», убеждал, что идеи Кнорозова несостоятельны. В своем письме Майклу Ко Томпсон писал: «И потому у меня больше не повышается давление, как это было после прочтения последних откровений Юрия? Я спокойно воспринимаю все это, пока продолжается работа с моим каталогом иероглифов майя, который, я уверен, еще долго будет служить и для Юрия, и для многих других? Хорошо, Майк, ты доживешь до 2000 года… и рассуди потом, был ли я прав?». В 2000 году Ко заявил: «Томпсон был не прав. Прав оказался Кнорозов, и теперь мы все, занимающиеся майя, являемся кнорозовистами».

Юрий Валентинович получил Государственную премию лишь в 1975 году после опубликования второй своей монографии.

Сотрудники Кнорозова вспоминают его как человека в высшей степени неординарного и непростого. За глаза они называли его «шеф», он же вообще половину своих знакомых награждал какими-то прозвищами. Друга Владимира Кузьмищева звал «Кузь». Мексиканку Тиахогу Руге, снявшую о нем великолепный фильм, он именовал не иначе как «Бешеная Дакотка», Майкл Ко был «Мишкой», Ельцин «кот Базилио». Многие считали его нелюдимым человеком, сам же он относился к своим подчиненным с крайней подозрительностью – больше всего не любил, когда между ними завязывались дружеские отношения, поэтому, бывало, специально стравливал людей. Но работать с ним было одно удовольствие. Он садился за стол, клал перед собой лист и лихо заявлял: «Ну, в атаку», мгновенно заражая рабочим азартом всех сотрудников. Об истории самых древних, самых загадочных государств он рассказывал за чашкой кофе и сигаретой, как о событиях, которые видел сам, и рассказывал исключительно занимательно, с какой-то кинематографической точностью. Кнорозов много читал, знал, казалось, всю литературу – от античной до современных детективов, к которым относился особенно хорошо. Наизусть цитировал стихи и прозу, например, любимого им Грэма Грина.

В 1990 году Юрию Валентиновичу наконец разрешили посетить Гватемалу по приглашению президента этой страны. Кнорозов побывал в тех местах, которые так хорошо знал заочно, поднялся пешком на знаменитую пирамиду Тикаля и долго стоял наверху, курил, смотрел на небо? Правительство Гватемалы наградило его Большой золотой медалью. В следующем году Юрий Валентинович уже был в Мексике, и здесь его встречали с большими почестями.

Новые поездки в Мексику состоялись в 1995 году. Кнорозову выдалась возможность пожить некоторое время среди индейцев на берегу Карибского моря, затем его пустили в США, где ученый смог лично посетить те места, откуда, по его мнению, пришли в Юкатан ольмеки. В посольстве Мексики в Москве Кнорозов получил орден серебряного Ацтекского Орла за заслуги перед мексиканским народом.

А на родине ученого попросту забыли. Последние годы жизни он провел в совершенном одиночестве в холодной квартире, в окружении кошек, которых он называл своими соавторами. В марте 1999 года у него случился инсульт, в плохо отапливаемой больнице, где ученого поместили в коридоре, у него начала развиваться пневмония, и 30 марта 1999 года Кнорозов умер. Кунсткамера отказалась предоставить свой зал для похоронной церемонии, так что прощаться с ученым его преемники пришли в морг, а похоронили его на окраине города.

В 2000 году в Мексике был издан трехтомник сочинений Кнорозова об индейцах майя, снят фильм о выдающемся исследователе майя. В России же при содействии этой страны был открыт Центр Мезоамериканских исследований имени Кнорозова при Российском государственном университете. Лишь недавно в северной столице на кладбище появился памятник человеку, который расшифровал письмена майя.